Украинская каб(б)ала Крым Анатолий
ЛИБЕРМАН. Впервые в жизни меня допрашивает генерал! Расту в собственных глазах!
ГЕНЕРАЛ. Ха-ха-ха-ха! А вы юморист, Семен Львович!
ЛИБЕРМАН. Это у нас национальное. Мне кажется, о моих делах вы знаете больше, чем я.
ГЕНЕРАЛ. Да, шуточки у вас капитальные! Прячете в своей квартире вещицу, которая принадлежит всему украинскому народу, и еще веселитесь при этом!
ЛИБЕРМАН. О какой вещице вы говорите? О маминой кастрюльке?
ГЕНЕРАЛ. Ха-ха-ха! Нет, вы положительно шутник! Я говорю о Шевченко! О Тарасе Григорьевиче!
ЛИБЕРМАН. Какая же он «вещица»? Он человек! С мыслями, чувствами, настроением!
ГЕНЕРАЛ. Да-да! «Думы мои, думы мои»! Ха-ха! Положим, когда я сказал «вещица», то имел в виду клон, а это, согласитесь, не совсем то, что производится на свет путем согласованных действий мужчины и женщины!
ЛИБЕРМАН. Наука свела роль мужчины к пассивному участию в процессе.
ГЕНЕРАЛ. Вот-вот! Разве это нормально? Зачем вы лишаете мужчин удовольствия, которое они получают в процессе создания новой жизни? Или вы апологет феминизма?
ЛИБЕРМАН. Я младший научный сотрудник, которому третий месяц не платят зарплату!
ГЕНЕРАЛ. Мы вам предлагали дружбу, деньги, но вы отказались с нами сотрудничать!
ЛИБЕРМАН. В тысячный раз повторяю, никакой схемы клонирования не существует! Есть каноны, которые описаны в любом солидном медицинском журнале! Мой метод совершенно иной. Он основан на духовной практике.
ГЕНЕРАЛ. Опять будете пудрить мозги своей Каббалой?
ЛИБЕРМАН. Почему сразу «пудрить»?
ГЕНЕРАЛ. Семен Львович, мои сотрудники завалили свои столы фолиантами по Каббале. У троих расстройство нервной системы, а одного пришлось списать.
ЛИБЕРМАН. Сошел с ума?
ГЕНЕРАЛ. Что-то в этом роде.
ЛИБЕРМАН. Книги были на русском языке?
ГЕНЕРАЛ. А на каком же еще?! Мы, конечно, изъяли у ваших раввинов и диссидентов некоторые фолианты, пергаменты, свитки, но там же все на еврейском! Даже на древнееврейском! Кто это будет читать?
ЛИБЕРМАН. Без иврита ничего не получится. Дело в том, что Каббала построена на буквах еврейского алфавита!
ГЕНЕРАЛ. Как это – на буквах?
ЛИБЕРМАН. Очень просто. Каббала – это беседа с Богом. Как беседуют? Словами. Конечно, мы иногда злоупотребляем жестикуляцией, но это издержки ментальности. Итак, Слово, которое было вначале. Из чего оно состоит? Оно состоит из букв. Великий Баал Шем Тов говорил: «Каждая без исключения буква содержит в себе миры, и души, и стремления к Богу; восходя одна за другой, они соединяются друг с другом, и связываются воедино, и прикрепляются друг к другу, образуя слово». Это же элементарно!
ГЕНЕРАЛ. Значит, дурачим? Туман напускаем? Понятненько!
ЛИБЕРМАН. Опять вы за свое? «Хочу – не хочу»! Чем вам помочь, если вы меня не слышите?
ГЕНЕРАЛ. И что прикажете с вами делать?
ЛИБЕРМАН. Погасить долг по зарплате и дать мне спокойно работать!
ГЕНЕРАЛ. Работать, значит? А вы нам завтра клонируете Петлюру, Бандеру, еще черт знает кого!
ЛИБЕРМАН. Никого я не собираюсь клонировать! Я дал расписку! Просто мне уже четвертый месяц не платят зарплату, а у Тараса Григорьевича аппетит дай Боже!
ГЕНЕРАЛ. Вы сказали третий.
ЛИБЕРМАН. Что третий?
ГЕНЕРАЛ. Вначале вы сказали, что зарплату вам не платят третий месяц, а сейчас говорите, что четвертый. Хитрим?
ЛИБЕРМАН. Смотрите! Они мне дали отпуск за свой счет, но не включили переработку за прошлый год и неиспользованный отпуск за позапрошлый. Потом набежало шестнадцать отгулов и четыре дежурства. Выходит, что четыре месяца. Даже с хвостиком.
ГЕНЕРАЛ. Вам заплатят!
ЛИБЕРМАН. Вот за это большое спасибо! Холодильник совершенно пустой, за квартиру нечем платить, ботинки дырявые. Скажу по секрету: я уже два раза ходил в ломбард! Если мама узнает, я пропал!
ГЕНЕРАЛ. Сказал же, вам заплатят! И вы сразу мотаете удочки, хорошо?
ЛИБЕРМАН. Куда?
ГЕНЕРАЛ. В Израиль. У вас ведь есть израильское гражданство?
ЛИБЕРМАН. У кого в нашей стране нет израильского гражданства! Спросите любого депутата или министра!
ГЕНЕРАЛ. Хватит фиглярничать! Получите в своем институте окончательный расчет и немедленно свалите на свою историческую родину. Мы вам даже купим билет на самолет. В один конец! Только вы дадите расписку, что никогда и ни под каким предлогом больше не появитесь в Украине!
ЛИБЕРМАН. Билет в бизнес-классе?
ГЕНЕРАЛ. Будете умничать, полетите в багажном отделении!
ЛИБЕРМАН. А что будет с Тарасом Григорьевичем?
ГЕНЕРАЛ. А вот это вас не касается! Тарас Григорьевич – наше национальное достояние! Мы его… изучать будем!
ЛИБЕРМАН. Если вы его будете изучать, как Институт литературы Академии наук, он долго не протянет!
ГЕНЕРАЛ. Повторяю: это не ваша забота!
ЛИБЕРМАН. Хорошенькое дело! Я полжизни потратил на то, чтобы вернуть его из небытия, а теперь это «не моя забота»!
ГЕНЕРАЛ. Никто его в обиду не даст!
ЛИБЕРМАН. Еще бы!
ГЕНЕРАЛ. Да вы невозможный человек!.. Он же сам нарывался на неприятности! Зачем было срывать с попа крест? Понимаю, поэт! Сложный человек, одним словом! Но вы же не станете отрицать, что государство положительно относится к его творчеству? Печатаем, пропагандируем, не пропускаем ни одной даты, я уже не говорю про памятники! Придет время – квартиру получит, паспорт выпишем, пенсию назначим. А вы его в политику тянете! Лучше расскажите про крышу в Спилке литераторов!
ЛИБЕРМАН. Вы же ее заколотили.
ГЕНЕРАЛ. Откроем. Как только поймем, в чем там заковыка. Поможете?..
ЛИБЕРМАН. Боюсь, уже ничего не получится. Писатели там все загадили!
ГЕНЕРАЛ. Вам никто не говорил, что вы неприятный тип?
ЛИБЕРМАН. И не только говорили! Мне пятый месяц не платят…
ГЕНЕРАЛ. Все! Этот вопрос мы решили! И последнее. Никакого Канева! Ясно?
ЛИБЕРМАН. Вы и это знаете?!
ГЕНЕРАЛ. Мы все знаем! Мы, Семен Львович, свой хлеб отрабатываем! Повторяю: никакого Канева! Не хватало, чтобы ваш Шевченко устроил там скандал! Вот если поговорите с ним душам, объясните, что жить надо по очень простым понятиям, его жизнь круто изменится.
ЛИБЕРМАН. Например?
ГЕНЕРАЛ. Он получит полное государственное обеспечение и неприкосновенность. Как у депутатов. Пальцем никто не посмеет тронуть!
ЛИБЕРМАН. И что для этого он должен сделать?
ГЕНЕРАЛ. Вы же умный человек!
ЛИБЕРМАН. А, ну да! Он должен публично хвалить правительство, кричать об этом на всех митингах и праздниках!
ГЕНЕРАЛ. За что я люблю евреев, так это за сообразительность! Так что? Потолкуете с ним?
ЛИБЕРМАН. Он человек непростой…
ГЕНЕРАЛ. Еще бы! Кобзарь!.. Кстати, как он отреагировал на предложение Алисы Леопольдовны?
ЛИБЕРМАН. О, Господи! Вы и это знаете?!
ГЕНЕРАЛ. Семен Львович, перестаньте валять дурака! Спрашиваю: он способен выйти на сцену и сказать: так, мол, и так, рекомендую на второй срок, а лучше избрать пожизненно… Вы понимаете, о ком я?
ЛИБЕРМАН. Вы же сами сказали, что я сообразительный!
ГЕНЕРАЛ. И?
ЛИБЕРМАН. Я с ним поговорю.
ГЕНЕРАЛ. Не разговаривать надо, мой дорогой, а убеждать! Грубо говоря – вербовать надо нашего Гайдамака!
ЛИБЕРМАН. Думаете, смогу?
ГЕНЕРАЛ. Сможете, сможете! А мы вам – орден, почет, уважение и билет в бизнес-классе!
ЛИБЕРМАН. А деньгами нельзя?
ГЕНЕРАЛ. Ха-ха-ха! Практичный вы человек, Семен Львович, а Каббалой прикрываетесь! Конечно же, не обидим! Свалите в свою Израиловку с кучей денег! Так как?
ЛИБЕРМАН. Я ничего не обещаю…
ГЕНЕРАЛ. Молодец! Не люблю болтунов! Давайте свой пропуск, подпишу, чтобы вас выпустили!
(Расшифровку произвелст. л-т Гвозденко)
79
20 апреля 2014 года
Уж и весна разгулялась на всю ивановскую, а Семка держит меня взаперти и не дает дышать в полную силу. Я и дневник забросил, ибо писать решительно не о чем. Ну, спал, ну, ел, ну, читал. Абсолютно скотское существование! Правда, по улицам разгуливать опасно, там полно жандармов и околоточных, которые норовят пересчитать твои зубы, но нельзя же похоронить живого человека в четырех стенах! Обещает, что когда потеплеет, он меня станет выпускать к старушкам, что сидят на лавочках возле подъезда. Да на кой ляд мне те старушки?!
Вчера он пришел мрачный, злой. Поставил на стол бутылку водки, крупно нарезал колбасу, которую предложил есть прямо с бумаги. Я сразу догадался, что он расстроен, и не ошибся. После первой чарки, которую мы выпили молча, он сообщил.
– Выселяют меня, Тарас!
– Как это выселяют? Куда? – удивился я, едва не подавившись краюхой хлеба. – В Сибирь, что ли?
– Да нет, – поморщился он. – Сибирь после дележки россиянам отошла! В Израиль меня выселяют!
Я удивился, воскликнув:
– Да за что же такое наказание?
– Из-за тебя! – буркнул он и отвел взгляд в сторону.
Хорошенькое дело! Я, конечно, подозревал, что с моим появлением у Семена Львовича появились проблемы, но чтобы выселить человека за то, что воскресил христианскую душу – да такое и турецкий султан постеснялся бы делать! Не зная, как его успокоить, я спросил:
– Тебя одного выселяют или всех ваших за компанию?
На что он ответил весьма язвительно:
– Наши уже давно уехали! Осталась парочка идиотов вроде меня!
– Так там ведь страшно! – огорчился я. – Турки вокруг, всякие мусульмане!.. «Гои», как вы говорите!
– Ну, ладно, ладно… – забормотал он, а затем, очевидно, это самое «ладно» стал повторять про себя, придумывая, как извернуться.
Я осторожно налил вторую чарку, промычал какие-то успокоительные слова, а затем принялся понуждать его к рассуждениям, понимая, что, выговорившись, человек непременно чувствует облегчение.
– Вот ведь придумали: выселять евреев в Израиль! Что они там забыли? Голгофу, что ли?.. Да не молчи ты! Помочь твоему делу можно? Ну, денег дать, чтоб отстали? – Я осекся, вспомнив, что денег у нас как раз-то кот наплакал.
Семен Львович, уставившись на меня осоловелыми глазами, произнес:
– Они хотят, чтобы ты с ними сотрудничал!
– Кто они? Да говори же, чтоб тебя черти разорвали!
– Правительство!
– Вот чудак! Что ж ты сразу не сказал! Это ж не с московскими царями дружбу водить, не графьям кланяться! Правительство ведь наше, родное, как ни верти! Я по ящику их морды видел! Скажу тебе, ничего страшного! Обычные хохляцкие физиономии! Плутоватые, жлобоватые, и карман, поди, свой не обижают, стервецы, но ведь не москали, верно?
Он усмехнулся, продолжая меланхолически жевать колбасу, а я решительно взял инициативу в свои руки:
– Ты, Сема, скажи, что надобно делать?! Может, я не только тебе помогу, но и свое положение поправлю. А то чертовы литераторы смутили своим отказом! Вон в каждой газетенке: «Кобзарь! Батька! Гений!» А как к делу, так рыло воротят! К памятнику цветы на тыщу рублей притащат, а живому хрен копейку дадут! Что делать, скажи?!
– А ничего не надо делать! – дрогнувшим голосом произнес Семка. – Задницу вылизывать надо!
– Это в каком смысле? – озадачился я.
– Не переживай, в переносном! Хотят, чтобы ты на весь мир заявил, что лучше нашего правительства в мире нет, что ты счастлив жить в одну эпоху с такими выдающимися сынами украинского народа!
– Тю! – рассмеялся я. – Да чтоб они тебя оставили в покое, я им такие оды спою, Гомер помрет от зависти! Державин в гробу почешется!
– Дурак ты, Тарас Григорьевич!
– Почему сразу дурак? Я понимаю, ты расстроен, да и я не хочу тебя отпускать на место вашего преступления, привык к тебе, как к брату! Я Щепкина так не любил, как тебя, а Михайла Семенович добрейшей души был человек! Всегда на помощь спешил!..
– Да погоди ты! – махнул рукой мой приятель. – Разве я не понимаю, что ты, добрая душа, обо мне печалишься? Ты о себе подумай! Ты… – Голос его дрогнул, и, как мне показалось, даже слеза повисла на краешке ресниц – Ты единственное, что есть у твоего народа, во что он еще верит! Народ этот тебя, конечно, не знает так, как я. Ты для него – как царствие небесное, которое не видишь, но веришь, что оно существует! А если начнешь хороводиться с гнидами, заплюют тебя потомки, Тарас! Так заплюют, что зарыдают ангелы, взвоют твои гайдамаки и маруси!
– Да что ж они хотят от меня? – воскликнул я, ударив кулаком по столу.
– Тебе немка что предлагала?
– Какая немка? – не понял я.
– Алиса! С которой ты в ресторан ездил.
– А что предлагала? – смутился я. – Взойти на сцену и отрекомендовать человека! Конечно, моя рекомендация дорого стоит, но для такого дела…
– У меня иной план был! – усмехнулся Семен.
– Чтоб я стал гетьманом всея Украины? Пожалуйста! Хоть сейчас выйду на Бессарабку и стану орать: «Братья! Доколе будем терпеть этих нехристей?! Москали кровь пили, ляхи помыкали, как скотиной, жиды…» нет, про жидов ничего говорить не буду, с вас довольно! В общем, скажу так: «Доставайте сабли, тащите пушки и гоните прочь эту погань! Рубай ее в капусту! Вешай на фонарных столбах!»
– Сядь и не ори! – поморщился Семен Львович. – Бунт он устроит! За тобой горстка безумцев пойдет, а остальные попрячутся по хатам и будут весь этот цирк по телевизору наблюдать. А вас перестреляют, как котят!
– Так войско же наше, украинское! – изумился я. – Как они посмеют в меня палить, если я для них Бог!
– Стрельнут! А потом слезу пустят, святым мучеником тебя объявят! Был такой случай в истории!
Мне нечего было возразить. Случай с Христом, на который тактично сослался мой собеседник, до сих пор служит примером, что толпа склонна жалеть своих героев лишь после того, как сама же их растерзает. Вон меня славили целых полтора столетия, надеясь, что канул в вечность и никогда более не сдвину сурово брови, как на этих дурацких памятниках. А ведь если припомнить, то хохлы из мелкопоместных холуев и прежде люто меня ненавидели, полагая, что я напрасно поднимаю национальную тему, мешаю им жить малороссами.
Окончательно растерявшись, я стал искать примирительный вариант.
– Может, поручкаться с этими, которые заправляют в Украине, а слов не говорить?
Но Семен Львович покачал головой и с тоской записного пьяницы вздохнул:
– Лучше налей бедному еврею, товарищ антисемит!
Мы рассмеялись и, облобызавши друг друга, крепко выпили, а затем затянули старую казацкую песню.
Эх, сукины дети! Что ж вы сделали с Украйной, зачем превратили ее в покрытку и лживо восхваляете опротивевшим суржиком?! Чума на вас!
80
Кому: Либерману Семену, гражданину Украины, г. Киев
От кого: Адвокатская контора «Гринберг и Партнеры», г. Хайфа, Израиль
Этим вы извещаетесь, что не позднее 1 мая 2014 г. вам надлежит прибыть в наш офис для письменного получения претензии по поводу развода с Таней-Эстер Либерман.
Напоминаем, что в случае отказа дело будет передано под юрисдикцию раввината, где вопрос будет решен по законам Торы, в которой интимным отношениям между мужем и женой отводится огромная роль. Вам придется доказать, что у вас или у супруги существуют анатомические отклонения либо причина развода в имуществе. В противном случае, согласно закону Маймонида, «муж, отказывающийся дать жене разводное письмо, принуждается подписать оное путем лишения свободы либо избиением палками».
Решать вам! Заодно прошу перевести аванс за адвокатские услуги в сумме 2 (двух) тысяч долларов на нашу адвокатскую контору «Гринберг и Партнеры» в банк «Апоалим» по адресу, который вы найдете в приложенной здесь квитанции. Задний ход исключается.
С уважением к остаткамвашего здравого смысла,М. Гринберг, адвокат
Глава пятая
81
Для служебного пользования
Празднования начнутся 10 мая 2014 года в Киеве, а также во всех областных и районных центрах Украины.
Ровно в 8.00 на центральных площадях и стадионах звучат фанфары военных оркестров, начинают работать полевые кухни, которые кормят граждан любимой гречневой кашей Кобзаря и наливают фронтовую порцию горилки. (Ответственные – Министры обороны и сельского хозяйства.)
В 9.00 на Майдане начинается концерт-реквием. Сводный хор национальных и академических коллективов песни и танца исполняет произведения на слова Т. Г. Шевченко. (Ответственный – Министр культуры.)
В 10.00 на Хрещатик, где выстроены войска киевского гарнизона и дивизия внутренних войск в полной боевой готовности, прибывает Президент. (Ответственный – Министр внутренних дел.)
Президент произносит речь о выдающейся роли Шевченко Т. Г. в деле интернационального воспитания трудящихся. Особый акцент делается на двуязычии поэта как объединяющей доминанте Львова и Донецка. (Речь готовит группа литераторов под руководством главы гуманитарного управления Цырлих А. Л.) Затем Президент объявляет Указ об учреждении высшей государственной награды Украины «Ордена Шевченко» семи степеней и о награждении всеми степенями этого ордена выдающегося сына украинского народа Тараса Григорьевича Шевченко. Народ ждет, что Президент произнесет слово «посмертно», но в это время над Майданом появляется воздушный шар. Он медленно проплывает над Крещатиком и опускается возле трибуны. (Ответственный – Министр спорта и по делам молодежи.) Из гондолы воздушного шара выходит Шевченко в сопровождении конвоя с бандурами. Конвой на ходу исполняет «Реве та стогне». Затем поэта приводят к трибуне, где он троекратно лобызается с Президентом. Звучит Гимн Украины (Ответственная – Спилка композиторов) и артиллерийский салют (Ответственный – Начальник Генерального штаба).
После этого народ в экстазе приветствует Поэта и Президента. (Ответственные за «экстаз» – ректоры киевских вузов и руководители бюджетных учреждений.)
Президент предоставляет слово Т. Г. Шевченко, который в своей краткой и яркой речи заклеймит позором темное прошлое Украины и плавно перейдет к текущему моменту, выразив удовлетворение переменами, которые произошли строго в соответствии с его поэтическими планами. Затем, как Мессия, которого наконец дождался украинский народ, он выведет Президента на авансцену и потребует у собравшихся немедленного референдума о пожизненном правлении последнего. (Примечание: к этому времени повсюду должны появиться урны для голосования и необходимое количество бюллетеней с одним вопросом: «Ты поддерживаешь предложение Кобзаря?» Ответственные за проведение референдума – Центральная избирательная комиссия, Печерский районный суд и группа независимых наблюдателей из числа воспитанников спортинтернатов.)
Затем начинается военный парад, во время которого независимые представители (список подготовлен Генеральной прокуратурой и будет передан из толпы) проведут подсчет голосов. Ожидаемый результат составляет не менее 90 процентов «за».
В 13.00 после окончания парада и очередного военного салюта (ответственный – начальник Киевского гарнизона) Шевченко Т. Г., как Верховный уполномоченный украинского народа, торжественно обьявит на всю Европу о результатах референдума и поздравит Президента с высшей мерой народного волеизъявления – пожизненным правлением.
В 13.30 Президент и Т. Г. Шевченко садятся в вертолет и улетают в Канев, где торжества продолжатся в узком кругу украинской интеллигенции.
Вдоль Крещатика будут выставлены столы с обильным угощением (ответственные – первая десятка журнала «Форбс»). Военные окрестры играют без перерыва, их сменяют двести пятьдесят народных артистов эстрадного жанра, а также победители телевизионных соревнований и конкурсов прошлых лет.
Рекомендуется во всех городах и районных центрах Украины провести народные гуляния и викторины на знание стихов Т. Г. Шевченко с выдачей призов и продуктовых наборов.
В 18.00 во дворце «Украина» состоится торжественный вечер, на котором от имени Президента будут обьявлены первые пятьсот кавалеров «Ордена Шевченко».
В 22.00 салют из всех орудий украинской армии и флота, включая торпедный залп подводной лодки «Запорожье».
В 23.55 по всем каналам телевидения прозвучит Указ о введении в стране комендантского часа и сообщение о запрете всех политических партий, кроме одной, которая осталась верна принципам государственности. Также будет обьявлен список трех телеканалов и двух газет, которым отныне будет позволено трактовать внутренние и международные события.
На следующий день начнется операция «Преемник», которая разрабатывается секретным аналитическим управлением под эгидой Министерства юстиции и Главного юридического управления Администрации.
Глава гуманитарного управленияА. Л. Цырлих
82
25 апреля 2014 г.
Последние три дня мысли мои помимо воли вертятся вокруг такой философической штуковины, как административное предназначение человека. В том смысле, что одному судьба уготовила крутить волам хвосты, другому кропать вирши, а третьему управлять государством. Какой же толстой должна быть колода карт у Создателя, достающего из нее то даму, то короля, а то и пиковую шестерку! Понимая, что к административной деятельности я никаким боком не приспособлен, не имею на то ни талантов, ни должного образования, все равно примеряю державный кафтан, фантазируя, как в нем буду смотреться. Очевидно, природа человека такова, что почитает себя изначально обделенной. Нам кажется, что недодано нам с рождения, что обнесены Божьими дарами. Мало ли виршеплетов негодуют, что огромный гений судьба подарила Пушкину, полагая более справедливым, если бы эта прорва таланта была распределена между всеми поровну!..
Семка, словно влезши в мои думы (вот бесовское отродье, мысли чужие читает!), сказал:
– Конечно, для вождя, Тарас, у тебя есть главное качество, а именно: отсутствие наглой и жадной родни. Многие из тех, что взбирались на украинский трон, поначалу были исполнены благих намерений, жаждали не только помахать булавой, но и осчастливить подданных разнообразными благами. Однако в дело всегда вмешивалась жена, дети, родня, которые нашептывали, что президентство – это ненадолго, что только царь может быть бесстрастным судьей, ибо не озабочен грядущими выборами. Эти ближние спешили подвести к правителю нужных людей, которые, раскинув на столе карту державы, жирными пальцами помечали наиболее лакомые куски, которые следует проглотить, а еще лучше поручить это марудное дело доброхотам, которые сами все сделают и принесут на подносе щедрую дань. И вот уже вчерашний герой толпы, ее кумир, ее надежда становится ничтожным фразером в глазах общественности и вызывает законное презрение. А хуже прочего, когда народ, не замечая достойных, тащит на царствование мелкую душонку, которая, проворовавшись, со скорбной миной крутит холеными пальцами под носом одураченной толпы, мол, не поняли вы моего величия, не оценили размах моих мыслей!
– Да как же прервать сию заколдованную цепь? – воскликнул я. – Неужто по всей Украине не сыщется человек честный, праведный, у которого из множества достоинств есть еще изболевшаяся душа?!
– Может, и есть такие люди, – пожал плечами мой хозяин, – да ведь народ не любит скромных, а пуще того косноязычных. Народ слеп и труслив. Он в свою душу заглянуть боится, куда ему ковыряться в чужой! Потому и выбирает крикливых, которые бьют себя кулаком в грудь и слезу пускают в нужном месте, как твой друг Михайла Семенович Щепкин на сцене. Вот не любите вы евреев, но отчаянно лезете в нашу историю, разгадываете феномен Моисея, пытаетесь найти подобную копию среди своих и радуетесь, приметив харизматическое рыло. Вы любуетесь своим выбором, пытаетесь поцеловать посох своего избранника, но никто из вас не смотрит на его ноги! Они должны быть в крови, потому что Моисей проделал весь путь вместе с народом, а не на роскошной карете!..
Разум мой принимал правоту его слов, да и мое долгое отсутствие в земной жизни не позволяло выставлять противные аргументы, но сердце не хотело мириться с тем, что для Украйны опять все замерло на долгие века.
История твердит, что обращение любого народа в скотское состояние происходит не сразу, не единым махом, а исподволь, шаг за шагом, с обманом, подкупом, со ссылкой на непреодолимые обстоятельства, и, если не разорвать эту порочную цепь, народ рухнет в рабскую привычность души, и обратный путь станет тяжкой дорогой для многих поколений.
Горько сознавать, что любовь к Отчизне пролегает через яростную ненависть к порядкам, которые укоренили оборотни, мнящие себя пупом земли. Конечно, хохлом быть сподручнее, замутив историю лживыми баснями о былом величии, каковое даже пристрастный историк не сыщет с лупой. Истинный украинец, мечтающий о благе своего отечества, должен не делить мир на плохие и хорошие нации, а искать в любом народе прежде всего благородство. Какое лицемерие – слышать попреки в адрес русского народа, будто русский мужик, а не свои полтавские, черниговские да слобожанские панки привели Украину в скотское состояние! Да и вина ли поляков, что их отчизну резали на куски имперскими тесаками, швыряя, как кость, дозволение на польскую мову?! Коль хотят мои землячки правду, коли рвут за нее рубаху, пускай возведут над Днепром монумент Жуковскому, Брюллову, княжне Репниной, семейству Толстых – всем, кто спас меня для славы Украины, да чтоб на монументе была бронзовая таблица: «Спасителям Тараса – благодарная Украина». Эти люди вырвали меня из неволи – не кто иной!
– Все-таки решил идти в президенты! – внезапно сказал Семен, на что я помимо воли своей исторгнул страстное:
– Да! Решил! Уж извини мою нескромность, мне не надобно обьяснять народу, кто я таков! Народ сам вознес меня на такую высоту, что даже ангелы летают ниже моих сапог!
– Не обольщайся, Тарас Григорьевич! – улыбнулся он. – Я и сам видел тебя Мессией! Но ты опять призываешь жечь, рубить, ломать, крошить. Чтобы расправиться с родными бусурманами, этого запала, пожалуй, хватит! А что станешь потом делать?
– Как что?! Воспевать хлебороба, способствовать народу в его благих порывах!
– Каким образом?
– Найду! Придумаю! – замешкался я, хотя и не размышлял над тем, что стану делать после того, как истреблю врагов внутренних.
– С кем будешь строить новую Украину? – не унимался он. – Где найдешь честных, у которых, как ты говоришь, «душа изболелась»?
– Найду! – отмахнулся я.
– Ну-ну! – усмехнулся он своей противной улыбочкой. – Ищи!
– Что ты нукаешь?! – взъярился я. – Тебе не дано понять украинскую душу! Вы только тем и занимались, что обдирали православных, спаивали их!..
Он протестующе поднял руку и ледяным тоном произнес:
– А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее!
– Чего тебе не ясно?! – смутился я, краешком глаза разглядев на обеденном столе початый штоф горилки.
– Выходит, я тебя спаиваю? – взъехидничал мой хозяин. – Руки тебе заламываю, бью по голове, кричу: «Пей, Тарас! Пей, сучий сын, чтоб тебя разорвало!» Так?!
Семка спорщик умелый, и мне всегда приходилось уступать ему в словесной пикировке, оттого и пробормотал, что он, может, исключение из правил, подносит вежливо, не насильничая, но ведь история полна другими примерами. Однако сегодня мой еврей взбесился.
– Да вы холопы! – кричал он. – Рабы! Вы пана не смели достать, оттого отыгрывались на шинкарях, которым несли последнюю рубаху! Погромами оправдывали свое пьянство, свою бедность, свое бессилие! Вы оттого злились, что знали – нельзя вам за прилавок! У себя воровать станете! Ты не зли меня, товарищ пророк! – Я почувствовал, что «пророк» он сказал хоть и без насмешки, но с маленькой буковки. – Вы в себе разберитесь! Чего хотите? Свободы или горилки с салом?! Свобода, она на вкус горькая! Ее порохом закусывают, а не пирожком! А если хочешь в Президенты идти, так сперва подучись и народ свой узнай!
Хлопнув дверью, он прошел в свою комнату. Но я не мог успокоиться, привыкши доругиваться до конца. Через закрытую дверь я стал кричать:
– Как мне узнать народ, коли ты меня к нему не пускаешь? Как?!
Он вылетел из комнаты и, схватив меня за загривок, поволок к выходу, затем распахнул дверь и вытолкнул в общественные сени, которые нынче называют «парадным», невзирая на кучи мусора и кошачий аромат.
– Иди! Общайся со своим народом! – и еще погрозил пальцем. – Только со двора не уходить! Я в окно за тобой буду присматривать!
Ну, что ты скажешь! Очевидно, кто-то его расстроил или сильно пужнул.
Оставшись в парадном, стены которого были исписаны москальскими матюками, я едва не поднялся к Любовь Борисовне, но затем, поборов искушение, потопал по лестнице вниз, на улицу, где обитал мой загадочный и непонятный народ.
83
26 апреля 2014 г.
Сегодня, между 10-м и 11-м часом утра между Пурицом и Гайдамаком состоялась ссора на идеологической почве, из которой можно сделать вывод, что Гайдамак выходит из-под контроля. (Расшифровка беседы прилагается.) Гайдамак направился во двор дома, где находился под наблюдением наружки, а Пуриц, позвонив в риэлторскую контору, также покинул помещение и, проехав общественным транспортом, в 12.45 вошел в здание посольства Люксембурга, где пробыл 15 минут.
Прошу дальнейших указаний.
Начальник 3-го отделения Борщевский С.
84
26 апреля 2014 г.
Моя дорогая!
Это письмо попадет к тебе через люксембургое посольство. Подробности при встрече.
Тороплюсь сообщить, что с маклером я пришел к окончательному согласию и на днях получу аванс, передав ему доверенность на квартиру. Думаю, день, когда я смогу обнять тебя и детей, очень близок, потому что в воздухе запахло жареным. Мой дорогой друг решил идти в Президенты, а без разрешения олигархов эта затея ничем хорошим не закончится.
Не знаю, когда выпадет случай послать следующее письмо, потому что в Украине начинаются торжества по случаю его двухсотлетия. Здесь это празднуют не в календарный день рождения, а избрав скорбную дату перезахоронения его бывшего тела в Каневе. Мир уже привык к украинским фокусам, которые называются поиском самоидентификации, но это вызывает удивление только у старых литературоведов, которые еще помнят дату рождения создателя украинского литературного языка.
Твой Гринберг опять прислал наглую повестку и квитанцию на две тысячи долларов. Пойди к нему и покажи то, что показывают русские женщины своим мужьям, когда те просят у них на пиво.
Пока все.
Твой до гроба Семен
85
Спустившись во двор дома, я заметил, как два шпика, спрятав головы в воротники пальто, улизнули на площадку, где играли дети. Всю жизнь я находился под негласным надзором полиции, так что нисколько не удивился, отметив, что шпионское ремесло, пожалуй, самое прочное средство пропитания, ибо соперничает с вечностью.
Едва шпики притаились в песочнице, как скамейку, словно стая воробьев, обсела тройка старушек. Поколебавшись и узрев в окне Семку, который незлобно грозил мне кулаком, я решил присесть подле них, дабы потом незаметно улизнуть и побродить окрестностями.
Старушки приняли меня, я бы сказал, сердечно. Приятно, что они меня узнали, потому что толстуха в серой шали, поерзав на лавке, вежливо сказала:
Читать бесплатно другие книги:
