Мужчина, который забыл свою жену О`Фаррелл Джон

Скорый выход на волю в компании с Гэри пугал и будоражил одновременно. Я почти забыл, как пахнет свежий воздух, а рядом к тому же находился человек, которому были ведомы все тайны моей прошлой жизни. Мимо с ревом пронесся мотоцикл, и я заполошенно подпрыгнул, напугав спешащих куда-то прохожих, каждый из которых явно знал, куда и зачем спешит.

Гэри, высокий и нетолстый, примерно моего возраста, одет был как юнец двадцатью годами моложе. В байкерскую кожанку – хотя никакого байка, как выяснилось, у него не имелось. Бачки у него топорщились слишком кустисто, не согласуясь со аккуратной прической, и весь он источал аромат легкой самонадеянности вперемешку с резким запахом табака. Бесцеремонные его манеры чуточку смущали, но вместе с тем я испытывал облегчение от того, что хоть кто-то разговаривал со мной как с нормальным. Уже за одно это он мне понравился – мой друг Гэри. У меня есть друг, и мы с ним направляемся в паб.

– Ну, можно, конечно, отложить это дело… – сказал он, когда мы зашли за угол. – Но надеюсь, ты помнишь, что задолжал мне две штуки?

– Я? Прости, у меня нет с собой денег… Я… Не мог бы ты подождать немного?

Глаза Гэри лукаво блеснули, и он расхохотался во весь голос.

– Ох, не могу, ха-ха… ладно, не переживай! Я просто прикалываюсь!

– А, ну ясно ! – И я постарался выдавить ответный смешок.

– Хотя мог бы и покруче чего придумать, как считаешь? Ты что, вообще ничего не помнишь?

– Абсолютно. Не представляю, чем занимался последние сорок лет.

– Ого. Теперь понятно, как ты себя чувствуешь.

Сорок – почти в точку. Мне было тридцать девять, и, по мнению Гэри, мое состояние являлось «типичным сраным кризисом среднего возраста». Создавалось впечатление, что медицинская сторона дела его не особенно волновала – как будто он годами практиковал разные наркотики и сейчас просто столкнулся с очередным измененным состоянием сознания. Вдобавок выбивало из равновесия то, как небрежно, походя этот парень называл меня «идиотом» или «тупицей», словно это такие имена мои. Я, конечно, быстро сообразил, что это такая ироничная манера общения, принятая между старыми приятелями, но когда человек, с которым ты едва познакомился, произносит: «Ну вот и паб, недоумок», с трудом преодолеваешь инстинктивную реакцию на грубость.

Время было обеденное, и мы едва успели занять последний свободный столик. Наконец-то я мог расспросить обо всем, что пожелаю. Получилось нечто вроде персонального шоу «Это твоя жизнь», но в этой версии ведущий подробно излагал приглашенной звезде невероятную историю жизни: «Ты не вспомнишь этот голос» или «Сегодня здесь присутствует та самая учительница, что вдохновила тебя много лет назад, но тебе придется поверить на слово, потому что на самом деле она может оказаться всего лишь хозяйкой местной чайной».

Я взял пинту «Гиннесса», потому что, по словам Гэри, всегда так делал. Слишком велик выбор возможностей: я вполне мог предпочесть биттер, светлое пиво или минеральную воду с ломтиком лимона. Мог быть дважды женатым отцом семерых детей, олимпийским чемпионом по парусному спорту или пропащим уголовником.

Вопросы я решил задавать в хронологическом порядке, дабы мы не перескакивали с предмета на предмет и не упустили важных подробностей. В глубине души, вероятно, я надеялся узнавать правду о себе постепенно, и, если я полный неудачник, мне будет не так горько, ежели пойму, как дошел до жизни такой. Но попытки определиться с вехами из ранних лет успеха не имели.

– Итак. У меня есть братья или сестры?

– He-а. Ты единственный ребенок. Ой, я забыл прихватить закуску…

– Хорошо, а откуда я родом?

– Вообще-то ниоткуда. Или отовсюду – как посмотреть. Твой отец был военным, поэтому вы постоянно переезжали с места на место.

Вы жили в Западной Германии, на Кипре, в Малайзии… в Йоркшире. Что я пропустил? Гонконг, кажется. Или Шангри-Ла?

– Это мифическое место.

– Правда? Ну тогда, значит, не Шангри-Ла. Может, Шанхай? Я помню, ты говорил, что ни в одной школе не учился дольше года.

– Иди ты! Выходит, я легко приспосабливаюсь к обстоятельствам?

– Э-э, можно и так сказать… Чипсов, что ли, прихватить…

– Опытный путешественник.

– Опытный, ага. Перекати-поле.

– Сын солдата!

– Он в ВВС служил. Отец твой имел довольно высокий чин, но, думаю, был кем-то вроде бухгалтера. Беднягу пришиб инфаркт вскоре после смерти твоей мамы.

– Ох.

– Но я помню твоих стариков еще с тех пор, как мы были сопляками. Чудесная была пара.

Не имея никаких воспоминаний и переживаний, я воспринимал отца и мать эдакими абстрактными символами – просто имена на генеалогическом древе. Все, что Гэри рассказывал обо мне, вполне могло происходить с другим человеком в какой-нибудь выдуманной истории. На самом деле Гэри имел весьма смутное представление о моем детстве и событиях, предшествовавших нашему знакомству.

– Откуда мне знать, какие оценки ты получил на своих долбаных выпускных экзаменах? – недовольно проворчал он.

– Прости, я просто нервничаю по этому поводу И по всем остальным тоже. Так я учился в университете?

– Ну да, там мы и познакомились, – оживился Гэри. – Я изучал английскую и американскую историю. Перешел с английской…

– Прости, где было дело? Оксфорд? Кембридж?

– Бангор [3] . Я выбрал его, потому что туда собиралась одна роскошная девчонка из нашей школы, но она в результате оказалась где-то в Восточной Англии, так что ничего не вышло…

За следующие десять минут я узнал, что мы с Гэри жили в одном коттедже, вместе играли за футбольную команду колледжа и закончили с одинаковыми результатами, хотя я, в отличие от Гэри, не сдирал целиком свою дипломную работу у какого-то студента из Аберистуита [4] . Откровенно говоря, в один присест узнать столько о себе – непростое испытание.

Гэри вернулся от стойки с очередной пинтой, хотя я просил только половину, и посеревшими от времени маринованными яйцами в качестве закуски – наверное, больше у них ничего не осталось. Мне невыносимо хотелось задать один вопрос, и, пока Гэри топтался у стойки, я не мог оторвать глаз от светлого кольца на своем пальце. Но я был слишком на взводе, чтобы приступить к этому вопросу. Если у меня есть жена, я бы хотел для начала понять контекст, сопровождавший наше знакомство. Хотел узнать, кем я был, когда женился.

– Так ты чего, вообще не помнишь этот паб? – И Гэри упал на стул.

– Нет. А что? Мы бывали тут раньше?

– Ага… ты здесь крэком приторговывал, пока не началась вся эта заварушка с русской мафией…

– Ах, ну да, конечно, русская мафия. Они еще подбросили мне в постель кровавую свеколину, да? – И я горделиво приосанился, вызвав у Гэри довольный смешок. – Это бред. Понятия не имею, кто я такой и чем занимался. Но точно знаю, что не был наркодилером.

– Точняк, тяжелые наркотики – не твой профиль. Ты вечно переживал, можно ли дать детям «Терафлю».

Вот так я и узнал, что я, оказывается, отец. «Детям», – сказал Гэри. Во множественном числе. У меня есть дети.

– Да, точно – твои малютки! – подтвердил Гэри, когда я потребовал развернутой информации. – У тебя пара сорванцов. Мальчик и девочка. Джейми, ну ему пятнадцать или двенадцать, где-то типа того. И еще Дилли, она помладше, лет десяти, наверное. Хотя, пожалуй, уже одиннадцать. Оба ходят в школу. Но не в твою.

– Что значит «моя школа»?

– Школа, в которой ты горбатишься.

– Так я учитель? Погоди минутку, дай мне переварить. Вот поэтому я и хотел, чтобы ты рассказывал по порядку. Давай сначала о детях. – Я отогнал странное видение: облаченный в мантию, я стою у старомодной грифельной доски.

– Ну, дети как дети. Милые. Я даже крестный отец Джейми. Или Дилли? Не помню, но точно у одного из них я был крестным. Да нет, классные ребятишки. Ты можешь ими гордиться.

Но я не мог гордиться. Изо всех сил хотел, но не мог – они были для меня всего лишь абстрактным историческим фактом.

– Не возражаете, если мы тут присядем? – И, не дожидаясь ответа, какая-то дама с охапкой магазинных пакетов плюхнулась на свободный стул за нашим столиком. – Мег, давай сюда! Здесь есть два места!

Я – отец двух незнакомцев. Ничего примечательного, я ведь не моряк, у которого в каждом порту отпрыски, о которых он и не ведает. Эти дети меня прекрасно знают, надеюсь, даже любят.

– Меню захвати! – приказала тетка своей спутнице, вероятно дочери. – Я без очков не могу прочесть, что там на доске, а они вечно забывают положить меню на столик.

Лицо этой женщины я уже успел запомнить, но по-прежнему не представлял, как выглядят мои собственные дети.

– Какие они?

– В каком смысле?

– Мои дети, на кого они похожи?

Дамочка старательно притворялась, что не подслушивает.

– Ну, Джейми похож на тебя, бедолага. Весь такой из себя замкнутый и угрюмый, но, возможно, просто возраст виноват.

Я кивнул, но внутри все содрогнулось. Я отец и учитель – без всякого опыта общения с детьми.

– Он здорово вымахал в последнее время, стильный такой, в музыке рубит. Кажется, девушки у него пока нет, но, может, он просто скрывает.

– А моя дочь, Дилли? Это ее настоящее имя или какое-то сокращение? Или вообще семейное прозвище?

– Не знаю… ты всегда называл ее просто Дилли.

– Может, это от Дайли, – предположила соседка по столику.

– Простите?

– Имя вашей дочки, Дилли может быть сокращением от Дайли. Или еще есть имя Диллвин. Валлийское, кажется. Вы не валлиец, нет?

– Не знаю. Я валлиец?

– He-а, не думаю.

– Ну, я так, просто предположила.

– Спасибо. Вы очень помогли.

Известие об отцовстве внезапно представило ситуацию в гораздо более серьезном свете. Теперь моя личная ментальная катастрофа касалась не только меня, но целого семейства.

– Итак, что еще ты хочешь о них узнать? – Гэри, конечно же, обращался ко мне, но дамочка, видимо, решила, что спрашивает он и ее.

– Э-э, да ладно, – пробормотал я. – Это может подождать.

– В тюрьме сидели, да? – невозмутимо поинтересовалась соседка.

– Вроде того, – криво усмехнулся я.

– Он убийца.

Если Гэри надеялся отпугнуть даму, то ошибся – она лишь еще больше заинтересовалась.

– Мой муж бросил нас, когда Мег было два годика. И с тех пор мы о нем не слыхали. Если встретит на улице, он ее даже не узнает.

– Да уж…

– Ну, так что тебе еще рассказать? – вопросил Гэри. – Тори опять у власти. У всех есть мобильные телефоны и домашние компьютеры, «Вулворт» вышли из игры, и, это, Элтон Джон во всем признался; вот это был шок, скажу я тебе…

– Да, да, я в курсе. Я забыл исключительно то, что касается моей личной жизни. Помню, кто выигрывал Кубок по футболу в восьмидесятые и девяностые, знаю победителей рождественских хит-парадов. Но не помню ни одного имени своих близких, вообще ничего о них не знаю.

– Ха! Как все мужики, – констатировала со вздохом дамочка.

Дальнейшую беседу мы вели шепотом, а Гэри пришлось хотя бы частично систематизировать информацию. Мы отказались от идеи выстроить события моей жизни в хронологическом порядке, и я перешел к вопросу, который терзал меня с того момента, как мозг впервые нажал кнопку перезагрузки.

– Слушай, Гэри, если я отец двоих детей, – прошептал я, – то расскажи мне об их матери.

Последовала пауза, в течение которой слышно было только, что посетители заказывают у барной стойки.

– Э-э… она клевая, да. Господи, ну до чего мерзкие яйца! Надо было взять что-нибудь другое. Интересно, тут есть копченые колбаски…

– Нет, нет, погоди. Я хочу разобраться. Давай начнем с начала. Как ее зовут?

– Зовут как? Мэдди.

– Мэдди?

– Ну да, Мадлен.

– Мою жену зовут Мадлен! Красивое имя, правда? Мадлен и Воган! – Я будто пробовал имя на вкус, наслаждаясь, как оно подходит к моему. – Воган и Мэдди.

Вы ведь знаете Вогана, мужа Мадлен?

Даже такой маленькой детали оказалось достаточно, чтобы вселить надежду: этот факт станет краеугольным камнем, на котором я воссоздам свою жизнь.

– А где я с ней познакомился? И не говори, что заказал по почте из Таиланда.

– Вы встретились в университете, на первом курсе, не помнишь? История типа «Пока, мамочка, привет, женушка!». Сечешь, о чем я?

– Нет.

– Ну, вы были настолько поглощены друг другом, что всех остальных это несколько раздражало.

– Спасибо.

– Короче, после колледжа вы оба пару лет болтались без дела. И поскольку у вас не было ни малейшей идеи, чем бы заняться в жизни, то решили податься в преподы.

– Ух, я все-таки учитель! Но это ведь не просто работа, да? Это призвание! Учитель… – Я пригладил бородку, воображая себя Робином Уильямсом в «Обществе мертвых поэтов» или Сидни Пуатье в фильме «Учителю с любовью».

– Ага, в какой-то муниципальной школе в урловом районе, – буркнул он. – Ты говорил как-то, что твоя школа специализируется на бизнесе и предпринимательстве, так что наркоманов ты на путь истинный не направляешь… твои ученики, скорее, рулят финансовыми потоками в наркоторговле…

– Учитель. Мне нравится. А что я преподаю? Но только, пожалуйста, не слесарное дело.

– Ты преподаешь историю и еще иногда «обществознание», что бы эта штука ни означала.

– Учитель истории? Вот это да! Историк без собственной истории.

– Да, пожалуй, в этом есть некоторая ирония. Ты не только ничего не знаешь о прошлом, так еще и не помнишь собственных учеников, что, впрочем, неудивительно…

Раздался очередной призыв от барной стойки, и Гэри потерянно оглянулся на посетителя, несшего тарелку с «фиш-энд-чипс».

– Погоди, мы не закончили про Мадлен и детей. Нужно ведь сообщить им, что со мной все в порядке? Меня же не было целую неделю. Они беспокоились?

– Не знаю, приятель. Я с ней не разговаривал.

– Я отсутствовал в течение недели, а она даже не позвонила тебе?

– Ну, это не совсем так… Не хочешь порцию картошки или еще чего?

– Не совсем – как? Мадлен уехала, или больна, или… В чем вообще дело?

– Может, съесть пакетик кетчупа, чтобы избавиться от этого мерзкого яичного привкуса? – Он принялся дергать упаковку, безуспешно пытаясь отодрать кончик. – Я разговаривал с твоей докторшей по телефону, и она спросила, не было ли у тебя в последнее время стресса, не дергался ли эмоционально, и я сказал: «А то, он же разводится с женой».

Пакетик с кетчупом неожиданно поддался, и красная жижа забрызгала и меня, и мамашу, и мамашину дочку. Наши соседки дружно отпрыгнули и разразились чудовищными проклятиями, а я пытался переварить травмирующую новость: жена, о которой я и узнал-то всего несколько секунд назад, разводится со мной. Это был, наверное, самый короткий брак в истории.

– О, простите. – В голосе Гэри, впрочем, не слышалось и тени сожаления. – Вот, возьмите салфетки. Или можете слизнуть его с блузки. Неплохой кетчуп, кстати…

– Это вы должны…

– Я не могу слизывать кетчуп с вашей одежды, дорогая… это переходит все границы. Воган, дружище, у тебя капля на рубашке…

– Гэри, – прошептал я. – Кажется, я хочу обратно в больницу.

После грязного темного паба яркое солнце слепило глаза. Гэри зажег сигарету, протянул мне.

– Не надо, благодарю.

– Не надо? Да ты, бывало, смолил как старый шкипер.

– Правда?

– Ну да, ты все перепробовал, чтобы бросить, – жвачку, пластыри, книжки, которые пишут эти самодовольные уроды, но тщетно: ты оставался безнадежно зависимым.

– Понятно, – кивнул я, наблюдая, как смачно он затягивается, но не испытывая при этом ни малейшего желания присоединиться. – Пока не забыл, что я курильщик.

До настоящего момента Гэри успел поведать мне, что я – запойно курящий учитель, работающий в отстойной школе, и мой брак распался. В обычных условиях человек идет к подобному знанию десятилетиями.

– Ты в порядке, приятель? Выглядишь как-то не очень.

– Наверное, мне сейчас лучше вернуться в больницу?

– Слушай, ты же не будешь торчать там вечно. Всегда можно перекантоваться у меня.

Когда на семейном фронте дела пошли неважно, ты жил у меня некоторое время.

– А когда именно дела пошли неважно?

– Эх! – И Гэри скептически хохотнул. – Ты явился ко мне с рукой, обмотанной кровавым бинтом, и объявил, что все кончено – вы разводитесь.

До меня дошло.

– Ну конечно! – расхохотался я. – Это очередная дурацкая шутка! Мы с Мэдди вовсе не собираемся разводиться, правда ведь?

Гэри глубоко затянулся и сморщился так, словно ему достались самые отвратительные сигареты на свете.

– Никаких шуток, парень. Вы с Мэдди больше не в силах выносить друг друга. И в этом еще одна причина, почему тебе нельзя задерживаться в больнице. В четверг у вас развод.

– Я развожусь с ней в четверг?!

– Погоди-ка, нет, я ошибся…

– Что? Это шутка такая?

– Не в четверг. В пятницу. Когда у нас второе ноября, в пятницу? Значит, твой развод в пятницу. Слушай, в больнице есть какой-нибудь автомат с харчем?

Глава 4

Если верить Гуглу, в мире существует больше одной личности по имени Мадлен Воган. Теперь ясно, почему у нас ничего не вышло. Либо ей девять лет от роду, либо она щенок лабрадора, либо очень загорелая порноактриса.

Вечером я поднялся наверх, к компьютерному терминалу – подарок от «Друзей Тедди» – и на какой-то безумный миг почувствовал себя героем телешоу для дошкольников. Спокойно посидеть за компьютером можно было только ночью, но это лишь добавляло таинственности, я ведь и так ощущал себя немножко шпионом. «Возможно, моя жена сохранила девичью фамилию», – думал я. В таком случае пришлось бы перебрать все картинки в Интернете, так или иначе связанные с ее именем, и проверить, не покажется ли одно из лиц знакомым.

Собрать сведения о себе самом оказалось не легче. В Фейсбук войти не удалось – похоже, там действительно высокий уровень требований к безопасности, необходима тьма личных данных. А я, растяпа, даже не спросил у Гэри, как же меня зовут. Но, вооружившись минимумом известных фактов и проделав небольшую исследовательскую работу, я все же напал на след человека, который, по всей видимости, являлся мной. Я нашел школу в районе, обозначенном Гэри, и там в списке сотрудников «Академии Уэндл» значился «Джек Воган – История». Либо необычная двойная фамилия как подтверждение сферы моих интересов, либо описание личного статуса.

Не задерживаясь на ощущениях от собственного полного имени, я продолжил исследование, добавив параметры «учитель» и «Британия», и нашел еще пару упоминаний «Джек Воган» – на конференции в Кеттеринге, где я год назад выступал с докладом. На школьном сайте посмотрел фотографии учеников и коллег – я, должно быть, знаком со всеми этими людьми. И на каком-то групповом фото довольно низкого качества наконец отыскал себя, глупо скалящегося в объектив. Я действительно существовал до 22 октября! Я неловко поерзал на стуле. Странное чувство: будто какой-то самозванец, похитивший мое имя, прикидывается мной – преподает историю, выступает на конференциях, отвергает мою жену.

На исходе ночи я усилием воли заставил себя прервать расследование. Утро прошло в бесплодных попытках все-таки немного поспать под назойливый шепот Бернарда: «Воган, а Воган? Из-за своих проблем с памятью ты, видать, забыл, что очень невежливо не отдергивать шторку все утро напролет». Позже выяснилось, что это были мои последние часы в больнице.

Внезапно занавеска отодвинулась; за ней стоял Гэри, а с ним – стильно одетая блондинка, определенно моложе нас.

– Та-да-ам! – торжественно пропел Гэри. – Воган – познакомься с миссис!

Женщина нервно улыбнулась, по-детски помахала ладошкой:

– Привет, Воган. Помнишь меня?

– A-а… нет, простите. Вы Мэдди? Мадлен?

Голос мой дрожал, уж слишком неожиданным стало ее появление. Но если я и злился на нее до 22 октября, эта эмоция не возродилась с первого взгляда. Моя жена была для меня совершенно чужим человеком – женщиной, к которой я не испытывал ни неприязни, ни, разумеется, влечения.

– Не твоя миссис, слабоумный ублюдок, а моя! Это Линда!

Я уронил голову обратно на подушку.

– Вот видишь, – обернулся к жене Гэри, – я же тебе говорил. Он забыл, к чертовой матери, все. И значит, не вспомнит о той неловкости, которая случилась с вами обоими на Лансароте.

Она хихикнула, игриво шлепнув его по руке:

– Ну тебя, Гэри! Не переживай, Воган, ничего у нас не было! Я… э-э… как бы… Линда. Жена… Гэри. – Она произносила слова медленно, словно разговаривала с иностранцем в коме.

Наклонилась было поцеловать меня, но, заметив удивление в моих глазах, ограничилась рукопожатием. – Гэри объяснил, что произошло, и мы собираемся забрать тебя домой, мы позаботимся о тебе, верно, Гэс?

Линда уже звонила с утра в больницу, и, вероятно, здесь с восторгом встретили предложение о возвращении меня к нормальной жизни. Да, это было грандиозное решение. Многочисленные медики, наблюдавшие меня, представили свои столь же многочисленные профессиональные соображения относительно неустойчивости моего психологического состояния, а также высказали опасения, не усугубит ли смена местопребывания состояние пациента. Но затем на другую чашу весов поместили шанс получить еще одно свободное койко-место, и немедленно прозвучал вопрос: «Когда вы можете его забрать?»

Гэри и его супруга сумели убедить персонал больницы в том, что действительно являются моими ближайшими друзьями и подходящими опекунами, а доктор Левингтон напутствовала меня своеобразным прощальным гостинцем:

– Боюсь, нет никаких гарантий, что ваша память в один прекрасный момент не сотрется вновь, и вы рискуете еще раз оказаться в такой же ситуации. Так что советую постоянно носить бейджик со всеми необходимыми данными о себе.

– Металлический, – добавил Гэри. – Чтобы в случае, если твое тело сожгут в целях сокрытия улик, мы все равно смогли тебя опознать.

Мне назначили даты следующих посещений врача, довольно бестактно порекомендовав не забывать, а потом позволили собрать свои пожитки. Кроме одежды, в которой я поступил, нашлось еще полпачки бумажных носовых платков, несколько мятных пастилок и Бернардова книжка «Как улучшить память».

– Заскакивай иногда, когда будешь приходить на прием, – печально сказал Бернард.

– Ну конечно, Бернард. Если тебя к тому времени не выпишут!

– У тебя такой же диагноз, как у нашего мистера Дырявая Память? – поинтересовался Гэри.

– Нет, у меня опухоль мозга! – радостно сообщил Бернард.

– Ой, – вздохнула Линда. – Какая жалость.

– Да ничего, я не позволю какой-то жалкой старой опухоли угробить меня. Я так считаю – все, что рифмуется с «выхухоль», не может быть опасно.

– Точняк, – подтвердил Гэри. – А вообще неплохой способ оценить диагноз. Мне сразу легче, как только вспомню, что «алкоголь» отлично рифмуется с «боль».

Линда опять хихикнула и еще раз шлепнула его по руке.

Никогда бы не подумал, что у Гэри такая жена. Возьми он на себя труд упомянуть, что женат, я бы ожидал увидеть рядом с ним девицу-панка с немыслимой прической и пирсингом в самых невообразимых местах, а то и старую хиппи с крашенными хной волосами, в мешковатой бархатной юбке. Линда же оказалась не только совсем обыкновенной, но и удивительно молодой и симпатичной; она просто сияла здоровьем и уверенностью в себе, свойственными поколению органического питания и горнолыжных каникул.

– А еще у нас есть для тебя грандиозная новость, – уже у лифта объявила Линда, многозначительно улыбаясь мужу, который при этих словах слегка нахмурился. – Как тебе известно, мы очень хотели ребенка…

– Нет, не известно.

– Ах да, конечно, но это неважно. Итак, чудесная новость – свершилось! Скоро мы станем настоящей семьей!

Она произнесла это так, словно ожидала, что я взвизгну от восторга, и, когда я всего лишь вежливо поздравил, выглядела огорченной. И тут же принялась рассказывать всякие смешные случаи из прошлого, как бы подтверждая, что мы действительно близкие друзья. Я был шафером Гэри на свадьбе; каждый вторник мы с ним играли в футбол; мы даже ездили вместе отдыхать. На этом месте встрял сам Гэри с подробностями того, как я свалился за борт лодки, когда он, Гэри, вытаскивал огромного тунца.

– Вообще-то рыбину вытянул не Гэри. А тот дядька, владелец лодки, которого мы наняли, но все равно было очень весело, – уточнила Линда.

– Неправда, поймал рыбу я, – возразил Гэри с некоторым раздражением.

– Ну да, ты подцепил ее на крючок, но дядька выволок ее на палубу, а эта громадина начала так биться, что ты прыгнул в море. Представляешь, Воган, – ужасно смешно!

– Да нет же, ты все перепутала, – настаивал Гэри. – Мужик помогал той американке, а свою рыбу я вытащил сам – подтверди, Воган, – о, ты же не помнишь, да?

– Но ведь это неважно, даже если он немножко помог Гэри… – не унималась Линда.

– Хотя он ничуть не помог…

– Главное, что ты шлепнулся в море и тебя пришлось вытаскивать всем вместе.

– В отличие от рыбины, которую я выволок в одиночку.

– Простите, ребята, ничего не помню, – пробормотал я. – Наверное, кажусь вам ужасно невоспитанным, да? Вроде был шафером на вашей свадьбе, а сейчас даже не представляю, что нас с Гэри связывает. Я и вообразить не могу, о чем мы обычно беседовали.

Они задумались.

– Думаю, вы вообще никогда не беседовали – в нормальном понимании этого слова, – проговорила Линда. – Разве что обсуждали приложения на своих айфонах.

На заднем сиденье семейного автомобиля Гэри и Линды красовалось новехонькое детское кресло.

– Так когда точно срок?

– Еще около девяти месяцев, – вздохнул Гэри.

– Чуть-чуть поменьше, – поправила Линда. – Но мы хотим, чтобы у нашего Дитя все было идеальным.

– Нашего ребенка, – уточнил Гэри.

– Сиденье продавалось со скидкой, и это одна из самых безопасных моделей для Дитя.

–  Ребенка…

Солнечным ветреным днем мы покинули парковку больницы. Листья, еще остававшиеся на деревьях, определенно долго не продержатся. Я думал, что мы поедем прямо к Гэри и Линде, но у них явно были другие планы.

– Итак, господа, приветствуем вас на борту и готовимся совершить знаменитое Волшебное Таинственное Путешествие с Гэри и Линдой! – громко объявил водитель, замечательно имитируя акцент немецких гидов или, возможно, голландских ведущих MTV – В нашей вечерней экскурсии мы осмотрим наиболее примечательные места, оставившие след в жизни Вогана, это ведь забавно, а?

Линда заливисто хохотала над среднеатлантическим, швейцарско-скандинавско-американским акцентом мужа, а Гэри продолжал:

– О некоторых из очаровательных местечек, которые будем проезжать, мы расскажем вам любопытные истории. – Сейчас его голос напоминал голос Йоды из «Звездных войн».

Мы не добрались пока до самых важных объектов, но Гэри уже показал паб, в который мы заскакивали лет десять назад, потом еще спортивный магазин, где он купил себе удачные кроссовки, – хотя, впрочем, меня в тот момент рядом не было. Дурацкий акцент ему надоел, но от идеи экскурсии «по местам боевой славы» Гэри не отказался.

– Взглянув налево, вы увидите один из сегментов выдающейся ресторанной сети «Макдоналдс», где, по мнению ваших родителей и наставников, вы могли работать, если бы полностью реализовали свой недюжинный потенциал. Но, увы, вместо этого вы стали учителем истории. А вот как раз справа первая из школ, где вы преподавали! Ну как – не сверкнула искра воспоминаний?

Я разглядывал викторианские здания, не так давно снабженные фонтанами, воротами с электроприводом и видеокамерами.

– Здесь все вопиет – Роскошное Жилище.

– Ага, школу закрыли сразу же, как ты устроился, помнишь?

– О, Гэри, каким же ты бываешь грубым! Воган, ты совсем не виноват в том, что школу закрыли. Это было как-то связано с сокращением расходов на образование. Но я лично против подобных мер, потому что считаю: дети – наше будущее.

Мы переехали реку, и Гэри показал еще пару пабов, куда мы с ним частенько заскакивали. Церкви, спортивные центры и магазины здорового питания миновали без всяких комментариев. Гэри и Линда удивлялись, что некоторые улицы я узнаю, а некоторые – нет; похоже, общее представление о Лондоне, его главных магистралях и мостах в моей памяти сохранилось – кроме всего, что касалось моего личного опыта. Закончились живописные бульвары и раскрашенные граффити тоннели, и мы подъехали к огромному современному зданию школы.

– Я здесь преподаю?

Страницы: «« « 12345678 » ... »»