Полководцы Второй мировой. Красная армия против вермахта Громов Александр
Конечно, положение корпуса, одиноко стоявшего на северном берегу Двины, никак нельзя было считать безопасным. 41-й танковый корпус и правый фланг 16-й армии находились в 100–150 км сзади. Между ними и нами находилось много советских корпусов, отступавших на Двину. Нам приходилось считаться не только с тем, что противник во что бы то ни стало постарается бросить на нас, на северный берег Двины, подходящие новые силы. Мы должны были также обеспечить прикрытие южного берега от отходящих туда вражеских частей».
Затем корпус Манштейна был направлен к озеру Ильмень, где и был контратакован 14–18 июля 1941 г. советской 11-й армией под командованием генерал-лейтенанта В. И. Морозова. Эта армия входила в состав Северо-Западного фронта (командующий — генерал-майор П. П. Собенников). Нанесенный 11-й армией контрудар под Сольцами был одной из первых успешных советских операций против вермахта, отброшенного на 40 км. В результате этого контрудара был развенчан миф о непобедимости немецкой армии и было задержано (как последующая оборона Красной армии под Лугой) германское наступление на Ленинград почти на месяц, что дало возможность советскому командованию выиграть время для подготовки города к длительной обороне. 9 июля корпус под командованием Манштейна получил приказ начать наступление на Ленинград. Для усиления корпуса ему были приданы 3-я танковая дивизия СС «Тотенкопф» и 4-я полицейская гренадерская дивизия СС.
В своих воспоминаниях немецкий военачальник упоминает об одном малоизвестном факте — «телеграфном запросе угрожающего содержания, исходившем от Главного командования. Дело в том, что московское радио несколько преждевременно сообщило о нашем окружении и при этом отметило, что советские войска захватили у нас важные секретные уставы. Речь шла о сугубо секретном наставлении по химическим минометам. Это новое оружие, из которого мы стреляли также снарядами с горючей жидкостью, по-видимому, доставляло много неприятностей Советам. Стоявшая против нас Советская армия однажды уже открыто передала по радио, что если мы не прекратим игры с зажигательными снарядами, то будут применены газы (что они, конечно, не посмели бы сделать из-за того, что противохимическая защита у них была совершенно недостаточной). Было вполне понятно, что московское радио с радостью протрубило на весь мир о захвате этого секретного наставления. Теперь Главное командование требовало от нас объяснений, „как оказалось возможным“, что совершенно секретный документ попал в руки противника. Противник захватил наставление, конечно, не у передовых частей, а в обозе, когда он занял наши коммуникации. Это всегда может случиться с танковым корпусом, находящимся далеко впереди фронта своих войск. В ответ на запрос мы изложили обстоятельства дела с добавлением, что впредь, дабы избежать порицания, мы не позволим себе разгуливать в 100 км впереди фронта своих войск».
Наступление на Ленинград началось 10 августа, но спустя несколько дней Манштейн получил приказ прийти на помощь 16-й полевой армии вермахта (командующий — генерал-полковник Эрнест Буш), которая находилась на правом фланге группы армий «Север». Эта армия вела бои в районе Новгорода, реки Луги и южнее Ладожского озера и оказывала поддержку 18-й армии вермахта, наступавшей на Ленинград.
16-я армия была атакована 38-й советской армией (командующий — генерал-лейтенант Д. И. Рябышев). В нее вошли 48-я горнострелковая дивизия, 169, 199, 300 и 304-я стрелковые дивизии, танковые, артиллерийские и другие соединения и части. Армия входила в состав Юго-Западного фронта.
Манштейну пришлось отражать контрудары советских войск, действуя в районе поселка Демянск в Новгородской области, а также в полосе между озерами Ильмень и Чудским. 13 сентября 1941 г. Манштейн был назначен командующим 11-й армией, а командование 56-м моторизированным корпусом принял генерал танковых войск Фердинанд Шааль.
Крымская кампания
В сентябре 1941 г. генерал пехоты Манштейн получил новое назначение — командующим 11-й армией. 17 сентября 1941 г. он прибыл в штаб армии, располагавшийся в бывшем советском военном порту Николаеве, и принял командование армией. Помимо этого, на него возлагалось командование и 3-й румынской армией, примыкавшей к 11-й германской армии. По мнению Манштейна, недостатками румынской армии было как отсутствие профессионального унтер-офицерского корпуса, так и несоответствие боевой подготовки румынских солдат и офицеров требованиям разворачивающихся боевых действий, что привело в дальнейшем к большим боевым потерям. Другим недостатком румынских частей было отсутствие у них современного вооружения, в первую очередь противотанкового, что ставило под угрозу успешность обороны румынских позиций при танковой атаке Красной армии.
В своих воспоминаниях он так оценивал специфику Крымской кампании 11-й армии: «Это один из немногих случаев, когда армия имела возможность вести самостоятельные операции на отдельном театре. Она имела только свои собственные силы, но зато была избавлена от вмешательства Главного командования. Кроме того, в этой кампании на протяжении десяти месяцев непрерывных боев имели место и наступательные, и оборонительные сражения, ведение свободных операций по типу маневренной войны, стремительное преследование, десантные операции противника, имевшего превосходство на море, бои с партизанами и наступление на мощную крепость». Кроме того, по уверениям Манштейна, трудности 11-й армии объяснялись и тем, что советский Военно-Морской флот господствовал на Черном море, поэтому вермахту было необходимо быстро захватить Крым и Севастополь. Значение Крымского полуострова для советского правительства было огромно — он являлся базой для советских ВВС, бомбивших румынские нефтепромыслы, поставлявшие в Германию стратегическое сырье. Через Крым лежал путь (вернее — один из путей) на Кавказ к советской нефти. Кроме того, имел значение и политический фактор — быстрый захват Германией Крыма и падение Севастополя могли оказать влияние на Турцию, которая могла вступить в войну на стороне Третьего рейха. Поэтому советское верховное командование стало готовить Крым к обороне, в первую очередь защитив единственный сухопутный путь к Крыму — через Перекопский перешеек, памятуя о своем удачном взятии полуострова в 1920 году.
11-я армия под командованием Манштейна располагалась на южной оконечности Восточного фронта. В то время как основные силы группы армий «Юг» наступали севернее Днепра, в зону боевых действий 11-й армии входил, по словам Манштейна, район Ногайской степи между нижним течением Буга, Черным и Азовским морями и изгибом Днепра южнее Запорожья, а также Крым. На этих степных просторах, являющихся идеальной местностью для действий танковых соединений, и двигалась армия, в которой этих самых частей не было. По плану, разработанному Верховным командованием вооруженных сил, 11-я армия должна была двигаться, преследуя отступающие части Красной армии по северному берегу Азовского моря в направлении Ростова, который рассматривался Гитлером как трамплин для предстоящих операций германской армии на Кавказе. При этом первоочередной задачей являлся захват Крымского полуострова, после чего горный корпус, входивший в состав 11-й армии, должен был, переправившись через Керченский пролив, развить наступление на Кавказ. Но одновременное выполнение этих обеих задач для 11-й армии оказалось нереальным из-за нехватки сил. По словам командующего армией, к моменту его вступления в должность в состав 11-й армии входили «два корпуса, 30-й армейский корпус генерала фон Зальмута (72-я и 22-я пехотные дивизии и лейб-штандарт) и 49-й горный корпус генерала Кюблера (170-я пехотная дивизия, 1-я и 4-я горнострелковые дивизии), продолжали преследование разбитого на Днепре противника в восточном направлении и приближались к рубежу Мелитополь — изгиб Днепра южнее Запорожья. 54-й армейский корпус под командованием генерала Ганзена, в составе 46-й и 73-й пехотных дивизий, свернул на подступы к Крыму, к Перекопскому перешейку.
Прибывшая из Греции 50-я пехотная дивизия частично (в составе 4-й румынской армии) находилась под Одессой, частично очищала побережье Черного моря от остатков противника.
3-я румынская армия в составе румынского горного корпуса (1, 2 и 4-я горные бригады) и румынского кавалерийского корпуса (5, 6 и 8-я кавалерийские бригады) находилась западнее Днепра. Армия намеревалась остановиться там на отдых. По-видимому, некоторую роль играло здесь нежелание продвигаться на восток дальше Днепра, после того как пришлось перейти Буг…»
Решение о том, рисковать ли, продолжая выполнять две разные задачи одновременно ограниченными силами, которое обычно являлось прерогативой Верховного командования вооруженных сил, в данном случае было предоставлено самому Манштейну. И тот решил, что захватить Крым силами только одного 54-го корпуса, подходившего к Перекопу, невозможно, — по сообщениям немецкой разведки, для обороны Перекопского перешейка Красная армия могла использовать от трех (чего было уже достаточно, по мнению Манштейна, с учетом превосходства в крымском небе советских ВВС, для того чтобы противостоять штурму и измотать части корпуса) до шести дивизий. Кроме того, разведка информировала о возможном усилении этих советских дивизий еще одной армией (Приморской), которая прежде защищала Одессу, а теперь по приказу советской Ставки Верховного главнокомандования была переброшена в Крым.
Таким образом, одного корпуса для быстрого захвата было недостаточно. К тому же актуальным оставался вопрос: а хватит ли двух оставшихся (не считая 54-го, выделенного для захвата Крыма) корпусов, входивших в состав 11-й армии, для дальнейшего движения на Ростов? Учитывая озабоченность советского руководства охраной своих нефтяных месторождений (о чем германская разведка была в курсе), Красная армия могла противопоставить наступлению этой части 11-й армии свои новые резервы. Поэтому, вместо того чтобы погнаться за двумя зайцами, Манштейн решил выбрать одного. Но Крым или Ростов? Что, если бросить все силы 11-й армии в направлении Ростова, оставив в тылу Крым? Советский Крым, который сохранял (в том числе и благодаря военному порту Севастополю) господство на Черном море, представлял собой опасность для глубокого фланга Восточного фронта, не считая уже упомянутой ранее угрозы для румынских нефтяных скважин. Поэтому Манштейн выбрал нанесение решающего удара всеми имеющимися силами по советским войскам в Крыму.
Для реализации этого плана началось подтягивание к Крыму всей артиллерии армии (в том числе зенитной) и инженерных подразделений, а также еще одного корпуса — немецкого горного. Ранее по плану Верховного командования вооруженных сил именно через Крым планировалось движение этого корпуса (состоящего из двух горнострелковых, 1-й и 4-й, дивизий) на Кавказ. Тем более, по мнению Манштейна, в гористой южной части Крымского полуострова действия горного корпуса были более эффективны, чем на степных просторах, расположенных по дороге к Ростову. Кроме того, командование 11-й армии планировало после прорыва советской обороны на Ишуньском перешейке моторизованными подразделениями захватить с ходу советскую военно-морскую базу Севастополь, использовав для этого дивизию СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Это элитное формирование, созданное на базе личной охраны Гитлера, было одним из самых действенных военных сил Третьего рейха, что наглядно демонстрировало количество Рыцарских крестов, полученных в ходе боевых действий его солдатами и офицерами. «Лейбштандарт СС» в сентябре 1941 г. был включен в состав 30-го корпуса, входившего в 11-ю армию. Он являлся единственным моторизованным соединением этой армии.
К 24 декабря 1941 г. завершилась подготовка 54-го корпуса к наступлению на Перекопский перешеек. Но уже тремя днями ранее у 11-й армии возникла другая проблема — на ее Восточном фронте, с которого был снят немецкий горный корпус. Отступавшая под напором вермахта Красная армия заняла оборону на заранее подготовленной по приказу Ставки позиции на рубеже западнее Мелитополя — изгиб Днепра южнее Запорожья. Теперь 11-я армия располагала на этом участке фронта 3-й румынской армией под командованием генерал-лейтенанта Петре Думитреску. Перед началом боевых действий против СССР эта армия (состоящая из горного и кавалерийского корпусов, пяти эскадрилий разведывательной и бомбардировочной авиации, а также разведывательных, артиллерийских и противотанковых подразделений) насчитывала 75 тыс. солдат и офицеров. По решению командования 11-й армии, для более эффективного ведения боевых действий румынские части были «перемешаны» с германскими.
А на направлении главного удара 54-го корпуса, несмотря на подтянутую к перешейку немецкую артиллерию, открывшую ураганный огонь по позициям Красной армии, пришлось вести тяжелые бои. По словам Манштейна, произошло это потому, что «противник превратил перешеек на глубину до 15 км в сплошную, хорошо оборудованную полосу обороны, в которой он ожесточенно сражался за каждую траншею, за каждый опорный пункт. Все же корпусу удалось, отбивая сильные контратаки противника, 26 сентября взять Перекоп и преодолеть „Татарский ров“. В три последующих дня труднейшего наступления корпус прорвал оборону противника на всю ее глубину, взял сильно укрепленный населенный пункт Армянск и вышел на оперативный простор. Разбитый противник отошел к Ишуньскому перешейку с большими потерями. Нами было захвачено 10 000 пленных, 112 танков и 135 орудий».
Но это было только полпобеды — немецким войскам не удалось с ходу захватить и Ишуньский перешеек, обороняемый, по сведениям немецкой разведки, шестью советскими дивизиями. Поэтому командование 11-й армии, как уже отмечалось, планировало бросить против защитников Крыма свежие силы — немецкий горный корпус и «Лейбштандарт СС». Но советская Ставка, озабоченная возможной потерей Крыма, начала 26 сентября наступление двумя армиями на Восточном фронте 11-й армии, между Днепром и Азовским морем. 30-му немецкому корпусу удалось при первом натиске Красной армии удержать свои позиции, но в позициях 3-й румынской армии образовалась брешь, ширина которой достигла 15 км. Отступившая с позиций румынская 4-я горная дивизия потеряла почти всю свою артиллерию и способность противостоять врагу. Остальные румынские части тоже понесли большие потери, поэтому Манштейн принял решение отправить на этот участок фронта немецкий горный корпус, в тому моменту уже приближавшийся к Перекопу. В это же время командованием 11-й армии был получен приказ Верховного командования вооруженных сил о передаче «Лейбштандарта» в состав 1-й танковой группы, силами которой планировалось совершить прорыв на Ростов. 29 сентября «Лейбштандарт» был переброшен для ликвидации прорыва, совершенного двумя советскими армиями (9-й и 18-й) Южного фронта. После этого в составе 1-й танковой группы «Лейбштандарт» участвовал в окружении и разгроме советской 18-й армии (в плен было захвачено около 100 тыс. советских солдат и офицеров, согласно данным Манштейна — 65 тыс. пленных, 125 танков и свыше 500 орудий), заняв 8 октября город Мариуполь. После этого «Лейбштандарт» был включен в состав 3-го моторизованного корпуса 1-й танковой армии, двигавшейся на Ростов. «Лейбштандарт», действовавший на направлении главного удара, 17 октября захватил Таганрог, а через месяц дошел до цели своего наступления — Ростова. Этот город был ключевым узлом железных и автомобильных дорог, связывавшим центральные районы Советского Союза с Кавказом и Украиной. Через несколько дней после трех суток боев Ростов был освобожден советскими войсками от подразделений «Лейбштандарта», считавшегося непобедимым и впервые потерпевшего серьезное поражение.
Оставшиеся же под командованием Манштейна подразделения 11-й армии (два корпуса — 30-й и 54-й) должны были выполнить одну задачу — захватить Крым. При этом 3-я румынская армия, уже изрядно потрепанная в боях, получила задание заняться охраной Черноморского и Азовского побережья (затем — восточного побережья Крыма). Верховное командование вооруженных сил требовало от Манштейна, чтобы после того, как будет захвачен Крым, один из корпусов 11-й армии был направлен на Кубань — через Керченский пролив. И тогда командующий 11-й армией потребовал для выполнения задачи по быстрому захвату Крыма передачи еще одного корпуса в свое распоряжение. По данным германской разведки, командование Красной армии собиралось удерживать Крым до последней возможности и скорее пошло бы на сдачу Одессы, чем Севастополя. Вскоре 11-й армии был придан еще один корпус — 42-й, правда, в состав его входили две дивизии, а не три, как рассчитывал Манштейн.
В ходе десятидневных боев за Ишуньский перешеек у немецких войск было преимущество в артиллерии, а в численности сражавшихся перевес был на стороне Красной армии. В воздухе преимуществом обладали советские бомбардировщики и истребители. Как писал в своих мемуарах Манштейн, «шести дивизиям 11-й армии уже очень скоро противостояли 8 советских стрелковых и 4 кавалерийские дивизии, так как 16 октября русские эвакуировали безуспешно осаждавшуюся 4-й румынской армией крепость Одессу и перебросили защищавшую ее армию по морю в Крым. И хотя наша авиация сообщила, что потоплены советские суда общим тоннажем 32 000 т, все же большинство транспортов из Одессы добралось до Севастополя и портов на западном берегу Крыма. Первые из дивизий этой армии вскоре после начала нашего наступления и появились на фронте… В то время как Советы для контратак располагали многочисленными танками, 11-я армия не имела ни одного. Командование не имело к тому же никаких возможностей облегчить войскам тяжелую задачу наступления какими-либо тактическими мероприятиями. О внезапном нападении на противника в этой обстановке не могло быть и речи. Противник ожидал наступления на хорошо оборудованных оборонительных позициях. Как и под Перекопом, всякая возможность охвата или хотя бы ведения фланкирующего огня была исключена, так как фронт упирался с одной стороны в Сиваш, а с другой — в море. Наступление должно было вестись только фронтально, как бы по трем узким каналам, на которые перешеек был разделен расположенными здесь озерами.
Ширина этих полос допускала сначала введение в бой только трех дивизий (73, 46 и 22-й пехотных) 54-го армейского корпуса, в то время как 30-й корпус мог вступить в бой только тогда, когда будет занято некоторое пространство южнее перешейков.
К тому же совершенно плоская, покрытая только травой солончаковая степь не предоставляла наступающим ни малейшего укрытия».
Ситуация в небе изменилась, когда 11-й армии была подчинена 51-я истребительная эскадра (22 ноября 1941 г., после гибели бывшего командира эскадры, прославленного немецкого летчика-аса Вернера Мёльдерса, эскадра получила официальное название «Мёльдерс»), одна из лидирующих по числу сбитых самолетов неприятеля в германских ВВС. Но воздушные налеты советских бомбардировщиков не прекратились, и потери в 11-й армии росли.
28 октября немецкие войска прорвали советскую оборону, и части Красной армии стали отступать. 11-я армия начала преследование, стремясь отрезать пути отступления советской Приморской армии (состоявшей из пяти стрелковых и двух кавалерийских дивизий) в южном направлении, к городу Симферополю, являвшемуся ключом к крымским шоссейным дорогам, в том числе ведущим к портам. Другой советский отряд отходил на юго-восток. По данным немецкой военной разведки, еще три советские дивизии, выполнявшие роль резерва, базировались в районе Севастополя и Симферополя.
Командование 11-й армии опасалось, что советские войска, оттесненные с перешейка, но сохранившие боеспособность, могли, получив подкрепление морским путем, сделать южную часть Крымского полуострова опорной базой для советского флота и ВВС. Другим возможным, по мнению немцев, вариантом развития событий была оборона советскими войсками Севастопольского укрепрайона и Керченского полуострова. Поэтому полученное подкрепление (42-й армейский корпус) было направлено Манштейном для преследования частей Красной армии, двигавшихся в направлении Феодосии — Керчи. Немецкие войска должны были помешать эвакуации советских войск через эти порты, но главной их задачей на этом этапе было не допустить отступления Красной армии к Севастопольскому укрепрайону. Поэтому немецкий 30-й армейский корпус двинулся в направлении Симферополя, чтобы помешать отступающим частям Красной армии организовать оборону у северных отрогов гор. 54-й армейский корпус начал преследование советских войск, отступавших в направлении Бахчисарай — Севастополь, рассчитывая с ходу взять Севастополь.
Неудачу в реализации этого плана Манштейн позже объяснял отсутствием под его командованием моторизированного соединения, необходимого для внезапного захвата города-крепости: «Все старания командования армии получить взамен взятого у него „Лейбштандарта“ 60-ю моторизованную дивизию, которая ввиду недостатка горючего все равно бездействовала в составе 1-й танковой группы, ни к чему не привели из-за упрямства Гитлера, у которого была перед глазами только одна цель — Ростов. Наскоро сформированное командованием армии соединение в составе румынского моторизованного полка, немецких разведывательных батальонов, противотанковых и моторизованных артиллерийских дивизионов (бригада Циглера) не могло возместить этого недостатка».
Однако в остальном план Манштейна был исполнен — 42-й корпус с ходу захватил Феодосию, помешав отступающим частям Красной армии эвакуироваться через этот порт. 1 ноября был взят Симферополь. 15 ноября советские войска оставили Керчь. К 16 ноября 1941 г. армии под командованием Манштейна удалось захватить всю территорию Крымского полуострова, за исключением Севастопольского крепостного района, и лишь немногим советским солдатам и офицерам удалось эвакуироваться через пролив на Таманский полуостров. Помимо этого, войскам 11-й армии удалось перерезать все шоссейные дороги, ведущие к Севастополю, и советским войскам пришлось отходить к укрепрайону по труднопроходимым горным дорогам, бросив орудия и транспорт. Но гарнизон Севастополя еще мог получать подкрепления по морю. Движение 54-го корпуса к Севастополю советскими войсками было остановлено. Манштейн в своих воспоминаниях описывает и тех, кто стал помогать немцам: «Татары сразу же встали на нашу сторону. Они видели в нас своих освободителей от большевистского ига, тем более что мы уважали их религиозные обычаи. Ко мне прибыла татарская депутация, принесшая фрукты и красивые ткани ручной работы для освободителя татар „Адольфа Эффенди“».
Сил для штурма последнего оплота Красной армии в Крыму — Севастополя — у Манштейна было недостаточно: против четырех немецких дивизий защитники крепости могли выставить (с учетом подкрепления, прибывшего морским путем) девять. Поэтому сначала Манштейну следовало завершить окружение крепости и ликвидировать опасность высадки советских войск с моря. Для решительного наступления Манштейну предстояло сгруппировать все имевшиеся под его командованием силы, что было рискованно, — по словам Манштейна, «было также ясно, что противник, безраздельно господствовавший на море, мог предпринять высадку в любой момент и на любом облюбованном им для этой цели участке побережья, если побережье не будет обеспечено достаточной охраной. Таким образом, командование армии стояло перед выбором — или пойти на большой риск, оголив территорию Крыма, и в особенности Керченский полуостров, или же заранее поставить под вопрос успех предполагаемого штурма, выделив для него заведомо недостаточно сил. Выбор выпал в пользу штурма».
Для успешного штурма Севастополя надо было захватить порт, и поэтому Манштейн планировал нанести главный удар с севера в направлении порта. Тем более что местность на южном участке была труднопреодолимой для наступления. Поэтому на юге было решено нанести сковывающий удар силами 30-го корпуса. На севере же наступал 54-й корпус, поддержанный огнем тяжелой артиллерии. Охрану тыла обеспечивали 8-я румынская кавалерийская бригада и немецкие тыловые подразделения.
Первоначально наступление Манштейн планировал на 27 ноября 1941 г., но из-за дождей развезло многие крымские дороги, и штурм Севастополя был сдвинут на три недели. 17 декабря началась артиллерийская подготовка, и 11-я армия сделала попытку овладеть Севастополем. Но 26 декабря 1941 г., желая удержать город, командование Кавказского фронта начало высадку десантов в районе Феодосии и Керчи с целью освобождения всего Крыма, и немецкий 46-й армейский корпус начал отступление, бросив часть имущества и тяжелого вооружения. Его командир генерал Ганс граф фон Шпонек был вызван в Ставку Гитлера и отдан под трибунал, приговоривший его к смертной казни (замененной тюремным заключением, несмотря на попытки Манштейна помочь своему бывшему подчиненному).
Манштейну пришлось отказаться от штурма Севастополя — ведь против советских десантов могли быть брошены только одна немецкая дивизия и две румынские бригады. Но даже переброска части армии из-под Севастополя не могла помочь противопоставить советским войскам достойного противника. В это время, по словам Манштейна, «решалась бы судьба всей 11-й армии. Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии. Отозванные от Севастополя войска — 170-я пехотная дивизия, а после прекращения наступления с севера и 132-я пехотная дивизия — могли прибыть в район западнее или северо-западнее Феодосии не раньше чем через 14 дней. Но противник не сумел использовать благоприятный момент. Либо командование противника не поняло своих преимуществ в этой обстановке, либо оно не решилось немедленно их использовать. Из захваченных нами оперативных карт было видно, что высадившаяся у Феодосии 44-я армия имела только одну цель — выйти к 4 января в район западнее и северо-западнее города Старый Крым, используя имевшиеся к этому времени в ее распоряжении шесть дивизий, чтобы затем занять оборону на достигнутом рубеже. По-видимому, даже имея тройное превосходство в силах, противник не решался на смелую глубокую операцию, которая могла бы привести к разгрому 11-й армии. Очевидно, он хотел накопить еще больше сил».
В результате две советские армии захватили Керченский полуостров, но не перерезали, к удивлению Манштейна, жизненную артерию 11-й армии — железную дорогу Джанкой— Симферополь. 5 января 1942 г. под прикрытием советских военных кораблей высадился десант в Евпатории, в городе началось восстание, в котором приняли участие и подоспевшие партизаны. 7 января восстание было подавлено немецкими войсками. Но в это время в Феодосии высадились новые части Красной армии, и поэтому Манштейн начал с 15 января подготовку к нанесению контрудара силами двух корпусов. Через три дня Феодосия была взята. Но как подчеркивает Манштейн, это не помешало его противнику подтягивать в Крым свежие силы: «Располагая „Керченской ледовой дорогой“, она (Красная армия. — А. Г.) не особенно пострадала от потери феодосийского порта. Воздушная разведка постоянно обнаруживала большие скопления сил противника в портах Черноморского побережья, а также на аэродромах Северного Кавказа. Уже 29 января данные разведки говорили о том, что противник располагает на парпачском участке девятью дивизиями, двумя стрелковыми бригадами и двумя танковыми бригадами. И на севастопольском участке активность противника, особенно активность его артиллерии, снова возросла. Мы уже вынуждены были выжидать и на обоих участках приготовить все для горячего приема противника, на случай если он перейдет в наступление». Оно началось 27 февраля с попытки советских войск прорваться на Севастопольском фронте на север. Бои продолжались до 3 марта, потом наступила пауза до 13 марта, после чего схватки продолжились. 20 марта немцы сами перешли в наступление, закончившееся неудачей. 9 апреля в атаку перешли советские войска (по словам Манштейна, силами 6–8 пехотных дивизий при поддержке 160 танков), но их наступление через день было остановлено.
Для решающего разгрома советских войск в Крыму командующим 11-й армией и его штабом был разработан план операции «Охота на дроф». По словам Манштейна, «замысел заключался в том, чтобы нанести решающий удар не непосредственно по выдающейся вперед дуге фронта противника, а на южном участке, вдоль побережья Черного моря, то есть в том месте, где противник, по-видимому, меньше всего его ожидал. Эта задача возлагалась на 30-й корпус в составе 28-й легкой пехотной дивизии, 132-й и 50-й пехотных дивизий, а также на 22-ю танковую дивизию.
170-я пехотная дивизия, которая вначале оставалась на центральном участке с целью введения противника в заблуждение, впоследствии должна была продвигаться вслед за наступающими на южном участке войсками. Корпус должен был прорвать позицию на Парпачском перешейке, имея в первом эшелоне все три пехотные дивизии. Его ближайшая задача заключалась в том, чтобы захватить плацдарм по ту сторону противотанкового рва и этим обеспечить 22-й танковой дивизии возможность преодолеть ров. Затем корпус должен был повернуть на северо-восток и позже на север, чтобы ударить во фланг и в тыл основным силам противника, занимавшим оборону на северном участке, а также находившемуся там резерву, и окружить их у северного побережья полуострова во взаимодействии с 42-м корпусом и румынским 7-м корпусом. Прикрытие образующегося при этом маневре открытого восточного фланга корпуса против возможного удара противника со стороны Керчи возлагалось на моторизованное соединение — бригаду Гроддека, составленную из немецких и румынских моторизованных частей. Бригада должна была обеспечить выполнение этой задачи путем наступательных действий, быстро продвигаясь в направлении на Керчь, чтобы одновременно отрезать путь отхода на тыловые позиции отступающим частям противника».
8 мая 1942 г., после перегруппировки сил, 11-я армия под командованием Манштейна нанесла контрудар и разгромила войска советского Крымского фронта (44, 47 и 51-й армий). Высаженный с моря десант застал части Красной армии врасплох. 22-я танковая дивизия, вышедшая с боями на северное побережье, загнала в «котел» около восьми советских дивизий. 16 мая немцы захватили Керчь. Германская артиллерия вела огонь по последним опорным пунктам Советской армии на Керченском полуострове, которые пали 18 мая. По данным командования 11-й немецкой армией, в ходе сражения на Керченском полуострове было захвачено в плен около 170 000 советских солдат и офицеров, 1133 орудия и 258 танков. Остался непобежденным только Севастополь, и Манштейн начал перегруппировку войск для наступления на этот укрепрайон.
Командование 11-й немецкой армии заранее просчитало все плюсы и минусы советской обороны. По словам Манштейна, «основное, чем была сильна крепость Севастополь, заключалось не в наличии современных крепостных сооружений, хотя и они имелись в некотором количестве. Основными факторами были чрезвычайно труднодоступная местность и то, что эта местность была усилена огромным количеством мелких оборонительных сооружений. Они густой сетью покрывали весь район от долины реки Бельбек до Черного моря. Особенно сильно был укреплен участок местности между долиной реки Бельбек и бухтой Северной, представлявший собой сплошной укрепленный район. Северный участок фронта проходил южнее реки Бельбек.
Правда, противник удерживал и севернее реки большой опорный пункт у села Любимовка и участок севернее его. Сама долина, а также поднимающиеся на юге склоны гор простреливались в продольном направлении батареей 305-миллиметровых орудий (в броневых башнях), оборудованной по последнему слову техники (мы называли ее „Максим Горький“). Сами же склоны были покрыты густой сетью укреплений полевого типа, в том числе и бетонных долговременных сооружений, простиравшихся на глубину до 2 км. Далее следовал ряд хорошо укрепленных, большей частью бетонированных опорных пунктов, названных нами „Сталин“, „Волга“, „Сибирь“, „Молотов“, „ГПУ“, „ЧК“. Все они были связаны между собой цепью полевых сооружений. Третья полоса, состоявшая из опорных пунктов „Донец“, „Волга“, „Ленин“, а также из оборудованного как опорный пункт населенного пункта Бартеньевка, старого Северного форта и береговых батарей на мысе „Батарейном“, являлась последней линией обороны, прикрывавшей подступы к северному крутому берегу бухты Северной. В скалах берега на глубине 30 м были вырублены помещения для складов боепитания и резервов.
Восточный участок фронта начинался примерно в двух километрах восточнее села Бельбек поворотом линии фронта на юг. Стык обоих участков был прикрыт глубоким и крутым Камышлинским ущельем. Далее северный фланг восточного участка проходил через густые заросли кустарника, покрывавшие крутые высоты, являвшиеся отрогами Яйлы. В этих зарослях кустарника было расположено множество мелких долговременных сооружений, в том числе и выбитых в скалах, почти неуязвимых для артиллерии наступающего. Этот проходивший по лесу северный участок заканчивался на крутых высотах южнее и юго-восточнее села Гайтаны.
Позади этой первой линии обороны на южном участке севернее дороги поднимался массив Федюхиных высот; эта линия продолжалась далее на юг до прибрежных гор такими опорными пунктами, как „Орлиная высота“ и укрепленная деревня Кадыковка. Все они образовывали, если можно так выразиться, полосу обеспечения самой мощной позиции противника на Сапун-горе. Это — круто обрывающаяся на восток гряда высот, которая, начинаясь от скал у Инкермана, господствует над долиной реки Черная, заходя на юг дальше села Гайтаны. Затем эта горная гряда поворачивает на юг, как бы перекрывая дорогу на Севастополь. С берегом она смыкается через высоту „Ветряная мельница“, которая представляет собой западную оконечность прибрежных гор. Из-за крутых склонов и хороших условий для ведения фланкирующего огня эта позиция была почти неуязвима для пехоты. С расположенных на ней артиллерийских НП на большое расстояние просматривается весь район крепости».
Кроме того, у берега располагались береговые батареи и сплошная позиция, состоявшая из противотанкового рва, проволочных заграждений и даже старинного английского кладбища времен Крымской войны, расположенного юго-восточнее города. Поэтому при разработке плана штурма штаб 11-й армии пришел к выводу, что наступление на город возможно только с севера и северо-востока, но необходимо было вести наступление и на юге — для того, чтобы добиться распыления сил оборонявшихся советских войск. Разработанная штабом 11-й армии операция по взятию Севастополя получила название «Лов осетра». Основное наступление вел 54-й корпус, в состав которого входили 22, 24, 50 и 132-я пехотные дивизии. На юге наступал 30-й корпус, состоящий из 72, 170 и 28-й дивизий. Румынский горный корпус должен был сковывать действия противника и не дать ему возможности снимать войска со своего участка фронта. За пять дней до начала своего наступления немецкая артиллерия начала наносить удары по резервам Красной армии и коммуникациям, а затем — по оборонительным сооружениям и артиллерийским батареям. Люфтваффе непрерывно наносило бомбовые удары по самому городу, порту, тылам и аэродромам советских войск. Но основной упор Манштейн делал на артиллерию — неслучайно в своих воспоминаниях он отмечал, что во Второй мировой войне вермахт никогда не достигал такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь, — при ударе 7 июня 1942 г. по советским позициям использовалось, не считая зенитной артиллерии, 208 батарей на фронте в 35 км, то есть шесть батарей на километр фронта, причем на важнейших участках эта цифра была увеличена в несколько раз.
Манштейн так описывает развитие наступления: «В первый день при мощной поддержке крупных сил артиллерии и 8-го авиационного корпуса, совершавшего непрерывные налеты на позиции противника, удалось преодолеть ущелье Камышлы и долину реки Бельбек и закрепиться на господствующих высотах южнее долины.
На южном фланге 30-й корпус имел задачу прежде всего захватить для себя по обе стороны большой севастопольской дороги исходные позиции для продолжения наступления, которое корпус должен был начать своими главными силами только через несколько дней.
Второй этап наступления, до 17 июня, характеризуется на обоих фронтах наступления ожесточенной борьбой за каждую пядь земли, за каждый ДОС (долговременное огневое сооружение. — А. Г.), за каждую полевую позицию. Ожесточенными контратаками русские вновь и вновь пытаются вернуть потерянные позиции. В своих прочных опорных пунктах, а то и в небольших ДОС они часто держатся до последнего человека. В этих боях, основная тяжесть которых приходится на пехоту и саперные войска, заслуживает особого упоминания работа передовых наблюдателей артиллерии. Это они корректировали огонь, с помощью которого удавалось занять отдельные опорные пункты или ДОС. Они, а в еще большей степени самоходные артиллерийские установки были лучшими помощниками пехоты.
13 июня храбрым солдатам 16-го пехотного полка 22-й дивизии (командир полка — полковник фон Холтитц) удалось овладеть фортом „Сталин“, перед которым зимой было остановлено наступление полка. Дух нашей пехоты можно видеть на примере одного раненого из этого полка. Указывая на свою раздробленную руку и перевязанную голову, он говорит: „Это не так уж плохо — зато в наших руках „Сталин“!“
До 17 июня удается — правда, ценой больших потерь — вклиниться на большую глубину и на широком участке в долговременный оборонительный рубеж на севере. Оборонительные сооружения второй линии обороны — „ЧК“, „ГПУ“, „Сибирь“, „Волга“ — в наших руках.
В полосе наступления 30-го корпуса к 17 июня также удается вклиниться в передовые оборонительные посты противника, выдвинутые перед его позицией в районе Сапун-горы. В тяжелых боях 72-я дивизия овладевает укрепленными опорными пунктами первой оборонительной зоны: „Северным носом“, „Горой Капеллой“, „Руиной“; в это время 170-я дивизия занимает Камары. Также и севернее полосы наступления корпуса 1-й румынской горнострелковой дивизии удается наконец, после многократных безуспешных атак, овладеть „Сахарной головой“. Между тем 28-я легкая дивизия очень медленно с боями продвигалась в прибрежных горах с отвесными скалами, через „Холм роз“, через высоты „Киноварь I и II“. Собственно бой в скалистой местности, изрезанной глубокими ущельями, может вестись только на основе использования действий штурмовых групп и связан со значительными потерями».
Между тем Манштейну приходилось вести и переговоры с командованием ОКХ, которое собиралось в случае, если он не готов гарантировать скорого падения Севастополя, снять 8-й авиационный корпус с крымского участка фронта для наступления на Украине. Манштейну также удалось получить в распоряжение 11-й армии три пехотных полка. 18 июня части 72-й дивизии захватили укрепленную «Орлиную высоту», а 170-я дивизия — Федюхины высоты. На северном участке немцам удалось занять оборонительные сооружения над входом в бухту Северную, и в том числе форт Северный. К 26 июня немцам удалось захватить почти весь внешний обвод крепости, и теперь осталось прорвать внутренний пояс крепости.
Для уничтожения советских позиций на Сапун-горе Манштейн решил в полночь 28 июня атаковать там, где немецкий десант не ждали, — через бухту Северную: «Непрерывная бомбардировка города 8-м авиационным корпусом должна была заглушить шум на северном берегу бухты. Вся артиллерия была в готовности открыть ураганный огонь по высотам южного берега, как только огонь оттуда показал бы, что противник разгадал наш замысел. Но на противоположной стороне все было спокойно. Трудный спуск штурмовых лодок на воду и их погрузка удались. В 1 час ночи от северного берега отчалил первый эшелон 24-й и 22-й дивизий, и лодки взяли курс на южный берег.
Переправа, которая явилась для противника совершенно неожиданной, удалась. Смелый прыжок через морскую бухту увенчался успехом. Когда вражеская оборона района южных высот вступила в действие, наши бравые пехотинцы уже закрепились на южном берегу. Обнаруживаемые огневые средства противника на скатах высот южного берега уничтожались нашим огнем; наши войска поднялись на плоскогорье. Тем самым была уничтожена представлявшая серьезную угрозу позиция на Сапунских высотах.
С первым ружейным выстрелом начали атаку этой позиции также войска, действовавшие с фронта.
На левом фланге 54-го корпуса 50-я дивизия и вновь введенная в бой 132-я дивизия (с полками 46-й дивизии) из района Гайтаны и южнее начали атаку высот в районе Инкермана и южнее его, поддержанную с фланга артиллерией, расположенной на северном берегу бухты Северная. В эту атаку включились и войска правого фланга румынского горнострелкового корпуса.
Также на рассвете перешел в решительную атаку на Сапунские высоты 30-й корпус, поддержанный дальнобойными батареями 54-го корпуса и последовательными воздушными атаками 8-го авиационного корпуса. В то время как корпус демонстрировал артиллерийским огнем наступление на широком фронте, 170-я пехотная дивизия этого корпуса изготовилась для удара в очень узкой полосе у Федюхиных высот. Наступление сопровождалось огнем прямой наводкой одного зенитного артиллерийского полка, штурмовыми орудиями и 300-м танковым батальоном. Дивизия быстро вышла на высоты по обе стороны большой севастопольской дороги. Используя момент внезапности, она вскоре овладела таким широким участком в северном, восточном и южном направлениях, что корпус смог подтянуть на высоты другие свои дивизии.
С успешной переправой через бухту, падением Инкерманских высот и прорывом 30-м корпусом Сапунской позиции судьба Севастопольской крепости была решена».
Но Севастополь продолжал обороняться — в городе-крепости раз за разом звучал по радио приказ И. В. Сталина держаться до последнего человека. И поэтому, не желая нести больших потерь в уличных схватках, Манштейн не стал вводить 11-ю армию в Севастополь, а отдал приказ 1 июля начать массированный артобстрел окраинных укреплений и городских опорных пунктов, сопровождая бомбовыми ударами 8-го авиационного корпуса. Через несколько часов немецкая разведка доложила, что советские войска покинули город. Позже выяснилось, что Приморская армия, ушедшая из города, попыталась организовать сопротивление на позициях, прикрывавших Херсонесский мыс. Боевые действия на полуострове длились еще три дня, в ходе которых был захвачен обороняемый советскими войсками бронированный ДОС «Максим Горький II». Части Красной армии, которых не смогли эвакуировать морем, пытались ночами прорваться в восточном направлении, в горы к партизанам или укрыться в пещерах, расположенных в крутых берегах Херсонесского мыса. Большинство из них сдались 4 июля 1942 г., так и не дождавшись эвакуации.
Манштейн был одним из лучших полководцев Третьего рейха — он в каждой операции старался использовать как потенциал подчиненных ему войск, так и слабости противника. Гитлер, с которым генерал часто спорил, дал ему красноречивую характеристику: «Возможно, что Манштейн — это лучшие мозги, какие только породил на свет корпус Генштаба». Но именно Крымская кампания 1941–1942 гг. стала для Манштейна звездным часом. Его талант был оценен по достоинству. Сам Манштейн оценивал итоги взятия Севастополя так: «Крепость с мощными естественными препятствиями, оборудованная всеми возможными средствами и оборонявшаяся целой армией, пала. Эта армия была уничтожена, весь Крым был теперь в наших руках. С оперативной точки зрения, 11-я армия как раз вовремя освободилась для использования в большом немецком наступлении на южном участке Восточного фронта».
Курт фон Типпельскирх, немецкий кадровый военный, генерал пехоты (до января 1942 г. начальник разведывательного управления Генерального штаба сухопутных сил), в одной из первых книг (1951), посвященных истории Второй мировой войны, так оценивал роль Севастопольского укрепрайона: «Эту крепость, прикрываемую многочисленными оборонительными сооружениями долговременного и полевого типа, можно было атаковать только после интенсивнейшей авиационной и артиллерийской подготовки. Такая подготовка, для которой была сосредоточена мощная осадная артиллерия, в том числе и 650-миллиметровые мортиры, началась 3 июня вначале на северном участке, где противник предпринимал контратаки. 7 июня немецко-румынские войска перешли в наступление. Потребовались две недели для того, чтобы прорвать сильные позиции и достигнуть Северной бухты. Этим был сломлен хребет обороны, так как наступающие теперь господствовали над бухтой и портом и могли воспрепятствовать всякому снабжению Севастополя по морю. 10 июня последовало второе наступление в южной части восточного участка. К 29 июня немецкие войска вышли к восточной оконечности Северной бухты, а также продвинулись южнее города на запад. 1 июля после сильной артиллерийской и авиационной подготовки был предпринят штурм центральной части города с востока и юга. На следующий день немецкие войска очистили от противника мыс Херсонес. Общие трофеи составляли 100 тыс. пленных, 622 орудия, 26 танков и 141 самолет. Теперь Крым полностью находился в руках немцев».
И за эту блестяще поведенную военную кампанию незамедлительно, а вернее будет сказать — еще за три дня до ее окончания, последовала награда от Гитлера. В своих мемуарах Манштейн пишет:
1 июля вечером я с моими ближайшими помощниками из оперативной группы штаба находился на нашем командном пункте, в небольшом татарском домике в Юхары-Каралес… Тут раздались по радио звуки победных фанфар, которыми началось специальное сообщение о падении Севастополя. Вслед за тем была передана следующая телеграмма:
Командующему Крымской армией генерал-полковнику фон МанштейнуС благодарностью отмечая Ваши особые заслуги в победоносно проведенных боях в Крыму, увенчавшихся разгромом противника в Керченском сражении и захватом мощной Севастопольской крепости, славящейся своими естественными препятствиями и искусственными укреплениями, я присваиваю Вам чин генерал-фельдмаршала. Присвоением Вам этого чина и учреждением специального знака для всех участников крымских боев я перед всем немецким народом отдаю дань героическим подвигам сражающихся под Вашим командованием войск.
Адольф Гитлер
Сталинград: попытка деблокады
После завоевания Крыма генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн вместе с 11-й армией был переброшен под Ленинград. Армия была включена в состав группы армий «Север» и должна была нанести решающий удар по осажденному Ленинграду. Победитель Севастополя, Манштейн, по мнению Гитлера, был именно тем военачальником, под командованием которого войска должны были взять штурмом город на Неве. Был разработан план операции «Нордлихт», запланированной на 15 сентября 1942 г. Манштейн считал, что для успешного захвата Ленинграда нужно организовать его одновременный штурм как немецкими, так и финскими (с севера) войсками, в чем финское правительство отказывалось участвовать. Но, невзирая на разгром 2-й ударной армии, Красная армия первой нанесла удар по врагу. 19 августа 1942 г. в наступление перешли войска Ленинградского фронта, а спустя восемь дней — части Волховского фронта (командующий — генерал армии К. А. Мерецков), и немцам пришлось перейти к обороне. Теперь о штурме Ленинграда не было и речи. В ходе ожесточенных боев, которые продолжались до конца октября, погиб при взрыве авиабомбы девятнадцатилетний Геро фон Манштейн, старший сын Эриха, лейтенант 51-го полка 18-й моторизированной дивизии, офицер по поручениям. После похорон Эрих фон Манштейн уехал в Германию, а когда вернулся на фронт, то вскоре пришло известие об окружении 6-й армии под командованием Ф. Паулюса.
Чтобы ее спасти, Гитлер назначил в ноябре 1942 г. генерал-фельдмаршала Манштейна командующим вновь сформированной группы армий «Дон», в состав которой были включены: 4-я танковая армия Г. Гота, 6-я армия Паулюса и 3-я румынская армия П. Думитреску. 12 декабря началось наступление немецких войск под руководством Манштейна на Сталинград, чтобы деблокировать армию Паулюса. Через 12 дней танки Манштейна были уже в 50 км от осажденного города, но дальше он продвинуться не смог — его удар отразили войска 2-й гвардейской армии под командованием Р. Я. Малиновского. Затем войскам под командованием Манштейна пришлось отступать, и они с трудом сумели удержать стратегически важный Ростов-на-Дону и не дать советским войскам разгромить южное крыло Восточного фронта.
Группа армий «Дон» 13 февраля 1943 г. была переименована в группу армий «Юг», и ее командующий Манштейн в феврале — марте снова смог проявить свой незаурядный полководческий талант, проведя успешное контрнаступление на харьковском направлении — во время третьей битвы за Харьков. Проведенная под командованием Манштейна операция стала предметом изучения в военных учебных заведениях, а точнее — образцом для построения подвижной обороны.
В ходе Острогожско-Россошанской операции командование Красной армии планировало нанести массированный танковый удар в направлении Харькова— Запорожья и взять стратегическую инициативу на юго-западном направлении в свои руки. С точки зрения Манштейна, существовала серьезная опасность, что Красная армия отсечет силы группы армий «А» на Кубани и всей южной группы войск от Днепра до Азовского моря. Поскольку на южном фланге могла решиться судьба всего Восточного фронта, а группе армий «Юг» не хватало сил для обороны протяженного фронта (700 км обороняли 30 дивизий), Гитлер был вынужден согласиться на предложение Манштейна о сокращении восточного участка группы до рубежа Миуса.
В своих мемуарах Манштейн отмечает: «Наша группа должна была выполнять две задачи. Она должна была пытаться удерживать восточный участок по Миусу. Нельзя было сказать, выполнима ли была эта задача для данного участка фронта при наличии таких небольших сил и ввиду отсутствия резервов, особенно танковых дивизий. Далее 4-я танковая армия должна была быстро разгромить противника в бреши между 1-й танковой армией и группой Кемпфа и воспрепятствовать тем самым отсечению группы от переправ через Днепр. В противном случае вследствие недостатка горючего основная масса сил должна была скоро стать неспособной к движению…
День 21 февраля принес первые признаки облегчения на главных участках фронта.
Восточный участок по Миусу держался. Остатки уже давно окруженного за линией фронта у Дебальцево кавалерийского корпуса противника вынуждены были наконец сдаться. Был окружен также вражеский танковый корпус, прорвавший позиции на Миусе у Матвеева Кургана, и шли бои по его уничтожению.
На правом фланге 1-й танковой армии противник продолжал оказывать давление на группу Фреттера, явно с намерением взломать оборону на Миусе или уничтожить войска на северном участке 1-й танковой армии. Перед фронтом этой армии противник вел себя спокойно. Перехваченные радиограммы говорили о том, что группа противника, сражавшаяся перед западным участком 1-й танковой армии у Гришино и в районе Краматорска (группа Попова), испытывала трудности. Очевидно, плохо было дело с подвозом.
4-я танковая армия заняла Павлоград. Можно было надеяться, что ее последние подразделения прибудут еще до начала распутицы. Для нас уже не было большой опасностью то, что одна небольшая танковая группа противника подошла к Запорожью. Она остановилась в 20 км от города вследствие недостатка горючего, и нам удалось впоследствии расчленить ее на мелкие группы и уничтожить…
Ближайшие дни принесли ожидавшийся успех контрудару 4-й танковой армии, и инициатива в этой кампании наконец вновь перешла к нам. Сначала армия разбила силы противника, наступавшие на переправы через Днепр, то есть группировку в районе Павлограда и южнее его…
К 1 марта стало ясно, что русские ввиду своего поражения в районе между Донцом и Днепром и перед северным фронтом 1-й танковой армии ослабили свое сопротивление и что наша армия вновь сможет овладеть рубежом по Донцу. Было заманчивым последовать за противником через еще скованный льдом Донец, чтобы потом зайти ему в тыл у Харькова и западнее его.
Сначала надо было, однако, разбить южный фланг харьковской группировки противника, крупные силы которой стояли юго-западнее Харькова, на Берестовой, чтобы освободить себе руки для наступления через средний Донец. Возможно ли это сделать в связи с наступающим скоро периодом распутицы — было более чем сомнительно. Поэтому группа должна была сначала удовлетвориться тем, чтобы встретить харьковскую группировку противника западнее Донца и разбить ее там…
2 марта группа могла уже выявить результаты своего первого контрудара, проведенного ею силами 4-й танковой армии и левым флангом 1-й танковой армии по группировке противника, расположенной между Донцом и Днепром. В результате этого удара, а также в результате успешной обороны группы Голлидта на Миусе вражеские армии Юго-Западного фронта были настолько сильно потрепаны, что они уже не были способны к наступлению. Особенно ослаб натиск частей противника, наступавших на левый фланг 1-й танковой армии и в стык между нею и группой Кемпфа: 6-й армии противника, группы Попова, действовавшей у Гришино, и 1-й гвардейской армии. Можно было полагать, что мы уничтожили 25-й таковый корпус и три стрелковые дивизии, разгромили 3-й танковый корпус и 4-й гвардейский танковый корпус, 10-й танковый корпус, одну отдельную танковую бригаду, одну механизированную бригаду, одну стрелковую дивизию и одну лыжную бригаду. Значительные потери понесли 1-й гвардейский танковый корпус и 18-й танковый корпус, 6 стрелковых дивизий и 2 лыжные бригады.
По донесениям наших войск, противник в этой битве между Донцом и Днепром потерял 23 тыс. убитыми. Мы захватили 615 танков, 354 орудия, 69 зенитных орудий и большое количество пулеметов и минометов. Пленных же было мало — 9000. Это объясняется тем, что наши войска, в основном танковые дивизии, не в состоянии были создать плотное кольцо вокруг противника».
После этого целью группы армий «Юг» стало нанесение удара по южному флангу советских войск (Воронежский фронт), расположенному на Берестовой юго-западнее Харькова, причем Манштейн в своих воспоминаниях подчеркивал, что целью удара было не освобождение Харькова, а разгром и уничтожение расположенных в его районе частей Красной армии, в том числе 3-й советской танковой армии. Эту боевую задачу удалось решить к 5 марту 4-й немецкой танковой армии. По данным штаба группы армии «Юг», советские войска потеряли убитыми 12 тыс. человек, были захвачены 61 танк, 225 орудий и 600 машин. И, как пишет Манштейн, «было неизбежно, что слово „Харьков“ магически притягивало солдат и среднее звено руководства армии. Танковый корпус СС хотел преподнести вновь завоеванную первую столицу Украины „своему фюреру“ в качестве знака победы и кратчайшим путем пробивался к нему. Потребовалось резкое вмешательство командования группы, чтобы добиться отказа командования корпуса от намерения фронтально наступать на Харьков, иначе бы он застрял здесь и этим дал бы возможность частям противника, действовавшим западнее города, избежать окружения. Наконец удалось направить танковый корпус СС в обход Харькова с востока. Город пал без больших боев, и нам удалось отрезать отступление через Донец крупных сил противника.
Обстановка в районе Харькова и южнее его заставила противника сначала, как уже упоминалось, ослабить, а затем отвести в направлении на Харьков — Белгород свои части, стоявшие перед группой Кемпфа, уже приблизившиеся к Полтаве и взявшие к северу от нее Ахтырку.
Группа Кемпфа преследовала противника по пятам… 14 марта танковый корпус СС овладел Харьковом. Одновременно на северном фланге группы Кемпфа быстро продвигалась на Белгород дивизия „Гроссдойчланд“. Противник бросил против нее крупные силы танков, которые дивизия, однако, разбила у Гайворона, затем началось наступление на Белгород.
Взятием Харькова и Белгорода закончился второй контрудар нашей группы; усиливающаяся распутица исключала дальнейшее ведение операций. Собственно, у группы была еще одна цель — в качестве заключительной фазы операции совместно с группой армий „Центр“ очистить от противника дугу в районе Курска, врезающуюся глубоко на запад в немецкий фронт, и создать здесь более короткий фронт. Но мы должны были отказаться от этого намерения, потому что группа „Центр“ заявила, что она не может участвовать в этой операции. Так эта дуга и осталась неприятным выступом на нашем фронте, который открывал противнику определенные оперативные возможности и в то же время ограничивал наши возможности. Наша группа все же прочно удерживала весь фронт по Донцу от Белгорода до пункта, где ответвляется Миус, и вдоль последнего. Это была та же линия, на которой стояли немецкие войска зимой 1941/42 г.». Но в этот раз под Харьковом Манштейну удалось одержать одну из последних своих побед, но она, как и проведение успешной Крымской кампании, не могла кардинально изменить ход войны.
Как же один из выдающих немецких полководцев оценивал воинский талант руководителя Третьего рейха? В своих мемуарах, порой обвиняя Гитлера в многочисленных ошибках и вмешательстве в командование группами армий, Манштейн подробно разбирает его сильные и слабые стороны: «С назначением на должность командующего группой армий „Дон“ я впервые оказался в непосредственном подчинении у Гитлера как главнокомандующего вооруженными силами и сухопутными силами. Только теперь я получил возможность по-настоящему узнать и оценить то, как он пытался наряду с управлением государством выполнить задачу полководца. До этого времени я наблюдал его влияние на управление войсками лишь издали, а не непосредственно. Ввиду обстановки строгой секретности при решении всех оперативных вопросов я не мог составить себе собственного обоснованного мнения о Гитлере….
Во всяком случае, Гитлер не вмешивался в руководство кампанией в Крыму. Более того, во время моего доклада весной 1942 г. он безоговорочно согласился с нашими планами, и он сделал, несомненно, все возможное, чтобы обеспечить успех под Севастополем. Здесь уже говорилось о том, что последующее использование 11-й армии я считал ошибочным. Только теперь, находясь как командующий группой армий в непосредственном подчинении у Гитлера, я мог по-настоящему узнать его в роли Верховного главнокомандующего.
Как военного руководителя Гитлера нельзя, конечно, сбрасывать со счетов с помощью излюбленного выражения „ефрейтор Первой мировой войны“. Несомненно, он обладал известной способностью анализа оперативных возможностей, которая проявилась уже в тот момент, когда он одобрил план операций на Западном фронте, предложенный группой армий „А“. Подобные способности нередко встречаются также у дилетантов в военных вопросах. Иначе военной истории нечего было бы сообщать о ряде князей или принцев как талантливых полководцах. Но, помимо этого, Гитлер обладал большими знаниями и удивительной памятью, а также творческой фантазией в области техники и всех проблем вооружения. Его знания в области применения новых видов оружия в нашей армии и — что было еще более удивительно — в армии противника, а также цифровых данных относительно производства вооружения в своей стране и в странах противника были поразительны… К тому же интерес ко всем техническим вопросам привел его к переоценке технических средств. Так, он считал возможным с помощью нескольких дивизионов штурмовых орудий или новых танков „Тигр“ восстановить положение на участках, где успеха можно было добиться только использованием крупных соединений. Вообще говоря, ему недоставало именно основанных на опыте военных знаний, которые, к сожалению, нельзя было заменить его „интуицией“.
Если, как уже было сказано, Гитлер и обладал известным пониманием оперативных возможностей или быстро усваивал их, когда они излагались ему кем-то другим, то все же он не был способен судить о предпосылках и возможностях осуществления той или иной оперативной идеи. У него отсутствовало понимание соотношения, в котором должны находиться любая оперативная задача и вытекающие из нее пространственные факторы, с одной стороны, и потребность в силах и времени — с другой, не говоря уже об их зависимости от возможностей материально-технического обеспечения. Он не понимал или не хотел понять, что, например, каждая крупная наступательная операция, помимо сил, потребных для первого наступательного боя, нуждается в постоянном пополнении новыми силами. Особенно резко все это выявилось в ходе подготовки и проведения летнего наступления 1942 г. Сюда нужно отнести и фантастический план наступления через Кавказ на Ближний Восток и даже в Индию…»
Помимо этого, после того как блицкриг против Красной армии провалился и не удалось взять ни Москву, ни Ленинград, а также удержать Кавказ и вермахту пришлось перейти к обороне, изменилось и управление войсками со стороны Верховного главнокомандующего, усилилось его недоверие к генералам (причем еще до 20 июля 1944 г.). Манштейн подчеркивает, что «упорная оборона каждой пяди земли постепенно стала единственным принципом его руководства. Таким образом, после блестящих успехов, достигнутых немецкими вооруженными силами в первые годы войны благодаря проведению маневренных операций, Гитлер, когда наступил первый кризис под Москвой, перенял у Сталина рецепт упорного удержания любой позиции. Этот рецепт в 1941 г. привел советское командование на край гибели, вследствие чего оно отказалось от него во время немецкого наступления 1942 года».
Операция «Цитадель»
После того как весной 1943 г. на Восточном фронте установилось относительное затишье, Германия и СССР стали готовиться к решающему наступлению. Манштейн предложил два варианта наступления. Согласно первому, немецкие войска должны были нанести удар в начале мая, после весенней распутицы, и взять в клещи Курск. Второй план предусматривал, что Красная армия переходит в наступление, а немецкие войска наносят фланговый удар. Поэтому штаб армий «Юг» предлагал «при ожидавшемся нами наступлении противника на Донбасс с боями отойти и пропустить армии противника на запад приблизительно до линии Мелитополь — Днепропетровск. Одновременно мы должны были подготовить крупные силы в тылу северного фланга группы армий. Эти силы должны были разбить наступающего там противника, чтобы оттуда нанести удар на юго-восток или на юг в глубокий фланг армий противника, наступающих через Донбасс на нижний Днепр, и уничтожить их на побережье.
В сравнении с немецким наступлением 1942 г. главное отличие этого плана состояло в следующем. Мы намеревались нанести ответный удар после того, как противник введет свои наступательные силы и частично их израсходует. Целью операций должны быть не территориальные цели на востоке (как в 1942 г. Сталинград или Кавказ), а уничтожение войск противника на важном фланге путем окружения его у побережья Азовского моря. Чтобы выполнить этот план и исключить возможность отхода противника на восток (как в 1942 г.), сначала мы должны были освободить ему путь через Донбасс на нижний Днепр, против этого соблазна он вряд ли устоял бы. Если бы удался этот частичный удар с ограниченной целью, то нам удалось бы уничтожить значительные силы противника, и мы могли бы нанести второй удар на север против центральной группировки противника».
Но Гитлер выбрал первый вариант, поскольку второй счел слишком рискованным, и был разработан план операции «Цитадель». Группы армий «Центр» и «Юг» должны были соответственно с севера и юга взять в клещи советские войска на дуге вокруг Курска. Но планируемое наступление немецких войск началось не в мае, а в начале июля, что позволило Красной армии подтянуть резервы и лучше подготовиться к отражению немецкого наступления и переходу в контрнаступление. Это была, по мнению Манштейна, роковая задержка. Кроме того, войскам группы армий «Юг» необходимо было удерживать Донбасс, который своим выгодным расположением давал Красной армии возможность провести наступление превосходящими силами с двух направлений.
Гитлер и командующий группой «Дон» Э. Манштейн в Запорожье, 10 марта 1943 года
Немецкое наступление на Курской дуге началось 5 июля 1943 года. Это было самое крупное танковое сражение в истории человечества и одно из самых кровопролитных. На участке фронта группы армий «Юг» наступление встретило ожесточенное сопротивление противника, и к тому же сказалось отсутствие в наступающих немецких войсках пехотных дивизий и слабая поддержка артиллерии.
Как отмечал в своих воспоминаниях Манштейн, «4-я танковая армия в тяжелых боях первых двух дней прорвала первую и вторую линии обороны противника. Действовавшему на левом фланге армии на открытой местности танковому корпусу (48-му тк генерала фон Кнобельсдорфа) 7 июля удалось прорваться в район примерно в 11 км перед Обоянью. В последующие дни он должен был отражать сильные контратаки противника, проводившиеся с северо-востока, севера и запада, и разгромил в этих боях значительные силы наступающих войск противника. На этом участке и на участке перед 2-м тк СС со стороны противника действовали соединения из оперативного резерва, а именно три танковых и один механизированный корпус, брошенные в бой в составе 69-й и 1-й танковой армий. Другие механизированные корпуса противник подбрасывал из района восточнее Харькова. Правому танковому корпусу армии (2-му тк СС обер-группенфюрера Гаузера) также удалось выйти на оперативный простор. 11 июля он атаковал Прохоровку и затем дальше на западе форсировал Псёл.
12 июля противник бросил в бой в центре и на флангах фронта наступления группы новые части из своих оперативных резервов.
12 и 13 июля обе армии отразили все эти атаки. 14 июля корпус СС, развивая успех, достиг Прохоровки, 48-й тк подошел к долине Псёла западнее Обояни. В этих боях были частично разгромлены, частично сильно потрепаны другие значительные силы из оперативных резервов противника.
В общем противник бросил в бой против группы 10 новых танковых и механизированных корпусов. В основном это были ближние резервы, подготовленные противником перед нашим фронтом, за исключением групп, расположенных перед фронтами на Донце и Миусе, где противник только как будто подготавливал наступление.
К 13 июля противник потерял на фронте „Цитадель“ уже 24 000 пленными, 1800 танков, 267 орудий и 1080 противотанковых орудий.
Сражение достигло своей высшей точки! Скоро должно было решиться — победа или поражение…»
Но тут, по словам Манштейна, случилось то, о чем он еще в мае предупреждал Гитлера, — из-за критического положения на Западе командованию придется снимать войска с Восточного фронта. На совещании в Ставке фюрера 13 июля 1943 г., куда были вызваны командующие группами «Центр» и «Юг» фельдмаршал фон Клюге и Манштейн, Гитлер заявил, что из-за высадки тремя днями ранее союзников на Сицилии срочно необходимо начать формирование новых армий для защиты Италии и Балкан и поэтому надо снять часть сил с Восточного фронта, так что ресурсов для продолжении операции «Цитадель» нет и она не может больше продолжаться. Фельдмаршал фон Клюге ответил, что нет резервов для наступления, а вот Манштейн заявил, что, «если говорить о группе „Юг“, сражение вошло в решающую стадию. После успешного отражения атак противника, бросившего в последние дни в бой почти все свои оперативные резервы, победа уже близка. Остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу! Если 9-я армия будет хотя бы только сковывать противостоящие ей силы противника и, может быть, потом возобновит наступление, то мы попытаемся окончательно разбить силами наших армий действующие против нас и уже сильно потрепанные части противника. Затем группа — как мы уже докладывали 12 июля ОКХ — вновь будет наступать на север, перейдет Псёл восточнее Обояни двумя танковыми корпусами и потом, повернув на запад, заставит силы противника, находящиеся в западной части Курской дуги, принять бой с перевернутым фронтом. Чтобы эффективно обеспечить с севера и востока эту операцию, группа Кемпфа должна теперь немедленно получить 24-й тк. Естественно, что сил группы хватит только на то, чтобы продолжать наступление до района южнее Курска…»
Спустя четыре дня Манштейн получил от командования приказ о снятии с боевых действий и передаче в его распоряжение 2 танковых корпусов СС. На следующий день две танковые дивизии были переданы к тому же в распоряжение группы «Центр». Поэтому командование группы армий «Юг» прекратило операцию и вернуло войска на исходные позиции. Советские войска перешли в наступление на Донецком и Миусском фронтах.
В качестве доказательства своих незаурядных способностей полководца, проявленных во время операции «Цитадель», Манштейн приводит потери советских войск — около 17 тысяч убитыми и 34 тысячи пленными, в то время как немецкие войска, сражавшиеся под его командованием, потеряли 20 720 человек, в том числе 3330 убитых.
Попытка задержать
Утратив после Курской дуги стратегическую инициативу, вермахт перешел к обороне. Генерал-фельдмаршал Манштейн, командуя группой армий «Юг», сумел осенью 1943 г. остановить наступление Красной армии и даже нанести успешный контрудар в районе Кривого Рога. Но уже в январе следующего года, под мощными ударами нового наступления Красной армии, немецким войскам пришлось отступать — несмотря на категорический запрет Гитлера. Как уверяет Манштейн, виноват в этом был сам Гитлер, а точнее — его очередная идея фикс: «В это время Гитлеру показалось, что он нашел новое средство для того, чтобы остановить продвижение противника. Населенные пункты, имевшие тактическое значение как узлы коммуникаций или по другим причинам, он объявлял „крепостями“. В них он назначал „комендантов крепости“, которые отвечали своей честью за оборону „крепости“ и в случае ее падения расплачивались за это головой. Армии, в полосах которых находились эти объявляемые лично Гитлером „крепости“, должны были обеспечивать их своевременное снабжение и формирование гарнизонов. Гитлер думал, что эти населенные пункты благодаря тому, что они преграждают путь к важным дорогам или рубежам, или ввиду того, что овладение такими „крепостями“ будет привлекать противника, задержат его продвижение. С самого начала, однако, было ясно, что это изобретение Гитлера в широких масштабах не может привести к успеху. На практике получалось так, что для обороны этих городов выделялось больше войск, чем это было целесообразно для их удержания. Не приходится уже говорить, что эти силы и неоткуда было взять. „Крепости“ без крепостных сооружений с наскоро собранным слабым гарнизоном рано или поздно попадали в руки противника, не выполняя отведенной им роли. Поэтому командование группы армий в каждом отдельном случае требовало и в конце концов добивалось, что от этих „крепостей“ отказывались до того, как окружение их противником становилось неминуемым. Только в отношении Тернополя этого в свое время не смогли сделать. Здесь только остаткам гарнизона удалось вырваться из окружения…» Немецкие войска, как и советские в первые месяцы Великой Отечественной войны, оказывались в «котлах». Так, из «Корсунь-Шевченковского котла» 17 февраля 1944 г. удалось вырваться только 7 тыс. германских солдат и офицеров — при общей численности окруженных 80 тыс. человек.
Немецкие танки перед наступлением на Курской дуге, июнь 1943 года
Манштейн неоднократно конфликтовал с Гитлером, требуя не вмешиваться в проведение боевых операций. Так, 19 марта 1944 г. Манштейн потребовал, чтобы Верховный главнокомандующий вооруженными силами Германии предоставил ему свободу действий при проведении боевых операций, но в очередной раз получил отказ. В результате через четыре дня в окружение попала 1-я танковая армия генерала Г. Хубе, которой ранее Гитлер, вопреки предложениям Манштейна, запретил отступать. Через день, угрожая в случае отказа Гитлера уйти в отставку, Манштейн добился отмены этого приказа, и 6 апреля 1944 г. 1-я танковая армия сумела вырваться из окружения. Но на судьбе самого военачальника Манштейна этот факт уже не сказался — Гитлеру, как считал Манштейн, сотрудничество с ним стало в тягость. И фюрер сделал свой выбор.
30 марта 1944 г. вызванный в Ставку Гитлера генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн был награжден Мечами к Рыцарскому кресту с Дубовыми Листьями и отстранен от командования группой армий «Юг» (командующим был назначен генерал-фельдмаршал Модель). Манштейн так описал эти события в своем дневнике: «Вечером у фюрера. После вручения мечей он заявил мне, что решил передать командование группой армий другому генералу (Моделю). На востоке прошло время операций крупного масштаба, для которых я особенно подходил. Здесь важно теперь просто упорно удерживать позиции. Начало этого нового метода управления войсками должно быть связано с новым именем и новым девизом. Отсюда — смена командования группой армий, наименование которой он также намеревается изменить».
На прощанье Гитлер заявил Манштейну, что если он, Гитлер, задумает большое наступление, то обязательно поручит возглавить его ему. Несмотря на громкие слова, Манштейн после этого был отправлен в отставку, переведен в резерв ОКВ и больше участия как в военных действиях, так и разработке планов операций не принимал, проживая в своем имении.
После окончания Второй мировой войны Манштейн был арестован английскими властями и посажен в тюрьму. Представ перед английским военным судом, был признан виновным в совершении военных преступлений и приговорен к восемнадцатилетнему тюремному заключению. Позже приговор был пересмотрен и срок тюремного заключения сокращен до двенадцати лет, но уже в 1952 г. Манштейн был освобожден (условно, по состоянию здоровья), а через несколько месяцев с него были сняты все обвинения. Затем он работал военным советником при правительстве ФРГ, советником по перевооружению в западногерманской армии. Оставив службу, занялся мемуарами, обвиняя в них Гитлера в бездарности и военном дилетантстве, приведшем в итоге к поражению Германии. Манштейн являлся почетным членом многих ветеранских военных организаций ФРГ.
Скончался Эрих фон Манштейн 10 июня 1973 года.
Вальтер Модель. «Пожарный фюрера»
Генерал-фельдмаршал Отто Мориц Вальтер Модель появился на свет 24 января 1891 г. в Гентине, округе Ерихова. Его отцом был Отто Модель, старший преподаватель семинарии, позднее ставший дирижером прусского хора священнослужителей. О детстве будущего военачальника имеется мало сведений. В восемнадцать лет Вальтер Модель выдержал экзамен на аттестат зрелости в гимназии при католическом соборе в Наумбурге (Заале) и через три дня, 27 февраля 1909 г., в Котбусе поступил юнкером в 52-й пехотный полк 6-й Бранденбургской дивизии под командованием фон Альвенслебена. Модель посещал военную школу в Нейсе. Через полтора года был произведен в лейтенанты. С 1 ноября 1913 г. служил адъютантом 1-го батальона 52-го пехотного полка в Гроссене.
Начало военной карьеры
Когда началась Первая мировая война, Модель был отправлен на Западный фронт. Отличился в первых же боях, 20 сентября 1914 г. был награжден Железным крестом 2-го класса. 22 декабря 1914 г. был ранен, до 13 ноября 1915 г. находился на излечении. 29 марта 1915 г. был награжден баварским орденом «За военные заслуги» 4-го класса с мечами. 25 февраля 1915 г. Моделю было присвоено звание обер-лейтенанта, он поступил на учебный курс при Генеральном штабе в Едау. 19 октября 1915 г. награжден Железным крестом 1-го класса. 18 декабря 1915 г. Модель назначен адъютантом полка.
С 1 ноября 1916 г. по 18 мая 1917 г. исполняет обязанности адъютанта 10-й пехотной бригады, ротного командира в 52-м пехотном полку и 8-м лейб-гренадерском полку. Затем короткое время был командиром 1-го батальона 8-го лейб-гренадерского полка, после чего назначается на должность офицера по поручениям в оперативном отделе высшего командования. 22 ноября 1917 г. награждается Мекленбургским крестом за военные заслуги 2-го класса. 18 декабря 1917 г. Моделю присваивается звание капитана.
В марте 1918 г. откомандируется в запасную гвардейскую дивизию и через полгода переводится в 36-ю резервную дивизию, где и служил до 19 января 1919 года.
После капитуляции Германии в Первой мировой войне Модель служит офицером Генерального штаба 17-го армейского корпуса, в обязанности которого входит защита восточной границы. С 7 октября 1919 г. Модель — офицер Генерального штаба 7-й бригады рейхсвера. Затем он назначается командиром роты 13-го пехотного полка, впоследствии его переводят на должность командира роты 18-го пехотного полка в Мюнстере. 12 мая 1921 г. происходит обряд бракосочетания Вальтера Моделя и Герты Гессен. Позже у них рождается сын и двое дочерей. Позже изучавшие родословную Моделя и его жены историки пришли к выводу (до сих вызывающему споры) о том, что Ленин являлся восьмиюродным братом Герты, жены Моделя, а не его самого, как это утверждалось в более поздних отдельных скандальных публикациях.
С 1 октября 1921 г. Модель исполняет обязанности офицера Генерального штаба при командующем артиллерией 6-й дивизии в Мюнстере. Спустя четыре года Моделя назначают командиром 9-й роты 8-го пехотного полка в Герлице. После трех лет службы на этой должности его переводят в Генеральный штаб, а затем в министерство рейхсвера. 1 октября 1929 г. Моделя производят в майоры, 1 ноября 1932 г. ему присваивают чин подполковника. Модель был начальником отдела подготовки личного состава Военного министерства, начальником штаба попечительства рейхсвера по работе с молодежью, начальником технического отдела Военного министерства. 1 октября 1933 г. назначается командиром II батальона 2-го пехотного полка в Алленштайне. 1 ноября 1934 г. Моделю присваивается чин полковника, и он получает назначение командиром 2-го пехотного полка. 15 октября 1935 г. он переводится в Генеральном штабе сухопутных войск в Берлине на должность начальника 8-го отделения (военная техника). 1 марта 1938 г. Модель произведен в чин генерал-майора. Через восемь месяцев назначается начальником штаба 4-го армейского корпуса в Дрездене, принимает участие в первых боевых действиях Второй мировой войны в Польской кампании. 23 октября 1939 г. Модель получает назначение начальником штаба 16-й армии, которая в мае — июне 1940 г. успешно участвовала во Французской кампании. 1 апреля 1940 г. Моделя производят в генерал-лейтенанты.
18 ноября 1940 г. его назначают на должность командира 3-й танковой дивизии.
На Восточном фронте
«Моделя я хорошо знал с 1941 г., когда он командовал 3-й танковой дивизией, — писал в своих мемуарах Гудериан. — Описывая Русскую кампанию 1941 г., я достаточно полно охарактеризовал его как храброго, неутомимого солдата, хорошо знавшего обстановку на фронте, умевшего применять свои способности в бою, а потому пользовавшегося доверием своих солдат. Вскоре он стал нехорош для ленивых и неспособных подчиненных, потому что он решительно добивался своего».
Действительно, после завоевания Франции Модель был назначен командиром 3-й танковой дивизии 2-й танковой группы Гудериана, входившей в группу армий «Центр». В этом качестве он и встретил начало войны на Восточном фронте. Его дивизия успешно действовала в первые дни вторжения, и уже 9 июля 1941 г. Модель был награжден Рыцарским крестом за боевые заслуги.
В дневнике начальника немецкого Генерального штаба Гальдера имя Моделя впервые упоминается через две недели после начала вторжения в СССР: «5 июля 1941 г. На фронте группы армий „Центр“ правое крыло танковой группы Гудериана [Модель (3-я танковая дивизия)] удержало плацдарм в районе Рогачева».
В конце июля Модель стал командиром 41-го моторизованного корпуса в составе 3-й танковой армии.
Вспоминая август 1941 г., Гудериан повествовал о ходе военных действий с участием Моделя, так: «Генерал Модель сообщил мне, что он захватил неразрушенными все мосты через р. Остер, а также взял одну батарею противника».
В начале сентября Модель докладывал Гудериану, что, по его впечатлениям, «перед ним находится очень слабая оборона противника или даже какая-то брешь в его обороне». Гудериан приказал Моделю после перехода р. Сейм наступать в направлении на железнодорожную линию Конотоп, Белополье и перерезать ее. 2 сентября 1941 г. Модель был легко ранен.
Относительно бреши в советской обороне Модель в тот момент оказался прав, и, как свидетельствует Гудериан, «9 сентября 24-й танковый корпус переправился через р. Сейм. Вечером было получено радостное сообщение о том, что 24-й танковый корпус действительно обнаружил на участке Батурин — Конотоп слабое место в обороне противника и что передовой отряд 3-й танковой дивизии двигается на город Ромны, являвшийся целью нашего наступления… Около города Ромны я встретил генерала Моделя, доложившего мне отдельные подробности обстановки. Город находился в его руках, однако отдельные группы противника еще блуждали в городских садах и проезд был возможен только в бронированной машине».
Корпус под командованием Моделя весьма близко подошел к Москве зимой 1941 г. в ходе общего наступления, но после декабрьского контрудара и последующего наступления Красной армии продвижение сил вермахта было остановлено. Гальдер сделал в своем дневнике такую запись:
17 января 1942 годаОтносительно спокойный день без новых тревожных сообщений. Противник, по всей вероятности, испытывает затруднения в подтягивании новых соединений к местам прорывов (снабжение, железные дороги). Наша железная дорога в катастрофическом состоянии, что затрудняет подготовку наступления под Ржевом.
…Нанес визит Модель. Он назначен командующим 9-й армией.
Ржев: долгое противостояние
В январе 1942 г. Вальтер Модель был назначен командующим 9-й армии, которая находилась в весьма напряженной ситуации. Советские части теснили ее с нескольких сторон. 39-я армия Калининского фронта прорвала фронт 9-й армии северо-западнее Ржева и двинулась на Вязьму и Оленин. На западе 22-я армия наступала с целью соединиться с 39-й армией, окружив при этом не только 9-ю армию вермахта, но и 4-ю полевую, а также 3-ю и 4-ю танковые армии. В то же самое время 4-я ударная армия Северо-Западного фронта, также окружая по широкой дуге 9-ю армию, пыталась продвинуться к Смоленску.
Генерал Мантойфель говорил: «Модель был очень хорошим тактиком, причем лучше проявлял себя в обороне, чем в нападении. Он всегда точно знал, что войскам по силам, а что нет.
Его манеры были грубыми, а используемые методы далеко не всегда приветствовались армейским генералитетом, зато неизменно одобрялись Гитлером. Модель относился к Гитлеру так, как никто больше не осмеливался, и даже иногда позволял себе отказаться выполнять приказы, с которыми не был согласен».
Главнокомандующий 9-й армииШтаб армии,18 февраля 1942 годаСолдаты 9-й армии!
Мои испытанные зимой бойцы Восточного фронта!
После устранения прорыва западнее Ржева 9-я армия в тяжелых, неделями длящихся боях разбила одну из прорывающихся вражеских армий и полностью уничтожила другую. Несмотря на сильное сопротивление и попытки прорыва с севера и юго-запада.
В этом боевом успехе каждый командир и каждый солдат армии имеет свою долю!
Без непробиваемого щита обороны на востоке и севере было невозможно уничтожить врага острым мечом нашего контрнаступления.
Образцовое усвоение задач армии всеми командирами и испытанный боем союз всех видов оружия, особенно авиации, были необходимым условием этого успеха.
Ваша готовность от командира до бойца к участию в боях и их обеспечении вновь доказывает, что мы превзошли русское оружие и солдат советской России, невзирая на продолжительную жестокость русской зимы.
Фюрер наградил меня сегодня Дубовыми Листьями к Рыцарскому кресту Железного креста. Я буду носить его с признательной гордостью за вас, солдат 9-й армии, в особенности за тех из вас, кто отдал свои жизни за выполнение наших задач, и как очевидный знак вашей солдатской стойкости.
Ваша боевая выдержка в этой зимней войне 1941/42 года, которая войдет в историю великого немецкого народа как дело, прославившее наше оружие, дает твердую уверенность, что мы, достигшие лишь в этих штурмах полного развития солдатского духа, и в будущем успешно справимся с любым врагом и любой задачей, которую поставит перед нами фюрер.
Модель, генерал танковых войск.
В конце января 39-я армия углубилась в позиции 9-й армии на 90 километров. Тем не менее Моделю удалось организовать контрудар одновременно со стороны Ржева и из «котла» у Оленина, в свою очередь окружив 39-ю и 29-ю советские армии и 11-й корпус. Советские войска перешли к обороне. В феврале 1942 г. Вальтер Модель получил звание генерал-полковника и был награжден за проведенную операцию Дубовыми Листьями к Рыцарскому кресту. Опять обратимся к дневнику Гальдера.
31 марта 1942 годаСовещание у фюрера. Клюге и Модель докладывают, что ввиду перенапряжения войск наступление в районе Осташкова в настоящий момент проведено быть не может.
Решение. Ограничить усилия 9-й армии на ржевском участке созданием предпосылки для планируемого наступления «Наводка моста» после окончания весенней распутицы.
18 мая 1942 года…Моделя (командующий 9-й армией) только с трудом можно отговорить от наступления на Нелидово.
При этом Модель иногда позволял себе отвлечься от сугубо военных дел. Генерал Хорст Гроссман в своей книге «Ржев — краеугольный камень Восточного фронта» вспоминал: «Модель был страстным охотником. Услышав, что северо-западнее Ржева на участке 6-й дивизии водится в березняке дичь, он сразу же известил меня о своем прибытии, как только положение на фронте оставило ему немного свободного времени. В маленькой, запряженной лошадью повозке, сопровождаемый бравым охотником Иваном Горнищенко, приехал он с обер-лейтенантом Аренсом на участок. В этой тихой ночной поездке Модель, вопреки своей прежней манере общения, оказался очень раскрепощенным и открытым. Он рассказывал о своих детях и родительском доме в Гентине, в пограничной зоне, где его отец руководил музыкальной школой, и приветливо расспрашивал Аренса о его семье и профессии. Со всех сторон, чуть ли не по кругу, взлетали в ночное небо сигнальные ракеты: участок 9-й армии был почти весь окружен в начале 1942 г. Подняв голову, он сказал: „Мой бог, я здесь у вас как на острове“. Достигли цели. При полной темноте и поднявшемся плотном тумане Аренс отвел их в подготовленное охотничье укрытие. Три тетерева токовали поблизости, но не приближались на расстояние выстрела к укрытию Моделя. Он не мог стрелять. Вместо того чтобы разочароваться, Модель казался очень довольным и находился под сильным впечатлением от красоты проснувшейся природы и радовался возможности видеть трех тетеревов».
Войска под командованием Моделя закрепились на ржевско-вяземском плацдарме, что создавало постоянную угрозу нового наступления на Москву. Возле населенного пункта Нелидово проходил узкий коридор, который связывал окруженные советские части с Калининским фронтом.
«Успешное окончание зимнего сражения освободило линию обеспечения 9-й армии от непосредственного давления врага, — писал Гроссман. — Но в ее тылу стояли все еще крепкие силы Калининского фронта, получившие подкрепление через Нелидово. 60 000 солдат пехоты, кавалерии и танковых войск обосновались в большом лесном массиве юго-западнее Ржева, доходящем до автодороги Смоленск — Вязьма, и постоянно угрожали стоящим позади всех соединениям армии».
В июле 1942 г. Модель организовал против них операцию «Зейдлиц». Она оказалась в достаточной степени успешной еще и потому, что руководство советскими войсками осуществлялось весьма беспорядочно — окруженные подразделения не имели единого руководства.
Советские войска лишились своего плацдарма и понесли серьезные потери, хотя из окружения вырвались почти все части 41-й армии, а также некоторые подразделения 39-й армии.
Военные действия приняли позиционный характер. В частях вермахта появились приметы если не мирной, то относительно спокойной жизни — к примеру, регулярный просмотр кинофильмов, причем толпившиеся у входа в импровизированный кинотеатр солдаты на просьбу служителя отступить и не устраивать давки, кричали: «Модель сказал — мы не можем отступить!» Модель заботился о выпуске газеты, ради которой добыл печатный станок, бумагу и даже призы для викторин. Тот же генерал Гроссман запечатлел и другие подробности: «В Сычевке генерал-полковник Модель имел обыкновение ходить в сауну. Служитель — санитар-ефрейтор придирчиво следил за тем, чтобы никто не мешал главнокомандующему. Однажды три солдата, стоявшие поблизости на квартире, пришли в сауну, одетые только в шинели. Поскольку внутри был лишь один человек, они имели полное право войти туда. Ефрейтор рвал и метал, но генерал-полковник Модель рассмеялся: „Ну, в конце концов, они увидят голого человека, а не генерала!“»
Попытки Красной армии прорвать оборону вермахта около Ржева продолжались и в 1942 г., и в 1943-м. Модель успешно отражал удары, но после поражения вермахта под Сталинградом и последовавшего отступления ситуация стала опасной. 17 января 1943 г. советские войска Калининского фронта заняли Великие Луки, в результате чего немецкие войска оказались перед угрозой окружения в Ржевском выступе.
6 февраля 1943 г. Модель при поддержке командования группы армий «Центр» и начальника Генштаба генерала Цейтцлера сумел добиться от Гитлера разрешения на отвод своих войск из района Ржевского выступа на линию Духовщина — Дорогобуж — Спас-Деменск.
Операция по планомерному отходу получила название «Бюффель» («Буйвол») и осуществлялась в течение марта 1943 г. Были выведены части 9-й и 4-й армии, причем предварительно, согласно плану Моделя, предполагалось создать новую линию обороны, построить дороги для отступления, перенести линии связи, эвакуировать боевую технику и вывезти всевозможные хозяйственные ресурсы, а также «отвести за новую линию обороны 60 000 гражданских лиц». Немцы утверждали, что жители Ржева и окрестностей уходили вместе с вермахтом добровольно, так, генерал фон Меллентин в книге «Танковые сражения 1939–1945 годов» писал: «Наиболее серьезной проблемой оказалась эвакуация гражданского населения, поскольку при проведении операции „Буйвол“ все население, старые и малые, здоровые и больные, крестьяне и горожане, все настаивали на эвакуации, так силен был ужас перед солдатами и комиссарами их собственной страны».
На советской стороне обвиняли Моделя в угоне мирного населения силой и принуждении его к строительству новых оборонительных рубежей для вермахта. При организации этого отступления Модель руководствовался методом выжженной земли — были взорваны все объекты, имевшие военное или хозяйственное значение, значительная часть деревень сожжена, колодцы отравлены. За это, а также за жестокие акции против партизан, которые современный американский историк Стивен Ньютон описывает так: «39-му танковому корпусу было приказано провести 2-недельную зачистку района с участием кавалерийской дивизии СС, частей 4 других фронтовых дивизий и различных мелких подразделений СС, полиции и русских добровольцев. Согласно последним рапортам было уничтожено около 3000 партизан, во всяком случае, именно столько было найдено трупов в районах боев. Но эти рапорты вскользь замечали, что партизаны не были вооружены. На 3000 убитых русских пришлось 277 найденных винтовок, 41 пистолет, 61 пулемет, 17 минометов, 9 противотанковых ружей и 16 малокалиберных пушек…», — Советский Союз объявил Моделя военным преступником.
Вечером 1 марта немецкие войска, кроме отрядов прикрытия, оставили Ржев. Арьергардные части ушли через сутки, взорвав за собой мост через Волгу. 5 марта войска вермахта достигли оборонительного рубежа Сычевка — Белый, где оставались до 7 марта. 8 марта немецкие войска оставили Сычевку, 10 марта — Белый, а 12 марта — Вязьму.
К 14 марта большая часть воинских соединений уже была выведена на запланированные позиции.
После оставления Ржевского выступа были высвобождены 15 пехотных дивизий вермахта, 2 моторизованные дивизии, 3 танковые дивизии, 1 кавалерийская дивизия СС. Эти силы почти восполнили потери, понесенные немецкой армией в Сталинграде, что позволило планировать новое наступление летом 1943 года.
За успешное проведение операции «Бюффель» Модель был награжден 2 апреля 1943 г. Мечами к Рыцарскому кресту.
Танковые сражения
Весной 1943 г. начальник штаба ОКХ генерал Цейтцлер разработал план операции «Цитадель», согласно которому предполагалось срезать большой выступ, занятый советскими частями, вклинившимися в позиции вермахта на линии разграничения зоны действий групп армий «Центр» и «Юг» на глубину до 120 километров. С целью надежного окружения сил Красной армии планировалось использовать 7 танковых дивизий 9-й армии Вальтера Моделя, которые должны были ударить с севера, и 9 дивизий 4-й танковой армии Германа Гота, предназначавшихся для удара с юга.
План операции «Цитадель»<…> как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» — первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года.
В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна стать факелом для всего мира.
3. ГА «Юг» сосредоточенными силами наносит удар с рубежа Белгород — Томаровка, прорывает фронт на рубеже Прилепы — Обоянь, соединяется у Курска и восточнее его с наступающей армией группы армий «Центр». Для обеспечения прикрытия наступления с востока как можно быстрее достичь рубежа Нежега — р. Короча — Скородное — Тим, однако при этом не допустить ослабления массирования сил на направлении Прилепы, Обоянь. Для прикрытия наступления с запада использовать часть сил, которым одновременно поставить задачу нанести удар по окружаемой группировке противника.
4. ГА «Центр» наносит массированный удар наступающей армией с рубежа Тросна — район севернее Малоархангельска, прорывает фронт на участке Фатеж, Веретиново, сосредоточивая основные усилия на своем восточном фланге, и соединяется с ударной армией группы армий «Юг» у Курска и восточнее. Для прикрытия наступающей группировки с востока необходимо в кратчайший срок достигнуть рубежа Тим — восточнее Щигр — р. Сосна, не допустив при этом ослабления сил на направлении главного удара. Для прикрытия наступающей группировки с запада использовать часть имеющихся сил.
Части ГА «Центр», введенные в бой на участке западнее р. Тросна до разграничительной линии с ГА «Юг», имеют задачу с началом наступления сковать противника путем проведения местных атак специально созданными ударными группами и своевременно нанести удары по окружаемой группировке противника. Непрерывным наблюдением и воздушной разведкой обеспечить своевременное вскрытие отхода противника. В этом случае следует немедленно перейти в наступление по всему фронту.
В первых числах мая 1943 г. Гитлер провел в Мюнхене двухдневное совещание, посвященное грядущей летней кампании. На заседаниях присутствовали Верховное командование вооруженных сил, представители главного штаба вооруженных сил, начальник Генерального штаба сухопутных войск, командующие группами армий «Юг» — фон Манштейн и «Центр» — фон Клюге, командующий 9-й армией Модель. Начальник Генерального штаба генерал Цейтцлер вновь озвучил свое предложение нанести удары по флангам советских войск на Курской дуге. Когда эта идея возникла в апреле, разгром под Сталинградом был еще слишком свеж в памяти немецких военачальников и обсуждение крупного наступления быстро заглохло. Но теперь Цейтцлер подчеркивал, что новые танки «Тигр» и «Пантера» способны стать залогом победы.
Модель стал возражать ему, указывая, что, согласно информации разведки, как раз на этих участках фронта, на которых обе группы армий хотят предпринять наступление, Красная армия обустроила мощную глубоко эшелонированную и тщательно организованную оборону. Механизированные части из района Курского выступа отошли, зато артиллерия и противотанковые средства находятся там в очень высокой концентрации.
«Модель сделал отсюда правильный вывод, что противник рассчитывает на наше наступление, поэтому, чтобы добиться успеха, нужно следовать другой тактике, а еще лучше, если вообще отказаться от наступления, — отмечал Гудериан. — По выражениям, в которых Гитлер преподнес мнение Моделя, можно было безошибочно определить, что оно сильно повлияло на него и что он не решается назначить наступление по плану Цейтцлера».
Гитлер спросил фельдмаршала фон Манштейна, как тот относится к предложению Цейтцлера. Манштейн сказал, что наступление имело бы успех, если бы его смогли начать в апреле; теперь же он сомневается в успехе. Чтобы он мог провести планируемое наступление, ему требуются еще две боеспособные пехотные дивизии. Гитлер ответил, что двух дивизий у него нет, а значит, Манштейну придется обходиться теми силами, которые у него уже есть. Потом фюрер еще раз переспросил, что Манштейн думает о представленном плане, но тот отвечал уклончиво. А вот фельдмаршал фон Клюге энергично поддержал Цейтцлера. Гудериан назвал такое наступление бесцельным и указал на то, что новые танки имеют множество недостатков.
Впоследствии, когда немецкое наступление на Курской дуге все же началось, Гудериан констатировал, что новая техника изрядно подвела Моделя: «90 танков „Тигр“ фирмы „Порше“, использовавшихся в армии Моделя, показали, что они не соответствуют требованиям ближнего боя; эти танки, как оказалось, не были снабжены в достаточной мере даже боеприпасами. Положение обострялось еще и тем, что они не имели пулеметов и поэтому, когда врывались на оборонительные позиции противника, буквально должны были стрелять из пушек по воробьям. Им не удалось ни уничтожить, ни подавить пехотные огневые точки и пулеметные гнезда противника, чтобы дать возможность продвигаться своей пехоте. К русским артиллерийским позициям они вышли одни, без пехоты… Продвинувшись около 10 км, войска Моделя были остановлены».
В операции «Цитадель» под командованием Моделя находилось пять танковых корпусов (21 дивизия, 900 танков, 730 самолетов), но его первоначальные опасения сбылись — Красная армия успела обустроить такие мощные рубежи, что 9-я армия полностью застряла в обороне войск Центрального фронта. Уже на второй день наступления Модель оценивал его как безуспешное. К яростному сопротивлению советских частей прибавился фактор несогласованности между немецкими генералами. Клюге докладывал Манштейну, как тот впоследствии вспоминал, что «армия Моделя не может продвигаться дальше и потеряла 20 000 человек. Кроме того, группа вынуждена отобрать все подвижные части у 9-й армии, чтобы ликвидировать глубокие прорывы, сделанные противником уже в трех местах фронта 2-й танковой армии. Уже по этой причине наступление 9-й армии не может продолжаться и не может быть потом возобновлено». Манштейн же был уверен, что победа близка, а резервов у противника не осталось: «Остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу! Если 9-я армия будет хотя бы только сковывать противостоящие ей силы противника и, может быть, потом возобновит наступление, то мы попытаемся окончательно разбить силами наших армий действующие против нас и уже сильно потрепанные части противника».
Кончилось дело тем, что Гитлер подчинил все немецкие войска, действовавшие на Курской дуге, самому Моделю. В приказе по 2-й танковой армии от 14 июля Модель писал: «Красная армия перешла в наступление по всему фронту Орловского выступа. Мы стоим перед сражениями, которые могут решить все. В этот час, требующий огромного напряжения всех сил, я взял на себя командование также и вашей испытанной в боях армией».
Но в данном случае даже полководческие таланты и кипучая энергия Моделя оказались бессильны. «Пожарный фюрера» не смог предотвратить поражение в Курской битве. Отступление ознаменовалось новыми акциями против мирных граждан. «Он сжигал готовое к сбору зерно на полях и гнал в западном направлении 25 000 гражданских лиц, — пишет Сэмюэл Митчем в книге „Фельдмаршалы Гитлера и их битвы“, — которые брали с собой только то, что могли унести. По приказу Моделя у них отобрали скот и уничтожили все, что немцы не могли захватить с собой. Модель был, бесспорно, крайне жесток в обращении с советским гражданским населением, он активно сотрудничал с карательными отрядами СС…»
Последняя надежда Гитлера
Несмотря на проигрыш под Курском, Модель сохранил в полной мере доверие Гитлера. В конце января 1944 г. Модель стал командующим группы армий «Север», сменив на этом посту фельдмаршала фон Кюхлера. Но перелом в ходе войны уже произошел, и Моделю пришлось не столько противостоять наступающим в ходе Ленинградско-Новгородской операции советским войскам, сколько по возможности задерживать их продвижение и отводить свои силы, которым грозило окружение, на заранее подготовленные рубежи. Особо ожесточенные сражения развернулись за город Луга и на линии Луга — Псков. Поначалу успех в отражении атак сопутствовал группе армий «Север» около Нарвы.
После падения «лужского рубежа» основные силы 18-й немецкой армии начали отступление в сторону Пскова. Возникла угроза выхода советских войск во фланг и тыл 16-й армии. Модель был вынужден отдать приказ начать общее отступление к линии «Пантера» — северной части Восточного вала, от Витебска до Нарвы. Для обеспечения организованного отступления части 18-й армии должны были удерживать оборону на линии Псковское озеро — Струги Красные — Шимск и только после отхода частей 16-й армии на запад двигаться на Псков и Остров.
Отойти к линии «Пантера», заняв рубеж от Нарвы по западному берегу Чудского озера и реки Великой до расположения 3-й танковой армии Рейнгардта, и удержаться на ней, остановив советское наступление, Моделю удалось.
1 марта 1944 г. Модель получил звание генерал-фельдмаршала и вскоре отправился спасать ситуацию на Украине, сменив Манштейна на посту командующего группой армий «Северная Украина». Советское наступление остановилось под Тарнополем, но военные историки сомневаются, что это можно считать явной заслугой Моделя: к тому времени Красная армия в этом направлении наступала более трех месяцев и прошла примерно тысячу километров, так что остановка продвижения выглядела вполне естественно.
Зато севернее как раз началось советское наступление на «белорусский балкон» — операция «Багратион». Группа армий «Центр» под командованием фон Буша к началу июля оказалась в отчаянном положении, и Модель был направлен сюда, сохранив за собой прежнюю должность. Фактически он теперь командовал большей частью немецких войск на Восточном фронте. Когда в августе 1944 г. Красная армия остановилась на подступах к Варшаве, Гитлер провозгласил Моделя «спасителем Восточного фронта» и наградил его следующей степенью Рыцарского креста — с Бриллиантами.
Эрих фон Манштейн о Вальтере Моделе:
Модель был, несомненно, очень способным штабным офицером. Он обладал ясным умом и способностью быстро оценивать обстановку. Среднего роста, скорее нежного, чем сильного телосложения, с густыми черными волосами и живыми глазами, взгляд которых иногда становился пронизывающим, он производил впечатление молодого и бодрого человека, упорного и усидчивого в работе. Его особым качеством была необычайная энергия, иногда даже граничившая с неосмотрительностью. Это качество сочеталось у него с уверенностью и способностью твердо выражать свое мнение. По своему характеру он был оптимистом, не признававшим трудностей. Эти качества, его огромная энергия и, наконец, его стремление добиться хороших личных отношений с главными деятелями режима (он попросил себе у Гиммлера адъютанта из СС, что вызвало резкую критику со стороны офицерского корпуса) импонировали Гитлеру. Нельзя отрицать также и того, что в таком его поведении определенную роль играло тщеславие. Но можно предполагать и то, что он был предан Гитлеру и идеям национал-социализма по убеждению. По отношению к режиму он был настроен менее критично, чем подавляющее число высших военных руководителей. Но Моделя нельзя все же причислить к тем немногим солдатам, которые во всем были послушны Гитлеру. Свои взгляды по военным вопросам он твердо отстаивал и перед Гитлером. Во всяком случае, Модель был храбрым солдатом, не щадившим своей жизни и требовавшим этого от своих подчиненных, хотя и нередко в грубой форме. Его часто можно было видеть на критических участках его фронта. Таким образом, Модель был солдатом в духе Гитлера.
Моделю не удалось пожинать лавры победы в качестве руководителя какой-либо смелой операции. Он во все большей степени стал играть роль человека, которого Гитлер ставил на угрожаемом или на пошатнувшемся участке фронта, чтобы восстановить положение, и Модель добивался многого при выполнении этих задач. Гитлер, очевидно, думал, что Модель был командующим, который «не размышлял над операциями, но твердо стоял». Когда Модель увидел, что битва в «Рурском котле» проиграна, он покончил с собой. Он это сделал не для того, чтобы — как это делали многие деятели партии — избежать ответственности, а потому, что он не мог пережить уничтожения своей группы армий.
В августе 1944 г. Модель стал главнокомандующим войсками на Западе. Поначалу ему сопутствовал успех, но потом немецкие войска были разгромлены силами союзников в битве при Арденнах (декабрь 1944 — январь 1945) и в Маас-Рейнской операции (февраль — март 1945). В начале апреля 1945 г. Модель со своими подразделениями попал в окружение во время Рурской операции. 17 апреля Вальтер Модель, отдав приказ о прекращении сопротивления, застрелился.
Гюнтер фон Клюге. «Умный Ганс»
Гюнтер фон Клюге родился 30 октября 1882 г. в городе Позен (сейчас это Познань в Польше. — А. Г.). Он был сыном генерал-лейтенанта и продолжил семейную традицию военной службы, которую начал в качестве фанен-юнкера в 46-м артиллерийском полку. В кадетском корпусе он получил прозвище «Умный Ганс» («Кluge Hans») в честь знаменитой тогда «умной» цирковой лошади. Впоследствии он даже почти официально называл себя Гансом. В марте 1901 г. был произведен в лейтенанты. В 1911 г. окончил Военную академию, после чего вскоре был переведен в Генеральный штаб.
Во время Первой мировой войны служил в штабе 21-го армейского корпуса, штабах Южной армии и Альпийского корпуса. Весной 1918 г. стал начальником оперативного отдела штаба 236-й пехотной дивизии. В октябре 1918 г. был тяжело ранен под Верденом.
После войны продолжил службу в рейхсвере. В феврале 1933 г. получил звание генерал-майора, через год — генерал-лейтенанта, а в августе 1936 г. — звание генерала артиллерии. С 26 августа 1939 г. фон Клюге стал командующим 4-й армией.
Именно в этом качестве он и действовал в начале Второй мировой войны — во время Польской кампании. Отличился тем, что за считанные дни его войска перекрыли так называемый Польский коридор.
По итогам успешной для вермахта войны с Францией, в июле 1940 г., Клюге получил звание генерал-фельдмаршала.
На Москву!
Во время вторжения в СССР 4-я армия под командованием фон Клюге находилась в составе группы армий «Центр» и вела наступление западнее и северо-западнее Бреста.
Вскоре у фон Клюге начались постоянные разногласия с другими высшими офицерами, поскольку фюрер приказом от 26 июня распорядился, чтобы фельдмаршал передал командование пехотными дивизиями штабу 2-й армии, а сам взялся за руководство 2-й и 3-й танковыми группами.
Это вызвало недовольство командующего группой «Центр» Федора фон Бока, который тщетно пытался переубедить Гитлера. Фон Бок в конце июня записал в дневнике: «Когда утром я с тяжелым сердцем передал в распоряжение Клюге 10-ю танковую дивизию с тем, чтобы он побыстрее справился с трудностями в своем секторе, Клюге сказал: „Я еще не думал о том, как ее задействовать“. Когда он наконец надумал, время для эффективной атаки было упущено».
Рассудительность, граничащая, может быть, с излишней осторожностью, стремлением тщательно продумать и организовать боевые действия — такие черты замечал в характере фон Клюге командующий 9-й армией генерал-полковник Штраус.
Впрочем, Гудериан утверждал обратное: мол, фон Бок сам хотел передать 2-ю и 3-ю танковые группы под общее командование фельдмаршала фон Клюге, чтобы избавиться от непосредственной ответственности за управление ими.
Взаимная неприязнь между фон Клюге и фон Боком постоянно давала о себе знать. «Когда я на минуту вышел из комнаты, он воспользовался возможностью, чтобы пожаловаться Браухичу на то, что я вмешиваюсь в сферу его компетенции! — сетовал фон Бок. — Это обвинение безосновательно. Я всегда старался избегать подобного вмешательства, щадя самолюбие и самомнение Клюге. Но он был столь красноречив, что Браухич ему поверил и попросил меня предоставить Клюге необходимую самостоятельность. Я ответил, что у меня нет ни малейшего желания втягивать главнокомандующего в ссору двух генералов, но, уж коли дело зашло так далеко, я готов прояснить вопрос. После этого я рассказал Браухичу о странном поведении Клюге в Позене, о его тогдашних нападках на меня, о странном телефонном разговоре между нами, имевшем место 19 июля, и тому подобных вещах. В заключение я сказал, что Клюге при его тщеславии и самомнении может оскорбить любой пустяк».
Гюнтер фон Клюге, 1936 год
Иногда противоречия принимали почти водевильный характер: «Вернувшийся с фронта Грейффенберг привез мне письмо от Гудериана, — отмечал в дневнике фон Бок. — Оказывается, Клюге жаловался Гудериану на то, что я якобы не удовлетворен его, Клюге, командованием, в связи с чем позволил себе оскорбительные выпады в его адрес в присутствии главнокомандующего. В ответном письме Гудериану я написал, что это не соответствует действительности и что сдержанное недовольство, которое я тогда продемонстрировал, не стоит воспринимать всерьез».
Так что оба командующих танковыми группами, Гудериан и Гот, были новому начальству однозначно и категорически не рады. Еще до начала войны с СССР Гудериан отмечал, что «фельдмаршал фон Клюге был неприятным начальником». Теперь же генералы-танкисты не скрывали своего мнения, что фон Клюге не умеет должным образом распоряжаться танковыми войсками. Именно его они считали ответственным за то, что под Смоленском часть советских войск смогла избежать окружения или вырваться из него.
«Господин фон Клюге был прилежным солдатом, хорошим тактиком небольшого масштаба, — язвил Гудериан, — но он ничего не понимал в вопросах применения танковых соединений в условиях маневренной войны. Его влияние на управление танковыми соединениями там, где мне с ним приходилось сталкиваться, было отрицательным…»
В результате Гудериан случайно или намеренно, но то и дело игнорировал приказы фон Клюге или же делал вид, что понял их по-своему, а фельдмаршал грозил Гудериану трибуналом…