Красный свет Кантор Максим
– Вы расстроены, Эрнст, – сказал на обратном пути будущий летчик.
– Признаюсь, ожидал большего.
– Вам показалось, что я вел себя недостаточно аристократично в присутствии самого Германа Геринга?
– Милый Йорг, вы не старались.
– Видите ли, Эрнст, – сказал мне юноша, – у меня возникло собственное определение аристократизма. Вероятно, дает себя знать кровь фон Мольтке. Я стал самонадеян, имею свои критерии. Самым очевидным аристократом считаю своего друга Отто Кумма.
Отто Кумм стал навещать Йорга вскоре после того, как мы перебрались в Берлин. Отто, ровесник Йорга, сын рабочего из Гамбурга, вступил в нацистскую партию в 1933 году. Аристократизма в этом молодом человеке, разумеется, не было, но присутствовала статная осанка, твердая манера держаться, то, что немцы называют словом Haltung. Не заметить Кумма в комнате было невозможно.
– Кумм пьет пиво и ест вульгарные сосиски. Он не знает, как держать в руке бокал с вином. Он рабочий из ганзейского города, моя мать не пригласила бы его на наши аристократические обеды. Боюсь, Отто не разбирается в искусстве. Но – помните ли, что вы говорили мне про общий цвет истории, в котором теряются оттенки дней? Помните? Так вот, Отто Кумм для меня есть вопощение этого общего цвета – он подлинный германец, а значит – аристократ.
– Пусть так, – примирительно сказал я, – но все же не зовите его к фон Мольтке, вас не поймут.
– Я и сам фон Мольтке, – неожиданно сказал Йорг, – могу принять решение и без них.
Действительно, Елена стала посещать обеды берлинских аристократов. Сначала я представил ее Хансу фон Мольтке, дипломату, служившему в то время в Варшаве. Позже Ханс стал нашим послом в Мадриде; он был знатоком искусства, темы для разговоров находились легко; впрочем, их отношения с Еленой не стали теплыми.
Йорга определили в легион «Кондор», а пилоты «Кондора» погибали. Я не сказал Елене, как это опасно, делал вид, будто Йорг отправлен инструктором, в боевых действиях не участвует. Однако мне докладывали, что истребительный отряд «1/88», в который входила его эскадрилья, прикрывает штурм Мадрида; его могли сбить каждый день. Йорг вернулся из Испании живой, вино он так и не полюбил, но стал знаменитым летчиком. Елена пересказывала мне истории его боев – с матерью он иногда делился. Когда я слышал о его подвигах, мне делалось неловко – ведь Йорг оставался таким же, как и прежде, вежливым юношей, причесанным на пробор. Он говорил тихим голосом, застенчиво улыбался, внимательно слушал. И посетители кафе думали: вот сидит молодой военный с родителями, как грустно, что юношу отрывают от семьи, но долг! Однако этот вежливый юноша уже успел спеть вместе с другими летчиками боевой гимн легиона «Кондор»: «Сметем господство красных и марксистов, научим чернь подчиняться, принесем горячую немецкую помощь Испании», – он поднимал в воздух свой Bf-109 и летел прикрывать тяжелые «Хенкели», бомбившие Гернику. Бомбили Гернику в 1937-м, то был поворотный год европейской истории. Я слышал, русские называют 1937 год «проклятым»; никогда не понимал этого эмоционального определения. В тот год государства постарались подготовить плацдармы для будущей войны, избавиться от внутренних врагов. Времени оставалось мало; государство стреляло, арестовывало, пытало – приводя население к однородной, управляемой массе. Исполнители были рьяными. Как выражался въедливый генеральный комиссар госбезопасности Ежов (цитирую его слова по протоколу): «Вот, я не помню, кто это докладывал, когда начали новый учёт проводить, то, оказывается, живыми ещё ходят 7 или 8 архимандритов, работают на работе 20 или 25 архимандритов, потом всяких монахов до чёртика. Всё это что показывает? Почему этих людей не перестреляли давно? Это же всё-таки не что-нибудь такое, как говорится, а архимандрит всё-таки». Маленький упорный человечек Ежов, вальяжный генерал Франко, фанатичный фон Браухич, освобождавший вермахт от предателей, – все они выполняли схожую работу. Испания в Европе играла ту же роль, что нежелательные элементы в Советской России или непатриотичные офицеры в Германии. От республиканской Испании требовалось избавиться на тех же основаниях, на каких Ежов хотел избавиться от архимандритов, – все понимали, что это необходимо. В майские дни 1937-го шли чистки в немецком вермахте и русской РККА, шли аресты московской интеллигенции, сочувствовавшей Троцкому, и в эти же дни легион «Кондор» разбомбил Гернику – негоже было оставлять пятую колонну в тылу коричневой Европы. И мой воспитанник Йорг Виттрок, молодой пилот эскадрильи, летел 28 мая над проклятым баскским городом.
10
Мы спустились с Еленой в гостиничный ресторан. Молодой летчик ждал нас, он встал из-за стола, протянул мне руку.
– О чем беседуете на этот раз? – деликатно спросил Йорг.
– Мы с вашей матерью спорим: что возникло прежде – корабли или капитаны.
– Ах, Эрнст, – засмеялся Йорг, – я знаю теперь только одно судно: мой собственный воздушный корабль! Хотите, расскажу про мотор и крылья?
Я взял нетронутую юношей рюмку рейнского, выпил.
– Ваша мать считает, что Гитлер ведет нас к войне.
– Война уже идет… А мать переживает за сына.
– Вы согласны, что скоро большая война?
– Об этом все говорят! – крикнула Елена и махнула кельнеру. – Даже мой парикмахер это знает.
– И что говорит парикмахер?
– Всеобщая воинская повинность… Призвали его сыновей… Он пытался возражать, ведь мой парикмахер – пацифист. Но сыновей призвали, а ему пригрозили. Вермахт – это вам не рейхсвер! Парикмахер боится, что сыновей пошлют на фронт. И кто-то все это организовал.
– Полагаете, Гитлер?
– А кто же? Уверена, что Гитлер! Мясник! Черт! Да, ставьте на стол. – Это уже кельнеру.
Кельнер принес все как обычно: ростбиф, графин белого. Я налил себе новую рюмку рейнского и налил ей. – Он всех нас втянет в историю, этот ефрейтор!
Я сказал так:
– Помните время, когда ваш сын увлекался русскими художниками? – Йорг и Елена засмеялись. – Помните, мы считали, что эти художники – герои, глашатаи нового? Спросите себя: где художники теперь, что они делают? Ответ прост: ничего не делают. Ваш кумир Явленский пишет дряблые картинки, о фон Веревкиной ни слуху ни духу, Малевич умер пару лет назад, даже не сделав попытки вступить в конфликт с властью, Ларионов и Гончарова доживают свой век французскими рантье… Кто-нибудь из них хоть единой линией, хоть кляксой выказал свободную волю? Восстал против красного террора и произвола? Что же вы молчите? Или думаете, что в остальном мире иначе? Распространена легенда, будто художникам заткнули рот. Мы, как вы знаете, организовали выставку «Дегенеративное искусство» – показали широкой публике, на что способны ваши кумиры. Я сам комплектовал экспонаты.
– И что же? – спросил Йорг.
– Гитлер никому не затыкал рот. Художникам просто нечего было сказать. Совсем нечего. Если бы было иначе – их бы никто не остановил. Вот, поглядите, пока ваши былые кумиры, – я посмотрел с улыбкой на Йорга, – рисовали квадратики и полоски, что происходило в мире… Творцы рисовали квадратики – ах, как радикально! Стремительно художники формировали сознание мира! На несколько дней интеллектуалы оказались интереснее генерала пехоты, который работал в рейхсвере со скучными картами. Художники сидели в кабаре и рисовали на салфетках вдохновенные загогулины, они пили крепкие напитки, кричали, блевали, икали, стрелялись и врали. Генерал же скучно делал свое дело, и его дело оказалось важнее рисования квадратиков. И знаете, почему произошло так, а не иначе?
– Мы слушаем вас, – сказала Елена.
– Потому что художники боялись говорить о главном. Самое главное они оставили генералам. Художник-авангардист трусоват по своей природе: он знает, что серьезные вещи лучше не трогать. Железная империя Бисмарка воспитала великих солдат, возможно лучших в мире. Они пришли с войны с 1919-м, сегодня стали генералами. Ни художник, ни Гитлер им сообщить ничего не могли. Полагаете, ефрейтор Гитлер может нечто важное сообщить генералам? Те, кто пойдет в бой завтра, уже воевали вчера. Они выйдут на то же поле, в тех же сапогах, в той же шинели, с теми же штабными картами. Поведут за собой тех самых пехотинцев, которых поднимали в атаку прежде. Таких ветеранов – десятки тысяч.
– Вы не преувеличиваете? – Она мазала ростбиф горчицей.
– Нисколько. И прежде всего это должно быть известно вам – вы из рода Мольтке! Один фон Мольтке служил Бисмарку и строил прусскую Германию, другой фон Мольтке вчера командовал армией, а третий фон Мольтке пойдет в дело завтра. Здесь я вижу четвертое поколение фон Мольтке, – я показал на Йорга, – и это единая история Германии! Прежние генералы, те, которые помнят Франко-прусскую кампанию, сегодня старики. Но весь офицерский корпус – от фанен-юнкера до полковника – был молодым. В четырнадцатом этим людям было по двадцать лет. Поколение, родившееся в восьмидесятых, как раз после смерти Ван Гога. Вот эти люди составляют большинство в нашей армии. Едва умер Винсент – как мир пришел в движение.
– Только вы, Эрнст, умеете найти связь офицерского состава вермахта с Ван Гогом, – вежливо сказал Йорг.
– Ах, Эрнст! – Елена засмеялась, пережевывая острыми зубками ростбиф. – Обожаю наблюдать, как вы сочиняете свои теории! Уверена, что доказать эту теорию невозможно!
– Помилуйте, это так просто! Умер художник, который заменял генералов. В его отсутствие потребовались настоящие бойцы. Нужны имена? Извольте.
– У вас имеется справочник? Телефонная книга с адресами?
– Имеется память, она у меня надежнее телефонной книги. Начнем по порядку, с первой буквы алфавита. Юрген фон Арним – потомственный прусский военный, генерал, командующий 52-й пехотной дивизией; я слышал, фюрер собирается сделать из него танкового генерала. Фон Арним родился в 1889-м, в 1914-м он – адъютант первого батальона 5-го гвардейского полка, награжден Железными крестами, оставлен в рейхсвере.
– Боже, это, кажется, надолго! – Она прикрыла ладошкой рот, зевнула. Потом обратилась к ростбифу. – Ну и память…
– Друг мой, вы из военной семьи. Уважайте хотя бы свою родню, прошу вас! Слушайте внимательно, это история вашей армии. Вы правы, память у меня хорошая… Хельге Артур Аутлеб, генерал пехоты. Родился в 1887-м, командир пулеметной роты в 1917-м. Герман Балк, генерал танковых войск. Он родился в 1893-м, в 1914-м был лейтенантом, командовал взводом, а в 1919 году уже егерским батальоном. Франц Байер, генерал пехоты. Родился в 1892-м, в 1918-м воевал в Финляндии и Прибалтике. Железный крест, как положено. Людвиг Бек, генерал-полковник с этого года. Родился в 1980-м, в 1918-м – в штабе 117-й пехотной дивизии. Железный крест, а также рыцарский крест Вюртембергского ордена Фридриха, с мечами, – я нарочно добавил эту подробность, чтобы подавить ее знаниями.
– Столько глупостей про ордена с мечами не запомнил бы даже мой муж! А он помнил все о ценах на красное дерево – с начала века!
– Иоханнес Бласковиц, генерал полковник, родился 1883-м. Именно Бласковиц руководил войсками, оккупировавшими Чехословакию сегодня. Он же, полагаю, завтра войдет в Польшу. В 1915-м году – командир пулеметной роты 3-го егерского полка, затем командир батальона, с 1917-го года в Генштабе. Вернер фон Бломберг, генерал-фельдмаршал с 1935-го. Именно фон Бломберг первым предложил Гитлеру помощь армии, в 1933-м опубликовал приказ армейским офицерам отдавать честь функционерам НСДАП, одетым в партийную форму. Мобилизовал армию в «ночь длинных ножей», ему мы обязаны быстрым решением вопроса с Ремом. Строитель вермахта. Родился фон Бломберг в 1878-м, а в 1916-м был офицером Генштаба. Ах да, забыл. Железный крест обеих степеней. Далее, Гюнтер Блюментрит, генерал пехоты, родился в 1892-м, автор плана «Вайс» по оккупации Польши, – этим планом мы и будем руководствоваться. В 1918-м году – адъютант 76-й пехотной бригады. Федор фон Бок, генерал-фельдмаршал, который командовал войсками 8-й армии, занявшей Австрию во время аншлюса. Фон Бок родился в 1880-м, с 1915 года командир батальона Прусского гвардейского полка. Левая пресса обвиняла его в причастности к политическим убийствам, ничего не доказано, разумеется. Все возможные награды им получены, включая Железные кресты. Эрих Брандербергер, генерал. С 1932 года возглавил секретный курс офицеров Генштаба по боевой подготовке, в то время мы уже превращали беззубый рейхсвер в армию. Он сейчас стал командующим танковым подразделением. Родился в 1892-м, в 1917-м был командиром батареи. Железный крест. Вальтер Герман фон Браухич, генерал-фельдмаршал. Родился в 1881-м, воспитывался при императорском дворе, с 1914 года офицер Генштаба, Железные кресты обеих степеней, все как положено. Сегодня он назначен главнокомандующим всеми сухопутными войсками рейха. Фон Браухич провел в 1937-м и 1938-м чистку командного состава, избавился от недостаточно патриотичных офицеров – наподобие того, что проделал Ворошилов в Советской Армии. Замечу, что процедура прошла успешно. Франц Гальдер, генерал полковник, родился в 1884-м, а 1916-м служил в Генштабе…
– Остановитесь! Право, Эрнст, вы напоминаете мне машину!
– Эрих Гепнер, генерал-полковник, родился в 1886-м. К 1916 году обладал всеми боевыми орденами. Карл Август Гильперт, генерал-полковник, разрабатывает восточную стратегию. Причем занят этим с двадцатых годов. Сегодня он начальник штаба 9-го армейского корпуса, а в 1916-м – лейтенант Баварского батальона. Железный крест. Курт фон Гинант, генерал кавалерии. В его подчинении сейчас все войска, сосредоточенные на восточных границах. Его именем назван корпус «Гинант». Родился в 1888-м, в 1916-м представлен к Железному кресту. Оскар фон Гинденбург, сын президента Гинденбурга, генерал-лейтенант. Родился в 1883-м. В 1917-м – начальник штаба 20-й пехотной дивизии. Кстати, именно Оскару мы обязаны тем, что его отец, старик Гинденбург, полюбил Адольфа… Гейнц Вильгельм Гудериан, генерал полковник, командир армейского корпуса, объединившего танковые войска в Германии. Родился в 1888-м, в 1918-м служит в Главном управлении пограничных войск «Восток». Тогда же подавлял выступление коммунистов. В 1920-м командовал егерским батальоном. Гудериана называют гением танковой войны – и поверьте, этому он научился не у Гитлера. Эдвард Дитль, генерал-полковник, родился в 1890-м, в 1916-м имеет уже все награды, включая Железные кресты.
– Прекратите!
– Дитрих Эрих фон Заукен. Генерал, родом из старой прусской военной семьи, родился в 1892-м, в 1916-м служил в прусском полку «Фридрих Великий». Несомненно отличится во время Польской кампании, он рвется в дело. И думаю, покажет себя на Восточном фронте – он специально изучал русский язык. Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах. Генерал артиллерии, родился в семье потомственных военных в 1888-м, генерал артиллерии. Я слышал, что он пренебрежительно отзывается о линии Мажино… И ему хочется доказать свое мнение на деле. Во время прошлой войны служил лейтенантом в 36-м артиллерийском полку. Фердинанд Йодль, генерал горно-стрелковых войск, родился в 1896-м, в 1914-м воевал в 4-м Баварском. Ганс Йордан, генерал пехоты, родился в 1893-м. В 1916-м году награжден Железными крестами обеих степеней за доблесть. Фридрих Вильгельм Канарис, адмирал, начальник военной разведки абвера. Успел совершить столько, что не могу перечислить. В 1918-м командовал подводной лодкой, в 1924-м создавал тайную сеть военных по восстановлению германского военного флота, наладил тайное строительство кораблей в Испании… Агентурная сеть Канариса создавалась с двадцатых годов, и по всему миру – до Латинской Америки. Гитлер тогда еще писал акварели… Вильгельм Кейтель, генерал-фельдмаршал, родился в 1882 году, в 1915-м командир батареи. В 1924-м наладил функционирование Военного министерства – под этим названием размещался германский Генштаб в те годы, когда мы не могли иметь вооруженную армию. Альфред Кессельринг, генерал-фельдмаршал, родился 1885-м. Уже в 1916-м в Генштабе. Людвиг фон Клейст, генерал фельдмаршал, родился в 1881-м. В 1916-м командир эскадрона, затем офицер Генерального штаба.
– Остановитесь!
Елена смотрела испуганно, возможно она решила, что я сошел с ума, – однако я продолжал с настойчивостью отличника, рапортующего заданный текст:
– Эрвин фон Лахаузен, генерал-майор военной разведки, родился в 1897-м. В 1915-м вступил лейтенантом в пехоту. Эмиль фон Лееб, генерал артиллерии, родился 1881-м. Железные кресты получены на Восточном фронте в 1916-м. Александр Лер, генерал-полковник авиации, родился в 1885-м. В 1918 году командовал пехотным батальоном. Тео Либ, генерал-лейтенант, родился в 1889-м. В 1915-м – 123-й пехотный полк, Железные кресты. Смило фон Люттвиц, барон, генерал танковых войск, родился в 1895-м. В 1916-м командовал егерской ротой, Железный крест первой и второй степеней.
– Но зачем, зачем вы все это рассказываете?
– Хассо фон Мантефейл, – монотонно продолжал я, – прусский барон, генерал танковых войск. Родился в 1897-м. В 1917 и 1918 годах воевал на Восточном фронте в составе 3-го гусарского Бранденбургского полка. Добавлю, что генерал ждет войны с Россией и просит назначения командиром танковых частей на восточном направлении. Эрих фриц фон Майнштейн, племянник фон Гинденбурга, генерал-фельдмаршал, родился в 1887-м. Участник сражения на Марне. Начальник штурмовой пехотной дивизии. Воевал в Курляндии, Польше, Сербии. Эрих Маркс, генерал артиллерии, родился в 1881 году, 9-й полевой артиллерийский полк в 1915-м, Железные кресты обеих степеней. Довольно забавно то, что именно военный по фамилии Маркс разрабатывает план «Барбаросса», план вторжения в Россию, – я не мог сдержать улыбку.
– Прошу вас, не надо продолжать!
– Герхард Матцке, военная разведка, генерал пехоты, родился в 1884-м. 63-й пехотный полк в 1915 году. Железные кресты за доблесть. Вальтер Отто Модель, генерал-фельдмаршал, родился в 1891 году. С 1917-го капитан, служит в Генштабе. Железные кресты, все как положено. Надо сказать, что генерал занимается кадрами – беззаветно предан линии партии. Вилли Мозер, генерал артиллерии, родился в 1887-м. А в 1917-м был награжден Железными крестами в 8-м полевом артиллерийском полку. Фридрих Мюллер, генерал пехоты, родился в 1897-м, в 1915-м – лейтенант 262-го пехотного полка.
– Вы сошли с ума! Остановитесь!
– Я не упомянул ни Людвига Мюллера, ни Дитриха фон Мюллера, славных генералов. Оба родились в 1892 году…
– Прошу, довольно!
– Мне известны три генерала Мюллера, и каждый прошел кампанию 1914 года, а потом отработал в штабе рейхсвера. Берегу ваше время, не перечисляю всех Мюллеров подряд. Итак, пропустим Мюллеров, проскочим несколько полковников и перейдем к Вальтеру Нерингу, генералу танковых войск, который родился в 1892-м. В 1915-м он – лейтенант 12-го пехотного полка. Затем идет Герман Нихоф, генерал пехоты, родился 1887-м. В 1915-м году Нихоф находился в дивизии «Фердинанд фон Брауншвейг». Ойген Отт, родился в 1890-м, генерал пехоты. Ганс Остер, генерал майор, служит в военной разведке, родился в 1888-м, – я говорил, и комната словно наполнялась вооруженными людьми. Военные заполнили гостиную отеля, плотные прусские офицеры в хрустких портупеях, с красными шеями, натертыми жесткими воротничками, с моноклями под надменной бровью, с крестами доблести у горла, вдавленными в шею под тяжелым бордовым подбородком. В комнате стало тесно, запахло одеколоном, коньяком, сигарами. Генералы стояли плечом к плечу, как солдаты на перекличке, а я будто выкликал их из шеренги. Фон Гольц, вот он, герой – его Железная дивизия сражалась с большевиками в Латвии в 1919-м, в августе месяце! А это легендарный Йозеф Ромер, его «Оберланд» громил поляков в Верхней Силезии! А это герой Эрхардт, командир «Стального шлема», это он расстреливал рабочие ополчения в Руре, это он двинул морскую пехоту на Берлин во время капповского путча! Какие значительные лица! Я называл имена, и генералы делали шаг вперед.
– Ойген Отт, генерал пехоты, родился в 1890-м. Железные кресты за кампанию 1916 года.
– Здесь!
– Карл фон Офен, генерал пехоты, родился в 1888-м, Железные кресты за кампанию 1915–1916 годов.
– Здесь!
– Фридрих Вильгельм Эрнст Паулюс, генерал-фельдмаршал, родился в 1890-м. Железные кресты за службу на Восточном фронте начиная с 1914-го и вплоть до конца войны. Участвовал в подавлении выступления поляков в Силезии в 1919-м.
– Здесь!
– Ганс Пикенброк, родился в 1893-м, генерал-лейтенант, военная разведка. Незаменимый организатор «пятых колонн» по всему миру. В 1915 году лейтенант, а в 1919-м – член Добровольческого корпуса, участвовал в уличных боях с левой оппозицией.
– Здесь! – Генерал шагнул вперед, заскрипела половица.
– Эрнст! Что с вами?! – крикнула Елена. Клянусь, они принимали меня за умалишенного. Видение рассеялось. Генералы покинули комнату – остался лишь запах табака: оказалось, Елена закурила сигару. Я ненавидел эту привычку.
– Вы удобно устроились и готовы слушать? – саркастически заметил я. – Хотите, чтобы я продолжил? Вы еще полагаете, что Гитлер может толкать этих людей к войне? Их – толкать к войне? Вы всерьез полагаете, что их надо к войне подталкивать?
– Довольно!
– Нет, слушайте! – я продолжал с непреклонностью греческого хора. – Слушайте внимательно! Георг Пфайфер, генерал артиллерии, родился в 1890-м; а также Макс Пфеффер, тоже генерал артиллерии, родился 1883-м; Эрхард Раус, генерал-полковник, родился 1884-м; Зигфрид Рашп, генерал пехоты, родился в 1890-м; Георг Рейнгардт, генерал-полковник, родился в 1887-м; все они – герои войны 1914 года, награждены. Эрвин Роммель, генерал-фельдмаршал, родился в 1891-м, остановимся на нем, хорошо? Это великий солдат – и причем очень давно. Он награжден, разумеется, крестами, а в 1918 году подавлял восстание коммунистов в Руре – он человек с убеждениями. Герд фон Рундштедт, родился в 1875-м, генерал-фельдмаршал, а его отец был генерал-майором, помнит еще ту Франко-прусскую кампанию… Фон Рундштедт в 1917-м начальник штаба армейского корпуса на Восточном фронте. Видите, у него давние отношения со славянами, он изучил врага! Вальтер фон Рейхенау, родился 1884-м, генерал-фельдмаршал, и отец тоже был генералом… Как у них все устроено, не правда ли? И тоже в 1914 году на Восточном фронте, офицер Генштаба. Кстати сказать, это он предложил план ликвидации Рема и штурмовых отрядов… инициативный офицер; думаю, восточная кампания – это для него, он активно взаимодействует с войсками СС… евреев не любит… Много имен, очень много. Макс фон Фиббен; Лотар фон Рендулич; Эдгар Рерихт; Эдвин фон Роткирх; Рихард Роуфф; Герман Хон, Вольфганг фон Хагеман; Максимилиан Фреттер; Вернер фон Фрич… Этих офицеров много тысяч… Но я вижу, вы немного утомлены. Я мешаю вам наслаждаться сигарой.
– Вы меня с ума сведете!
– Ах, вот как! А я ведь только начал. Говорил только о вермахте, а теперь пора перейти к люфтваффе и кригсмарин.
– Нет!
– И еще не упомянул русских офицеров. Нет-нет, я не говорю про Ворошилова и Троцкого, не пугайтесь! Никакой коммунистической заразы. Я говорю про храбрых и верных солдат, таких, какими в Германии являются Эрвин Роммель и Хейнц Гудериан. Про сегодняшних русских генералов, которые родились между 1880-м и 1890-м. Про Ивана Алексеева, генерал-майора, 1890 года рождения, который в 1915-м был подпоручиком и сражался с прусскими войсками. Про генерала Евгения Алехина, который в русской императорской армии с 1914 года. Про генерала Василия Белоногова, который с 1914-го был поручиком на германском фронте. Поверьте, список длинный.
– Пожалуйста, не надо русских имен! Не могу слышать эти звуки!
– И все же я продолжу. – Я впал в азарт, хотелось доказать самому себе, что я помню варварские имена. – Василий Голубовский, генерал-лейтенант, родился в 1891 году. Окончил академию РКК и Военную академию имени Фрунзе. А в 1915-м был старшим унтер-офицером, воевал на германском фронте. Александр Гарнов, генерал-майор, родился в 1895-м, на германском фронте был рядовым, дослужился до унтер-офицера. Сейчас он в командировке в Китае – следит там за войной. Василий Воронцов, генерал-майор, родился в 1895-м. Сегодня он командир 14-го стрелкового корпуса 8-й армии, которая скоро, я полагаю, войдет в Финляндию. А двадцать лет назад он уже командовал взводом на Северном фронте, примерно в этих же местах. Александр Вольхин, генерал-майор, родился в 1897-м, служил в до 1918 года в составе пулеметной команды Западно-Амурского полка. Сегодня командир стрелковой дивизии – дивизия стоит на границе с Западной Белоруссий. Федор Волков, генерал-лейтенант, родился в 1897-м. До 1918-го воевал на Румынском фронте, командир взвода. Ян Вейкин, генерал-майор, родился в 1897 году, до 1918-го командовал стрелковой ротой на Северо-Западном фронте императорской армии. Михаил Букштынович, генерал, родился в 1892-м, в императорской армии с 1915-го, подпоручик. В 1938-м был осужден по 58-й статье, содержался в лагере в городе Марьино; постановлением Президиума Верховного Совета СССР досрочно освобожден.
– Но откуда вы все это знаете?
– Видите ли, мой друг, когда я занимался личным составом офицерского корпуса вермахта и люфтваффе, заинтересовался составом российских войск. Запросил характеристики. Мне захотелось проверить одно смелое предположение. Слушайте! – Я хотел, чтобы они увидели поле истории, великий океан, несущий волну с горизонта.
– И вы собираетесь перечислить нам все имена?
– Все не смогу. Имен много. Но хотя бы некоторые. Тихон Буторин, родился в 1896 году, генерал авиации. С 1915-го в русской императорской армии на Западном фронте, старший унтер-офицер. В настоящее время – в Китае. Вам не надо рассказывать, что сегодня происходит в Китае? Петр Гнидин, генерал-майор, родился в 1893-м. Унтер-офицер на Западном фронте до 1917 года. Сегодня – командир отдельного танкового батальона 59-й стрелковой дивизии. Кстати, личным распоряжением Сталина фамилия изменена на Гнедин. Степан Еремин, генерал майор, родился в 1897-м, воевал в составе 41-го пехотного полка на Западном фронте в чине прапорщика. Сегодня – командир 20-го стрелкового корпуса.
– Как вы смогли это запомнить?
– Я летописец. Это моя работа. Мне стало интересно: прервалась ли русская военная история с уходом белых генералов из России. Помните, многие считали, что главные русские военачальники уехали в эмиграцию? Оказалось, что нет. Белые генералы действительно отпали от Красной Армии – многие из них сегодня в составе наших формирований или каким-то образом с нами связаны. Но им сегодня по шестьдесят или семьдесят лет – они уже не бойцы. Большинство кадровых военных остались в России. Вот, послушайте, – мне было приятно выговаривать русские имена: – Анисов Андрей Федорович, 1899 года рождения, успел воевать в 1917 и 1918 годах, далее Военная академия имени Фрунзе, в настоящее время начальник отдела оперативного управления Генерального штаба Красной Армии. Антонов Алексей Иннокентьевич, 1896 года рождения, воевал на германском фронте в 1916-м, сегодня заместитель начальника штаба Южного округа. Баграмян Иван Христофорович, 1897 года рождения, участник германской кампании, начальник штаба Киевского округа. Ватутин Николай Федорович, 1901 года рождения. Однако успел повоевать в 1918-м. Сегодня генерал, первый заместитель начальника Генерального штаба. Гусев Дмитрий Николаевич, 1884 года рождения, воевал на германском фронте, ныне генерал-майор, начальник штаба армии. Журавлев Евгений Петрович, 1896 года рождения, георгиевский кавалер, а теперь генерал-майор, начальник штаба механизированного корпуса. Захаров Георгий Федорович, 1897 года рождения, герой германской войны, а сегодня начальник штаба округа. Курасов Владимир Васильевич – сегодня он командующий армией, генерал-лейтенант, а во время германской войны был просто унтер-офицером. Родился он в том же 1897-м. Не забыть бы упомянуть Ляпина Петра Ивановича, 1894 года рождения, славно воевавшего с немцами в 1917 году, а сегодня генерал-майор, начальник штаба армии; он занимается резервами… – Я перевел дух. Потом продолжал: – А ведь найдутся такие, что скажут, будто русское офицерство со смертью Тухачевского обезглавлено… Дикое суждение! Однако ведь найдутся и такие, что поверят… Те генералы, кого я перечислил, воевали всю жизнь. Причем воевали с немцами. Например, Маландин Герман Капитонович, 1894 года рождения. Ныне генерал-лейтенант, начальник опративного управления Генерального штаба. Прошел всю германскую войну с наградами, он противника знает отлично! Никишов Дмитрий Никитович, 1898 года рождения. Германская кампания (как иначе!) и ныне генерал-лейтенант, начальник штаба Ленинградского военного округа. Петров Иван Ефимович, сегодня он командующий Черноморской группой войск, генерал-майор. Но в 1914-м был всего лишь унтером; он родился в 1896-м, как вы, наверное, и сами догадались… Покровский Александр Петрович, Пуркаев Максим Алексеевич, оба родились в 1896-м и успели повоевать в 1915-м. Сегодня генералы, командуют округами. Толбухин Федор Иванович, командующий Закавказским военным округом, родился в 1894-м, успел отличиться на германских фронтах в 1915-м. Но я вижу, вы уже меня не слушаете… Я и сам, откровенно скажу, немного устал. Надеюсь, говорил не зря, вы теперь мне верите. И немецкие военные – и русские военные ничему другому не обучены, только воевать друг с другом. Вы думаете, что Гитлер и Сталин кого-то из них могут подтолкнуть к войне? Зачем учить рыбу плавать?
– Однако Гитлер им нужен, вы не можете отрицать!
– Я не отрицаю.
– Вот видите!
– Такие характеры нужны, когда требуется возбудить мещанина. Ваш парикмахер не хочет на войну – он, видите ли, устал воевать! Но парикмахер нужен офицеру. И, стало быть, офицеру нужен Гитлер. Придет время, офицеры пойдут в бой с именем Гитлера на устах – но только потому, что парикмахера нужно обучить кричать какое-то имя. Ровно с той же легкостью офицеры откажутся от Гитлера в период поражений. Я не удивлюсь, если уже сегодня военным надоел фюрер – кто будет терпеть штатского болвана, когда надо решать вопросы человеческой бойни.
– Вы ловкий демагог, Эрнст. Хотите сказать, что фюрер не виноват?
– Сами знаете военных – вы из генеральской семьи.
– Если все дело в генералах, найдите на них управу!
– Кто же их остановит?
– Есть разумные люди… финансисты, например…
– Полагаете, финансисты остановят солдат, если не станут продавать оружие?
– А почему бы и нет?
Я получал удовольствие от беседы; так лектор получает удовольствие, разъясняя ученику простейшее уравнение. Снова и снова надо объяснять, как сложить два и два.
– Перед войной 1914 года финансисты высказали рейхсканцлеру, чего они ждут от войны, – сказал я, – и позже, в марте 1915 года, крупные промышленники и финансисты сочинили «Памятную записку крупных экономических союзов», которую передали на рассмотрение в рейхстаг. В записке сформулировали территориальные претензии Германии. То есть то, что мы сегодня называем Lebensraum. Все логично: нам желательно сформировать единый экономический регион Центральной Европы, с единым таможенным союзом, который был бы естественным местом для германской торговли. В регион также планируется включить Скандинавию, Италию и Швейцарию. На западе претензии распространяются на Люксембург, Францию и Бельгию; на востоке – Литва, Латвия и Польша, до Брест-Литовска. Ничего нового сегодня Гитлер не говорит. До него это сформулировали Тиссен, Симменс, Крупп, Кирдоф и Борзиг.
– Так пусть единая Европа станет мирной! Давайте возводить заводы и фабрики! Бизнес сближает людей.
– Но мы строим фабрики, – удивился я. – Очень много фабрик. И огромные заводы. Слышали про концерн «Герман Геринг»? Сотни предприятий.
– А если бы вы строили совместно с американцами и англичанами, то могли бы построить вдвое больше!
– Но мы как раз строим вместе с американцами, концерн «Брассерт» возводит три сталелитейных комбината. Поверьте, отношения с американскими партнерами идеальные, несмотря на газетную риторику. Журналисты бесятся, а промышленники работают. Что бы ни случилось, даже мировая война, наше партнерство не пострадает – концерн «Геринг» открыл в Базеле филиал, и мы через Швейцарию ведем дела со всем миром. Американская компания ИТТ ведет дела и с Японией, и с Италией, и с Германией. Американская «Стандарт ойл» связана с «Фарбениндустри». Мы сегодня получаем из Штатов все: деньги, сталь, топливо, радиотехнику. Главное – передовую технологию. Мы сэкономили миллиарды марок на исследовательской работе и сразу перешли к серийной продукции. Без американцев наша промышленность бы не поднялась.
– И американцы не возражают нам помогать? – Елена представляла себе мир иначе. Они все видели в Гитлере разбойника, подкладывающего бомбу под дверь банка.
– Как может деловой человек возражать против бизнеса? Это же смысл его существования! – Я наслаждался их изумлением. Сегодня я могу лишь добавить, что во время войны совместный бизнес не пострадал.
Указ Франклина Рузвельта от 13 декабря 1941 года разрешал сделки с компаниями, находящимися пол контролем нацистов. «Стандарт ойл» регулярно снабжала Германию топливом и каучуком, и даже если в самих Штатах случались проблемы с поставками, с поставками в Германию проблем не возникало. Самолеты люфтваффе, которые бомбили СССР и Британию, убивали английских, русских и американских солдат, заправлялись топливом, произведенным американской корпорацией. Заводы Форда на территории оккупированной Франции работали исправно, «Фольксваген» принадлежал на 100 % «Дженерал моторс», а принадлежавший Форду «Опель» ничего не производил кроме танков.
– Вы хотите сказать… – Она не могла поверить. Даже ростбиф перестала жевать. Впрочем, на тарелке почти ничего и не осталось.
– Желаете, чтобы я перечислил вам совместные предприятия? С удовольствием…
– О нет, прошу вас!
– Концерн «Герман Геринг» взял под контроль производство во всей Южной Европе, в Аргентине и Испании; посчитайте также предприятия Круппа, Хенкеля, Сименса! Но никто и никогда не поднял бы обороты предприятий без денежных кредитов. За последние пять лет Германия получила столько иностранных займов, сколько Американские Штаты не получили и за сорок лет. Кому дают эти деньги? Просто Германии или Германии Адольфа? Или вы считаете, что американские финансисты и промышленники не подозревают, что именно Германия производит?
– Но если капиталисты циничны, должен найтись порядочный политик, который их одернет!
– Порядочные политики – это какие?
– Те политики, которые говорят капиталистам: прибыль – не главное! Которые говорят генералам: сложите оружие!
– Пуанкаре и Клемансо, Ллойд Джордж, Бриан и прочие седовласые и седоусые аристократические господа? – Я говорил более для Йорга, я хотел, чтобы молодой летчик понял, кто шлет его в бой. – Жорж Клемансо – лучший друг Клода Моне, Огюста Родена, Анатоля Франса, каждый из которых проверенный гуманист! Мсье Клемансо любуется холстами с кувшинками и выступает в защиту Дрейфуса, он не ксенофоб!
– Вот видите!
– Правда, мсье Клемансо публично заявил, что «немцев на двадцать миллионов больше чем нужно». Не знакомы с этой цитатой? А как вам такое заявление: «Я прорву германский фронт, даже если придется пожертвовать жизнью пятисот тысяч человек»? Неужели вы и об этом не слыхали?
– Вы все сочиняете!
– Мне надо быть внимательным к мелочам. Хотя, если вдуматься, пятьсот тысяч – это не мелочь… Сколько там заключенных в сталинских лагерях? А скольких арестовало гестапо? Мсье Клемансо принадлежит определение политики, предвосхищающее слова нашего фюрера. Адольф пока что не добрался до такой лаконичности. Знаете, как говорил друг Анатоля Франса о политике Франции? «Внутренняя политика? Я воюю! Внешняя политика? Я воюю! Я всегда веду войну, ничего, кроме войны!» Видите, как просто. Война есть форма жизни мира, вам до сих пор не ясно?
– Помимо Клемансо были и другие.
– Верно, были. Был Ллойд Джордж. Не чета вульгарным Сталину и Адольфу, подлинный джентльмен. Правда, Ллойд Джордж так запутался в торговле оружием, что для него оставаться приличным джентльменом сделалось тяжело. Уж очень большие барыши проходили через его кабинет – и все от торговли орудиями убийства.
– Признайтесь, вы это придумали, чтобы победить меня в споре. Так красные газеты оговаривают лидеров Запада.
– Поверьте, я далек от мысли обелять Адольфа и тем более ненавистного мне Сталина-Джугашвили. Однако связь Бриана и Ллойд Джорджа с торговлей оружием очевидна. Оба брали взятки у крупнейшего оружейного барона Бэзила Захарова. Вы не знаете Захарова? Хотите, я вас познакомлю: он проживает в Монте-Карло, недавно я летал к Бэзилу. Некоторые заказы мы до сих пор оформляем через него. Благопристойные политики зависели от этого человека – такого же влиятельного, как Морган и Рокфеллер, – они дали ему орден Бани, произвели в командоры Почетного легиона. И брали у него деньги, брали миллионы.
– Я не верю вам!
– Но это правда. Слышали про пулемет «максим»? Пулемет продавал Захаров. Подводные лодки, линкоры, снаряды, отравляющий газ, самолеты – многое шло от Захарова, и причем сразу всем: и альянсу – и их противникам. Компания «Виккерс-Армсторонг» снабжала оружием все стороны в войне, давала взятки и французскому, и английскому, и турецкому правительствам. Пройдут поколения, и мальчикам в школе будут рассказывать про мелкого авантюриста Парвуса-Гельфанда, который якобы дал деньги большевикам на революцию. Найдется писака из желтой газетенки и раструбит о том, что Ленина снабжали германскими деньгами, а мальчики поверят в этот бред. И ничтожный Парвус со своими грошовыми негоциями войдет в историю – а великий сэр Бэзил Захаров, торгующий оружием со всем миром, дающий чек на миллион фунтов Аристиду Бриану, – про него и знать никто не будет.
– Считаете, война нужна оружейным магнатам?
– Соблазнительно так сказать. В парижском доме Захарова мсье Клемансо встречался с Ллойд Джорджем, на вилле Захарова в Монако президенты делили барыши. А родной сын мсье Клемансо – сам торговец оружием, вошел партнером в фирму Захарова. – Я говорил это Елене в тридцать девятом году, накануне войны, а сегодня, вспоминая давние события, могу только подтвердить, что торговля оружием – своего рода семейный бизнес благородных правителей Запада. Разве сын британского премьера Маргарет Тэтчер, подобно сыну Жоржа Клемансо, не торговал смертью? Разве клан Бушей не приторговывал оружием на Востоке?
– Вы не обманываете меня? Это меняет мое представление…
– Такая малость – и сразу меняет представление? Вы торопитесь… Деньги такая вещь, липнут к власти… Каждый год в день рождения Адольфа любезный господин Генри Форд переводит в нашу кассу пятьдесят тысяч долларов, начиная со дня основания партии. Спросите почему? Да потому, что книга Генри Форда «Мировое еврейство» издана за три года до книги Адольфа «Моя борьба» и Форд – единственный американец, на которого мой Адольф ссылается. И будьте уверены, мой друг, свои машины Генри Форд поставляет нам совершенно бесплатно. Я ведь приводил вас в штаб парии в Мюнхене, помните портрет американского джентльмена над столом Гитлера? Это Генри Форд, благодетель национал-социализма. А помощь, которую оказывает рейху мистер Прескотт Буш, техасский миллионер, директор «Юнион банка»? О, наша бостонская аристократия чтит Адольфа… Впрочем, чтит Адольфа и аристократия английская… Знаете ли вы, что сэр Освальд Мосли, глава британских фашистов – зять лорда Керзона, министра иностранных дел Объединенного Королевства? Разве вы забыли, что на параде войск вермахта я имел честь познакомить вас с экс-королем Британии, отрекшимся от короны ради прелестей миссис Симпсон? Английский Эдвард прилетел специально, чтобы смотреть, как маршируют батальоны СС!
– Действительно, я помню этот день.
– А я помню и более давний день, друг мой. Когда кондотьер Сигизмундо Малатеста сжег город Вольтерру, его именем пугали младенцев. Но послал Малатесту на грабеж благороднейший Лоренцо Медичи, отец Кватроченто, покровитель Боттичелли, друг Марсилио Фичино!
– Значит, виноваты политики?
– Как много кандидатов мы уже отыскали на эту зловещую роль! Какая пища для раздумий появится у вашего парикмахера, если вы ему перескажете нашу беседу. Бедный парикмахер – гораздо проще считать, что в его семейном горе повинны Гитлер и Сталин! Но его обидчики не сидят полночи в прокуренных кремлевских кабинетах и не закатывают истерик в берлинских канцеляриях – они себя слишком любят. Они долго спят и много едят, носят бархатные жилеты и шелковое белье.
– Значит, политики западного мира хотят сохранить господство – дело в этом?
– Хотят, конечно. А многие тысячи генералов, которые всю жизнь воюют? Вы забыли про них.
– Генералы и политики сообща решают, что война нужна. Теперь поняла.
– Вы забыли про коммунистов и нацистов.
– Среди них свои генералы и политики.
– И тем не менее. Коммунистическая доктрина состоит в мировой революции.
– Ах, конечно! Забыли про коммунистов! Они виноваты!
– В сущности, на этом настаивал в 1937 году лорд Галифакс. Он поздравил Адольфа с тем, что Германия выжгла коммунистические ростки на своей территории и стала бастионом (кажется, так и выразился: «бастионом») на пути мирового коммунизма. Очень хорошо помню этот разговор; тогда Галифакс даже посулил нам колонии… Англичане готовы расплатиться Африкой! Мы с Адольфом ахнули… Вы видели этого Галифакса, черствый и хитрый тип. Однако Галифакс предлагал нам Африку! А как он улыбался, друг мой, надо было видеть эту британскую улыбку. Им нужна Германия без коммунистов – за это готовы были платить колониями.
– Как все сложно! Коммунисты подговаривают народы напасть на капиталистов, а капиталисты выращивают фашизм… Потом промышленники, которым нужен рынок, объединяются с генералами, которые соскучились без войны, и начинается большая бойня? Опять что-то упустила? Да? – Елена выглядела растерянной.
– Упустили, друг мой. Вы забыли про банки. Банки – это не промышленность… Знаете, в чем разница? Промышленности нужны люди, чтобы работать на заводе, а банкирам – люди не нужны. Два разных способа обогащения, хотя Маркс соединил их в своем анализе. Когда-нибудь промышленность в Европе исчезнет, трудиться будет население Африки, а белые господа станут печатать деньги. Деньги – это наша огненная вода, за них отдадим все, даже армии. Банкиры такие же генералы, у них есть войска, которые идут в бой… Армия денег сильнее германской и советской армий, у денег своя разведка, свои секретные карты, свои сражения. Если в России ловят германского шпиона, его расстреливают, если в Британии ловят германского шпиона, его вешают, – но если обесцененные инфляцией рейхсмарки превращаются в британский фунт, их никто не разоблачит! Иногда финансисты вкладываются в промышленность, но могут вложить средства в разрушение промышленности… Могут скупить золото, а могут обесценить золото… Скажем, зачем вкладывать деньги в производство оружия, ведь оружие портится… В Гитлера вложили много денег. Он сначала просил – но сегодня просят его, чтобы он деньги взял! А ведь те, кто дает деньги, знают очень хорошо, что вкладывают в разрушение, не в стабильность. Поглядите, как развивается «Дойче банк»! Сколько еврейских капиталов вошло в него за последние годы! В каждый аннексированной стране будут открыты филиалы «Дойче банка», а контрольные пакеты крупных конкурентов мы приобретем за обесцененные рейхсмарки. И неужели нельзя прочертить логическую цепочку от купюры к купюре? Герман Йозеф Абс, первое лицо «Дойче банка», поставлен так высоко потому, что удовлетворял всех – и Ялмара Шахта, председателя «Рейхсбанка», прежде всего. А Ялмар Шахт был назначен главным немецким финансистом под влиянием барона Монтегю Нормана, управляющего Банком Англии. Видите, видите, как все закручено? Даже я иногда теряюсь, не понимаю, кто оплачивает мою машину… мое вино… нашу гостиницу… Мы много лет живем и пьем вино, – кто-то ведь за это платит? Вы спросите меня, как это возможно, чтобы финансы фашистской Германии развивались в согласии с планом главного финансиста Англии? – Но мои слушатели уже ничего не спрашивали, они молчали. – Наверное, полагаете, что это личные мотивы барона Нормана? Не спорю, личные пристрастия имелись. Банкир Норман ненавидит евреев, католиков и французов, ровно тех, кого не любит Адольф. Но какой же генерал будет обращать внимание на личности тех, с кем воюет, – ему важна стратегия…
Друг мой, знаете ли вы, как сами банкиры именуют сегодняшний финансовый трюк? Они называют эту политику «Взаимное гарантированное уничтожение». Занижение и завышение оценок золотых потоков. Путаница инфляции с дефляцией – когда бедный обыватель не знает: то ли ему продать квартиру, то ли взять кредит на холодильник. Банки готовы обнулить свои счета в тот момент, когда прибыль будет реализована – а выход останется один: война. Это ровно то же самое, друг мой, что взаимное гарантированное ничтожество в мире интеллектуалов. Знание обесценено – каждый щелкопер выдает другому щелкоперу кредит подлинности, равновесие авторитетов обеспечено обоюдным невежеством. Неужели вы думаете, что мне под силу уничтожить авангард? О, если бы! Пустота не поддается уничтожению. Когда прибыль будет реализована – авангард сам уйдет; он станет декорацией войны. Из черных квадратиков наделают танки и статуи солдат – больше они ни на что не годятся. Вы все еще полагаете, что Гитлер толкает мир к войне? Мистера Форда, допустим? Или барона Монтегю Нормана? Сэра Уинстона Черчилля? Германа Йозефа Абса? Хайнца Гудериана? Сотни обстрелянных генералов, которые не могут забыть Марну? Иосифа Сталина? Германа Геринга? Художника Малевича? Кого именно австрийский ефрейтор толкает к войне?
– Но ведь кто-то заинтересован в войне?
– Да, – сказал я. – Все заинтересованы.
Мы смотрели друг на друга: молодой летчик с крестом за взятие Мадрида; полногрудая женщина с горящими глазами; политический интриган – а кем еще я был в те годы? – высокий худой блондин с красными от недосыпания глазами.
– Войны хотят все.
– Виноваты все – и некуда бежать?
– Поэтому я выбрал Адольфа своим учеником, – неожиданно для самого себя я сказал сокровенную правду. – Я искал того, кто не побоится выйти в море в шторм. Когда в океане буря, надо идти навстречу волне. Выхода нет, зато какой замечательный парадный вход! Отчего бы нам всем не войти в эти двери? И не стоит искать виноватых. Адольф прольет кровь – но начал лить кровь не он. Сталин прольет кровь, но лить кровь начал не Сталин.
– Кто же виноват? Вы молчите. Вы все это сочинили, признайтесь! Все придумали!
– Про Медичи, и про Захарова, и про Клемансо, и про Форда, и про Освальда Мосли – все правда. И тысячи генералов, которые никогда не прекращали войну, имеются. Их генеральскую волю не перечеркнуть. Можно добавить еще много подробностей. Но ни один из них не виноват – окончательной виной.
– Только, умоляю, обойдитесь без имен!
– Можно решить, будто мировые войны – это борьба магнатов друг с другом. Найдутся люди, которые сочтут, что Израэль Гельфанд-Парвус воюет с мистером Генри Фордом, а в драку вмешался сэр Бэзил Захаров. А это – совершенная глупость. Захаров с Парвусом – большие мерзавцы, но на роль Люцеферов не годятся. Чепуха, чепуха… Разве они Люциферы…
– Но вы сами…
– Такая же чепуха, как желание представить будущую войну – столкновением Сталина с Гитлером, а Гитлера с Чемберленом. Найдутся знатоки партийных текстов, и чего доброго решат, что большевики сражаются с нацистами, а нацисты воюют с демократами – и в этом причина войны.
– Но кто тогда виноват? Кто-то ведь хочет миру беды? Кто-то за всем этим стоит?
– А найдутся и такие, которые скажут, что коммунисты хотят победить нацистов. И это неправда.
– С кем же я воюю?
– Еще раз, пожалуйста, повтори свой вопрос.
– С кем я воюю? Кто мой враг?
– Иными словами, ты хочешь понять, кто ты сам?
Летчик-ас интересовался, зачем бомбил Гернику и прикрывал с воздуха атаки на Мадрид. Как все люди действия, солдат не умел точно выражать мысль – слова расставлял неловко. Банкир спешит – надо обыграть конкурента, брокер спешит – надо продать акции, художник спешит – кому завтра нужно его самовыражение! Ах, какое коварное слово – самовыражение! Выражает ли себя летчик посредством бомбометания, банкир – посредством изменения процентной ставки? Действуя, мы тщимся передать поступком нечто субстанциональное – при том, что не вполне себя осознаем. Можно ли определить собственное бытие через самого себя? В этой тавтологии спрятано метафизическое противоречие. Если определять бытие не через собственную историю – на чем будет основана подлинность суждения? Но если определять бытие посредством усвоенного опыта, то не будет ли анализ предвзятым? Этот вопрос ставил и Хайдеггер в своих философических трудах; этот же вопрос на языке повседневности (Gerade, а не Sprusch, как сказал бы Мартин Хайдеггер) – задавала сама себе вся Германия. Как перевести собственную историю в нечто более высокое, нежели просто накопленный опыт? Но поиск бытия в высшем его проявлении и поиск вечной молодости – разве это не одно и то же? Вы понимаете, что я имею в виду?
11
В Берлине грандиозные архитектурные проекты закончились строительством бункеров, к вящему торжеству культурного детерминизма. Видимо, есть нечто линеарное в идее пруссачества, недаром Гегель выбрал для чтения курса «Философии истории» Берлин, здесь и преподнес маршевую концепцию развития человечества. С тех пор интеллектуальная муштра на плацу истории стала нормой, нерадивых солдат наказывали. А мировой дух маршировал по прямой – и те, кто остался умирать в Берлине, умирали среди горящих проектов, бункеры сотрясались от разрывов, и люди плакали, прижавшись друг к другу, их квадратно-гнездовой мир ходил ходуном. Пусть уцелевшие в берлинском пожаре немцы ответят, что это было: дух истории, познающий сам себя, – или повседневное состояние, переходящее в бытие сущностное? Гегель или Хайдеггер – кто был творец пламени?
В Лондоне, где я доживаю свой длинный век, архитектура не впечатляет: величия нет, да и прошлое, как ни странно, не чувствуется – маленькие домики не напоминают о войне. Когда британцы произносят слово «традиция», они будто бы намекают на чаепития, а не на расстрелы индусов. Над красной черепицей щебечут птицы, можно даже вообразить, что это мирная страна.
– Вам предоставили хорошие условия, – сообщил завистливый публицист Ройтман, разглядывая комнату. Мне показалось, что вопрос жилплощади этого человека волновал. – Здесь сколько квадратов?
Сегодня у меня только два визитера: историк Халфин и публицист Ройтман. Их соратники уехали из Лондона – трудятся на московских баррикадах, варятся в гуще событий, булькают, пенятся. Этих двоих оставили в Лондоне – видимо, требуется собрать средства для борьбы. Насколько я понял, вчера состоялся важный концерт, и оппозиционеры получили много денег. Однако говорили они о московских волнениях.
– Если бы я был моложе! – сокрушался историк Халфин. – Впрочем, вчера не отходил от письменного стола! Моя баррикада была за клавиатурой компьютера! Поддержал восстание!
– Восстание? – признаюсь, я изумился.
Халфин сморщил и без того морщинистое лицо, всплеснул вялыми руками:
– Назовем это: шаг в сторону прогресса. Мирные прогрессивные перемены…
– Сколько здесь квадратов? – продолжил Ройтман разыскания. Публицист был нездоров, отирал пот, сморкался.
– Простите? – Я подумал о кубах на погонах. Воинского звания у меня не было.
– Квадратных метров в вашей комнате сколько? То есть футов?
– Я не измерял…
– Прикинем, сейчас прикинем… – Ройтман засуетился, измеряя шагами жилплощадь. Губы литератора шевелились: он считал метры.
– Думаю, здесь метров двадцать, – на миг отвлекся от дум о борьбе Халфин.
Ну да, можно сказать: устроился… Вот, размышляю я, прихлебывая чай с молоком, оказывается, можно возвести домик Филимона и Бавкиды, который переживет план Фауста. Уже Бавкида давно погибла, даже кости ее истлели, а домик стоит нетронутым – увит плющом.
Я пережил свою возлюбленную Елену и последнего из фон Мольтке – летчика Йорга; я пережил своего далекого сына Эгона и своего буйного протеже Адольфа; я пережил саму Германию и идею цивилизации. Все обратилось в пепел, а я еще жив. Смотрю в окно на серых лондонских негров, они подмигивают мне, старику. Мол, все живешь? Не хочешь на покой?
– Восемнадцать… – сказал Ройтман.
– Простите? Восемнадцать чего?
– В этой комнате примерно восемнадцать метров. И в смежной двадцать два.
– Вот как?
– Неплохая жилплощадь, а если примерная стоимость метра, то есть фута…
Умереть оказалось непросто – я много раз призывал смерть, а она все не идет. Поначалу радовался, что избежал яда и петли, не пошел по стопам Геринга и Кейтеля; пусть смерть придет неожиданно, говорил я, без насилия. Насилия я видел много – предпочитаю тихий уход, лучше во сне, незаметно, перейти в мир иной. Не хочу видеть, как подкрадывается смерть.
Последние годы я частенько вспоминаю коменданта латышского лагеря Саласпилс – Краузе. Не знал его лично, но слышал о нем. Он имел обыкновение, как рассказывают, садиться на корточки возле еврейских детей и спрашивать, не хотят ли дети конфетку. Потом просил детей закрыть глаза и открыть рот. Когда ребенок открывал рот, Краузе стрелял в раскрытый детский рот из вальтера – он так шутил. Смерть настигала маленьких евреев внезапно, и они не успевали ужаснуться своей судьбе. Я не раз думал: уж не выражал ли таким причудливым образом герр Краузе свое сострадание к еврейским деткам? Судьба Рахили или Сарочки, Мойши или Давидки, которым неожиданно высадили мозги, не так страшна, как судьба их сверстников, которых Краузе и его команда свозили в Румбольский лес и загоняли в свежевыкопанные рвы. Говорят, крики тех, кто ожидал расстрела, были слышны на расстоянии многих километров – и особенно громко кричали матери. Помню историю о том, как одна мать кинулась на коменданта Краузе и поцарапала ему лицо – она впала в безумное состояние, когда ее ребенка раздели и уложили в яму. Детей в лагерях обычно убивали раньше взрослых; деточек раздевали донага (вещи убитых потом отправляли в Германию, в тыл, или распродавали на местных рынках – киевляне, например, долго носили вещи расстрелянных в Бабьем Яру), затем детей складывали голеньких на дно ямы, а дети визжали и плакали, ожидая боли и не понимая, как именно больно им будет. Потом солдаты били в ров из пулемета – в детские тела. Рвы рыли достаточно глубокие – до семи-восьми метров глубины, и фонтаны крови не марали мундиров. Поверх детей укладывали женщин, потом всех остальных, и так слоев десять. Последний человеческий слой расстреливать приходилось практически в упор; говорят, многие сетовали, что кровь брызжет на автоматы. Такой тактики, впрочем, придерживались не все участники акций – чаще ее применяли латвийские или эстонские эсэсовцы или украинские солдаты. Немцы же любили подводить к краю ямы и стреляли в затылок. Объясняется это различие методов просто: немецкие солдаты рассчитывали, что за ними приберутся – и действительно, русские, или украинские, или латышские охранники лагерей ликвидировали неряшество могил: засыпали еловыми ветками, отрезали торчащие части тела. Немцы чурались этой неизбежной, но малоприятной работы – уборки разлагающихся трупов, – а добровольцы из национальных наборов находили в такой работе занятные стороны. Скажем, русский охранник Саласпилского лагеря был педантом по части отрезания конечностей, выпирающих из ям, – знаете, как это бывает, когда окоченевшая рука торчит вверх из общей могилы?
Я обратил внимание, что национальный характер сказывается на манере убийства – допустим, украинские легионеры предпочитали убивать еврейских детей так: брали ребенка за ноги и били головой о дерево. Полага, дух украинской вольницы, Запорожской сечи, казачества, сказывался в этом широком жесте. Немецкие же солдаты предпочитали методично бить рукояткой пистолета мягкий детский череп. Так, комендант Моглинского лагеря, что под Псковом, – майор Кайзер – использовал для акций рукоять пистолета, а охранник Иван Левченко брал детей за ноги и умерщвлял маленьких евреев именно таким способом. Любопытен анализ поведения эстонцев или латышей, сотрудников лагерей. Находясь как бы на полпути между славянским типом сознания и европейским, они и в казнях выказывали двойственность натуры. Эстонец Луукас, который был комендантом Моглинского лагеря до Кайзера, любил брать детишек за ноги и бить головой о капот машины – но иногда (если речь шла сразу о нескольких детях) пускал в ход и рукоять маузера. Предлагаю сравнить трудозатраты и эффективность данных методов – в Нюрнберге такими вопросами не занимались. Проходя вдоль шеренги еврейских детей, немецкий солдат совершал до двадцати резких ударов в минуту – примерно столько же времени тратил украинский борец с большевизмом на одного ребенка. Как сказал мне гауптман Нагель, описывая практику ежедневных акций в лагерях, немецкий метод значительно гуманнее и одновременно эффективнее.
Гости задают мне вопросы, их волнует история. Они не оставили затеи написать сочинение на тему Гитлера и Сталина. Спрашивают и спрашивают. «Ах, – говорят они, – история не должна повториться!» И прочую чушь, все в таком вот духе. Историк Халфин даже предложил обсудить, в чем разница между Гитлером и Сталиным. И у того усы, и у другого усы. И тот лагеря строил, и этот строил. Майор Ричардс, как обычно, развел руками – не видит он разницы между двумя тиранами, ну вот не видит – и все тут!
– Спросим у мистера Ханфштангеля, он хорошо помнит то время.
Гляжу на гостей и плохо их вижу – слезятся глаза. Что вы хотите знать? Про то, как Сталин спровоцировал Гитлера – понимаю, теперь это модная точка зрения. Про то, что во всех действиях нацизма виноват коммунизм? Ах, ну конечно же! Вам это пригодится завтра, когда придется объяснять союзникам по баррикадной борьбе, почему они недостойны занять кресла директоров банка. Вы же завтра берете власть… Вам понадобится пресекать любые поползновения к Октябрю… Надо будет длить Февральскую революцию бесконечно… Как это знакомо!
– Скажите, – спросил я Ройтмана, – вот эта фраза российского поэта: «Февраль, достать чернил и плакать»… Это ведь очень свободолюбиво, не так ли? Ведь это – протест?
– А? – Он меня не понял, баррикадный боец за неравенство. – Вы нам набросайте, господин Ханфштангль, заметки о коммунистическо-фашистском союзе… Нам очень нужно…
Да-да, непременно… Я уж постараюсь, демократическое дело нехитрое. Извольте, расскажу, что страшнее коммунизма ничего нет… Мне надо отрабатывать чай с молоком. И судя по всему, Ройтману тоже надо отрабатывать зарплату. Любопытно было бы сравнить наши доходы. Ах, милый Ройтман, что ты делаешь? Опомнись! Ты хочешь, чтобы я показал тебе, что те, кто освобождал евреев, хуже тех, кто их душил? Милый Ройтман…
Впрочем, и в лагерях смерти некоторых евреев оставляли в живых – требовалось убирать трупы.
– Гитлер имел доказательства, что Сталин готовит нападение? Апчхи! – Ройтман чихал, поминутно менял бумажные платки.
– Не думаю.
– Документы, письма на этот счет… перехваченные шифровки… Знаете ли вы, что рассекретили стенограмму заседания, на котором Сталин открыто говорит о планах?
– Не видел публикаций.
– Это меняет все!
– Неужели? – Что я мог ответить энтузиасту?
– Гитлеровский режим напоминал сталинизм?
– Трудно сказать, я в Москве не жил.
– Вы встречали разных людей… Можете сравнивать! Читали Арендт, «Истоки тоталитаризма»?
– Ханну помню хорошо.
Читать бесплатно другие книги:
