И в печали, и в радости Макущенко Марина

Положила на стол Максу заявление. Опять был скандал. Он позвонил вышестоящему руководству, оно пришло с подкреплением. Они уговаривали, угрожали, они были уверены, что я ухожу к конкурентам, они ругались между собой, а я писала Юре СМС: «Мой шеф уверен, что я ухожу к конкуренту. Как ты думаешь, тебя можно таковым считать?» С позавчерашней ночи мы не говорили, а вчера я не пришла ему помочь с Мишей, и я не была уверена, что он мне ответит. Может, он передумал? Может в этом СМС много флирта? Только я хотела перечитать его, как увидела новое сообщение: «Однозначно да». Он меня ждал.

– Игорь Владимирович, Сергей, Володя, Инна Леопольдовна, Максим Георгиевич, я с большим уважением отношусь к вам и к этой компании. На мое решение отчасти повлияла последняя поездка, но она была настолько тяжелой, насколько должна была быть. Эти задания противоречат моим моральным устоям, и я вам об этом честно сказала. Я уверена, что, не будь такого цейтнота, вы бы прислушались ко мне. И я понимаю, что вчера заявлять об этом перед эфиром было с моей стороны как минимум не корпоративно. Но я все равно ухожу. Мне не нужны выплаты при уходе, мне не нужны компенсации, мне нужно время для личной жизни и для научной карьеры. Да, я ухожу в науку, а не на другой телеканал. И я обещаю вам, что ни в одном источнике вы не прочитаете, что я плохо отзываюсь о вашей компании. Мне это не нужно. Спасибо за сотрудничество. В свое время мне было приятно. До свидания.

Я вышла. Через некоторое время вышел Макс.

– Ты не передумаешь?

– Нет.

– Это к отцу того ребенка? Ты с ним очень странно смотрелась.

– С отцом или ребенком?

– Отца я не видел.

– Я не хочу больше смотреться странно с этим ребенком.

– Мне будет не хватать тебя.

– Знаю.

– Шефы в ярости. Они не хотят, чтобы ты отрабатывала, и хотят, чтобы ты сегодня же сдала все пропуски и подписала документы. Боятся, что ты уходишь все-таки к конкурентам, и можешь что-то эдакое за эти дни…

– Я все сдам.

Я ходила этажами между бухгалтерией, отделом кадров и службой безопасности медленнее, чем разошелся слух о моем увольнении. Многие подходили, и мало кто понимал причину. Говорили в основном: «Это же единичный случай», «Бывало и хуже», «Сколько тебе предложили?», «Ты погорячилась». Я знала, что терзающий мою совесть предмет был основой современной журналистики и в глазах сослуживцев я была чуть ли не предательницей. Мне не верили. Многие думали, что я выхожу замуж. Многие называли имя политика, роман с которым, им казалось, я скрывала. На самом деле этот роман придумал Макс. Мне хотелось уйти из этого клубка. Сумка нагулялась по всей компании, подразнила скучающих у окна юристок, вызвала зависть у практикантки, снисхождение у главы департамента по работе с персоналом (ну да, она не из последней коллекции). Все. С меня хватит. Хочу воздуха! Я вышла на крыльцо, но воздуха там не было. Там курили операторы, Макс, некоторые журналисты.

– Пока, ребята.

Я сбежала вниз по ступенькам. Хочу воздуха! Майского, с цветами, с обещаниями, с надеждами на солнце! Наконец-то глубокий вдох! Юра. Юра? Он стоял недалеко от выхода.

– Я надеялся тебя не пропустить.

Он открыл дверь машины. Боковым зрением я видела и понимала, что версия о замужестве укрепится как единственно понятная. Никто же его не знает! Я решила, что не отвечу ни на один СМС! Первым написал Макс: «Ну и кто он?» Я уже попрощалась.

– Это не слишком самонадеянно с моей стороны?

– Тебя это правда беспокоит?

– Да.

– Не слишком. Хотя я не ждала тебя.

– Я подумал, что тебе нужна будет поддержка.

– Правильно. Но…

– Ты хочешь, чтобы тебя поддержал кто-то другой?

– Нет, я хочу выпить.

Он улыбнулся.

– Давай где-то на набережной? Я поставлю машину и составлю тебе компанию.

Я была не против, на набережной много хороших ресторанчиков. Мы заказали ужин и шампанское.

– Сегодня я праздную Новый год!

Я вкратце рассказала о своем дне.

– Ты доволен мной?

– Да. Но я все-таки видел вчера твой сюжет. Правда, я видел похожие и на других каналах. У Наташи не было шанса.

– Да, не было. По контракту я не имела права отказаться. И мои переживания были, с точки зрения профессии, необоснованными.

– Ты жалеешь?

– Не так скоро! Нет, мне сейчас хорошо. Я поступила правильно, я это чувствую. Но я хочу поговорить о том, как мы теперь будем жить.

– Да-а-а?

– У меня есть условия.

– Интересно, – он улыбался.

– Я не шучу. То, что я ушла, не означает еще, что я пришла к тебе.

– Все-таки я самонадеян?

– Есть немного.

– А к кому ты можешь прийти?

– А ты думаешь, не к кому?

– Ну… я не могу сказать, что ты не пойдешь к другому мужчине, но я уверен, что у тебя нет другого мальчика.

Я рассмеялась:

– Да. Такой уверенностью во мне еще никто не мог похвастаться! Но вообще-то я могла бы уйти к другому работодателю – и работать по профессии.

– Тебе сейчас нужно перевести дыхание.

– Я его могу переводить где-нибудь на пляже под пальмами.

– Но там не будет такого хорошего мальчика!

– Не соблазняй меня Мишей! Это нечестно. И потом, из-за Миши и мои условия.

– Я слушаю.

– Мне не нужны полностью выходные, как ты говорил, но нужно много времени по нескольку часов. Ну, может, еще по два вечера в неделю.

– Для работы?

– Для работы, да. Но я думаю, что если правильно организовать Мишино время, то я смогу работать, пока он чем-то занят. Ты же хотел, чтобы он пошел на немецкий для маленьких?

– Надо еще найти куда.

– Я найду. Уже почти нашла развивающий центр для малышей. Там будут учить логике и работе с цифрами. Ему ведь летом будет три, туда с трех и берут. Он будет заниматься, и я тоже. И я теперь не могу ходить в спортзал на телеканале. Мне нужен спорт, но тут опять можно что-то придумать. Ты ходил с ним в грудничковый бассейн? Ты чего улыбаешься?

– Мне нравится твой деловой подход.

– Да, и это тебя тоже ждет. Я уже, не спрашивая, влезла в твое расписание, чтобы составить общее для нас всех. Не хочешь это обсудить?

– Я только за.

– Правда? Я не ограничиваю твою свободу?

– Ты думаешь, у меня бывают эротические вскрытия позвоночника?

– Ты не все знаешь… Валя пишет мне все. Даже если ты вечером идешь куда-то с ребятами…

– Не знал этого.

– Она мне не сообщает, куда ты еще ходишь и с кем, но…

– Очевидно, она об этом не сообщает, потому что я не ходил никуда и ни с кем.

– Ты, нормально себя чувствуешь, когда мне в таком признаешься?

– Да.

– Э… хо-ро-шо. Нет, не хорошо. Я несколько раскованнее тебя, будем это так называть. И я могу сказать что-то, что тебя заденет. Я прошу тебя, не обижайся и прямо мне говори, если я лезу не в свое дело. Я много лет лезла не в свои дела.

– Я готов к этому.

– Вале влетит?

– Я еще не решил.

– Но вообще-то она мне полезна.

– Поэтому и не решил.

– Ок. Так что, будет Миша ходить в бассейн?

– В бассейн?

– Да. У вас возле дома несколько клубов предлагают занятия для деток. Можно оставить его с тренером или в игровой комнате, если там будут аниматоры, пока я буду в душе и сушить волосы.

– Я тоже хочу в бассейн!

– Ну… Присоединяйся. Мы можем купить абонемент на всех. Слушай, это все звучит, как будто мы семья.

– У тебя с мужем были такие разговоры? Тебе неприятно?

– Мне странно. Но главное, чтобы ты к этому нормально относился. Я знаю цену всему этому. Ведь если мы организуем хорошо нашу бытовую жизнь, это ведь не означает, что мы перейдем какую-то черту?

– Ты боишься перейти со мной черту?

– Да. А ты разве нет?

– Нет. – Он ни на секунду не задумался. – У меня таких отношений не было никогда, и, наверное, поэтому у меня нет ненужных ассоциаций.

Ненужные ассоциации, вот как называются все мои душевные раны.

– А что скажут твои друзья?

– Они и так от тебя в шоке. Шоком больше, шоком меньше…

– Терять нечего, да?

Мы улыбнулись друг другу.

– Но это не все. Есть самое главное.

– Условие?

– Да. Я хочу, чтоб ты гарантированно проводил с Мишей несколько дней в неделю. Хорошо, буду реалистом – несколько вечеров. Пойми, очень велика опасность, что сейчас Мишка будет все время со мной, как предыдущие два месяца, потом я уйду, и будет стресс. Он должен знать, что ты – его семья. Пусть большую часть недели он проводит со мной и с собой, посвящает ее своему развитию…

– Я буду ходить с вами в бассейн.

– Это не то. Нужно, чтобы ты был с ним, и не для того, чтобы кормить его или лечить. А для того, чтобы играть с ним, складывать конструктор, смотреть вместе мультики и обсуждать их, читать книжки. И ты должен планировать это время. Чтобы это было свято, чтобы тебя не отвлекали друзья, идеи для статей, несчастные случаи. Всего не предусмотришь, конечно, но нужно хотя бы стремиться к этому.

– А ты имеешь в виду именно общение папы и сына? Мальчика и мужчины?

– Нет. На этом акцент рано делать, наверное. Я еще не читала об этом.

– Такое впечатление, что ты уже проштудировала десяток бейби-сайтов.

– Нет. Я просто делала много сюжетов, я общалась с людьми. И у многих моих подруг – дети. Я теорию неплохо знаю.

– А в эти «святые» дни ты можешь быть с нами? Ну, чтобы мы втроем?

– Ты же знаешь, как с ним играть. И, наверное, лучше, чем я.

– Мне стыдно признаваться, но не знаю. Прогулки еще ничего, а игры у меня не получается придумывать, как у тебя. Я, правда, и не пробовал. Но я хочу, чтобы ты тоже была.

– Я не против. Но кто будет с Мишей, когда я буду брать тайм-аут?

– Я Александра лишать гонораров не собираюсь. Несколько вечеров в неделю он будет с ним. А я не понимаю уже, зачем он, тайм-аут, тебе нужен? Спорт с Мишей, наука с Мишей…

– У меня вообще-то еще есть интересы. Не говоря уже о личной жизни.

– Извини.

– И еще у меня есть вопиющее предложение. Мне стыдно его озвучивать, и все мои бывшие мужья попадали бы в обморок.

– Их было больше, чем один?

– Если считать тех, с кем я официально не оформляла отношения, то…

– Не хочу знать! Говори предложение.

Я улыбнулась:

– Я намерена готовить еду. Только не говори друзьям! Особенно Олегу!

– Почему? А что Олег? Он тебе нравится?

– Нет. То есть нравится, но не так, как… Не важно, просто Олег насмешлив, и у него острый язык. Мне это нравится в людях, но в данном случае я бы предпочла…

– А почему ты этого хочешь?

– Потому что мне не понравилось лежать с Мишей в больнице, когда у него зашкаливал ацетон.

– Да, мне очень жаль.

– Надеюсь, ребенка? Ты передо мной извинялся, а его продолжаешь кормить выпечкой из магазина и всякой едой, которую я лично не ем. А я у вас буду проводить много времени, и мое тело мне дорого. Даже я этого в рот не беру, а ребенка кормлю, и он этим травится. Ты же медик!

– Мне стыдно. Но что я могу сделать?

– Я знаю, не оправдывайся. Но раз я сама предлагаю… Просто я хочу, чтобы у тебя было к этому правильное отношение. Друзья наверняка подумают, что я к тебе таким образом в жены набиваюсь.

– Вот именно про жену они не подумают.

– Ты сейчас что имеешь в виду?

– Маричка, только не говори, что не заметила, что они наперегонки несутся ко мне в ординаторскую, как только кто-то один увидит тебя на горизонте. Ты для них сейчас…

– Новенькая в классе?

– Вроде того.

– Хорошо, закроем тему. Я готовлю? Только мне для этого нужно много всего.

– И денег. По поводу твоих денег…

– Не надо, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты озвучивал какие-то суммы, потому что не представляю, сколько на самом деле мне будет нужно. Ведь я и за Мишу буду платить, и за продукты, и за себя.

– Не паникуй. Напишешь мне номер счета, и я сам буду контролировать, чтобы у тебя там были деньги.

– Договорились.

Так мы и договорились.

Чтобы у меня гарантированно было несколько часов для работы, я просыпалась в шесть утра и садилась за компьютер. Иногда меня будил Юра. Нет, я осталась жить по другую сторону улицы, но он взял на себя утреннюю прогулку Хорошо. Все равно он в это время бегал, так что делал крюк и забегал за собакой, а я с ними встречалась уже в полдевятого, у них дома. Там я завтракала с Мишей, делала с ним вместе зарядку. Мы вместе с ребенком готовили – и это было наше самое любимое занятие.

Во-первых, потому что мне накупили много игрушек в виде бытовой техники, на которую мне всегда было жалко денег. Во-вторых, с Мишей можно было занимательно кулинарничать, хотя и очень долго. Нам нравился сам процесс: наблюдать, как овощи становятся мягкими при варке, вырезать зверушек из фруктов, окрашивать кремы. И никуда не спешить! Это все размазывалось по полу, это часто портилось, это было неоправданно затратно по времени, но очень весело.

Я так увлеклась ребенком, что чуть не забыла про свои два свободных вечера. Я вернулась на танго и к подругам. Катя с Ирой были шокированы моими жизненными преобразованиями и жаждали увидеть Юру. Я боялась им его показывать, потому что знала: никто не поверит в беспристрастность и невинность наших отношений!

Юра был счастлив. Уже на второй неделе нашей новой жизни он уехал в Берлин. Оттуда позвонил с новостью, что его позвали на конференцию в Нью-Йорк. «Да лети, куда хочешь!» – сказала я. Все было замечательно. Мальчик был по-прежнему спокоен, и я понимала, что эти двое окончательно испортили мой вкус и у меня, наверное, никогда не будет детей. Потому что я не согласна иметь другого ребенка! Хочу только такого. При этом я же видела других детей на площадках, и они мне были по-прежнему отвратительны. Они не слушались, они манипулировали, они требовали и визжали. Хотя как-то Игорь Борисович сказал, что Миша капризничает, а я удивилась и решила понаблюдать за собой – может, я неадекватно его оцениваю? Может, он гаденыш, а я ослеплена любовью?

Только я прищурила глаз, чтобы придраться к мальчику, как у него опять подскочил ацетон. Мы легли в больницу, и я еле отговорила Юру не возвращаться. Это было уже не в первый раз, и терапевт сказал, что теперь уровень ниже, так что я держу правильный курс на диету. Нас выписали через три дня. Вечером, уложив Мишку, я уснула за книгой в общей комнате. Меня разбудил Юра. Он должен был прилететь утром, но было три часа ночи.

– Извини. Я разбудил тебя.

– Я не заметила, как уснула. Почему ты так рано?

– Так вышло. Как вы?

– Все уже хорошо. Мишка ждал тебя утром, чтобы сделать сюрприз, – мы напекли печенья в форме зверушек. Он хотел тебя ими встретить.

– Да он не поймет разницы, откуда я приду: с пробежки или из аэропорта.

– Как поездка?

– Очень!

Он выглядел таким счастливым и вдохновленным!

– Спасибо тебе.

– Я рада за тебя.

– Тебе тяжело было одной?

– Нет. Я даже успела написать кое-что, все нормально.

На самом деле все было отлично, я чувствовала себя на месте. Но почему раньше такого не было? Я же пыталась жить семейной жизнью с Вадимом! Не работала несколько месяцев, ходила сдавать анализы, чтобы проверить, насколько готова к беременности. И чувствовала себя нереализованной. Неужели все дело в том, что меня бесил сам Вадим, а Юра не бесит, потому что я с ним не сплю, я не жду от него внимания, я не воспринимаю его как мужчину? Сложно. Либо я уже окончательно наелась карьеризма, либо я ненормальная. Другого объяснения нет.

Я не сразу рассказала о своей жизни родителям и многим друзьям, знали только самые близкие. Никто не поймет, как я могла окунуться с головой в жизнь чужой семьи и быть счастливой от пюре в форме зайчиков, от детской рвоты, от ребенка, который ждет меня в парикмахерской? Я никогда мужчинам не позволяла меня ждать, потому что меня раздражало это ограничение. Если честно, я крайне редко готовила Вадиму, и я не занималась домашним хозяйством. Правда, и здесь я не убираю. Юра платит домработнику, и денежный вопрос мы с ним не обсуждали никогда. Я понятия не имею, сколько уже потратила его денег. А я очень быстро перестала стесняться… Появилась большая опасность, что я так могу жить долго. Но я отгоняла от себя эти мысли, подумаю их через пару месяцев. А пока я просыпаюсь каждое утро с улыбкой, когда дверь моей квартиры тихо закрывается за Юрой с Хорошо. Я потягиваюсь и понимаю, что мне вот так – очень хорошо.