Любимые дети, или Моя чужая семья Чемберлен Диана

Я хотела помочь ему. Что-то для него сделать. Вчера мы с дядей Маркусом ездили в Шарлотт за вещами, бывшими в машине Сары. Именно тогда дядя Маркус и рассказал о его подружке. Сегодня я даже ощутила гнев на нее за то, что ее не было сегодня с Китом. Когда он действительно в ней нуждался.

Я слезла с кровати, надела кроссовки, тихо спустилась вниз и вышла во двор. Кто-то из гостей увидел меня и, должно быть, посчитал ужасной трусихой, но мне было все равно. Я пробежала через боковой двор и вышла на причал, где сидел Кит, болтая ногами в воде. Он поднял голову, когда я подошла, и я увидела, как его лицо брезгливо скривилось.

Я села рядом. Мы оба молчали.

– Знаешь, что пепел твоей ма был развеян в том же месте, что и пепел нашего отца? – спросила я, наконец.

Он долго молчал, прежде чем обронить:

– Странно.

– А мне кажется, это прекрасно, – ответила я, стараясь не думать о матери. – Прекрасно для них.

Он оторвал щепку от доски и бросил в воду. Я сидела справа. Если смотреть на него с этой стороны, никогда не заподозришь неладное. Он был похож на фото молодого папы.

– Иногда я говорю с отцом, – призналась я. – И думаю, он меня слышит. Иногда… он общается со мной.

– Это что? – хмыкнул он. – Правдивая исповедь?

– Нет. Просто хотела тебе сказать. Я знаю, твоя мать… ушла, но это не означает, что ты не можешь говорить с ней.

Он рассмеялся:

– Я знаю, что могу говорить с ней. Просто не верю, что она будет слушать.

– Может быть, будет. А может, и нет.

– Ладно, так или иначе…

Кит, щурясь, взглянул на горизонт:

– Знаешь, Мэгги, я пришел сюда, потому что хотел побыть один.

Я кивнула и поднялась:

– Ладно. Все в порядке.

Я пошла по причалу к дому, зябко обхватив себя руками. Жаль, что я не смогла поговорить с ним. Я бы сказала, что ему ни к чему быть в одиночестве. Что у меня прекрасная мать, и прекрасный дядя, и потрясающий младший брат, и что они всегда будут с ним рядом, хочет он этого или нет.

– Я все еще ужасно себя чувствую из-за того, что не была с тобой сегодня утром.

Джен держала мою руку, пока мы шли от ее дома к машине. Мы собирались ехать на материк, чтобы взять напрокат фильм. Я отчаянно хотел посмотреть комедию. Какую-нибудь дурацкую стряпню, вроде «Дома животных», когда смотришь и смеешься против воли.

– Все нормально, – ответил я. Но на самом деле ничего не нормально. Я сказал, что это неважно, но, черт, как бы я хотел, чтобы она была здесь, со мной. Ей пришлось поехать в Дарем. То ли свадьба, то ли день рождения кузена или кого там еще. Во всяком случае, она сказала, что отказаться не может. Действительно, все подробно объяснила, но я услышал только, что она не может поехать со мной. Почему? Неужели это такой уж кошмар – пропустить свадьбу ее дурацкого кузена? Будь она со мной, я чувствовал бы себя не таким жалким.

Но, может, все к лучшему. Она бы не вписалась в тутошнее общество. В общество острова Топсейл. В общество Локвудов. Я впервые в жизни ощущал себя Локвудом. Хотя страстно противился этому чувству. Но именно Локвуды помогли мне держаться. Лорел тысячу раз спрашивала, все ли со мной в порядке. Маркус помог высыпать пепел матери в залив, потому что у меня сильно тряслись руки. Весь этот спектакль был омерзителен. Я его ненавидел. Но когда Мэгги сказала, что пепел отца развеяли на том же месте, я понял, что все было сделано правильно. Именно этого хотела моя мать.

Мы сели в машину Джен, и я понюхал воздух:

– Пахнет бензином.

Услышала ли она панику в моем голосе?

Я вытянул ремень безопасности, но не застегнул. И был готов немедленно смыться.

– О, я знаю, – отмахнулась Джен, выруливая на дорогу. – Только сейчас наполнила бак. После этого всегда пахнет.

Джен опустила окно:

– Открой свое, и запах улетучится.

Я открыл окно, но так и не застегнул ремень. Уже представлял, как взрывается машина. И мы застреваем в ней. Охваченные огнем. Я подумал, что, может, стоит вернуться и взять мою машину, но тогда я покажусь трусом, а видеопрокат не так уж и далеко.

– Так как прошло… мероприятие твоего кузена?

– Устраивали вечеринку для будущей матери. Все хорошо.

Джен глянула на меня:

– Я должна была поехать, Кит. Я всем там заправляла. Но ушла, как только смогла. Надеюсь, ты понимаешь.

– Нормально, – кивнул я. В этот момент я мог думать только о взрыве, который произойдет в любую секунду. Моя левая рука вцепилась в ремень безопасности, правая лежала на ручке дверцы.

– Может, я помогу тебе разобрать вещи матери? Знаешь, это может быть очень тяжело.

Я не ответил.

– Или хочешь сделать это один?

– Я еще не думал об этом.

Маркус и Мэгги проделали пятичасовой путь в Шарлотт и обратно, чтобы привезти мне вещи матери. Их было много. Теперь коробки были сложены в ее спальне в трейлере. Я даже не хотел заходить в эту комнату, а тем более рыться в вещах, которые мать взяла в свою новую жизнь в Шарлотт. Но Маркус сказал, что я должен все просмотреть и как можно скорее. На случай если она оставила завещание. В чем я сомневался. Она не из таких, кто оставляет завещание. Да и что ей оставлять?

Мы остановились перед видеопрокатом. И я отпустил ремень. Джен подалась вперед и пригляделась ко мне:

– Ты в порядке, бэби?

– Да, в полном.

Перед глазами мелькали сцены сегодняшнего утра: толпа людей у руин церкви. Люди, говорившие о моей матери слова, которые я не слушал. Попытки открыть чертову урну. И Лорел, деликатно откусывающая крохотный сэндвич, притворявшаяся, что не смотрит на меня. Мне было просто необходимо удрать оттуда.

– Мэгги, конечно, была, – сказал я.

– Разумеется.

– Она молола весь этот бред о том, как говорит с отцом и он ей отвечает.

– Неужели?

Джен открыла дверь:

– Похоже, она спятила.

– Да. Крыша поехала, – согласился я.

Я вышел из машины и последовал за Джен в магазин. Пытаясь не думать о том, что глаза у Мэгги в точности как у меня.

Последняя жертва Мэгги

Август 2008

Три часа ночи, но я не могу уснуть.

Вчера утром я, как обычно, отвезла Кита на физиотерапию.

– Я вам нужна? – спросила я Гуннара, когда тот начал работать над плечом Кита. Последнее время у меня сложилось впечатление, что Киту не нравится мое присутствие на занятиях. Он считает, что я задаю слишком много вопросов. По-моему, он любит оставаться наедине с Гуннаром. Общаться с парнем постарше. А я просто мешаю.

– Мы в порядке, – заверил Гуннар, медленно вытягивая левую руку Кита над его головой. У Кита действительно восстанавливается подвижность плечевого сустава. Я вижу это, когда мы делаем упражнения дома, а когда наблюдаю, как Гуннар упражняется с ним, это становится еще очевиднее. – Я зайду за вами, если понадобитесь, – пообещал мне Гуннар.

– Хорошо, – согласилась я. – Увидимся немного погодя, Кит.

– Как хочешь, – безразлично откликнулся он. Лицо сморщено то ли от боли, то ли от усилий. То ли от того и другого.

Я села за компьютер в зоне ожидания и стала проверять почту. И увидела письмо, пришедшее с незнакомого адреса. Э. Мэттьюз. Эллен Мэтьюз? Мать Джорди? Я зацепилась взглядом за строчку в графе «тема»: «Последняя жертва Мэгги Локвуд».

Эти слова потрясли меня. Я кликнула на письмо и увидела в заголовке десятки адресов. Если письмо от Эллен, то она разослала его каждому в своей адресной книге.

Я быстро пробежала глазами две строчки: «Сегодня в новостях можете узнать о последней жертве Мэгги Локвуд. Смотрите обязательно».

«О нет», – подумала я. Умер еще один ребенок? Через столько времени после пожара?

Я прикусила губу. Я всегда считала, что Кит пострадал больше всех из выживших детей, но некоторые дети перенесли тяжелые повреждения легких. Да и Киту тоже нужно быть осторожным с легкими. Я глубоко скорбела за семью, потерявшую ребенка. Почему Эллен не выразилась яснее? К чему такая уклончивость? Впрочем, ее можно извинить. С тех пор как она потеряла Джорди, Эллен балансировала на грани безумия, и все это знали.

Я видела ее в «Яванском кофе» несколько недель назад. И едва узнала. После пожара она постарела лет на пять, но, наверное, она подумала то же самое обо мне.

Я обошла стойку, чтобы обнять ее. И хотя я не знала Эллен так уж хорошо, родители жертв стали в ночь пожара одной семьей.

– Как Кит? – спросила она, когда я принесла ей чай. – Ему очень больно?

– Сейчас намного лучше. Хуже всего, что он стесняется своей внешности.

Я поставила перед ней одноразовую чашку.

– Не хочет, чтобы кто-то его видел. Осенью ему придется вернуться в школу, и у меня сердце разрывается за него.

Я неожиданно поняла свой кошмарный, непростительный промах и зажала рот ладонью.

– О, простите, Эллен! Да. Он покалечен, но жив. Мне ужасно жаль, что я сказала это! Он у меня есть! Я знаю, как мне повезло.

Я из кожи вон лезла, чтобы извиниться.

– Все в порядке. – кивнула Эллен. – Я рада, что он выздоравливает.

Мне показалось, что она пытается улыбнуться, но я была так ошеломлена собственной глупостью, что не могла сказать наверняка.

Эллен молча ушла.

Еще по пути домой я выбросила е-мейл из головы. Мы остановились у аптеки в Снидз-Ферри. По крайней мере, остановилась я. Кит ждал в машине.

– Пожалуйста, пойдем со мной, Кит, – попросила я. Беря сумочку с пола между сиденьями. Он по-прежнему отказывался появляться на людях, и меня это тревожило все больше. – Нельзя же всегда скрываться от мира, – добавила я.

Он молча слушал свой МР3-плеер. Но я знала, что, несмотря на наушники, он меня слышит.

– По крайней мере, я смогу скрываться от него следующие четверть часа, – огрызнулся он.

– Хорошо.

Я не давила на него. Может, следует начать? До школы осталось всего несколько недель. Я не знала, как он справится.

Я получила лекарства и вернулась к машине. Кит по-прежнему слушал свой плеер и напевал с закрытыми глазами.

Я вырулила с парковки и повернула к разводному мосту, соединявшему Снидз-Ферри с островом. Сначала дорога была свободной, но когда мы въехали на середину моста, я увидела впереди длинную очередь машин.

– Проклятое летнее движение, – пробормотала я.

Кит открыл глаза:

– Впереди копы.

Я увидела мерцающие красно-синие огни. Полицейские машины. Машины «Скорой». Пожарный грузовик.

– Должно быть, страшная авария, – заметила я.

Кит выпрямился, вытащил из ушей наушники и вытянул шею, пытаясь что-то разглядеть за длинной цепочкой машин.

Я глянула в зеркало заднего вида. Может, не слишком поздно выехать из этого кошмара задним ходом? Я могла направиться по Олд-Фолкстон-роуд на подвесной мост и въехать на остров оттуда. Но сзади уже выстроились машины. Я надежно застряла на мосту.

Кит снова надел наушники и скорчился на сиденье. Я побарабанила пальцами по рулю, нажала на тормоз, вышла и приблизилась к краю моста, пытаясь разглядеть происходящее. У перил стояли два старичка с удочками.

– Не знаете, что случилось? – спросила я.

Один старичок, с аккуратно подстриженной седой бородкой, обернулся:

– Машина упала с моста.

– Мы видели, как все случилось, – добавил второй. – Так быстро! Ударилась об ограждение, взлетела в воздух и – вниз.

Он энергично жестикулировал руками, показывая, как все было.

– Какая жуть! – вырвалось у меня. Я перегнулась через перила и увидела пару катеров береговой охраны, бороздивших воду. Никакой машины не было видно, и я представила, как она опускается в мутной воде на дно залива. Наверное, подросток на летних каникулах. Слишком много выпил.

Я обхватила себя руками при мысли о том, что кому-то придется звонить его родителям.

Я оглянулась на свою машину. Отсюда ее было плохо видно, но я представила сидящего сына и снова возблагодарила Бога за то, что он жив. Сомневаюсь, что человеку, слетевшему с моста, так повезло.

– Можете развернуться. Как делают все остальные.

Человек с бородкой показал на машины.

Я оглянулась. Люди пытались выгадать место, чтобы развернуться и направиться обратно на материк.

– Прекрасная мысль, – кивнула я. – Спасибо.

Я легла в постель около десяти. Как и каждый вечер, я смотрела новости на маленьком телевизоре, стоявшем на комоде. Я совершенно забыла о е-мейле Эллен и почти сразу же задремала. На истории об убийстве в Уилмингтоне. Но тут на экране появился разводной мост, и я вспомнила об аварии. И быстро села, надеясь услышать, что водитель, слетевший с моста, выжил.

– Женщина погибла после того, как ее машина упала с разводного моста в Снидз-Ферри, – объявил ведущий.

Я обхватила руками колени, когда репортер стал брать интервью у офицера морской полиции. Он стоял на той стороне моста, что выходила на Снидз-Ферри. Позади расстилалось длинное полотно моста.

– Свидетели показывают, что белая «тойота» внезапно свернула на встречную полосу и, набрав скорость, пролетела мост, ударилась о заграждение и взлетела вверх. Перевалилась через перила и упала в воду. Наши ныряльщики сумели достать из машины тело водителя. Насколько мы знаем, пассажиров в машине не было.

– Вам уже известна личность водителя? – спросил репортер.

Офицер потер висок.

– Все, что я могу сказать на этом этапе: водитель – женщина сорока с лишним лет. Жительница Хэмпстеда. Но мы не хотим сообщать ее фамилию, пока не уведомили родственников.

Я ахнула и повалилась на подушку. Эллен! «Последняя жертва Мэгги Локвуд»!

Еще не успев осознать сказанное, я заплакала.

Но, наконец, вытащила ноутбук и стала писать. Словно не смогу спать спокойно, пока не запишу все, что случилось в эти дни. Это поможет мне хорошенько все обдумать.

Я знаю, почему Эллен покончила с собой. И дело не только в боли матери, потерявшей дочь. Просто через несколько недель вернется Мэгги, и Эллен не могла представить, что она будет жить нормальной жизнью, тогда как у Джорди этого шанса не будет. Я все понимаю. Представляю, как Мэгги с легкостью и без боли поднимает над головой руки. Вдыхает чистый воздух идеальными, здоровыми легкими. Можно ли ожидать, что Кит станет стоически наблюдать за ее возвращением? Это так сильно ранит его, и я остро ощущаю каждую кроху его боли, физической, эмоциональной…

Не знаю, как мы с ним это вынесем.

На следующий день после поминальной службы по мисс Саре ма сказала, что моя комната – настоящий хаос и она не позволит мне выйти из дома, пока я все не уберу. Мы с Кимми собирались поехать в башню дяди Маркуса. Кимми сказала, что готова заняться сексом. Наконец-то! Но я не мог никуда ехать, пока в комнате не будет чисто. Поэтому Кимми помогала мне убирать. Я все делал очень быстро. Прятал одежду под кровать, хотя это было абсолютно против правил.

– Можно так же быстро ее повесить, – сказала Кимми, увидев, как я запихивал под кровать рубашку. Иногда она говорит, как ма.

Кимми вытащила рубашку и повесила ее в шкаф.

Я боялся, что когда мы приедем в башню, там будет Кит. И тогда никакого секса, потому что Кимми сказала, что ей неприятно делать это, когда в доме кто-то есть. Но мне было все равно. Я бы сделал это даже в моей спальне, если ма будет внизу.

На моем столе было всего полно. Книга, которую мне полагалось прочитать. Рулетка. Куча карандашей и ручек. Глазные капли. Мой айпад. Какие-то провода.

Я открыл ящик для мелочей и сунул туда все со стола.

– Он никогда не закроется, – покачала головой Кимми.

– Закроется.

У меня всегда получалось закрыть этот ящик. Но на этот раз он застрял на полпути. Я разровнял содержимое и попытался снова. Но он не закрывался.

Кимми вздохнула:

– Давай я попробую. А ты пока развесь одежду.

Я взглянул на брюки, рубашки и все остальное в корзине для белья на офисном стуле. Кимми неправа насчет того, что все нужно развесить.

– Что-то должно лежать в комоде, – сказал я. И стал складывать футболки. Кимми тем временем вытащила ящик из комода и поставила его на кровать.

– Тебе нужны маленькие коробки, чтобы аккуратно все разложить, – сказала она, принимаясь копаться в вещах. – Думаю, у тебя здесь скопились вещи с того времени, когда ты еще лежал в пеленках.

– Вовсе нет!

Когда я лежал в пеленках, у меня даже этого ящика не было!

– Что это?

Она держала письмо для Кита, которое я сунул туда. Я совсем о нем забыл. Оно, похоже, было совсем измято.

– Просто письмо для Кита. Его мать велела мне отдать ему, но я забыл.

– Тебе нужно было отдать письмо. Оно может быть важно, – покачала головой Кимми.

Лучше было выбросить это письмо.

– Ладно, – сказал я.

Можно взять его с собой в башню и оставить на кухне. Так Кит не узнает, что это я его туда положил.

Кимми снова стала передвигать вещи в ящике. Потом вставила его в комод, и он сразу же закрылся.

Я быстренько сложил две последние футболки и сунул их в другой ящик. Закончили!

Я похлопал по карману джинсов, чтобы проверить, на месте ли презерватив и ключ от башни.

– Пойдем!

Мы поехали в башню дяди Маркуса на моем велосипеде и велосипеде Мэгги. Когда мы были в квартале от башни, я увидел, что машины Кита там нет. Это заставило меня улыбнуться во весь рот, и я надеялся, что Кимми тоже улыбается. Но она ехала впереди, так что я не видел.

Мы припарковали наши велосипеды у боковой стены башни, чтобы никто их не украл. Дядя Маркус чаще всего не трудился запирать дверь, но сегодня она была заперта. Я здорово умный, что догадался захватить ключ.

Мы вошли внутрь, но там был Кит! Он сидел прямо там, в гостиной, и смотрел телевизор!

– Что ты здесь делаешь? – спросил я.

– Не забыл? Я здесь живу. Вопрос в другом: что тут делаешь ты?

– Но твоей машины около дома нет.

Мне вдруг захотелось плакать.

– Я припарковал ее на улице, потому что здесь были Маркус и Флип и заняли оба наших места впереди. Только тебя это вряд ли хоть как-то касается. Так что тебе нужно?

Я не знал, что ответить.

– Мы нашли письмо, которое принадлежит тебе.

Кимми ткнула меня локтем. Я вытащил письмо из кармана, подошел и отдал его Киту.

– Мисс Сара велела отдать его тебе. Когда я болел.

Кит уставился на конверт.

– Когда ты болел? – спросил он.

– В тот день, когда она исчезла, – пояснила Кимми. – Мне очень жаль, что она погибла.

Кит разорвал конверт и развернул листок бумаги. Оттуда выпали деньги. Два доллара, а может быть, больше, но я не мог хорошенько рассмотреть с того места, где стоял. Я подумал, что нам нужно уходить, Кимми при нем точно не будет заниматься сексом.

Кит читал, читал, читал, пока я пытался сообразить, что нам с Кимми следует сделать.

И тут он вдруг вскочил с дивана.

– Ты, скотина дебильная! – заорал он. Помахал бумагой, и я увидел, что весь листок исписан. – Абсолютный гребаный лузер!

– Не смей говорить с ним в подобном тоне! – завопила в ответ Кимми.

Мне следовало рассердиться на то, что Кит меня обзывает, но я сильно испугался. Потому что он реально выглядел злым.

Он шагнул ко мне. Я хотел выбежать из двери, чтобы он меня не ударил, но пришлось остаться и защищать Кимми. Однако Кит прошел мимо нас. Схватил ключи со стойки и открыл дверь.

– Мы можем остаться здесь? – спросил я.

– Плевать мне на вас! – крикнул он и хлопнул дверью так громко, что у меня уши заболели.

Я вот-вот взорвусь.

Я нажимал на газ всю дорогу к дому Джен и ворвался в дверь, даже не позвонив.

Она была на кухне. И круто развернулась, услышав шаги. И прижала ладонь к горлу. Словно ожидала спятившего насильника.

– Она хотела, чтобы я поехал с ней!

Я отдал Джен письмо. Сердце колотилось в висках, пока она читала. Я уже знал его наизусть.

«Дорогой Кит!

Прежде всего, прости, что я так неожиданно вываливаю это на тебя, но я приняла решение только сегодня утром. Чем больше я думаю о том, что Мэгги сегодня выходит из тюрьмы, тем яснее понимаю, что нужно что-то предпринять. Пожалуйста, поверь, что это единственный выход. К несчастью, сегодня меня попросили присмотреть за Энди Л. – я все объясню позже. Это очень меня стеснило, но я все успею.

Ты знаешь, как сильно я люблю этот остров, но мое беспокойство растет по мере того, как заканчивается тюремный срок Мэгги. Кроме того, я расстроена, что тебе придется жить так близко к ней. Я знаю, тебя это тоже тревожит, и нам обоим известно, что избежать встречи с ней будет невозможно. Я также знаю, что возвращение в школу, к детям, которые знали тебя до пожара, было нелегким. Они сравнивают мальчика, которым ты был когда-то, с мальчиком, которым стал сейчас, не понимая, что в душе ты все тот же.

Поэтому я решила, что мы переезжаем в Шарлотт. Я долго это обдумывала и представляла, что нас ждет в будущем. Жалею, что у нас не было времени поговорить об этом. Но, откровенно говоря, не могу вынести мысли о том, что мы хотя бы один день сумеем прожить, ожидая встречи с Мэгги. У меня есть хороший шанс получить должность в банке Шарлотт. Это может занять некоторое время, но у меня будут деньги, чтобы протянуть до тех пор. Я объясню подробнее, когда увижу тебя сегодня. Сейчас я очень спешу, потому что у меня много дел. А присутствие Энди только мешает. Вот что я прошу тебя сделать: собери вещи, без которых не можешь жить. Воспользуйся вложенными в письмо деньгами, чтобы наполнить бензобак. Потом поезжай в Шарлотт. Я доберусь туда до темноты и найду для нас мотель, так что позвони мне около восьми, и я скажу, где мы можем встретиться.

Конечно, ты можешь посчитать меня спятившей, но, поверь, я очень долго думала об этом. Не выключай мобильник. Сложи все, в чем нуждаешься, и выезжай, как только сможешь.

Мне нужно бежать. Увидимся вечером.

Любящая тебя ма».

Джен подняла глаза от письма и недоуменно моргнула:

– О господи!

– Я так зол на этого лузера.

– Почему письмо оказалось у него?

– Он был болен, поэтому мать попросили за ним присмотреть, а она велела ему передать мне это, но он такой дебил, что забыл. Он забыл!

– Как ты его получил?

Она помахала письмом.

– Они с подружкой принесли его несколько минут назад.

Я сжал письмо в кулаке.

– Отдай мне он письмо с самого начала, копы нашли бы мать гораздо быстрее. По крайней мере, знали бы, где искать. Может, она была бы еще жива, если бы ее сразу же нашли. А вдруг они сумели бы ее спасти!

– Кит… – Джен перегнулась через стойку. – Я знаю, что это очень печально, но, вспомни, они сказали, что она, скорее всего, умерла мгновенно.

– И все же ее нашли бы скорее.

– Где сейчас Энди?

– Энди? Наверное, трахает в башне подружку. А что?

Джен покачала головой:

– Просто так.

Я разгладил письмо:

– Мне стоило бы позвонить Маркусу или Флипу насчет этого.

– Не уходи, – попросила Джен. – Давай проведем вместе спокойный вечер. Ты получил ответ на самый важный вопрос: хотела ли твоя мать бросить тебя. Оказалось, что нет.