Призраки не лгут Кеплер Ларс

Глава 123

Молодой человек с обрезом быстро и с трудом дышал. Красная точка прицела дрожала у Йоны на груди. На полсекунды пропала, потом снова вернулась, дрожа.

— По-моему, тебе страшно. — Йона придвинулся еще ближе к нему.

— Заткнись, просто заткнись, — пятясь, ответил Микке.

— Точка дрожит.

— Да стреляй же! — взревел Рогер.

— Положи оружие, — предложил Йона.

— Стреляй!

— Он не посмеет, — сказал Рогеру комиссар.

— Зато я посмею. — Рогер вскинул дробовик. — Я-то посмею выстрелить.

— Это вряд ли, — улыбнулся Йона.

— Хочешь, докажу? Я выстрелю! — закричал Рогер и подошел ближе. — Хочешь?

Рогер широко шагнул к Йоне. На шее у него болталась цепочка с подвеской в виде молота Тора. Он вскинул свой спиленный дробовик, положил палец на спусковой крючок и прицелился.

— Сейчас прострелю тебе череп, — прошипел он.

Йона опустил глаза. Подпустив Рогера как можно ближе, он молниеносным движением вцепился в короткое дуло, рванул дробовик к себе, развернул и ударил Рогера прикладом по щеке. Раздался чмокающий звук, голова Рогера дернулась в сторону. Рогер споткнулся и оказался перед Микке — прямо на линии огня. Йона, стоя у него за спиной, прицелился ему в ноги и выстрелил. Раздался оглушительный грохот, дробовик дал сильную отдачу, дробь пробила ногу Рогера и с силой вошла Микке в левую щиколотку. Заряд из двухсот пятидесяти восьми дробин угодил прямо в лодыжку и икру. Ступня оторвалась и, крутясь, отлетела под конвейер.

Из рваного обрубка хлынула кровь, и Микке, не контролируя себя, разрядил обрез. Шесть путь ударили Рогера в грудь и плечо. Микке упал, не переставая кричать. Остатки очереди со свистом ушли в потолок, пули рикошетили от труб и перекрытий.

Металлический треск не прекращался, пока магазин не опустел; после этого слышались только прерывистые крики Микке.

Коротенький мужчина с протезом вбежал в цех и увидел, как Рогер падает на колени, заваливается вперед и его «хвост» скользит по щеке. Рогер опирался теперь на прямые руки, а кровь сплошным потоком лилась у него из груди и сквозь решетку стекала дальше, в желоб для свиной крови.

Комиссар быстро отступил за машины, предназначенные для закачивания воздуха в свиные туши — чтобы туши потом легче было разделывать. Он услышал, как человек с «глоком» идет следом, отпихивает какую-то загремевшую тележку и напряженно дышит через узкие ноздри.

Йона разломил дробовик и увидел, что там остался всего один патрон.

Молодой человек, задыхаясь, кричал «помогите!».

До двери в морозильное отделение было всего десять шагов. За желтыми пластмассовыми пластинами угадывались выпотрошенные свиные туши на близко посаженных крюках.

Комиссар подумал, что в конце холодильника должен быть выход на улицу, к погрузочным мосткам.

Глава 124

В торце красного здания была черная железная дверь, которой не давала закрыться свернутая газета.

Белая жестяная вывеска извещала: «Ларссон. Мясные продукты».

Викки подошла ближе, споткнулась о решетку для чистки подошв и открыла дверь. Кровь из раненой руки капнула на газету. Викки вошла в здание.

Надо найти Данте. Сейчас ее интересует только это.

Не особенно скрываясь, девочка вошла в раздевалку с деревянными скамьями перед погнутыми шкафчиками из красной жести. Со стены смотрел улыбающийся Златан Ибрагимович. На окне, на брошюре профсоюза работников пищевой промышленности, лежали пластиковые держатели для кофейных стаканчиков.

Где-то за стеной слышались крики. Человек звал на помощь.

Викки быстро огляделась, открыла шкафчик, рывком вытащила несколько испачканных песком пакетов, открыла следующий, пошла дальше, заглянула в мусорную корзину и среди старых пакетиков табака и конфетных фантиков увидела пустую бутылку из-под газировки.

Человек снова закричал — было слышно, что он устал.

— Черт, — прошептала Викки; она схватила бутылку, крепко зажала ее в правой руке и, пройдя в другую дверь, оказалась на холодном складе с грузовыми паллетами и упаковочными машинами.

