Золотая ложь Фритти Барбара
– Какой сегодня день? – спросил Дэвид, повернувшись к Пейдж. В глазах стояло отчаяние. – День рождения Элизабет. Когда ее день рождения? Я не пропустил его, нет?
Пейдж покачала головой, едва сдерживая слезы.
– Сегодня пятница. Ее день рождения в следующую среду. У тебя полно времени.
– Слава богу.
– Я скоро вернусь, – сказала Виктория, выходя следом за врачом и оставляя дочь наедине с отцом.
– Ты напугал нас, папа.
– Что со мной случилось?
– Тебя ограбили в Китайском квартале.
– Что? Почему я был в Китайском квартале? Боже, я так устал.
– Папа, прежде чем заснешь, я должна спросить тебя. Знаешь ли ты, что случилось с драконом?
Он смотрел на нее в замешательстве.
– Каким драконом?
– Бронзовой фигуркой дракона, принадлежавшей миссис Делани. Ты взял его из магазина, отправляясь в Китайский квартал.
– Это когда я ходил в Китайский квартал встретиться с господином Йи и поесть пельмени дим-сам?
– С господином Йи? Нет, это было в прошлом месяце. Я говорю об этой неделе.
Его глаза закрылись, и Пейдж поняла, что он заснул. Почему отец не помнит о драконе? Что случилось с его памятью? Она быстро вышла из палаты, нашла мать и доктора в холле.
– Он не помнит о драконе и о том, что ходил в Китайский квартал, вообще ни о чем, что произошло в последнее время, – выпалила она. – У него что-то с памятью.
– Кратковременная потеря памяти типична для подобных травм. Память обычно возвращается, – успокоил врач. – Просто нужно время. Я осмотрю его утром, а вам обеим советую отдохнуть. Мистер Хатуэй, наверное, будет спать некоторое время. Его организм все еще восстанавливается. Но худшее позади.
– Значит, вы думаете, память к нему вернется? – спросила Пейдж.
– Я абсолютно уверен. Может быть, он вспомнит не сам момент нападения, но, вероятно, большую часть того, что произошло перед этим.
– Спасибо, доктор Кроули, – поблагодарила Виктория.
– Нет проблем. Сейчас отправляйтесь домой и отдохните. Это приказ. – Он улыбнулся, поклонился и ушел.
– Ну, кажется, твой отец выкарабкается, – с облегчением сказала Виктория.
– Да, похоже на то. Я очень хочу узнать, что с ним случилось.
– Он расскажет. Ему нужно время. Ты слышала, что сказал доктор. Почему бы тебе не пойти домой, Пейдж? Медсестра останется с отцом на всю ночь. Если он проснется, она будет рядом.
– Мне кажется, с ним должен быть кто-то более надежный, чем медсестра.
– Ты о чем? – не поняла Виктория.
– Я говорю об охране. А что, если нападавший на него узнает, что папа пришел в себя? Он может вернуться.
Глаза Виктория подозрительно сузились.
– Ты еще что-то не рассказала мне?
Пейдж колебалась недолго.
– Может быть, тут нет никакой связи, но в дом миссис Делани сегодня вломились неизвестные.
– К миссис Делани, владелице дракона?
– Да. И я узнала кое-что еще. Вполне возможно, ее дракон является частью набора. Райли предполагает…
– Райли Макалистер? Внук?
– Да, он эксперт по вопросам безопасности, и он думает, что тот, кто перевернул все в доме его бабушки, хотел проверить, нет ли у нее второго дракона.
Виктория устало вздохнула.
– Хорошо. Я позвоню в нашу службу безопасности, пусть немедленно пришлют кого-нибудь сюда. Тебе станет от этого спокойней?
– Да, спасибо. – Пейдж сделала паузу, наблюдая, как взгляд матери прошелся по больничной палате. – Ты собираешься остаться?
– Побуду еще немного.
– Что сказал папа, когда он только пришел в себя…
– Я не слышала.
– Я тоже, – солгала она.
– Иди домой, Пейдж, и, пожалуйста, пройдись расческой по волосам. Похоже, птицы свили в них гнездо. И подкрась губы. Может быть, фотографы караулят у дверей больницы. Ты должна предвидеть подобное. Внешний вид и имидж очень важны, особенно когда мы находимся под пристальным вниманием. И еще, я думаю, ты должна дистанцироваться от мистера Макалистера. Нам следует сохранять тайну бизнеса.
– Наш семейный бизнес стал достоянием общественности, когда папа потерял дракона бабушки Райли. Он решил выяснить, что случилось, и я не могу его винить за это. Мне неловко перед его бабушкой. Еще минуту назад она оседлала Фортуну, а в следующую минуту осталась ни с чем.
– В бизнесе нет места для сантиментов, Пейдж, – ответила мать. – Мистер Макалистер – клиент, а не друг. Постарайся помнить об этом.
Она хотела бы попробовать, но мать не знала, насколько это трудно. Потому что Пейдж думала о Райли не как о клиенте и даже не как о возможном дрге, а как о любовнике.
– Итак, ты решил заглянуть на работу, – сказала Кэри, свалив на стол Райли кучу бумаг. Был вечер пятницы. – Где ты гулял весь день?
– Искал дракона моей бабушки, – ответил он. – Я знал, что могу рассчитывать на тебя, что все будет в порядке.
– Можешь рассчитывать в большинстве случаев, – угрожающим тоном заявила она.
Райли откинулся на спинку стула.
– Что это значит?
– Три мушкетера хотят получить другое назначение.
– Бад, Чарли и Гилберт? – спросил он, имея в виду трех пожилых мужчин, работавших в компании с первого дня. А значит, сорок лет подряд, то есть с того момента, как дед открыл ее. Им хорошо за семьдесят, но они горят желанием продолжать трудиться. Дед, передавая дела Райли, взял с него обещание, что он сохранит с ними контракт и не разорвет его ни по какой причине, кроме грубых нарушений, конечно. – У меня есть для них работа, – сказал Райли. – Я хочу, чтобы они по очереди следили за домом бабушки. Я не жду неприятностей, но лишняя пара глаз не помешает.
– Дам им знать, – кивнула Кэри. – Они запляшут от восторга.
Райли улыбнулся.
– Может быть, нам стоит отправить их в какой-нибудь компьютерный класс? Если они собираются на меня работать, нужно найти для них стоящее занятие.
– Ты слишком мягкий, чтобы уволить их.
– Они испытанные, преданные работники, не требуют повышения зарплаты. Я преследую свои собственные интересы.
– Ага, расскажи кому-нибудь, кто тебя не знает.
– Что еще происходит?
– Том взял нового интернет-клиента. Ричи позвонили и сказали, что на съемки фильма компании «Марин» нужен охранник еще на три дня. Вот и все. Да, и Джош позвонил и сказал, что получил «А» за тест по химии, так что он может выйти на работу.
Райли улыбнулся.
– Молодец.
– Это ты молодец, что заботишься о его образовании. Ты очень чуткий, когда дело касается подростков и стариков. Женщины – это другая история. И если говорить о женщинах, или о женщине в частности, ты собираешься провести вместе с Пейдж Хатуэй всю ночь? Я только хочу узнать, как с тобой связаться в чрезвычайной ситуации.
Он весело улыбнулся.
– Ты всегда можешь связаться со мной по мобильному телефону. Тебе незачем знать, где я нахожусь, Кэри.
– Нечего веселиться. Серьезно, Райли, – твои дела с Пейдж Хатуэй – бизнес или что-то другое?
– Это не твое дело, – многозначительно сказал он.
– Только поосторожнее, – предупредила Кэри. – Не влюбись. Девушки вроде Пейдж способны разбить сердце.
– Такого никогда не случится.
Кэри вышла из его офиса, недоверчиво рассмеявшись. Но она ошибалась. Он не собирался влюбляться. Долгосрочные обязательства не для него, и даже красивая кареглазая блондинка не изменит его взгляды. Кроме того, у него важное дело. Он должен найти дракона.
Жасмин открыла дверь и, потрясенная, замерла на пороге. Перед ней стояла Ан-Мей, ее мать. Трудно вспомнить, когда в последний раз мать приходила к ней в гости. Они жили всего в нескольких кварталах друг от друга, но расстояние между ними казалось больше, чем до другого континента.
– Ма, – произнесла она, заикаясь. – Все в порядке?
– Нет, не совсем, – коротко ответила Ан-Мей, проходя в квартиру мимо дочери.
Жасмин закрыла дверь, ожидая, когда мать скажет, зачем пришла. Ей стало не по себе, когда она наблюдала за матерью, которая критически осматривала квартиру. Мать непременно найдет что-то неправильное – мебель не так расставлена или стены покрашены не в тот цвет. Повод для критики при желании обнаружить нетрудно. Жасмин спокойно ждала, терпеливо, словно знала, что заслужила недовольство матери. Да, она плохая и всегда была плохой. Мать повторяла это снова и снова. Иногда ей хотелось бы знать, видел ли кто-нибудь в гневе эту крошечную, едва ли пяти футов роста женщину, стоящую перед ней. Длинная черная коса на спине, мешковатая одежда, скрывающая тело с головы до пят, – все как обычно.
Жасмин не могла вспомнить последний раз, когда видела голые ноги или руки матери. Скромность была добродетелью Ан-Мей наряду со многими другими достоинствами, которых Жасмин так и не довелось узнать, даже до совершения ею тягчайшего греха.
Она всегда олицетворяла собой разочарование. Тетя Лин рассказывала, что когда Жасмин родилась без пальца, мать кричала от ярости. С тех самых пор с Жасмин обращались как с изгоем. Однажды мать сказала, что отсутствие пальца – знак будущего позора, она знает, что так и будет. И Жасмин не разочаровала ее.
Спать с женатым мужчиной – страшный грех, а иметь незаконнорожденного ребенка – несмываемый позор. Ее мать, вероятно, вообще бы никогда не разговаривала с ней, если б не отец. Сердечный приступ у отца произошел несколько лет назад, мать смягчилась. Возможно, она поняла, что слишком много лет провели они в гневе.
Жасмин, скорее всего, совсем порвала бы с семьей, если б не Алиса. Она похоронила свою гордость и сохраняла напряженные отношения с родителями, чтобы Алису признали членом большой семьи. На самом деле ничего из этого не вышло, несмотря на все ее усилия. Грехи матери перешли на дочь.
Ан-Мей подошла к картине, изображающей дракона. Она смотрела на него пронзительными черными глазами, потом эти глаза обратились на Жасмин.
– Убери. Спрячь. Никогда больше не говори о драконе.
Ее голос с сильным акцентом звучал резко. Несмотря на то что Ан-Мей жила в Сан-Франциско пятьдесят с лишним лет, она говорила так, как если бы недавно сошла на чужой берег. Ее сердце так и не покинуло родной Китай.
– Я видела его, – с вызовом сказала Жасмин. – Я видела дракона. Он настоящий.
– Лжешь. Ты все придумала.
– Нет, не лгу. Я видела дракона. – Она смотрела, как мать сжалась, и заметила в ее глазах что-то похожее на страх.
– Ты ничего не видела. Ты плохая девочка.
– Я не девочка. Я немолодая женщина, у меня взрослая дочь. Ты это понимаешь?
– Ты отправила Алису увидеться с твоим отцом. Она заставила его волноваться из-за дракона. Она сказала ему, что ты в беде. Замешана в ограблении Хатуэя.
– Я не в беде. Дэвид Хатуэй показал мне статуэтку дракона, которую у него украли в тот вечер. Кто-то, должно быть, очень хотел ее заполучить. – Жасмин умолкла, заметив, как пульсирует вена на шее матери. Ан-Мей что-то знала о драконе. Но что? – Я читала историю о моем драконе и думаю, их два и вместе они открывают шкатулку с флейтой, – продолжила она. Ан-Мей и глазом не моргнула. – Интересно, если кто-то забрал дракона у мистера Хатуэя, то у кого второй?
– Если ты знаешь об этом наборе, то знаешь и о проклятии. Твои сны родились из проклятия, ты знаешь, что к дракону нельзя прикасаться.
– Я держала его в руках, – призналась Жасмин дрожащим голосом, вспоминая прохладу старой бронзы под пальцами.
– Где Алиса?
– Алиса? Я не знаю.
– Найди ее. Ты должны убедиться, что она в безопасности.
– Почему ты думаешь, что ей что-то угрожает?
– Проклятие ложится на первую дочь.
Слова матери ударили глубоко в сердце. Так оно и есть, так сказано в истории, которую они нашли с Дэвидом. И внезапно ей пришло в голову:
– Я первая дочь.
– Да, – сказала Ан-Мей, встретившись с ней взглядом. – И твои сны тебя тоже прокляли.
– Мои сны? – отозвалась эхом Жасмин. – Или дракон?
– Хватит! – крикнула Ан-Мей, сверкнув глазами.
Жасмин отступила на шаг, внезапно испугавшись. Но почему она боится собственной матери? Эта маленькая женщина много раз говорила ей недобрые слова, но никогда не пыталась ударить. По крайней мере, она думала, что такое не случалось. Иногда собственное детство казалось Жасмин туманным, оно потускнело в памяти, на воспоминаниях невозможно было сфокусироваться.
– Боги смотрят, – сказала Ан-Мей тише, но все еще резко.
Жасмин, скрестив руки на груди, боролась с желанием осмотреться и убедиться, не наблюдает ли кто-то за ними на самом деле.
– Почему ты не можешь просто сказать мне правду? Видела ли я дракона где-нибудь?
Ан-Мей посмотрела на нее долгим взглядом.
– Да. Ты видела дракона в музее на Тайване, когда мы пошли туда на экскурсию. Говорила тебе не трогать его, но ты потрогала. Зазвенела сигнализация, прибежала охрана. Ли чуть не посадили в тюрьму. Ты прикоснулась к дракону и была проклята.
Жасмин в замешательстве смотрела на мать. Рассказ казался каким-то наивным. Почему ей раньше не говорили, где она видела дракона? Зачем столько лет уверять ее, будто его не существует, что он ей просто приснился? Мать лжет?
Но разве такое может быть? Ан-Мей наказывала своих детей даже за малейший обман. Она считала, что ложь в конечном итоге возвращается к солгавшему и ранит прямо в сердце. В самом деле, думала Жасмин, сердечные приступы вызваны ложью. Когда отец перенес такой приступ, она молилась о прощении каждую минуту, каждый час, пока его сердце не забилось снова в прежнем ритме. Интересно, подумала Жасмин, а о чем лгал ее отец?
– Пожалуйста, – сказала Ан-Мей. – Ни слова больше о драконе, Жасмин. Не говори о нем. Остановись, пока не стало слишком поздно.
У Жасмин возникло ужасное чувство, что для нее уже слишком поздно. Но, может быть, не для Алисы. Надо найти дочь. Алиса должна держаться подальше от дракона, прежде чем на нее тоже ляжет проклятие.
15
– Алиса, входи, – пригласил Бен, открыв дверь своей квартиры. – Ты как раз вовремя. Давай твою куртку.
Алисе не хотелось снимать куртку, без нее она почувствует себя неловко, словно верхняя одежда защищала ее. Но в квартире было тепло, пришлось сбросить с плеч замшевую куртку и протянуть Бену. Она осталась в красном вязаном свитере и черных брюках.
– Красивый свитер, – похвалил Бен. – По крайней мере, ты не отказалась от красного.
– Что ты имеешь в виду? У китайцев нет монополии на этот цвет.
Бен улыбнулся.
– Он по-прежнему считается счастливым, сама знаешь.
– Просто мне идет красный цвет. Только поэтому я выбрала его, – возразила Алиса.
– Ты хорошо выглядишь. – Он повесил куртку в шкаф. – Джоя не будет весь вечер, так что чувствуй себя свободно.
– Ты до сих пор живешь вместе с братьями?
– Генри переехал в Сиэтл, а Джой живет здесь. У него вечерние занятия. Поэтому сейчас мы в квартире только вдвоем с тобой.
– Отлично, – пробормотала она с опаской.
Алиса избегала Бена все эти годы. Он слишком привлекательный, слишком симпатичный. Он прекрасно понимал ее и, кажется, читал ее мысли, поэтому при нем она испытывала неловкость. Сейчас он напомнил ей о прошлом, о той жизни, которую она старалась забыть. Оглядывая комнату, Алиса увидела, как традиционная китайская семья готовится к празднованию Нового года. Всюду свежие цветы, неизбежное блюдо с апельсинами и мандаринами, ваза с конфетами, поднос, на котором, она уверена, восемь сортов сушеных фруктов.
– Дело рук моей матери, – заметил Бен, проследив за ее взглядом. – Каждый день она приносит цветы и фрукты. Я говорю ей, что у нас всего более чем достаточно, но она поступает по-своему. Мать хочет быть уверена, что Новый год нас осчастливит. Хочешь выпить?
– Охотно, – согласилась Алиса с такой горячностью, что Бен рассмеялся.
– Насколько я понимаю, ты согласилась на алкоголь.
– У тебя есть что-нибудь такое? Вино, пиво?
– Я принесу тебе вина.
– Спасибо.
Он пошел за вином, а она всматривалась в детали обстановки. Мебель в основном старая и удобная. Вещи были разномастные, не подходили по стилю друг к другу, и было ясно, что здесь живут мужчины. Никаких следов женского присутствия, куда ни посмотри. Три высоких шкафа набиты книгами, она подошла ближе, чтобы взглянуть на названия.
– Ты все это прочитал? – спросила она, принимая бокал вина из рук Бена, вернувшегося в комнату.
– Большинство из них.
Она взяла одну из книг с полки.
– История фарфора. Кажется, увлекательно.
– Да, если интересуешься фарфором. – Бен кивнул в сторону дивана. – Садись. Расскажи, как ты живешь с тех пор, как покинула Китайский квартал.
– Получила степень бакалавра, устроилась на работу, сняла квартиру. Я живу в Ной-Вэлли с тремя девушками, с которыми училась, – ответила она, устраиваясь на диване.
– Здорово. Я слышал, ты закончила Беркли с высшим баллом.
– Кто тебе сказал?
– Кто-то из соседей.
– Не могу себе представить, откуда они знают. – Алиса не общалась с теми, с кем росла, только с немногими из двоюродных сестер, и только потому, что они хотели поддерживать с ней отношения.
– Как твоя мать? Я давно ее не видел. – Бен сел в кресло напротив Алисы.
– С ней все в порядке. – Она поставила бокал с вином на журнальный столик, разделявший их. Внезапно у нее возникло желание рассказать Бену все, что случилось, желание, совсем не свойственное ей. Она привыкла держать свои мысли и чувства при себе. С подругами легко молчать, они понятия не имеют об Азии, не знают, по каким правилам живет китайская семья. Но Бену не нужно долго объяснять. Он видел собственными глазами, как их с матерью третировало семейство Чен.
– Алиса? – Его приятный голос вернул ее в настоящее.
– Извини. Я задумалась.
– Хочешь поговорить об этом?
Алиса смотрела в его добрые глаза и знала, что она не ошибется, если доверится ему.
– Моя мать может попасть в неприятную историю. Дэвид Хатуэй принес статуэтку дракона к ней в тот день, когда на него напали. Он хотел ей показать артефакт. К матери уже приходили из полиции. Сыщики задавали всякие вопросы – где она была, почему он приходил к ней, куда он пошел от нее. Но мать не могла сказать им ничего, потому что она не знает.
– Зачем Дэвид Хатуэй приходил к твоей матери? – с любопытством спросил Бен.
– Раньше он купил у нее несколько картин.
– Верно. Я забыл об этом. И поэтому ты знакома с Пейдж?
Алиса колебалась, ей хотелось поделиться всеми новостями, но в конце концов чувство самосохранения одержало верх.
– Да.
– Теперь объясни, почему Хатуэй понес дракона к твоей матери. Наверняка это не имеет ничего общего с ее живописью?
Черт, он слишком умный. Надо постоянно помнить, насколько быстро работают его мозги.
Алиса откашлялась, желая оттянуть время.
– Знаешь, моя мама нарисовала дракона, в точности такого, как тот, которого он нашел. Поэтому Хатуэй захотел показать ей статуэтку. И именно поэтому я хочу узнать как можно больше о драконе. Ты что-нибудь нашел для меня, да?
– Ты сразу подхватишься и убежишь, как только я тебе расскажу? Я очень усердно трудился над ужином. – Бен улыбнулся.
– Да нет, конечно. Это было бы неприлично.
– Я приготовил китайскую еду. Ты останешься?
– Да, – кивнула Алиса, заметив сомнение в его глазах. – Знаю, ты думаешь, что я напрасно пренебрежительно отношусь ко всему китайскому. Да, я не горжусь тем, какая я. Но меня столько лет уверяли, что я должна, обязана стыдиться своей смешанной крови.
– Ты не можешь убежать от себя, Алиса, ты такая, какая есть.
– Боже мой, Бен, думаешь, я этого не знаю? Я провела половину жизни, желая проснуться в другом теле и стать другой.
– Ты не должна умалять свои достоинства, Алиса. Твоя семья несправедлива к тебе, это неправильно – отторгать тебя, заставлять чувствовать себя чужой.
– Ну, вряд ли все они согласятся с тобой. Но это, в общем, не имеет никакого значения. У меня теперь хорошая жизнь. И я никогда не вернусь сюда.
– Знаю, – сказал он тихо, встретившись с ней взглядом. – Я давно понял, что ты, вероятно, не любишь Китайский квартал больше, чем меня, и тебе было легче избавиться от нас обоих.
Его слова напомнили Алисе о том, сколько всего было между ними.
– Может быть, я поступила не слишком правильно, – вздохнула она.
– Я хочу, чтобы ты осталась на ужин.
– Давай не будем обсуждать прошлое, Бен. Нет смысла. Мы расстались очень давно.
– Ты рассталась со мной.
– Ты сделал бы это в конце концов, если бы не я. Мы хотим от жизни разного.
– Раньше мы хотели друг друга, – напомнил он. – Не думаю, что желание пропало. Я почувствовал это в тот момент, когда ты вошла в мой офис сегодня днем.
Она с трудом перевела дыхание, поймав его взгляд.
– Бен, я приехала сюда только для того, чтобы поговорить о драконе. Если ты не хочешь, мне придется уйти.
– Мы поговорим о драконе. Я тебе обещал и сдержу свое обещание. Что касается остального, давай посмотрим, как все сложится. Теперь пей вино и позволь показать тебе, какой я умелый повар. У меня есть закуски, которые тебе понравятся.
Если она пробудет у Бена слишком долго, она влюбится в него больше, чем в его закуски. Он прав. Желание все еще живо, и оно вдруг заявило о себе с новой силой. Когда он стал таким красивым, таким взрослым, таким мужественным? Почему ее так влечет к нему? Казалось бы, они должны себя чувствовать просто и уютно рядом друг с другом, как два старых товарища, но Алиса ощущала возникшее между ними напряжение. Она взяла бокал вина и отпила большой глоток, заставляя себя расслабиться. Это просто Бен. Это просто ужин. Нет никаких причин для беспокойства.
– Расскажи о себе, – попросила Алиса через некоторое время, когда они закончили невероятно вкусный ужин, приготовленный Беном от первого и до последнего кусочка. Она чувствовала себя спокойнее и увереннее, поставила локти на стол и улыбнулась ему. – Доволен ты тем, что пишешь только для китайской аудитории? Тебе этого достаточно?
– Пожалуй, нет, – удивил он ее своим ответом.
– Правда?
– Не у тебя одной есть амбиции, Алиса. Я хотел бы работать в крупной столичной газете или, может быть, в журнале по искусству.
– Это означает расставание с Китайским кварталом.
– Он не пуп земли и не кандалы на ногах, я могу оставить его… Если появится уважительная причина. – Бен помолчал. – Мне нравятся твои волосы. Я рад, что ты не отрезала их, они такие длинные.
– Они слишком тонкие и слишком прямые.
– Они прекрасны. Как ты сама.
– Нет, – покачала она головой.
– Я хочу, чтобы ты видела себя такой, какой я вижу тебя.
Алиса встала, ее охватило беспокойство под его пристальным взглядом. Она подошла к столу, на котором стоял компьютер и высились стопки книг.
– О чем они все?
– Я искал материалы о драконе. – Бен подошел к ней. – Я выяснил, что набор, о котором уже рассказал тебе, обнаружен во время археологических раскопок в южном Китае в начале 1900-х годов. Его составляющие были отправлены в Китайский Национальный дворец-музей, но в какой-то момент они пропали.
– Из музея? Как странно.
– В Китае происходили разные потрясения, войны. Многие музейные экспонаты утрачены.
– Моя мать видела только одного дракона – никакой шкатулки или другого дракона.
– Это не удивительно, вещи были разделены. Мы были бы несказанно удивлены, если бы они до сих пор оставались вместе.
– Правда. – Алиса взяла со стола кипу газетных вырезок. – А это что?
– Я пишу материал о китайском Новом годе в Сан-Франциско, общий взгляд на традиции. Моя двоюродная сестра Фей будет Мисс Китайский квартал этого года.
– Здорово. Должно быть, она вне себя от радости.
– Конечно, потому что она – Мисс уже в третьем поколении. – Он перебирал фотографии на столе. – Вот коронуют ее мать, а вот – бабушка.
Алиса посмотрела на фотографию. Мисс Китайский квартал – очень большой успех. Когда она была совсем юной, ей тоже хотелось попробовать. Но она узнала, что только чистокровная китаянка может завоевать этот титул, и отбросила эту мысль.