Зимний убийца Сэндфорд Джон
Увидев, что Домьер смещается вправо, Лукас отошел влево.
— Я хочу, чтобы ты открыл чертову дверь, — повторил Домьер.
Он энергично пнул ее, и голос тут же ответил:
— Ладно, ладно. Проклятье, подождите минуту.
Через несколько секунд дверь распахнулась. Бобби Маклейн оказался полным молодым человеком с короткими светлыми волосами, в очках с толстыми стеклами. Он был одет в свободные брюки цвета хаки и белую, застиранную до грязной желтизны футболку с вырезом лодочкой. Бобби сидел на старой инвалидной коляске, которая приводилась в движение вручную.
— Входите и закрывайте двери, — сказал он, откатываясь назад.
Домьер шагнул вперед, Лукас последовал за ним. Внутри пахло лежалой пиццей и кошками. Пол был покрыт грязным ковром с грубым ворсом, когда-то абрикосового цвета. Гостиная, в которой они стояли, была превращена в компьютерный офис с двумя большими «макинтошами», стоящими на библиотечных столах. Вокруг громоздились стопки бумаги и какие-то непонятные устройства.
Домьер сразу заинтересовался кухней, а Лукас захлопнул входную дверь ногой.
— Кто только что выбежал через задний ход? — спросил полицейский из отдела нравов.
— Никто, — ответил Маклейн, невольно бросив взгляд в сторону кухни. — Правда.
Домьер расслабился.
— Ладно. — Он быстро сделал несколько шагов к кухне и заглянул туда. Не поворачиваясь к Маклейну, он сказал: — Этого парня зовут Дэвенпорт, он помощник шерифа из округа Оджибве, на севере, ведет расследование серии убийств. Есть подозрение, что ты можешь быть соучастником.
— Я? — Глаза Маклейна округлились, и он повернулся к чужаку. — Как это?
— Несколько человек убиты из-за твоей порнопродукции, Бобби, — сказал Лукас.
Стул рядом с одним из «макинтошей» был завален бумагой для принтера. Лукас бросил ее на стол, повернул стул и сел. Теперь его лицо оказалось всего в футе от лица Маклейна.
— Мы сумели найти только часть страницы. Нам нужен весь журнал.
Домьер подошел к инвалиду и протянул ему копию полусгоревшей фотографии. Затем он взялся за ручки кресла, находящиеся сзади, и слегка тряхнул кресло. Маклейн бросил на него испуганный взгляд, а потом посмотрел на снимок.
— Я не знаю.
— Кончай заливать, Бобби, речь идет об очень серьезных делах. Ты можешь загреметь в тюрьму, — сказал Домьер и вновь тряхнул кресло. — Мы же знаем, кто сделал этот журнальчик.
Маклейн повертел листок, перевернул его и пробормотал:
— Может быть.
Домьер посмотрел на Лукаса.
— Я должен знать, чем все это закончится для меня, — добавил Маклейн.
Полицейский из отдела нравов наклонился к нему и сказал:
— Для начала я не стану выкидывать твою жирную бесполезную задницу из кресла.
— И ты сможешь рассчитывать на хорошее отношение со стороны полиции, — вмешался Лукас. — То, что ты печатаешь, — детская порнография — является нарушением закона. И мы конфискуем все, что с этим связано. Если мы будем недовольны, ты распрощаешься со своими компьютерами.
Бобби нервно посмотрел на копию, повернулся к Домьеру и раздраженно сказал:
— Кончай трогать мое кресло.
— Где журнал?
Маклейн потряс головой.
— Черт с вами! Идем.
Он развернул кресло и выкатился в короткий коридор, ведущий мимо ванной комнаты к двери спальни. Полицейские вошли туда вслед за ним. В комнате царил полнейший беспорядок: одежда валялась на стульях и шкафчиках, на полу лежали компьютерные журналы и книги по печатному делу. Над изголовьем кровати висела мощная лампа. Окна Маклейн закрыл листами черной бумаги, прикрепленными кнопками к рамам. Маклейн отодвинул старые кроссовки и распахнул двери большого стенного шкафа. Все полки были забиты дешевыми черно-белыми журналами.
— Вам придется просмотреть их, но больше у меня ничего нет. Здесь по три или четыре экземпляра каждого номера.
Лукас взял стопку журналов и принялся листать их. Половина была о сексе и фетишизме. Два журнала о превосходстве белой расы, один о хакерах, еще один о подпольных радиостанциях. Все выглядели одинаково: аккуратная черно-белая печать на дешевой бумаге, любительские дизайн и графика.
— Где был снимок?
— Я не могу сразу сказать. Я делаю свои журналы так: отправляюсь в книжные магазины и покупаю романы для взрослых. Беру оттуда отрывки и печатаю их, иногда немного изменяя, и вставляю фотографии, которые мне присылают люди. У меня абонентский ящик.
— У тебя есть список тех, кто выписывает твои журналы? — спросил Лукас.
— Нет, они распространяются через магазины для взрослых, — ответил Бобби и посмотрел на Лукаса. — Дайте-ка еще раз взглянуть.
Тот протянул ему листок, и Маклейн принялся изучать нижнюю часть страницы.
— Подождите минутку…
— А это еще что за фашистский бред? — спросил Домьер, просматривая один из журнальчиков. — Такое тоже продается в магазинах?
Маклейн подъехал к книжному шкафу, стоящему возле кровати, и начал просматривать журналы «Плейбой». Он искал анекдоты, напечатанные с оборотной стороны иллюстраций на развороте.
— Нет, их я печатаю на заказ. Нацистские брошюры, всяческие извращения, информация для хакеров, журналы для наемников — все за отдельную плату. Я сам делаю только порножурналы и журналы для фетишистов.
Он посмотрел на обратную сторону фотографии блондинки с бритыми на лобке волосами и проверил обложку.
— Вот. Я беру анекдоты из «Плейбоя», когда мне не хватает своего материала. Это номер за август, именно отсюда взята часть текстов, которые напечатаны внизу вашей страницы. Таким образом, вам нужно то, что вышло за последние шесть месяцев, то есть пятьдесят или шестьдесят журналов.
Домьер нашел фотографию десять минут спустя, пролистав половину журнала с названием «Очень хорошие мальчики».
— Вот она.
Лукас взял журнал и посмотрел на подпись и анекдот. Все сходилось.
На верхней части страницы был изображен обнаженный мужчина, стоящий боком к камере, чтобы продемонстрировать эрекцию. На заднем плане на разобранной постели лежал мальчик, усмехающийся прямо в камеру. Волосы падали ему на лоб. Паренек был худощавым и выглядел очень юным, наверное, моложе своего возраста. Голову он повернул так, что можно было разглядеть серьгу в ухе. В левой руке он держал сигарету. Левое запястье свободно лежало на бедре. На руке не хватало одного пальца.
Несмотря на плохое качество снимка, опознать мальчика не составляло труда, в отличие от мужчины на переднем плане. Он был виден лишь от бедер до колен и слегка не в фокусе: фотограф снимал юношу, а его партнер превратился в сексуальный объект.
— Так вы говорите, мальчик мертв? — спросил Домьер, глядя на снимок через плечо Лукаса.
— Да.
— Тут нам ничто не поможет, — сказал Домьер.
— И в самом деле.
Действительно, у кровати не было изголовья, и вообще какие-либо детали в кадр не попали, если не считать бежевого или коричневого ковра и пары спортивных туфель, стоящих слева. Впрочем, черно-белая фотография не давала возможности судить о цвете.
Лукас посмотрел на Маклейна.
— Где оригинал?
Бобби пожал плечами и откатил кресло на пару дюймов.
— Я выбросил его. Если бы я оставлял все это, то утонул бы в бумаге.
— А почему ты хранишь журналы? — Лукас показал на содержимое шкафов.
— Это мои рекомендации для людей, которые хотят знать, как я работаю.
Лукас повернулся к Домьеру.
— Если мы слегка взбодрим этого недоноска, например засунем его в ванну, кто-нибудь огорчится?
Полицейский из отдела нравов перевел взгляд с Маклейна на Лукаса.
— Хм, кому они поверят: двум офицерам или такому мешку с дерьмом? Ты хочешь им заняться?
— Проклятье, подождите минутку, — перебил его Маклейн. — Я вам дал все, о чем вы просили.
— Я хочу получить чертов оригинал, — резко сказал Лукас.
Бобби откатился еще на фут.
— Парни, у меня его нет, клянусь!
Лукас мгновенно шагнул к нему и наклонился так, что лицо Маклейна оказалось совсем рядом.
— А я тебе не верю, подонок!
Маклейн вновь откатился назад.
— Подождите. Пойдемте на кухню.
Они последовали за ним в коридор и через гостиную прошли на кухню. Маклейн направил инвалидное кресло к пластиковому помойному ведру, стоящему рядом с задней дверью, снял крышку и принялся вытаскивать бумагу.
— Посмотрите, вот обрезки последних оригиналов. Я кладу фотографию в лазерный принтер, сканирую ее и вставляю в журнал. А потом уничтожаю исходный материал. Смотрите, что остается. — Он показал Лукасу полоски блестящей бумаги — кусочки фотографии, снятой «Полароидом». — И вот еще.
Лукас посмотрел на обрезок — часть снимка обнаженной женщины, сидящей на восточном ковре. Маклейн передал ему еще несколько фрагментов, и теперь Лукас смог увидеть всю фотографию. Женщина занималась оральным сексом с мужчиной. Как и на фотографиях Джима Харпера, были видны только бедра и колени партнера. Маклейн бросил на пол разорванную коробку от пиццы и достал из ведра еще несколько полосок.
— А что с копиями, полученными на лазерном принтере? — спросил Лукас.
— С ними я поступаю точно так же, — сказал Бобби.
— Зачем ты их разрезаешь?
— Я не хочу, чтобы мусорщики нашли порнографические снимки и позвонили Домьеру, — ответил Маклейн.
— И ты ничего не оставляешь себе? — спросил полицейский из отдела нравов.
Маклейн оторвался от изучения содержимого помойного ведра.
— Послушайте, когда насмотришься на все это, оно превращается для тебя в марки по двадцать девять центов. К тому же люди, которые это присылают, иногда весьма агрессивны, поэтому я не хочу оставлять у себя конверты с адресами или сами фотографии. Мне не нужны неприятности.
— Ладно, — сказал Лукас и бросил обрезки фотографий Маклейну. — Так ты говоришь, что никогда не видел парня, который снимал этого мальчика?
— Это правда. Люди присылают мне письма, в некоторых лежат фотографии. И если их можно использовать, я вставляю текст и снимок в свой журнал. Вы удивитесь, когда узнаете, насколько отвратительные фотографии присылают чаще всего.
Они задали Маклейну еще несколько вопросов и вернулись к машине Лукаса, захватив все четыре экземпляра журнала.
— Мы выполнили свою задачу? — спросил Домьер.
— Ты все делал правильно, но я чувствую себя обманутым, — сказал Лукас. Он включил верхний свет в машине, снова открыл журнал и принялся изучать снимок. — Если принимать во внимание то, как разворачивались события: убит мальчик, затем в руки Лакортов попадает его фотография — я был уверен, что на ней есть нечто важное. Но тут ничего нет. Ничего.
Не слишком четкое изображение торса мужчины и юноша на заднем плане.
— Может быть, ты сумеешь выяснить, какой длины у него пенис, а потом начнешь работать с линейкой, — сказал Домьер с каменным лицом. — Скажем, будешь заходить в мужские туалеты.
— Неплохая идея. Почему бы тебе не присоединиться ко мне?
Лукас вырвал страничку с фотографией, сложил ее и засунул в карман куртки, а сам журнал выбросил на парковку.
— Проклятье! Я рассчитывал на большее.
Глава 15
Лукас гнал автомобиль с максимально возможной в темноте скоростью, но к югу от Грин-Бей попал в сильный снегопад. Порывы ветра бросали на ветровое стекло крупные хлопья влажного снега. На окраине Грин-Бей он притормозил возле «Макдоналдса», купил чизбургер, кофе и поехал дальше. К западу от Парк-Фоллза, на окружной автостраде F, он увидел два легковых автомобиля и пикап, стоящие посреди дороги, и сбросил скорость.
Мужчина в арктической парке знаком предложил Лукасу ехать дальше, но он остановился и опустил окно.
— Есть проблемы?
Лицо человека, обрамленное мехом капюшона, казалось маленьким: Лукас смог разглядеть лишь один глаз. Мужчина показал на группу людей на заснеженной обочине.
— Там олень. Он шел по шоссе, словно не понимал, где находится. И все время падал. Наверное, он истощен.
— Я полицейский, у меня есть пистолет.
— Мы собираемся связать его, отвезти в город и накормить. Это олененок.
— Удачи вам.
Метель усилилась, когда Лукас пересек границу между округами Прайс и Линкольн. В городе, в свете уличных фонарей, крупные снежинки превращали все вокруг в яркую рекламу Рождества.
Войдя в дом Уэзер, он обнаружил, что она играет с Климптом в кункен.[16]
— Как все прошло? — спросил следователь и бросил карты, даже не взглянув на них.
— Мы нашли снимок, но это ничего не дает, — ответил Лукас.
Он вытащил из кармана вырванный из журнала листок и передал Климпту. Тот развернул фотографию, посмотрел и сказал:
— Что ж, теперь мы знаем, что он белый.
Лукас покачал головой. Уэзер потянулась к листку, но Климпт отвел ее руку в сторону.
— Не для леди.
— Поцелуй меня в зад, Джин, — сердито ответила Уэзер.
— Да, мадам, как скажете, — хохотнул следователь и вернул фотографию Лукасу. — Ты будешь ночевать здесь?
— Да. Но я бы хотел отвезти Уэзер в такое место, о котором никто не знает.
Она хлопнула по коленям.
— Правильно, решайте все за меня — я всего лишь лампа.
Климпт посмотрел на нее и вздохнул.
— Проклятые феминистки. Можете поехать ко мне, — предложил он Лукасу.
— Через десять минут об этом станет известно всему городу, — возразила доктор. — Все знают мою машину и твое расписание. Если в твоих окнах будет гореть свет, в то время как ты должен находиться на работе, кто-нибудь обязательно позвонит в полицию.
— Да.
— Пока кто-то из вас остается здесь, со мной все будет в порядке, — сказала Уэзер, переводя взгляд с одного на другого.
Когда Климпт уехал, Уэзер взяла Лукаса за воротник, поцеловала и велела:
— Покажи фотографию.
Он вытащил ее из кармана куртки и протянул Уэзер.
— Впечатляет, — сказала она, рассмотрев снимок, и покачала головой. — У меня около тридцати пациентов плотного телосложения, похожих на этого. Как можно его узнать? — Она снова тряхнула головой. — Нет, я ничем не смогу тебе помочь.
— Это меня добивает, — Лукас провел ладонью по волосам. — Мы должны найти способ как-то ускорить расследование. Я думал, на фотографии что-то есть и если даже нельзя установить личность мужчины, то мы обнаружим хоть какую-то подсказку.
— Послушай-ка, — начала Уэзер, ткнув фотографией в сторону Лукаса. — Джим Харпер занимался запретным сексом, и я не верю, что Расс не знал об этом. Если кого-то шантажировали, то этим занимался именно он.
Лукас еще раз задумчиво посмотрел на снимок.
— Ты права. Нам нужно взять его в разработку. И пусть об этом станет известно. Может быть, наш убийца попытается добраться до него, или Харпер назовет имя.
Он прошелся по гостиной, прикасаясь к разным предметам, принадлежащим Уэзер: фотографиям ее родителей, фарфоровой куколке фирмы «Хаммел».
— Если мы сумеем столкнуть Шонекеров и Харпера… Хм…
Он аккуратно сложил фотографию и засунул ее в свой бумажник так, чтобы она всякий раз попадалась на глаза, когда он будет за что-нибудь платить.
— Как ты себя чувствуешь?
Уэзер пожала плечами.
— Я устала, но спать не могу. Наверное, мне немного страшно.
— Тебе нужно уехать. Навести каких-нибудь друзей в Миннеаполисе.
Она покачала головой.
— Нет. Я не стану менять из-за него свой образ жизни.
— Довольно глупо.
— И что с того? — вскинулась Уэзер. — А как ты? Устал?
— После долгой езды на машине все тело затекло, — ответил Лукас, зевая и потягиваясь.
— Когда я купила этот дом, то сделала только одно существенное изменение — серьезный ремонт в ванной комнате. Теперь у меня есть гидромассаж. Почему бы тебе не полежать в горячей воде? А я пока приготовлю поесть.
— Замечательная идея, — ответил Лукас.
Ванна выглядела так, словно была отделана черным мрамором, а ее длина составляла не менее шести футов. Лукас наполнил ее наполовину, немного повозился с панелью управления. Наконец моторчик заработал, и Лукас забрался в ванну. Оказалось, что если положить голову на край, то тело будет свободно парить в горячей воде. Тепло позволило ему быстро расслабиться, усталые мышцы отдыхали.
Фотография должна стать ключом ко всему делу, и теперь она у него есть. Почему же он ничего не видит на ней? Что он пропустил?
Дверь ванной комнаты распахнулась, и вошла Уэзер в халате, с бутылкой вина в руках. Лукас смутился и сел, но она сбросила халат и голой ногой попробовала воду.
У нее была маленькая крепкая грудь, гладкая гибкая спина и длинные ноги.
— Горячо, — сказала она, забираясь в дальнюю часть ванны.
Лукасу показалось, что она покраснела; впрочем, возможно, все дело было в жаре.
— А как насчет еды? — спросил он.
— Ты на нее смотришь, милый, — ответила Уэзер.
На четвертый день расследования Лукасу казалось, что он провел в округе Оджибве целую вечность. И что он очень давно знаком с Уэзер.
Лукас вошел в офис шерифа в начале девятого. День обещал быть теплым: температура поднялась выше нуля, на улицах появились мокрые пятна в тех местах, где растворяющие лед химикаты справились со снегом. Небо оставалось свинцово-серым. Но, несмотря на тучи над головой, Лукас ощущал легкость. Он чувствовал, что изменился.
Он все еще ощущал аромат Уэзер, хотя и не был уверен в его реальности — быть может, все это существовало лишь в его воспоминаниях.
А вот Карр легкости не чувствовал. Если в день убийства Лакортов он был здоровым и розовым, то теперь его утомленное лицо посерело. Он не выглядел ни голодным, ни истощенным, а просто иссохшим, словно умирал от жажды.
— Привез фотографию? — сразу спросил он.
Лукас протянул ему порнографический журнал, открытый на странице с Джимом Харпером.
— Это он? — спросил шериф, разглядывая снимок.
— Да. Во всяком случае, именно это прятали у себя Лакорты.
Карр поднес журнал к свету, чтобы лучше рассмотреть. В кабинет вошел Генри Лейси, кивнул Лукасу, и шериф протянул ему фотографию.
— Кто это, Генри? Ты знаешь этого толстяка?
Лейси бросил взгляд на снимок, а потом посмотрел на Лукаса.
— Я ничего такого не вижу. Может, я что-то упускаю?
— Не думаю, — ответил тот.
Карр принялся грызть ноготь большого пальца, затем, поймав себя на этом, быстро опустил руку на письменный стол. Его движения были отрывистыми, судорожными. Чувствовалось, что он совершенно измотан.
— Когда ты спал в последний раз? — спросил Лукас.
— Не помню, — рассеянно ответил шериф. — Кто-то должен мне сказать, что делать дальше.
— Насколько хорошо ты знаком с редактором «Реджистера»? И ребятами с радиостанции?
— В одинаковой степени, — ответил Карр, повернулся вместе с креслом и посмотрел в окно на гараж. — В общем, достаточно близко. Дэнни Джонс — брат Боба Джонса.
— Директора средней школы?
— Точно. По средам мы обычно играем в покер. По крайней мере, играли до того, как это произошло.
— Если ты прямо скажешь ему, что нужно передать по радио или написать в газете, чтобы довести дело до конца, он поверит тебе? — спросил Лукас.
Продолжая смотреть в окно, Карр обдумал вопрос.
— В данном случае, пожалуй, да.
Лукас рассказал, чего он хочет. Они должны обратиться к окружному прокурору, показать ему фотографию Джима и получить ордер на арест его отца. Харпера обвинят в распространении детской порнографии и посадят в тюрьму.
— Через двадцать минут его выпустят под залог, — сказал Лейси.
— Нет, если мы все сделаем правильно, — возразил Лукас. — Мы возьмем его днем, допросим, а вечером предъявим обвинение. И до понедельника нам нет необходимости отвозить его в суд. Мы сообщим в «Реджистер», что он арестован в связи с участием в распространении порнографии и это обнаружено во время расследования убийства Лакортов. Кроме того, мы пустим слух, что Харпер согласился на сотрудничество с полицией и пытается получить неприкосновенность в обмен на имена остальных членов группы. А Харперу мы скажем, что освободим его, если только Шонекеры не начнут сотрудничать с нами раньше его. Кстати, удалось что-нибудь узнать о них?
— Пока ничего, — покачал головой Карр. — А то, что ты предлагаешь относительно Расса Харпера… Мы подставляем его. Нам нечего ему предъявить.
— Нет, мы лишь хотим использовать его, чтобы что-то произошло, — объяснил Лукас. — И кто знает, может быть, ему что-либо известно об убийце.
— Но в противном случае он может нас засудить, — сказал Карр.
— Хороший прокурор легко разберется с этим. Он засунет ему фотографии Джима прямо в задницу, — Лукас наклонился над столом. — Вот что я тебе скажу, Шелли: существует вероятность, что убийства Лакортов, Мюллера-младшего и Джима Харпера не имеют отношения к порнографии. Но я в это не верю. Связь должна быть, просто мы пока не сумели обнаружить ее. Уэзер вчера сказала: не может быть, чтобы такой человек, как Харпер, не имел представления о занятиях своего сына.
— Давай сделаем это, Шелли, — хмуро сказал Лейси. — Больше у нас ничего нет. Ни одной самой паршивой улики.
— Что ж, тогда будем действовать, — решил шериф и с тоской посмотрел на Лукаса. — А нам с тобой пора еще раз поговорить с Филом.
Берген ждал их. Как и Карр, он изменился. Впрочем, священник выглядел отдохнувшим и трезвым, его взгляд прояснился.
— Я знаю, зачем вы пришли, — сказал он, впуская их в дом. — Мне звонил Боб Делл. До этого звонка я не знал о его гомосексуальных наклонностях.
— Вы никогда… — начал Лукас.
— Никогда, — Берген повернулся к шерифу. — Шелли, я бы ни за что не подумал, что ты способен поверить…
— Он не верил в это, — вмешался Лукас. — Это было мое предположение. Я изучил по карте дорогу, идущую вдоль озера, заметил на ней дом Делла и навел кое-какие справки. Возможно, я сделал неправильный вывод.
— Так и есть.
Лукас пожал плечами.
— Я пытался понять, почему вы утверждаете, что были у Лакортов, хотя это не соответствует действительности, и почему не желаете сказать нам правду.
Они стояли возле двери в куртках, перчатках и шапках.
Берген посмотрел на их ноги, но не пригласил пройти в дом.
— Я и в самом деле был у Лакортов.
Лукас внимательно посмотрел на него и кивнул.
— Значит, проблема времени все еще остается нерешенной.
— Забудьте об этом, — сказал священник. — Клянусь: когда я находился у них, они были живы. Я уверен, что убийца появился, как только я ушел, или спрятался там еще до того и ждал, когда я уеду, а потом убил их, облил все бензином, но случайно поджг его раньше, чем собирался. Если пожарный ошибся на несколько минут, то со временем все в порядке и вы не там ищете. А пока вы умудрились очень сильно навредить мне.
Шериф посмотрел на Лукаса. Тот не спускал глаз с Бергена, потом кивнул:
— Может быть.
Священник молча ждал, переводя взгляд с одного на другого.
— Пошли, — наконец сказал шериф и добавил: — Фил, я сожалею о том, что произошло. Да ты и сам все знаешь.
Читать бесплатно другие книги:
