Призраки не лгут Кеплер Ларс

Глава 72

Флора бежала домой из «Дагливса», таща тяжелый пакет с продуктами. Небо уже потемнело, но фонари еще не зажглись. У Флоры сводило желудок при воспоминании о том, как она звонила в полицию, как ее разоблачили и как она потом сидела с пылающим от стыда лицом. Та женщина из полиции сказала, что за вранье по телефону штрафуют, но она, Флора, не успокоилась и позвонила еще раз, рассказать об орудии убийства. Сейчас она против собственной воли снова и снова прокручивала в уме тот второй разговор:

— Полиция, — ответила женщина. Это она только что предупредила Флору о наказании.

— Меня зовут Флора Хансен. — Флора с трудом сглотнула. — Я только что звонила…

— Насчет убийств в Сундсвалле, — неласково закончила женщина.

— Я знаю, где лежит орудие убийства, — соврала Флора.

— Флора Хансен, вы понимаете, что я подам на вас рапорт и вас привлекут к ответственности?

— Я медиум, я видела окровавленный нож, он лежит в воде… В темной сверкающей воде — это все, что я видела, но я… за плату я могу погрузиться в транс и указать точное место.

— В таком случае, Флора, — голос женщины стал очень серьезным, — завтра-послезавтра вы попадете под подозрение как соучастница преступления, и полиция…

Флора повесила трубку.

Она прошла мимо халяльного магазинчика, остановилась и заглянула в мусорный бак — нет ли там пустых бутылок, переложила пакет с продуктами в левую руку. Замок на двери оказался сломан, и Флора прошла прямо в подъезд.

Лифт застрял в подвале. Флора пешком поднялась на второй этаж, отперла дверь, прошла в прихожую и нажала на выключатель.

Раздался щелчок, но свет не загорелся.

Флора поставила пакет на пол, заперла дверь, сняла ботинки, а когда наклонилась, чтобы убрать их, волоски на руках встали дыбом.

По квартире внезапно разлился ледяной холод.

Флора вынула из бумажника чеки и сдачу и направилась в темную гостиную.

Очертания дивана, большого продавленного кресла, темное стекло телевизора. Электрический запах пыли, перегревшейся проводки.

Не переступая порога, Флора провела рукой по обоям, пытаясь нащупать выключатель.

Выключатель щелкнул, но свет не загорелся.

— Кто-нибудь есть дома? — пролепетала Флора.

Скрипнул пол, и звякнула на блюдце чайная чашка.

Кто-то прошел через темноту, и дверь в ванную закрылась.

Флора двинулась следом.

Линолеум обжег ноги холодом, словно в зимний день надолго открыли все окна. Протягивая руку, чтобы открыть дверь ванной, Флора вспомнила, что сегодня вечером Эвы с Хансом-Гуннаром не будет. Они собрались в пиццерию, отмечать день рождения приятеля. И хотя Флора понимала, что в ванной никого нет, рука продолжила движение и толкнула дверь.

В сероватом свете, отразившемся от зеркала, Флора увидела такое, что задохнулась и попятилась.

На полу, между ванной и унитазом, лежал ребенок. Девочка закрывала лицо руками. Под головой у нее растекалась большая лужа темной крови, красные капли покрывали белые края ванной, шли вверх по двери и душевой занавеске.

Флора споткнулась о шланг пылесоса, взмахнула рукой, разбила раскрашенный гипсовый оттиск, привезенный Эвой из Копенгагена, упала и ударилась затылком о пол коридора.

Глава 73

Пол под спиной был словно ледяное поле. Флора подняла голову и стала пристально всматриваться в темноту ванной.

Сердце бешено колотилось в груди.

Девочки больше не было видно.

Кровавые брызги на ванне и занавеске исчезли. На полу возле унитаза валялись джинсы Ханса-Гуннара.

Флора зажмурилась и подумала, что ей, должно быть, померещилось.

Она сглотнула, опустила голову на пол и стала ждать, когда сердце успокоится. Во рту отчетливо ощущался привкус крови.

Стало видно, что дверь в ее каморку в самом конце коридора приоткрыта. Флору охватил озноб, она покрылась гусиной кожей.

Она точно помнила, что оставляла дверь закрытой — как всегда.

Ледяной воздух потянулся вдруг к ее комнате. Флора увидела, как подрагивают частицы пыли, проследила за ними взглядом. Пыль плясала в сквозняке над полом коридора и между ее голых ног.

Флора услышала свой собственный, странно прозвучавший стон.

Девочка, которая только что лежала возле ванны, теперь стояла в дверном проеме ее комнаты.

Флора попыталась сесть, но от страха словно оцепенела, тело плохо слушалось. Флора поняла: она видит призрак, впервые в жизни она видит призрак по-настоящему.

Волосы девочка словно бы собрала в кокетливую прическу, но теперь они растрепались и были в крови.

Флора быстро задышала, слыша, как пульс отдается в ушах.

Девочка, пряча что-то спиной, подошла к Флоре; ее босые ноги остановились всего в шаге от лица женщины.

— Что у меня в руках? — тихо, почти неслышно спросила девочка.

— Тебя не существует, — прошептала Флора.

— Хочешь, покажу свои руки?

— Нет.

— Но у меня есть…

Тяжелый камень со стуком упал у девочки за спиной; пол содрогнулся, и подпрыгнули мелкие осколки разбитой гипсовой картинки.

Девочка с улыбкой показала свои пустые руки.

Камень лежал возле ее ног, темный, большой. Края острые, словно он взят из шахты.

Девочка подвинула камень ногой; он качнулся, и девочка тяжело оттолкнула его в сторону.

— Так умри же, — пробормотала она, словно про себя. — Умри.

Девочка села на корточки, положила сероватые руки на камень и покачала его, пытаясь взять поудобнее, поскользнулась, вытерла руки об одежду, снова взялась за камень и с глухим стуком перевернула его на бок.

— Что ты хочешь сделать? — спросила Флора.

— Закрой глаза, и я исчезну, — сказала девочка, занося камень с острыми краями над головой Флоры.

Камень тяжелый, но девочка дрожащими руками держит его прямо над лицом Флоры. Темный низ камня кажется влажным.

Вдруг везде загорелся свет — дали электричество. Флора повернулась на бок, села. Девочка исчезла. Из телевизора полились громкие голоса, зажужжал холодильник.

Флора поднялась на ноги, выключила кое-где свет, подошла к своей комнате, открыла дверь, зажгла свет, раскрыла шкафы и заглянула под кровать. Потом посидела за кухонным столом и трясущимися руками стала набирать номер полиции.

Автоответчик в полиции предложил ей множество вариантов. Она может заявить о преступлении, она может оставить сообщение или получить ответы на общие вопросы. Флора выбрала последнее, и система переключила ее на телефонистку.

— Полиция, — сказал приветливый голос. — Чем могу помочь?

— Я хотела бы поговорить с кем-то, кто работает с тем случаем в Сундсвалле, — дрожащим голосом выговорила Флора.

— Вам есть что рассказать?

— Мне кажется… кажется, я видела орудие убийства, — прошептала Флора.

— Понятно. Тогда я переключу вас на отдел, где принимают информацию от населения. Соединяю.

Флора запротестовала было, но в трубке уже щелкнуло. Всего через пару секунд еще один женский голос ответил:

— Полиция, отдел приема информации от населения. Чем могу помочь?

Флора не помнила, та это женщина, что рассердилась на нее, когда она заговорила об окровавленном ноже, или нет.

— Мне надо поговорить с кем-то, кто расследует убийство в Сундсвалле, — попыталась она.

— Для начала можете поговорить со мной, — предложил голос.

— Это большой камень.

— Не слышу вас. Говорите громче, пожалуйста.

— То убийство, возле Сундсвалля… Вам надо искать большой камень. У него кровь снизу…

Флора замолчала, чувствуя, что пот из-под мышек стекает по бокам.

— Откуда у вас информация об убийствах?

— Я… Мне кое-кто о нем рассказал.

— Кое-кто рассказал вам об убийствах возле Сундсвалля?

— Да, — прошептала Флора.

Она слышала, как сердце колотится где-то в висках, в ушах шумело.

— Продолжайте, — ободрила женщина.

— Убийца воспользовался камнем… камнем с острыми краями. Это единственное, что я знаю.

— Как вас зовут?

— Это не имеет значения, я только хотела…

— Я узнала ваш голос, — сказала женщина. — Это вы звонили и рассказывали про окровавленный нож. Полиции уже известно о вас, Флора Хансен… Но вам нужно к врачу, потому что вам определенно требуется помощь.

Женщина положила трубку, а Флора так и осталась сидеть с телефоном в руке. Когда в прихожей завалился набок набитый продуктами пакет, Флора так дернулась, что сорвала держатель с кухонным полотенцем.

Глава 74

Час назад Элин Франк вернулась домой после затянувшейся встречи с директорами большого дочернего предприятия «Кингстон», на котором обсуждались две британские холдинговые компании.

В желудке тоскливо посасывало из-за того, что она смешала валиум с алкоголем и улеглась в постель с фотографом из Vogue. Элин твердила себе, что это маленькое приключение было ей необходимо, чтобы развеяться, что у нее давным-давно не было секса, — но только покрывалась холодным потом от стыда.

На кухне она взяла бутылку «Перье» и прошла через комнаты в старых сине-красных спортивных штанах и застиранной футболке с растрескавшимся изображением ABBA. В гостиной остановилась перед телевизором: на экране какая-то высоченная женщина бежала по арене к планке для прыжков в высоту. Элин поставила бутылку с водой на стеклянный столик, сняла с запястья резинку и собрала волосы в высокий «хвост», после чего направилась в спальню.

Сегодня вечером ее ждут телефонные переговоры с подразделением в Чикаго (тем временем ей будут делать маникюр и парафиновую ванночку), а в восемь она отправится на благотворительный ужин, сядет в первый ряд, и ее партнером по столу будет руководитель концерна «Вольво». Кронпринцесса вручит премию от Государственного фонда наследственных имуществ, а развлекать гостей будет Roxette.

Элин прошла в гардеробную. Она слышала звук работающего телевизора, но не особенно прислушивалась; начались новости. Элин открывала шкафы и скользила взглядом по одежде. Наконец выбрала отливающее металлом зеленое платье, которое модельер Александер Маккуин создал лично для нее.

Из телевизора долетело имя Викки Беннет.

Вздрогнув, Элин выпустила платье из рук, и оно скользнуло на пол. Элин вернулась к телевизору.

Огромный телеэкран был заключен в тонкую белую раму, отчего казалось, что картинка возникает прямо на белой стене. У комиссара по имени Улле Гуннарссон брали интервью на фоне унылого полицейского участка. Гуннарссон пытался терпеливо улыбаться, но взгляд выдавал раздражение. Гуннарссон провел рукой по усам и кивнул.

— Я не могу давать комментарии, пока идет расследование, — сказал он и коротко кашлянул.

— Но поиски под водой вы закончили?

— Верно.

— Означает ли это, что вы нашли тела?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

Блики от телеэкрана плясали по комнате. Элин, не отрываясь, глядела, как на экране поднимают из воды искалеченную лобовым столкновением машину. Кран потянул ее вверх, машина разорвала водную поверхность и закачалась. Вода с шумом стекала с машины, а серьезный голос тем временем рассказывал, что автомобиль, угнанный Викки Беннет, обнаружили днем ранее в реке Индальсэльвен и что полиция опасается, что оба — и подозреваемая в убийстве Викки Беннет, и четырехлетний Данте Абрахамссон — погибли в результате несчастного случая.

— Полиция умалчивает обо всем, что касается находки, но, как стало известно «Актуэльт», подводные работы окончены, а поиски детей прекращены.

Увидев на экране изображение Викки, Элин больше не слушала, что говорит диктор. Девочка стала старше и похудела, но не изменилась. У Элин словно остановилось сердце. Она вспомнила это ощущение — как она несет спящую девочку — и прошептала:

— Нет! Нет…

Она не сводила глаз с худенького бледного личика. Волосы висят как попало, неприбранные, спутанные. Их всегда было трудно привести в порядок.

Она все еще ребенок, и вот говорят — она умерла. Упрямый взгляд избегает смотреть в камеру.

Элин отошла от телевизора, покачнулась, оперлась о стену и не заметила, как написанная маслом картина Эрланда Куллберга сорвалась с гвоздя и упала на пол.

— Нет, нет… — заплакала Элин. — Не надо так, нет…

Когда она видела Викки в последний раз, девочка плакала у нее на крыльце. А теперь она мертва.

— Не хочу! — закричала Элин.

С сильно бьющимся сердцем она подошла к освещенной витрине, где стояло большое блюдо-поднос с традиционным узором. Блюдо подарил ей отец, который, в свою очередь, унаследовал его от какой-то родни. Элин взялась за верхний край витрины и с силой рванула ее вниз. Витрина с грохотом обрушилась на пол. Стекла разлетелись, осколки посыпались на паркет, а само узорчатое блюдо разбилось.

Элин, словно от дикой боли в животе, согнулась пополам и скорчилась на полу. Она прерывисто дышала, снова и снова думая: у меня была дочь.

У меня была дочь, у меня была дочь, у меня была дочь.

Наконец Элин села, выбрала из отцовского блюда осколок побольше и провела острым краем по запястью. Потекла теплая кровь, закапала на колени. Элин еще раз провела острым краем осколка по руке, зашипела от боли — и услышала, как скрежетнул ключ в замке: кто-то открыл дверь и вошел в дом.

Глава 75

Взяв чугунную сковородку, Йона обжарил на сильном огне два толстых ломтя говяжьего филе — уже отбитые и приправленные грубо помолотым черным перцем и паприкой. Когда они покрылись прозрачной корочкой, комиссар сунул их в духовку, посолил и выложил на порезанную ломтиками картошку. Когда мясо начало доходить, он сварил соус — портвейн, смородина, бульон из телятины и трюфели.

С легкой отстраненностью в движениях разлил сент-эмильонское красное вино по двум бокалам.

Землистый запах мерло и каберне-совиньона успел распространиться по кухне, когда в дверь позвонили.

На пороге стояла Диса в плаще в красно-белую полоску. Глаза широко распахнуты, лицо мокро от дождя.

— Я решила проверить, такой ли ты суперполицейский, как говорят.

— И каким образом?

— Проведу тест. Как по-твоему, я сейчас выгляжу как обычно?

— Лучше.

— Ответ не принимается, — улыбнулась Диса.

— Ты подстриглась и в первый раз в году заколола волосы парижской заколкой.

— Еще что-нибудь?

Он скользнул взглядом по раскрасневшемуся худощавому лицу, стрижке «паж», блестящим волосам и стройному телу.

— Новые. — Комиссар указал на красные ботинки — шнуровка, высокие каблуки.

— «Марк Джейкобс»… дороговаты для меня.

— Красивые.

— Больше ничего не видишь?

— Я еще не закончил. — Комиссар взял руки Дисы в свои, перевернул и стал рассматривать ногти.

Диса не могла удержаться от улыбки, когда он пробормотал, что у нее та же помада, что и когда они были в «Сёдра театерн». Комиссар осторожно покачал ее серьги, взглянул ей в глаза и задержал взгляд, потом отошел. На лицо Дисы падал свет торшера.

— Глаза, — сказал Йона. — Левый зрачок не реагирует на свет.

— Молодец. Мне закапали капли.

— Ты ходила проверить глаз?

— В стекловидном теле вмятина, но ничего серьезного. — Диса направилась на кухню.

— Ужин скоро будет готов, только мясо еще доходит.

— Как здорово ты все устроил.

— Мы с тобой давно не виделись. Я так рад, что ты пришла.

Они молча подняли бокалы друг за друга; Дисе — как всегда, когда Йона смотрел на нее, — стало жарко, у нее появилось ощущение, что кожа заблестела. Диса с усилием отвела взгляд, покрутила бокал, вдохнула аромат и снова отпила немного вина.

— Правильная температура, — констатировала она.

Йона выложил мясо и картошку на тарелку, где уже лежали руккола, базилик и тимьян.

Соусом аккуратно нарисовал круг на краю тарелки, думая о том, что давно уже должен был сказать Дисе.

— Ну как тебе жилось?

— В смысле — без тебя? Лучше чем когда-либо. — Дисе хотелось уязвить его.

За столом наступило молчание. Диса осторожно прикрыла руку комиссара своей:

— Прости. Но я так злюсь на тебя иногда. Когда я — мое худшее «я».

— И какое «я» ты сейчас?

— Худшее.

Йона отпил вина.

— В последнее время я много думал о прошлом, — начал он.

Диса улыбнулась, приподняв бровь:

— В последнее время? Да ты всегда думаешь о прошлом.

— Неужели?

— Да, думаешь… но никогда не говоришь о нем.

— Нет, я…

Он замолчал, светло-серые глаза сузились. Холодок пополз у Дисы по спине.

— Ты попросил меня прийти на ужин, сказал, что надо поговорить… Когда-то я решила никогда больше не разговаривать с тобой, но вот ты звонишь… через несколько месяцев…

— Да, потому что…

— Тебе на меня наплевать, вот что.

— Диса… думай обо мне, что хочешь. — Йона был серьезен. — Но я хочу, чтобы ты знала: ты мне очень небезразлична… очень. Я всегда думаю о тебе.

— Спасибо, — медленно проговорила Диса и встала из-за стола, не глядя на комиссара.

— Я хотел сказать совсем о другом, об ужасном…

Йона стоял и смотрел, как Диса натягивает полосатый плащик.

— До свидания, — прошептала она.

— Диса, ты нужна мне. — Комиссар слышал свой голос как со стороны. — Я хочу тебя.

Диса не отрываясь смотрела на него. Блестящая темная челка опускалась ей на ресницы.

— Что ты сказал? — спросила Диса, помолчав.

— Я хочу тебя.

— Не говори так, — пробормотала она, застегивая «молнию» на ботинках.

— Ты нужна мне, каждый день, каждый час. Но я не могу рисковать тобой, я не вынесу мысли, что с тобой может что-то случиться…