Соблазны бытия Винченци Пенни

– Так он… жив?

– Естественно. А вы что думали? Мертвецов не кладут в хирургическое отделение. У нас и так туго с койками.

– Конечно, – растерянно пробормотала Элспет. – Да, понимаю. А… где находится мужская палата?

– На третьем этаже. Но вам туда…

Элспет уже не слышала. Она мчалась к лифту.

Иззи разбудили сильные позывы на тошноту. Она знала их причину и потому не испугалась, а обрадовалась. Как раз сегодня она собиралась на прием к гинекологу Энн Тинн, чтобы провести обследование фаллопиевых труб. Возможно, само обследование они сделают в ближайшие день-два. Ник согласился пойти вместе с ней, чтобы выслушать от миссис Тинн, каковы шансы Иззи стать матерью. Ника свидание с гинекологом не очень-то радовало. Он сказал, что ему нравится старый порядок вещей, когда детей приносит аист. Но если Иззи его присутствие поможет, он обязательно пойдет. Особенно, добавил он, если гинеколог порекомендует им как можно чаще заниматься сексом.

Иззи повернулась и поцеловала Ника.

– Ты как, принцесса?

– Я? Прекрасно. Вот только…

– Что?

– Меня немного тошнит. Я бы не отказалась от чашки чая.

– Я бы тоже. Тебя не затруднит сделать чай и на меня?

– Ник! Я думала, что ты хотя бы раз догадаешься!

– О’кей. – Он вздохнул. – Дай мне пару минут, чтобы окончательно проснуться. А мне будет за это награда?

– Если я правильно улавливаю ход твоих мыслей, – сказала Иззи, снова целуя его, – то будет. При условии, что мне станет лучше.

– Жесткая вы женщина, мисс Брук.

– Знаю.

– Очень жесткая.

– Ты знал, кого выбирал в спутницы жизни. Пожалуйста, Ник. Поторопись с чаем. И принеси еще стакан воды. Просто умираю, до чего пить хочется.

– А может, ты и перекусить хочешь? Печенье? Сэндвич с арахисовым маслом?

– Нет, спасибо, – ответила Иззи.

От слов о еде тошнота лишь усилилась.

Минут через пять Ник принес чай. Иззи сделала глоток, потом как-то странно посмотрела на Ника и бросилась в ванную. Оттуда она вернулась позеленевшей.

– Прошу прощения. Напрасно вчера у Венеции я ела заливное из лосося. Слишком жирное. Ничего, сейчас все пройдет.

– А как же награда?

– Извини, сейчас никак. Зато мне стало лучше. Возможно, потом. А сейчас давай еще поспим.

– Сделаем так, – сказал полицейский.

– Как? – насторожилась Дженна.

– Я провожу вас до «Савоя». Прямо до дверей номера вашего отчима.

– Но…

– Либо это, либо мне придется отвести вас в отделение и оттуда звонить вашим родным… или друзьям. Уж не знаю, кто они вам на самом деле.

– Хорошо. Тогда идемте в «Савой», – вздохнула Дженна. – Большое вам спасибо.

– Доброе утро, – сказала Элспет, улыбаясь сиделке.

Ответной улыбки она не получила. Молоденькая сиделка куда-то торопилась, неся кувшин с водой и судно. Появление Элспет ее чем-то испугало.

– Вам нельзя здесь находиться, – заявила сиделка.

– Почему нельзя? Мне сказали, что здесь лежит мой муж. Ночью его сбил мотоцикл, и его привезли к вам. Я только сейчас узнала, где он находится. Можно мне зайти в палату? Совсем ненадолго.

– Наверное, это мистер Браун?

– Да. Он. Я его жена.

– Все равно я не могу вас туда пустить.

– Но почему? Прошу вас, я хочу на него взглянуть. Я даже не знаю, насколько серьезно он пострадал. Мне лишь сообщили, что его сбил мотоцикл.

– Что с ним – это я вам могу сказать. У него… – Сиделка произнесла пару латинских слов.

– А что это такое?

– Перелом бедренной кости.

– Боже мой!

– Довольно серьезный перелом. Пришлось даже оперировать. Вдобавок у него сломано запястье и еще несколько ран и ссадин. Но с ним все в порядке. Вам не о чем волноваться. Приходите в приемные часы. Я ему передам, что вы были.

– В приемные часы? Это когда?

– В шесть вечера.

– В шесть вечера? Так это мне еще почти двенадцать часов ждать?

– Да, – невозмутимо ответила сиделка. – Но таков наш распорядок… Простите, мне надо спешить. Я ему передам, что вы приходили.

– Сиделка Холл! Поторапливайтесь! Мистеру Джексону срочно нужно судно.

– Да, сестра.

Сиделка Холл наградила Элспет виноватой улыбкой и поспешила к мистеру Джексону.

А с другого конца коридора сюда кто-то шел. Шаги были властными, начальственными. Элспет лихорадочно оглянулась по сторонам и, заметив дверь мужского туалета, нырнула туда… Дверца одной кабинки была распахнута настежь. Там сидел старик в пижаме. Увидев вошедшую Элспет, он торопливо спрятал сигарету за спину.

– Вы сиделка? – насторожился старик.

– Нет. Не волнуйтесь, я никому не скажу. А вы из мужской палаты хирургического отделения?

– Да. Оттуда.

– К вам ночью привезли моего мужа. Кейра Брауна. Он молодой. Перелом бедра. Вы его видели?

– Само собой, видел. Приятный молодой человек. Но не успел оказаться на койке, как сразу же поцапался с медсестрой. Потребовал, чтобы ему принесли чай. Нельзя так с людьми.

– Это очень похоже на Кейра. А в какой части палаты он лежит?

– Справа, возле окна. Вы хотите туда зайти?

– Да.

– Тогда постарайтесь не нарваться на дежурную медсестру. Она поднимет шум, вызовет старшую. Я бы не советовал.

– Меня это не пугает, – сказала Элспет.

Она вышла из туалета и осторожно приоткрыла дверь палаты. Возле койки Кейра стояли врач и дежурная медсестра. Элспет поспешила вернуться в туалет.

– Неподходящее время, – объяснила она старику. – Простите, можно мне сигаретку? Я вам вечером целую пачку принесу.

Чарли попытался отменить завтрак, но было слишком поздно. Ему сказали, что официант уже везет завтрак в номер. Ладно. Он выпьет кофе и тем ограничится. Литтоны вряд ли натравят на него полицию. Очень маловероятно. В его руках слишком много козырных карт.

В дверь номера постучали, и у Чарли опять свело живот. Он медленно открыл дверь, злясь на возросшее беспокойство. Но это был всего-навсего официант, прикативший тележку с завтраком. Словно фокусник, официант ловко снимал крышки с подносов, открывая взору колбасу, бекон, яйца, ломтики масла, аппетитные, хрустящие тосты и мармелад. Были тут и кофе, и сок.

У Чарли потекли слюнки. Но нет, он не может рассиживаться за завтраком. И зачем только он проболтался Дженне, что остановился в «Савое»?

Он расплатился с официантом, сделал из двух тостов сэндвич с беконом, быстро съел, запил кофе. Потом взял портплед. Пора убираться отсюда, и как можно скорее.

– Ну куда она подевалась? – недоумевала Венеция. – Не могла же она исчезнуть посреди ночи?

– Говорю вам, я не знаю, где она, – раздраженно ответила Кэти. – Я спала как убитая.

– А кто-нибудь знает? – не унималась Венеция.

– Вот у них и спрашивайте. Почему я должна знать, куда ушла Дженна?

Когда отца не было рядом, Кэти не обременяла себя вежливостью.

Венеция сердито посмотрела на нее, с шумом захлопнула дверь и пошла стучаться в другие комнаты. Ну куда, куда могла уйти эта сумасбродная Дженна? Внизу ее тоже не было. Может, решила прогуляться? Но не рано ли? Половина седьмого. И даже если так, почему ушла, не оставив записки? На Дженну это не похоже.

Зайдя в кабинет к Бою, Венеция растерянно спросила, что им теперь делать. Бой предложил подождать еще полчаса, а потом звонить в полицию… Полчаса истекали. Бой уже взялся за трубку, когда в кабинет заглянул заспанный Лукас.

– Я думаю, она могла отправиться в «Савой», – сказал он.

Кровать Кейра была отгорожена занавесками. Элспет осторожно раздвинула их и вошла. Кейр лежал на спине, закрыв глаза. Лицо у него было хмурым, а сам он выглядел ужасно. Ссадины на лице, рана на лбу. Правая рука по локоть в гипсе. Поврежденная нога была приподнята. От нее тянулся трос с противовесом, перекинутый через колесико блока на стойке. Стойка была вплотную придвинута к задней спинке кровати.

Элспет осторожно присела на краешек постели. Кейр нахмурился еще сильнее. Не открывая глаз, он повернул голову в сторону.

– Я же сказал, что не буду принимать эту гадость, – сердито произнес он. – Лучше дайте чего-нибудь болеутоляющего и принесите чаю. Я прошу совсем немного. Я…

– Кейр, дело не в том, много ты просишь или мало, – сказала Элспет. – Дело в том, как ты просишь. В этом-то и вся разница. Ты не находишь?

Он открыл глаза, прищурился, пытаясь ее рассмотреть и попутно решая, не галлюцинация ли это. Элспет улыбнулась мужу, взяла его здоровую руку и поцеловала пальцы. Потом наклонилась и поцеловала его в губы. Она сидела и улыбалась, глядя на него. Кейр продолжал хмуриться.

– У нас мало времени, – шепотом сказала Элспет. – В любую минуту сюда может явиться дежурная сестра и выставить меня. Я хочу сказать тебе две вещи. Я люблю тебя. И я очень сожалею о том, что было.

– Боже мой, – пробормотал Кейр. – Элспет, если бы ты только знала…

– Я ничего не хочу знать. Вообще ничего. Все несущественно. Кроме этого. – Она снова поцеловала Кейра, чувствуя, как он отвечает ей. Ее захлестнуло мощной волной любви и – что было странно, принимая во внимания обстоятельства, – желания. С этим придется подождать. – Я люблю тебя, Кейр.

Занавески резко раздвинулись. Лицо дежурной медсестры выражало праведный гнев. Глядя на нее, можно было подумать, что она накрыла парочку злодеев прямо на месте преступления.

– Что тут происходит? – зашипела она. – Как вы посмели ворваться сюда в неположенное время? Вы не только нарушаете порядок, но и мешаете проведению серьезной лечебной процедуры. Пациент находится в тяжелом состоянии. Я требую от вас немедленно уйти.

– Она сейчас уйдет, – пообещал пациент, находящийся в тяжелом состоянии. – Она не будет нарушать порядок. Но сначала я скажу ей две важные вещи. Потом я смиренно проглочу вашу дрянь… Элспет, я тоже люблю тебя. Очень люблю. И я тоже очень сожалею, что все так получилось.

Лукас считал это не более чем интуитивной догадкой. Но вчера Дженна вдруг спросила у него, где находится «Савой» и далеко ли это отсюда. Она была чем-то взволнована и все время глядела в окно. Как будто высматривала такси. Но какие такси при таком непроглядном тумане? Убедившись, что машины не ездят, она успокоилась.

– Я сейчас позвоню в «Савой» и спрошу, нет ли у них некоего мистера Паттерсона, – сказал Бой. – Если он там, нужно торопиться. Неизвестно, что еще придумает этот ловкач.

Чарли расплатился за номер и теперь стоял перед входом в отель, ожидая, когда швейцар поймает ему такси. Швейцар сказал, что придется некоторое время подождать. Час еще ранний, и такси мало.

И вдруг он увидел полицейского. Тот явно направлялся к отелю.

– Дерьмо собачье! – сквозь зубы выругался Чарли. – Только тебя мне не хватало.

Идти было некуда. Чарли торопливо вернулся в отель и скрылся в туалете.

Он провел там минут десять и теперь прикидывал, можно ли высунуть нос или нужно подождать еще. Дверь открылась. В туалет вошел мужчина, которого Чарли вчера видел в ресторане.

– Там такой шум поднялся, – сообщил мужчина, здороваясь с Чарли. – Полицейский пришел, расспрашивает всех, кто попадается ему на пути. Персонал бегает взад-вперед. Кого-то ищут. А полицейский привел с собой не то девочку, не то девушку. Ревет, успокоиться не может.

– Что вы сказали? – насторожился Чарли. – Как она выглядит… эта девочка?

– Хорошенькая. На вид – лет шестнадцать. Волосы рыжие.

Почти не мешкая, Чарли вышел из туалета и поднялся в холл. Увидев его, Дженна мгновенно перестала плакать. Она подбежала к Чарли и обняла его:

– Здравствуй, Чарли. Как хорошо, что я тебя застала. Я ужаснорада тебя видеть.

– Принцесса, ты хорошо себя чувствуешь?

– Замечательно.

– Рад слышать. Майк, мы покинем тебя на некоторое время. Какие у тебя планы на утро?

– Пожалуй, схожу прогуляться по Хэмпстед-Хит. Туман рассеялся. Мне говорили, там очень красиво.

– Отличная мысль. Если увидишь аиста, замолви за меня словечко. Мне по-прежнему нравится думать, что к этому причастны аисты.

– Обязательно замолвлю, – пообещал Майк.

Себастьян медленно брел к своему дому. Он едва переставлял ноги, ощущая внезапно навалившуюся усталость. И одиночество. Пронзительное одиночество, если уж на то пошло. Он будет скучать по ней. По всем им.

По соседству, всего через два дома от его собственного, был выставлен на продажу, причем довольно давно, очень уютный дом, точная копия дома Себастьяна, только сад побольше. Рядом с домом какой-то мужчина поверх таблички «Продается» приколачивал другую – «Заявлено к покупке». Себастьян задумался о возможных покупателях. Наверное, какая-нибудь молодая семья. Хорошо, если окажутся милыми людьми и с ними можно будет подружиться. Подумав об этом, Себастьян удивился самому себе. За всю жизнь он никогда не интересовался соседями и не рассчитывал на их дружелюбие. Скорее наоборот.

Себастьян остановился. Пригляделся к дому. Фасад явно нуждался в ремонте. Да и внутри, наверное, тоже.

– Доброе утро, сэр, – поздоровался с ним человек, прибивавший табличку.

– Доброе утро.

– Симпатичное место, правда?

– Очень.

– Вы, кажется, живете неподалеку?

– Совсем неподалеку. Через два дома.

– Значит, скоро у вас появятся очень милые новые соседи.

– Вы уверены?

– Вполне. Сегодня утром приходил молодой человек. Говорил, что желает купить этот дом.

– Что, серьезно?

– А чего мне шутить? Он сам мне сказал. Очень приятный молодой человек. – Мужчина помолчал, глядя на свою работу, а потом добавил: – Жаль только, что он…

– Что именно? – терпеливо спросил Себастьян.

Ему вдруг захотелось, чтобы рядом появились дружелюбные соседи.

– Да слепой он. Но так уверенно держался. Никогда бы не подумал…

Они сидели в Речном зале. Дженна завтракала, а Чарли безостановочно пил кофе. Дженна первой заметила, как в зале появился Бой в сопровождении Венеции и Лукаса. Вид у всех был возбужденный. Она встала и вышла к ним.

– Прошу меня извинить, что я ушла, не оставив записки, – сказала Дженна. В ее голосе звучала непривычная властность. – Вы не возражаете, если мы с Чарли еще немного побеседуем? Как видите, со мной все в полном порядке. Нам с ним есть о чем поговорить.

– Итак… – произнесла Энн Тинн.

Она смотрела на Иззи и Ника, сидевших в кабинете. Тон ее голоса был очень серьезным. Иззи сжала руку Ника, ощущая противную сухость во рту.

– Есть некоторая сложность, – продолжала гинеколог.

– Понимаю, – почти шепотом отозвалась Иззи.

Сейчас врач скажет ей о нецелесообразности проверки фаллопиевых труб. Наверное, Энн Тинн при первом осмотре обнаружила что-то такое, чего не заметили врачи в Нью-Йорке. Значит, у нее никогда не будет детей. Никогда.

– Дело в том… – Гинеколог заглянула в свои записи. – Я не могу проверить ваши фаллопиевы трубы, пока у вас не наступят очередные месячные. Это я вам уже говорила.

– Да.

– Когда вы их ожидаете?

– Они должны были прийти почти две недели назад. Накануне нашего отлета из Нью-Йорка. Может, перелет подействовал? Потом – мемориальная служба. Еще у нас… кое-какие события в семье. – Иззи почувствовала, что сбивается на бормотание. – Месячных нет и по сей день. Может, мне дождаться возвращения в Нью-Йорк и провериться уже там? Просто мне хотелось бы сделать это у вас.

– Я так понимаю, вы не задержитесь в Лондоне? Поэтому… Скажите, а как вы себя чувствуете?

– Замечательно. Превосходно. Честное слово.

– Дорогая, а ты забыла, как тебя сегодня утром тошнило? – спросил Ник.

– Я же тебе сказала почему. Заливное у Венеции было слишком жирным.

Энн Тинн посмотрела на свою пациентку и почему-то стала кусать губы. Потом серьезное выражение лица, которое она усиленно пыталась сохранить, исчезло. Гинеколог громко расхохоталась:

– Иззи… Вы позволите вас так называть?

– Да, пожалуйста. Но…

– Иззи, думаю, заливное тут ни при чем. Скорее всего, вы беременны.

– Беременна?! Это невозможно?! Я не могу… Я…

– Дорогая, мы с тобой все делали так, как надо, – осторожно сказал Ник.

– Я знаю, знаю. Но…

Иззи вспомнила, как где-то вычитала, что беспокойство отрицательно сказывается на возможности зачатия. Но с тех пор как она рассказала Нику про аборт, она уже не беспокоилась…

– Срок у вас еще очень маленький, – продолжала Энн Тинн. – Тем не менее, если у вас двухнедельная задержка месячных и вас тошнит… Тут не надо быть опытным гинекологом, чтобы поставить предварительный диагноз. И ваши груди наверняка имеют очень активный вид.

– У Иззи – активные груди? – удивился Ник. – Боже мой…

– Да. Это значит – они пронизаны густой сетью мелких кровеносных сосудов. Мне даже удалось выжать из сосков по капельке молозива. Иззи вряд ли это заметила.

– Нет. Я лишь мечтала, чтобы вы поскорее перестали их мять. Мне было больно.

– Ну вот и еще подтверждение. А теперь мне нужно от вас немного мочи. Я отправлю ее в лабораторию, чтобы сделали тест на беременность. Но я и так почти уверена.

Гинеколог вручила Иззи небольшой пузырек и отправила в туалет. Ник сосредоточенно разглядывал потолок.

– Чем это вы занимаетесь? – улыбнувшись, спросила Энн Тинн.

– Я лежу в сточной канаве и смотрю на звезды, – ответил он.

Через два часа к дому на Чейни-уок подъехало такси, из которого вылезла Дженна. Держалась она очень спокойно и очень решительно.

Адель вместе с Джейми стояли у окна, ожидая ее возвращения. Увидев такси, оба поспешили вниз.

– Здравствуй, Дженна.

– Привет, Адель. Простите, что заставила вас поволноваться. Можно мне поговорить с Джейми наедине?

– Пожалуйста.

Дженна повела Джейми в гостиную и плотно закрыла дверь.

– Джейми, я прошу перевести миллион долларов из моего фонда на банковский счет Чарли. Сегодня. Пожалуйста.

– Дженна, этого я сделать не могу.

– Неправда, можешь. Я знаю, что можешь. Ты и другие попечители можете решить, что поступаете в моих интересах. Так оно и есть. В моих и в интересах Чарли.

– Но…

– Джейми, я больше не хочу слышать никаких «но». Я хочу, чтобы Чарли получил эти деньги.

– Что он тебе рассказал?

– Немногое. Да и зачем слова? Я привезла дневники. Они в прихожей. Надеюсь, ты не станешь позориться и пересчитывать их? Но если хочешь – пересчитай.

– А где Чарли?

– На пути в Нью-Йорк. Точнее, сидит в Лондонском аэропорту и ждет рейса… Ты хорошо понял мою просьбу или мне снова все объяснить?

– Ты же знаешь, я никак не могу на это согласиться.

– Нет, Джейми, можешь. Еще как можешь! Чарли заслужил эти деньги, и я хочу, чтобы он их получил. К тому же денег в моем фонде остается еще предостаточно. Правда?

– Дженна…

– Джейми, ты можешь просто выслушать меня? Я люблю Чарли. Очень люблю. Не знаю, сколько раз я должна это повторить, чтобы ты понял. Не скажу, что я люблю его, как родного отца. Мне не с чем сравнивать. Но если бы не Чарли, я бы не пережила гибель мамы. Наверное, не каждый отец так любит родную дочь. А Чарли доказал свою любовь не на словах. Он ночами сидел со мной. Я срывалась, кричала на него. Чарли терпеливо это выдерживал. Он вытирал мне слезы. Он рассказывал разные забавные истории и смешил меня. Чарли подбадривал меня. Всегда. Понимаешь, всегда. Я очень нуждалась в нем. Вряд ли его забота имеет стоимость. Он это делал не ради денег. Мне даже странно, что я должна тебя просить. Ты-то не обеднеешь. Это мои деньги, а не твои. Почему ты отказываешься выполнить мою просьбу?

– Дженна…

Казалось, Джейми собирался ей сказать еще очень многое, но промолчал. Дженна посмотрела на него и слегка улыбнулась:

– Если ты собираешься рассказать мне о том, что еще натворил Чарли и чего, как ты думаешь, я не знаю, лучше помолчи. Во-первых, я не хочу об этом слышать. А во-вторых… – Дженна не договорила и вдруг улыбнулась ему совсем как Лоренс. И даже интонация у нее была совсем отцовская. – Джейми, неужели ты думаешь, я ничего этого не знала? Я давно уже все выяснила.

Потом Дженна поднялась наверх, в бывшую комнату матери, и встала у окна. Она думала о том, как часто ее мама вот так же стояла у окна и смотрела на реку. Дженна вдруг ощутила, до чего они с мамой близки. И впервые это чувство отозвалось в ней не пронзительной грустью, а радостью.

Днем Лукас предложил Дженне прогуляться. Она тут же согласилась. Ярко светило солнце. Тумана не было и в помине. Они шли по набережной, по Темзе плыли солнечные блики. Над головой шумно проносились чайки. Гуляющих было больше, чем обычно. Люди улыбались. Казалось, их удивляло, что они снова видят друг друга. Неожиданно Лукас остановился и крепко обнял Дженну.

– Как ты? – спросил он. – Все нормально?

– Все в лучшем виде.

– Рад слышать. Я тут думал… Тебе это было очень непросто сделать.

– Да. Совсем непросто.

Лукас взял ее за руку, и они пошли дальше.

– Сегодня ты героиня дня. Как ты им всем нос утерла!

Дженна посмотрела на него и улыбнулась:

– Меня они не очень-то и интересовали. Я хотела… кое-чего добиться. Для Чарли.

– Тебе действительно так нравится этот человек?

– Да. И даже больше чем нравится. Я люблю его. Очень люблю. – Она помолчала. – Я ведь знаю, что он ухлопает кучу денег на разные глупости и опять куда-нибудь вляпается. Но меня это не волнует. Я хочу, чтобы он получил эти деньги. Он их заслужил.

– Я пытаюсь тебя понять, но что-то не получается, – признался Лукас.

– Сегодня я много думала над мамиными словами. Как-то вечером мы сидели с ней вдвоем и говорили о моем отце. Очень это странно – говорить об отце, которого видела только на фотографиях.

– Я своего видел в жизни, но совсем не помню. Когда мы покинули Париж, мне и года не было. Так что мне понятно, о чем ты говоришь. Возникает… чувство нереальности, что ли? Странно узнавать об отце по рассказам других.

– Да. Ты очень точно выразился.

– Может, поэтому мы так хорошо понимаем друг друга?

– Наверное.

Лукас улыбнулся и спросил:

– Так о чем тебе тогда говорила твоя мама?

– Она говорила, что мой отец был удивительным человеком. Во многих отношениях. Но он не был совершенством. Совершенных людей не бывает. А потом мама сказала: «В этом и состоит особенность любви. Ты знаешь о дурных сторонах человека, но все равно продолжаешь его любить». Мама хотела, чтобы я навсегда запомнила эти слова. И я никогда не забуду их. Никогда. Всю свою жизнь буду их помнить.