Любимые дети, или Моя чужая семья Чемберлен Диана

Она обошла стойку, взяла мою руку и поцеловала.

– Письмо не вернет твою мать, бэби, – прошептала она, обнимая меня за шею. – Вот что мы будем делать. Ты включи горячую воду и наполни ванну. Я тем временем сбегаю и принесу что-нибудь поесть из «Бич Грилл».

Она потерлась своими бедрами о мои, заставив меня на секунду забыть о письме и моем глупом кузене.

– Потом мы пообедаем, полежим в ванне и…

Она поцеловала меня. Я попробовал расстегнуть молнию ее брюк, но Джен со смехом отстранилась.

– Видишь? Ты уже чувствуешь себя лучше.

Я улыбнулся. Она всегда умела заставить меня улыбнуться.

Джен снова застегнула брюки.

– Не все сразу. Что принести из «Бич Грилл»?

Но мой мозг был занят не едой. Он застрял где-то между письмом матери и телом Джен.

– Э… креветок. Жареных.

– Все получишь. – Она быстро поцеловала меня. – Я вернусь. Никуда не уходи. И, Кит…

Она повернулась ко мне лицом и попятилась к двери:

– Твоя ма тебя любила. Ужасно, что она умерла, но она была счастлива, что придумала такой план. Помни это. По крайней мере, ты знаешь, что она умерла счастливой. Это вряд ли можно сказать о многих людях.

Джен оглянулась и схватилась за дверную ручку.

– А еще, – добавила Джен, открывая дверь, – ты прекрасен. И внешне, и внутренне. Знаю, ты так не думаешь, но это правда. Я не лгу тебе и не притворяюсь. Помни и это.

Джен ушла, и я, хмурясь, с минуту смотрел на дверь. Странно все это… ее тон, то, что она говорила. И этот внезапный уход. Я не мог сказать точно, почему меня это беспокоило. Я знал одно: к тому времени, как я вышел на крыльцо, чтобы включить бойлер, весь мой настрой полностью испарился.

Я вытянулся на диване, ожидая, когда придет Джен. В сотый раз перечитывая письмо матери при свете торшера. В кухне зазвонил мой сотовый, и я поднялся, чтобы ответить. Но на полпути сообразил, что мой сотовый был в кармане. Звонил тот, что лежал в сумочке Джен, которую она забыла взять с собой. Черт! Доберется до «Бич Грилл» и обнаружит, что у нее нет денег.

Телефон продолжал звонить. Я вытащил его из сумочки и посмотрел на номер звонившего. Местный. Я понятия не имел, кто это, и долго смотрел на телефон, прежде чем открыть.

– Телефон Джен, – сказал я.

– Вот как… – послышался девичий голос. – Джен дома?

Я узнал этот голос:

– Мэгги?

– Кит…

В чем дело?! Какого дьявола Мэгги вдруг звонит Джен?

– Я набрала неправильный… – Мэгги поколебалась. – Нет. Этого не может быть. Я даже не знаю номер твоего сотового. С чего ты вдруг отвечаешь по телефону Джен?

– А с чего это ты вдруг звонишь ей?

– Она – моя подруга.

– ТВОЯ подруга?!

– Почему у тебя ее телефон?

– Она – моя девушка.

Сердце вновь забилось в висках. Что-то неладно. Очень неладно.

– Она… не понимаю, – растерялась Мэгги. – Как давно ты ее знаешь? Она никогда не упоминала…

– А ты? Давно ее знаешь?

– С месяц.

Господи. Вся та физическая боль и эмоциональная пытка, через которые я прошел за последние два года, ничто по сравнению с ножом, вонзившимся сейчас в мое сердце.

Меня терзали воспоминания. Яркими полусекундными вспышками.

Это холодное, жестокое, наплевательское отношение к сбитому животному.

«Чепуха».

Запах бензина в машине.

«Я только что его наполнила»….

Энди, сказавший о волосах Джен:

– Когда-то они были белыми. Желтовато-белыми.

– Кит? Ты еще здесь? – спросила Мэгги.

– Подожди.

Зажав телефон между плечом и подбородком, я стал рыться в сумочке Джен в поисках бумажника.

Нашел, открыл и обшарил все отделения, пока не отыскал права. И, не веря, покачал головой при виде фото. Хорошенькая платиновая блондинка. Дженнифер Мэтьюз. Мэтьюз?!

«Наверное ты хочешь ранить ее так, как ранила тебя она».

– О, черт, Мэгги!

«Где сейчас Энди?»

– Дерьмо!

Я закрыл телефон и побежал к двери.

Почему он повесил трубку? Если бы не это…

«Пропади все пропадом», – подумала я, когда раздались короткие гудки.

Я ехала домой из «Фуд Лайон» и одной рукой перенабрала номер Джен. Другая лежала на руле.

Я была совершенно сбита с толку. Может, поэтому Джен не захотела со мной дружить? Из-за Кита? Но, похоже, и он не знал обо мне. Почему Джен лгала нам обоим?

Я проехала по подвесному мосту, гадая, как связаться с ним. Может, он у дяди Маркуса?

Я стала набирать домашний номер дяди Маркуса. Но поняла, что нахожусь совсем близко. Поэтому свернула влево, съехала с моста и направилась к башне.

Секс – реально забавная штука. Все произошло быстрее, чем мне казалось. Я только впихнул свой член в Кимми, как все кончилось. Она сказала «ой», когда я это сделал. Но я не остановился. Сказать «ой» – не то что сказать «нет».

– Почему ты ойкнула? – спросил я после того, как скатился с нее. К тому времени уже стемнело. Хорошо, что на наших велосипедах стоят фары.

– Больно, – пожаловалась она.

– БОЛЬНО?!

– Да, девушкам всегда больно в первый раз. В следующий раз будет легче.

– Прости, – сказал я. Я вовсе не хотел делать ей больно.

– Слышишь? – прошептала она.

– Что?

Я ничего не слышал. Собственно говоря, в ушах как будто звенело.

– Что ты слышала?

– Ш-ш-ш…

Она прижала палец к моим губам.

И тогда я что-то услышал. Кто-то ходил внизу.

– Нам лучше одеться, – прошептал я в ответ. Реально быстро вскочил и попытался найти в темноте одежду.

– Я не могу найти трусики, – пожаловалась Кимми.

Я потянулся к столу и включил свет. Кимми лежала голая на кровати и выглядела такой хорошенькой, что мне захотелось повторить все сначала. Но внизу кто-то топал.

Мы оделись и открыли дверь. И стали спускаться по лестнице, которая шла кругами. Я пытался придумать, что скажу дяде Маркусу, если это пришел он, а не Кит. Но тут вдруг раздался громкий хлопок, и я увидел, как все внизу стало золотым. Я услышал странный треск, как будто запускали фейерверк.

– Это пожар! – Кимми схватила меня за руку.

Это пожар?

– Спокойно! – велел я.

Снова услышал треск и почувствовал дым. Совсем как тогда, в церкви. Только в доме дяди Маркуса не было туалета для мальчиков. Одни ванные, и не думаю, что в них были кондиционеры. Я мог воспользоваться окном. Но мы стояли на лестнице, и никаких окон здесь не было.

– Нужно позвонить в пожарную часть, – сказала Кимми. – У тебя есть телефон?

Мой телефон был наверху, в спальне. Но туда уже шел дым. Дым был повсюду. Нужно вылезти из окна. С того места, где мы стояли, я видел окно в раздвигавшейся задней двери. Но перед нами был огромный огонь. Огонь был повсюду.

Я обнял Кимми. Она плакала и тряслась. Совсем не как в тот раз, в церкви.

Я увидел свечение в окнах башни еще в полуквартале от нее. По пути туда я убеждал себя, что волнуюсь по пустякам. В конце концов, башня выстроена из бетона! Чему там гореть?

Но когда я остановился перед зданием, то понял, что Джен уже успела там побывать. Оставалось надеяться, что Энди и Кимми ушли до того, как она добралась до них.

Передняя дверь была приоткрыта, и я увидел внутри стену желтого пламени.

Я набрал телефон Маркуса в пожарной части.

– Твой дом горит! – заорал я, когда он ответил.

– ЧТО?!

– Я серьезно. Скорее!

Я повесил трубку и встал рядом со своей машиной. Ближе мне не подойти. Как же я надеялся, что Энди там нет!

Я вернулся в машину и направил фары на переднюю часть башни. Велосипедов нет!

Хорошо.

Я выехал на улицу, чтобы освободить место на подъездной дорожке для пожарной машины. И уже хотел включить фары, но рука замерла на кнопке выключателя. Сбоку стояли два велосипеда. Дерьмо!

Я выключил свет и выскочил из машины. Обежал башню, но на задах здания пожар бушевал еще сильнее. Стеклянная дверь расплавилась, и пламя лизало деревянное крыльцо. Я ощутил жар и отпрянул от башни.

«Может, они успели выбежать?» – подумал я, прислонившись спиной к стене соседнего дома.

«Может, они помчались по дороге, позабыв о велосипедах?»

Но Джен не так глупа. Она не возьмет на себя столько труда, позволив Энди сбежать.

Лестница!

Я пробежал несколько ярдов по направлению к берегу, чтобы увидеть крышу. Если они смогут выбраться на крышу, то спустятся по лестнице!

Я сложил руки рупором и закричал, зовя Энди. Но он наверняка меня не слышал за ревом огня, заглушавшим даже шум прибоя.

Я побежал к боковой стороне здания. Придется сделать это. Никакого выхода. Никакого гребаного выхода.

Следовало бы оставить фары включенными. Эта сторона дома оказалась в темноте, единственным источником света было тошнотворное оранжевое свечение из окон. Я стал ощупывать стену, пока пальцы не наткнулись на тонкие металлические перила.

Я не могу сделать это…

Но я уже схватился за перила и поставил ногу на ступеньку.

– Кит!

Я был уже в нескольких ярдах от земли, когда услышал, что меня зовет Мэгги. Я быстро глянул вниз. Она стояла у подножия лестницы, в мерцающем оранжевом свете. Мир закружился, и я поспешно закрыл глаза и вцепился в перила.

– О господи! Не поднимайся туда! – завопила она.

– Думаю, что внутри Энди и Кимми! – каким-то образом сумел крикнуть я.

– ЭНДИ?!

Я почувствовал, как она тоже схватилась за перила и стала подниматься следом за мной.

– Оставайся внизу! – прокричал я. Мне хотелось объяснить, что лестница не выдержит двоих, она тряслась и скрипела. Но если я снова открою рот, меня вырвет.

– Давай! Давай! – вопила Мэгги.

Я заставил себя переставлять ноги, несмотря на то что дым уже душил нас. Этот запах! О господи! Я совсем забыл о запахе!

Я продолжал слепо шарить над головой, пытаясь нащупать крышу.

«Давай! Давай!»

Но пальцы касались стены. Вверх, вверх и вверх. Это продолжалось целую вечность, и легкие разрывались от боли. Как и плечо. Наконец, я увидел то место, где светлая стена башни встречалась с темной полосой неба. На четвереньках выбрался на плоскую крышу. Все мышцы дрожали.

Я пополз к центру крыши, чтобы поскорее уйти от края. Меня сотрясали сухие рвотные спазмы. Потом я встал и побежал к скошенной двери. И провел по ней ладонью, до смерти боясь открыть и обнаружить по другую сторону желтого дракона, ожидавшего, чтобы прикончить меня.

– Горячая? – спросила Мэгги.

– Нет.

Я открыл дверь, и мы побежали по металлической лестнице, зовя Энди.

Мы добрались до первой площадки. Огонь был прямо под нами. Я ощутил жар всеми своими шрамами. Дым заполнил лестницу, вцепился в заднюю стенку глотки. Я закашлялся.

– Энди! – завопила Мэгги из-за моей спины. Она попыталась протиснуться по лестнице мимо меня, но я схватил ее.

– Тебе нельзя…

– Мэгги?

Энди был здесь. Недалеко от нас.

– Энди! – крикнул я. – Иди сюда! Иди к лестнице!

– Мы не можем спуститься, – ответил Энди. – Слишком много огня.

– Поднимайся наверх! – заорала Мэгги.

И тут я увидел обоих. Они стояли так близко, что казались одним человеком. И так же слаженно двинулись к лестнице. Я протянул руку.

– Давай! – пытался крикнуть я, но получилось сиплое карканье.

Энди схватил меня за руку, и я вытащил его и Кимми на лестницу.

Мэгги пыталась дотянуться до него, но я подтолкнул ее.

– Наверх! Наверх!

Я кашлял и задыхался, пока мы поднимались по винтовой лестнице. Добравшись до верха, я толкнул дверь, выходившую на темную крышу, и мы повалились беспорядочной кучей. Одной рукой я обнимал Мэгги, другой – Энди, держа их изо всех сил. И тут услышал самые прекрасные на свете звуки: вой сирен.

Через два дня после пожара

Я тосковала по больнице. Чувствовала себя совершенно бесполезной, потерянной. Сидеть в доме было так тоскливо. Нужно было держать ногу поднятой, поэтому ма купила шезлонг, и я сидела в гостиной, смотрела телевизор и видео и играла в компьютерные игры на своем ноутбуке.

Я так и не поняла, каким образом получила огромную кровавую рану на ноге. Я даже не подозревала о ней, пока нас не отвезли в больницу. Кит, Энди и Кимми надышались дыма, и пришлось их откачивать. Я как раз думала, как мне повезло остаться невредимой, когда медсестра спросила, почему у меня мокрые джинсы. Кровь. Фу! Двадцать два шва.

Больше никто не пострадал, слава богу. Если не считать Джен. Ее тело нашли у задней двери башни. Сначала считалось, что Джен погибла при пожаре, который сама и устроила. Эту раздвигающуюся стеклянную дверь всегда было трудно открыть, и не хотелось думать, что она испытывала в последние минуты, когда пыталась сбежать. Я злилась на Джен за то, что она предала меня. И была вне себя от бешенства из-за того, что она пыталась погубить Энди, но все еще не желала представлять, как она сражалась с той дверью. А потом обнаружилось, что Джен застрелилась. Кит сказал, что она хранила пистолет в машине. Вот это да! Ничего себе секреты у этой девушки!

Они нашли в спальне того дома, где она жила, множество картин, и на большинстве была нарисована блондинка, которая, возможно, была ее сестрой Джорди. Джен сходила с ума по сестре и матери. Это не извиняло того, что она сделала, но, по крайней мере, объясняло. Я знала одно: не мне судить чье-то временное помешательство.

Я как раз смотрела «Вам письмо», когда в дверь позвонили. Мама пошла открывать, и я едва не вскочила, увидев преподобного Билла. Ма пошла принести ему что-нибудь выпить. Он уселся на диван и сложил руки на коленях.

– Я слышал, у тебя рана?

– Голень. Нужно держать ногу поднятой.

Он смотрел на меня обычным неприятным взглядом.

– С вами, Локвудами, вечно происходят какие-то драмы.

Это было оскорблением. Но нужно признать, что он сказал правду.

– Полагаю, что так.

– Я думаю, ты можешь начать с нашей программы посещений.

– Что?!

О чем он толкует?

– Я вас не понимаю.

– Нужно посещать больных прихожан. Проверять, что у них есть все необходимое. Трехразовое питание. Дополнительная помощь по дому. Все в этом роде.

– Преподобный Билл, я не…

– Будешь работать в церкви, – объявил он с этим уродливым, непоколебимым, серьезным видом, который так хорошо ему удавался. – Будешь отрабатывать свои часы у меня.

Я знала, что в больницу меня больше не возьмут. Вчера звонила Кэти Моуди и так и сказала. Но работать в Друри-Мемориел? Безумие!

– Я не религиозна.

– Это мне хорошо известно, – ухмыльнулся преподобный Билл.

– Но разве… ваши прихожане… разве они пустят меня в церковь?

– Им придется смириться.

Я нахмурилась:

– Но вы ненавидите меня.

Он потер подбородок. Словно хотел обдумать сказанное.

– Помоги мне преодолеть это, хорошо?

Я посмотрела на него. И рассмеялась. Он, кажется, улыбнулся. Впрочем, трудно сказать, учитывая, что это преподобный Билл. Я знала одно: у меня есть место работы, хотя впереди ждет тяжкий труд.

Я почти досмотрела кино, но тут в доме появился Кит.

– Привет! – сказал он и внес в гостиную большую коробку. – Маркус попросил меня занести это. Куда положить?

– У лестницы.

Дядя Маркус решил перенести к нам кое-какие вещи, пока в башне идет ремонт.

– Как там с уборкой? – спросила я.

Кит покачал головой:

– Сама знаешь, как бывает при пожаре.

Он кашлянул и опустил коробку на пол.

– Да. Жаль, что я не могу помочь.

Я хотела поговорить с Китом насчет Джен, но никак не выпадало подходящего момента. Может, сейчас?

– Почему бы тебе не сделать перерыв? Садись, посмотри со мной фильм. Умираю от скуки.

– А я ужасно занят.

Он пошел к двери.

– Я не собираюсь бросать Маркуса из-за того, что тебе скучно.

– Точно, – буркнула я.

Он открыл дверь:

– Позже.

Я видела в окно, как он садится в машину. Значит, сегодня с ним о Джен не поговоришь.

Может, в один из ближайших дней. Я понимала, что он чувствует. Я сама думала, что нашла в Джен подругу, но Кит считал, что она его девушка, кто-то, кто принял его таким, как он есть. Со шрамами и увечьями. Возможно, он страдал, потеряв ее. По крайней мере, по тому, что у них было. Лишился человека, которым ее считал. Как-нибудь я расскажу Киту, каково это, когда тебя надувают подобным образом. Что это значит – потерять того, кого никогда не имел.

С Китом будет нелегко говорить. Он никогда не отличался доброжелательностью. Но в вечер пожара у Маркуса я видела добрые стороны его характера. До тех пор я даже не думала, что они у него есть. Дядя Маркус сказал, что Кит боится высоты и, конечно, пожара. Он мог бы остаться на земле и позволить мне самой подняться по шаткой металлической лестнице, но Кит был полон решимости добраться до Энди. Это меня поразило. Теперь, два дня спустя, его панцирь «не-подходи-близко» был на месте. Все нормально. Кит никогда не был и не будет самым славным парнем на острове. Но после той ночи я точно знала: он – часть моей семьи.

Мой второй брат.

Три дня после пожара

Я вошел в трейлер и стал разбирать вещи из машины матери. Многие предлагали свою помощь: Дон, Лорел, Маркус, даже Мэгги. Но я хотел сделать все сам. Один. Я знал, что мне будет паршиво, но не хотел, чтобы кто-то был рядом, когда я окончательно расклеюсь.

Однако я не расклеился.

Сначала я просмотрел бумаги, потому что Маркус все время привязывался ко мне по этому поводу. Он сказал, что среди них может быть завещание. А может, банковский счет, о котором я не знал. Что-то важное.

Так что я стал рыться в бумагах. Их было немного, и ничего важного. Только банковские извещения и информация о моем образовательном фонде. Моя страховка и еще кое-что не имевшее особого значения.

И тетрадки. Так называемые мемуары. Я пошел со стопкой тетрадей в комнату мамы. Лег на ее кровать и стал читать. Она словно оказалась рядом со мной. Я слышал ее голос. Возможно, я был единственным в мире, способным разобрать ее почерк, и это было к лучшему. Я узнал о матери больше, чем следовало бы знать любому парню.

Некоторые вещи просто шокировали. Странно было читать о всегда собранной Лорел как о полной развалине. То же самое и с Маркусом, хотя он вполне подготовил меня к этим откровениям. Я понятия не имел, что до меня у матери был еще ребенок. Мой старший единокровный брат Сэм. Теперь я действительно понял, насколько она была одинока. Даже не могла поговорить о Сэме с тем неандертальцем Стивом Уэстоном. Ей нужно было кому-то открыться. Она нуждалась в моем отце.

Я снова и снова перечитывал страницы, где писалось о Джейми Локвуде, пока не почувствовал, будто знаю его. Я любил его и ненавидел. Полагаю, будь он жив, именно это я и испытывал бы к нему. Вполне нормально для подростка. Этакая любовь-ненависть. Именно то, что было между мной и матерью. Последние несколько лет я тащил ее сквозь ад. Не во всем была моя вина, но по большей части… И она никогда не переставала меня любить. Это я понимал. И тетради были полны разговорами обо мне и о том, что я значу для нее.

Я закрывал последнюю тетрадь, думая о ма и жалея, что мне так и не удалось узнать моего отца по-настоящему, когда одна фраза привлекла мое внимание. Банковская ячейка? И колье стоимостью десять тысяч долларов?!

Две недели после пожара

Леди-репортер пришла к нам в дом, и ма спросила, хочу ли я говорить с ней. Я сказал «конечно», так что леди вошла, и мы с ней сели в гостиной вместе с ма. Леди спрашивала о самых обычных вещах. Испугался ли я пожара в доме дяди Маркуса и все такое? Она спросила, как я считаю, был ли Кит храбрым, когда вошел в горящий дом после того, как уже пострадал на пожаре?

– Определенно да, – ответил я.

Всем известно, что Кит теперь герой. Он едет на шоу «Сегодня» со мной и Мэгги. Люди с шоу говорят, что события совершили полный круг, но я не помню, что это означает, хотя ма и объясняла.

– Почему ты и Кимберли Тейлор были в доме вашего дяди, когда начался пожар? – спросила леди.

– Маркус попросил его привести в порядок коллекцию компакт-дисков, – вмешалась ма, прежде чем я успел ответить. Что было очень хорошо. Я все время забывал о коллекции. Историю придумал дядя Маркус, а я не мог вспомнить, потому что это было враньем. Думаю, что ма знает правду.

Мне пришлось объяснить дяде Маркусу, почему мы были у него дома, когда случился пожар. Хотя он очень расстроился из-за того, что дом сгорел, но все же рассмеялся, когда я ему рассказал.