Огненный торнадо Негривода Андрей

2 декабря 1990 г.

Старлей…

В коридоре гулко отдавались шаги конвойного. Сегодня было дежурство Михалыча. Для Филина это могло означать одно – ночью он будет дышать свежим воздухом. Этот старый уже прапорщик почему-то проникся пониманием к молоденькому, но уже изломанному войнами офицеру, ожидавшему суда. Раз в трое суток для Филина наступало послабление режима. Два с половиной месяца! Уже два с половиной месяца, семьдесят девять дней, он находился в московской гарнизонной гауптвахте, ожидая окончания следствия! А там… Скорее всего дисциплинарный батальон в звании рядового… Но Андрей не жалел. Он жалел о другом – о том, что тогда в штабе ему не дали закончить начатое. Ах как он жалел об этом! А погон генеральский, сорванный с кителя этого жирного борова, генерал-майора Зеркова, вот он, во внутреннем кармане – материальное воплощение слова, данного под Мадагизом своим живым и погибшим пацанам… …Слегка скрежетнув, в замке повернулся ключ.

– Пойдем, сынок. – На пороге стоял Михалыч. – Морозно сегодня, так ты это, мою шинельку надень и гуляй, а когда назад захочешь – позови.

Он протянул Филину шинель с погонами прапорщика и вышел в коридор. Хороший он был, этот Михалыч. ЧЕЛОВЕК! Насмотрелся за годы службы на всякое и людей распознавал – куда там детектору лжи! А с Филином… Просто в один из сентябрьских дней, когда Андрея в наручниках привезли в Москву, открылась дверь его камеры, и на пороге появился прапорщик внутренних войск:

– Капитан, – произнес он шепотом. – Спишь, что ли? Капитан.

– Не сплю.

– Погулять хочешь? По-тихому, пока нет никого?

– С чего бы это подарок такой?

– Потом скажу. Так хочешь?

– Кто ж откажется?

– Тогда пойдем. Много времени не получится, а часик я тебе дам. Для начала…

Пройдя по коридорам, они вышли во внутренний дворик, отгороженный от такой желанной свободы всего-то четырехметровым забором с колючкой поверху. Озираясь по сторонам, Филин вдруг спросил своего конвоира:

– А не боитесь, что сбегу?

– Ты можешь, – вздохнул Михалыч. – Знаю, кто ты есть таков, капитан, – дело твое читал. Да только не побежишь ты.

– С чего это вы так решили? Вот шарахну сейчас по фуражке, «макарку» из кобуры возьму, и все.

– Нет, не побежишь. Ты суда хочешь дождаться и рассказать всю правду, про своего этого генерала. Да только не понимаешь, что правда твоя не нужна никому.

– Нужна, прапорщик, мне нужна и тем моим пацанам, что в горах похоронены!

– Михалыч. Меня зовут Михалыч.

– Хорошо.

– Ты еще мальчишка совсем, хоть и капитан! Это ж надо – два ордена, медаль! А генералу тому обидно, хоть, может, и понимает в душе, что пацанов твоих угробил. Генерал все же, как-никак… Жаль мне тебя, вот и вывел на воздух. Хоть этим помогу тебе немного, капитан, – я так подумал.

– Спасибо вам, Михалыч.

– Да ладно, чего уж. Жалко тебя, вот и весь сказ. – Он обернулся и пошел к двери, выводящей из здания во двор. – Дыши. Я потом за тобой приду…

«Ну что, капитан, не быть тебе майором? Да и капитаном наверняка тоже! А быть тебе, Андрюха, рядовым N-ского "дизеля"[22], и это в лучшем случае! А не повезет, так в зэки пойдешь. Пойдешь? – Филин, сам того не замечая, говорил вслух. – Нет! Никогда!!! Я даже не отомстил за тех мальчиков под Мадагизом – так, слегка морду, салом заплывшую, помял да погоны сорвал. Нет, не сяду! Дождусь суда и, если что, уйду. Прямо из зала заседания. Эти мальчуганы из Велосипедных Войск, что охранять будут, они не помеха, ну, а кто половчее окажется, так пусть мочат. Плевать! За чужие грехи отвечать не буду… Эх! А небо-то какое! Мороз и звезды! Красотища-а!!!» …Даже полковник, начальник гауптвахты, даже полковник-следователь из военной прокуратуры, да все понимали чувства Филина, толкнувшие на это безумие. Но закон – есть закон, а Устав – есть Устав… Филин ждал. Он все еще наивно верил, что его оправдают и отпустят. Ведь не может же быть по-другому, ведь должна же быть справедливость! Его должны были понять! Филин ждал… День за днем, переживая допросы, и ночь за ночью, борясь с мучительным, удушающим одиночеством… Прошла неделя, другая, месяц… И еще один… …В двери его камеры опять, в какой уже раз, заскрежетал ключ, и на пороге появился Михалыч:

– Проценко, на выход!

«Опять! Сколько же этих допросов еще будет?»

– Лицом к стене! – произнес старый прапорщик больше для порядка и, закрывая ключом замок, тихо произнес: – К тебе гости, сынок.

Филин бросил быстрый взгляд и заметил в уголках глаз улыбку: -???

– Увидишь! Все хорошо! – одними губами прошептал Михалыч.

Они шли по коридорам, а Филина мучила одна мысль: «Неужели?! Может, и правда разобрались?!» И вдруг Андрею стало страшно потерять надежду.

– Заходи, – произнес Михалыч, пропуская Филина в помещение для допросов.

И ухнуло сердце куда-то вниз, и покатилось куда-то, в самый дальний, пыльный угол… В кабинете был его уже старый знакомый, полковник-следователь и… Еще один полковник: суровый, с каменным лицом, седой, но молодой еще мужик с тяжелыми кулаками и взглядом… В кабинете сидел Батя!

– Подследственный Проценко! В ходе следствия вскрылись некоторые обстоятельства, которые дали основания прекратить судебные разбирательства против вас. Приказом по Министерству обороны вам объявляется неполное служебное соответствие, вы понижены в звании до старшего лейтенанта с сохранением за вами должности, а также правительственных наград: два ордена Красной Звезды и медали «За отличие в охране государственной границы»… – Прокурорский полковник замолчал, складывая бумаги. – Поздравляю, капитан! Хотя тебе теперь погоны с тремя звездами считай, что автогеном к плечам приварили. Ты теперь вечный старлей…

– Спасибо, товарищ полковник… – Нервы Филина сдали, язык присох к небу, его самого била крупная дрожь.

– Полковника своего благодари, да еще друзей своих. – Следователь смотрел на мальчишку-офицера, который без сил опустился на стул. – Они забросали министра рапортами, а в довершение всего пообещали забросать его кабинет наградами и уйти из армии. Твой полковник только две минуты назад порвал свой рапорт об отставке, в этом кабинете. Вот так!

– Спасибо, Батя!

– Собирайся, Андрей, – время не ждет! Есть работа. Для тебя! Давай, Филин, твою группу без тебя отправлять не хотел – нет у меня пока замены. Давай, капитан!

– Уже нет.

– То моя забота!..

3 декабря 1990 г.

Степанакерт. Штаб

… – Значит, так, капитан…

– Старший лейтенант, товарищ генерал-лейтенант! – перебил Филин и тут же получил тычок кулаком в спину от Бати.

– Кх-м… А ты не должен обижаться! Субординация – она для всех! А за оскорбление генерала действием, даже если тот генерал за свои ошибки снят с должности и уволен из армии на пенсию, в боевой обстановке знаешь что бывает?

– Так точно, знаю!

– Вот и считай, что отделался испугом, капитан… кх-м, старший лейтенант.

– Я не из пугливых, товарищ генерал-лейтенант!

Командующий посмотрел на Филина изучающе, а затем на Батю:

– Полковник. После выполнения задания посадишь своего Филина на гауптвахту на десять суток, чтобы научился уважать и не перебивать генерала.

– Есть!

– Если задание будет выполнено в полной мере – напишешь мне на него два представления: на восстановление в звании и на правительственную награду, какую, решишь сам – я подпишу. Но сначала на «губу»! За наглость.

– Есть! – Батя хитро зыркнул на Андрея.

– А теперь, товарищи офицеры, собственно само задание.

Батя и Филин придвинулись ближе к столу, на котором лежала карта.

– Тебе, старлей, предстоит столкнуться лбами со старым знакомым Муссой Шукюровым. Он сейчас резко пошел в гору. Ты тогда в августе его, конечно, пощипал, но не смертельно. Теперь он стал осторожнее и злее. Из-за действий его отряда мы несем ощутимые потери в живой силе и технике. На него напоролись уже две группы специального назначения – все безрезультатно. И опять потери… Твой командир, старлей, убедил меня, что ты со своей группой можешь эту задачу решить. Признаться, я не верил, но полковник привел некоторые факты из твоей биографии и… В общем, я дал добро на проведение этой операции. Под свою ответственность! Ясно?

– Так точно!

– Хорошо, что ясно. Детальную информацию получишь у начштаба. Сейчас хочу уточнить только одно. Какие силы потребуются тебе, Проценко, для обеспечения операции?

– Я обеспечу операцию силами своей группы.

– Ты не бей копытом, мальчик! – грозно глянул на Филина генерал. – Тебя из-под суда вытащили приказом самого Грачева! Да и то только потому, что выяснилась роль Зеркова в гибели твоего отряда. А еще внесла свою лепту твоя служба в ограниченном контингенте в 88-м. Но! Задание разрабатывалось под тебя, старлей, и задействованы огромные силы! У меня есть приказ обеспечить тебя всем необходимым для УСПЕШНОГО выполнения задания!

Генерал в каком-то непонятном Андрею волнении заходил по кабинету.

– Твой Мусса, сынок, начал слишком резво набирать политический вес. Про него уже начали поговаривать, что он непобедим. Такой, знаешь ли, новоявленный национальный азербайджанский герой, аскер! Мать его за ногу! Короче, Проценко! Нам здесь категорически не нужен новый азербайджанский Мусса Джалиль! Ясно?!

– Теперь ясно.

– Добре. Так что тебе нужно для поддержки?

– Я не владею информацией, товарищ генерал, но по опыту, – генерал улыбнулся словам Филина, – мне нужно будет звено «вертушек» для эвакуации, если понадобится, и столько же «крокодилов». В любом месте пребывания группы летуны должны появиться не позднее чем через двадцать минут!

– Хорошо! Летные части оповестим.

– Еще. На позывной «Филин» должно оказываться безоговорочное содействие. Без согласований! Счет может идти на минуты.

– Принимается. Командиры, начштабов и начсвязи всех частей в районе твоих передвижений будут оповещены о «Филине».

– И последнее. Я прошу о немедленном циркуляре на все блокпосты о пропуске с позывным «Три пятерки. Сова». Чтоб свои же не постреляли. Это все!

– Ты уверен, сынок?

– Так точно!

– Хорошо. На подготовку сутки. Согласуйте детали с начштаба, – генерал посмотрел на Андрея. – А «Сову» все же не забыл?

– Пусть так и останется, товарищ генерал. Как будто все те салаги опять пошли в рейд в составе отряда…

Декабрь 1990 г.

Рейд «Совы»

Отряд Муссы Шукюрова переместился на юг. Теперь этот Соловей-разбойник хозяйничал южнее Степанакерта и выше в горах, его отряд долбил колонны на трассе Степанакерт – Шуша – Лачин и на неширокой, но очень важной горной дороге, ведущей из Шуши в Физули, – это был уже Азербайджан. А иногда, обнаглев окончательно, выходил в долину к трассе Агдам – Физули, большей своей частью проходившей через Карабах. Веселенькая была задачка – найти и уничтожить большой, хорошо вооруженный – по данным, полученным Филином, более двухсот головорезов – мобильный отряд, а главное – самого Муссу. Но? Где его искать? Где? Иногда совершенно одновременно и в одинаково жестоком стиле подвергались нападению две колонны на разных дорогах… От беготни по горам, бесполезной и утомляющей, Филин отказался, посоветовавшись со своими ветеранами. Глупо и малоэффективно. Только ноги собьешь, да и в засаду можно влететь – Мулла и Бай хоть и опытные, но все же не всевидящие.

Филин решил ждать. Уйти в горы и ждать, когда на одной из троп появится одна из групп Муссы. И такая группа обязана была появиться. Он уже знал тактику этого командира дробить отряд на небольшие диверсионные, человек по десять-двадцать, группы. Андрей решил ждать, постоянно слушая радио, – это было одним из его условий. Случись где-нибудь нападение на колонну или гарнизон или даже небольшой блокпост, в радиоэфир отправлялось немедленное сообщение для «555. Сова».

В этот глубокий автономный поиск с Андреем пошли все «старики» группы. Правда, Филин хотел оставить Тюленя и Индейца, все еще прихрамывающих после их последней прогулки в Мадагиз, но ребята элементарно обиделись и были подчеркнуто сухи, разговаривая строго по уставу, пока он, рассмеявшись, не махнул рукой:

– Ладно, хрен с вами, вместе так вместе. Вы мужики уже взрослые, особенно Серега, за свои поступки отвечать умеете.

– Не ссы в компот, командир, если припечет, мы на манер Маугли по горам и «зеленке» на карачках поскачем! – улыбнулся Артур.

С тем и ушла группа Филина в свой последний рейд, неся, в память о погибших товарищах, название «Сова». Как в старом фильме про войну – в бой ушли одни «старики»… Эх, знать бы тогда…

Зима… Снег, пушистый, белый, словно коварный враг маскирующий опасные для путника ловушки меж камней и не скрывающий его следов. Мороз, протягивающий свои когтистые щупальца под теплые камуфлированные комбинезоны и соревнующийся с ними в силе. Ветер из ущелий, резкий, словно штормовой, обжигающий лицо и руки, пытающийся свалить с ног. Горы, отбирающие кислород у натруженных легких и силу у уставших ног. И голод, вцепившийся стальными клыками в желудки и пытающийся заполнить собой сознание, вытеснив оттуда все мысли. Вот так. Эти враги встали лицом к лицу с разведчиками. Снег, Мороз, Ветер, Горы, Голод… И еще, где-то там, был Мусса, которого нужно было еще найти. Все против каждого. Но на помощь приходили и союзники – Долг, Честь и огромное желание, жажда Мести…

Одиннадцатого декабря они наконец-то нашли место, которое могло бы стать их временным лагерем. Это была пещера над едва-едва угадывавшейся горной тропинкой. Когда, потратив неимоверное количество сил, они поднялись все же к этой пещере, нырнувший в нее Кабарда появился обратно через минуту и произнес:

– Я знаю, кто эту тропинку здесь пробил. -?

– Пошли внутрь, сами все увидите.

Внутри довольно просторной пещеры валялись сухая трава, мелкий хворост и пучки шерсти.

– Осторожно, пацаны, здесь все заминировано…

– Гы-ы-гек! – Ноги Бандеры взлетели кверху, а сам он, хлопнувшись на задницу, растянулся во весь свой рост. – Ети-т твою мать!

– О! Один уже подорвался! – улыбнулся Кабарда, увидев, как Бандера рассматривает и принюхивается к своим испачканным чем-то вязким рукам. – Тут архар живет, он же все и «минирует».

– Мать твою! В этом говне утонуть можно! Ни фуя себе козлище здесь квартирует, он же кучи ложит не меньше слонячьих!

Все уже покатывались со смеху, словно и не было изнуряющего недельного перехода через горы.

– И погиб бы наш Сашок в козлячьем говне! Достойная смерть для спецназовца! – ржал во всю глотку Кабарда. – А на обелиске написали бы, что пал Бандера от пули из говна!

– Каха! От этой пули щас ты падешь! – Бандера сгреб ладонью ближайшую кучу и метнул ее в Кабарду.

А тот, желая увернуться от летящих в него вонючих «пуль», плюхнулся на землю по заложенной раз и навсегда на уровне рефлекса привычке. Вот тут-то все и повалились с ног от смеха – архар в пещере жил долго и гадил прилежно.

– Классный камуфляж, брат! – держался за живот Брат. – Тебя теперь в сральне ни один следопыт не найдет!

– Только спросят, кто же столько нагадил! – вытирал слезы Бульба.

– Че ржете, придурки? – Кабарда и сам смеялся словно полоумный. – На себя посмотрите, говняное воинство!..

Успокоились только тогда, когда привели в порядок свои камуфляжи.

А потом стали обустраиваться. Филин решил, что эта пещера наиболее подходящее место для их временной базы, а сколько времени придется просидеть здесь, не знал никто – может, пару часов, может, пару недель… Хотя нет! Андрей поставил крайним сроком двадцатое декабря, а дальше… Дальше начнется активный поиск, разведка боем, потому что он прекрасно понимал, что ни командование, ни он сам, его кипучая натура, не позволят ему бездействовать далее. А ребята… Ну, что ребята? Эти тертые, битые, искореженные войнами, прошедшие и огонь и воду и где-то, отчасти, медные трубы мужики радовались этой пещере словно малые дети:

– Э-э! Я согласен так всю жизнь воевать, брат! Дом родной, а не засада, да?

– Ты, Брат, еще пять звездочек над входом краской нарисуй, – улыбался Бай.

– Жалко, всю краску выкинули. – Бандера все еще принюхивался к своим рукам.

– Брат! Не волнуйся! Этот маляр еще вернется – обязательно пару ведер оставит! – сказал Кабарда.

И он оказался прав. Ой как прав! Ребятам пришлось выдержать настоящий бой, лобовую атаку разъяренного такой наглостью хозяина пещеры… Как оказалось потом, Мулла и Бай предвидели это с самого начала, зная архаров, ненамного отличавшихся своим крутым нравом от памирских яков. И молчали, ожидая продолжения…

Козел вернулся под вечер, о чем и сообщил Алишер, находившийся в это время в наружном наблюдении.

Архар только на пастбище, в окружении своих подруг, слушает горы и нюхает воздух, сообщая о малейшей опасности стаду, и уводит его подальше. Но не приведи вам господи вторгнуться в жилище архара-холостяка зимой!.. Его смелости и безрассудной отваге, а еще свирепости может позавидовать любой медведь-шатун!

Это был старый, умудренный опытом, матерый, если так можно сказать про архара, козлище. Не уступавший размерами хорошему ослу…

– Хозяин домой идет, Филин, будьте готовы, – раздалось в наушнике Андрея.

Баталия развернулась через несколько минут. Архар подошел ко входу в пещеру и, понюхав воздух, совершенно по-лошадиному зафыркал:

– Фр-р-ры! Фыр! Фр-р-ры!

– Ты че, конь? – подал голос из дальнего угла Индеец.

Лучше бы он этого не говорил! Атака последовала тут же! Архар сорвался с места, словно запущенный из катапульты. Счастье Артура, что его не подвела реакция. В то место, где еще секунду назад сидел Индеец, ударили рога, да с такой силой, что откололся порядочный кусок скалы!.. А дальше начался триллер. Архар гонял спецназовцев по пещере, словно здоровенный котяра мышей по амбару. И самое обидное, что он не понимал русского языка, иначе от матюгов, сыпавшихся на его козлиную голову, он давно бы упал замертво.

– Медведь! Жопу береги! – Игорь в последний миг сумел увернуться.

– Бля-а-а! Мудила рогатый! – орал Бульба, получивший в броник копытами.

– Э-э-э! Ёпт-ты-ть! – Змей подтянулся на выступавшем камне, едва успев улизнуть от рогов.

Этот цирк продолжался до тех пор, пока Бандера не грохнул архара по шее прикладом РПК, словно дубиной, улучив подходящий момент. Справились!..

– Не-е! На фуй мне такой отель не нужен! Я лучше на камнях! – Брат никак не мог отдышаться.

– Я по этому номеру километров десять отмахал, кх-хе! – отплевывался Бульба.

– Ага! Его в наш учебный центр надо – инструктором по общей подготовке! – утирал пот Медведь. – А потом на Олимпийские игры! Отвечаю – в марафоне все медали будут наши!

– Ну че, спецы, один козел чуть всю группу на рога не поднял? – Филин еле стоял на дрожавших от усталости ногах.

– Скотиняка дикая! – ярился Бандера. – С ним бы в поле встретиться…

– И че, рискнул бы один на один?

– Запросто! Таран – лоб в лоб! На танке…

Есть архара не стали, слишком жесткое у него от старости было мясо. Похоронили отважного серого аксакала, отойдя от пещеры километра на два… …Началось ожидание… Рация на приеме и постоянные сообщения о нападениях. Но только два из них были похожи на Муссу. Андрей ждал…

Утром девятнадцатого декабря к нему обратился Медведь:

– Андрюха. Надо отправить пацанов за жрачкой – четвертые сутки одной водой питаемся, случись бой – грустно будет…

– Есть мысли?

– Пусть наша тройка сходит: Брат, Кабарда и Индеец – может, нароют что-то. Без еды-то поганенько. А если придется вдруг по горам бежать?

– Ладно, Игорь, отправляй. Если честно, то и у меня уже желудок к позвоночнику присох. Только аккуратно!

– Не боись! Все сделают как надо!

Ребята ушли на поиски старой, проверенной боевой тройкой… День тянулся медленно, всем казалось, что блеклое зимнее солнце подвесили к небу на невидимый крюк. Нет ничего тяжелее ожидания, особенно если ждешь ужин, не ев при этом четверо суток…

– Идут, – прошипел наушник голосом Змея. – Кажется, волокут еще одного архара.

Через несколько минут в пещеру ввалились уставшие охотники с добычей, Мулла поднял голову на Андрея:

– Бурдючная овца! Домашняя!

– Говори! – обратился к Брату в момент посерьезневший Филин.

– Пусто было кругом, да! А тут вдруг эта дура, одна!

– Ее же искать будут!

– Все равно волк бы задрал! Да и далеко ходили, брат! Много километров. Не найдут!..

– Ладно, посмотрим…

В этот вечер группа впервые наелась досыта. Брат, словно стараясь исправить свой промах, расстарался…