Тени Шенивашады. Книга первая Кангин Алексей

— Георг Солень передал, — ответила Эрия, глядя себе под ноги.

— А почему он её решил теперь передать тебе?

— Это была часть сделки, Тагур. И я свою часть не выполнила. Поэтому боюсь даже спросить, что же сделал ты.

— Ничего ужасного, можешь мне поверить. Так ты расскажешь мне, почему он обещал тебе эту иглу? И что у вас там вообще произошло?

— Тагур, дай мне иглу, — попросила Эрия и протянула руку. Тагур отдал иглу вместе с материей, в которую она была завязана, а Эрия продолжила:

— В ту ночь, когда мы были в Небесном Дворце, регент пришёл ко мне и сказал, что у него есть срочный разговор. Я это как сейчас помню…

Раздался стук в дверь, а потом прозвучал голос рэ-Митсу:

— Эрия, вы ещё не спите? У меня к вам есть срочный разговор.

Эрия только что закончила записывать впечатления от этого дня и уже собиралась ложиться спать, но неожиданный визит регента перечеркнул её планы. Вряд ли бы регент пришёл сюда просто для того, чтобы поговорить о погоде, поэтому Эрия решила его выслушать. Открывая дверь, она сказала:

— Нет, я ещё не сплю, господин рэ-Митсу. О чём вы хотите поговорить?

— Прекрасно, что вы не спите. Позвольте, я зайду к вам.

Эрия отступила на шаг в сторону, впуская регента. Он вошёл, бросил взгляд на записки Эрии, лежавшие на столе, а потом обернулся к ней и попросил закрыть дверь. Эрия послушалась. Регент заговорил:

— Госпожа Эрия, сегодня я рассказал вам и господину Киэлли о том, что некоторое время назад у нас была похищена реликвия, имеющая важнейшее значение. И мы бы очень хотели её вернуть.

— Я сочувствую вам и надеюсь, что вы сможете вернуть свою реликвию, — холодно ответила Эрия. Намерения регента сразу стали ей понятны, и никакого желания продолжать разговор не было.

— Вы могли бы помочь нам в этом, — попытался настоять на своём регент.

— Каким же образом, хотела бы я знать?

— Вам нужно всего лишь отправиться в Итуэдоз. И взять с собой Тагура. Всё остальное он сделает сам.

— Нет! В Итуэдоз я не вернусь ни за что! — категорично заявила Эрия.

— Вы вернётесь, — уверенно произнёс рэ-Митсу. — Как правитель такой большой страны, я прекрасно знаю, что между нежеланием и желанием должна быть соответствующая мотивация. Мне бы не хотелось этого делать с вами, но я могу придать вам мотивацию.

— Интересно, что же вы предложите? Жизнь в Энноранн в обмен на поездку в Итуэдоз?

— Нет, я уже и так пообещал вам жизнь в Энноранн, — произнёс регент. — И я не собираюсь брать своё слово обратно. Но, видите ли, жизнь ваша в Энноранн будет крайне неопределённой. И вот почему.

Регент замолчал, извлекая из кармана свёрток. Эрия внимательно следила за каждым его движением, и когда рэ-Митсу развернул свёрток, Эрия вскрикнула, непроизвольно схватившись за своё ухо. На ладони регента лежала игла. Та самая, которая чуть было не убила её в Вилении, и только счастливая случайность спасла её тогда.

— Я вижу, вам прекрасно известно, что это такое, — сказал регент, заворачивая иглу в свёрток. Эрия действительно знала. Она не могла сказать, откуда в ней была такая уверенность, но она ни на секунду не сомневалась: это была та самая игла. Ухо разгорелось, и со стороны, наверное, выглядело красным.

— На этой игле остались следы вашей крови, — поведал рэ-Митсу. — Мы проверили это, кровь там действительно есть. То есть теперь у меня есть ваша кровь. И что это означает, вы, я полагаю, прекрасно знаете.

У Эрии пересохло во рту. Если бы она сейчас захотела что-то ответить регенту, то всё равно не смогла бы. Она лишь слабо кивнула. В Итуэдозе постоянно рассказывали о том, как опасно предоставить хотя бы каплю своей крови в руки врага. Ведь ренегаты владеют древними методами подчинения воли человека через его кровь. Все знают случаи, когда благопристойные тзай-тарры вдруг переходили на сторону ренегатов — и всё как раз потому, что те сумели раздобыть немного крови своих жертв. И пусть регент не тзай-тарр, но он вполне сможет найти в Энноранн человека, который теперь сможет сделать из Эрии лишь безвольную куклу. А это даже хуже смерти…

— Госпожа, я хочу, чтобы вы поняли меня правильно, — рэ-Митсу начал излагать свои гнусные планы, и Эрия внимательно слушала каждое слово. — Никакого желания причинять вам вред у меня нет. Если бы я хотел с вами сделать что-то ужасное, то уже бы сделал, и никто не смог бы мне противодействовать. Но я не люблю такие методы. Поэтому предлагаю другой вариант. Вы сами, по своей воле отправляетесь в Итуэдоз. Привозите мне Диск. И я отдаю вам эту иглу. Что скажете?

Эрия молчала. В ней кипел гнев, смешанный со страхом. На миг пришла в голову идея собрать Тзай в кулак и хорошенько врезать в челюсть этому рэ-Митсу, а иглу просто забрать. Но она бы всё равно сейчас не смогла для этого достаточно сконцентрироваться — её ведь никогда не учили методикам боевых тзай-тарров. Регент, так и не дождавшись ответа Эрии, снова заговорил:

— Если вы не согласитесь с моим предложением, я буду вынужден прибегнуть к крайним мерам. Понимаю, что сейчас вы не готовы ответить. Я дам вам три дня на раздумья. Только три. А сейчас я ухожу.

С этими словами регент покинул комнату, оставив Эрию наедине с чувством собственного бессилия. Эрия закрыла дверь на замок, села на кровать и зарыдала. Ну почему судьба столь жестока к ней? Она оказалась лишь пешкой для Итуэдоза, и сейчас Энноранн поступает с ней так же. Неужели никто не считает, что она годится на что-то большее, нежели роль разменной фигуры? И для чего они в итоге шли сюда? Чтобы из одной проблемы влипнуть в другую, куда более серьёзную? Почему весь мир отвернулся от неё? Когда она успела так прогневить мироздание?

Эрия решила было пойти к Тагуру и всё ему рассказать, но потом решила, что это не самая лучшая мысль. Во-первых, она лишит Тагура спокойного сна, а во-вторых, Тагур сразу же ринется отбивать у регента иглу. И кто знает, чем всё это кончится? Скорее всего, гибелью Тагура. Вряд ли регент беззащитен в собственном дворце. А у Эрии всё-таки ещё есть три дня на то, чтобы подумать, если регент не лжёт. Но решение уже напрашивалось само собой. Идти на поводу у рэ-Митсу Эрия не собиралась. Значит, нужно было оказаться там, где чужие чары её не достанут. А такое место на свете только одно — Итуэдоз. Его собственное поле Тзай надёжно защищает город от незримых враждебных посягательств. Так что Эрия всё же отправится в Итуэдоз. Но не для тог, чтобы выполнить волю регента, а для того, чтобы ускользнуть от него. Да, возвращение в Итуэдоз может быть опасно. Но уже совершенно ясно, что оставаться в Энноранн гораздо опаснее.

Эрия раздумывала ещё всю ночь, но ничего нового на ум уже не приходило. Уснуть ей так и не удалось.

Тагур слушал Эрию, и чувствовал, как закипает от ярости. Регент поступил подло, очень подло. Раньше, не зная, что же именно произошло, когда Эрия просто называла рэ-Митсу подонком, Тагур не мог так остро чувствовать неприязнь. А сейчас словно плотину прорвало. Попадись ему сейчас рэ-Митсу, Тагур, наверное, отбил бы об него все кулаки. Зря он согласился выкрасть для регента Диск. Но потом Тагур сообразил, что Диск теперь регенту не достанется, ведь он попал в руки его противников. Стало немного легче. Но теперь надо было сказать Эрие, что он уезжает из Итуэдоза. И почему-то ему показалось, что Эрия воспримет эту новость очень остро. Поэтому Тагур начал с другого.

— Эрия, теперь ты свободна. Я не знал, что и как произошло. Если бы я знал, то ни за что бы не пошёл на эту сделку.

— Ты выкрал Диск? — спросила Эрия, и тон её был столь спокоен, что Тагур даже немного насторожился. Только что, рассказывая свою историю, она словно снова переживала все события той злополучной ночи, а сейчас вдруг резко успокоилась.

— Да, — осторожно ответил Тагур.

— И где же он был?

— У мастера-древневеда, валялся в одной из коробок, словно какая-то малозначительная безделушка.

— Ран-Ир-Ракаш не пострадал? — строго спросила Эрия.

— Эрия, я честный вор, а не грабитель, — оправдался Тагур. — Я бы не причинил вреда никому ради этого дела.

— Ну что ж. Я рада это слышать. Но почему энноранцы не забрали тебя с собой? Ты не захотел улетать без меня?

Тагур не ждал такого интересного поворота мыслей Эрии. Он думал, она сразу догадается, что его просто предали. Сказать сейчас Эрие правду? Или соврать? А с другой стороны, зачем уже о чём-то врать? В кармане лежит билет, и сегодня он отправится домой.

— Эрия, сегодня я отплываю из Итуэдоза и отправляюсь в Кеторий, — собравшись с мыслями, признался Тагур.

— Нет! Зачем? — воскликнула Эрия.

— Пора домой, — сухо ответил Тагур.

— И ты хочешь сказать, что оставишь меня здесь?

— Конечно, оставлю.

— Но ты не можешь этого сделать!

— Почему это?

— Да потому, что я люблю тебя! — выпалила Эрия. Повисла тишина. Но Эрие казалось, что стук её сердца сейчас слышен всем. Она наконец-то смогла собраться с силами и признаться во всём Тагуру. А Тагур стоял и молча глядел на неё. Теперь в его голове встали на места все мелкие события последних дней, когда Эрия так настойчиво зазывала его в гости. Он и сам какое-то время назад был готов поддаться соблазну, но здравый смысл всё же не дал ему совершить ошибку. Наконец Тагур выдавил:

— И что прикажешь мне с этим делать?

— Не надо ничего делать! Просто останься со мной, — Эрия попыталась схватить руку Тагура, но он не дал ей этого сделать.

— Эрия, разве ты не понимаешь, что несёшь чушь? — Тагур тоже повысил голос. — У меня есть в Кеторие невеста. И я люблю её.

— Нет, Тагур, ты не её любишь, а состояние её отца! — по тону Эрии Тагур понял, что она вот-вот расплачется. Что ж, она ждала совсем другой реакции от Тагура…

— Об этом не тебе судить! — строго отрубил Тагур. — Но даже если бы я был одинок, какую жизнь ты видишь для нас? Я не останусь в Итуэдозе на правах слуги тзай-тарров, а ты не выживешь вне Итуэдоза.

— Но ведь живут как-то ренегаты! Ради тебя я готова даже на такую жизнь! — Эрия всплеснула руками.

— Эрия, здесь не о чем говорить. Ты не можешь любить меня, а я тебя. Мы из разных миров. Может быть, если бы мы встретились раньше, при других обстоятельствах… Но сейчас всё уже решено. Ты дома. А я отправляюсь домой. Не преследуй меня.

— Но Тагур! Это всё… — Эрия упала на колени и в голос зарыдала. — Это всё потому, что я никогда не смогу подарить тебе сына!

— Эрия, это всё потому, что ты не знаешь, как выразить мне свою благодарность. Это не любовь. Это просто очень большая благодарность. Хватит терзать и меня и себя. Хватит рыдать. Поднимайся и возвращайся к себе. А я пойду искать свой корабль.

— Нееет! — Эрия продолжала рыдать, как ребёнок. Но Тагур даже не пытался её успокоить. Это сделало бы всё только хуже. Но раз уж и Эрия призналась, теперь и ему было нечего скрывать.

— Эрия, послушай меня, — Эрия несколько раз всхлипнула и затихла, и Тагур, дождавшись этого, заговорил снова. — Я бы солгал, если бы сказал, что не испытываю к тебе никаких чувств. Но это не любовь. Влечение — может быть. Но это не то, что нужно и тебе, и мне. Сейчас нам нужно просто разойтись в разные стороны. И больше никогда не встречаться. Но я хочу, чтобы ты помнила, что я тебя никогда не забуду. И я знаю, что ты тоже будешь помнить меня.

— Тагур, подумай о том, как я буду жить без тебя, — тихо произнесла Эрия, глядя куда-то вдаль. — Я ведь не выживу. Одна.

— Выживешь. В тебе ещё слишком много от ребёнка, поэтому ты так говоришь. Но ты выживешь. Но я прошу тебя — никогда не появляйся в Вилении и особенно в Кеторие. Я сам едва не сделал ошибку. И не хочу, чтобы мне снова выпала такая возможность.

— Мне очень больно от того, что ты считаешь наши отношения ошибкой, — Эрия принялась вытирать слёзы.

— Эрия… у нас с тобой не было никаких отношений.

— Ты так в этом уверен? Ты уверен, что сможешь спокойно сейчас уйти, вернуться в Вилению и никогда не вспоминать обо мне и о тех днях, что мы провели вместе?

— Я уже сказал, что никогда не забуду тебя. Но на этом всё. Я ухожу. Я делаю единственную правильную вещь, какую можно сделать в этой ситуации.

— Может, во мне и много от ребёнка. Но в тебе слишком много от торгаша. Всё вычисляешь, как будет выгоднее. Уходи, — Эрия поднялась и резким жестом указала на порт.

— Торгаш возвращается с дырой в кармане. Большего позора для виленца придумать сложно.

— Уходи, — повторила Эрия. — Я разочаровалась в тебе, Тагур Киэлли. Ты оказался жалким и трусливым человеком. Уходи и моли всех, кого можешь, чтобы мы больше не встретились.

— Эрия, не говори слов, о которых вскоре пожалеешь. Я прощаю тебя. Я понимаю, что говорит в тебе сейчас.

— Уходи, — снова произнесла Эрия. — Или я сейчас пойду и расскажу, что ты обокрал Ран-Ир-Ракаша.

— Я уже ухожу, — сообщил Тагур и направился в порт. Но пройдя пару шагов, остановился и добавил:

— Вот поэтому я и не хотел, чтобы мы с тобой виделись в мой последний день здесь. Прощай!

Эрия ничего не ответила. Она стояла на берегу, с красными от слёз глазами и плотно сжатыми губами, и морской ветер трепал её уже успевшие отрасти волосы. Такой её и запомнил Тагур, одновременно и гордой, и жалкой.

Второй день пути подходил к концу. На небе уже стали появляться первые звёзды. Сегодня идти пришлось больше, чем вчера, ведь вчера они вышли только вечером, а сегодня — на восходе. Эрклион видел, что люди сильно устали. Но Ли ри-Шань почему-то всё не спрашивал разрешения остановиться на ночлег. Тогда Эрклион сам спросил его, когда же они сделают остановку.

— Вы устали, господин? — спросил Ли ри-Шань.

— Я в порядке, но наши спутники явно очень устали, — ответил Эрклион.

— Все они крепкие люди, и я уверен, что они осилят путь до конца. Тем более что мы уже почти пришли, и никакого смысла в остановке нет, — объяснил Ли ри-Шань.

— Вот как, — удивился Эрклион. — Почти пришли…

Эрклион помнил, сколько времени заняла у него дорога от усыпальницы до Этурены сразу после пробуждения. И учитывая, что тогда он часть пути проделал на повозках, он всё равно добирался дольше, чем сейчас. Конечно, возможно, тогда он двигался кружными путями, а сейчас они идут прямой дорогой. Но всё же что-то настораживало Эрклиона. Места эти были ему совершенно незнакомы.

— Смотри! — шепнул Салерди на ухо Эрклиону, указывая в небо. Эрклион поднял глаза, и увидел в вышине небоход, направляющийся в ту же сторону, что и они. Огни небохода не горели, и хотя Эрклион разглядел его без особых проблем, он понимал, что для простого человека заметить что-то в ночном небе — не такая простая задача. Можно было только удивиться остроте зрения терин-ара.

— Вы заметили что-то необычное? — спросил Ли ри-Шань, заметив, куда смотрят Эрклион и Салерди.

— Да, там небоход, — рассказал Эрклион.

— Это наши, они сейчас сядут где-то возле усыпальницы и выйдут к ней, — сообщил Ли ри-Шань.

— Зачем нам небоход? Придётся быстро уходить отсюда? — уточнил Эрклион.

— Всё возможно, о великий, — неопределенно ответил Ли ри-Шань. — Но небоход привёз нам кое-какой подарок прямиком из Итуэдоза.

— Из Итуэдоза? — воскликнул Эрклион. — Это предательство?

— Нет, нет, господин! — поспешил успокоить Эрклиона Ли ри-Шань. — Предатели из Итуэдоза похитили некий предмет, способный открыть двери усыпальницы, и мы должны были вернуть его, чтобы ты мог войти в усыпальницу.

— Хотел бы я знать, как вы смогли проникнуть в Итуэдоз и что-то оттуда выкрасть, — недоверчиво заметил Эрклион.

— Нам и не пришлось, — ответил Ли ри-Шань. — Мы нашли нужного человека. Некто Тагур из Вилении, он недавно пришёл сюда с тзай-таррой по имения Ран-Тар-Эрия, это довольно известная история. Тзай-тарру чуть было не убили в Вилении, и она решила, что в этом замешан сам Орден. В Энноранн она хотела найти пристанище, но узурпатор отослал её назад в Итуэдоз.

— Отослал тзай-тарру в Итуэдоз? — возмутился Эрклион. — Вместо того чтобы поставить на службу Энноранн? Ну теперь мне становится ясно, кто на самом деле правит нашей страной. Он не просто узурпатор, он ещё и марионетка.

— Но каждый наш шаг приближает его падение, — верно заметил Ли ри-Шань.

— Ты прав, Ли ри-Шань. Продолжим путь.

Они быстро догнали успевших уйти вперёд людей. И уже совсем скоро Эрклион увидел вдали усыпальницу. Но даже отсюда Эрклион смог понять, что его смутные догадки оказались верны. Это была совсем не та усыпальница, из которой он вышел. Но подавать виду Эрклион не стал. Вряд ли Сыны привели его в неправильное место. А то место, где пробудился он, на усыпальницу вообще не было похоже. Скорее на обычный храм.

— Здесь есть охрана? — спросил Эрклион у Ли ри-Шаня.

— Есть, но все они наши люди, — ответил тот. — Проблем не возникнет. Все, кто не принадлежат к Сынам, сегодня неожиданно получили отгул, а за них вышли другие.

— Я смотрю, вы многое можете, — подметил Эрклион.

— Всё верно, о, великий. Но до сих пор мы предпочитали держаться в тени.

— Теперь и я знаю, какие они — тени Шенивашады, — едва слышно произнёс Эрклион.

— Прости, господин, что? Я не расслышал, — переспросил Ли ри-Шань.

— Это не важно, — ответил Эрклион. — Старое-старое стихотворение.

Через некоторое время они подошли к дверям усыпальницы. Одинокое здание стояло посреди равнины, здесь не было ни забора, ни других построек, кроме разве что небольшой сторожки. Только усыпальница и мощённая камнем площадка вокруг неё. Охранники поприветствовали прибывших и предложили расположиться в сторожке. Но Эрклион не воспользовался предложением. Они с Салерди обошли усыпальницу вокруг, изучая её. Окон не было, даже на самом верху. Двери, ведущей внутрь, тоже не было видно. Но на фасаде красовалось какое-то круглое углубление, на дне которого Эрклион обнаружил выгравированные символы и рисунки. Увиденное показалось ему смутно знакомым. Эрклион прошёлся по гравировке пальцами, присмотрелся, зажёг огонёк Тзай. И усмехнулся. Да, он видел такие картинки прежде.

— Что это такое, мудрейший? — спросил Салерди, обратив внимание на ухмылку Эрклиона.

— Детская игрушка, — ответил Эрклион. — Головоломка. С её помощью маленьким Владельцам тренировали память.

— Но что здесь делает эта игрушка?

— Скоро узнаем. Пока давай пойдём в сторожку.

Они вошли в сторожку. Ли ри-Шань сообщил, что они ожидают экипаж небохода с ключом от усыпальницы, и пока придётся посидеть без дела. Эрклион пожал плечами. Он хотел было сказать, что подождёт снаружи, но в углу сторожки вдруг увидел улыбающегося Ван ри-Ошинна.

— Я рад, то у вас получилось благополучно добраться сюда, — заговорил посол.

— Как ты здесь оказался? — спросил Эрклион.

— Взял небольшой отпуск, на пару дней всего лишь, — поведал Ван ри-Ошинн. — Этого должно быть достаточно.

Эрклион кивнул и сообщил, что рад видеть своего верного слугу, но сейчас хочет побыть снаружи. Эрклион и Салерди вышли из сторожки и встали возле усыпальницы.

— Часто сюда приходят паломники? — спросил Эрклион у стоящего рядом охранника.

— Обычно нет, — ответил охранник. — В году есть несколько недель, предназначенных специально для паломничества.

— Понятно, — ответил Эрклион.

Из леса выбежал человек, несущий какую-то сумку. Он увидел Эрклиона и направился прямо к нему. Подбежав ближе, он рухнул на колени, прямо на каменный пол, протягивая сумку Эрклиону. Охранник никак не среагировал на приближение этого человека, но из сторожки начали выходить люди. Эрклион понял, что именно этого человека они все и ждали. Приглядевшись, Эрклион заметил, что одежда гонца местами в крови.

— Встань, — приказал Эрклион. Гонец встал, по-прежнему держа в протянутых руках сумку.

— Как твоё имя? — спросил Эрклион.

— Цзенну тэ-Хень, капитан воздушного флота Энноранн, — ответил человек.

— Почему твоя одежда в крови?

— Мы пробивались с боем из Итуэдоза, спеша привезти тебе Диск, утраченный ключ к твоей усыпальнице.

— Он в сумке?

— Да, — ответил Цзенну тэ-Хень, делая движение сумкой в сторону Эрклиона. Эрклион принял её из рук капитана и вытащил диск. Снова ухмылка посетила его лицо. Это действительно оказалась та самая игрушка, о которой он подумал с самого начала. Знают ли Сыны пламени, что принесли ему игрушку? Судя по их лицам, в их глазах это была легендарная реликвия.

«Как же они глупы», — подумал Эрклион. Но винить их в глупости вряд ли было справедливо. Их лишили возможности постигать мир и понимать даже такие элементарные вещи. Пора вернуть такие возможности. Эрклион медленно, торжественно поднёс диск к отверстию на стене и вставил его туда. Краем глаза он успел заметить, что в этот миг люди начали падать ниц. Эрклион сначала пристально посмотрел на узоры в отверстии, а потом поставил туда диск. Диск с щелчком встал на место. Теперь Эрклиону нужно было разгадать детскую загадку — нажать на несколько смещённых относительно рисунка в отверстии символов, после чего диск должен был начать быстро вращаться, и рисунки на другой стороне полностью бы сменились, превратившись в новую головоломку.

Эрклион прекрасно помнил порядок символов на той стороне. Повернув диск так, чтобы совпали несколько ключевых точек, Эрклион начал нажимать на рисунки. Первый, второй, третий, четвертый. Ошибки нельзя было допустить, иначе бы пришлось всё начинать сначала. При этом об ошибке никак и не известили бы. Игрушки у Владельцев были суровые, и не игрушки вовсе, а инструменты выращивания новых господ, безупречных и надменных. Пятый, шестой, седьмой символы. Последний — восьмой. Диск сейчас должен был начать вращаться, но ему словно бы что-то мешало. Эрклион почувствовал, что диск завибрировал, словно пытаясь преодолеть некое сопротивление. Раздался скрежет, и диск медленно начал вращение. Столь же медленно стена начала уходить вниз, под землю.

«Очень странный способ открытия двери», — подумал Эрклион. Когда край стены достиг глаз Эрклиона, он смог заглянуть внутрь. Внутри он увидел лишь небольшое помещение с дверью — на сей раз дверь выглядела вполне обычно. Дождавшись, когда стена совсем уйдёт в пол, Эрклион шагнул в усыпальницу и толкнул находящуюся перед ним дверь. Дверь оказалась не заперта, но она тут же снова закрылась. Всё понятно. Пружина либо противовес. Довольно простое устройство, но многих такая самозакрывающаяся дверь бы удивила. Эрклион решительно открыл дверь и вошёл внутрь.

Двёрь за спиной хлопнула, и он оказался в кромешной тьме. Эрклион, конечно, и так, видел, что здесь находилось. Посреди большого пустого помещения стоял гроб. Больше здесь ничего не было. Но Эрклион хотел видеть всё в цвете. Он зажёг небольшой огонёк Тзай и поместил его в воздухе над своим левым плечом. Теперь он мог во всех деталях рассмотреть гроб.

Впрочем, называть гробом это всё же было неправильно. Это был добротный каменный саркофаг, покрытый резными узорами и письменами. Очень интересно — Эрклиону была незнакома эта письменность. Он угадывал отдельные символы, но в цельную картину, к сожалению, текст не складывался. А жаль. Текст мог бы дать ответы на очень многие вопросы. А ведь вопросов стало только больше с тех пор, как он увидел этот саркофаг. Например, зачем его крышка закручена болтами? Очевидно, не для защиты от грабителей, ведь снаружи эти болты раскрутить достаточно просто. Другое дело — изнутри. Кто-то, похоже, очень боялся, что узник саркофага однажды сможет вырваться. Но он и так вырвался — болты не помогли.

Теперь Эрклиону предстояло открыть саркофаг. Ни царского одеяния, ни Зоронтала в усыпальнице видно не было. Значит, они, скорее всего, внутри саркофага. Эрклион положил руки на крышку и закрыл глаза, желая «просветить» внутреннее пространство и понять, есть ли смысл вообще откручивать эти болты. Но направленный им импульс Тзай вместо того, чтобы спокойно пройти сквозь крышку, вдруг рассеялся на тысячу мелких переплетённых меду собой ручейков и сгинул где-то в стенках саркофага. Эрклион попробовал ещё раз — с таким же результатом. Он убрал руки. Пытаться «прощупать» саркофаг с помощью Тзай было бессмысленно. Он просто рассеивал импульсы. Эрклион не мог не восхититься такой тонкой работой. Действительно, сделать эффективную защиту от Тзай было очень и очень сложно, но тому, кто создал этот саркофаг, такая задача оказалась по силам. Вместо того чтобы противостоять напору Тзай, саркофаг охотно принимал её и направлял по тупиковым путям, рассеивая. И это означало только одно: болты всё-таки придётся выкручивать.

У Эрклиона не было с собой никакого инструмента, и всё пришлось делать руками, используя Тзай для того, чтобы получить сильное сцепление с головкой болта. Один за другим, болты выкручивались. Выкрутить все восемь заняло довольно много времени. Теперь можно было снимать крышку. Ухватив её с одного края, Эрклион приподнял её и начал двигать вперёд. Крышка со страшным грохотом упала на пол, но не разбилась. А Эрклион увидел в саркофаге то, что никому не следует видеть.

Иссохшая мумия лежала в саркофаге, одетая в царское одеяние; справа от неё лежал Зоронтал. В чертах лица мумии Эрклион узнал себя. Эрклион отшатнулся от саркофага и испуганно оглянулся по сторонам. Как? Как это всё возможно? Как может он мертвый лежать в саркофаге, и он живой стоять рядом? Возможно, он ошибся, обознался, на самом деле в саркофаге лежит кто-то другой?

Эрклион осторожно, словно боясь, что мертвец вдруг набросится на него, вернулся к саркофагу и заглянул внутрь. Внимательно вгляделся в обтянутый кожей череп. Поднёс огонёк поближе, чтобы разглядеть каждую деталь. Отвратительно открытый рот, словно в последнем крике. Мутные, глядящие в потолок глаза, желавшие увидеть небо, но так и не увидевшие ничего. Скрюченные пальцы правой руки, пытавшиеся в последний раз ухватить Зоронтал. Чем дольше Эрклион смотрел, тем более отвратительным представало перед ним это зрелище. И тем меньше оставалось сомнений. Да, это всё-таки и был он сам, Эннори, преданный своим ближайшим соратником и заживо погребённый. У рэ-Митсу не хватило духу убить своего господина, именно поэтому его и уложили в непроницаемый для Тзай саркофаг, закрытый к тому же болтами. Сколько он пролежал здесь, осознавая своё безысходное положение, прежде чем умер? Сколько он кричал, взывая о помощи? Как пытался сохранить последние крупицы сознания и выбраться, или наоборот, призывал спасительное безумие и жаждал смерти?

— Спи спокойно, кто бы ты ни был, — тихо произнёс Эрклион, чувствуя, что его горло чуть ли не в первый раз за всю жизнь пересохло. — Я отомщу за нас обоих. Зоронтал вновь станет орудием праведного гнева.

Эрклион положил руку на лоб мумии, словно желая успокоить того, кто не нашёл покоя в смерти. Но внезапно Эрклион почувствовал слабый укол Тзай. Жив! Он был жив! В этом иссохшем костяке всё ещё теплилась жизнь, вопреки всему!

Эрклион вдруг услышал словно бы внутренний голос, звучащий прямо у него в голове. Свой голос. Начался странный разговор, похожий на мысленный диалог, но Эрклион знал, что сейчас он разговаривает вовсе не сам с собой.

— Я подозревал о таком, — произнёс голос. — Я подозревал, что я не один.

— Что? Кто ты? — также мысленно спросил Эрклион.

— Я — это ты. Это очевидно.

— Как это возможно?

— Это невозможно, но это существует. Прими это.

— Кто это сделал с тобой?

— Это сделал с нами рэ-Митсу. Он давно желал свергнуть нас.

— Как ему это удалось?

— Я отправился спать, но проснулся среди ночи. Что-то очень сильно давило на голову. Я упал.

— Я не помню ничего больше.

— Я очнулся здесь, в этом саркофаге.

— Который я открыл сейчас.

— Я кричал, звал на помощь. Никто не приходил. Все бросили меня. Все те, кто раньше почитал меня. Долгие годы я хотел освободиться из этого заточения.

— Теперь я могу отомстить.

— Я нашёл лазейку. Я сумел проникать во сны людей, которые остались верными мне. Я подготовил их к тому, чтобы они смогли освободить меня.

— Они справились со своей задачей.

— Теперь я снова чувствую воздух, могу дышать, а мои пальцы вновь смогут держать Зоронтал.

— Спящий пробудился.

— Спящий пробудился.

Спящий пробудился. Поток ярчайших воспоминаний хлынул в голову Эрклиона. Он вспомнил абсолютно всё в мельчайших подробностях: свою жизнь в Рашехраате, войну с Владельцами, создание Энноранн. И вспомнил свой последний день в Небесном Дворце. Дальше пошла бесконечная вереница неизбывной черноты, чувство бессилия, чувство унижения, понимание, что все, ради кого ты жил, отвернулись от тебя. Все предали. Все забыли. Дни без единого звука. Недели тяжкого забытья. Провалы в чужие сны. Слабая надежда на освобождение. Непонимание того, что это — реальность или бред? Снова тягучая чернота, перемежаемая чужими снами. Звуки. Звуки впервые за столько лет! Открытие саркофага. И он, стоящий перед самим собой. Прикасающийся к своему лбу.

В этот миг сознание Эрклиона разделилось надвое. Он понял, что он одновременно лежит в саркофаге и стоит перед ним. И что только что они были единым целым. И что это не правильно. Эрклион почувствовал, как его затягивает, поглощает чужая воля. Решение пришло едва ли не рефлекторно. Электрический удар. Как и в том случай с Владельцем в дисколёте.

Летающий рядом огонёк мигом погас. Эрклион упал на пол, под саркофаг. Он был жив, и он был в своём уме. Связь с собой, лежащим в саркофаге, удалось прервать. И он теперь помнил и знал всё, что помнил и знал и тот, другой он. Он очень долго лежал здесь, оставаясь наедине с собой. Он не мог выбраться, и он размышлял. Изучал структуру Тзай внутри себя. И обнаружил много нового. Научился плести удивительные узоры Тзай. Переосмыслял свою жизнь и своё отношение к жизни. Пытался распутать запутанные тайны мироздания. Но даже все новые знания не смогли дать ответ на главный вопрос: почему же их двое? У того, из саркофага, были какие-то смутные догадки. Слишком смутные. На них нельзя было полагаться. Может, это был лишь бред угасающего сознания. Кто знает? Может, он и сейчас бредит, умирая в закрытом саркофаге, выдумывая себе эту невероятную историю встречи с самим собой? Кто теперь скажет, где реальность, а где вымысел? Как можно убедиться в собственном существовании, как можно доказать самому себе, что ты есть? Никак. И даже другие люди не подтвердят тебе ничего, если они — лишь плод твоего воображения.

Эрклион медленно, с трудом начал подниматься на ноги. Ноги не слушались. Словно это именно он несколько десятков лет пролежал в тесном гробу и просто разучился пользоваться ногами. Руки тоже не работали. Пальцы скрючились, как у иссохшей мумии, и Эрклиону пришлось потратить несколько минут на то, чтобы вернуть им способность двигаться. А этот странный металлический привкус во рту… Он же уже совсем забыл, что значит чувствовать вкус чего-либо. Или это был не он, а тот, другой? Кто из них сейчас стоял рядом с саркофагом, а кто лежал в нём?

Эрклион снова зажёг огонёк. Старый Эрклион всё ещё лежал в саркофаге. Всё ещё был жив. Но в мире не может быть двух Эннори. Эрклион потянулся к Зоронталу. Рука привычно ухватила рукоять меча. Короткий взмах…

Эрклион вышел наружу. С чёрным клинком в руке. В одежде простого чернеца. Царское одеяние осталось там, на мумии. Эрклион смотрел прямо вперёд. И там он увидел картину, которая сначала даже ничуть не тронула его. На каменной мостовой лежали четыре тела, все в крови. Но смертным ведь свойственно умирать.

С отстранённым выражением лица Эрклион подошёл ближе и посмотрел на убитых людей. Одним из них был Салерди. И в этот момент с глаз Эрклиона словно слетела пелена. В сознании закружились воспоминания о том, как он сначала хотел убить Салерди, как тот едва не умер в Туманье и как Эрклион отпаивал его своей кровью. Эрклион упал на колени, бросил меч на землю и попытался поднять Салерди.

— Салерди, очнись! — закричал Эрклион. Но терин-ар не реагировал. Колотая рана с левой стороны груди не оставляла Эрклиону надежд на то, что всё обойдётся. Неужели действительно Салерди было суждено умереть после встречи с Эрклионом? Неужели он выжил в Туманье только для того, чтобы погибнуть вот так бесславно?

Эрклион поднялся, взяв в руки меч. Что же здесь могло произойти? Куда делись остальные Сыны Пламени? Неужели приспешники рэ-Митсу выследили их и всех убили? Эрклион почувствовал чьё-то присутствие за своей спиной. Он начал оборачиваться, но было уже поздно. Острая холодная сталь вонзилась в его сердце. Эрклион всхлипнул и пошатнулся. Дикая боль. Другой бы на его месте, наверное, упал. Но Эрклион ещё держался на ногах. Он всё же обернулся и увидел перед собой Ван ри-Ошинна. Тот растерянно улыбался.

— Предатель! — прохрипел Эрклион, чувствуя, как кровь начинает подниматься из груди к горлу.

— Если ты и вправду истинный Эннори, ты знаешь секрет воскрешения и это не убьёт тебя, — ответил Ван ри-Ошинн. — Если ты самозванец, то ты умрёшь.

Ноги Эрклиона подкосились. Он рухнул на пол, выронив Зоронтал. Чёрный меч со звоном отскочил в сторону. Глаза Эрклиона начали закрываться. Изо рта потекла кровь. Её вкус был отвратителен.

«Так вот что это был за вкус там, в усыпальнице», — подумал Эрклион перед тем, как его глаза сомкнулись. Вокруг повисла звенящая тишина. Даже лес перестал шелестеть листвой.

«Но разве может умереть тот, кто видел собственную смерть?» — промелькнула мысль в полной темноте. — «Разве может кто-то умереть дважды? Разве может умереть тот, кто сам отнял у себя жизнь?»

Эрклион открыл глаза. Боли он не уже ощущал. Он знал, что его сердце больше не бьётся, но он был жив. Сердце сейчас и не было нужно. Тзай могла поддерживать в нём жизнь очень долго. Эрклион не помнил, когда он успел так хитро переплести собственные линии Тзай, что они стали поддерживать его жизнь. Наверное, это был последний подарок другого его. Эрклион поднялся. Увидел лужу крови, которая образовалась под ним. Наверное, он выглядел сейчас страшно. С кровью, стекающей изо рта. Ван ри-Ошинн всё ещё стоял рядом, держа свой кинжал в руке. Но улыбка с его лица исчезла. В глазах предателя читался смертельный ужас.

— Вот как выглядит воскрешение твоего бога, — проклокотал Эрклион. — Я доказал свою сущность?

Ван ри-Ошинн закричал и попятился назад, но споткнулся на ровном месте и упал на спину. Эрклион подошёл к нему и присел рядом. Кровь с губ Эрклиона капала прямо на лицо предателя, и от каждой капли он морщился.

— Прости, пощади, помилуй! — зашептал предатель последние мольбы. Но Эрклион, не сказав ни слова, просто протянул руку и сломал предателю горло.

Эрклион встал. Кровь уже перестала течь. Тонкие ниточки Тзай вновь связали сердце воедино. Оно уже начинало биться снова — пока не очень уверенно. Эрклион выплюнул остатки крови изо рта и утёр губы.

— Лишь осознав предательства удар, он осознает мироздания законы, — прошептал Эрклион слова Чтеца.

Эрклион вернулся к телу Салерди. Храбрый терин-ар, он до конца стремился защитить своего господина. Он был без оружия, но сумел отнять у кого-то меч и убить троих. Он был прав, тысячу раз прав, когда говорил, что нельзя доверять Сынам Пламени, что надо бежать от них как можно дальше, пока не поздно! Но Эрклион не слушал его. И это стоило Салерди жизни. Эрклион взял Салерди на руки и внёс его в усыпальницу. Там он положил тело Салерди в саркофаг, туда же, где лежало и тело другого его. Потом Эрклион распростёр руки над саркофагом, собирая Тзай в одной точке. Вспыхнуло ярчайшее пламя. Эрклиона обдало опаляющим жаром, одежда на нём загорелась, но это было совсем не важно. Он быстро сбил пламя, а на ожоги сейчас и вовсе не обращал внимания. А в саркофаге остался лишь прах.

— Прощай, Салерди, — проговорил Эрклион. — Такой верный воин как ты достоин чести упокоиться рядом со своим господином. Теперь наш прах неразделим. Прощай.

Эрклион вышел из усыпальницы. Подобрал Зоронтал. И зашагал прочь от этого проклятого места.

Мир вздрогнет. Мир поймёт. Мир никогда не станет прежним.