Эра героев. Тайная стража Шкирич Анатолий
Мимо остановившегося вампира, нашпигованного стальными пиками, к искрящемуся диску вспорхнула секира. С соседних стеллажей к огромному магниту, лязгая и грохоча, полетел металлолом, бруски заготовок и выкованные клинки. Из рук Александра буквально вырвало стальную заготовку, и он бросился на пол, чудом избежав нескольких промелькнувших мимо лица лезвий. А по сторонам под тяжестью взлетевшего металла уже рушились стеллажи с готовой продукцией.
Вампир неловко вырвал еще один наконечник, застрявший в груди, и чуть продвинулся вперед. И тут на кровососа налетела многометровая сорвавшаяся со станка цепь. Обвившись вокруг, она оторвала вампира от земли, но кровосос успел зацепиться парой уцелевших пальцев за дрожащий на полу стеллаж.
«Нужно ему помочь», – Александр бросил тревожный взгляд на подъемный кран, что уже натужно скрипел под тяжестью притянувшегося металла.
– Счастливого полета! – Каблук его ботинка обрушился на фаланги, и, зашипев, вампир оторвался от стеллажа, тут же врезавшись в закачавшийся магнит.
– Поднимай! – проорал гном.
Стрела перегруженного крана тревожно загудела, и диск с придавленным металлоломом вампиром поднялся к потолку цеха. По проводам и балкам крана бегали снопы искр и молний, ударяя в корпуса ближайших станков. Замерев под самым сводом цеха, магнит устремился в другой конец зала.
– Ты там как? – участливо поинтересовался гном.
Александр подавил желание растянуться на полу и скорчил подобие улыбки.
«А ведь еще чуть-чуть и…»
– Ну тогда погнали, такое уж точно пропускать нельзя. – И гном кинулся по проходу вслед за магнитом.
Кран со своим грузом уже скрылся за массивными корпусами станков.
«Пожалуй, он прав. Хочу увидеть, как оно сдохнет, и спать спокойно». – И он побежал мимо чанов и рядов ящиков, следуя за грохотом и лязганьем потревоженного металла.
Когда он выбрался на открытое пространство за корпусами машин, магнит уже достиг чанов с расплавленным металлом. Теперь молчавший вампир заорал во все горло. Но разобрать слова было практически невозможно.
Наконец диск завис над огромным ковшом, в котором над магическими молниями и огнем медленно булькал расплавленный мифрил.
– Чтоб тебе не было покоя даже в загробном мире! – Гном махнул рукой.
Освобожденные цепи заскользили, и магнит с прикованным упырем рухнул в чан, расплескав вокруг тягучие капли жидкого металла. Вопль вампира оборвался.
Александр еще с минуту молча наблюдал, как диск медленно погружается в ослепительно-белый металл.
– Не вылезет? – устало поинтересовался он.
Адреналин поспешно покидал кровь, сменившись облегчением, оставив лишь боль в ребрах и затаившийся до поры ужас от бегущей по пятам смерти.
– Если оно и оттуда вернется, то я сам попрошу меня в кровососа обратить, – хмыкнул гном.
– Надеюсь, никаких I will be back’ов, – на заинтересованный взгляд шахтера он отстраненно махнул рукой. – Старое заклятие для воскрешения голема.
К ним подбежал тяжело дышащий эльф.
– Еле успел разобраться с управлением крана, – выдохнул долговязый шахтер.
– Да, я уже почти начал волноваться.
– Получается, во всем этом еще и кровососы замешаны. На твоем месте я бы присмотрелся к городским упырям, – задумчиво произнес гном.
– Надо разобраться во всем случившемся, – Александр кивнул. – И посоветоваться с товарищами. Надеюсь, они тоже разузнали что-нибудь. А вы постарайтесь пока ничего не предпринимать и сидеть тихо.
Проходя мимо рухнувшего стеллажа, он нагнулся и вытащил небольшой кинжал, скованный из радужных полос.
«Будет уликой, – немного подумав, он засунул его за пояс. – Чтоб я еще раз пошел на дело безоружным!.. Теперь даже в баню захвачу пару револьверов».
– Да мы просто наемные работники, – хмыкнул гном. – Подымим шум, Совет тут же пришлет сюда солдат и для начала, не разбираясь, кто прав, а кто вор, всех постреляет. Кроме того, активистов у нас не ахти сколько. Остальные пока боятся поднять глаза от камня. Так что мы с друзьями затаимся в дальних уголках рудника. Но, как только ты соберешься подвязать Тас’Кара над костром, только крикни, и я притащу любимую вязанку хвороста.
– Неплохо бы устроить пару диверсий, чтобы они отсюда оружие не перевезли.
– Вагонетка или две всегда могут сойти с рельс, – пожал плечами гном. – Да и пещерные крысы могут случайно растащить рельсы. С этим управимся. Только не тяни время. В случае чего у нас наберется с две дюжины рук, знающих, с какого конца держаться за кайло. Но нам бы еще с пятого уровня выбраться.
– Есть у меня одна идея.
Из туннеля, ведущего к станции, послышался гул приближающейся платформы. Дер Дронг зло уставился в темноту. Прожектор, как и огнеметы, в сторону станции не разворачивался.
– Кажется, ваш любимый вампир быстро по вам соскучился, – хмыкнул один из стражников.
– Заткнись, пока я тебя галькой не накормил, – едко бросил десятник.
Дер Дронг и сам не понимал, каким образом пропустил вампира на охраняемую территорию. После разговора с упырем в голове неслабо гудело, будто десятник закинулся несколькими литрами забористого эля, а потом догнался еще грибной настойкой.
Дер Дронг опустил шлагбаум и взвел арбалет.
– Приготовьтесь.
«Этого кровососа я доставлю к Геру Тас’Кара в любом виде. Пусть даже это будет кусок прожаренной мертвечины».
– А ну стоять! – крикнул десятник в сторону приближающегося гула. Однако звук продолжал нарастать. Дер Дронг сошел с узкоколейки и укрылся за креплениями шлагбаума.
Секунды спустя из туннеля на полном ходу вылетела транспортная платформа и врезалась в заграждение. Шлагбаум вздрогнул, приняв на себя удар, но выдержал.
Десятник выпрямился и, зло прищурившись, навел на платформу арбалет. Палец дрожал на спусковом крючке, но стрелять было не в кого. Лишь несколько пустых деревянных ящиков. Паровой двигатель надсадно хрипел и исходил клубами, пытаясь сдвинуть машину дальше.
– Ну же, остолопы, остановите двигатель! – крикнул десятник замершим подчиненным.
Но не успели стражники сдвинуться с места, как из туннеля вырвалась вторая платформа. Она врезалась в первую, и тут уже шлагбаум не выдержал.
Дер Дронг увернулся от разлетевшихся обломков заграждения и ошеломленно уставился вслед платформам, прогрохотавшим по узкоколейке дальше. Оба его бойца переглянулись в сомнениях, стоит ли поливать пламенем из огнеметов пустые ящики.
– Догнать! – проорал десятник. Стражники бросились к запасному пути, где в тупичке стояла их платформа. – Остановить и вернуть назад!
В порыве ярости Дер Дронг ударил коленом по прикладу арбалета. Хотел ли подземник сломать деревянную планку или нет, неизвестно, но приклад выдержал, заставив десятника прыгать на одной ноге, оглашая туннель отборной руганью.
Паровая дрезина гномов наконец-то выехала на основной путь, уже безнадежно отстав от скрывшихся транспортных платформ. Когда все известные десятнику проклятия закончились, Дер Дронг задался вопросом, что же такое вытворяет вампир на станции. И в ответ послышался перестук очередного вагончика.
Десятник уже сокрушенно приготовился проводить взглядом очередную проехавшую мимо платформу, когда она внезапно начала сбрасывать скорость и затормозила напротив поста.
Дер Дронг настороженно обозрел ящики, а затем, решившись, полез на платформу.
«Вырублю долбаный мотор и заблокирую выезд…» – Он не успел додумать, когда из дальнего ящика донесся шорох. Десятник приставил приклад арбалета к плечу и навел мушку на короб. Затем осторожно двинулся по платформе, огибая ящики.
Вампир был один, так что Дер Дронг не опасался нападения со спины и не сводил взгляда с шумливой деревянной коробки. И потому десятник не заметил, как крышка одного из ящиков позади него откинулась. Зато в полной мере прочувствовал удар кованого конца дубины по своей макушке.
Парнава
– Кыш, кыш, проклятые, – прошамкал Монтгомери фон Бернс.
Старичок постучал по стеклянному окошку кареты тростью с набалдашником из кости. Экипаж застрял на дороге, окруженный какими-то энергичными людьми с плакатами. Вряд ли несчастные догадывались, что древний аристократ так и не расслышал ни единого их призыва.
Виконтесса Катрин Д’Элани, сидящая напротив Бернса, все пыталась понять, какие чувства в ней вызывает старичок. Пожалуй, презрение на грани с весельем. Невысокий, практически лысый, трясущийся в своем идеально скроенном фраке. Старый вампир.
– Не волнуйтесь, милочка. Сейчас добрый Вэйлон разгонит эту чернь, и мы помчимся. – Мутные глаза старичка разгорались, лишь когда он смотрел на ее яремную вену.
Катрин подавила желание вогнать деревянную шпильку в дряхлую грудь под белоснежной манишкой. Сейчас Монтгомери служил ей пропуском в высший свет. И, пока древний вампир лишь смирно надеялся отведать ее теплой крови и не распускал рук, то есть клыков, ее все устраивало. И его липкий взгляд, и трясущееся руки, что иногда поглаживали ее пальцы, и даже острые зубы, нередко показывающиеся из-за поджатых губ.
«Интересно, сколько упертых племянников ждут не дождутся кончины богатого дядюшки? – усмехнулась Катрин про себя. – И сколько из них засыпает, мечтая прийти к Монтгомери с деревянным колом? Хотя родных племянников этот старичок уж точно пережил. Остались какие-нибудь прапра…»
– В этом году горожане больно беспокойны, – отвлекая внимание от себя, предложила она тему разговора. – Я уже не в первый раз вижу толпы митингующих. И все опасаюсь, как бы они не взялись за камни.
– Вечно они недовольны, – фыркнул аристократ. – Сколько помню, всегда требуют то снижения налогов, то отмены повинностей, то повышения платы. А насчет нынешней черни вы правы, душечка. Больно они стали шумливые. Вот в дни моей молодости хватало пары всадников, чтобы разогнать эти бесовские митинги. А теперь того и гляди, они сами стражу с лошадей стащат. Но не стоит волноваться, уж мы проследим, чтобы они свое место знали.
Экипаж наконец прорвался сквозь ряды демонстрантов и помчался по практически пустой улице.
«Вот уже который день я прохлаждаюсь в обществе затхлой аристократии, – уныло подумала Катрин, пытаясь с заинтересованным видом слушать ворчание старика-вампира. – И никаких подвижек. Артефакт еще в пути. На след похитителей я так и не вышла. Еще чуть-чуть, и я тоже завернусь в поеденный молью платок, высыплю на лицо половину румян и начну вспоминать деньки своей бурной молодости».
– Что ж барон их не разгонит? – продолжила она, думая о своем.
– Его стражи снуют по Долине, – закатил глаза вампир, – вроде как занимаются поисками налетчиков на караваны. А разбираться с протестующими он не стал. Они вроде как не к нему претензии предъявляют. Ух, странно недальновидно с его стороны так думать. Будто барону уже наплевать на происходящее. А ведь если чернь наберется смелости поднять руку на нас или разграбить чей-нибудь особняк, то там уже и до Замка недолго. Ну да Совет Знати исправит это дело, я уж прослежу.
Монтгомери фон Бернс продолжал что-то там бухтеть насчет распоясавшихся горожан, но Катрин уже не обращала на него внимания.
«Самое неудачное время для поиска. На карнавал в Парнаву съезжается вся знать из Долины и даже из-за границы. Толпы путешественников, богачей и их любовниц. Скучать явно не придется».
Подсев ближе к окошку, она выглянула наружу. На перекрестке на пару секунд открылось уходящее вдаль каменное ущелье из домов. В Парнаве все радиальные улицы сходились к подножию холма, вершину которого венчал Замок.
Пусть крепость уже давно перестроили в готический дворец, а амбразуры сменились цветными витражами. Пусть по десятиметровым стенам не прогуливались стражи, высматривая приближающихся врагов, а кованая решетка была всегда поднята. Но неприступные бастионы опоясывал ров, а башни с соколиными знаменами еще гордо вздымались над городом.
«Вот моя цель, – подумала Катрин, откидываясь на спинку сиденья. – Но ее придется отложить, а пока перетрясем рыбку поменьше. А щука пусть дремлет на дне омута».
Окраины Парнавы
Грязная подворотня жилого района. Разбитая дорога, вся в ямах и лужах, которые освещает лишь свет из окон. Беспризорный мальчишка, вдохновенно малюющий на штукатурке жилого дома аляповатый рисунок – мужчину с далеко выдающимися изо рта клыками и пару воткнутых в его грудь кольев.
Сорванец как раз заканчивал надпись, когда его спугнул посторонний шум. Кусок мела упал, и перестук башмачков быстро затих в темноте.
Шаги приблизились, и вот перед образчиком настенной живописи остановился мужчина лет тридцати во фраке с накинутым поверх темным плащом. Отутюженный костюм, с острыми стрелками на брюках, изящные серебряные запонки на манжетах, накрахмаленный воротничок и высокомерный, пренебрежительный взгляд на весь мир.
Зубы скрипнули от сдерживаемой ярости, когда франт скользнул взглядом по неоконченному призыву: «Убирайтесь, посмертные выродки, обратно в свои…» Неразличимое движение руки, неприятный скрежет, будто по жести провели ножом, и стену с рисунком наискось перечеркнули пять глубоких канавок. Запахнувшись в плащ, мужчина продолжил свой путь, расплескивая лужи в переулке быстрыми злыми шагами.
Его цель – неприметная снаружи дверь, ведущая в полуподвальное помещение. Над этим заведением не сверкала яркая вывеска, рядом не стоял зазывала. Но для своих метки были везде. Они начинались еще за пару кварталов: запахи, эманации – направляя к этому особенному бару. Бар, где единственным напитком в меню была кровавая Мери, или Люси, или – хотя кто спрашивает имена? Этим у еды не интересуются.
По телу пробежала сладкая волна предвкушения. Пальцы подергивались, глаза застилала пелена. Сегодня он зол и голоден. С каждым разом сдерживать себя, идти по улице как ни в чем не бывало становилось все сложнее. Другие смеются, радуются, грустят, живут и не знают иного. Не знают, каково чувствовать свои застывшие вены, по которым уже не заструится горячая кровь. Каково помнить холод могильной земли. Не ощущать живительного глотка воздуха в легких. Смерть может отступить на время. Но ее клеймо омрачит разум и душу навсегда.
Только свежая кровь может, пусть на минуты, вернуть настоящую жизнь. Даровать наслаждение, которое не ценят эти существа. А он раз за разом проходит мимо. Мимо жизни, что он так жаждет испить, опустошить. Почувствовать вкус последней капли затихающего сердца.
В мыслях он раз за разом скидывал с себя невидимые оковы и принимал истинный облик. Видел раскрытые в беззвучном крике рты живых существ. Глаза, полные безнадежного ужаса и знания неминуемой смерти. Видел летящие багровые брызги. Густые капли живительного нектара, касающиеся языка…
Хищная улыбка искривила бледные губы. С невыносимой болью он в очередной раз вынырнул из видений. Он сам не помнил, как открыл массивную дверь с запорами и спустился по винтовой лестнице вниз.
Затуманенные желанием глаза выхватывали лишь отдельные картинки. Полутемный, прохладный зал. Красные отсветы от светильников. Настенные панно: мрак и серебро на красном – тела, свившиеся в бесконечном чувственном экстазе. Шторы, прикрывавшие кабинки для уединения. Обострившийся слух ловит за ними стоны муки и наслаждения. Дубовая стойка. Стеклянный стеллаж у стены, с сосудами в виде обнаженных фигурок женщин и мужчин, наполненных темно-бордовой влагой жизни. Эльф в белой рубашке и переднике.
Он постарался невозмутимо опуститься на высокий стул у барной стойки, унял дрожь и загнал эмоции глубже.
«Продавец крови, жалкий смертный, эльф, недостоин видеть меня слабым. Но однажды настанет черед оборваться и его ничтожной жизни», – он почувствовал, как клыки удлиняются при одной мысли об этом. О беспомощном трепыхании тела, стекленеющих глазах и сорвавшемся с губ последнем выдохе. Пока по зубам и языку струится горячая кровь, что под напором рвется из прокушенной вены.
Эльф нахмурился, словно прочитав мысли вампира.
– Мессир Йоханс Кронг, – рука длинноухого будто случайно опустилась под стойку. – Будете заказывать?
«Наверняка у него заготовлен острый кол, – с усмешкой подумал вампир. – Как будто, захоти я напасть, это ему помогло бы».
– Свежую, – на стойку упало несколько монет с отчеканенным соколом.
– Теперь это стоит семь, – эльф проворно смахнул монеты в карман передника.
«Когда-то мы платили вам лишь ужасом. Вы рассказывали страшные сказки о нас детям и дрожали ночью вместе с ними, молясь, чтобы не стать следующими, чтобы выдержали запоры, чтобы зло миновало. Просили своих богов, чтобы проснуться утром живыми, – вампир провел острым ногтем по ободку монеты в кармане. – А теперь за кровь мы платим мерзкими кругляшками из металла».
– Подорожало, – произнес он вслух.
– Такие времена, – произнес бармен, принимая доплату. – Седьмая кабинка.
«Не сорваться. Там, внутри, всего лишь тупая девка, получающая деньги за то, что дает прокусить запястье и вкусить чуток крови. Она даже не боится. Она привыкла. Как овца. А я жажду охоты, страха в расширяющихся зрачках. Жажду сам выбирать себе добычу. Любого. Когда и где захочу».
– Меня всегда удивляло, что продавец не один из нас, – глаза Йоханса не отрывались от зрачков эльфа. Но вампир не видел страха в их глубине. И это злило его еще больше.
– Торговец лучше продает свой товар, если не употребляет его сам, – сухо улыбнулся эльф. – Да и доноры больше доверяют живому посреднику.
Йоханс поднялся и медленно пошел по залу вдоль ряда задернутых шторок. Порой оттуда доносились фальшивые стоны. Словно шлюхи в борделях, что громко стонут, пытаясь показать клиенту, насколько хорошо он их удовлетворяет. Здешний же товар, по чьим венам струилась горячая вожделенная кровь, пытался стонами и криками имитировать страх. Быть может, это кому-то и нравилось. А он жаждал услышать настоящие, первобытные, крики ужаса.
Йоханс нетерпеливо отшвырнул в сторону занавеску. Пышнотелая девушка с туповатым личиком массировала запястья, сидя на мягком бордовом диване, занимавшем основную часть небольшой ниши. Он шагнул вперед, и красный шелк шторы упал, отрезав его от остального мира.
Та встреча произошла полгода назад.
Тем вечером Йоханс в очередной раз напрасно попытался удовлетворить жажду в баре крови. Как будто можно получить удовольствие от жалкого заменителя. А после, выйдя из кабинки, он, чуть пошатываясь, побрел к стойке.
Всего несколько мгновений назад он наслаждался. Те секунды, когда клыки прокусили тонкую нежную кожу и первые робкие капли оказывались на языке. Единственное удовольствие, оставшееся в нескончаемой жизни после смерти. Для того, кто уже не ощутит пьянящего вкуса вина, для кого потеряна близость с женщиной и забыто прикосновение ветра, ласкающего кожу на берегу соленого моря. Теперь вся прелесть мира, все искушение, все наслаждение – лишь в нектаре жизни, что течет в живых. От него он на миг становился живым.
В прошлой жизни ему никогда не пришла бы в голову безумная идея наброситься на человека и впиться в его вены алчущим ртом. Но после перерождения он чувствовал, что нечто изменило его. Вместе с жизнью умерло многое, что делало его человеком. Теперь с наслаждением оказалась намертво связана жажда охоты. Он знал, что может убивать. Этого от подобных ему некогда ждали смертные. И вампиры всегда оправдывали самые темные страхи живых.
Но те времена канули в Лету. И сейчас его считали никем. Одним из тех жалких кровососов, что пытались стать обычными людьми. Его, вселявшего ужас, больше не боялись. А он хотел наслаждаться опасливыми взглядами на улицах. Грезил, чтобы при его виде люди замирали и робко расступались. Чтобы они знали, кто перед ними.
Желание власти. Вожделение крови. И жажда охоты. А все, что у него осталось, – мерзкий бар с продажными девками. Жалкие мгновения, чтобы забыть все.
Но секунды проходят, и он должен оторваться от еще полного жизни существа. Отказаться от блаженства, купленного за кругляшки металла.
В такую секунду сложнее всего сдержаться. Не впиться удлинившимися когтями в обмякшее тело, насильно удерживая его на подушках красного дивана. Не лакать вожделенную жидкость, пока девушка бессмысленно кричит, вырывается и все слабее бьет кулаками по спине.
За такой срыв, да и за смерть товара ему пришлось бы серьезно расщедриться продавцу. Его даже могли внести в черный список, и двери всех баров крови закрылись бы для него навсегда. Ему пришлось бы питаться несвежей кровью или искать нелегальных доноров. Или… выйти на ночную охоту. Чтобы, когда стража найдет на улицах осушенные трупы, за него взялись угрюмые чистильщики из рядов семьи.
Бывали времена, когда Йоханс готов был рискнуть всем. Местом за спиной бессменного патриарха. Посмертным существованием. Рискнуть за призрачную возможность быть самим собой. Но раз за разом он сдерживался. Мучительно отрывался от очередной девки и выползал на нетвердых ногах из кабинки в полумрак общего зала.
Вот и полгода назад он точно так же устало облокотился на стойку бара. Насыщение скоро перерастет в истинную силу, разольется по телу пробуждающей волной. А пока он просто опустошен.
«Что делать существу, оставшемуся навсегда в реке времени? – Йоханс зло ухмыльнулся. – Нет, не в реке. Я тону в бескрайней трясине существования».
Длинноухий бармен в безупречно чистом переднике окинул его безразличным взглядом своих медовых глаз, явно заметив несколько алых капель на белой манишке.
«Чем развлечься неумирающему существу? Не страдающему от болезней, почти не чувствующему боли, не нуждающемуся во сне? Наслаждение от крови… Но это лишь краткий миг. Поворот минутной стрелки, когда в запасе бесконечные серые дни».
Да, он знал тех, кто мог пролежать весь день в гробу, пялясь в рассохшуюся крышку последнего прибежища. Но им и при жизни хватало простых радостей. Еды, сна, работы. Остальные вампиры играли. Власть, деньги, интриги. Раскидывали сети своего влияния среди видных и богатых. Приумножали накопленные золотые слитки. Сталкивали между собой людей и нелюдей, богачей и аристократов и с усмешкой наблюдали за происходящим.
И оставалась еще одна «привилегия». Сильнейшие герои, умнейшие мудрецы, богатейшие купцы – все они смертны. Они уходят на покой, и на их место приходят другие. Великий круговорот жизни. Но если смерть от старости тебе не грозит, то ты навечно стоишь в очереди, что никуда не движется. Впереди всегда есть другой: более опытный, сильный и могущественный. Патриарх. Который никогда не умрет и не уйдет в небытие. Сам.
«Я устал стоять за спинкой кресла. Не для того я принял это существование. Я должен быть в первом ряду на спектакле жизни. – Йоханс задумчиво провел по полировке ногтем, вслушиваясь в скрежет. – Неладные мысли. Никогда не уходят. Пустые желания, что никогда не сбудутся».
И тогда стул рядом с Йохансом отодвинул мужчина в черной кожаной куртке. Незнакомец уверенно опустился на скрипнувшее сиденье. Бармен, получив пару монет, отошел в подсобку, оставив их наедине.
Живой – редкий гость в заведении, где торгуют жидкой жизнью. Йоханс должен был почувствовать его загодя, но сейчас ему было все равно.
Кавалерийские сапоги и охотничьи штаны незнакомца заляпала грязь. На поясе – двуствольный пистолет, неброский, но с тщательно выполненной инкрустацией из магосхем и кристаллов осция. Дорогая игрушка для простого бродяги. На куртке нашиты несколько старинных охранных амулетов, стоящих на порядок дороже золотых побрякушек.
– Удачная ночка? – насмешливо спросил живой, кивнув на заляпанную кровью рубашку вампира.
– Одна из лучших, – вкрадчиво ответил вампир.
Что чувствует кровосос к живым людям? Презирает за ничтожность их жизней. И завидует тому, что они живут.
– Это-то про охоту на привязанную добычу? – нагло поинтересовался незнакомец.
«Приходить в бар крови и говорить такое в лицо мне… Пьяный шут или слишком самоуверенный дурак?» – Ноздри Йоханса потянули воздух.
Незнакомец пах потом, своим и скакуна, ночным лесом и дорожной пылью. Спокойствие, уверенность и хладнокровие.
– Мы живем по общим законам. Никто не утаскивает из селений девушек в ночных рубашках, нет беснующихся толп с факелами и вилами, – холодно ответил вампир. – Все довольны.
Но перед глазами Йоханса на миг мелькнула картинка – толпа разгневанных людей, которые пронзали патриарха кольями и развеивали его пепел над рекой.
– Быть может, не так уж и плохи были те старые времена? – Ночной собеседник будто прочел его мысли.
«Странные слова от странного живого. Осторожность не помешает. Если меня проверяют на верность патриарху… Не хочется провести оставшиеся дни в гробу, погребенном под слоем бетона».
– Они стали тенью, строками в пыльных томах на полках библиотек.
– Мудрецы утверждают, что жизнь движется по спирали и постоянно возвращается к старому. Пусть даже и под новым обличьем, – усмехнулся незнакомец. – Былые порядки могут и вернуться.
– Сейчас мы обладаем всем. У нас есть влияние. Деньги, что так любят смертные, такие как ты. Нам нет нужды рисковать, добывая кровь, – Йоханс позволил своим клыкам выскользнуть из-под верхней губы.
– Тогда нет нужды злиться, – хлопнул ладонью по стойке гость. – Продолжайте наслаждаться своим вечным покоем.
– Что ты можешь знать о моих желаниях? – процедил сквозь зубы вампир.
– Я солдат. Вонзив клинок под ребра противника, я чувствую себя живым как никогда. Я охотился на существ, которые могли разорвать меня. И убивал врагов, державших мою жизнь в своих руках. Без риска нет и истинного наслаждения, – сейчас вампир чувствовал, что чужак говорит искренне. – Тот, кто хоть раз познал удовольствие нести смерть, никогда не забудет его.
«Страх рождает трепет и уважение. Перед туманным замком на холме, где живут вампиры. А не перед респектабельной резиденцией в центре города. Перед ночным кошмаром. А не перед господином во фраке».
– Вы спрятались за законами, но они же вас и сковали, – продолжал живой. – Может быть, тебя устраивает оставаться вечной тенью на вторых ролях за спиной патриарха. Ходить в бар, чтобы насосаться продажной крови. Тогда забудь мои слова. Если же нет…
Незнакомец поднял ладонь со стойки. На полированном дереве осталась лежать старинная монета с полустертой чеканкой в виде ставшего на дыбы скакуна.
Живой поднялся на ноги:
– …то ты найдешь меня. И тех, кто хочет вернуть ушедшее.
– Как твое имя? – помедлив, тихо спросил Йоханс.
– Называй меня мистер Омен, – ответил незнакомец.
Вампир не видел, как ушел странный гость. Он смотрел на плоский кружок металла. Настолько старый, что даже не блестел.
«Уловка. Может, патриарх хочет втянуть меня в несуществующий заговор и отправить, скованного, во тьму веков. Или барон жаждет посадить меня на кол за подстрекательство к мятежу. – Йоханс смотрел на монету. – Встать и уйти. Не трогая ловушки. Так будет правильно. Не для того я согласился на такое существование, чтобы рисковать».
Через час, проведенный в раздумьях, Йоханс поднялся и отправился к выходу, провожаемый безразличным взглядом продавца крови.
А стойка бара осталась пустой.
Парнава. Городские окраины
Александр сверился с помятой запиской, настроченной аккуратным почерком Лакроша: пансионат «Последний приют».
Тихая улочка, погруженная в дремоту раннего утра. Сплошная стена из серых неприметных домов. После последнего капитального ремонта прошло немало десятилетий. А напротив, за черной решеткой ограды, затаилась небольшая усадьба.
Кто-то любовно воссоздал антураж вампирского особняка из сказок. Ржавые прутья ограды с заостренными концами, так и просящие насадить на них пару голов. Скрипящая на ветру калитка. Дорожки из черной гальки с засохшими кустами роз по сторонам. Готический двухэтажный дом из серого камня с черной черепичной крышей и никогда не мытыми стеклами высоких стрельчатых окон. Над крыльцом даже вертелся флюгер в виде летучей мыши.
– Вы уверены, что мы на месте? – повернулся Александр к кучеру.
– Да, ваше благородие, – кивнул малый. – Но на вашем месте я бы не оставался здесь на ночь. Очень экстравагантный контингент, если мягко выразиться.
Александр вытащил пару монет и протянул возчику. Опыт зашивать свои сбережения в пояс пригодился ему и в очередном приключении. Потерять штаны проще, чем голову, но куда сложнее, чем заплечный мешок, только и мешающий спасаться бегством.
– Разберемся. А ты всегда был извозчиком?
– Учителя словесности в наши непростые времена спросом не пользуются, – грустно улыбнулся кучер и подхлестнул гнедую двойку.
Александр скрипнул калиткой, пошуршал агатовым песком и дернул за шнурок звонка. За двойными дверьми с гравировкой в виде сцен из мрачных сказок раздался далекий вскрик, и в тот же миг створки бесшумно распахнулись.
Приглушенный свет не слепил глаза. Небольшой двухэтажный зал, выдержанный в темных и красных тонах. Впереди стойка с улыбающейся девушкой в темном платье. Ковровые дорожки, абажуры настольных ламп и обивка диванов только багровых оттенков. Ажурные столики и стулья лишь из черной древесины.
– Добро пожаловать, путник! – радостно поприветствовала его девушка. – Чем я могу вам помочь?
– Я хочу снять комнату, – он на секунду задумался. – Самый обычный номер, без всякой местной специфики.
– У нас есть пара номеров без всяких изысков, – служащая понимающе улыбнулась. – Хотя мы славимся именно умением создать для каждого постояльца свою обстановку.
– Значит, в подвале есть гробы?
– На любой вкус. В наличии сандаловое дерево, бук и клен, – перечислила девушка.
– Потрясающе, – пробормотал Александр. Девушка сняла с доски номерок с ключом и звякнула в колокольчик. – Пользуетесь небось огромным спросом?
– Свободных «особых» номеров почти не бывает, – она наклонилась и доверительно прошептала: – Причем снимают их зачастую и клиенты-люди.
Из подсобки к ним вышел носильщик.
«Униформа сидит безукоризненно. А уж на почти оторванную от шеи голову, лежащую на плече, можно и не обращать внимания. Да и синюшный оттенок кожи – дело обычное».
– Это Стивен, наш портье, – девушка бесстрашно подошла к зомбяку и, щелкнув позвонками, вернула голову в нормальное положение. – Не волнуйтесь, он отличный парень.
Мертвяк поблагодарил девушку с ресепшена невнятным бормотанием и, взяв ключ, потопал к лестнице.
– Мои друзья должны были здесь остановиться. Скелет по имени Сол и гном-вампир Лакрош.
– Мы уважаем анонимность наших гостей и не беспокоим их. Но если они здесь и захотят вас видеть, то спускайтесь в общий зал после заселения, – не убирая профессиональную улыбку с уст, девушка указала ему на спину зомби.
«Гостиница полна местной специфики. Хотя если уж я оказался в здешней Трансильвании, то неплохо бы оттянуться на полную катушку. Надо только проследить, чтобы на ужин не подали блюдо из живых червяков или кубок свежей крови».
Номер оказался на удивление обычной симпатичной спальней в викторианском стиле. Широкая кровать под балдахином, столик, пара стульев и тяжелые шторы, скрывавшие окно во двор. Александр даже пожалел, что не снял один из «особых» номеров.
За его спиной вежливо покряхтел носильщик. Давняя смерть не помешала зомби протянуть ладонь с отсутствующим мизинцем за обязательными чаевыми и получить их.
Тратить время на распаковку чемоданов Александру не пришлось за полным отсутствием оных.
«Вот еще один плюс путешествий налегке, – прикинул он, спускаясь на первый этаж. – Если вещей нет, то можно и не париться. Неплохо было бы, конечно, сменить белье и рубашку, но такие мелочи настоящего мужчину заботить не должны. Особенно в отсутствие дам. А уж носки – так это просто защитное оружие. Стоит их снять и бросить в сторону, как твой след потеряет даже оборотень».
Общий зал занимал все левое крыло пансионата. Столовая и кухня ютились там же. Скромные размеры пищеблока не удивляли, учитывая, что многие постояльцы явно предпочитали обедать в своих номерах. Или просто уже никогда не обедали.
Небольшая оранжерея заросла кустарниками с красно-зелеными листьями и почти черными цветками, особняком расположился небольшой пруд с бледными кувшинками и орхидеями.
За садом, в углу крыла, приткнулась пара столов для «элементов», эндемичной разновидности бильярда. Квадратное поле с бортиками, чуть побольше американского пула. Двенадцать шаров четырех цветов и один бесцветный. За ближайшим столом он увидел Сола и Лакроша, сражавшихся киями.
– Я задержался почти на сутки, а вы тут спокойно прохлаждаетесь?
Нагнувшись над атласной поверхностью, Сол прицелился и нанес удар по прозрачному шару, над которым кружили язычки пламени. Сфера прошла насквозь красный шар, ударилась по касательной о коричневый, который залетел в синюю лузу, а сама сфера долетела до белого бортика. Язычки пламени над ней сменились крошечным прозрачным циклоном.
– Сегодня к ужину мы бы начали проявлять беспокойство и, может, даже помянули бы тебя в вечерней беседе, – приветственно кивнул ему костяк. – Смотрю, ты по дороге оступился и упал?
Александр хмуро пощупал все еще ноющий синяк на скуле:
– Ага, поскользнулся на кожуре.
Скелет ударил по сфере, но кий лишь проскользнул. Бесцветный шар со знаком воздуха врезался в красный, отлетел от него и поменял знак обратно на огонь. Скелет раздраженно брякнул по столу фалангами пальцев.
– И да, я тоже рад вас видеть, – фыркнул Александр.
– Спасательную операцию отложили до утра, – Лакрош поправил затемненные очки и склонился над столом. – Господин Луи Матарини очень высоко оценивал вашу способность как попадать в неприятности… – гном нанес закрученный удар. Сфера отскочила от белого шара, даже не поколебав его. Два синих шара отразились от бортов и попали каждый в коричневую лузу. Скелет уважительно присвистнул: – Так и выпутываться из них с наилучшим результатом.
«И когда это я успел получить столь высокие баллы по выживаемости? Как по мне, так завалил все тесты».
– Похоже, ты и в этом мастак, – уныло заключил скелет, провожая взглядами еще три шара. – Повезло, что я еще разбивал. Иначе бы так ни разу и не ударил.
– «Элементы» появились за Узким Морем в дни моей юности, – размеренно произнес Лакрош, загоняя остальные шары. – А я берусь только за то, что получается у меня очень хорошо.
Скелет бочком приблизился и, театрально прикрыв челюсть кистью, громко прошептал:
– Пора нам заменить этого вампира в отряде. Иначе у меня разовьется комплекс неполноценности. Помнишь, как здорово было, когда только я был прожженным авантюристом, а вокруг одни хлюпики и доходяги? Неопытные девахи, одышливые толстяки, парень не от мира сего – золотые времена!
– Зато ворчливый костяк все еще с нами. Очень надеюсь, что золотой век наших приключений кончился и никогда не повторится. Надоело соскабливать мозоли с пяток, – хмыкнул Александр. – А неплохое местечко вы выбрали для штаб-квартиры. Наша компания просто неотличима от большинства жильцов пансионата.
– Это идея Лакроша. Вроде как мы не будем бросаться в глаза посреди этого скопища неординарных личностей, – пожал плечами костяк. – Кроме того, здесь отличные свежевскопанные могилы с настоящей кладбищенской землей.
«Ага, лучшее место для заговора клоунов – это цирк», – он задумался, шутил ли на самом деле скелет.
– Это лишь одна из причин, – Лакрош отложил кий. – Довольно забав. Следует обсудить произошедшие события. Терять время сейчас непростительно.
– Тогда, как опоздавший, я и начну. – И Александр присел на край стола.
Рассказ о его похождениях, начиная с их расставания на перекрестке и до выхода из шахты, уложился в какой-то десяток минут. Вся стража рыскала в поисках исчезнувших платформ и спустя рукава проверяла выезжающие телеги, обыскивая их лишь на наличие подозрительных ящиков, а не возвращающихся со смены горняков. Так что он довольно легко выбрался на повозке с отправленными на починку в Парнаву инструментами.
Передать словами мрачный и завораживающий дух погребенных в недрах шахт, полных своих тайн и страхов, а заодно произвести впечатление на товарищей ему, как он ни старался, так и не удалось. В его пересказе вместо рисковых приключений получилось что-то вроде скучной прогулки по подземному переходу в сопровождении опытных спелеологов.
Лакрош внимательно слушал, изредка переспрашивая и уточняя детали. Особенно гнома заинтересовала заброшенная штольня и кровавая пентаграмма сорокалетней давности. Услышав про металлургический цех и склад оружия, Сол фыркнул, помянув скряжничество подземников.
– Я явно недооценил масштабы происходящего из-за скупости сведений, доступных в Ардасе, – покачал головой Лакрош по завершении его рассказа. – Слишком много вовлеченных. Что же до обнаруженной вами гекатомбы, то убийство горняков не имеет отношения к нашему делу. Я отражу эту информацию в донесении бургграфу. Но это внутренние дела Долины, а у нас нет времени в них разбираться.
– И все же, узнав что там произошло, мы получили бы поддержку горняков, – с сомнением возразил Александр.
– Мы и так заручились их помощью, судя по вашим словам. Всему свое время. Сейчас главная наша задача – расследовать нападения на караваны.
– Побродил по пещеркам. Попинал подземного червяка-переростка. Подрался с пьяным стражником. Исподтишка подставил подножку полудохлому вампиру, который не удержался и свалился в корыто, – перечислил скелет. – Одним словом – скукотища. Вот я вам сейчас поведаю о полной опасностей дороге в мрачной чащобе, где меня чуть не растащила по косточкам стая оборотней. А также о том, как я отважно пробился в затерянную деревню перевертышей.
Читать бесплатно другие книги:
