В объятиях наследницы Робинсон Мэгги

– Продолжайте.

– Если тот, кто в нас стрелял, будет думать, что почти добился успеха, он, возможно, выкажет свою радость. Торжество. Обнаружит свою виновность, сделав какое-нибудь подозрительное замечание. Или, упаси боже, потеряет осторожность и предпримет еще одну попытку его убить. Разумеется, мы будем охранять Чарлза. Я не могу допустить, чтобы с ним еще что-нибудь произошло.

– Ваша мысль кажется мне превосходной. Жалею, что не додумалась сама, – сказана миссис Ивенсонг. – А теперь нам остается лишь надеяться, что он вскоре очнется, и мы посвятим его в наш план. Доброй ночи, мисс Стрэттон. Охраняйте вашего молодого человека.

Повинуясь внезапному порыву, Луиза обняла почтенную даму. Без своих безобразных черных шляп и зонтика она уже не казалась столь грозной.

– Спасибо, миссис Ивенсонг.

– Будет вам! – Миссис Ивенсонг выудила носовой платок из расшитой бисером сумочки, свисавшей с запястья. – Вот, возьмите. У меня есть еще один. Запас лишним не бывает, правда?

– Я ненавижу плакать, – сказала Луиза, хорошенько высморкавшись весьма шумным манером.

– Не считайте слезы признаком слабости. Они показывают вашу силу. Ведь вам не все равно, и это хороший знак. Многие люди просто плывут по течению, их никто и ничто не держит. – Поразительно гладкое, без морщин, лицо миссис Ивенсонг приняло задумчивое выражение. Она быстро обняла Луизу, а затем встала и ушла, оставив ее сидеть на сером диване.

Какое это было утешение – знать, что эта деловая дама проведет в Роузмонте несколько дней. Когда Луиза приглашала миссис Ивенсонг погостить, она сомневалась, что та приедет. В тот день, когда Луиза пила там чай, контора на Маунт-стрит казалась пчелиным ульем, в котором кипит деятельность. Агентство «Ивенсонг» широко раскинуло свои сети, вероятно, поставляя слуг даже для самого короля Эдуарда. Миссис Ивенсонг взяла на работу целую толпу народа и в собственное агентство по найму. В комнатах было не протолкнуться – письменные столы, пишущие машинки и энергичные молодые люди, разговаривающие в телефонные трубки из ярко начищенной латуни. Интересно, подумала Луиза, кто правит в агентстве сейчас, когда хозяйка в отъезде? Но, в конце концов, миссис Ивенсонг умеет предусмотреть все.

Луиза вернулась в спальню, где, к своей радости, увидела доктора Фентресса, который зашивал рану Чарлза.

– Вот и вы, Луиза. Не волнуйтесь. Я еще не разучился накладывать швы. Останется совсем маленький шрам. Кажется, это место было задето раньше. Как он получил травму глаза? Во время сафари, да?

– Гм. Да. Кажется. Задолго до того, как мы с ним встретились. У одного из его товарищей зачесался указательный палец, а бедняга М-Макс стоял на пути. К счастью для льва, – ответила Луиза. Кэтлин, которая держала поднос с хирургическими инструментами, вытаращила глаза.

– Именно так он и сказал за обедом. Странно. Мне казалось, что Грейс говорила про боксерский матч. Хью горит желанием проверить мастерство вашего супруга на ринге, как только его здоровье восстановится.

– Да, боксерский матч тоже был. Я спутала. И вообще, он больше не боксирует. Я ему не позволю. – Чарлз был прав. Хватит ей изворачиваться. Пора сказать правду. Целый день приходится следить, чтобы не запутаться в собственной лжи.

– Тогда вам следует поговорить с ним еще раз. Вчера вечером мистер Норвич без предупреждения нокаутировал вашего кузена. Да, Хью его спровоцировал, это так. Но чего ожидать от мальчика, если его мечты были разбиты вдребезги?

– Что вы хотите сказать?

– Разумеется, вы знаете, что он хотел жениться на вас? И эта мечта отвечала сокровеннейшему желанию его матери.

– Не понимаю почему, – возразила Луиза. – Они только и делают, что ругают меня – все им не так.

– Только оттого, что они о вас заботятся, моя дорогая.

Луизе не хотелось зря тратить время на споры, когда жизнь Чарлза в опасности.

– Когда мы узнаем, все ли с ним в порядке?

– Трудно сказать. Кэтлин рассказала мне то, что вы рассказали ей – он получил сильный удар по голове и упал на спину, снова ударившись головой прежде, чем перевернулся и закрыл вас своим телом. За ним нужно наблюдать. Я проведу здесь ночь. Но, полагаю, вы захотите побыть с ним сами. Моя экономка будет счастлива опять от меня избавиться.

Экономка! Вот черт. Миссис Лэнг, наверное, зла на Луизу за то, что та не предупредила о визите миссис Ивенсонг. Но Луиза и сама не ждала ее! Когда Луиза улучит свободную минутку, она извинится перед старой драконихой. Впрочем, не очень-то и хотелось – все равно очень скоро Луиза укажет экономке на дверь. Хотя в Роузмонте царил идеальный порядок, Луизе никогда не будет уютно под неодобрительным взглядом миссис Лэнг. В глазах экономки Луизе никогда не сравниться с тетей Грейс.

Зачем она вообще вернулась домой! Но тогда Луизе не понадобился бы настоящий фальшивый муж и она не наняла бы Чарлза. Она никогда не узнала бы, каково это – когда тебя целуют и так искусно ласкают. Ценят, как редчайшее из сокровищ. Она никогда бы не смеялась столько, сколько смеялась с ним, и не познала бы такого потрясающего чувства, как участие и сострадание. Весь прошедший год Луиза развлекалась и бежала от реальности, но теперь у нее появилось основание успокоиться и прислушаться к собственному сердцу.

Это было удивительное открытие – что у нее, оказывается, есть сердце. После истории с сэром Ричардом Луиза погребла его, закрыв от мира так же надежно, как тетя Грейс заперла в Роузмонте ее саму.

– Благодарю вас, доктор Фентресс. Если… то есть, когда он очнется, я пришлю за вами.

– Похоже, у вас нет недостатка в помощниках. Меняйтесь в течение ночи. Вам тоже нужно отдохнуть, – сказал доктор, похлопав Луизу по плечу. – Я оставлю сумку с инструментами здесь, на тот случай, если понадобятся. Но не пытайтесь лечить его сами, разве что смените повязку, если придется. Он может метаться во сне, и повязка спадет.

Луиза кивнула. Как только доктор вышел, все трое довольно беспомощно встали возле постели Чарлза.

– Кэтлин, почему бы вам с Робертсоном не пойти вниз, в людскую, и не поужинать? Первую смену я беру на себя.

– Если вы уверены, что справитесь сами. Принести вам чаю, когда я пойду наверх?

– Только если ты уверена, что чай не отравили. Наверное, я говорю глупости. Наверное, грибы – это несчастный случай. Но блохи не сами нашли дорогу в ящик с бельем. И я ни за что не поверю, что в саду был браконьер. – Луиза села на стул, стоящий возле самой постели Чарлза, и погладила его по щеке. – Ах, если бы я хоть чуть-чуть его любила, я бы отослала его прочь.

– Он бы не уехал, мисс.

Луиза удивленно воззрилась на Робертсона.

– Откуда вы знаете?

– Сегодня утром, перед тем как ехать в церковь, он пришел ко мне поговорить. Я сказал, что буду сидеть смирно, если он хочет врезать мне в отместку за ту ночь. Он – отличный парень, мисс. Он сказал, что вы пережили не самые веселые времена, хотя у вас мешки денег. Что Кэтлин была права, когда тревожилась из-за вас. Мы болтали о том о сем, как мужчина с мужчиной. По моему мнению, он жутко вами дорожит. Я-то понимаю чувства капитана – я точно так же переживаю из-за Кэтлин.

– Тише, Робби.

– Правда. И я говорю об этом с гордостью. Как только все уляжется, мы бы хотели пожениться, мисс Луиза. Знаю, сейчас не лучшее время ставить вопрос, ведь вы так тревожитесь за капитана и все такое. Но все наладится – подождите и увидите сами.

– Надеюсь, вы правы. – Интересно, подумала Луиза, неужели она сама выглядит так же глупо, как сейчас Кэтлин, когда улыбается своему любовнику? Наверное. Любовь лишает человека разума и гордости.

– О-о! – Робертсон хлопнул себя по лбу. – Я хотел вернуть его капитану. Вдруг он вам сегодня понадобится? – С глуповатым видом шофер сунул руку в карман и вытащил пропавший пистолет Чарлза. – Простите, – добавил он.

– Знаю, это все из-за Кэтлин, – ответила Луиза, сунув револьвер в ящик комода. – Идите же, вы оба. И не торопитесь возвращаться. Сегодня мне вряд ли удастся сомкнуть глаз.

Правда заключалась в том, что ей хотелось остаться наедине с Чарлзом. Стиснув кулаки, она изо всех сил зажмурилась, как частенько делала, когда была маленькой, представляя – вот он вскакивает с постели и широкими шагами идет к окну, чтобы взглянуть на волны в белых барашках. Он пригласил бы ее прогуляться по берегу прямо в ночной сорочке. В своих мечтах Луиза торопливо заменила декабрь на середину лета, когда ветерок с моря был приятным, а песок под ногами, нагретый за день солнцем, еще хранил тепло. Некоторое время они бы шли, и морская вода окатывала бы их босые ноги. Чарлз взглянул бы на нее – при свете полной луны она бы ясно читала все желания на его лице – и стянул бы через голову ее ночное одеяние. Склонил бы голову, обхватывая губами ее напряженный сосок. У нее подогнулись бы колени, и он подхватил бы ее, держал бы крепко, лаская чувствительную плоть пальцами, зубами и языком – до тех пор, пока из ее головы не улетучились бы все мало-мальски связные мысли. Его рута нашла бы ее жаждущее средоточие, подготавливая к тому, что неминуемо произойдет. К тому, чего она так ждала – и под ее веками заплясали бы звезды, прежде чем он обрушился бы в нее…

Эта картина так живо представилась Луизе, что ее пульс участился, и дыхание сбилось. Она умоляла: «Проснись! Проснись! Проснись! Сделай так, чтобы этот полусон стал явью. Пожалуйста, Чарлз!»

Вдруг он беспокойно зашевелился и начал биться о постель, как будто защищаясь от нападения.

– Нет, черт возьми, нет!

Затем последовал нечеловеческий вопль, и Чарлз – ее сильный, надежный Чарлз – зарыдал так, будто сердце его было разбито.

– Чарлз! Вам снится плохой сон! Проснитесь, любовь моя. – Луиза попыталась его обнять, но он, весь во власти кошмара, оттолкнул ее руку.

Прошла долгая минута, прежде чем он пришел в себя и сел на постели. Его лицо исказило страдание.

– Господи. – Он едва дышал, и Луиза испугалась, что он снова лишится чувств. Она сжала его руку, которая была тяжелой и неподвижной, как мертвая.

– Что такое? Что случилось?

Прошла долгая минута.

– Не знаю. Ничего. Все. Я сделал вам больно? – Чарлз отнял у нее руку.

– Нет, конечно, нет. Вы никогда не делали мне больно, – сказала Луиза, расправляя одеяло у него на груди. По крайней мере, нарочно – никогда. Это Луиза знала точно.

– В самом деле? Вы и не догадываетесь, на что я способен. – Чарлз склонил голову набок, затем покачал головой, болезненно морщась. – Что со мной приключилось?

– Кто-то в нас выстрелил. Или в Ягненочка, как хотите! Статуя разлетелась на куски, и один из них угодил прямо в вас.

Он ощупал повязку, которая частично закрывала больной глаз.

– Придвиньте лампу поближе.

Луиза выполнила его просьбу, хотя знала, что яркий свет причиняет ему неудобство, если на нем нет наглазной повязки.

– Могу принести вам повязку. Не ту, которая была на вас – кажется, она порвана и испачкана кровью. – Слишком мягко сказано, но Луиза боялась встревожить Чарлза. – У вас рана над глазом, но доктор Фентресс очень аккуратно зашил ее. Вы будете такой же красивый, как и раньше.

– Луиза, мне плевать, как я выгляжу. На один миг мне показалось, что я снова вижу, но теперь все стало как раньше. Может быть, даже хуже. Я… Я думаю, что в итоге нам не следует жениться.

Глава 36

Армейские врачи твердили, что в один прекрасный день его состояние улучшится, но не может же он все время жить надеждой. «Один прекрасный день» не наступит никогда. Он может жить, потеряв зрение. Но жить мечтами – это не для него.

Когда Чарлз очнулся от кошмара и открыл глаза, его зрение было острым, как прежде. Превосходным. Но потом…

Может быть, он выдавал желаемое за действительное. Старое воспоминание из прежней жизни, когда мир был полон живых красок вместо унылых оттенков серого.

Но его сон перед тем, как очнуться… Скажем так – возможно, ему никогда больше не захочется погрузиться в сон.

Мертвая Луиза под ним. В его руках. Как Мария.

Ночью он мог бы сделать, что угодно. И даже не узнать об этом. Разве может он подвергать такой опасности ту, кого любит? Такой, как он есть?

Сломленный.

Благословение небесам, Луиза была жива и здорова. В его спальне. Как расплывчатое пятно. Как же ему хотелось увидеть ее четко и ясно, хотя бы один раз.

Очень несправедливо по отношению к Луизе, если она свяжет свою жизнь с человеком, который толком не видит и не может ей соответствовать. Который, по правде говоря, ей вообще не подходит.

Зато может ее убить, точно так, как убил Марию.

О чем он только думал?

Работа, которую предложил ему Джордж, может привести к краху, даже если позволит зрение. Какой толк будет от него в Нью-Йорке, если он не сумеет подвести итог прибылям и убыткам? И не каждый так влюблен в автомобили, не у каждого есть столько денег, как у Луизы Стрэттон, чтобы отдаться этой любви. Что, если Чарлз не сумеет продать ни одного автомобиля, если рабочие устроят забастовку и компания прогорит?

И, самое важное, как он попросит Луизу покинуть Роузмонт?

Ведь это ее дом. Она столько вытерпела, чтобы занять в нем место, подобающее ей по праву. Теперь ничто не должно стоять у нее на пути, особенно брак с полуслепым нищим, который напрасно возомнил, что может стать лучше. Чарлз – сын фабричного десятника, и ничего больше.

«Ищешь беду там, где ее нет», – так, бывало, говорила его мать. Но он не мог одолеть ощущение беспомощной паники, которое жгло его кожу, точно огонь. Видение сорвало с него – слой за слоем – оболочку цивилизованного Максимилиана Норвича, которую он пытался на себя нацепить. А под ней обнаружилось нечто страшное.

Голова раскалывалась от боли. Перед глазами кружились бесчисленные черные пятна. Серые тени, которые всегда прятались по задворкам его видимого мира, теперь сгустились и угрожающе надвигались.

– Не смешите.

– Это вы говорите смешные вещи. Луиза, вы не можете… не должны связывать свою жизнь со мной. Вы заслуживаете большего.

– О-о, какой же вы зануда. Не говорите мне, чего я заслуживаю. Я знаю, чего хочу, и это вы.

– Может быть, это вас ударило по голове? – проворчал Чарлз.

Постепенно ее очертания становились четче. Платье было заляпано кровью, аккуратный узел волос на макушке растрепался и съехал набок. Его чистая, непорочная принцесса выглядела так, будто ее тащили через живую изгородь спиной вперед.

Вот что значит время, проведенное в его обществе. Разрушение. И, возможно, гибель.

– Итак, кто-то в нас стрелял, – сказал Чарлз, отводя взгляд. Луиза была так прекрасна, несмотря на растрепанный вид. – Кто? Это проделки посерьезней, чем блохи в ящике с бельем и шурупы под седлом.

Злая шутка обернулась попыткой убийства. Но будет ли Луиза в безопасности в Роузмонте, когда Чарлз уедет?

Кого он пытается обмануть? Начать с того, что он так и не смог ее защитить. Почти все время, что они в Роузмонте, это Луизе приходилось его защищать.

– Это очень серьезно, и у нас с миссис Ивенсонг есть план. Я расскажу вам все подробности, но не думайте, Чарлз, будто я позволю вам сбежать, оплакивая наш брак. Мы все обсудим, когда вы придете в себя. – Кажется, Луиза погрозила ему пальцем. Или двумя? Было трудно сказать.

Чарлз почувствовал, что готов улыбнуться против собственной воли.

– Уверяю вас, я уже давно в себе. Почти слепой, но ясно вижу абсурдность нашего союза. Мы… мы не ровня друг другу, Луиза. Не подходим друг другу. Это невозможно. С моей стороны было исключительной глупостью предлагать такое.

– А с моей стороны – исключительно глупо согласиться. Так, мистер Ходячая Проповедь?

Да. Да, она исключительно восхитительная, любящая глупышка. Чарлз закрыл глаза, но черные пятна продолжали плясать под сомкнутыми веками.

– А я не стану давать кому-то прозвища.

Может быть, если он уедет в Нью-Йорк один и добьется для себя некоторого успеха…

Нет. Ему никогда не стать достойным Луизы.

– Трус.

Чарлз открыл глаза.

– Прошу прощения?

– Вы лежите здесь и снова предаетесь жалости к самому себе. Мне казалось, мы это уже прошли.

– В самом деле? – Чарлз не скрывал горечи. Как будто этих нескольких прекрасных дней – ладно, более или менее прекрасных, несмотря на атаки и угрозы – вовсе не было в его жизни, и он снова упивался жалостью к самому себе. По крайней мере, сейчас его простыни были гораздо чище, а сам он – трезв, как хрустальное стекло.

Он чувствовал на себе осуждающий взгляд Луизы, хотя видеть его толком не мог.

– Повторяю, о нашей женитьбе мы поговорим позже. А прямо сейчас…

– Нам не о чем говорить. Никакой женитьбы. Я беру назад свое предложение, а вы можете катиться, куда вам угодно.

– Чарлз, вы же знаете, я не люблю, чтобы мне указывали, что делать. Достаточно наслушалась за две прошлые жизни. Сейчас вы меня провоцируете.

– Тем больше причин поблагодарить свою счастливую звезду за то, что все кончено. Теперь, когда миссис Ивенсонг здесь, вы сможете разобраться с вашими банковскими счетами, а мое присутствие становится излишним.

Совсем недавно, лежа в постели, они любовались звездами в зимнем небе. Тогда Чарлз был счастлив.

Луиза вздохнула так, будто на нее обрушилась вся тяжесть мира.

– Вижу, нет смысла пытаться вас вразумить. Очень хорошо. Я взяла вас на работу. Завтра и на следующий день-два вам представится возможность сыграть новую роль и отработать свое жалованье. А затем, если вы захотите уехать… – Луиза пожала плечами и широко развела руками. – Ведь я не могу вас остановить, верно? Вы – взрослый человек. Возвращайтесь в Лондон и живите в… в…

– Слово, которое вы ищете – «нищета»?

– Называйте, как хотите. Теперь вы знаете все слова. Я не собираюсь понапрасну сотрясать воздух, споря с вами. Могу лишь надеяться, что кто-нибудь снова выстрелит в вас так, чтобы вбить вам в голову хоть немного здравого смысла.

Проклятье. Она-то думала, что все худшее позади. Что у него просто дурное настроение. Чего это будет ей стоить – осознание того, что Чарлз не тот человек, за которого она его принимала?

– Итак, скажите, какую еще игру вы затеяли, мисс Стрэттон, – вы, миссис Ивенсонг и я? Кем, по-вашему, мне притворяться теперь? И увеличится ли мой заработок? Теперь, когда мне не жить на содержании у наследницы, на счету будет каждый пенни.

Скотина. Тупица. Это откроет ей глаза. Он нанес смертельный удар, пока она молча сидела у его постели, по-прежнему не реагируя на спектакль.

– Когда мне ожидать визита вашего бывшего любовника? Кажется, сэр Ричард – мировой судья, да?

Чарлз заметил тревожное движение кончика ее языка – единственный признак того, что его слова начинают раздражать Луизу.

– О-о! Не думаю, что кто-нибудь позаботился о том, чтобы уведомить власти, кто бы их ни представлял. Да, сэр Ричард! Он действительно мировой судья. Я решительно не желаю, чтобы он явился сюда и все окончательно изгадил.

Вернее, Луиза не была готова к тому, чтобы видеть сэра Ричарда Делакура дважды за один день. Или вообще когда-нибудь в будущем.

Ей следует разозлиться на Чарлза до беспамятства. Он вел себя омерзительно. Но он не посмел давить на нее еще больше. Каждое жестокое слово отзывалось новой болью в его голове.

И в его сердце.

Постепенно она поймет свою ошибку.

– Кто-то в нас стрелял, Луиза. Кто-то, живущий в этом доме. Их нужно наказать. – Он злился не за себя. Ведь что-нибудь плохое могло случиться с Луизой! Возможно, Чарлз ее недостоин. Но это не значит, что он к ней равнодушен.

Не значит, будто он ее не любит.

Ему хотелось снова взять ее руку. На ее пальце было простое золотое кольцо, которое для них купила миссис Ивенсонг. Совсем недавно ему хотелось самому надеть ей кольцо. Принести клятву в чем угодно.

Луиза покачала головой.

– Право же, я не думаю, что стреляли в нас. В этот момент мы были слишком далеко от Ягненочка.

– Было темно. Или можно объяснить иначе – мы имели дело с неопытным стрелком. – Чарлз помолчал, понимая, что его следующие слова могут оказаться клеветой – кулаки зудели от желания добраться до Хью Уэстлейка и врезать ему так, чтобы лишить чувств. – Но, если это меткий стрелок, он может стрелять так, чтобы промазать намеренно. Полагаю, ваш кузен Хью отлично владеет огнестрельным оружием.

– Д-да. Но мне не верится, чтобы он пошел на такое опасное дело! Вот блохи – это в его духе. Он вечно совал насекомых в мою постель, когда я была маленькой.

– Луиза, все эти «несчастные совпадения» были предупреждением. Даже то, что сделали Кэтлин и Робертсон. Люди хотят, чтобы я – или мы – убрались отсюда. Даже ваша экономка интересовалась, не собираемся ли мы уехать обратно во Францию.

– Что ж, значит, нужно уезжать. Я не вынесу, если с вами случится еще что-нибудь.

– Вы зря растрачиваете свою заботу. Это ваш дом, а вот я уеду, как только достаточно окрепну для путешествия. Или когда мы, наконец, покончим со всеми хитростями. – Судя по тому, как он себя чувствовал сейчас, этому не бывать никогда.

Но он должен уехать. Тогда с Луизой все будет хорошо. Она – богатая наследница. Она умна. Красива. Она найдет кого-нибудь получше. Это будет человек ее класса и окружения. Здоровый, целый и невредимый, и он ее никогда не обидит.

Не станет обузой.

– Что за дурацкий план вы придумали, чтобы вывести нашего негодяя на чистую воду?

Язычок показался снова.

– Думаю, вам нужно притвориться слепым.

Чарлз грубо расхохотался. И ему стало больно.

– Не думаю, что мне придется так уж притворяться. Говорю же вам – мое зрение ухудшилось.

– Уверена, что все исправится.

Разумеется, Луиза была в этом уверена – ее снова увлек полет собственной фантазии.

– Наверное, пока я валялся без сознания, вы успели изучить медицину?

Луиза проигнорировала выпад.

– Мы увидим, кто радуется вашему увечью или пытается извлечь для себя пользу. Миссис Ивенсонг расспросит всех, а я ей помогу. Она очень проницательна, и это она прислала в Роузмонт новых слуг. А старых я знала всю свою жизнь.

И они запятнали себя тем, что держали Луизу взаперти, как узницу, в ее собственном доме. От этого замечания Чарлз воздержался – нельзя, чтобы Луиза думала, будто она ему хоть в чем-то небезразлична.

Идея в духе Шерлока Холмса была полной чушью.

– Итак, вы с ними поговорите и узнаете все их тайны. А пока вы занимаетесь расспросами, что делать мне? Натыкаться на стены, запинаться о мебель? Вам придется увеличить плату.

– Вам необязательно вредить себе по-настоящему. Да и Робертсон будет вашим постоянным спутником, на случай, если стрелок решится выступить снова.

– Изумительно. Нас обоих застрелят, и вам придется иметь дело с Кэтлин. Тут я вам не завидую.

Луиза никак не желала оставить его в покое, хотя он и наговорил ей кучу грубостей. Маленькая упрямая ведьма. Свернувшись калачиком в кресле, она крепко спала.

Давно миновала полночь. Ему ни в коем случае не хотелось спать. Одеяло сдавливало его грудь, точно тиски, и голова раскалывалась.

Он уедет завтра, когда закончит свой цирковой номер. Луиза может сказать, что их «браку» пришел конец – кто захочет иметь в мужьях слепого?

Кэтлин с Робертсоном уже распустили слухи, что Чарлз не видит, и Луиза позволила им провести ночь вместе в квартире Робертсона. Старой миссис Лэнг необязательно знать, что Кэтлин спит вовсе не в их с Чарлзом покоях, и экономка не станет запирать ее на ключ в крыле дома, предназначенном для горничных.

Перспектива перехитрить экономку очень воодушевила Кэтлин. Она заявила, что это будет справедливо, поскольку эта дама в последнее время явно вышла на тропу войны.

– В точности как горшок с этой мерзкой кислой капустой, что мы ели как-то в Германии. Я не против того, чтобы натянуть ей нос, – с ехидной улыбкой на лице сообщила Кэтлин Луизе.

Луиза подумала, что миссис Лэнг, должно быть, очень расстроена – в Роузмонте поселилась опасность, и ему грозит хаос. Но Кэтлин возразила, что старуху беспокоят исключительно прихоти Грейс, а все прочие могут катиться к черту.

Слова Кэтлин все еще звенели у Чарлза в ушах. Поэтому, когда в дверь осторожно постучали, он вскочил на постели:

– Войдите!

Луиза не проснулась. Как она сможет себя защитить, когда его здесь не будет? Впрочем, это не его беда. Пока что защитник из него получился ненадежный.

Вошла Кэтлин со свечой в руке и поспешно отвела взгляд от его обнаженной груди.

– Прошу прощения, капитан, – шепотом сказала она. – Мне нужно разбудить мисс Луизу. Кое-что случилось.

Луиза по-прежнему спала, свернувшись клубком, закрыв лицо одеялом.

– Что? – тоже шепотом спросил Чарлз. – Я могу что- то сделать вместо нее?

– Не думаю. Она должна узнать прежде, чем завтра утром сойдет вниз.

– Рассказывайте.

– Ее растения, сэр. Кто-то вошел в оранжерею и уничтожил ее.

Это чудесное помещение, в котором кипела жизнь! Луиза любила свои растения и даже призналась ему, что за время отсутствия в Роузмонте вспоминала только их. Негодяи.

– Все?

– Нет, в основном орхидеи. Ее любимые. Они для нее были точно малые дети. Их вырвали из горшков, бросили на пол и растоптали. Гриффит чуть не плачет. Он взял на себя заботу о них, пока мы были в отъезде. И он славно потрудился! Тот, кто это сделал, не стал бить горшки, поэтому и шума не было, и никто не проснулся.

– Кому-то мало того, что он уже натворил, – мрачно сказал Чарлз.

Но как об этом узнала Кэтлин? Предполагалось, что она с Робертсоном в его квартирке над гаражом.

Или они совершили это вместе.

– Миссис Лэнг ожидает указаний, прежде чем горничные все уберут.

Кэтлин не казалась виноватой, просто усталой. И немного раскрасневшейся после любовных утех.

– Вы-то почему не спите? – спросил Чарлз.

– Спустилась вниз сделать несколько сандвичей. Когда миссис Лэнг меня застукала, мне пришлось соврать и сказать, что это для вас. Она совершала последний обход.

Вот и объяснение, но говорит ли она правду?

Ему претило будить Луизу, чтобы она увидела картину разрушения. Однако ей бы не понравилось, если бы выбросили растения, которые, в случае удачи, можно было спасти.

– Скажите миссис Лэнг, пусть подождет. Я разбужу Луизу, и мы очень скоро спустимся вместе. Сделайте так, чтобы собрались все домашние слуги. Все до единого. И миссис Ивенсонг тоже.

Кэтлин вытаращила глаза.

– Сейчас, сэр? Уже второй час ночи! Почти все они к пяти должны быть на ногах. И миссис Ивенсонг – наша гостья. Как же я могу ее побеспокоить?

– Скажите им, что они смогут поспать два лишних часа.

– Это очень не понравится миссис Уэстлейк.

– Мне плевать. Пришло время покончить с этой ерундой раз и навсегда. Как говорится, куй железо, пока горячо.

Казалось, Кэтлин колеблется. Затем она кивнула и вышла из комнаты.

Пропади пропадом Роузмонт со всеми его обитателями. Сжечь бы его дотла. Возможно, это станет следующим пунктом в планах их неизвестного мучителя.

Чарлз быстро умылся, надел пижаму и халат. Встал над креслом, не решаясь прикоснуться к обнаженному плечу Луизы.

– Луиза, проснитесь!

– Не сейчас, – пробормотала она. – Неужели уже утро?

– Нет. У меня плохая новость, хотя не самая плохая. Все в Роузмонте живы-здоровы. Если угодно, кто-то даже слишком преуспел.

Она перевернулась на спину, с трудом открывая глаза.

– Что такое?

– Кто-то разгромил оранжерею. Вас ждут внизу. Может быть, что-то еще можно пересадить.

Луиза села.

– Вот, значит, как. Сегодня мы уезжаем. Я больше не могу с этим бороться, что бы там еще ни случилось. Я… я ненавижу Роузмонт. Я никогда не была здесь счастлива, разве что когда была совсем маленькой. Но что может знать ребенок?

– А я не уеду, пока не воспользуюсь случаем проверить свои актерские способности. И вы тоже никуда не уедете. Вы хотели расспросить прислугу, и я отдал распоряжение – это можно сделать прямо сейчас. Кэтлин будит всех.

– Я должна говорить со слугами сейчас? На часах – середина ночи!

– Именно. Тот, кто это натворил, явно еще толком не ложился. Конечно, если это не Грейс и не Хью. Не могу представить, чтобы он или она пачкали руки землей, как бы ни хотелось мне сделать их виновниками ваших бед. Одевайтесь.

– Опять вы мне приказываете, – заявила Луиза с угрожающей ноткой в голосе, но Чарлзу было все равно. Какого бы мужа она себе ни нашла, будет клевать его до тех пор, пока он не превратится в подобие доски для игры в дартс.

– Скоро это закончится, Луиза. Сегодня вы разберетесь с прислугой. Завтра миссис Ивенсонг представит доклад о состоянии ваших банковских счетов.

– Мне все равно. Пусть даже я останусь нищей! – закричала Луиза, затягивая поясок халата.

– Будьте практичны. Мне нужно жалованье. Видит Бог, я его заслужил. – Ему было очень трудно изображать насмешливого грубияна, но Чарлз старался изо всех сил.

Запинаясь и натыкаясь на стены, он кое-как спустился вниз, отказавшись от руководящей помощи Луизы. Какая это была пытка – стоять возле нее и слышать, как она глотает слезы, разглядывая разгром в оранжерее. Но, в конце концов, он ведь должен был изображать слепого.

Глава 37