Скандальная графиня Беверли Джо
– Вы, вернее всего, ошибаетесь, – сказала Джорджия.
А Перри прибавил:
– Он мечтает жениться на Джорджии. Какой ему смысл покрывать ее имя позором?
– Знаю, все знаю, однако попытайтесь взглянуть на это с иной стороны. Ведь Селлерби считался вашим дежурным обожателем, Джорджия, когда вы еще были замужем. Возможно, вы даже считали его другом.
– Да, мне было приятно его общество, и он частенько сопровождал меня на увеселения разного рода.
– Для вас он был всего-навсего другом, но он полюбил вас. Это не имело особого значения, покуда вы не овдовели. Тогда у него появилась надежда. И он терпеливо ждал целый год.
– Ну, не так чтобы очень уж терпеливо, – возразила Джорджия. – Он прислал мне вежливое письмо, в котором выражал соболезнования, а через несколько недель еще одно – якобы с целью подбодрить меня. Как это в духе городских джентльменов! Когда он написал мне вновь, я отослала письмо обратно, присовокупив короткую записку, в которой уведомила его, что не переписываюсь с мужчинами.
– Весьма корректно, однако для него это был удар. Впрочем, он решил выждать. А потом… все изменилось.
– Нет! Не желаю больше ничего об этом слышать! Да, он в последнее время стал странным, но то, на что вы усиленно намекаете, – это же настоящее злодейство!
Перриман взял сестру за руку.
– Позволь мне дослушать. – Лицо его было непроницаемо.
– Вспомним обед после скачек в Эрне. Селлерби там присутствовал, но, если я не ошибаюсь, он вовсе не любитель скачек? Как, впрочем, и верховой езды.
– Да, это так, – согласилась Джорджия. – Он не слишком жалует скачки, как, впрочем, и я.
– Как, собственно, и я, – сказал Дрессер. – Сами понимаете, на флоте не лучшие условия для того, чтобы практиковаться в верховой езде. Тогда его деревенский наряд показался мне новеньким, буквально с иголочки. Он явно явился, чтобы поухаживать за вами, а возможно, и посвататься.
– Причем тогда твой траур еще не закончился, – подхватил Перри.
– Я… не уверена. Я никогда не думала о нем как о женихе.
Дрессер ощутил укол жалости.
– Ваша сестра не уделила ему внимания, на которое он рассчитывал. Да, она встретила его приветливо и дружелюбно, но не более того. В то же самое время несколько герцогов наперебой добивались ее внимания, к тому же бедняжке пришлось покорно обхаживать вашего покорного слугу.
Перриман изумленно вздернул бровь.
– Все дело тут в Фэнси Фри, – объяснила Джорджия. – Возможно, сейчас не вполне уместно говорить об этом, однако Дрессер прав. Наверняка Селлерби ожидал от меня большего.
– Он писал тебе после этого? – спросил Перриман.
– Да, дважды, притом всякие глупости.
– Итак, он с нетерпением ждет окончания твоего траура, твоего возвращения в свет. Ты остаешься в деревне, что для него досадно. Но планируется бал, и он возлагает на него большие надежды.
– А ведь он приехал в Треттфорд специально, чтобы поинтересоваться, отправлено ли ему приглашение, – воскликнула Джорджия, – которое я собственноручно выбросила. – Она состроила гримаску. – Наверное, не следовало быть столь бессердечной, но я понимала, что он станет мне досаждать.
– Не думаю, что Селлерби заподозрил неладное, – возразил Дрессер. – По крайней мере сомневаюсь в этом. Люди такого сорта в упор не видят очевидного, если это идет вразрез с их желаниями. Он приезжает в Треттфорд, намеренный всерьез начать ухаживать за леди Мейберри, но там вновь встречает герцога де Бофора, который путает все его планы. Там также множество не менее блестящих джентльменов. И тогда настало время скандалу вспыхнуть с новой силой.
– По-моему, это лишено всякого смысла, – возразил Перриман. – Чтобы письмо гарантированно попало в руки Элоизе, он должен был привезти его с собой. То есть заготовить его заранее. А сработана фальшивка весьма профессионально.
– Тут я всецело доверяю вам, сэр, – кивнул Дрессер.
– Ну вот! – воскликнула Джорджия. – Это полная ерунда!
– Необязательно. Я много думал об этом. В Эрне он почуял опасность: вокруг вас по-прежнему увивались титулованные поклонники – и запасся письмом заранее, на всякий случай. В любое время в его власти было вновь раздуть пожар и отпугнуть от вас обожателей, и тогда он остался бы единственным…
– Однако на тот момент уже были вы… – продолжила Джорджия.
– Да, я тогда уже был подле вас, – согласился Дрессер, – в качестве будущего супруга. И Селлерби, несомненно, прознал об этом. Я стал самым страшным его кошмаром. Он многое сказал мне при встрече, однако не знал о том, что произошло ранее на балу.
– Но как во всю эту мерзость угодила Элоиза? – задал Перриман очередной вопрос.
– Кажется, на обеде в Эрне они сидели рядом.
Джорджия застонала:
– А ведь я пыталась их сблизить, желая добра обоим. Кажется, в письме к нему я хорошо отзывалась о ней.
– И сама того не зная, посыпала солью его раны, – подхватил брат. – Удивляюсь еще, как он не возненавидел тебя с той же страстью, с которой любил! Он мгновенно раскусил Элоизу: ведь она проста как сама простота! Вообрази: она даже передо мной не стеснялась обнаруживать свою зависть и нелюбовь к тебе. Известно ли тебе, что ты красишь волосы и капаешь в глаза экстракт белладонны? – Он повернулся к Дрессеру: – Вы нарисовали правдоподобную картину, однако у вас нет доказательств.
– Я это знаю. Но кто-то все же смастерил поддельное письмо, явился с ним на бал, а там использовал его, чтобы отпугнуть от вашей сестры поклонников и опозорить в глазах гостей. Кто еще это мог быть?
– Все было на самом деле так плохо? – спросил Перри у Джорджии.
– Ужасно! Если бы там не было Дрессера… – Она взглянула на него так, что сердце Дрессера сильнее заколотилось, но тотчас же скромно потупилась. – Хвала господу, Дрессер отнял письмо у Элоизы. Когда родители отказались пригласить ее к себе в лондонский дом, она была так оскорблена и раздосадована, что вполне могла отослать его кому-нибудь для публикации.
– Стало быть, карикатуру тебе могла прислать именно она, – резонно заметил Перриман.
– О нет! – Джорджия вновь едва не плакала. – Она далеко не во всем виновата, Перри. Ведь ее тоже заточили в Эрне, и если мне посчастливилось избежать общества Меллисент, то ей повезло куда меньше. А Меллисент пребывает в святой уверенности, что я навлекла позор на весь свой род и должна быть сурово наказана за это.
– А как тебе такая версия: Меллисент присылает карикатуру сестре с припиской: «Используй по своему разумению»? Вполне в духе моей дражайшей золовки – хранить эту пакость в течение года в надежде использовать при удобном случае! – сказал Перриман.
– О господи! Элоиза строчит слезные жалобы Меллисент, замалчивая собственную злобу, но живописуя мое бесстыдство и жестокость. А Меллисент присылает ей оружие. Но вовсе не затем, чтобы вновь раздуть скандал, о нет, ведь она от чистого сердца полагает, что он позорит семью. Нет, просто для того, чтобы меня ранить!
– Прелестная семейка эти Перриманы, – подмигнул Перри, искоса взглянув на Дрессера. – Все еще хотите с нами породниться?
– Да, – ответил Дрессер, ни мгновения не раздумывая, и взглянул на Джорджию: – Обещаю не быть похожим на Селлерби. Кстати, о нем: нанеся один удар, он может повторить попытку. Как мы можем остановить его?
– Погодите, – прервала его Джорджия. – А не могла ли Меллисент прислать Элоизе то самое письмо?
Дрессер призадумался, однако Перриман покачал головой:
– Не сходится. Она не смогла бы найти того, кто состряпал бы качественную подделку – особенно не выезжая из Эрне. И потом, если бы она вознамерилась послать письмо Элоизе, то вынуждена была бы прибегнуть к услугам почты, а Элоиза утверждает, что письмо попало к ней в руки на балу. Тебе, моя дорогая сестренка, хочется, чтобы злодейкой оказалась она, а вовсе не Селлерби.
– Да, – грустно кивнула Джорджия. – Я уже привыкла к тому, что Меллисент терпеть меня не может, но вот Селлерби… Я искренне полагала, что мы с ним друзья – по крайней мере были ими…
Перриман потрепал ее по руке и поднялся:
– Итак, я отправляюсь на поиски фальсификатора. Мы не намерены никого призывать к ответу, поэтому мне скорее всего удастся поговорить с нужным человеком. А на очной ставке со свидетелем Селлерби придется признать свою вину, и он сделает все, лишь бы не угодить в эпицентр скандала. – Он чмокнул сестру в щеку: – Наберись терпения, дорогая!
Глава 29
Джорджия сквозь слезы улыбнулась вслед брату. Как же хорошо, что Перри вернулся, – он поможет. И все же то, что она только что услышала, глубоко ее потрясло. А слова брата звучали в ушах: «Прелестная семейка эти Перриманы. Все еще хотите с нами породниться?» И в ответ – непоколебимое «да» Дрессера.
Она знала: Дрессер никогда не стал бы докучать ей подобно Селлерби, но мысль о его разбитом сердце была для нее невыносима. Ах, зачем она позволила случиться тому, что произошло ночью!..
– Еще чаю? – спросила она.
– Нет, спасибо. Мы могли бы прогуляться по городу, если у вас нет неотложных дел.
Джорджия взглянула на Дрессера. В душе ее странным образом смешались раздражение и нежность. Разумеется, он не Селлерби.
– Я совершенно свободна. За исключением груза вины. Я виновна в том, что Селлерби потерял рассудок.
– Полная чушь. Отчего-то все прочее мужское население Англии ухитрилось не сойти с ума от ваших прелестей.
– Включая вас? – помимо воли улыбнулась Джорджия.
– Ну, о присутствующих мы не станем говорить, – улыбнулся в ответ Дрессер, но так беспечно и искренне, что Джорджия тотчас успокоилась. – Так куда направимся? Может, посетим зверинец при Тауэре?
За его беспечным тоном ощущалась такая железная сила, что Джорджии вновь захотелось ему довериться. Однако даже Дрессер не сможет защитить от всего, что ей угрожает, – и ради собственного благополучия даже пытаться не должен. Увидев отвратительную карикатуру, она испытала единственное желание – спрятаться от всех. Но Перри прав: это была новость лишь для нее. И сегодня люди на улицах будут ничуть не враждебнее к ней, чем вчера, а ведь ей предстоит ходить по лондонским улицам до конца своих дней.
– Отлично, – сказала она, – но мне надобно переодеться.
– На вас платье, в котором вы были вчера, и оно вполне…
– Это просто ветошь, – сказала Джорджия и прибавила, вздохнув: – А леди Мей обязана ослеплять своими нарядами. – Она вдруг схватилась за голову: – О-о-о, ведь я нынче отпустила Джейн!
– Уверен, в доме довольно и других горничных, – резонно заметил Дрессер. – Или, если вам угодно, я вполне способен затянуть шнуровку дамского корсета.
Джорджия уставилась на Дрессера. Она вдруг подумала, что если бы они сейчас оказались в ее спальне, то предались бы вчерашним безумствам, ко взаимному удовлетворению, при свете дня.
– Пожалуй, пойду как есть, возьму только шляпку и перчатки, – торопливо сказала она. – Не думаю, что мы встретим по пути знакомых.
Они на самом деле никого из знакомых не повстречали, зато всласть налюбовались древней крепостью и с детским любопытством развлеклись в зверинце, где были собраны экзотические животные, в разное время подаренные английским королям.
– Жаль только, что они тут словно в тюрьме, – сказала Джорджия, когда они, покинув зверинец, шли по лужайке.
– Поверьте, многие из них родились уже в неволе и, возможно, не желали бы никаких перемен. Вы же сами утверждаете, что Фэнси Фри не по нраву пришелся бы переезд в Дрессер.
– Но в Дрессере условия куда хуже, нежели в Эрне, – парировала Джорджия. – Сейчас мне кажется, что те скачки были так давно. Кстати, как идут переговоры с моим отцом о замене вашего выигрыша? По-моему, вы это уже не обсуждаете.
– Мы с ним ждем естественного развития событий, – ответил Дрессер, и Джорджия почувствовала, что он чего-то недоговаривает.
– Он ведет нечестную игру? Я могу поговорить с ним.
– О нет! То, что он предложил мне взамен, более чем драгоценно.
– Так почему бы вам это не принять?
Губы Дрессера скривились:
– Возможно, потому, что это положило бы конец вашему участию в этой сделке.
– Что? – рассмеялась Джорджия. – Да я уже целую вечность об этом не думала.
– Вот и хорошо. – Дрессер посмотрел на огромную деревянную колоду, середина которой была изрядно потемневшей. – Вот она, плаха, на которой было отрублено множество голов.
– Недавно я как раз думала об участи Анны Болейн…
– Почему?
– Она была осуждена несправедливо – возможно, отчасти потому, что завораживала и пугала мужчин и огорчала женщин. Сын ее родился мертвым. Я знаю, что причуды судьбы могут повлечь за собой ужасные последствия, но по крайней мере из-за собственных неприятностей не теряю голову.
– Но можете проститься с жизнью.
Джорджия поняла, на что он намекает. Он говорит о привычной ей жизни в высшем свете. Ведь если Перри все же не удастся отстоять ее честь, а злопыхатели раздуют новый скандал, она неминуемо проиграет, и тогда…
Она передернула плечами:
– У людей, как и у кошек, не одна жизнь. Ваша круто менялась дважды. Первый раз – когда вы пошли служить на флот, а второй – когда оставили службу.
– Был и третий – когда погибли мои родители. Впрочем, это было не так трагично для меня, как может показаться: они частенько бывали в отлучке, и Дрессер-Мэнор стал моим вторым домом.
– Расскажите о вашем детстве, – попросила Джорджия.
И всю дорогу до дома, в карете, любезно предоставленной Перри, она внимательно слушала его рассказ.
Они вернулись домой как раз к обеду и обнаружили, что Перри их опередил.
– Ты выходила в этом платье, сестренка? – Брат широко раскрыл глаза.
– Почему бы и нет?
Джорджию даже позабавило его изумление, которое усугубилось, когда она призналась, где именно они с Дрессером были. Еще бы, такое плебейское увеселение! Но отчего-то ей было все равно.
Родители сегодня обедали не дома, и они втроем уселись на краю длинного стола.
– Что насчет письма? – спросила Джорджия, когда подали суп.
Хитроумный Перри знал, как обсуждать щекотливые вопросы в присутствии слуг.
– Как мы и предполагали. Однако источник пока неизвестен. Я занимаюсь этим вопросом. Наш друг как-то написал, а скорее, накорябал несколько строк, заказывая пару новых пистолетов.
Понятно. Почерк не принадлежит Вансу.
Джорджия улыбнулась:
– Я счастлива это слышать.
– Вам неплохо знаком здешний фарватер, – произнес Дрессер, довольно холодно взглянув на Перри.
Не хватало еще и этим двоим поссориться из-за нее!
– Плаваю по этим водам всю жизнь, – ответил Перри. – И обнаружил сей талант с младых ногтей. На флоте мог бы достичь многого.
– Не уверена. Вот Артуру это отчего-то не удается… – Джорджия намекнула на флотскую карьеру младшего брата, которая явно не задалась.
– Возможно, ему пора сменить род занятий.
Они некоторое время спокойно наслаждались отменным кушаньем, лениво беседуя о жаре, накрывшей город, о том, что развлечений в связи с этим резко поубавилось, о капризах последней моды. Дрессер ощущал себя немного не в своей тарелке, поскольку в этих вопросах он мало смыслил, да и не особо ими интересовался, и Джорджия перевела разговор на проблему с водоснабжением «Приюта Данаи».
– Говоришь, в трубу могла попасть рыба? – Перри изобразил притворный ужас.
Но естественное любопытство перевесило, и они втроем заговорили о причудах водоснабжения Лондона.
После того как слуги убрали посуду и принесли вторую перемену блюд, Джорджия жестом их отпустила. Когда за последним лакеем закрылись двери, она положила себе на тарелку ароматный ломтик зобной железы теленка и немного жареных артишоков.
– Теперь мы можем поговорить.
– Собственно, я уже все сказал. – Перри со знанием дела выбирал лакомый кусок. – Мы мило поболтали. Но если тебе угодно услышать все буквально, то письмо на самом деле подделка, почерк не принадлежит Вансу. Полагаю, Селлерби, если это и впрямь его рук дело, не располагал образцом его почерка и посчитал, что это не возымеет значения, ведь Ванс очень, очень далеко.
– А не знаете ли, где именно может сейчас находиться Ванс? – спросил Дрессер. – Лучшего свидетеля нам не сыскать.
– Представления не имею, – пожал плечами Перри.
Джорджия видела, что показное легкомыслие Перри бесит Дрессера.
– А что вы сделали для того, чтобы установить, где он сейчас?
– Все возможное, – отрезал Перри. – Сейчас сотрудники всех городских консульств и посольств располагают детальным описанием его внешности. Я даже объявил о приличном вознаграждении.
Дрессер все еще выглядел раздраженным, однако потупился:
– Прошу меня извинить, Перриман. Разумеется, вы и вся ваша семья предприняли все необходимое… – Он взглянул на Джорджию: – Если мы поговорим о дуэли, это сильно вас опечалит?
Джорджии и впрямь не хотелось ворошить горестную историю, но если это поможет разрешить задачу…
– Я вполне смогу это вынести, но, как мне кажется, тут все предельно ясно. Загадок не осталось.
– Я не был бы в этом так уверен.
– Почему же? – живо спросил Перриман.
– Обстоятельства поединка кажутся мне весьма причудливыми. Возможно, отчасти оттого, что я новичок в вашем мире. Но все в один голос твердят, что Мейберри был предельно миролюбив.
– Любого человека можно вынудить принять вызов, – заметил Перри. – Возможно, Мейберри был в подпитии, да еще и в присутствии друзей, перед которыми нельзя было ударить лицом в грязь.
– Но зачем понадобилось Вансу вынуждать графа драться? – спросил Дрессер.
– Допустим, безумец полагал, что если он устранит Мейберри, то сможет попытать счастья с Джорджией…
– Однако он даже и не пытался, правда? – Дрессер взглянул на Джорджию. – Скорее в устранении препятствия заинтересован был Селлерби, но уж никак не Ванс.
– Вот именно, – кивнула Джорджия, – и именно это я все время и пытаюсь доказать. Мы с Вансом не сказали друг другу и пары слов. Дрессер кивнул, но вдруг замер, невидящими глазами уставившись в никуда.
– Дрессер! Что стряслось?
– О боже мой… – пробормотал он.
– С вами сделался апоплексический удар? – скептически спросил Перри. – Или вы сейчас ошеломите нас неожиданной развязкой всей этой пакостной истории?
Дрессер взглянул на Перри как-то странно:
– Либо я и вправду сошел с ума, либо вот-вот сойду! Нет, здесь говорить нельзя, слуги могут подслушать.
Сердце Джорджии заколотилось. Неужели есть надежда на то, что она вновь обретет честное имя? Она поднялась из-за стола.
– Мы можем перейти в малую гостиную. Приказать подать чаю или кофе?
Дрессер рассеянно сказал:
– Думаю, кофе сойдет. И не забудьте про бренди.
– О господи, – вздохнул Перри, – видимо, вы всерьез намерены перепугать нас до полусмерти.
Дрессер, словно во сне, направился в прелестную гостиную с сочно-зелеными обоями и золоченой лепниной на потолке. Вскоре им подали кофе и бренди, и Перриман плотно затворил двери.
– Итак, – в нетерпении сказала Джорджия, – извольте объясниться.
В голове у Дрессера головоломка вдруг сложилась сама собой, однако неужели его догадка верна? Неужели брат с сестрой в это поверят?..
– Вы помните, я уже говорил, что у Ванса не было никакого резона полагать, что если вы овдовеете, то выйдете за него. А вот у Селлерби такой резон был. Что, если он именно так и полагал?
Джорджия нахмурилась:
– Вы имеете в виду, что если я останусь вдовой, то впоследствии стану его женой? Полагаю, такое вполне возможно.
Теперь Перриман был ошеломлен:
– Ради господа бога…
– Что? Да объясните же мне наконец, что происходит? – потребовала Джорджия.
Слишком поздно Дрессер встревожился, верно ли Джорджия истолкует его догадку, однако пути назад уже не было.
– Моя безумная догадка состоит в том, что Селлерби мог намеренно сделать вас вдовой, наняв Ванса, чтобы тот умертвил вашего мужа на дуэли.
Джорджия смертельно побледнела. И Дрессеру ничего не оставалось делать, как продолжать:
– Зачем еще было Вансу убивать противника? Ведь, сделав это, он обрек себя на изгнание. А на вас он ровным счетом никаких видов не имел, это мы уже поняли. Несколько дней назад мне рассказали про одного человека по имени Кэри, которому заплатили за то, чтобы заколол на дуэли маркиза Родгарда.
– Нет, – выдохнула Джорджия. – Нет!
– Разумеется, нет. – Перриман заключил сестру в объятия. – Я готов согласиться, что Селлерби мог подделать письмо с целью отвадить от сестры поклонников, но убийство? Он вовсе не кровожаден. Более того, при виде крови он бледнеет, а однажды даже потерял сознание – я видел это своими глазами.
– А ему и не пришлось бы видеть кровь, – упорствовал Дрессер. – Джорджия, что с вами?
Она, казалось, перенеслась в прошлое и вновь переживала смерть мужа. Дрессер почувствовал себя идиотом. Как можно было говорить об этом в ее присутствии!
Он подошел к ней, нежно обнял:
– О простите, простите… Не думайте об этом!
Но Джорджия разрыдалась так, что, казалось, сердце ее вот-вот разорвется.
Дрессер нежно держал ее за руку, беспомощно глядя на Перри, тоже потрясенного до глубины души.
– Полно, Джорджия. Да, ваш муж умер от удара шпаги, и этого не изменить, но вы уже пережили это, вы скорбели по нему и скорбите по сей день.
Застонав, Джорджия зарыдала еще пуще.
Господи, что ему делать?
– Он умер мгновенно. Он даже не успел понять, что произошло, он не страдал.
Джорджия подняла на него безумные глаза, по лицу ее градом катились слезы.
– Вы не понимаете. Ведь если вы правы, то все остальное тоже правда. И во всем виновата я.
Она отшатнулась от него, словно от прокаженного. Когда Дрессер сделал шаг к ней, она предостерегающе подняла руку:
– Разве вы сами не видите? Разве вы оба не видите? Все это время я утешалась лишь тем, что ни в чем не повинна. Я верила: что бы ни вынудило Дикона вызвать Ванса на поединок, это никакого отношения не имеет ко мне. И что бы ни заставило Ванса убить мужа, это меня не касается. Но, оказывается, дело именно во мне. Это я виновна во всем. Дикон убит из-за меня!
– Нет… – Дрессер бросился к ней, но Джорджия замолотила кулаками по его груди: – Не смей, не смей даже приближаться ко мне! Ты не зря назвал меня как-то Еленой Троянской! Из-за меня погибают люди… Я не стану… я не могу!
Джорджия замерла, затравленно глядя то на Дрессера, то на брата, и вдруг стремглав выбежала из комнаты.
Дрессер собирался было броситься вслед за ней, но Перриман удержал его:
– Лучше мне пойти за нею. Я попрошу слуг о ней позаботиться. А вы ждите меня здесь, если хотите. Нам еще есть что обсудить.
И Дрессер остался один, проклиная себя за безрассудство и болтливость.
Джорджия устремилась было к себе в опочивальню, но поняла, что там ее тотчас обнаружат. И она бросилась прямиком в старую классную комнату, полную позабытых игрушек и сто раз перечитанных книжек. На старой парте стоял порядком выцветший глобус, валялись какие-то альбомы. Затравленно озираясь, уже не в силах плакать, она ощущала, что угодила в западню.
В комнате послышались шаги, она вздрогнула и обернулась. Это был Перри.
– Не спорь со мной, – шепнула она. – Все это правда…
– Пусть так. Но ты ни в чем не виновата.
– Да неужели? Ведь дело не только в моей наружности. Ты ведь знаешь, как я люблю флиртовать, кокетничать, очаровывать. Ведь ты сам не раз предупреждал меня, что это опасно – иметь столько поклонников. Я повинна в этом грехе, пусть по недомыслию, пусть не умышленно… Но это я убила Дикона!
– Какая дикая мысль! Притом совершенно необоснованная.
– А вдруг ты ошибаешься, Перри, и основания есть? Я ясно вижу их теперь. Выходки Селлерби мало-помалу делались все более дикими. Он потерял рассудок, и все из-за меня!
– Джорджия, но ты-то в своем уме? Что ты несешь?
– У меня нет иных объяснений.
– А объяснение мы вскоре отыщем, дорогая. Кстати, что происходит между тобой и Дрессером?
Джорджия закрыла лицо руками и затрясла головой, не в силах подобрать слова.
– Он любит тебя.
– К несчастью для него!
– Он производит впечатление человека здравого, способного о себе позаботиться. И о тебе тоже.
Джорджия горько расхохоталась:
– А вдруг кто-нибудь еще, возжелав меня, замыслит смертоубийство?
– Безумцев не так уж много.
– Ты упустил из виду сущую безделицу – это я заставляю людей терять рассудок! Подобно той самой Цирцее, которая превращала мужчин в свиней.
– Да, греки горазды были придумывать страшные сказки. Однако спустись с небес на землю, родная. Если догадки Дрессера верны, Селлерби заплатит за свое злодеяние так или иначе, но это всецело его грех, а вовсе не твой. У тебя впереди вся жизнь, и ты не заслуживаешь того, чтобы провести ее в монастыре.
– А чего я тогда заслуживаю?
– Возможно, брака с Дрессером.
Джорджия отказывалась верить собственным ушам. Ведь он знает ее привычки и повадки лучше, чем остальные.
– Ведь со мной он в течение года по миру пойдет! Я его разорю…
– Ты же у меня умница и, если захочешь, сможешь быть экономной.
– Но я не желаю даже пытаться! А если я стану ради него считать гроши, он тотчас это поймет и будет страдать. Нет, я не хочу его больше видеть. Пусть он поскорее уедет. О-о-о, Перри, я не знаю, что мне делать!
– Тебе надлежит самой уехать отсюда как можно скорее, – спокойно сказал Перриман, – потому что превыше всего сейчас твоя безопасность. Если Селлерби на самом деле умалишенный душегуб, он может причинить тебе зло. Куда бы ты хотела поехать? Может, навестишь Уинни?
– Чтобы повстречаться там с душечкой Элоизой Кардус?
Читать бесплатно другие книги:
