Боги Гринвича Воннегут Норб

Глава 52

Снаружи уже смеркалось, когда Бьянка, волоча ноги, прошла по гостиной своего дома в Гринвиче. Одна в доме, она стояла под сводчатым потолком, восемь на восемь балок. Некогда стены гостиной давали приют кубистам, модернистам и прочим «истам», у которых не было ничего общего, кроме сумм на ярлычках. Картины висели там еще на прошлой неделе.

Сейчас взрывы красок исчезли. Исчезли и эфемерные капризы Сайруса Лизера и его чековой книжки. Осталось только несколько крюков для картин, разбросанных тут и там по стенам. На них не висело ничего, кроме призраков социальных устремлений ее мужа, вроде корпорации из пяти детей, которой не суждено увидеть свет.

Сай исчез — из ее жизни, из их гринвичского ада в две тысячи квадратных метров. Последние шестнадцать лет были провалом во всем, кроме двойняшек. Бьянка старалась. Господи, как она старалась. «Ты узнаешь, — говорила она себе. — Ты узнаешь».

Слева от Бьянки, на столе, потел стакан минеральной воды; бусинки конденсата скатывались на поднос, как снежки. На ее коленях лежал «Макбук Про». Она напомнила себе, что ее ждет дело.

Бьянка внимательно посмотрела на маленький квадратик в центре верхнего края крышки лэптопа. Она с радостным и опасливым изумлением примерилась к кружку в центре квадрата. Ее глаза заблестели. Полные губы изогнулись в широкой, от уха до уха, улыбке. Она смаковала сладкий эликсир мести.

— Я справлюсь.

Камера «Макбук Про» смотрела на Бьянку — кожа цвета кофе с молоком, лицо, от которого захватывает дух, веселые морщинки у глаз, манящие соблазнительным очарованием опыта, и черные волосы, не тронутые осветлителем, несмотря на все раздражение мужа. Камера видела массивный камин за спиной у Бьянки и на удивление голые стены. Когда женщина заговорила, низкое эхо следовало за каждым ее словом.

— Возможно, вы знаете меня как Бьянку Сантьяго, автора десяти романов-бестселлеров, — сказала она. — Но вряд ли вы знаете меня как отчаявшуюся домохозяйку. И речь не о комедии, где все должны смеяться.

Она отпила воды и продолжила:

— Неудачный брак приносит много разных страданий. В течение долгих лет я жертвовала всем ради карьеры своего мужа. Я винила себя, когда у нас случались размолвки. Когда ужин оказывался неудачным. Когда муж исчезал с молодыми женщинами или смотрел внизу то же телешоу, которое я смотрела в спальне. Я брала на себя ответственность за все.

Она остановилась и нагнулась к лэптопу.

— Вы понимаете, о чем я?

Ее глаза расширились. Камера «Макбука» ловила не просто изображение женщины. Она ловила буйную толпу эмоций — любовь и ненависть, силу и уязвимость, страх и радость. Сидя перед камерой, Бьянка превратилась в оратора-популиста, в автора, из-под чьего пера потоком текли любовь и слезы. Ее голос обрел харизму и обаяние, трогающие души всех и каждого.

— Почему муж потерял ко мне интерес? — риторически спросила она. — Это моя вина?

Глоток воды.

— Позвольте задать вам один вопрос. Вы ненавидите тренировки в тренажерном зале?

Перед камерой появилась чашка с мороженым. Бьянка зачерпывала одну ложку за другой. Она смаковала бельгийский шоколад, а камера записывала каждый кадр, каждый глоток.

— Ну, дамы, — сказала Бьянка, — никто не скажет этой старушке, что у нее «закончился срок годности».

В следующую секунду она превратилась в тонкого политика.

— Нам пора действовать вместе.

Бьянка излучала энергию, риторика стала яростной. Из нее били ключом очарование и обаятельность. Перед камерой сидела женщина, которая знает своих друзей.

— Нас не будут принимать как должное. Мы не будем рожать детей для наших мужей. Мы не променяем свою карьеру на подгузники, пока наши мужья скачут по всему миру. Едят что хотят. Расстегивают ширинку перед теми, кого хотят. Мы не будем стоять в сторонке и смотреть, как наши мужья с вожделением глядят на молодых женщин.

Бьянка сделала паузу. Она смотрела в камеру, спокойная, уверенная, харизматичная.

— Мы не позволим предать нас перед лицом наших друзей. Мы нужны друг другу.

Бьянка отставила мороженое в сторону. Она поправила лэптоп на коленях, наклонилась к камере и со всесильной мощью женского обаяния сказала:

— И вы нужны мне.

Помолчала; пусть эти слова проникнут глубже.

— Никто не скажет мне, что я «в одном разводе от хищницы», и спокойно уйдет. Дамы, познакомьтесь с моим будущим бывшим мужем.

Бьянка достала фотографию Сайруса Лизера, девять на двенадцать.

— Зовите его Сай. Обратите внимание на красивые скулы, пронзительные черные глаза, длинные темные волосы.

Еще воды.

— Дамы, вы страдаете? Вы вянете под нескончаемым градом ожиданий? Вы похожи на меня?

Бьянка, энергичная и потрясающая, наклонилась ближе и заговорщицки произнесла в камеру:

— Я подам документы на развод в понедельник, — пояснила она. — Не поможете ли мне отправить весточку? Не пошлете ли моему мужу письмо, в котором расскажете, что вы думаете о парнях, контролирующих каждый шаг женщины? Электронная почта Сая — [email protected]. И посмотрим, что будет.

Она добавила номер мобильного телефона Лизера, его факса, офисного телефона и для пущей уверенности повторила их дважды.

Через пять минут вся речь Бьянки, шедевр бушующих чувств, уже была на «Ю-тьюб». Она загрузила клип под заголовком «Муж Бьянки Сантьяго — кретин и подлец». Просто и по существу.

Сидя посреди огромной гостиной своего дома, Бьянка оглядела пустые стены. Она откинулась назад и улыбнулась. Ей нравился Сигги. Ей понравился его троюродный брат Олавюр. Они хорошо поработали. Она надеялась, что ее агенты будут не хуже.

Где-то в монтанской глуши домохозяйка лет сорока посмотрела клип на «Ю-тьюб». Эта женщина всю жизнь была фанатом Бьянки Сантьяго. Она дважды прочитала каждую ее книгу. И до сих пор тосковала по новым, несмотря на все прошедшие годы.

Несколько раз женщину передернуло от отвращения. Один раз она громко рассмеялась. Когда клип закончился, женщина откинулась на стуле и задумалась. Она думала о клипе и о суровой и одинокой монтанской зиме, до которой было рукой подать.

— Я с тобой, — наконец произнесла она во тьме своего коттеджа.

Женщина переслала ссылку двадцати двум своим друзьям с короткой припиской: «Присоединяйтесь к племени Бьянки».

Где-то в денежных каньонах Аппер Вест-Сайд Манхэттена мать троих детей допила бокал «шардоне». Она знала, как организовать людей. В конце концов, у нее трое подростков. Некогда была публицистом. Бросила карьеру. Интересно, подумала она, не знает ли кто из ее подруг эту замечательную даму из Гринвича?

Она разослала ссылку на клип повсюду: девять женщин из одного клуба книголюбов; семь из другого; шестнадцать подруг, которые каждый четверг собирались с бокалом белого вина в баре для разведенных на Коламбус-авеню. И это только начало. Она еще сможет завербовать нескольких женщин из групп йоги и пилатеса.

— Бьянка, я с тобой, — объявила мать троих детей.

К утру видео Бьянки распространилось как вирус. Оно набрало больше двух с половиной миллионов просмотров. Средний рейтинг — четыре звезды. Там было семьсот пятьдесят девять комментариев, которые начинались с одного, помеченного «Бригада Бьянки».

Женские комментарии превосходили мужские в соотношении восемь к одному. Несколько мужчин пошутили насчет «я бы вдул» и «хищниц». Но злобные ответы быстро привели их к покорности. Горячие послания женщин к женщинам призывали всех дам требовать уважения к себе, а не то…

— Вот и все, — объявил Сигги. — Мы закончили.

Снаружи было темно. Олавюр вытер пот со лба рукавом черной фуфайки.

— Хотел бы я посмотреть на лицо Лизера, когда завтра он явится в свой офис.

— Бьянка тоже хочет это увидеть, — заметил Сигги. — Она здорово разозлилась.

— Ты правильно сделал, — сказал Олавюр и с надеждой спросил: — Может, заглянем в бар, вроде маленького праздника в честь старых времен?

— Нет, Олавюр. Нам еще нужно вернуть Бьянке ключи.

Глава 53

Кьюсак запрыгнул в свой черно-синий «бимер» и с грохотом промчался всю дорогу до Гринвича, не обращая внимания на стуки в машине. Он прошел через парковку, дорогие импортные тачки стояли немытые и неухоженные, будто на них тоже отразилось состояние рынков. Кьюсак толкнул стеклянную дверь и вошел в «ЛиУэлл Кэпитал».

— Как хорошо, что вы пришли, — сказала Аманда. — Дни вроде сегодняшнего наши трейдеры называют «дерьмовым шоу».

— Что случилось?

— Секунду, Джимми. Это номер Сая Лизера, — объявила Аманда абоненту голосом секретарши, с оттенком Си-эн-эн.

Она помолчала, слушая абонента, и наконец сказала:

— Пожалуйста, сообщите ваш телефонный номер, чтобы он мог вам перезвонить. — Снова повернулась к Кьюсаку: — Сай орет с самого утра без перерыва.

— А в чем дело?

— Секунду, — повторила она, подняв палец, и ответила на новый звонок.

— Мистер Лизер перезвонит вам, мэм.

Ответ заставил Аманду нахмуриться.

Кьюсак, чувствуя, что разговор затянется, направился к рабочему месту Никки. Ее телефон звонил, консоль напоминала Таймс-сквер вечером. Огни, огни, огни.

Никки приняла звонок, внимательно выслушала и ответив: «Нет, он не будет вам перезванивать», бросила трубку.

— Что происходит?

— Телефон Сая звонит как сумасшедший, — сказала она. — Толпы каких-то злобных женщин.

— Он в кабинете?

— В кабинете, в кабинете, — ответила Никки тоном «будь осторожен со своими желаниями». — Но я бы не стала заходить. Он устроил жуткий разгон Виктору.

— По какому поводу?

— Не знаю. Но Виктор закрылся в мужском туалете и не показывался минут тридцать.

— Ого.

— Ничего смешного. Мне пришлось отправить одного из парней присмотреть за ним.

— А почему Сай так злится?

— Выясняй сам.

Рейчел расплатилась с водителем и выскочила из желтого такси. Черные волосы, черная помада, черные брюки и черная куртка. Еще пара черных татуировок, и она сойдет за гребаного гота. Ирония судьбы, размышляла Рейчел, заключается в том, что сегодня ей не требуется маскировка. Эми Кьюсак никогда ее не узнает. Необычная ситуация в работе чистильщика.

В зоопарке Бронкса всегда были посетители. Это беспокоило Рейчел. Она тщательно изучила обстановку, каждый метр у вольеры с белыми медведями. Но все ее наблюдения, все упорные и настойчивые поиски слепых пятен не могли полностью избавить от риска. Ее может увидеть кто-нибудь со стороны. А сейчас чуть ли не каждый таскает с собой видеокамеру. Или мобильник с камерой.

Рейчел смаковала этот вкус. Нервная дрожь — ее обостренное чувство риска — отдавала солью и потными эндорфинами, как после напряженной тренировки. Кожу покалывало. Рейчел слышала все: собачий лай, шарканье ног по асфальту, рев машины где-то вдалеке. Лица становились фотографиями и сохранялись в памяти. Она видела каждое движение, каждый поворот головы.

Охота. Охота. Охота.

Кончики пальцев Рейчел превратились в сенсоры. Она чувствовала любое изменение. Мысленно женщина перешла в привычную зону. В пространство, где она двигалась от хорошего к великому. Во вторую жизнь, жизнь «чистильщика». Место, где ей не требовалось притворяться.

Рейчел заплатила кассиру у входа в зоопарк на Южном бульваре. Она прошла через ворота и в последний раз проверила рюкзак. Шприц-ручка на сто единиц заряжена и готова к действию. Готов и розовый трофей из сумочки Генриетты Хеджкок. Готовы и хот-доги. Все двенадцать.

— Где вы, миссис Кьюсак? — тихо спросила Рейчел, направляясь к «Миру рептилий».

Кьюсак заглянул в кабинет Лизера. Сначала он даже не засек звук, трещащий сонарный перезвон. Внимание привлекли — нет, скорее, украли — стены. Они поймали его мысли, как рыболовные сети, в которых бился и метался только один вопрос: «Что случилось с картинами Сая?»

Стены опустели. Исчезли картины и рисунки, исчезли портреты и пейзажи, сражавшиеся за место с абстракциями. Они растворились в ночи. Даже набросок Пикассо, блуждания пропитанного сангрией мастера. Ушли как вчерашний день. Остались только крючки для картин. Они выстроились на стенах как надгробия, свидетельства былого величия.

— Да пошли вы, — рявкнул Сай в трубку и швырнул ее на аппарат.

Компьютер за его спиной пищал каждые пять секунд, как сонар подводной лодки. Звук напомнил Кьюсаку фильмы о Второй мировой войне. Он почти видел, как экипаж следит в напряженном молчании за нацистскими эсминцами, которые преследуют лодку в мрачном море, сбрасывая смертельные подарки.

«Бип. Бип. Бип».

«Блэкберри» Сая валялся на столе. Смартфон, как и компьютер, объявлял о получении писем писком. Сай выбрал для него такой же сонарный рингтон. А может, он просто не менял заводские настройки. Трели «Блэкберри» были резкими и звонкими. Смартфон тоже пищал каждые пять секунд, хотя все время секундой раньше или позже компьютера.

«Бип. Бип. Бип».

Писк шел волнами. Он заполнял комнату: сначала пищал компьютер, а следом, эхом, — «Блэкберри». Или наоборот. Каждое злобное письмо объявляло о себе дважды, и все они содержали разные вариации одного и того же ядовитого послания:

Письмо 1314: «А как же твои дети, Жопа?»

Письмо 3025: «Эй, придурок, лучше не показывайся в «Венис Бич»».

Письмо 5911: «Ты уже проверил почту?»

Телефон на столе снова зазвонил, и Сай схватил трубку. «Что?» Он нахмурил брови. «Что сказала Бьянка?» Он слушал еще пару минут, а потом бросил трубку в гнездо, повернулся к Кьюсаку и рявкнул:

— А тебе чего нужно?

«Бип. Бип. Бип».

Лизер, наклонившийся к столу, раздраженный и занятой, не ждал ответа:

— Ты даже не представляешь, какую диверсию организовала моя жена.

— Она взяла ваши картины?

Кьюсак все еще не мог решить, что произвело на него большее впечатление: пустые стены или непрерывные звонки.

— Хуже, — заявил Лизер. — Она обрубила наши коммуникации. Все телефонные линии перегружены. Вся работа коту под хвост. Я уже получил двадцать тысяч писем. И от «Блэкберри» тоже никакого гребаного толку. От этих чертовых сигналов голова раскалывается. Стоит мне взять телефон, и на линии уже очередной вызов. Или приходит текстовое сообщение, когда я набираю номер… Так что тебе нужно?

Джимми проигнорировал несвоевременность разговора. Раздражающие факторы, решил он, даже могут сыграть ему на руку.

— Наш разговор в прошлый четверг. Видеозапись из «Фокси леди». Мы можем закрыть эту тему?

«Бип. Бип. Бип».

В зоопарке Рейчел повернула на перекрестке налево, а не направо, к «Миру рептилий». Решение было инстинктивным, внезапное изменение планов, характерное для всех хищников. Выбор, который они сами не в силах объяснить. Эмили часто начинала рабочий день с длинного извилистого строения, носящего название «Мадагаскар». Приюта нильских крокодилов.

Обход займет всего десять минут. Быстрая прогулка в тенях «Мадагаскара» среди малоизвестных плотоядных, вроде мадагаскарской фоссы. Миссия «найти и уничтожить». Поиск в здании беременной женщины не займет много времени. Толпы еще нет, и Рейчел не придется возвращаться по собственным следам. Рейчел, одетая в готский костюм, исчезла во тьме «Мадагаскара». На всякий случай она залезла в сумку и достала пару черных кожаных перчаток.

Прохладные и зловещие коридоры извивались то вправо, то влево, но Эми нигде не было видно. Рейчел проверила нильских крокодилов и их известковые пещеры. Здесь нет. Она посмотрела около лягушки-помидора, названной так за поразительно красный цвет, подходящий к палитре любого художника. Здесь нет. К тому времени, когда Рейчел добралась до шипящих тараканов, Gromphadorhina portentosa, она решила, что в здании пусто. Тараканы были коренными обитателями Мадагаскара. Они наверняка будут процветать на Манхэттене, вместе с плюс-минус ста миллионами прочих.

В этих тенях Рейчел Витье заметила беременную женщину, которая быстро шла в противоположную сторону. «Опа». Рейчел самодовольно усмехнулась.

Виктор ходил взад и вперед перед кабинетом Лизера. Сначала налево. Потом направо. С каждым поворотом все больше выходя из себя. Почти всякий раз он пытался заглянуть в кабинет босса, чтобы выяснить, не освободился ли Сай.

— Виктор, может, я позвоню тебе, когда они закончат? — предложила Никки.

Ли посмотрел на нее поверх своих очков в роговой оправе:

— Сколько еще, как ты думаешь?

— Не представляю.

— Я не могу столько ждать.

Виктор ворвался в кабинет Лизера — сто шестьдесят семь сантиметров безудержной ярости, — все еще переживая утреннюю стычку с боссом.

— Я хочу с вами поговорить. — Он плюхнулся на стул рядом с Кьюсаком.

— Не сейчас, — возразил Лизер. — Гномам вход воспрещен.

— Рынки летят в пропасть, а вы заняты? — саркастически поинтересовался ведущий трейдер, не обращая внимания на подначку. — Доу в любую минуту может дойти до девяти тысяч.

— Каждый «хочет поговорить», — зарычал Лизер. — Я получил уже тысячу звонков от каких-то разъяренных женщин. И все они хотят поговорить. В моем компьютере двадцать тысяч писем. Какие-то люди, которых я даже не знаю, «хотят поговорить». А теперь приходишь ты, Виктор, и ты, Джимми. И оба «хотите поговорить». Кто начнет первым?

— Я, — потребовал Виктор. — Если мы не начнем продавать прямо сейчас — не завтра, не через час, а прямо сейчас, — «Меррил» потребует свой кредит и блеванет нашими позициями. Их не волнует ваше членство в совете директоров «Бентвинга». «Меррил» будет продавать неряшливо, скоро об этом узнают все и начнут сбрасывать их собственные позиции. Сбрасывать, сбрасывать и сбрасывать. Вы должны что-то сделать.

— Что-нибудь еще?

«Бип. Бип. Бип».

— Да, — объявил Виктор. — Мы продаем сейчас, или я ухожу в то место, где ценят таланты.

— Теперь Джимми, — сказал Сай, уложив подбородок на большие пальцы рук и прижимая указательный палец к губе. — Что у тебя?

— Нам нужно поговорить наедине.

Виктор пожал плечами и качнул головой:

— Я никуда не пойду.

— Давай, Джимми, — съязвил раздраженный Сай. — Какие могут быть секреты от друзей?

«Бип. Бип. Бип».

— Ладно, — ответил Кьюсак.

Он встал и уперся руками в стол Лизера.

— Давайте покупать моего тестя.

Глава 54

— О чем ты говоришь?

Лизер отшатнулся как от удара. Он ожидал от Кьюсака разговора об увольнении. Глаза босса больше не метали молнии. Зрачки искали новую цель.

— В чем дело? — растерянно спросил Кьюсак, не понимая реакции Лизера. — Вы сказали: «Мне нужен партнер, а не противник». Так давайте начнем.

Молчание.

— Калеб — человек осторожный, — вызвался Джимми, — но думаю, он сможет продать свою компанию.

— Правда? — спросил Лизер.

— Простите, — прервал их Виктор Ли, — но как же я?

— Наверно, тебе лучше выйти, — тихо ответил Сай, все еще пребывая в растерянности.

— Выйти? — взвился Виктор. — Я работаю тут три года. А вы собираетесь сделать партнером его?

— Мы обсудим это позже, — ответил Лизер.

— Я предпочитаю обсудить сейчас, — взвизгнул Виктор, повысив голос. — Кьюсак опередил меня. А как же лояльность?

— Ты только что угрожал уйти.

— Я ведущий трейдер. Я приношу жертвы. У меня неординарное мышление.

Ли дрожал от ярости, дергаясь, как кукла.

— Какие жертвы? О чем ты? — спросил Сай. Раздраженный и озадаченный, он давил на кнопку «Off» своего «Блэкберри». — Эти чертовы сигналы сводят меня с ума.

В дверях возник Шэннон. Глава службы безопасности «ЛиУэлл Кэпитал», большой и грозный, услышал шум из холла. Зайдя в кабинет, он поинтересовался:

— Какие-то проблемы, босс?