И в печали, и в радости Макущенко Марина

– Да, анализы показали плохую свертываемость крови, и дедушка признался, что аспирин принимал. Ты не знал?

– Почему ты об этом знаешь, а я нет? Я Валю убью!

– Не убьешь. На какой день ты его поставишь? – Она опять всматривалась в календарь.

– Может, ты мне еще скажешь, и когда он аспирин принимал?

– В пятницу.

– Прекрасно! – Юра точно устроит Вале взбучку. Как можно было сообщать об этом Маричке прежде, чем ему? Он уже высказывал секретарю, но не помогало. Он подозревал, что Маричка чем-то ее задабривает. – На пятницу тогда.

– Хорошо. Тогда в среду я еду на вечеринку? Но в пятницу я тоже хотела вечер. Ладно, придумаю что-то. Вечер среды – мой?

Он кивнул. Она пошла договариваться о вечеринке.

– Это что такое? – Олег еле дождался, пока она скрылась из виду.

Юра ждал уточнения вопроса.

– Юра, что это? – переспросил Никита. – Она тебе расписание составляет? И раз уж так, у тебя третья зубная щетка появилась!

– Что, правда? Это исключено! – изображал испуг Олег.

– Ты не видел?

– Не обратил внимания. Юра, она что, живет здесь? Почему мы не знаем об этом? И почему она… такая?

– Какая?

– Ну… медленная.

– То есть?

– Что «то есть»? Мне расшифровать? Я ее никогда рассмотреть толком не мог: она проносилась мимо, как ветер.

– Нечего тебе ее рассматривать.

– Это почему?

– Потому что она теперь с Мишей иногда целыми сутками, и меня это устраивает. Хотя живет она у себя. Я не хочу, чтобы вы испортили ее с Мишей отношения.

– Ее с Мишей? – уточнил Никита.

– Да. Она ушла с работы.

– Как? Почему? Когда? – забросали они его вопросами.

– У нее диссертация, и я ее попросил об этом. В конце мая.

– Ты не говорил… Она ушла с телека, потому что ты попросил? – изумленно спросил Саша. – Юра, если бы я не знал тебя, то я бы предположил невозможное.

– Не надо ничего такого думать. Она – Мишина няня. И все.

Няня вернулась.

– Юра, ты поговори с Валей. Потому что она уже начала привыкать к тому, что я тебя предупрежу, но я же могу и не знать о том, что ты чего-то не знаешь. Секретарь должен быть один, а то будет путаница, и однажды мы попадем в страшную ситуацию.

– Да… – Он достал аптечку и подал ей тюбик. Только потом он пожалел о такой откровенности, но было поздно. Она взяла у него «Пантенол» с непониманием.

– У тебя плечи подгорели, – объяснил он.

– Где? Нет такого…

– Есть. Совсем чуть-чуть.

– Но это не подгорели, а подрумянились. Посмотри на своих друзей!

– Обработай, – настаивал он. – И Мишкин нос тоже…

– У нас тут строгий контроль, – улыбнулась она ребятам. Ушла.

Он ждал нового шквала вопросов, но все молчали, пока она не вернулась.

Она пыталась их разговорить, и у нее получилось. Они не привыкли, чтобы она с ними общалась. Раньше все ограничивалось приветствием и они получали только холодные, надменные взгляды. Теперь она потеплела к ним. Юра наблюдал за ней и сделал вывод: она не заигрывает, она стала проще. Еще одна сторона того, что она расслабилась, – в том, что перестала спешить и контролировать. Его график не в счет, ей же нужно планировать свое время. Она не работает уже три или четыре недели, и это уже третья вечеринка за это время. Ему не нравились эти вечеринки. Он видел, что она на них надевает. Синее платье по сравнению с этими юбками – просто форма унисекс.

Саша спросил ее о диссертации, она отвечала. Юра встал, приготовил для нее чай с лимоном, нарезал сыр, поставил на стол. Она поблагодарила и сказала еще пару слов о своей работе. В подробности не вдавалась, к счастью. Юре нравилось, когда она что-то рассказывала, но эти ее возбужденные глаза лучше было бы никому не показывать. Он напомнил себе, что еще недавно эти ее глаза каждый день видели десятки людей, с которыми она работала и с которыми встречалась на съемках. Юра начал помогать Мише, разрезая пиццу на кусочки. Он заметил ее взгляд.

– Что-то не так?

Она молчала. Он смотрел на нее, понимая ошибку: малому ж нельзя салями, и каперсы, и тем более майонез. Он резко отставил тарелку, и Мишка поднял вой.

Она вздохнула и укоризненно посмотрела на Юру. Ничего не сказала.

– Міша, а давай ми самі зробимо піцу сьогодні?

– Хочу цю!

– А ми зробимо смачнішу. Зараз ти будеш хлібчик із сиром, як я. А потім ми зробимо піцу з оченятками і з посмішкою. Хочеш піцу-клоуна?

– Да…

– А ще в нас є супчик.

– Смачний. – Миша подхватывал ее убаюкивающий темп.

– Да. Ходімо, повечеряємо на балконі? А потім, коли тато піде з друзями на футбол, ми прийдемо сюди і все зробимо, хочеш так?

– Хочу.

Они забрали еду и ушли.

– Энергично дожевывайте, и сматываемся. Остальное после игры съедим, – сказал Юра, закрывая коробки и складывая их в столбик.

– Ты чего? – возмутился Олег.

– Мишка к пицце последнее время неравнодушен, а ему нельзя. Ее баек хватит на пять минут, он сейчас вернется.

Все оперативно покинули квартиру.

– Не могу поверить, что с тобой это наконец произошло, – задумчиво сказал Никита уже на улице.

– Ничего не произошло. Мы не… не пара! – Юра сел за руль. Дождался, пока все усядутся.

– Не пара? – уточнил Олег. – Кому ты втираешь? Дружище, та палишься! Ты бы себя видел!

Юра не ответил. Пусть он выдает себя. Прятаться от себя он не хотел, обсуждать это с другими он не будет, а она…

– Слишком заметно?

– Да.

Юра подумал, что может не опасаться красноречивых взглядов. Когда он на нее смотрит, она обычно спрашивает, какую гипотезу он разрабатывает. Если спрашивает… Она редко замечала его интерес. Да что уж там, она его вообще не замечала. Даже не считала нужным надевать бюстгальтер под футболку.

Юра притормозил на светофоре. В зеркале увидел две пары любопытных глаз на заднем сиденье.

– Что? – спросил он у Олега, который сидел рядом и не успел отвернуться.

– Ничего, – фальшиво-равнодушно ответил тот. – Просто… – Он обернулся, ища поддержки у друзей, но те резко заинтересовались ситуацией на дороге. – Юрка… ты же понимаешь, что мы, мягко говоря, удивлены, хотя… очень за тебя рады… наверное…

– Наверное? – переспросил Юра, трогаясь с места.

– Она сложная… и опытная… ну, в смысле, она…чувствуется, как она… – Олег совсем запутался, и Юра его перебил.

– Олег, меня не очень интересует твое мнение.

– Ладно, – с облегчением сказал тот и тоже уставился на дорогу.

Я: Его друзья, наверное, удивились моему решению, но я этого не почувствовала. Иногда они приходили к Юре – в основном в дни важных футбольных матчей. Они привыкли ко мне и перестали неметь в моем присутствии.

С Олегом, как и ожидалось, установились определенные отношения. Мы флиртовали и оба понимали, что это ничего не значит. Мы были из тех людей, которые так развлекаются. Саша и Никита были женаты, Олег и Юра – холостяки.

Олег и Юра, несмотря на разный уровень открытости людям, были самыми близкими друг другу, хотя познакомились только четыре года назад, когда Юра приехал в Киев. А с Никитой Юра учился в школе, и они вместе решили быть нейрохирургами, но Юра попал по программе обмена в Германию еще на первом курсе, а Никита остался в Харькове и потом переехал в Киев.

Теперь все в одной больнице. Саша работает анестезиологом, Олег – хирургом-травматологом. Они все помогли Юре, когда он решил оставить себе сына. Мне они нравились, и, хотя Никита явно не доверял мне и оставался настороже, Саша был романтично влюблен (некоторым людям нужно иметь музу, и он ее нашел в моем лице), а Олег похотливо откровенен – я знала, что они не перейдут черту из-за Миши.

Мне хотелось сохранить в их глазах имидж Мэри Поппинс. Я, конечно, обновила гардероб, приобрела много домашней одежды, сделала заказ портнихе на свободные туники и платья в цветочек, но все равно оставалась строгой и неприкосновенной. Во-первых, у меня такое выражение лица, наработанное за годы в журналистике. Во-вторых, я так веду себя с незнакомыми мужчинами, особенно последние годы, когда поняла, что умею ими манипулировать и мне они нужны только в качестве информаторов, героев и еще в каких-то ролях, но не как любовники. Почему-то некоторых это заводит.

Выздоровевшие пациенты, врачи, больные пациенты, медбратья, конечно, пытались со мной познакомиться. Я отшивала их быстро и вежливо. Вообще-то в этом мы с Юрой были похожи, только он не улыбался, и он имел на это право. Я же за напускным равнодушием прятала горячее экспериментальное прошлое. То не совсем приличное, что Юра знал обо мне, – я имею в виду мои замужества, оброненные фразы о мужчинах, мои компромиссы на работе – оставалось между нами. Но очень скоро я поняла, что придется открывать большую часть правды о себе. Надо вспомнить тот момент, когда я решила стать честной. Как-то перед разводом, кажется. Я тогда думала, что будет настолько тяжело? И это повлечет за собой такие перемены?

В начале июня я встретила Лану. Мы не виделись девять месяцев, наш разрыв был болезненным, и я не провоцировала новые встречи. Она не хотела оставаться друзьями, а я не хотела продолжать эту связь, так что я получила от нее все, что могла, и пошла дальше. Как всегда и со всеми. После Ланы мне нужно было восстановиться, обрести гармонию, я даже думать не могла о традиционных отношениях с мужчинами. Поймать баланс, вернуть радость от мужского лидерства, почувствовать себя ведомой, довериться и слушаться – тогда мне помогло танго и милонги.

Милонга – это дискотека, на которой играет только танго-музыка, горят свечи, дамы обмахиваются веерами, а молодой мужчина с ирокезом органично выглядит в костюме. На милонге тоже существуют правила, как и у Ланы. Мне приходилось подстраиваться в любом случае, но я могла выбирать, куда идти, и выбрала, опять-таки как всегда, не куда, а как. Прошлой осенью я решила шагать вперед в ритме танго.

Я не хотела больше видеть Лану, мы встретились случайно в ночном клубе. Мы с Ирой и ее подругой пришли в ночной клуб, на вечеринку, там встретили Олега с Юрой. Тот явно что-то проспорил, иначе Олег не затащил бы его сюда. Мы сели за один столик и весело общались. Вел разговор Олег, у него это здорово получалось. Пока я ждала возле бара свою Пина Коладу, я почувствовала на бедре руку. И, еще не обернувшись, угадала, кому она принадлежит. Лана выглядела все такой же драматично красивой и уверенной в себе. Она на меня не обижалась, хотя я сильно задела ее самолюбие прошлым летом. Все нормально, но вот только кто эти двое?

– Не трогай их, – предупредила я шутливо. Но внутри все сжалось.

– Что у тебя с блондином, с тем, что слева?

– Ничего. Просто он мне дорог.

– А-а-а. Не боишься мне в таком признаваться? Я же могу нацелиться.

– Ты не будешь, ты не такая.

– Ты всегда думала обо мне лучше, чем я есть на самом деле. С тобой я и не была такой, но ты ушла, свет ушел, я в темноте. – Она язвила.

– Ты сама эту темень себе выбрала.

– Это правда. А тот, что справа?

– Его друг.

– Симпатичный. С норовом, кажется?

– Оставь его норов при нем.

– Не в моих правилах.

Лана придвигалась ближе, накручивала себе на палец прядь моих волос. Юра то и дело смотрел в нашу сторону. Еще секунда, и я не смогу ее контролировать, и если девочки и так все знают, а Юра может сделать вид, что ничего не заметил, то Олег будет меня подкалывать как раз до следующей весны.

– Чем он привлекательнее меня? – спросила Лана.

– Лана, я прошу тебя! Хочешь знать? Тем, что не давит. – Это было вранье, но она меня начинала раздражать.

– Дурак. Давай я научу его, как с тобой обращаться? А то ждать от тебя инициативы чревато.

– Лана, я была рада тебя видеть. Рада, что ты так же прекрасна и тот огонь, который я в тебе люблю, горит все так же ярко, но… не сжигай мою жизнь.

– Они там что-то танцевать будут, как я понял. И она не одна будет. Но мне бы ее одной хватило. Вы бы ее видели! Копна темных волос, глаза черные, огонь…

– Не люблю женщин с темными глазами, – встрял Саша.

– А я всяких люблю, – продолжал Олег. – И надеюсь увести ее с этой вечеринки в первые полчаса. Еще у нее тату на шее – скорпион. Это же опасное место для наколки?

Она не послушалась! Она никогда не слушалась. Что сегодня, пятница? Знаю я, о какой вечеринке он говорит.

Александр простудился, и Юра оставался сегодня вечером с Мишей. Ребята пришли его поддержать, принесли какую-то игрушку на четверых. Лучше бы они весь вечер просидели с джойстиками! Сегодня я даже не против гаджетомании. Конечно, она плохо влияет на потенцию и межличностные отношения, но там, куда собирается Олег, – лишат его потенции надолго.

Миша сегодня капризничал, и Юра позвонил мне, попросил уложить его спать. Я собиралась на пляжную вечеринку с Катей, надела фиолетовое, вязанное крючком, платье. Оно просвечивало, а под ним был купальник. Волосы собрала в пучок. На пляже, в дискотечном освещении, это будет уместно, но к Мисценовским? Я не стала переодеваться, потому что думала заскочить на полчасика и оттуда вызвать такси на пляж. Но теперь я знала, что у Олега его полчаса не будет и Лана за ним не пойдет.

Он сейчас уйдет отсюда, он останется там с ней и… И в этом будет моя вина. Я подогревала молоко на кухне, когда услышала, что Олег уже прощается. Вечеринка у Ланы начинается в десять, это я хорошо помнила. Куда он торопится? Презервативы купить, за цветами? Идиот, ей ничего этого не нужно!

– Міша, пий молочко, а я дещо скажу Олегу і повернусь. Бери печиво. Олег!

Он уже был на выходе.

– Привет. Не видел тебя. Шикарно выглядишь!

Чертово платье! Я так гордилась им, когда мама мне его связала. Теперь мне было стыдно, и стыдно было все ему рассказывать.

– Не ходи туда!

Он улыбнулся.

– Ты что, подслушивала?

– Да. Поверь мне, тебе не нужны эти впечатления.

– Детка, ты ревнуешь?

– Считай, как хочешь. Но, пожалуйста, останься или иди в другое место. Напиши Лане, что ты передумал, что у тебя вызов на работу, что угодно…

– Я не говорил, как ее зовут.

– Я знаю. Я знаю о ней больше, чем ты. Ты можешь мне просто поверить? Тебе не будет хорошо, это все плохо закончится.

– Что вы здесь в полумраке прячетесь? – из комнаты вышел Юра.

– Это Маричка, она бросается на меня, хватает за руки, говорит: люблю, не отдам никому. Я тебя предупреждал, что этим закончится!

Он сейчас посмеется надо мной и побежит к Лане…

– Олег, это не свидание, там будет оргия!

– И вот после этих слов я должен, по-твоему, вернуться к пацанам? Ты странным способом остужаешь мое любопытство и отговариваешь. Мне только еще больше хочется туда пойти. Я понял, что ты знаешь Лану, но оргией меня пугать? От тебя не ожидал, подруга.

– Тебе не понадобятся ни средства контрацепции, ни вино! Тебя… Олег, останься, пожалуйста!

Он скептически ухмыльнулся. Взглянул на Юру, опять на меня.

– Юра, ты видишь, я делаю все возможное, но она неугомонна!

– Может, ты ее послушаешь? – в голосе Юры прозвучало сомнение.

– Нет, я уже взрослый мальчик. И мне пора.

Он развернулся и вышел. Если бы в дверях не толпились уже все трое, если бы я не чувствовала спиной взгляд Юры, я бы действительно бросилась на него, я бы не выпустила его из квартиры. Я бы, не стесняясь, рассказала ему, что его ждет. Но при всех мне было стыдно.

Не прошло и десяти минут, как я уже ругала себя за нерешительность. Я все отчетливее понимала: Олег не знает, куда идет. В какой-то момент его улыбка, его скепсис сбили меня, я подумала: «Может, она поставила его в известность?», – но теперь понимала, что нет. Не мог такой, как он, – уверенный в себе, адекватный, привлекательный мужчина – сознательно туда пойти, и даже если бы так – я должна была его остановить! Я, не вдумываясь, читала Мише сказку, а в голове было одно: я должна туда поехать, и пусть все-все узнают, ведь Олег расскажет им, что я там была…

Да все и так все поймут, когда потом узнают, что с ним произошло! Ведь они слышали, как я его отговаривала, нетрудно будет установить причинно-следственную связь… И Юра мне не простит, что я ничего не сделала. Я сама себе не прощу!

Я поцеловала Мишку, когда он уснул, и прошептала на ушко: «Ти найкращий хлопчик у світі. Ти – моє сонечко. Я тебе дуже люблю». Я не говорю ему таких слов днем, хотя они так и пытаются вырваться. Но через какие-нибудь шесть-девять месяцев он уедет от меня, или я от него, и я не хочу, чтоб мы настолько привязались друг к другу, чтобы это осталось в его душе. Я просто его подружка, как старшая сестричка, но когда его папа узнает об одном темном инциденте, возможно, мне больше не придется укладывать Мишу спать. Признаюсь ему хотя бы во сне.

Я написала Кате СМС, что задерживаюсь и не знаю, на сколько. На часах было без двадцати десять. Через двадцать минут все начнется. Я сетовала на платье? Оно сегодня как раз к месту будет. Я собралась ехать на вечеринку к Лане. Вышла из детской, хотела вызвать такси, но на экране высветился входящий. Катерина.

– Алло, Кать, я, наверное, вообще не приду.

– Как? – на другом конце трубки слышно было еще одно разочарование. Я разочарую столько хороших людей сегодня. Желание нравиться наказуемо.

– Лана затащила к себе на вечеринку Олега. Я поеду туда, еще есть время. Я позвоню завтра?

– Как? Как она на него вышла?

– Догадайся как! Катя, времени почти не осталось. Завтра, ладно?

Я положила трубку, развернулась и наткнулась на Юру. Он слышал. Не сказав ни слова, я пошла обуваться.

– Объясни мне, что это значит. Зачем ты за ним туда едешь?

Я застегивала босоножку.

– Юра, все будет хорошо, если я успею. Он как раз поймет, что дело неладно, но если успею…

Он схватил меня за локоть и затащил в кухню.

– Говори!

– Его изнасилуют.

– Кто?

– Женщины. Юра, очень мало времени осталось для объяснений. Пятнадцать минут.

– Где это?

– На Лукьяновке.

– Я с тобой.

– Нет!

– Да!

– Нет, тебе туда нельзя. Я против, категорически!

– Не смей сбегать! Я за ключами.

Саша и Никита остались дома. Он ничего им не объяснял, просто попросил подождать нас дома. Я сомневалась, что мы вернемся сюда вдвоем. После увиденного он меня будет обходить десятой дорогой.

Мы припарковали машину. Уже было начало одиннадцатого, из дверей ночного клуба вышла Илона – эффектная девушка с длинными рыжими волосами. Она была из приближенных к Лане и знала нашу с ней историю. Но улыбнулась мне так, будто только вчера видела и не удивилась моему появлению здесь. Хотя… Илона баловалась какими-то допингами, и я редко видела ее абсолютно трезвой.

– Привет! – Она поцеловала меня. Я забыла, что нужно было бы подставить щеку.

Я почувствовала вкус элитного коньяка на губах. Юра, конечно, это видел. Это могло бы быть к лучшему, шокировать надо постепенно… Но у меня не было времени на прелюдии.

Илона нагло рассматривала Юру.

– Ух ты, какой! – проворковала она. – Но ты опоздала, они уже ввели их.

– Танцы…?

– Закончились.

Не прощаясь, я оттолкнула ее и вбежала в клуб. Охранник хотел остановить нас. Я посмотрела на него. Платить деньги за вход и брать билет – это лишние минуты, он узнал меня, пропустил.

Мы вошли в задымленное помещение, в котором было полно людей и громко играла музыка. Я схватила Юру за руку и повела сквозь толпу. Перед тем как открыть дверь в конце зала, я крикнула ему на ухо:

– Подожди нас здесь!

Он отрицательно помахал головой и сильнее сжал мою кисть.

Я толкнула дверь, за ней были ступеньки, которые вели вниз. По ним бегали бармены – в цокольном этаже была кухня. Перед входом в кухню была еще одна дверь, за ней – длинный коридор, в конце его и слева – ступеньки вверх, еще темный коридор, мы шли на ощупь. Этот вход был только для девочек, и раньше здесь горела лампочка. Теперь, видимо, лампочку им вкручивать было лень, ведь все знали дорогу и так. Мужчин заводили в комнату с другой улицы, из ресторана, там сейчас уже могло быть закрыто. Как хорошо, что я не стала проверять и сразу приехала сюда.

Я нащупала дверь, толкнула – она не поддавалась. Значит, я опять ошиблась, нам – в следующую. Я открыла дверь. Мы на месте.

Комната была задымлена, кругом стоял красный туман. Я сразу почувствовала сладковатый запах. Это еще не люди его источают, это пока только трава. Я постаралась оценить Юрино состояние. Он, нахмурившись, смотрел на эту вакханалию, но, кажется, себя контролировал. Нельзя, чтобы он долго здесь находился, от дурмана ему может стать плохо. А другим мужчинам он сопротивляемость уже помог отключить…

Вообще-то, учитывая, что я была здесь с Юрой, я выдохнула с облегчением, поняв, что мы пришли вовремя. Танцы закончились, мужчины уже были под гипнозом, в кресле, справа от нас, девушка уже ввела в себя член какого-то парня, молоденького совсем. Его глаза были закрыты. «Слабый», – оценила я. Но многие еще были одеты. В комнате было около десяти мужчин и, я знала, втрое больше девушек. По кругу комнаты, на разбросанных подушках, уже лежали пары, между ними ходили женщины, некоторые пили, в углу кто-то курил кальян. Дамочки тихо общались.

Я помнила строгое правило: нельзя было повышать голос, нельзя было перекрикивать звук варгана. Я увидела девушку, которая играла на нем. Сегодня это была не Лана. Жаль… Она бы не бросила варган ради меня. Инструмент менял тембр, гортанные звуки, которые она из него извлекала, нарастали и учащались. Сейчас начнется.

Некоторых мужчин участницы оргии оставили на лежаках, кого-то пересаживали, кого-то заставили подняться. Многих начали раздевать. Среди стоящих я увидела Олега, без рубашки. Он послушно принимал ласки какой-то брюнетки. Не Ланы. На этот раз я почувствовала облегчение.

– Юра, смотри на меня! Слышишь? – зашептала я ему.

Он тоже видел Олега. Он не знал, что делать: не мешать другу развлекаться или увести его отсюда? Я схватила Юру за голову и заставила посмотреть на себя.

– Только на меня! Не своди с меня глаз. И стой здесь. Тебе нельзя идти в круг. Я заберу Олега, и мы выйдем. Только на меня, слышишь? А если к тебе кто-то начнет приставать – громко меня позовешь. Но лучше так не делать. Ты понял меня?

Он слушал меня. Кивнул.

Я стала пробираться к своему другу. Я знала, что за мной следит как минимум одна пара глаз, но я ее не видела. Большинству же было не до меня. Я подошла к ним и схватила ее за руку. Она с непониманием уставилась на меня. Новенькая, я ее раньше не видела. Ее грудь прикрывала темная шелковая повязка, больше на ней ничего не было. По плечам, животу и ногам текли струйки пота. Волосы были мокрые. Куколка моя, я знаю, ты старалась. Ты только закончила свой ритуальный танец, ты его заслужила, но…

– Он мой!

– Почему? – прошептала она.

– Он – мой! Отдай, иначе я заору. Хочешь?

Мой крик испортил бы удовольствие всем. Мужчины не вышли бы из транса, но та часть сознания, которая нужна была всем женщинам в этой комнате, могла закрыться, и они бы уже ничего не подняли. Здесь в этом не было трезвых заинтересованных.

Она нехотя отпустила его. Подняла руки вверх, обиженно посмотрела на меня и, повернувшись, прилегла к подружке. Значит, будет третьей. Я посмотрела на Олега. Его глаза были открыты, но смотрели в одну точку. Он меня не видел. Надо уходить отсюда.

Я повела его за собой, он послушался. Юру, к счастью, никто не трогал. Я указала ему на дверь, мы вышли из комнаты.

Впереди был темный коридор, я провела бы по нему Олега, но не знала, что будет, когда я введу его в клуб в таком состоянии. Охрана может что-то заподозрить. Я дошла до конца коридора, но вместо того, чтобы пройти по ступенькам вниз, повела Олега вверх. Я помнила, что там была комната, которую девочки использовали как гримерную. Сейчас там вряд ли кто-то был.

– Ты куда? – спросил Юра, который до этого шел за нами молча.

– Нужно привести его в чувство.

– Олег! – Юра еще не понял, что тот не с нами, и пытался его остановить.

– Успокойся. Я все сделаю. Я помогу ему выйти.

– Что с ним? – Он встряхнул его, вглядываясь в глаза.

Тот не реагировал.

– Он под гипнозом.

Юра посмотрел на меня, как на чудовище. Я видела, какой была в его глазах, и я знала, что так будет. Я развернулась и продолжила подниматься по ступенькам.

– Веди его сам.

Мы зашли в комнату. Там никого не было. Я указала на диван, Юра посадил Олега, пощупал пульс, позвал.

– Бесполезно, – сказала я.

Юра опустил глаза на джинсы друга.

– Ему дали «виагру»?

– Нет.

– Что тогда?

– Ничего.

– Говори, что ему давали! – закричал он на меня.

– Ни-че-го. – Я вздохнула. – Это естественно. Почти. И это скоро пройдет. Из постороннего – только дурь в воздухе, но это же трава. Ты, кстати, как?

– А ты как думаешь?

– Думаю, что тебя должно тошнить.