Стараясь двигаться бесшумно, девочка побежала к большим гаражным воротам. Пробегая мимо паллеты с ламинированными картонными коробками, она краем глаза заметила движение и остановилась.

Викки медленно огляделась и увидела за оранжевым автопогрузчиком какую-то тень. Стараясь дышать потише, она подкралась к погрузчику, оперлась на него рукой, обошла и увидела человека, склонившегося над чем-то, завернутым в одеяло.

— Меня тошнит, — сказал тонкий детский голосок.

— Малыш, можешь встать? — спросил человек.

Викки шагнула к ним. Мужчина обернулся, и Викки увидела, что это Тобиас.

— Викки! Ты что здесь делаешь? — спросил он с изумленной улыбкой.

Девочка поколебалась, но подошла к нему.

— Данте? — осторожно позвала она.

Мальчик посмотрел на нее так, словно не узнал в темноте.

— Викки, отведи его в фургон, — попросил Тобиас. — Я приду через минуту…

— Но я…

— Сделай, как я прошу, — и все, — перебил он.

— Ладно, — беззвучно ответила Викки.

— Давай быстрее, тащи пацана в машину.

Мальчик был весь серо-зеленый; он снова улегся на одеяло. Отяжелевшие веки закрывались сами собой.

— Придется тебе понести его, — вздохнул Тобиас.

— Придется, — согласились Викки, сделала шаг вперед и разбила бутылку о голову Тобиаса.

У Тобиаса сделался удивленный вид; пошатнувшись, он упал на одно колено. С тем же изумленным видом Тобиас ощупал затылок и увидел на руках осколки стекла и кровь.

— Ты что творишь…

Викки пырнула его «розочкой» и попала в шею сбоку, крутанула, ощутила теплую кровь на пальцах. Какой-то бешеный гнев опьянил ее, ярость жгла, как доведенное до высшего накала безумие. Девочка еще раз ткнула Тобиаса разбитой бутылкой и попала в правую щеку.

— Не надо было трогать Данте! — выкрикнула она. Викки нацелилась Тобиасу в глаза. Он обеими руками схватил ее за куртку, рванул на себя и ударил кулаком в лицо. Викки опрокинулась на спину, поле зрения сжалось, в глазах почернело.

Падая, Викки успела вспомнить, кто заплатил за нее Тобиасу. Вспомнила, как проснулась тогда с невыносимой болью внизу живота — у нее были повреждены яичники.

Задыхаясь, она больно упала на пол, но успела извернуться и не ударилась головой. Викки зажмурилась, открыла глаза — зрение вернулось; девочка поднялась, развернулась, но потеряла равновесие. Изо рта ручейком текла кровь. Тобиас нашел доску с гвоздями и пытался подняться.

Левая рука горела из-за сломанного пальца, но Викки крепко сжала разбитую бутылку в правой.

Приблизившись, она полоснула по вытянутой руке Тобиаса; кровь брызнула ей в глаза, Викки резанула наугад, попала своему врагу в грудь и в лоб, «розочка» лопнула, и Викки порезалась сама, но продолжала наносить удары остатками бутылки. Наконец Тобиас упал на пол и затих.

Глава 125

Бежать Викки больше не могла, но она упорно шла вперед, таща Данте на руках. Ее мучили рвотные спазмы. Она не чувствовала рук и боялась уронить мальчика. Остановилась, хотела перехватить его, но покачнулась и рухнула на колени. Вздохнула и осторожно положила Данте на пол. Он снова уснул. Личико было бледным, дыхание — едва слышным.

Они должны или выбраться отсюда или спрятаться.

Викки собралась, стиснула зубы, схватила Данте за курточку и подтащила к мусорному контейнеру. Надо попытаться спрятаться за ним. Данте вдруг захныкал и задышал неспокойно. Викки погладила его; мальчик на миг открыл глаза и снова уснул.

До стеклянной двери у высоких гаражных ворот оставалось метров десять, но у Викки больше не было сил тащить мальчика. Ноги у нее все еще дрожали от напряжения и усилий. Ей хотелось одного: лечь рядом с Данте и уснуть, но она понимала, что ей засыпать нельзя.

Руки были в крови, но Викки не ощущала боли — руки потеряли чувствительность.

За стеклянной дверью виднелась пустынная улица.

Викки, тяжело дыша, села боком. Она пыталась собраться с мыслями, смотрела то на свои руки, то на мальчика. Наконец она отвела волосы с его лица и наклонилась:

— Просыпайся-ка.

Мальчик моргнул, увидел ее перемазанное кровью лицо и явно испугался.

— Ничего страшного, — заверила Викки. — Мне не больно. У тебя когда-нибудь шла кровь из носа?

Он кивнул.

— Данте, я не могу нести тебя, придется чуть-чуть пройти самому. — У Викки стало тесно в груди; она чувствовала, что готова заплакать от усталости и бессилия.

— Я только немножко посплю, — пробормотал Данте и зевнул.

— Ты сейчас поедешь домой, все кончилось…

— Что?

— Поедешь домой, к маме. — Викки улыбнулась, чувствуя, как натянулась кожа на усталом лице. — Тебе только надо пройти немного самому.

Данте кивнул, потер голову рукой и сел.

Где-то в глубине склада что-то с грохотом упало. Звук был такой, словно несколько стальных труб свалились на пол, покатились и остановились.

— Попробуй встать, — прошептала Викки.

Они поднялись и двинулись к стеклянной двери. Каждый шаг давался с трудом, и Викки почувствовала, что не дойдет. Вдруг она увидела синюю мигалку первой полицейской машины. Потом подъехало еще несколько машин, и Викки поняла, что они с Данте спасены.

— Эй, есть здесь кто? — позвал хриплый мужской голос. — Эй!

Эхо отразило голос от стен и высокого потолка. У Викки закружилась голова, и девочка остановилась, но Данте двигался к выходу.

Викки привалилась плечом к холодному металлу контейнера.

— Выходи через дверь, — приглушенно сказала она.

Данте оглянулся и пошел было назад, к ней.

— Нет, уходи, — попросила Викки. — Я скоро приду.

Девочка увидела, как трое полицейских в форме бегут не туда, а к дому на другой стороне улицы. Данте доковылял до двери. Он нажал на ручку, потянул, но дверь не поддалась.

— Эй! — позвал мужской голос уже ближе.

Викки сплюнула на пол кровавую слюну, сжала зубы, отдышалась и снова пошла.

— Не открывается, — пожаловался Данте, нажимая на ручку.

У Викки дрожали ноги, она думала, что вот-вот потеряет сознание, но заставила себя пройти последние шаги. Когда она нажала на ручку, запястье обожгла боль. Дверь не подалась ни на сантиметр. Викки толкнула дверь, но дверь оказалась заперта. Девочка заколотила по толстому стеклу — почти беззвучно. На улице стояло четыре полицейские машины. Синие блики проплывали по фасаду, сверкали на окнах. Викки замахала руками, но никто из полицейских ее не видел.

За спиной у детей раздались тяжелые шаги — кто-то шел по бетонному полу склада. Шаги быстро приближались. Викки обернулась и увидела, что к ним, улыбаясь во весь рот, подходит толстый человек в кожаном жилете.

Глава 126

Под потолком тянулся электрический транспортировочный конвейер, на котором тесно висели свиные туши. Сладковатый запах мяса приглушала низкая температура морозильника.

Йона, пригнувшись, двигался среди туш, заходя все глубже; он искал какое-нибудь подручное оружие. Из машинного цеха послышался сдавленный крик, за которыми последовали быстрые шлепки. Комиссар пытался разглядеть своего преследователя через толстый промышленный полиэтилен, закрывавший дверной проем. За длинными столами для разделки туш угадывалась неясная фигура — расширилась до четырех человек, потом снова сузилась.

Комиссар торопливо подобрался поближе.

Кажется, человек по ту сторону полиэтилена держал в правой руке пистолет.

Йона отступил, нагнулся и заглянул в просвет между свиными тушами. Поодаль, у стены, стояло белое ведро, рядом лежала труба и какие-то грязные тряпки.

Трубой можно было воспользоваться.

Комиссар осторожно двинулся к цеху, но остановился и попятился, когда коротенький человек с протезом отвел тяжелый полиэтилен в сторону.

Йона застыл. Движения его преследователя отражались в стальных покрытиях. Комиссар видел, как мужчина вошел в морозильное отделение, как держит в вытянутой руке пистолет, обшаривая помещение взглядом.

Йона беззвучно отступил к стене, за свиную тушу; он потерял преследователя из виду, но слышал его шаги и дыхание.

Метрах в пятнадцати от него была дверь, которая, видимо, вела на погрузочные мостки. Йона мог бы пробежать в проходе между висящих туш, но тогда на несколько секунд, у самой двери, он подставился бы под выстрел.

Многовато, подумал он.

Послышались быстрые шаркающие шаги, потом — тяжелый шлепок. Одна из туш закачалась на цепях, тянущихся к крюкам конвейера.

Йона отступил вплотную к стене и присел возле охлаждающей батареи. Метрах в десяти двигалась по бетонному полу тень врага.

Времени оставалось все меньше.

Скоро человек с протезом обнаружит его. Йона отполз в сторону и увидел, что труба на полу — пластмассовая. Оружие оказалось никудышным. Он уже хотел отодвинуться, как вдруг заметил в старом ведре кое-какие инструменты. Три отвертки, кусачки и нож с коротким крепким лезвием.

Комиссар осторожно вытащил нож из ведра; металл скрежетнул о металл, лезвие задело кусачки.

Йона попытался определить движения своего врага по звуку шагов и понял, что тот уходит в сторону.

Раздался выстрел, и пуля с чмоканьем вошла в свиную тушу в полуметре от головы Йоны.

Шаги преследователя быстро приближались, он уже бежал. Йона распластался на полу и отполз в следующий образованный тушами коридор.

Глава 127

Полицейский безоружен и напуган, подумал человек с протезом и неживой рукой отвел волосы со лба.

Остановился, поднял пистолет и попытался разглядеть что-нибудь между тушами.

Он должен быть очень напуган, повторил себе человек с протезом.

Пока полицейскому удавалось прятаться, но человек с протезом знал: скоро он попытается сбежать через дверь, ведущую на улицу.

Человек с протезом торопливо дышал. В легкие тек воздух — холодный и сухой. Он тихо кашлянул, резко повернулся, посмотрел на пистолет и снова поднял взгляд. Надо проморгаться. Кажется, он видел что-то у стены, возле охлаждающей батареи. Человек с протезом побежал вдоль ряда свиных туш.

Долго это не продлится. Все, что нужно сделать, — это выследить полицейского и выстрелить в него несколько раз. Сначала в ноги, потом — в висок.

Он остановился и увидел, что у бетонной стены пусто — только тряпки да белое ведро.

Человек с протезом резко повернулся и пошел назад, но снова остановился и прислушался.

Он услышал только собственное напряженное дыхание.

Левой рукой он тронул свинью, но туша оказалась тяжелее, чем он думал. Человек надавил как следует, чтобы раскачать ее.

Боль в руке вернулась, когда чаша протеза сдавила культю.

Что-то звякнуло в креплении вешалки.

Замороженная свинья качнулась вправо, и теперь можно было заглянуть в следующий проход.

Никуда он не делся, подумал человек с протезом. Сидит тут, как хомяк в клетке. Главное — не спускать глаз с двери на случай, если полицейский захочет выбраться, и одновременно следить за проемом с полиэтиленовой занавеской, чтобы не дать ему отступить в цех.

У человека с протезом заболело плечо, и он ненадолго опустил пистолет. Он знал, что рискует потерять драгоценные секунды, но оружие в уставшей руке начинало дрожать.

Он осторожно скользнул прочь — ему показалось, что перед ним мелькнула спина; он вскинул пистолет и выстрелил. Руку дернуло от отдачи, и крупицы пороха обожгли костяшки пальцев. Волна адреналина, от которого похолодело лицо, хлынула в кровь.

Он отодвинулся в сторону, чувствуя, как быстро бьется сердце, но понял, что ошибся, приняв за спину врага косо висевшую тушу.

Все идет к чертям, подумал он. Надо остановить полицейского, нельзя дать ему уйти.

Но куда он делся? Где он, черт его дери?

Что-то стукнуло на потолке, и человек с протезом глянул вверх, на стальные балки и траверсы. Ничего не видно. Человек с протезом попятился, оступился, взмахнул рукой и оперся плечом о тушу, через рубашку почувствовав холод мяса. Кожу свиньи покрывали мелкие капли конденсата. Его замутило. Что-то пошло не так. Напряжение гнало его вперед, он и минуты не мог простоять на месте.

Человек сделал еще несколько шагов назад, заметил на стене неясную тень и вскинул пистолет.

Свиные туши вдруг задрожали — все, что были в морозильнике. Они дрожали. Стало непонятно, где какая. На потолке зажужжал какой-то механизм, конвейер звякнул, и тяжелые туши пришли в движение. Они двигались по конвейеру, неся с собой ледяной воздух.

Человек с протезом обернулся, оглядел помещение, пытаясь проследить несколько направлений одновременно, и подумал, что не стоило этого делать.

Так просто казалось купить шведского мальчика, которого полиция считает погибшим. Какие хорошие деньги можно было бы взять за него уже в Германии или Голландии.

Не стоило больше тратить время на эту сделку.

Свиные туши вдруг резко остановились, медленно покачиваясь. На стене загорелась красная лампочка — полицейский нажал кнопку аварийного выключателя.

Снова стало тихо. Неприятное чувство расползалось в душе у человека с протезом, словно кровь в воде.

«Какого… я вообще здесь делаю?» — спросил он себя.

Пытаясь успокоить дыхание, он медленно пошел к красной лампочке, нагнулся, чтобы рассмотреть что-нибудь между тушами, и сделал два шага вперед.

Дверь на улицу была по-прежнему закрыта.

Он повернулся, чтобы проверить второй выход, но долговязый полицейский вдруг вырос прямо перед ним.

Человек с протезом похолодел.

Глава 128

Йона видел, как коротышка целится в него. Не спуская с противника глаз, комиссар сделал шаг вперед и дернул его руку вверх, направив дуло пистолета почти прямо в потолок. Потом выбил у него из рук оружие, отлетевшее к свиной туше, и вонзил ему нож в ладонь. Лезвие воткнулось глубоко между ребер свиной туши, и человек с протезом истошно закричал.

Йона выпустил нож и отодвинулся.

Коротышка, тяжело дыша, ощупал безжизненными пальцами протеза рукоятку ножа, но сдался. Он понял, что его крепко пригвоздили к туше и, чтобы боль не усилилась, придется стоять смирно. Рука оказалась зафиксирована высоко над головой. Кровь лилась по запястью, затекала под рукав.

Даже не взглянув на него, Йона подобрал пистолет с пола и вышел.

Воздух в большом цехе показался ему неожиданно теплым; Йона побежал вдоль стены к двери, в которую Тобиас увел Данте. Он торопливо проверил пистолет (один патрон оставался в стволе и еще несколько — в магазине), открыл зеленую железную дверь и вошел в обширный склад с уставленными товаром паллетами и с неподвижными автокарами.

Свет попадал в помещение через грязное окошко, расположенное прямо под потолком.

Послышался хриплый стон.

Йона определил, откуда доносится звук, и бросился к большому контейнеру для мусора. Из окна на пол лился голубой свет. Йона поднял пистолет и двинулся вокруг контейнера. Жирный мужчина в кожаном жилете стоял на коленях спиной к Йоне. Он бил Викки головой о пол, тяжело постанывая при каждом ударе. Чуть поодаль скорчился Данте. Он тоненько, одиноко плакал.

Комиссар подлетел к ним прежде, чем толстый успел подняться. Одной рукой он схватил толстого за горло чуть ниже бороды, рывком поставил на ноги рядом с Викки, толкнул, ударил пистолетом по ключице, отбросив толстяка назад, и пнул в грудь так, что тот полетел прямо в стеклянную дверь.

Толстый вывалился на улицу в дожде сверкающих осколков и остался лежать в синем свете мигалок.

Трое полицейских в форме, выхватывая оружие из кобуры, бросились к лежащему; тот пошарил рукой у себя по груди и сделал попытку подняться.

— Йона Линна? — спросил один из полицейских.

Оба уставились на долговязого комиссара, который стоял в раме теперь уже разбитой двери, не обращая внимания на продолжавшие сыпаться осколки.

— Я просто наблюдатель, — ответил Йона.

Он швырнул «глок» на пол и опустился на колени рядом с Викки. Девочка лежала на спине, тяжело дыша. Руки были странно вывернуты. Данте больше не плакал; он, открыв рот, смотрел на Йону. Комиссар погладил Викки по щеке и прошептал, что все кончилось. Из носа у Викки шла кровь. Йона сидел на корточках, не давая Викки пошевелиться. Девочка не открывала глаза и не реагировала на обращенные к ней слова; ноги ее подергивались.

Глава 129

Мужчина, вылетевший на улицу через стеклянную дверь, немного полежал на спине, а потом сел и даже пытался уползти, но был остановлен двумя полицейскими, которые уложили его лицом на асфальт и сковали наручниками.

Первая прибывшая на место бригада «скорой помощи» зафиксировала шею Викки специальным воротником, после чего девочку подняли на каталку.

Йона описывал положение руководителю оперативной группы. Между тем два полицейских патруля проникли в здание из двух разных точек.

В морозильном отделении молча стоял бледный мужчина, правая рука которого была пригвождена ножом к свисающей с крюка свиной туше. Обнаруживший его полицейский вызвал бригаду «скорой помощи», после чего призвал на помощь коллегу, и полицейские вдвоем стали вытаскивать нож. Лезвие скрипнуло о ребра туши и со вздохом вышло. Мужчина опустил руку, протезом прижал ее к животу, пошатнулся и сел на пол.

Мужчина, раненный в грудь из самодельного автомата, скончался. Молодой человек, нажавший на спуск, когда Йона отстрелил ему ногу, был еще жив. Он не истек кровью только благодаря тому, что обмотал ремнем икру прямо под коленом. Когда полицейские подошли к нему с пистолетами на изготовку, он молча, слабым движением указал на отстреленную ступню, лежавшую в луже крови под разделочным столом.

Последним нашли Тобиаса Лундхагена, который прятался среди мусорных мешков в темноте склада; у него было изрезано лицо. Он обливался кровью, но раны не угрожали жизни — только изуродовали его. Тобиас пытался забиться подальше за мешки; когда полицейские вытаскивали его за ноги, он дрожал от страха.

Карлосу Элиассону уже сообщили о том, как развивались события на скотобойнях, когда Йона позвонил ему из «скорой помощи».

— Один погибший, двое тяжелораненых и трое — с незначительными ранениями, — вслух прочитал Карлос.

— Но дети живы, они выбрались…

— Йона, — вздохнул Карлос.

— Все говорили, дети утонули, но я…

— Знаю. Но ты оказался прав. Все верно, — перебил Карлос. — Но ты находишься под служебным расследованием, и приказ у тебя был совсем другой.

— Так я должен был не вмешиваться и будь что будет?

— Именно.

— Я так не могу.

Сирена утихла, машина «скорой помощи» круто повернула и въехала в ворота отделения неотложной помощи Южной больницы.

— Прокурор и ее команда проводят допрос. А ты с настоящего момента — на больничном, и ничего тебя не касается.

Йона предполагал, что ситуация со служебным расследованием складывается не в его пользу и что против него даже могут возбудить дело. Но все, что он чувствовал сейчас, — это колоссальное облегчение оттого, что малыша удалось вырвать из волчьей пасти.

Когда «скорая» остановилась перед больницей, комиссар выбрался из машины, но его попросили лечь на каталку. Санитары подняли поручни, и комиссара повезли в смотровую.

Пока раны осматривали и перевязывали, он пытался выяснить, в каком состоянии Викки Беннет. Комиссар не стал дожидаться своей очереди на рентген, а отправился искать лечащего врача девочки.

Им оказалась доктор Линдгрен — очень маленького роста женщина, которая как раз, наморщив лоб, изучала кофейный автомат.

Йона стал выяснять, можно ли допросить Викки уже сегодня.

Слушая комиссара, женщина не смотрела ему в глаза. Она нажала кнопку с надписью «мокко», подождала, когда стаканчик наполнится, после чего сказала, что сделала девочке срочную компьютерную томографию мозга, чтобы диагностировать возможные внутричерепные кровотечения. В мозге Викки обнаружились серьезные повреждения, но мостовые вены, к счастью, оказались невредимы.

— Викки придется остаться в больнице для наблюдения, но ее вполне можно допросить уже завтра утром, если это так важно, — добавила женщина и ушла, унося с собой стаканчик кофе.

Районный прокурор Сундсвалля Сусанна Эст ехала в Стокгольм. Она приняла решение арестовать задержанную девочку. Уже завтра утром, в восемь часов, Сусанна собиралась провести первый допрос Викки Беннет, пятнадцати лет, обвиняемой в двух убийствах и киднеппинге.

Глава 130

Пройдя по коридору, Йона предъявил удостоверение и поздоровался с молоденьким полицейским, дежурившим у двери палаты 703.