Скандальная графиня Беверли Джо

Нет, он не посмел бы явиться к ней.

Джейн приоткрыла дверь, и лакей объявил:

– Лорд Селлерби с визитом к ее светлости!

Джорджия показала язык своему отражению. Можно было обмануть Селлерби, сказав, что ее нет дома, а после дождаться, пока он уйдет, но не прятаться же от него вечно! Да, он ведет себя по-дурацки, и было бы разумно с ее стороны твердо отказать ему.

– Спустись со мной, Джейн. Потом побежишь помогать Мэри – и передай ей, что я непременно заеду для последней примерки.

– И вы поедете одна? Только с носильщиками портшеза?

– А что бы ты сделала, если бы они вдруг вздумали напасть на меня? Успокойся, все они слуги отца и вполне благонадежны. Пойдем.

Джорджия рада была, что успела надеть шляпку и плащ и что портшез уже ее дожидался.

– Приветствую, Селлерби, – вяло улыбнулась она. – Очень мило с вашей стороны, что навестили меня, однако нынче вечером маскарад и я очень, очень занята!

Селлерби поцеловал ей руку – хвала Небесам, он выглядел вполне вменяемым.

– Прекрасно вас понимаю и не задержу надолго, дорогая. Не могли бы вы хоть прозрачно намекнуть, каков будет ваш костюм?

– Вы уже знаете ответ, Селлерби.

– Увы, да. Однако стоило хотя бы попытаться. А лорд Дрессер тоже будет на маскараде?

– Полагаю, да. Но, боюсь, его костюм неизбежно проиграет нашим.

Эти ее слова необычайно порадовали Селлерби, и Джорджия с опозданием вспомнила, что ей не следовало его радовать. Как же, оказывается, это трудно – холодно и сухо общаться с давним другом!

– Ходят странные слухи, дорогая Джорджия.

Она похолодела. Что вновь приключилось?

– Ведь не рассматриваете же вы всерьез этого Дрессера в качестве кандидата в мужья?

Ах вот в чем дело!

– А разве есть веские причины не делать этого?

– Ах, дорогая моя Джорджия! Разве есть веские причины делать это?

– Он герой войны и получил ранение, защищая всех нас.

– Таких вот героев пруд пруди, и многие ранены куда более серьезно. Женитьба вовсе не награда за доблестную службу. У вас с этим человеком нет решительно ничего общего, а использовать его как пешку в своей игре не очень достойно с вашей стороны, милая.

– Я его вовсе не использую, – запротестовала Джорджия. – Как вы могли так подумать обо мне?

– Так вы вправду подумываете о том, чтобы выйти за него? – Глаза Селлерби широко распахнулись.

Джорджия терпеть не могла лгать.

– Мой отец его отличает, так что ведутся переговоры.

– Их роднит интерес к скачкам, но ведь вас нельзя продать, словно кобылу. Он недостоин вас. Его состояние, внешность…

– Считаю, что насмехаться над его шрамом недостойно вас, Селлерби!

– Что? Нет, я вовсе не это имел в виду… Но вы взгляните только, как он одевается!

– Он вполне может одеться достойно, когда это требуется. Послушайте, мне этот разговор начинает надоедать. Я восхищаюсь лордом Дрессером, наслаждаюсь его обществом – и это не пустые слова. О нашей с ним помолвке ничего пока не решено. Вы правы в том, что есть масса доводов против нашего союза. Так что можете быть спокойны: я еще ничего не решила. А теперь извините, но мне пора.

И она направилась к портшезу.

Помогая Джорджии забраться в портшез, Селлерби задержал ее руку в своей:

– Подумайте обо мне, Джорджия! Вы знаете, что мы прекрасно подходим друг другу.

– Я намерена рассмотреть все кандидатуры, Селлерби, но только после маскарада.

Не увяжется ли он за ней? И что ей делать, если это произойдет? Однако Селлерби вежливо откланялся.

– Прошу, подождем немного, – сказала она носильщикам, опасаясь, что Селлерби отирается возле дверей особняка. Да, это было бы глупо, но он ведет себя как дурак, а она и вовсе не знает, как себя вести. Почему бы просто не сказать ему решительное «нет»? Ах как тяжело быть жестокой!

– Вы куда-то собрались, Джорджия?

Она высунула голову в окно:

– Дрессер! Ну зачем же вы встали с постели?

Он приблизился с улыбкой:

– Уверяю, я весьма крепкий орешек. К тому же рассчитывал на обещанную прогулку по городу.

Он и вправду выглядел вполне здоровым и полным сил.

– Я могу, конечно, показать вам город – если вы достаточно окрепли, – вот только это будет не совсем обычная прогулка.

– Вы меня интригуете. Куда это вы направляетесь?

– Пойдемте со мной, и сами все увидите.

– Что ж, согласен.

Дрессер послал лакея за шляпой, перчатками и шпагой.

– Вот видишь, Джейн, я под надежной защитой, – сказала Джорджия. – Так что беги скорее к Мэри, но если там что-то пойдет не так, тотчас пришли мне записку.

Как только Дрессер возвратился, Джорджия дала знак лакеям. Она с трудом сдерживалась, чтобы не улыбаться во весь рот: то, что сначала казалось тяжкой повинностью, теперь обещало море удовольствия.

Лакеи дружно взялись за шесты и вынесли портшез на улицу. Джорджия опустила окошко, чтобы легче дышалось и можно было беседовать с Дрессером.

– И вы ни единым словом не намекнете, куда мы направляемся? – спросил он.

– Ни единым!

Джорджия вдруг осознала, что события прошлой ночи вовсе не разрушили их отношений. День воистину складывался потрясающе.

– Кажется, мы двигаемся к Блумсбери-сквер, – заметил Дрессер.

– Похоже, вы знаете местную географию.

– Чертежи и карты – хлеб и масло моряка.

– И вы на самом деле не тоскуете по морю?

– Полагаю, все мы в какой-то мере тоскуем по прошлому, но упиваться тоской было бы неразумно.

Лакеи несли портшез по тихой, засаженной деревьями улочке неподалеку от Блумсбери-сквер и вскоре остановились перед входом в «Приют Данаи». Джорджия выбралась из портшеза, гадая, справится ли с поручением. Да, она патронесса приюта и, возможно, единственная, кто сейчас в городе, но она же ничего не смыслит в водоснабжении!

– «Приют Данаи», – прочитал Дрессер надпись над входом. – А кто это – Даная?

– Ну, была такая… мать Персея. Предсказатель предупредил ее отца, что сын Данаи лишит его жизни, вот отец и заточил ее в высокую башню. Однако Зевс в образе золотого дождя проник туда и…

Дверь приоткрылась, из-за нее выглянула круглолицая девушка – под простым платьем был отчетливо заметен округлившийся животик.

– Да, мадам? Сэр?

Разумеется, девица ее не узнала. Правила приюта были таковы, что редкая девушка оставалась тут дольше года.

– Я леди Мейберри, одна из патронесс, а это лорд Дрессер.

Девушка распахнула дверь и присела в реверансе:

– Прощения просим, ваша светлость.

У девушки выговор не лондонский. Интересно, какова ее история?..

Седовласая госпожа Астингтон, управляющая приютом, уже спешила им навстречу:

– О, леди Мейберри! Как мило с вашей стороны… Но я надеялась, что…

Разумеется, она рассчитывала, что приедет сама Диана Родгард или, на худой конец, одна из старших патронесс, а не она – молоденькая, легкомысленная, да еще и с сомнительной репутацией.

– Прекратилась подача воды, – поспешно объяснила управляющая. – Я сообщила властям, миледи, однако никто и не подумал что-то предпринимать…

– Давно это случилось? – спросила Джорджия, изо всех сил стараясь казаться опытной и знающей.

– Два дня назад, миледи! Ну, по крайней мере именно тогда я поняла, что резервуар пуст. Обычно он наполняется до краев трижды в неделю, и, возможно, мы слегка просрочили уплату по счетам.

– А у ваших соседей та же история? – спросил Дрессер.

– Да вроде бы никто не жаловался, милорд.

– Вы позволите мне осмотреть резервуар?

Дрессер явно перехватил у нее инициативу, но если он разбирается в проблемах такого рода, то это просто отлично.

– Позвольте представить вам лорда Дрессера, миссис Астингтон, – торопливо сказала Джорджия. – Он мой… добрый советчик.

Пожилая женщина присела в реверансе:

– Как это любезно, милорд! Пойдемте со мной.

Джорджия последовала за ними, с интересом осматривая внутреннее устройство приюта. Прежде она никогда не заходила далее гостиной и столовой.

Тут было чисто и опрятно – ничуть не хуже, чем в большинстве недурных гостиниц, что было добрым знаком. Почти все двери были затворены, но в одной из комнат она заметила четырех девушек, обучающихся грамоте, а на кухне три поварихи и две воспитанницы готовили обед. Все они низко приседали в реверансе, приветствуя пришедших, и казались вполне жизнерадостными, невзирая на то что были отвергнуты обществом. Насколько Джорджия могла заключить из того, что ей рассказывали, откровенных бесстыдниц тут было ничтожно мало.

Дрессер ожидал ее у подножия небольшой лестницы, ведущей куда-то вниз.

– Вы прежде бывали во внутренних покоях?

– Нет, не было необходимости, – стараясь сохранять достоинство, ответила Джорджия. – А что там, внизу?

– Резервуар для воды.

Джорджия, спустившись, сморщила нос, – тут было сыро и попахивало гнилью. Она втайне радовалась, что надела простенькое платье, которое не жаль будет запачкать. Она увидела объемистый свинцовый резервуар и трубу, которая вела в его нутро. Джорджия догадалась, что именно через эту трубу внутрь поступала вода. В ее доме на Биллинг-роуд она никогда не интересовалась, как работает система водоснабжения: просто платила пять гиней в год, и вода всегда была в ее распоряжении.

– Стало быть, резервуар наполняется трижды в неделю? – уточнила она.

– Да, леди Мейберри, – подтвердила миссис Астингтон.

– А куда ведет вот эта труба?

– К кухонному насосу, мадам.

– Ах вот как.

На Биллинг-роуд у них не было насоса – слуги просто бегали к резервуару с ведрами. Джорджия пожалела, что не знала раньше о том, что такое возможно… Ничего, в ее собственном доме насос непременно будет!

Дрессер поднялся по деревянным ступеням и заглянул внутрь резервуара.

– Да, там почти пусто. К тому же резервуар отчаянно нуждается в очистке.

– Позвольте, я взгляну, – сказала Джорджия.

Дрессер помог ей подняться. Дно резервуара было покрыто толстым слоем слизи.

– Неудивительно, что никто не пьет отсюда воду. А питьевая вода у вас есть?

– Нет, мадам, – ответила миссис Астингтон. – Все мы пьем слабое пиво.

У себя дома Джорджия раскошеливалась как на некрепкое пиво для питья, так и на питьевую воду, которую доставляли из старых меловых шахт. Она готова была уже предложить оплату доставки питьевой воды в «Приют Данаи», как вдруг вспомнила, что денег теперь у нее в обрез.

А Дрессер уже со знанием дела простукивал трубу:

– Возможно, нерадивый рабочий просто вовремя не повернул стопорный кран, однако я предполагаю, что в трубу что-то попало и застряло в ней, госпожа Астингтон. Речные рыбы и даже угри порой попадают в трубы, я про такое слышал.

– Господи, спаси! – воскликнула миссис Астингтон, перепуганная этим куда сильнее, чем толстым слоем грязи на дне резервуара.

Тут Джорджия вспомнила, что разрешить проблему поручено ей, и спустилась по ступенькам.

– Я распоряжусь, чтобы трубу тщательнейшим образом проверили, миссис Астингтон. А как вы пока обходитесь?

– Девушки ходят с ведрами к насосу в Блэк-Булл-лейн, мадам.

– Я также распоряжусь, чтобы в ближайшее время вам доставляли воду в бочонках. И ассигную на это нужную сумму.

Наверх она поднималась с чувством исполненного долга и с величайшим желанием вдохнуть наконец свежего воздуха. Когда Джорджия проходила мимо кухни, то помешкала. Подойдя к девице на вид лет семнадцати, которая нарезала айву для просушки, она сказала:

– Ломтики должны быть тоньше, иначе загниют. Вот смотри! – И, взяв нож, она отрезала тончайший ломтик.

Уходя из кухни, Джорджия ни секунды не сомневалась, что, как только она уйдет, девчонка примется за старое. Приходилось признать, что некоторые не желают быть прилежными и усердными, даже если к ним хорошо относятся. Она знала, что одна девушка сбежала из «Приюта Данаи», прихватив с собой внушительную стопку сорочек из прачечной. Тогда Диана Родгард отказалась разыскивать преступницу, однако после инцидента в двери всех чуланов врезали прочные замки.

Джорджия пообещала себе отправить подробный отчет леди Родгард, а также обеспечить доставку воды в бочках, и с чувством выполненного долга покинула приют вместе с Дрессером.

– Рыба в трубах? Такое бывает? – спросила она.

– Я про такое слышал.

– Откуда, можно узнать?

– Мне стало интересно, как работают различные коммуникации столь большого города. Под лондонскими мостовыми таится сложнейшее хитросплетение труб, каналов, стоков…

Джорджия опасливо взглянула себе под ноги:

– Мне вдруг показалось, что под этой вот мостовой на самом деле пугающая пустота.

– А под каменной кладкой текут грязные сточные воды.

– А за городом – чистота и благолепие, ведь так? – язвительным тоном сказала Джорджия. – И воздух куда здоровее, даже когда по полям разбрасывают навоз для удобрения? Здесь по крайней мере масса развлечений и множество замечательных людей, общество которых, по вашему собственному утверждению, вам приятно.

– Признаюсь, это так. А теперь расскажите, что это за «Приют Данаи».

– Это благотворительный приют для служанок, которые… забеременели. В большинстве случаев бедняжек соблазнили или даже изнасиловали хозяева. А этот гадкий резервуар нужно регулярно очищать – думаю, я смогу этого добиться.

– Как вы, однако, расторопны… и в домоводстве знаете толк.

Джорджия уже устроилась в портшезе и расправляла юбки.

– Леди надлежит хорошо знать все, чем занимаются ее слуги, – так же как капитану судна необходимо знать обязанности всех на борту вплоть до последнего матроса. Сами понимаете, это не значит, что капитан станет с охотой драить палубу.

Дрессер улыбнулся:

– И вы не будете сушить айву на зиму?

– От души надеюсь, что мне не придется этого делать!

– А я от души благодарю вас за экскурсию в одно из сокровенных мест Лондона. Могу ли я ответить любезностью на любезность и пригласить вас туда, где вы никогда не бывали прежде?

Джорджия изумленно воззрилась на него:

– Не думаю, что здесь есть места, где я не бывала… разве что неподобающие для истинной леди.

– Мои флотские друзья показали мне чудесный кабачок, где мы можем вкусно пообедать отменным пирогом с добрым элем.

– Пирогом? С элем?

– О, моя бедная леди Мей, вы еще даже не начинали жить! – И Дрессер указал направление лакеям.

Спустя три часа Джорджия покинула трактир «У Долли» рука об руку с Дрессером, пребывая в прекрасном настроении, чему немало способствовал отменный портер, которому оба воздали должное. Впрочем, сейчас ей было не так уж и важно, от чего именно голова у нее шла кругом. Джорджия далеко не всегда ограничивалась в своих развлечениях строгими рамками аристократического общества, однако никогда прежде не ела на обед пирог с говядиной и не запивала его элем, сидя за длинным столом в компании дюжины морских офицеров.

Офицеров, надо сказать, ее появление сразило наповал – дамы крайне редко захаживали к Долли Потт. А уж когда Дрессер представил ее друзьям, те окончательно лишились дара речи. Отчасти их изумление объяснялось ее высоким титулом, однако она поняла, что некоторые знали, кто такая леди Мей, и, возможно, отчасти были осведомлены о ее неоднозначной репутации.

Впрочем, все были с ней безукоризненно почтительны, здесь не было и тени холодности, что объяснялось как хорошим воспитанием, так и – уважением к Дрессеру. Она тотчас поняла, что здесь его любят и почитают.

Джорджия была в восторге, словно могла поставить это себе в заслугу, что было совершенно не так. Ей радостно было видеть Дрессера в привычной для него среде, как бы далека эта среда ни была от ее привычной.

Очень скоро Джорджия освоилась в таверне, и не в последнюю очередь в этом повинен был эль. Темный и крепкий, он сначала показался ей странным на вкус, однако она вскоре привыкла. Джентльмены слегка заигрывали с ней, однако никто не преступил правил приличия. Она понимала, что они вели бы себя так же с любой молодой леди, потому что ни одной женщине не понравится мужское пренебрежение, но в целом с ней обходились точь-в-точь, как если бы она была мужчиной, другом, которого привел Дрессер. С ней вели себя как с чужаком, но все же вполне дружелюбно.

Ее заворожили истории о флотской жизни и дальних странах, хотя она понимала, что моряки выбирают те случаи, что поприличнее. Пирог оказался божественным, и эль был ему под стать.

Джорджия отослала портшез в родительскую резиденцию, и вот теперь они не спеша шли по Пэлл-Мэлл в сторону дома.

– Не припомню, когда я в последний раз так наслаждалась… и было ли такое вообще, – честно призналась Джорджия.

– Может быть, в благодарность вы хотя бы намекнете на то, каким будет ваш костюм на маскараде?

– Вот еще!

– Но ведь мы поедем туда вместе, так что сохранить тайну вам все равно не удастся.

– Именно чтобы сохранить тайну, я намерена ехать туда одна!

– Хитро. Однако готов поставить тысячу фунтов, что тотчас вас узнаю!

– Да полно, есть ли у вас свободная тысяча? – с вызовом спросила Джорджия.

– Вы правы, такие деньги на ветер я бросать не стану. Тогда на что мы с вами можем поспорить?

– Поспорить?

– Спорю, что узнаю вас задолго до того, как гости снимут маски.

– Ну, тогда условия спора нужно слегка подправить: выиграет тот, кто первым узнает другого!

– Справедливо. Но подходящий приз для победителя нелегко выбрать.

– Мы с вами такие разные, – согласилась Джорджия. – Вы мужчина. А я женщина. Вы бедны, а я состоятельна…

– Каждый из нас может выиграть время.

– Время?

Джорджия понимала, что беседа их перетекает в опасное русло, однако была все еще слегка одурманена элем.

– Победитель получает право в течение четверти часа обходиться с побежденным по своему усмотрению.

Она мигом протрезвела.

– Но это немыслимо!

Однако вместо того чтобы спорить или уговаривать, Дрессер сказал:

– Вы мудры, леди. Надобно оговорить еще одно условие нашего пари. Проигравший не должен быть разочарован.

– Тогда к чему этот спор?

– Так вы жаждете разочарования?

– Ну… я рассчитываю на сильные ощущения.

– Именно ради этого и затевается любое пари, – улыбнулся Дрессер. – Впрочем, даже если вы выиграете, я обещаю вам сильные ощущения. А что вы потребуете от меня в эти четверть часа?

Это был прямой вызов, даже наглость, поэтому Джорджия высказала самое ужасное, что пришло ей на ум:

– Вы догола разденетесь передо мной!

– Готов проделать это прямо здесь и сейчас, если вы того хотите.

Она оглядела улицу, заполненную людьми.

– Вы не посмеете!

– Пардон, вы хотели сказать, что это вы не посмеете.

– Конечно! Иначе моя репутация будет погублена навеки.

– Тогда и я не стану. Думаю, вам не стоит видеть подобное – вы наверняка завизжите во всю мочь!

– Ах, как беззастенчиво вы блефуете, сэр!

– Нет, это вовсе не блеф. Мужчины частенько видят друг друга нагими – например, мы раздеваемся после боя, чтобы смыть с себя кровь, или когда плаваем в море, или в публичном доме… О, пардон, мадам! Я хотел сказать, что обнажиться для меня не проблема.

Джорджия понимала, что самое время возмутиться и прервать крайне неприличный разговор, однако устоять было выше ее сил… как и устоять перед рискованным пари! В конце концов, всего каких-то четверть часа, и ей обещано, что она не будет разочарована.

Здравый смысл в ней боролся с одурманенным элем сознанием – и позорно проиграл.

– Давайте уточним условия нашего пари. Если я узнаю вас раньше, чем вы меня, в моем распоряжении окажутся пятнадцать минут, в течение которых вы будете всецело мне подчиняться.

– Ровно до тех пор, пока происходящее будет мне приятно, – напомнил ей Дрессер, однако глаза его озорно сверкнули.

«Но если он разденется перед мной, то явно не разочаруется». От этой мысли Джорджию бросило в жар. Ведь она никогда прежде не видела обнаженного мужчину. Никогда…

– Ну а если выигрываю я, – сказал он, – я потребую того же от вас.

Раздеться? О нет, не может быть… И потом, это сильно бы ее расстроило. И все же…

Когда-то она держала в руках пойманную птичку и помнила, как у той колотилось сердечко.

О, этот страх перед неизведанным! Страх перед новым всесокрушающим скандалом! Но более всего страшилась она сейчас нарастающего в ней возбуждения.

И здравый смысл победил.

– Я не могу допустить нового скандала вокруг моего имени.

– Мы с вами живем под одной крышей. Ваши родители спят неподалеку. Но никто ни о чем не узнает. Никогда. Даже если я выиграю пари, то не разочарую вас. Я никогда не огорчу вас, Джорджия.

Взглянув ему в глаза, она поняла, что Дрессер говорит правду. Впрочем, она всегда знала, что он не лжец. Ему можно было доверять во всем, и это… это делало приключение вполне вероятным.

– Ну хорошо, – решилась она. – В конце концов, я совершенно уверена в своей победе. Вы очень приметны на вид, а я запрещу матери заговаривать со мной на маскараде, чтобы не обнаружить себя.

– Вы хоть понимаете, насколько сузили сейчас круг моих поисков?

– Проклятие! Но я все равно уверена, что выиграю. Ну а когда выиграю, то вправе буду настоять, чтобы мы с вами в течение четверти часа читали вслух молитвы.

– Да, и будете иметь на это полнейшее право, – согласился Дрессер. – Но вы этого не сделаете.

Джорджия вскинула голову. Впрочем, этот наглец прав, как всегда! И ужасающее пари обещало сделать ночь незабываемой…

И тут Джорджия опомнилась. Маскарад! Ее костюм!

– Боже мой, который час?

Дрессер вынул часы:

– Половина пятого.

– О боже праведный! До отъезда на маскарад остается всего четыре часа! – И она ускорила шаг. – Я еще должна зайти к модистке для последней примерки. А вы меня проводите и оставите у дверей, Дрессер, – сурово приказала она. – Не желаю, чтобы вы даже краешек моего платья увидели.