В ночь на Хэллоуин (сборник) Шолохов Алексей
Свет начал разливаться. Именно разливаться. Будто кто пролил бидон молока, и теперь лужа разливалась по черному полу. Это даже не было похоже на свет от лежащего на полу фонарика. Леша вышел вперед, то и дело поправляя сверток под курткой. Наташа не видела оснований оставаться и пошла за ним. Одинцов пригнулся и вытянул шею, пытаясь рассмотреть источник этого фантастического свечения. Сделав еще один шаг, он посмотрел на пятно. Теперь он понял, почему свет на полу походил на разлитое молоко. Свет бил из помещения ниже, преломляясь, словно сквозь оникс. Леша осторожно ступил на пятно. Пол под ним завибрировал. Когда Леша встал в центр, вибрация стихла. Одинцов топнул ногой, проверяя на прочность пол.
– Зачем ты это делаешь?
– Проверяю.
– А что, если это ловушка?
– А что, если нет? – вопросом на вопрос ответил Леша и подпрыгнул.
Наташа зажмурилась, когда раздался треск ломаемого льда. Паутина трещин разбежалась от Одинцова. Он прыгнул еще раз. Из-под ног брызнули мелкие кристаллики. Свет задрожал.
– Может, не надо? – взмолилась Наташа и шагнула к Алексею.
Леша замер, но было уже поздно – светлое пятно разлетелось на миллион осколков. Одинцов полетел вниз под страшный вопль, разлетевшийся по всему подвалу.
17
Они ждали нападения. То, что произошло потом, стало для них неожиданностью. Мальчик вдруг напрягся, посмотрел влево и закричал. Даже не закричал, а начал издавать сводящий с ума звук. Этот вопль еще звенел в ушах, когда призрак исчез. Валя с Андреем посмотрели друг на друга, а потом в ту сторону, куда смотрел призрак перед исчезновением. Дальше по коридору ничего не было. Андрей включил фонарик и осмотрел стены и оба прохода. Они были одни.
– Егор! – вспомнила Валя.
Они подбежали к тому месту, где лежал Авдеев. Его там не было. В луже крови лежали очки. Андрей поднял их. Одно ушко согнуто, правая линза треснула.
– Может, он убежал? – предположила Валя.
Андрей покрутил в руках очки, будто прикидывая, смог бы человек с плохим зрением убежать практически без своих глаз. Но тут же понял, что в кромешной темноте даже стопроцентное зрение не помощник.
– Может, и убежал, – пожал плечами Швейков. В это верилось с трудом. И не только потому, что Егор оказался не из трусливых. Андрей вспомнил хруст сухой ветки. Это, конечно же, могла быть и рука, а может, и нога… Сломаться могло что угодно, но в тот момент Андрей был уверен, что это позвоночник. Да еще и крови было столько, что даже если он и пошел, то от потери мог тут же упасть.
– Наверняка он далеко не ушел, – сказал Швейков и осветил коридор, сначала левую сторону, затем правую. Пятна, похожие на кровь, были справа. Андрей вытер очки о куртку и положил их в нагрудный карман. – Надо идти, – сказал он и указал на пятна. Андрей обрадовался, что Валя не начала возражать ему. Он бы тогда засомневался, а сомнения – это первый шаг к панике. Только уверенные люди ничего не боятся. Был ли он уверенным в себе? Вряд ли. Он скорее человек на грани. Пока все тихо, он храбрец. А когда начнется черт знает что, он просто превратится в труса. Поэтому его устраивало перемирие с призраком и послушание Вали.
Андрей шел медленно, освещая дорогу перед собой. Валентина не отставала ни на шаг.
– Ты думаешь, он побежал за призраком?
Андрей остановился и выключил фонарик.
– Что?
Швейков шикнул на Валю и снова прислушался. Ему показалось, что кто-то шепчется, но сейчас было тихо. Сейчас он слышал только дыхание Вали и барабанную дробь собственного сердца.
– Ничего, – ответил он и снова включил фонарик.
В луче света возник Егор. Андрей от неожиданности выронил фонарик, а когда поднял его и направил туда же, Авдеева уже не было. Он видел Егора всего долю секунды, но и этого времени хватило, чтобы рассмотреть его. Лицо Авдеева было в крови, на голове страшная вмятина. Вмятина, несовместимая с жизнью.
– Егор больше не с нами, – сказал Андрей, и уверенности ему это не прибавило.
18
Свет все еще горел. Пыль осела, и только теперь Леша увидел дыру, в которую провалился. Он попытался встать, но все тело болело.
– Леша, Леша. – Он слышал голос Наташи, но не видел ее.
– Наташа, ты где?
Одинцову все-таки удалось сесть. Он ощупал руки, а потом ноги. Переломов конечностей не было. Дышать было трудно, но терпимо.
– Наташа?
Он посмотрел на дыру в потолке, потом осмотрел помещение, в которое попал. Небольшая комнатка с множеством труб. Котельная или насосная? Леша повернулся. Ему повезло. В паре метров от него торчал вентиль. Вот с него бы он не встал.
Наташа так и не ответила. Одинцов встал и снова посмотрел наверх. Свет начал меркнуть. Леша полез в карман за фонариком. И только теперь понял, что свертка под курткой нет. Он включил фонарик, желтый круг выхватил фрагмент комнаты. Леша ощупал лучом всю насосную. Свертка не было. Возможно, он выпал еще наверху. Леша посветил вверх. Потолок был невысоким, метра два в высоту, можно просто подпрыгнуть и, ухватившись за край, выбраться наружу. Ему вдруг показалось, что здесь безопасней, чем наверху. Но черт бы с ним, со свертком! Ему нужна было Наташа. Куда она делась?
Одинцов подпрыгнул и ухватился за неровный выступ бетонной плиты. Ребра заныли. Леша шумно вдохнул и подтянулся. Как только его голова вынырнула из дыры, перед ним возникли босые ноги. И тут же кто-то схватил Лешу за ворот и вырвал из дыры. Одинцов отлетел к стене, больно ударившись ребрами. Либо у мальца появился помощник, либо он озверел настолько, что выиграть им теперь не светит. Леша посмотрел на призрака. Тот медленно приближался, не касаясь, пола. Все как в дешевом фильме ужасов, но почему-то это не успокаивало Лешу. Появись сейчас перед ним Чаки с кухонным ножом (Леша никогда не считал ужасы с этой куклой серьезными), он испугался бы еще больше. Все зависит от обстановки, атмосферы. Здесь она была подходящей. Самой подходящей, чтобы умереть.
– Стой!
Леша не сразу узнал голос Наташи.
– Не трогай его!
Призрак замер. Леша, несмотря на недостаток света, видел, что лицо мертвеца шевелилось. Желания узнать, что именно у его мертвого дяди двигается на лице, не было абсолютно. Призрак оскалился и обернулся. Теперь Одинцов увидел Копылову. В руках у нее был сверток, который Алексей потерял.
– Тебе же нужны именно эти сандалии?
Наташа развернула сверток и, вынув обувь, протянула ее мальчику.
Это могло сработать. Это должно было сработать. Леша попытался встать. Теперь болело все. Превозмогая боль, он все-таки встал.
– На, надень, – сказала Наташа и поставила сандалии перед призраком.
Он не спеша всунул ноги сначала в одну, а потом в другую. Потоптался, будто примеряясь. Улыбнулся и сказал:
– Раз, два – это не только слова…
19
Андрей остановился и взял за руку Валю.
– Ты слышала?
– Нет.
А он слышал. Эта проклятая считалка доносилась откуда-то справа.
– Пойдем. – Андрей дернул Валю за руку и быстрым шагом пошел на голос.
Идти пришлось недолго. Голос мальчика был уже похож на рев доисторического животного.
– Семь, восемь, – ревел призрак.
Андрей увидел Алексея, пытающегося встать. Валя подбежала к нему первая. Только когда Швейков подошел к ним, он увидел, что призрак приближается. Андрей помог подняться Алексею.
– Леша, надо найти тело Юры, – прошептала Валя.
Ее схватил призрак и откинул к Наташе. Андрей попытался ударить мертвеца, но сильная боль сдавила грудь, и он упал на колени. Голова потяжелела, мысли затуманились. Швейков вдруг почувствовал, что следующее действие призрака может убить его. И он, не поднимаясь с коленей, бросился на него. Он не чувствовал боли. Он просто знал, что его бьют.
Леша поднялся на ноги, как только увидел, что Андрей упал на колени. Времени не было совсем, но мысли как будто ускользали от него. Он не мог понять, что сказала мама. Надо найти тело… Юры. Нормально. Надо так надо. Но где его искать? Тридцать лет назад его так и не нашли. А искали специалисты. Но специалисты не проваливались в дыры в полу. Леша дернулся и тут же упал. Мертвец отпустил Андрея и набросился на Одинцова. Леша попытался отбиться, но почувствовал, что руки призрака шевелятся, как и лицо. Каждая личинка, облепившая тело мертвеца, хотела дотронуться до кожи Леши. Он даже почувствовал, что несколько личинок прилипли к нему и начали сосать кровь. Леша дернулся еще раз и отлетел к дыре. Одинцов, воспользовавшись суматохой, спустился в насосную. Раздался вопль, где-то там, наверху. Леша испугался, что мертвец не даст ему найти тело, и мама, Наташа, Андрей и Егор погибнут. А больше всего он боялся, что, даже найдя тело Юры, они умрут. Все равно.
Алексей начал осматривать углы и пространства между трубами, где могло поместиться тело мальчика. Таких мест было множество. Складывалось такое ощущение, что проект трубопровода разрабатывался именно с этой целью. Для игр детей или для пряток от монстров. Юрку же что-то загнало сюда? Обязательно загнало. Потому что не будет прятаться тот, кто ищет, если он не напуган. Лешка был напуган не меньше десятилетнего пацана, хоть самому прячься.
Он попробовал прикинуть, где бы смог спрятаться сам, если бы был мальчиком. Шум и крик наверху жутко отвлекали. Леша знал: чтобы прекратить вакханалию, ему надо скорее отыскать труп своего дядьки. Он лег на пол и проверил каждую щель. Лоскуток оранжевой ткани на ржавом шве одной из труб. Леша достал и осмотрел его. Мальчик здесь пролез и зацепился. Одинцов просунул руку с фонариком и посветил. Он был там.
Алексей схватил его за шорты и потянул на себя. Он не заметил, когда наверху стало тихо. Он потянул еще сильнее. Было тяжело, будто он тянет не высушенный труп ребенка, а упирающегося бегемота. И тут труп повернул к нему лицо, по которому ползали насекомые. Большой жук заполз в глазницу и, развернувшись, остался там сидеть, словно у окна. Из носа выползла мокрица и, свернувшись, скатилась на пол. Труп вонзил когтистые почерневшие пальцы в руку Леши. Одинцов вскрикнул, но шорты не выпустил. Юрка заверещал, вывернулся и попытался укусить Лешу.
– Леша. – Голос Наташи прозвенел рядом. – Соль!
Копылова легла рядом и протянула в сторону мертвеца пластиковый стаканчик с солью. Насекомые заметались, черная кожа, обтягивающая кости, начала отслаиваться и лоскутами падать на пол. В глазницах что-то заворочалось, запульсировало, заклокотало. Наташа от испуга рассыпала соль. Несколько крупинок попало на черный скользкий клубок, ворочающийся в черепе. Раздался звук, не сравнимый ни с чем земным. Черная слизь из глазниц вырвалась вверх, образуя струящийся столб. Оглушительный хлопок стал апофеозом этого мистического представления. И все исчезло, оставляя запах серы.
– Как думаете, мы выиграли? – спросила Наташа, когда они достали истлевшее тело из-под труб.
Валя и Андрей пожали плечами. Всем хотелось верить именно в это.
– Не совсем, – ответил Леша.
– Что? – Наташа напряглась и попыталась нащупать хотя бы несколько крупинок соли в кармане.
– Стук-стук, за себя, – сказал Одинцов и постучал ладонью по трубам. – Вот теперь выиграли.
Они обнялись и рассмеялись. Смех не был веселым, но облегчение в нем было неимоверное.
20
– Да сбежал он. – Полицейский отряхнул рукав и снял паутину с козырька фуражки.
– Вам же говорят, он там! – возмутился Леша.
– По-твоему, мы плохо делаем свою работу?
Между Одинцовым и полицейским встал Андрей.
– Слушайте, он ничего такого не говорил. Просто давайте поищем получше. Много лет назад мальчишку не нашли…
– Не надо путать тогда и сейчас, ладно? Мы полиция, – с гордостью произнес полицейский.
Причем, судя по его возрасту (он едва ли был старше Алексея), молодец действительно верил в совершенство полицейской реформы.
– Да, да, конечно. Но может быть, мы еще раз поищем. Сами, – сказала Валя, хотя еще раз спускаться в подвал она бы не решилась.
– Об этом не может быть и речи, – сказал мужчина в гражданской одежде. – Вы и так дел наделали.
– Это мы наделали?! – не унимался Леша. – Мы нашли тело, которое пролежало…
– Так! – отрезал полицейский в гражданке. – Доступ гражданских на место преступления запрещен. Опечатывайте, – приказал он женщине, стоящей до этого в стороне. – До выяснения всех обстоятельств это место преступления. Что касается вашего друга… – Полицейский посмотрел на Одинцова, ожидая возмущения. – Если не вернется через три дня, ждем родственников с заявлением. Но что-то мне подсказывает, что дружок ваш смотрит сейчас на вас и посмеивается.
Как только разъехались машины, у подвала появился силуэт. Сначала едва заметный и подрагивающий, словно луч фонарика «жук», потом силуэт налился и ничем уже не отличался от фигуры человека. Несмотря на бледность, вмятину во лбу и отсутствие очков, в нем узнавался Егор Авдеев. В его глазах зашевелилось что-то черное, мерзкое и скользкое. Он сделал шаг в сторону друзей, но потом резко развернулся и, просочившись сквозь опечатанную дверь, исчез в подвале.
- Раз, два – это не только слова,
- Три, четыре – меня нету в этом мире.
- Пять, шесть – у меня есть весть.
- Семь, восемь – когда наступит осень.
- Девять, десять – вас всех повесят.
Некоторое время еще слышался треск динамо-машинки…
…но потом все стихло…
…до следующего раза.
<ca>Ноябрь 2013 г. – ноябрь 2014 г.
Михаил Киоса
Способ выживания
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Тушинская.
Дремавший Вадим встрепенулся и сел ровнее. Тушинская. Вот, считай, и доехал. Главное, снова не заснуть. Он подумал, не встать ли, чтобы уж точно продержаться до Тушки, но разомлевшее тело ни в какую не желало выполнять этот приказ. Тогда Вадим оторвался от спинки сиденья и подался вперед, искренне надеясь, что в такой позе он не заснет.
Молодой парень поставил локти на колени, положил голову на ладони и уставился в окно. Мысли сами собой вернулись к недавней вечеринке. Ух, классно оторвались! Умеет Вовчик дни рождения устраивать.
Тут Вадим скривился. Конечно, легко праздник забабахать, если денег до черта. Выбрал, чего хочется, нашел, кто это сделает, и дело в шляпе. Он, Вадим, тоже мог бы…
«Да-да, ты тоже мог бы быть на его месте, – прошептал противный внутренний голосок. – Если бы пахал, а не сидел на шее у родителей. Вовчик-то не на папином горбу в рай въехал».
Вадим вздохнул – вот только депрессухи еще не хватало – и постарался отвлечься.
Анжелка… Перед внутренним взором снова возникла соблазнительная девичья фигурка. Будучи миниатюрной девушкой, она ухитрялась так смотреть на долговязого Вадима, что разница в росте не ощущалась вовсе. Узкий овал лица, карие глазищи, небольшой рот… парень причмокнул, припомнив, как губы Анжелки прикоснулись к его губам. Кажется, вокруг даже запахло ее волосами цвета темной меди – странный, будоражащий аромат. А уж сиськи у нее!.. даром что тощая…
Глаза Вадима незаметно для него самого закрылись… странная она какая-то. Сама ведь подошла к нему на вечеринке. А когда стал намекать, что свободен, не «устал» от спиртного и хочет продолжить вечер – сделала вид, что не поняла. Наверное, решила в скромницу поиграть…
Олег Алексеевич, поджав губы, смотрел на худого юношу, клевавшего носом на скамье напротив него. Скажите на милость, ну кем такой оболтус станет? Ведь на лице написано: лодырь и бесхребетник. Серьезные парни в это время дома спят, сил набираются. Вот он сам учился и работать успевал. На гульбу времени не оставалось, зато уже в институте сам себя обеспечивал, ни у кого не просил. Да и сейчас с вахты возвращался, а не из гостей.
А этот… налился и домой ползет, к мамке под юбку. Она накормит, оденет, красненькую в карман сунет… тьфу!
Олег Алексеевич отвернулся. Бросил взгляд вдоль вагона. На двух соседних скамьях было пусто. Чуть дальше, на противоположной стороне, сидели трое. Женщина лет пятидесяти пяти тихо дремала, обняв внушительных размеров коричневую сумку и склонив голову на грудь. Середину скамьи занимал толстяк – на вид лет на пятнадцать-двадцать моложе соседки. Он сосредоточенно нажимал пальцами на экран телефона и порой хмурился – тогда его губы беззвучно шевелились. В полуметре от толстяка сидел, как показалось Олегу Алексеевичу, его ровесник. В руках пожилой мужчина держал увесистый том с темной обложкой.
На короткой скамье в самом конце вагона обнималась парочка. Олег Алексеевич ощутил укол праздного любопытства: а им сколько? Со своего места он, несмотря на хорошее зрение – особенно с учетом его шестидесяти с хвостиком, – понять этого не мог. Видел только: обоих одной соплей перешибить можно. Да, вырождается народ. Вот в его время… и все же, сколько им лет? Может, молоденькие еще совсем, мясо на костях не наросло?
Встать да подойти? Он покачал головой: уж точно не сейчас. Еще не хватало выставлять себя на посмешище – глядите, неймется старому дураку, поглазеть пришел, раз сам уже ни на что не способен.
Поразмыслив, Олег Алексеевич договорился с собой так: если они вместе доедут до Планерной, он встанет чуть раньше и пройдет по вагону. Ну и что, что так дальше от выхода из метро. Может, ему в другую сторону надо.
Из-под пола донесся знакомый гул: включились тормоза. Перед тем, как состав замер на путях, к этому звуку на пару секунд добавился визг металла – видимо, колеса, заблокировавшись, заскользили по рельсам. Затем все стихло.
Правая рука Вадима выскользнула из-под подбородка и упала на колено. Голова парня дернулась, он проснулся. Ощутив, что поезд стоит, Вадим вскочил – надо успеть выйти на Тушке! – и сделал шаг к дверям. Наткнувшись осоловелым взглядом на стену из профилированного серебристого металла, которая виднелась за стеклом, он остановился и какое-то время стоял на месте, слегка покачиваясь. Наконец до одурманенного алкоголем и сном мозга дошло, что выходить пока некуда.
– Поезд скоро отправится. Просьба соблюдать спокойствие! – раздался по громкой связи голос машиниста.
Чертыхнувшись, Вадим сел обратно и огляделся. В вагоне было всего несколько человек. Старик, сидевший напротив, парню сразу не понравился. Ухмылка на его лице так и говорила: «Надрался, сосунок, а теперь углы сшибает. Ни стыда, ни совести!»
«Пусть только вякнет что-нибудь, тут же врежу», – с пьяной решимостью сказал себе Вадим. Мало ему родителей, которые то и дело пилят!..
Но старпер молчал и даже почти перестал ухмыляться. Вадим откинулся на спинку, достал из кармана джинсов телефон – что там ребята понаписали? Может, уже выложили в сеть фотки с вечеринки? А вдруг Анжелка свои прислала? Он ее, кажется, просил… точно просил, да, и девушка улыбалась. Взглянув на экран, Вадим поморщился: ну да, конечно, какая тут связь в тоннеле.
– Поезд скоро отправится. Просьба соблюдать спокойствие!
Вадим снова нажал на кнопку включения телефона – а времени-то сколько? Почти два часа ночи? Парень вздохнул. Пока он до дома добредет, пока спать ляжет, будет часа три, не меньше. А в полседьмого вставать, в институт собираться.
«На фиг, – блекло подумал Вадим. – Забью. Один хрен, ничего не запомню. Отксерю у Пашки, он-то уж точно будет».
Тут ему вспомнилось, что завтра будет лаба по сопромату, да и Ван-Ильич, препод по матану, обещал устроить контрольную.
«Ну и пусть. Потом как-нибудь…»
– Поезд скоро отправится. Просьба…
– Да когда уже он отправится-то? – Тетка вскочила со своего места, огляделась. Подошла к переговорному устройству и нажала кнопку.
– Вас слушают!
– Сколько еще стоять будем? – в голосе тетки послышались визгливые нотки. – Мне домой надо!
– Всем домой надо. Поезд скоро отправится.
– Сколько это ваше «немного»? Мы тут уже полчаса торчим!
– Еще и восьми минут не прошло, – вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, сказал старик. – Я засекал.
Из динамика донеслось кхеканье.
Вадим вытаращился на старика, а затем чуть не заржал. Вот это перец, вот это тролль!
Опешившая тетка тем временем отпустила, наконец, кнопку и повернулась к Олегу Алексеевичу.
– А вас кто просил вмешиваться? – Она уперла руки в бока. – А? Вам что, вам спешить некуда. Кто с таким жить-то будет! А вот меня ждут!..
– Больше думайте о себе, – Олег Алексеевич оставался спокойным, – иначе это с вами жить никто не будет. Из-за уровня шума.
Вадим хрюкнул, взглянул на побагровевшую тетку, понял, что этого ну никак нельзя было делать, и заржал в голос.
Ирина в бешенстве смотрела на своих обидчиков. Господи, да за что же ей такое наказание? Начальник заставил работать до полночи – вынь да положь ему отчет прямо сегодня! – поезд не едет, да еще эти! Старый козел насмехается, а сопляк рад стараться, гогочет во все горло.
В висках застучало. Ощутив подступающую дурноту, Ирина ухватилась за поручень.
Чьи-то крепкие руки подхватили ее за талию, помогли усесться на скамью. Перед взглядом мелькнул размытый силуэт, и до Ирины сквозь гул в ушах донесся резкий шорох скользящей в пазах форточки.
– Вам лучше?
Ирина подняла голову – на нее внимательно смотрел сосед по скамье, пожилой мужчина, который вошел только что, на Щукинской.
– Спасибо, – прошептала она. Прижала кончики пальцев к вискам. Гул начал стихать. – Нахлынуло что-то, знаете…
– Ничего-ничего. – Он успокаивающе улыбнулся. – Сейчас пройдет. Я остальные форточки открою, сквозняком вмиг протянет.
Ирина благодарно улыбнулась. Есть все же порядочные мужчины на свете…
Вагон наполнился шумом отодвигаемых форточек – ее спаситель, не откладывая дело в долгий ящик, выполнял обещание.
Ирина глубоко вдохнула посвежевший воздух и отняла пальцы от висков. Нашла взглядом мужчину – тот как ни в чем не бывало уже сидел на своем месте с книгой в руках.
«Надо бы поблагодарить, а то как-то нехорошо получается».
Она стала мысленно рыться в содержимом сумочки и полиэтиленового пакета. Хоть бы шоколадка какая была или конфеты. Конечно, для мужика это не то, что надо бы, но лучше так, чем никак.
За ее спиной раздался громкий, неприятный скрежет. Словно кто-то неторопливо вел гвоздем по металлической стене, которая отгораживала тоннель от строящейся станции. Ирина вздрогнула и оглянулась. Ей показалось, что загородка чуть подрагивает. На миг стало как-то не по себе – ночь, тоннель, эти звуки, – но тут она вспомнила, что на станции идет ремонт, и успокоилась: небось тащат что-то по платформе и стену задели.
Но когда же, в конце концов, они уже поедут?!
Из-за окна снова донесся скрежет. На этот раз звук был прерывистым, будто неведомый хулиган, проведя по металлу, затем замирал и прислушивался, ожидая ответной реакции.
Ирина резко поднялась, ощущая, как в душе снова разгорается злость. Нажала на кнопку.
– Да что вы там, с ума посходили, людей ночью в тоннеле держать?!
– Скоро уже поедем… не волнуйтесь так. Чуть-чуть подождите… – нервно отозвался машинист, и связь тут же оборвалась. Женщина недоуменно посмотрела на устройство: он что, боится?
Развернувшись, Ирина столкнулась взглядом с толстяком.
Юрию тетка не нравилась. Истеричка. Едва угомонилась, и вот снова. Эти старые дуры уже просто не способны держать себя в руках. Их хлебом не корми, дай поскандалить. Прямо как его мать.
При мысли о матери толстяка передернуло. И как только он не сдох, живя вместе с ней все эти годы? Вечные наставления, поучения, а когда он начинал закипать – слезливые упреки. Мол, она всю жизнь на сына положила, а он, тварь неблагодарная!.. и пошло, и поехало. Тогда Юрий сбегал в свою комнату, запирался и включал музыку погромче.
Хорошо, что она окочурилась и избавила от искушения поторопить ее – в последние годы ох как руки чесались!
И вот теперь эта вопит. Сказали же ей: скоро поедем. Какие дуры эти бабы! Все, все до одной!
Ирину передернуло. Ей показалось, что она тонет в душном горячем омуте злобы, которая виднелась во взгляде толстяка. И было еще что-то, на самом дне… между лопаток скатилась ледяная капелька, и Ирина поспешно отвела глаза. В душе, помимо страха, шевельнулась обида: ну за что он с ней так?
Со своего места поднялся пожилой мужчина, ее спаситель.
Игорь Иванович был крепко раздосадован. Сегодняшнее «заседание джентльмен-клуба» – еженедельной встречи небольшой компании отставных дипработников разного ранга – затянулось дольше обычного. Спрашивается, на кой ему потребовалось после этого спускаться в метро? Ностальгия замучила? Захотелось, как в молодости, покататься поздним вечером в пустом вагоне? Ну вот, покатался. Сиди теперь, жди, когда тебя соизволят довезти до Сходненской, раз такой… кхм, сентиментальный старый осел.
Подойдя к Ирине, Игорь Иванович мягко улыбнулся.
– Позвольте мне. Может, на мужчину он как-то иначе отреагирует?
Ирина с готовностью посторонилась.
– Уважаемый, – нажав кнопку и дождавшись неразборчивого «Слушаю», сказал он. – Мы стоим уже около двадцати минут. Восемнадцать, если быть точным. Это не похоже на мелкие неурядицы. Мы имеем право знать, что происходит и когда мы поедем дальше.
Переговорное устройство озадаченно кашлянуло и замолчало. Игорь Иванович терпеливо ждал. Заметив, что Ирина открывает рот, поднял ладонь: не вмешивайтесь.
– На Тушинской… – машинист говорил с явной неохотой, – человек под состав прыгнул. Пока достанут, пока мен… полиция все, что надо, сделает. Ждать надо, в общем.
– Сколько ждать?
– А я почем знаю! Я почем знаю! – Чуть помолчав, машинист продолжил уже спокойнее: – По-разному бывает. Если аккуратно задавило, то быстрее. А если его по путям размазало…
Ирина охнула, прижала ладонь ко рту.
– Им торопиться некуда, мой поезд – последний, иду почти пустой. В час пик они бы, конечно, суетились, А так…
– Ясно, спасибо.
Игорь Иванович отвернулся от переговорного устройства, взглянул на побледневшую Ирину.
– Дышите глубже, – посоветовал он. – Это поможет. Постарайтесь думать о…
Громкий скрежет, который на этот раз донесся из-под пола, бесцеремонно прервал его.
– Должно быть, проверка механизмов. – Игорь Иванович видел страх в глазах женщины и знал, что говорить надо именно это и именно так – спокойно, уверенно. Благо былые навыки никуда не делись. Хорошая мина при плохой игре.
Скрежет смолк. В наступившей тишине Ирине послышалось, что из хвоста поезда доносятся крики. Взглянув на попутчиков, она поняла, что показалось не ей одной.
Снизу постучали в пол. Три тихих удара, пауза, еще два удара. Затем – пять подряд, уже громче, требовательнее. Пауза. Один удар – резкий, как выстрел.
Пассажиры переглянулись, молча спрашивая друг у друга: это что еще за черт? Проверка механизмов? Как бы не так! А что тогда?
Девушка, сидевшая с парнем в дальнем конце вагона, вдруг засмеялась, но смех прозвучал странно: рвано, распадаясь на отдельные визгливые смешки.
– Скажешь тоже – гномы с Бильбо сокровища ищут, решили к нам постучаться, – услышали затем остальные. – Ха-ха…
Новый стук прервал ее смех. Девушка вскочила со скамьи и, оставив кавалера за спиной, пошла в середину вагона.
На душе у Гали было муторно. Мало того, что Саша так и не подарил ей айфон, хотя она ему не раз на это намекала, так еще и весь вечер смотрел на нее как-то странно. Словно что-то пытался решить для себя. В итоге девушка сказала себе: все, коза, похоже, ты допрыгалась. Пережала, и парень решил смазать лыжи.
Перспектива потерять Сашу – парня из обеспеченной семьи, с видами на отличное будущее – расстраивала чрезвычайно. По дороге домой Галя пыталась решить: может, согласиться, наконец, на анальный секс? Раньше она все отнекивалась: думала преподнести свое «да» как награду за какой-нибудь особенно хороший подарок. А теперь вот приходилось спасать положение… и тут еще эта хренова подземка!
– Че говорят, долго нам тут еще торчать? – нюхом почуяв главного, спросила Галя у Игоря Ивановича.
– Пару палок успеешь принять, – донеслось справа. Галя повернулась и поймала неприязненный взгляд толстяка. – Все равно тебя больше ничего не волнует. Только что всем громко сказали, одна ты, по ходу, не в теме. Ну и сосись дальше, чего вылезла?
Галя опешила, но тут же пришла в себя: и не с такими хамами сталкиваться приходилось. Прищурившись, девушка процедила:
– А тебе че, завидно? Другие кидают, а ты не можешь? Конечно, куда тебе: небось когда подмываешься, член по карте ищешь. Его и в зеркало уже не видать.
Юрий, побагровев, начал подниматься со скамьи под безудержный хохот Олега Алексеевича и Вадима, но замер, когда вагон снова заполнился скрежетом, а затем ощутимо завибрировал, словно гигантский мобильник.
Сквозь нарастающий грохот прорывались и другие звуки, и теперь Ирина была уверена – она услышала человеческие крики. Кто-то рвал глотку в отчаянном вопле совсем рядом с ней. Женщина взглянула вдоль состава. Через стекла в дверях хорошо просматривался соседний пустой вагон. Кое-что можно было рассмотреть и в следующем, а вот дальше… вроде бы виднелось какое-то мельтешение, но и только.
Скрежет оборвался, исчезла и вынимающая душу вибрация. И тогда люди явственно услышали: «На помощь!.. Кто-нибудь! Они сейчас войдут! Они уже…»
Хороня крики под собой, со всех сторон разом зазвучал гулкий смех. Его хозяин, казалось, от души веселился, глядя на попавших в беду людей.
Забыв о ссорах, пассажиры сбились в одну группу в центре вагона. К ним подскочил и Саша, которому показалось, что этот некто смеется прямо за спиной, протягивая к нему заросшие густым волосом руки с желтыми от курева ногтями.
Смех стих. Вязкое беззвучие заставило людей озираться: что дальше?
Щелкнул – особенно громко в этой тишине – дверной замок. Слегка скрипнула дверь, и из кабины вышел машинист. Седоватый худощавый мужчина среднего роста был бледен и дрожал. Он закрыл дверь и растянул губы в жутком подобии улыбки.
– Пожалуй, с вами посижу, – с трудом вымолвил мужчина. – Вместе… не так скучно.
– Скучно? – через пару секунд откликнулась Ирина. – Скучно?
Голос подвел хозяйку, сорвавшись на писк.
– Хватит. – Игорь Иванович шагнул вперед. Некоторая мягкость, которая слышалась в его голосе при первой беседе с машинистом, исчезла без следа – словно с металлической лапы с хромированными когтями сорвали бархатную перчатку. – Вам явно известно если не все, то многое. Рассказывайте.
– Помогите! – Люди, как по команде, повернулись к кабине, откуда шел крик. – Да что же вы!.. А-а-а!..
Громкая связь отключилась.
Машинист молча смотрел на пассажиров. Потом медленно перевел взгляд на металлическую стену за окном. И замер.
На светлой поверхности появился бугорок – словно какой-то силач взял да надавил с той стороны раскаленным железным прутом. А затем повел его дальше, превращая точку в полукруг концами влево. Сделал новый бугорок по соседству с нижним из них и повел вверх прямую линию. У верхнего конца полукруга она переломилась и пошла по диагонали вниз.
Когда линии сложились в букву «м», слева возникла новая вертикальная черта. Посередине от нее отошла короткая горизонтальная.
– Смерть, – тихо прошептала Ирина.
На стене разом проступили и остальные буквы этого короткого слова, написанного справа налево. Пассажиры молча смотрели на него и оно, казалось, вырастало, заполняя собой весь мир. В ушах зазвучал тихий свистящий шепот: смерть… всех… смерть…
Ирина пошатнулась и грузно осела на пол, привалившись спиной к ногам Юрия. Толстяк, не отводя взгляда от надписи, шагнул в сторону, и женщина упала навзничь. Ее голова глухо стукнулась об пол. А из кабины машиниста донесся громкий треск разбившегося стекла.
Люди, вздрогнув, очнулись. Игорь Иванович, присев, приподнял голову Ирины. Похлопал по щекам, а затем надавил пальцем под носом. Женщина тихо застонала.
– Вот и хорошо, – проговорил Игорь Иванович и, напрягшись, положил Ирину на скамью. – Приходите в себя, а мы пока…
Он обернулся к машинисту.
– А мы пока послушаем вас.
Саша, стоявший рядом с машинистом, втянул голову в плечи. Этот тон, не терпящий возражений… Парень снова почувствовал себя первокурсником. Тем январским вечером они с одногруппниками хорошенько отметили сдачу первой сессии, и Саша возвращался домой. Вошел в ярко освещенный подъезд, поднялся по короткой лестнице к лифтам, нажал на кнопку. После прогулки по морозу теплый воздух обволакивал, в голове снова зашумело. Он расстегнул куртку, снял запотевшие очки, чтобы протереть их, и с ними в руках шагнул в кабину. Тут ему на плечи легли жесткие ладони, и очень спокойный голос властно приказал не оборачиваться. Саша обмер, и тогда незнакомец принялся расстегивать на нем джинсы…
Парень кинул взгляд на руки Игоря Ивановича. Ногти показались ему желтоватыми. Или это освещение такое?
Читать бесплатно другие книги:
