Грани Обсидиана Колесова Наталья
Но довольно болтать. Ухватка уже изнемогает и просто истекает желудочным соком… Найна подобрала камень и кинула его в ход по соседству с тем, в котором засела ухватка. Кажется, даже охотник со своим человечьим слухом услышал шелест, с каким тварь кинулась по штольне за предполагаемой добычей.
— Пошли!
Последние два года Фэрлин натаскивал здесь подростков, да и опытные Пограничники не гнушались охотой на тварей, упущенных во время прорыва и облюбовавших подземные убежища. Звери поистине неистребимы, точно крысы. И ухватка — не самая опасная из них. Так что каменоломня была Найне отлично знакома — до самого последнего тупика.
Бег в темноте… хорошо все-таки, что человек обладает ночным зрением, а то давно бы разбил голову или плечи о неожиданные выступы. Главное — не потерять направление, иначе придется блуждать в каменоломне до ночи. А еще здесь разные уровни штолен, кое-где пересекающихся друг с другом, настоящий лабиринт…
Негромкий возглас — она оглянулась и обнаружила, что за спиной никого нет.
Человек провалился в расщелину, известную любому волчонку. Конечно, побывавшему здесь волчонку… Найна увидела внизу запрокинутое, белеющее в темноте лицо. Хантер стоял на крохотном уступе: лишь Отец-Волк знает, как он там удержался! Дальше — темнота, жадно ожидающая его падения. Найна легла на пол.
— Сможешь схватить меня за руки?
Человек потянулся вверх, отозвался глухо:
— Только в прыжке…
— Ну так прыгай! — нетерпеливо сказала Найна. Ухватка уже явно обнаружила, что гоняется за несуществующей добычей, и теперь возвращалась, а они все еще не добрались до нужной штольни. Хантер, примериваясь, переступил с ноги на ногу. Из-под его ног сорвался камень, полетел, стуча о стены, вниз. Одинаково замерев, они вслушивались: звук падения послышался ой как не скоро…
— Давай! — Найна свесилась вниз, протягивая руку, раскорячилась, уцепившись носками сапог в расщелины пола, упершись второй рукой в стену. — Ну же!
Человек коротко вздохнул и подпрыгнул, хватаясь за ее запястье. На миг показалось, что ее попросту сдернут вниз — так он был тяжел, — но Хантер тут же уцепился левой рукой за уступ и, упираясь плечами и ногами в стены расщелины, выбрался на поверхность.
Прямо надо ними послышался шорох, напоминавший падение множества мелких камней — уровнем выше неслась ухватка. Найна сорвалась с места, кинув через плечо:
— Беги след в след!
Свалится еще куда-нибудь — и пес с ним! Зачем она вообще его сюда потащила?!
На бегу считала мелькающие мимо ходы и повороты. Вот!
— Сюда!
Штольня была прямой, узкой и длинной. Они припустили по ней, даже за топотом собственных ног слыша приближение ухватки. Найна на бегу хлопнула человека по спине, подбадривая его к последнему рывку, а сама нырнула резко в сторону — в знакомую нишу. Вслушиваясь в нарастающее шуршание множества ног, взводила арбалет. За человека она не опасалась — уже не догнать. Зато коридор здесь слишком узок, чтобы ухватка могла быстро развернуться к напавшему сзади.
…Она не ошиблась — оставшаяся ухватка была самой сильной.
Только Найна не учла, что и самой умной.
Ее выдернули из тесной ниши, точно пробку из бочонка. Стрела ушла в потолок, хорошая была стрела… и жаль, Ярча унесла с собой арбалет, который она обычно пристегивала к предплечью… потому что хантеровский улетел в темноту.
Нож сам прыгнул ей в руку, но жало ухватки укололо быстрее, и лезвие лишь скользнуло по панцирю. Пальцы тут же перестали ощущать рукоять ножа — яд действует мгновенно…
Все-таки в штольне было слишком тесно, чтобы тварь смогла сразу выпустить ей кишки; когти лишь распороли толстый кожаный ремень.
Как говорит Бэрин, жизненно важные органы не задеты. У обоих.
Найна уже сонно наблюдала, как ухватка неторопливо, почти плавно разворачивается в узком коридоре. Тварь собиралась пообедать, махнув рукой… лапой… на вторую удравшую добычу.
И совершенно зря.
Найна увидела, как на фоне не такого уж далекого солнечного выхода взлетела и развернулась черная, узкая, стремительная тень.
Ей приходилось видеть работу волчьим бичом, но то, как им владел этот человек… Только сейчас Найна поняла, что удар, выбивший ее из седла и сломавший ребра, был просто верхом милосердия.
Нет, Хантер не перерубил лапу одним ударом, но после второго уже явственно хрустнул сустав. Ухватка пятилась перед наступавшим человеком, позабыв про беспомощную добычу. С каждым ударом бича от ее тела отлетали черные ошметки. Тварь не умеет кричать, но Найне все равно казалось, что она слышит отчаянные вопли. Множество мелких мохнатых лап пробежало по ней, потом перевалилась и туша ухватки. Человек перепрыгнул через Найну, теперь не столько наступая, сколько… защищая? Найна видела, как мечется под самым сводом гибкое, точно змея, жало, примериваясь, прицеливаясь. А человек о нем и не знает… откуда ему знать… и следит лишь за когтистой, делающей быстрые выпады, лапой. Жало приподнялось, замерло, дрожа, перед броском… ах ты ж…
Найна нащупала левой рукой уроненный нож и бросила вперед не только его, но и непослушное тело. Лезвие, сделав полуоборот, обрубило спицу жала… А вот Найна поплатилась за этот рывок — темнота обрушилась сразу, словно тушей ухватки придавило.
В первый раз она очнулась, когда человек, схватив ее под мышки, быстро волок по коридору к свету.
Второй — когда он тряс ее за плечи, чего-то добиваясь требовательным резким голосом… о, идиот… отстань…
По ее лицу скользили-плясали тени листвы. Найна проморгалась и огляделась — она лежала на брошенной на траву куртке. Человек вытащил ее из каменоломни. И правильно, до ночи надо вообще убраться отсюда подальше. Покосилась на свою правую руку: рукав высоко закатан, красный след укуса и распухшая, фиолетовая кожа. Ну ты и… ворона, леди Найна!
А где же этот?.. Найна попробовала приподнять голову: мышцы шеи двигаются, уже неплохо. Человек подошел, опустился рядом на одно колено, точно собирался принять присягу. Оглядел ее хмуро.
— Это что, яд?
— Да… — получилось почти беззвучно, но Найна, упрямо заставляя двигаться онемевший язык, повторила: — Да.
— У тебя есть противоядие?
— Нет.
Найна увидела, как дрогнуло и застыло его лицо.
— Ты хочешь сказать, что…
Он решил, что она умирает. Смешно.
Может, попросить его исполнить последнюю волю умирающей — снять ошейник? Да и вообще — пусть вновь проявит свою колдовскую силу и попробует ее вылечить!
Помешала ее неистребимая честность.
— Яд не… смертелен. Ухватка обез… движивает… жрать удобнее. Надо только… не шевелиться, иначе и впрямь…
— А ты кидала нож, — сухо закончил Хантер.
Найна двинула головой и поморщилась.
— Сама… виновата. Потащила необученного… да еще человека… Фэрлин бы мне… просто голову откусил!
Хантер помолчал.
— Не думал, что когда-нибудь такое спрошу у оборотня, но чем я могу помочь?
Она криво улыбнулась.
— Ничем. Просто ждать… пока яд прекратит дйствие… ну гонять от меня ворон… если они решат: я — труп.
Хантер хмыкнул. Поднялся и вышел из поля зрения. Найна попыталась приподнять голову, и человек пересел — так, чтобы его было видно — Найна даже ощутила странную благодарность. Теперь, кроме травы, листвы и неба, она видела его смуглый острый профиль.
— Откуда здесь эти твари?
— Мы зовем их Звери… оттуда же, откуда… мы. — Найна сглотнула. Говорить было трудно, слова получались смазанными. — Кто издавна проник из-за Обсидиана — да и мы не… всесильны… нас мало…
— Они разумны?
— Одними только голод управляет. Как… ползуном. Есть разумные. Когда такой направляет Зверей… нам туго приходится.
Последнего убила Лисичка Бэрина. А появился ли кто-нибудь взамен — время покажет.
И сейчас ей оставалось только ждать. И перестать злиться на свое бессилие, на то, как глупо она попалась — она, опытная и сильная волчица, — да еще на глазах у этого человека… Тем более на глазах у этого человека!
Ей оставалось смотреть либо в небо, либо на него. Найна смотрела на Хантера. И чем дольше, тем больше вертелся на непослушном языке вопрос, который она давно хотела задать.
— Ты мстишь… только… за себя?
Хантер сидел на краю обрыва, глядя на каменоломню. Отозвался, не поворачивая головы:
— Что?
Он сразу ее понял, поэтому Найна не стала повторять вопроса. Ответит так ответит, нет — так… Ответил:
— Нет.
Она так и думала, но собственная догадливость ее вовсе не порадовала: такого не уговоришь и не остановишь… Казалось, продолжения не последует, но человек, по-прежнему не поворачиваясь к ней, заговорил.
…Жили-были на краю села охотник и его молодая жена. Жили дружно, ждали первенца, и даже то, что муж часто отсутствовал, не омрачало их жизни. Главное — у них были дом и семья. Была.
В округе, что ни месяц, то звери пошаливали — то заблудившуюся скотину задерут, то собаку прямо со двора утащат. Люди начали бояться выходить вечером за деревенскую изгородь. А уж когда по зиме нашли остатки припозднившегося обоза — от людей и лошадей одни ошметки мерзлой крови, да вокруг множество звериных следов… Крестьяне и окрестные охотники устроили большую облаву на волков, и нападения прекратились. Как потом выяснилось — лишь на время. Жена умоляла молодого охотника не ходить в лес в одиночку, а тот, знай, посмеивался. Никто ему не страшен: ни зверь, ни ведьма, — потому что был он потомственным сельским колдуном. Да, за себя он не боялся. Но не знал, что следует бояться за нее.
И однажды нашел на пороге дома растерзанное тело жены. Зверь был то ли сыт, то ли вовсе забавлялся, потому что не съел и трети. Лишь к рассвету охотник смог ее оставить, подняться и пойти по ясным следам на снегу. Шел он и шел, пока не понял, что следы ведут по тропинке в дальний хутор. Жила там семья, хоть и нравом нелюдимая, но сельчанам знакомая, промышлявшая охотой и собирательством. Неужели и их тоже?.. Он ускорил шаг и обнаружил, что звериные следы пропали, а к крыльцу ведут отпечатки голых человеческих ног…
Хантер замолчал, и Найна не решилась спросить, что и как было дальше, как он сумел справиться с целой семейной стаей оборотней. Хантер закончил бесцветно:
— Потом сжег их логово. И ушел.
…искать других.
Найна глядела в небо, хотя чувствовала, что человек повернулся и смотрит. Чего он ждал от нее? Каких слов?
Найна закрыла глаза, не желая не то что говорить — даже видеть человека. Жалость, понимание, бессилие убедить в том, что они не такие… Такие. И доказательство тому — Ольгер.
И даже она сама, когда-то напавшая на Инту…
Сначала, как и положено, начала отходить левая сторона. Со всем прилагающимся к такому «отходняку»: жгучей болью; неконтролируемыми судорогами и спазмами, сотрясающими все тело. Не будь рядом человека, Найна давно бы уже ругалась и выла в голос, а тут оставалось только шипеть да разминать отошедшей левой рукой вялую правую половину тела. Хантер — не поднимая глаз, она чувствовала это — наблюдал за ней. Неожиданно подошел, уселся рядом и стал растирать еле двигавшуюся руку так непринужденно и просто, словно это было в порядке вещей: охотник помогает своей собственной добыче. От удивления Найна не сразу среагировала — не станешь же отталкивать того, кто пытается тебе помочь!
Она даже не заметила, когда товарищеская помощь превратилась в любовное действо. Наверняка и Хантер этого не заметил.
Или заметил не сразу.
Жесткие пальцы двигались так уверенно и просто… Сильно. Разминая и растирая, кажется, до самых костей. Но в то же время странно бережно; можно сказать, даже нежно. Прошлись по всей руке до плеча. Хантер передвинулся, стянул с нее сапог, взялся за пальцы, растер каждый, повертел ступню. Размял мышцы икры, коснулся колена. Найна вздрогнула, он остановился, глянул исподлобья.
— Так больно?
— Нет, — процедила она сквозь зубы.
А что бы сказать: да, больно, да, хватит! Но ей нравились его прикосновения. Невольно вспоминалось, как давно ее не касались мужские руки — пусть даже не лаская, а… не лаская?
Эти прикосновения дружескими уже не назовешь. Он вообще понимает, что делает?
Понимал. Хантер тоже не выглядел спокойным, каким, вероятно, хотел казаться. Кровь прилила к впалым щекам, дыхание срывалось… когда он закатал ее рубаху и дотронулся до шрамов, оставленных бичом, Найна не сдержала стон — уж вовсе не боли — и запоздало прикусила губу. Хантер замер. Такого взгляда у него она еще не видела: затуманенный и одновременно цепкий. Жадный. Руки скользнули под рубашкой выше, коснулись ее вздымавшейся груди…
Дальнейшее напоминало скорее схватку, чем любовь.
Его пальцы сжали ее груди — сильно, больно, — но ей и этого было недостаточно. Схватив за ворот куртки, Найна дернула мужчину на себя. Хантер, потеряв равновесие, чуть не расплющил ее своим телом, но эта тяжесть была приятной. Никаких поцелуев, нет, не назовешь же поцелуями стремительные прикосновения горячего рта, почти укусы! Ненасытные руки переплетались, трогали, гладили, сжимали, тискали, срывали одежду, ставшую такой мешающей, тесной. Никаких слов — их заменяли горячее дыхание, стоны. Переплетающиеся тела, то сверху, то снизу, кружатся земля и небо, кружатся головы… Мужчина рывком перевернул Найну на живот, подрагивающие руки жадно скользили по ее длинному телу. Из-под полуприкрытых тяжелых век Найна смотрела, как человек нетерпеливо рвет завязки штанов. То, что она увидела, ей понравилось. Очень. Найна с готовностью подалась навстречу. Сильные руки обхватили ее бедра, влажное горячее тело навалилось, прижалось…
И вдруг он замер. Держал, дышал горячо, прерывисто ей в ухо, но… Найна вопросительно шевельнулась, изогнулась, оглядываясь. Темные, жаркие глаза совсем рядом, близко… Веки с усилием сжались, а когда вновь раскрылись, человек уже смотрел в сторону.
— Что… — начала она. Хантер внезапно с силой оттолкнул ее и поднялся. Найна, сбитая с толку, безмолвно смотрела на него снизу. Нет, он все еще хотел ее — как этого не заметишь? — но откуда тогда на его лице выражение гадливости, отвращения? Так никто никогда на нее не смотрел.
— С тобой… — сказал человек хрипло и сглотнул. — Быть с тобой — все равно что совокупляться с животным.
Ах ты ж… Хотя под его взглядом хотелось прикрыться, спрятаться, сжаться в комок, Найна, наоборот, вытянулась на траве, дразняще скользнула ладонью по своему телу. Улыбнулась:
— А вот ваши самки охотно раздвигают ноги перед моими братьями-животными!
С усилием оторвав от нее взгляд, Хантер молча собрал свою одежду и ушел, оставив ее лежать на траве голой, оскорбленной и… несчастной. Несчастной — что за бред?! Тело неудовлетворенно ныло, разгоряченную влажную кожу остужала вечерняя прохлада. Найна села, поморщилась — в любовной схватке она даже не заметила, с какой силой ее сжимали и тискали, на коже остались красные следы, кое-где даже проступали свежие синяки. Ничего, подумала она с мрачным удовлетворением, у него наверняка не меньше!
Больше утешиться было нечем. Ее никогда не отвергали с таким презрением. Да вообще никогда не отвергали… И что с того, что человек презирает не менее искренне и самого себя — коли возжелал какое-то животное…
Найна мрачно улыбнулась. А насчет человечьих самок вернее было сказать, что это сам Бэрин сдавался каждой женщине, которой приглянулся. Просто падал на спину и поджимал лапки, точно счастливый щенок. Фэрлин как-то даже советовал брату научиться уворачиваться. Хотя бы иногда.
Когда человек вернулся, Найна уже привела себя в порядок. Одета, обута. Правая нога еще слегка приволакивалась, словно отлежанная, зато рука двигалась вполне прилично. Впрочем, она все равно обоерукая.
Человек приостановился, задумчиво разглядывая свой арбалет в ее руке.
— Собираешься меня пристрелить?
— Не мешало бы. — Найна кинула ему арбалет. К сожалению, поймал. Проверил, сказал хмуро:
— Пошли.
И верно, давно нужно убраться подальше от каменоломни и вымершего тракта. Но Найна все же не удержалась от вопроса:
— Куда?
Человек, не оглядываясь, махнул рукой.
— Все равно куда… туда!
Кажется, их несостоявшееся… как он это назвал? совокупление… сказалось на его мозгах — человек двинулся в сторону Обсидиана, прямиком к заставе на Черной речке. Найна не собиралась ему на это указывать. Жаль, что внимание Пограничников направлено совсем в другую сторону, а то уже вскоре бы они встретили дозорных. Кстати, рубаха у него на груди безнадежно разодрана, на коже видны свежие длинные царапины. Губы Найны искривились в мрачной усмешке: ну хоть какой-то ущерб!
Шли молча — человек ни разу не обернулся, уверенный, что она следует за ним на невидимой привязи. Найна думала, что они так и дойдут в молчании до ночного привала, но Хантер неожиданно замедлил шаг, давая возможность пойти вровень. Заговорил:
— Неважно, куда мы идем. Мы вообще могли бы оставаться на месте, пока не придет время.
Кинул на нее быстрый взгляд. Найна молча слушала: кажется, он наконец расскажет ей про свои планы. Но будь она проклята, если задаст человеку хоть один вопрос!
— Место неважно, — повторил он. — Важно время.
Не останавливаясь, махнул рукой куда-то вверх. Найна машинально поглядела в небо и поняла, почему так темно сегодняшним вечером. Новолуние.
— Новолуние, — подтвердил Хантер. — Время, когда вы слабы.
— Не так уж и слабы, — не выдержала Найна. — Не будь на мне ошейника, ты бы в этом убедился!
Хантер кивнул, неожиданно соглашаясь.
— Пусть так, но все равно в полнолуние вы куда сильнее…
— И ты собираешься разделаться с нами всеми одним махом?
— Да, — ответил он просто. — Я бы сказал, одним ударом. Есть обряд, для которого неважно место. Нужны лишь камень, вода, огонь, сталь — и живая жертва.
Жертва, надо полагать, она.
— Теперь я должна спросить, что же все-таки ты собираешься со мной сделать?
— Я расскажу.
Они двигались вперед, одновременно огибая валуны и деревья, преодолевая заросли и валежник, а человек говорил и говорил — ровным монотонным голосом, словно твердил слова заученной и давно надоевшей молитвы. И от этого его усталого равнодушия становилось еще страшнее. Найна чувствовала, как поднимается шерсть на ее несуществующем загривке. Да что там — в своем втором облике она сейчас наверняка бы еще и хвост поджала. И скулила.
— И все это время я буду… жива?
Человек пожал плечами, глядя в сторону.
— Вы живучие твари. Да и есть много способов поддержать в тебе силы, пока не закончится обряд.
— И ты все это уже… проделывал?
Скажи «да», о ублюдок, только скажи «да»!
— Нет, — отозвался Хантер, помедлив. Он не заметил, как разжались ее пальцы на рукояти ножа. — Но думаю, сумею. Я все заучил наизусть.
— Так вот чему учат человечьи колдовские книги! Хантер, да даже Звери с той стороны Обсидиана добрее, чем ты! Они убивают просто потому, что хотят есть!
— А я убиваю, потому что должен! — отрезал Хантер, разворачиваясь. Они уставились друг на друга — лицо к лицу, глаза в глаза. Оскал на его лице наверняка был точной копией ее оскала.
— Так убей, если должен. Но не мучай.
Услышанное ее ошеломило. Не только потому, что она — как ни прискорбно — испугалась… уж себе-то в этом можно признаться! Смерть не так страшна, как все предшествующее. Она знала, что Хантер в любой момент может и готов ее убить, а потом продолжать отлавливать, заманивать в свои ловушки ее беспечных соплеменников — и вновь убивать, пока не убьют его самого.
Но если он удачно проведет обряд — а человек, кажется, в этом уверен, — участи остальных не позавидуешь: если не гибель, то изгнание с родной земли…
Она с тоской вскинула голову к небу, готовая просто завыть на отсутствующую луну. Выдавила:
— У тебя ничего не получится.
— Почему?
— Потому что я убью себя сама.
— Ты не сумеешь, — возразил Хантер. — Я не позволю тебе умереть раньше, чем закончу…
— Ты так в этом уверен? Думаешь, у нас мало сил и секретов? — Найна отвернулась и пошла по направлению к заставе. Если удастся привлечь внимание Пограничников, все сегодня и закончится. Если нет — закончится завтра. Так или иначе. Пока же человек привычно двинулся следом. Говорил ей в спину:
— Ваше колдовство обрывочно и ущербно. Недаром вы называете заклинания Словами — это всего лишь остатки знаний и сил, которыми вас когда-то наградили люди…
— Ты уверен, что знаешь о нас всё? — издевательски повторила Найна. — Да ты просто не сталкивался с настоящей силой, с настоящей магией оборотней! Кое-чего у меня не отнял даже твой ошейник!
Кажется, или Хантер озадаченно нахмурился? Ничего не поймешь, с его-то вечно мрачной физиономией! А если все же поверил, то она сумела обмануть лишь его, не себя: конечно, она блефовала. Просто шла, говорила, что в голову придет, лихорадочно перебирая в уме варианты дальнейших действий. Одно ясно: просто так она не умрет, а если все-таки придется, захватит с собой этого черного ублюдка!
Найна не успела отреагировать — шедший следом Хантер вырвал нож из ножен на ее поясе и отступил, с торжеством потрясая им в воздухе.
— Ну и что теперь будешь делать? Как покончишь с собой?
— Думаешь, меня это остановит?!
Ночь темна в новолуние. Так темна, что даже летом кажется бесконечной.
Но они опоздали оба.
Только что смотрели глаза в глаза друг другу, и Найна собиралась для рывка, прыжка, усилия, которые могли стать для нее последними, но будут последними также и для человека, — и вдруг она увидела ясно его лицо, выхваченное вспышкой из мрака безлунной ночи. Свет отразился в его глазах, точно в зрачках зажглись красные светильники. Найна отшатнулась, решив, что это начало действовать его колдовство. Но и человек отпрянул, недоуменно прищурился, заслоняя глаза рукою.
— Что…
Найна оглянулась: над темными верхушками деревьев медленно плыл светящийся, начинающий тускнеть красный шар.
— Тревога! — выдохнула Найна.
Значит, ни Фэрлин, ни Бэрин не успели! Или успели, но Зверей в этот раз не сдержала их кровь?
— Тревога? — переспросил человек за спиной.
— Прорвали границу!
Следующая вспышка. Теперь и Найна заслонилась ладонью; так и ослепнуть недолго. Если будет третий…
Третий!
Нашествие!
— Ты куда?
Хантер успел поймать ее за локти и теперь держал — цепко, крепко, — заглядывая ей в лицо. Как он не понимает?!.
Конечно, он не понимал. Найна заставила себя стоять спокойно, не вырываться и не драться. Но говорила быстро, то и дело посматривая в сторону Обсидиана:
— Застава просит помощи. Там сильные Пограничники, значит, это Нашествие… большой прорыв. Сейчас им нужен любой боец. Отпусти меня, Хантер! Сними с меня ошейник.
— Что?!
— Ошейник! — Она уцепилась пальцами за ошейник, потрясла, точно напоминая хозяину о его существовании. — С ним я бессильна — ни колдовать, ни перекинуться! Я могу биться и мечом и стрелами. Но этого мало! Если там нет ни Бэрина, ни Фэрлина, у них нет сильного… Хантер! — теперь уже она схватила человека за плечи, нетерпеливо встряхнула. — Хантер, ты же видел! Ты видел, что осталось после прошлого раза! Нас тебе не жаль, но на заставе есть и люди! Здесь тоже живут люди! О них подумай. Отпусти меня!
Глаза в глаза…
Найна глубоко вздохнула. Не думала, что когда-нибудь скажет это…
— Пожалуйста, Хантер! Я тебя прошу.
Хантер отвернулся, сжав губы. Все бесполезно. Он не отпустит… Он не…
Она не уловила ни малейшего движения, ни звука. Но ошейник, звякнув, раскрылся и скатился по ее одежде на землю. Никто из двоих не шевельнулся, чтобы подобрать его.
Чувствуя нечто похожее на благодарность, Найна стояла, потирая руками шею. Хантер по-прежнему смотрел в сторону.
Так и не найдя, что сказать, Найна шагнула — еще неуверенно, не зная, точно ли ее отпустили.
— Уходи, пока Звери сюда не добрались, — сказала отрывисто. — И подальше!
Сорвалась с места, кинулась бежать, все быстрее и быстрее… Только бы успеть! Хоть на этот раз успеть.
Куда быстрее было двигаться, перекинувшись, но Найна не хотела терять даже крупицы силы, которые придется на это потратить. Да и в волчьем обличье магия ей не подчинялась, хотя корни колдовства и гнездились как раз во второй сущности. Вот такая вот загадка… которую, наверное, мог бы объяснить охотник на оборотней… Забудь про него! Береги силы и дыхание…
Человек стоял неподвижно. Смотрел ей вслед.
Когда погас последний огонь Волчьей тревоги, ночь стала еще темнее. Непроглядная, непроглядная ночь… Ночь, в которую должно было свершиться то, к чему он так долго готовился, долго шел…
Под ногами что-то звякнуло. Он присел на корточки, на ощупь нашел ошейник. Металл все еще хранил тепло ее кожи. Как он гордился, когда создал его! Как он… как он мог отпустить ее! Эту… волчицу! Опасную, сильную, хищную… Лишь по недосмотру судьбы принявшую облик девушки…
Хантер, не глядя, сунул ошейник в мешок. Уже не пригодится. А если пригодится, то не здесь. Эта… Берта… как ее зовут на самом деле?.. расскажет о нем своим собратьям: ведь вовсе не о Зверях она его предупреждала. Конечно, расскажет.
Если выживет.
Если…
Хантер остановился. Он вновь отобрал у нее нож — когда она сказала, что убьет себя, прежде чем начнется… обряд. Он нисколько не сомневался, что так она и сделает, вернее, попробует сделать.
Она отправилась на заставу с голыми руками. Хантер не был уверен, что оборотническая, а то и колдовская сила вернутся сразу, как с нее сняли ошейник. Воевать с заречными тварями безоружным…
Это не его женщина, не его земля… Не его война. А свою он только что проиграл — позорно и бесповоротно — и признавал это.
Но так же точно знал, что она не оставила бы его одного и безоружным перед лицом надвигавшегося врага.
Было плохо.
Насколько плохо — Найна поняла, когда перед ней открылась дымящаяся застава. Похоже, полыхнула огневка — обычно арбалетчики снимают их загодя, не подпуская к строениям, но, видимо, одна прорвалась… или даже целая стая, решила Найна, окидывая взглядом развалины на месте Башни магов. А если там были?.. Она заторопилась, поскользнулась на просыпи камней — ее тут же подпер твердый бок подоспевшего волка.
— Джервин?
Волк лизнул ей руку.
— А где… — Найна закашлялась — дым раздражал чувствительный нос. — Бэрин, Фэрлин здесь?
Джервин мотнул выпуклой башкой, указывая на людей возле развалин, и длинными прыжками унесся на берег.
Бэрин выпрямился, обернулся. Лицо его, в копоти, посеченное осколками камней, было хмурым. Даже быстрая белозубая улыбка лишь оттенила его мрачность. Брат коротко обнял ее:
— Ну вот и ты!
— Я опоздала, — потерянно сказала Найна, глядя на тело в изорванной одежде — его осторожно извлекали из-под обломков стены.
— Я тоже.
— Это…
— Марвин. А Сагвер как раз уехал в замок. Так что остались только мы с тобой, сестричка…
Найна хмыкнула, оценив это его «только». Но улыбка ее исчезла, когда она вновь опустила взгляд. Как не вовремя она позволила этому… Хантеру затянуть на ней ошейник! Если б она успела до новолуния…
Брат, как обычно, угадал ее мысли:
— И ведь никакого скопления на том берегу даже не наблюдалось, началось все так внезапно… и прямо с Башни магов!
— Думаешь…
— …у Зихарда появился преемник! Ведь огневки — твари почти неразумные. Направить их всех к одной-единственной цели, да еще не горючей…
Огневки и питались огнем, и сами им были. В период переселения они, жертвуя немногими собратьями, поджигали что-либо на своем пути — торфяники, тронутые засухой леса или людские дома, — неважно, и подолгу роились над затихающим пожаром… Бэрин, который всегда с интересом изучал заречных тварей, уверял, что так огневки размножаются.
Но брат прав, управлять этими тварями сложно. А уж направить всех в одно место и заставить вспыхнуть одновременно — на это способен только сильный колдун. К несчастью, в Черных землях таких водилось немало, и некоторые даже добирались до Обсидиана. Значит, у них опять появился умный и сильный враг. Всего-то лето пожили спокойно…
Найна вновь, более взыскательно, окинула взглядом заставу. Люди на стенах — с арбалетами. Оборотни — частью с ними, частью рыщут по берегу, выискивая перебравшихся через реку Зверей.
— С какой стати вы дали третий сигнал? — спросила она, хотя надежды на ошибку было мало. Если уж и Бэрин и Корнер позвали на помощь…