Призраки не лгут Кеплер Ларс
Перед глазами у Йоны встала фотография Викки — он много раз видел ее, когда поиски еще шли полным ходом. Трудно было поверить, что это застенчиво зарумянившееся лицо может измениться. Исказиться от неконтролируемой злобы. Единственным способом размахнуться тяжелым молотком для девочки, наверное, было схватить рукоятку обеими руками. Комиссар попытался представить себе, как Викки наносит удар: кровь брызжет ей в лицо, Викки не останавливается, плечом стирает кровь со щеки, потом снова бьет молотком.
Пытаясь дышать как можно тише, Йона левой рукой расстегнул пуговицу на пиджаке и вытащил пистолет. Комиссар еще не успел привыкнуть к тяжести и балансу нового оружия.
В чьей-то кладовке носом к решетке стояла коричневая палка-лошадка. Позади нее блестели обитые железом пластины, длинные жерди и латунные карнизы для штор.
Звук был такой, словно кто-то шаркал ногами по бетонному полу, но комиссар никого не видел.
Комиссара вдруг передернуло: он подумал, что Викки могла прятаться под грудой старых санок, когда он проходил мимо, и теперь приближается к нему со спины.
Что-то звякнуло, и Йона обернулся.
Коридор был пуст.
Потрескивали канализационные трубы под потолком.
Когда комиссар повернул, чтобы идти обратно, свет автоматически выключился, и стало темно. Йона вслепую провел рукой по стене и нащупал решетку — дверь чьей-то кладовки. Вдали горела лампочка пластмассового выключателя.
Желтый дрожащий свет — чтобы можно было быстро найти выключатель.
Йона подождал, когда глаза немного привыкнут к темноте, и двинулся дальше.
Внезапно свет выключателя пропал.
Йона замер в коридоре, напряженно прислушиваясь.
Он почти сразу понял, что свет закрыли — кто-то встал перед выключателем.
Комиссар присел, чтобы не стать мишенью для того, кто захочет напасть в темноте.
За дверью загремел лифтовый механизм, и свет вдруг снова стал виден.
Йона подался назад, одновременно слыша, как кто-то шаркает ногами.
Без сомнения, здесь кто-то есть и этот кто-то находится прямо перед комиссаром.
— Викки, — позвал Йона в темноту.
Вдруг дверь подвала открылась, наверху, на лестнице, послышались голоса, и кто-то начал спускаться в кладовку с велосипедами; мигнул свет.
Йона воспользовался моментом, немного пробежал вперед, заметил движение в кладовке и прицелился в чью-то сгорбленную фигуру.
Неяркий свет люминесцентных ламп расколол темноту, и стало светло. Дверь в чулан с велосипедами снова закрылась, и голоса удалились.
Йона сунул пистолет в кобуру, ногой сбил низко висящий замок и ворвался в кладовку. Там оказалось гораздо темнее, чем ему сначала показалось. Чья-то согнутая спина быстро двигалась, время от времени человек замирал, чтобы отдохнуть.
Без сомнения, в кладовке сидела Викки Беннет.
Рот заклеен скотчем, худенькие руки с вывернутыми локтями заведены за спину и привязаны к решетке.
Йона подбежал, чтобы развязать узел. Девочка стояла, нагнув голову и тяжело дыша. Волосы прядями висели вдоль перепачканного лица.
— Викки, я тебя выпущу…
Однако едва он наклонился, как девочка сильно, отчаянно пнула его в лоб. Удар был так силен, что комиссар отшатнулся. Девочка повисла на привязанных руках и лягнула его в грудь. Руки от тяжести почти вывернулись из суставов. Викки снова попыталась пнуть комиссара, но тот перехватил ее ногу рукой. Девочка замычала, лягнулась и дернулась вперед, оторвав целую секцию решетки. Викки извернулась в попытке направить острый край на противника, но Йона повалил ее на бетонный пол — силы были неравны. Он прижал девочку коленом к полу и, прежде чем развязать веревку и снять скотч, надел на пленницу наручники.
— Убью! — завопила Викки.
— Я комиссар…
— Ну изнасилуй меня тогда, мне все равно, я потом тебя убью, всех убью…
— Викки! — громко повторил Йона. — Я комиссар уголовной полиции. Мне надо знать, где Данте.
Глава 117
Викки торопливо дышала полуоткрытым ртом, не сводя с комиссара темных глаз. Лицо девочки было измазано кровью и грязью; она выглядела чудовищно усталой.
— Если вы из полиции, остановите Тобиаса, — хрипло сказала она.
— Я только что говорил с ним. Он пошел продавать платы, которые…
— Говнюк, — задыхаясь, проговорила Викки.
— Викки, ты сама понимаешь, я должен отвести тебя в полицейский участок.
— Да уж конечно, ну давай веди, наплевать…
— Но сначала… скажи, где мальчик.
— Его забрал Тобиас. Я ему так верила. — Викки отвернулась, плечи девочки задрожали. — Я опять ему поверила, я…
— Что ты хочешь сказать?
— Ты все равно не станешь слушать. — У Викки были мокрые глаза.
— Я же слушаю.
— Тобиас обещал отвезти Данте его маме.
— Мальчика никто не привозил.
— Знаю. Я ему поверила… я медленно соображаю, я… — Голос девочки то и дело прерывался, в темных глазах замерцала паника. — Не понимаешь? Он хочет продать мальчика, он хочет его продать.
— Что значит…
— Ты что, не понял? Ты его упустил! — закричала Викки.
— Что значит «продать»?
— Некогда разбираться! Тобиас… Он продаст Данте людям, которые продадут Данте дальше, а потом и следов не найдут.
Оба кинулись через чулан с велосипедами и вверх по крутой лестнице. Йона, одной рукой придерживая Викки за тощее плечо, другой достал телефон и набрал номер центральной диспетчерской.
— Вызываю машину по адресу Волльмар-Икскулльсгатан, девять, захват подозреваемого в убийстве, — быстро проговорил он. — И требуется слежка за подозреваемым в киднеппинге…
Они спустились по лестнице и оказались на тротуаре, под ярким солнцем. Йона кивнул в сторону своей машины, продолжая говорить с дежурным:
— Подозреваемый — Тобиас Лундхаген, и… Подождите. — Он повернулся к Викки. — Какая у него машина?
— Большая, черная. — Девочка показала высоту рукой. — Увижу — узнаю.
— Какой марки?
— Без понятия.
— Как выглядит? Пикап, мини-вэн, фургон?
— Не знаю.
— Ты не знаешь…
— Да что ты… Прости! — выкрикнула Викки.
Йона оборвал разговор, взял девочку за плечи и посмотрел в глаза:
— Кому он хочет продать Данте?
— Я не знаю, господи, не знаю…
— Тогда откуда ты знаешь, что он его продаст? Он сам говорил? Ты слышала, как Тобиас это говорит? — допытывался Йона, глядя в ее полные отчаяния глаза.
— Я его знаю… я…
— Где это?
Голос девочки сделался тонким и прерывистым от напряжения; она ответила:
— На скотобойнях. Надо ехать на скотобойни.
— Садись в машину, — коротко велел комиссар.
Последний отрезок пути до машины они бежали. Йона велел девочке поторопиться, и она села с руками, скованными за спиной; комиссар обежал машину, сел и завел мотор. Под колесами захрустел гравий. Викки повалилась на бок, когда Йона круто свернул на Тиммермансгатан.
Ловко извиваясь, она подсунула скованные руки под себя, и руки оказались впереди.
— Ремень, — сказал Йона.
Машина неслась на скорости девяносто километров в час и с визгом притормозила, поворачивая на Хорнсгатан.
Какая-то женщина остановилась на переходе посреди дороги, засмотревшись на что-то в своем телефоне.
— Дура! — завопила Викки.
Йона объехал женщину по левому краю островка безопасности, чуть не столкнулся с автобусом, вернулся на свою полосу, проскочил мимо Мариаторгет и еще увеличил скорость. Возле церкви собиратель бутылок, порывшись в урне, вышел прямо на дорогу, таща на плечах бугристый мешок.
Викки выдохнула и скорчилась на сиденье. Йоне пришлось резко повернуть и выскочить на велосипедную дорожку. Встречные автомобили протяжно засигналили. Миновав каменную ограду, Йона еще наддал, не обращая внимания на светофор, свернул направо и на полной скорости влетел в Южный туннель.
Свет проносящихся мимо настенных фонарей однообразно мигал в салоне. Лицо Викки было неподвижным, почти застывшим. Губы потрескались, на коже толстым слоем засохли глина и грязь.
— Почему скотобойни? — спросил Йона.
— Там Тобиас продал меня, — ответила девочка.
Глава 118
Скотобойни построили к югу от Стокгольма после того, как в 1897 году был принят закон, предписывающий определенные правила забоя скота и хранения мяса; в наши дни эти скотобойни — крупнейший в Северной Европе район, где забивают скот и хранят туши.
Машин в Южном туннеле было мало, и Йона погнал еще быстрее. Возле больших вентиляторов взлетали с асфальта сухие газеты.
Викки сидела рядом с комиссаром; краем глаза он увидел, как она грызет ногти.
Что-то странно потрескивало в переговорном устройстве, пока Йона требовал поддержки в полиции и «скорой помощи»; он сообщил, что речь, скорее всего, идет о скотобойнях в Юханнесхуве, точного адреса у него пока нет.
— Я еще выйду на связь, — сказал он, и машина проехала по остаткам старой покрышки.
Длинный изогнутый туннель уводил вниз, мимо пролетали бетонные стены, освещенные оранжевыми лампами.
— Езжай быстрее, — попросила Викки и вцепилась в бардачок, словно боясь, что они во что-нибудь врежутся.
Свет фонарей мелькал по ее бледному грязному лицу, как лучи стробоскопа.
— Я сказала, что верну вдвойне, если он добудет деньги и паспорт… Он обещал, что Данте вернется домой, к маме… и я поверила ему, понимаешь ты, после всего, что он со мной сделал…
Викки стукнула себя кулачком по лбу.
— Ну как можно быть такой идиоткой, — тихо сказала она. — Он треснул меня трубой и запер. Какая же я дура. Лучше б мне сдохнуть…
На другой стороне канала Хаммарбюледен они проскочили под виадуком Нюнесвеген и объехали Глобен. Возле футбольного стадиона, словно грязно-белое небесное тело, виднелась арена.
Сразу за торговым комплексом начались невысокие удобные дома. Наконец Йона с Викки въехали в промышленный район. Возле нежилых построек стояли припаркованные прицепы. Вдалеке, над обоими рядами дороги, виднелась неоновая вывеска; на красном фоне белоснежными буквами значилось: скотобойни.
Шлагбаумы были подняты, и машина, стуча колесами, въехала на территорию скотобоен.
— Куда теперь? — спросил Йона, когда они проезжали мимо серого склада.
Викки, кусая губы, бездумно огляделась и ответила:
— Не знаю.
Глава 119
Небо потемнело, но в лабиринтах промышленной зоны зажглись вывески и фонари. Дневные дела завершились, но далеко, где-то на перпендикулярной улице, скрежетал кран, поднимая на платформу голубой контейнер.
Йона проехал мимо грязного строения с погнутой рекламой стейков, мимо зеленых металлических сооружений с облезлой железной оградой.
Миновали желтое кирпичное здание с грузовыми помостами и ржавыми контейнерами, обогнули главный разделочный цех.
Вокруг не было ни души.
Свернули на улицу потемнее. Большие круглые воздуховоды, мусорные баки, старые магазинные клети для товара…
На парковке, под щитом, гласившим «Лучшая колбаса для тебя», стоял фургон с лакированным порнографическим изображением на боку.
Машина с грохотом проехала по косой решетке стока. Йона свернул налево, объехав изогнутые перила. Несколько чаек снялись со штабеля деревянных поддонов.
— Вон! Вот та машина! — закричала Викки. — Это его… И дом я узнала. Они там, внутри.
Перед большим красновато-коричневым домом с грязными окнами и металлическими жалюзи стоял черный фургон с флагом какого-то американского южного штата на заднем стекле. Через дорогу припарковались вдоль тротуара четыре легковые машины. Йона проехал мимо, свернул налево и остановил машину возле какого-то кирпичного дома. На трех флагштоках трепетали вымпелы с эмблемами предприятий. Комиссар молча взял ключ, расстегнул наручники на одной руке Викки и, прежде чем вылезти из машины, приковал девочку к рулю. Викки посмотрела на него, но не стала протестовать.
В ветровое окно она видела, как комиссар бежит в свете фонаря. Дул сильный ветер, в воздухе носились песок и обрывки тряпок.
Между строениями тянулся узкий переулок — грузовые помосты, железные лестницы и контейнеры для отбросов.
Йона дошел до двери, которую ему указала Викки, обернулся, оглядел пустынный район. Вдалеке автопогрузчик, описав круг, подъехал к похожему на ангар строению.
Йона поднялся по железной лестнице, открыл дверь и вступил в коридор; стуча каблуками по линолеуму, он молча миновал три кабинета с хлипкими стенами. В белом горшке с керамзитом «росло» лимонное деревце из пыльной пластмассы. Между ветками застряли остатки новогодней мишуры. На стене висела в рамке лицензия, выданная в 1943 году Стокгольмским Кризисным комитетом.
На металлической двери в конце коридора красовались заламинированные правила гигиены. Прямо над правилами кто-то приписал: «Отдел по работе с херами». Йона чуть приоткрыл дверь, прислушался; вдалеке звучали чьи-то голоса.
Йона осторожно заглянул в конвейерный цех: разделка, автоматизированный обмер и последующий захват разрубленных надвое туш. Слабо поблескивали желтые плиты пола, длинные рабочие столы из нержавеющей стали. Из-под крышки мусорного бака свисал окровавленный клеенчатый халат.
Комиссар беззвучно вытащил оружие и ощутил тупое потягивание в сердце, вдохнув запах оружейной смазки.
Глава 120
Сжимая пистолет, Йона скользнул в цех, пригибаясь и прячась за большими машинами; в воздухе ощущался сладковатый запах вымытого пола и резиновых ковриков. Комиссар вдруг сообразил, что так и не сообщил оператору диспетчерской точный адрес. Подкрепление, наверное, уже прибыло в район скотобоен, но прежде чем полицейские найдут Викки, может пройти много времени.
В голове вдруг мелькнуло воспоминание — внезапное, безжалостное. Секунды, когда решается наша жизнь, в памяти совмещаются, накладываются друг на друга. Йоне одиннадцать лет; директор вызвал его из класса в коридор и, рассказывая о случившемся, не может сдержать слез.
Отец Йоны был патрульным полицейским и погиб при исполнении, войдя в квартиру, где ему выстрелили в спину. В нарушение всех правил, отец действовал в одиночку.
А теперь у самого Йоны не было времени ждать подкрепления.
С рельсов на потолке свисали пневматические приспособления, оттягивающие лопатки из туш; их покрывал грязный полиэтилен.
Комиссар беззвучно двинулся вперед, и голоса стали слышнее.
— Нет, пусть сначала проснется, — тяжело и хрипло произнес какой-то мужчина.
— Придется немного подождать.
Йона узнал голос Тобиаса — с наивными мальчишечьими интонациями.
— О чем ты вообще думал, идиот? — спросил другой мужчина.
— О том, чтоб он вел себя тихо, — примирительно ответил Тобиас.
— Да он считай что умер, — сказал хриплый. — Сначала я должен убедиться, что с ним все нормально. Тогда заплачу.
— Подождем еще пару минут, — сказал третий; его голос был серьезен.
Йона пробежал вперед еще немного и, оказавшись в конце машинного ряда, вдруг увидел Данте. Тот лежал на сером одеяле, расстеленном на полу. Измятая голубая кофта и синие брюки, маленькие кроссовки; вялое личико умыто, но волосы и руки — грязные.
Возле мальчика стоял мужчина в кожаном жилете и с огромным животом. Пот ручьем тек по его лицу; мужчина нетерпеливо топтался на месте, дергал себя за светлую бороду и раздраженно вздыхал.
На Йону что-то брызнуло. Шланг был закрыт некрепко. Вода капала и стекала по плитам пола к стоку.
Толстый мужчина безостановочно ходил по залу, смотрел на часы, с кончика его носа сорвалась капля пота. Отдуваясь, он присел над мальчиком.
— Надо его сфотографировать, — сказал еще один.
Его Йона еще не слышал.
Комиссар не знал, что делать. Он насчитал четверых, но не мог определить, вооружены ли его противники.
Надо вызывать спецгруппу.
Что-то сверкнуло на лице толстого, когда он стянул с Данте кроссовки.
Полосатые носочки снялись вместе с кроссовками и упали на пол. Круглые пяточки со стуком опустились на одеяло.
Когда толстые руки принялись расстегивать на мальчике джинсы, Йона не стал мешкать и поднялся во весь рост.
Не скрываясь, он пошел мимо разделочных столов с недавно заточенными ножами разной длины и гибкости и следами крови.
Дуло пистолета смотрело в пол.
Сердце отчаянно билось.
Йона сознавал, что нарушает правила, но ждать больше не мог и шел вперед большими шагами.
— Это еще что? — сказал толстый, поднимая глаза.
Он выпустил мальчика, но с колен не поднялся.
— Вы обвиняетесь в соучастии в похищении человека. — И Йона пнул толстого в грудь.
Капли пота полетели с лица толстого, когда он опрокинулся от сильного удара. Он кулем упал на ведра с потрохами, перекатился через решетку стока, смял ящик с наушниками и с треском свалился прямо в машину для снятия шкур.
Йона услышал щелчок предохранителя и тут же почувствовал, что ему в спину уперлось дуло — прямо между позвоночником и лопаткой, быстро и точно. Он замер. Если пуля вылетит из пистолета, то в ту же секунду прошьет ему сердце.
Сбоку приближался мужчина лет пятидесяти, со светлым «хвостом» и в светло-коричневой кожаной куртке. Он двигался плавно, словно телохранитель, направляя на Йону дробовик.
— Пристрели его, — потребовал кто-то.
Толстый лежал на спине, прерывисто дыша. Он перекатился на живот, попробовал встать, но поскользнулся, оперся на руку, поднялся на неверные ноги и постарался убраться подальше от Йоны.
— Нам нельзя здесь оставаться, — прошептал Тобиас.
Комиссар пытался разглядеть что-нибудь в отражениях на металле разделочных столов и в блестящем стальном покрытии свисающих с потолка выдергивателей лопаток, но понять, где именно стоит человек, приставивший к его спине пистолет, было невозможно.
— Опусти оружие, — велел тихий голос.
Йона позволил Тобиасу забрать пистолет. Полицейские скоро будут здесь, а рисковать пока не время.
Глава 121
Викки сидела в машине Йоны на переднем сиденье и, кусая сухие губы, смотрела на красновато-коричневое строение.
Руку она держала на руле — чтобы наручник не впивался в запястье.
Когда на Викки накатывали гнев или страх, ей потом бывало трудно вспомнить происшедшее. Все равно что следить взглядом за солнечным зайчиком: мысль прыгает, иногда останавливается, дрожа, на какой-то детали, а потом исчезает.
Викки затрясла головой, крепко зажмурилась и снова открыла глаза.
Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как комиссар с красивым голосом, в своем развевающемся на ветру пиджаке, скрылся в здании.
Может быть, они уже потеряли Данте и малыш исчез в черной дыре, которая засасывает разных детей, девочек и мальчиков.
Викки пыталась сидеть смирно, но поняла, что не сможет оставаться в машине.
Крыса лениво почесалась о сырой бетонный фундамент и медленно просочилась под решетку слива.
Водитель автопогрузчика закончил работу. Он сдвинул и запер высокие двери крана и уехал.
Викки смотрела на руку, на крепко поймавший ее блестящий металл, на позванивающие звенья.
Он обещал, что отвезет Данте к матери.
Викки заскулила.
Как она могла снова довериться Тобиасу? Если Данте исчезнет бесследно, она будет в этом виновата.
Девочка попыталась рассмотреть что-нибудь через заднее окно. Двери закрыты, людей не видно; хлопает на ветру рваная желтая маркиза.
Викки обеими руками дернула руль, пытаясь выломать его, но безуспешно.
— Черт…
Она прерывисто задышала и стукнулась макушкой о подголовник.
На плакате, прославляющем качество шведского мяса, кто-то нарисовал грязью глаз и печально искривленный рот.
Комиссару уже пора бы вернуться.
Вдруг послышался сильный удар, словно взрыв.
Грохочущее эхо отзвучало вдали, и снова стало тихо.
Викки пыталась что-нибудь рассмотреть, изогнулась, но рядом никого не было.
Что они делают?
Сердце у Викки тяжело забилось.
Там могло случиться что угодно.
Девочка быстро задышала, думая о малыше, который остался совсем один и плачет от страха в каком-нибудь подвале, полном незнакомых людей.
Викки могла вообразить себе только что-то подобное — она понятия не имела, что происходит на самом деле.
Викки вытянулась, пытаясь что-нибудь увидеть; в ней нарастала паника, и девочка попыталась вывернуть руку из наручников. Не получилось. Викки завертела рукой сильнее, зашипела от боли. Металл немного соскользнул, но рука застряла. Викки засопела, откинулась на сиденье, уперлась одной ногой в руль, другой прижала браслет наручников и изо всех сил рванула руку.
Девочка завопила, когда металл порвал кожу. Браслет соскочил, сломав ей большой палец.
Глава 122
Дуло перестало давить в спину, кто-то быстро отошел в сторону, и Йона медленно повернулся.
Коротенький человечек в сером костюме и очках шагнул назад. Он целился в Йону из черного «глока», бледная левая рука плетью висела у бедра. Сначала комиссар подумал, что рука повреждена, но потом понял — это протез.
Тобиас стоял за нечистым столом и покачивал на ладони «смит-и-вессон» Йоны, словно не зная, что с ним делать.
Справа стоял блондин с дробовиком.
— Рогер, — сказал коротыш человеку с дробовиком, — вы с Микке присмотрите за ним, а я пока выйду.
Тобиас стоял у стены. От напряжения зрачки у него расширились так, что глаза казались почти черными.
Стриженный «ежиком» молодой человек в камуфляжных штанах приближался к Йоне, наставив на него самодельный обрез. Комиссар был без бронежилета, но случись выбирать — он бы предпочел, чтобы в него стреляли именно из этого оружия. Обрез может иметь ту же мощность, что и обычный автомат, но скверная домашняя сборка зачастую оказывается спасением.
На груди комиссара дрожала красная точка.
У обреза был лазерный прицел вроде тех, что использовали полицейские несколько лет назад.
— Ложись на пол, руки за голову, — скомандовал комиссар.
Мужчина с «ежиком» расплылся в улыбке. Красная точка скользнула Йоне на солнечное сплетение, потом поднялась до ключиц.
Читать бесплатно другие книги:
