Древние корни Руси. Сцилла и Харибда человечества Воронин Валерий

3

Напомню, что нам удалось «препарировать» это сложное древнее слово, выявив тот первоначальный корень, от которого оно пошло. Я уже писал об этом: «чаир» значит «отчий вир» (отча + вир). Не буду на этом останавливаться, чтобы не повторяться. Добавлю лишь, что «чаир» я вывожу из этимологии древнерусских слов, а не восточных, в первую очередь татарских, что принципиально важно помнить. Ибо такой же подход я буду применять и при исследовании других древнейших названий и понятий, связанных с топонимикой Крыма.

Хочу сказать несколько слов о таком термине как «кермен». Так называются некоторые горные плато, на которых были (возможно, уже не сохранились) крепости. Тепи-Кермен, Эски-Кермен – самые наглядные названия. Я уже однажды достаточно подробно распространялся по данному поводу. Нет нужды повторяться. Я сделаю лишь основной вывод: древнерусское «кремль» (крепость) произошло от «кремень» (твердыня), «крома» (окормаляющая, охраняющая). «Кермен» – это производная от «Крома» (Кремль). Иными словами, у «кермен» и «кремль» – один отец, это «крома» (Крым). Не исключено, что первые кромы (кремли, кермены) возникли именно на возвышенностях и горных плато. А прообразом у них была первейшая крепость (крома) на плато Бойко. Могло быть так? Вполне.

По крайней мере, предпосылок для этого более чем достаточно. До сих пор массив Бойко со своими пятью вершинами очень похож на неприступную твердыню.

Типичная крепость, иными словами – кремль. Попробуй возьми такую…

Но в древности в смысл «крома» (кремль) вкладывалось не только охранение, защита или владычество над другими, не живущими в пределах кремля народами. В кремле (кроме) жил Тор (Тар, Таргитай), который был торителем путей (прокладывающим пути). Для живущих рядом с ним современников он был богом. А возможно – таковым являлся по существу. И естественно, для них кремль (кром) был местом, где жил небожитель, который управлял людьми, что выражалось словом: кром (окормление) во всех его значениях.

Кстати, именно это значение кремля, как крепости, в которой жил царь (князь, воевода, властитель), который владел (окормлял) близлежащими землями (народами, странами), сохранилось именно на Руси. Почему? Может быть, потому, что изначальный смысл был им близок и понятен и они знали об определяющем значении слова «Крым», выросшего из древнего корня «кром».

Здесь необходимо сделать небольшое отступление в сторону чаиров (отчий вир, вотчина). Кремль был той наследуемой вотчиной, в которой наследуемое по роду право было превалирующим. Ибо речь шла о божественной династии. В определении же «кермен» речь идёт лишь о крепости и не более того. Первичное значение, несущее окормляющее начало, здесь затушёвано. Остались лишь значения охраны и убежища. Крепость приобрела утилитарное назначение, и не более. О чём это говорит? О вторичном, примитивном использовании данного укрепления. А первая, «божественная» функция была забыта. Либо о ней и вовсе не знали те, кто использовал данный термин (кермен).

Вывод здесь очевиден. Хотя «кремль» и «кермен» являются родными братьями, но первый из них старше и ещё хорошо помнит своего отца (крома). Второй же появился позже, поэтому застал крепости на вершинах гор как функционирующие единицы, даже не догадываясь, что в глубинах времени скрыт их истинный образец – кром на плато Бойко. Не говорит ли это о том, что русы свой кремль ведут с более древних времён, чем поселившиеся в Крыму татары, греки и иные народы, для которых он стал лишь керменом, лишённым привычной, божественной природы?

Ещё несколько слов о чаирах. Точнее о том, первом, который произрастал благодаря стараниям Таргитая на плато Бойко. Я говорил, что это слово раскладывается на «отчий вир». Под второй частью (вир) подразумевается не только «взрыв» цветения чаира весной, но и нечто иное. Вир – это вихрь, это вращение, это воронка. Кроме всего прочего – это принцип функционировании портала. А данное слово напрямую связано со своим «укороченным» собратом – «порт». Которое, в свою очередь, связано с «форт». А от него до фотеции (фортеции) – один шаг. Мы снова выходим к пониманию данного места как крепости, но теперь наделённой способностью быть и порталом (входом в иные миры). Явно, что подобных крепостей (кром) не может быть много. Просто первая послужила прообразом для других.

В любом случае всё фокусируется на одном месте, откуда произошли и чаиры, и кремли, и где божественное начало проявлено наиболее сильно.

Впервые обращаясь к теме массива Бойко в своей книге «Замок воина», я отмечал, что, возможно, само название нашего полуострова – Крым, напрямую происходит от «кром» (крепость, кремль), а не от Перекопа (крепости-вала). Вроде бы и мелкое отступление от привычных представлений, но оно уводит нас сразу на много веков вглубь истории этой земли, помогая увидеть его древнерусскую основу, а не вторично используемые названия, лишённые привычного, глубинного смысла.

Наверное, надо упомянуть о главной доминанте полуострова – самой высокой вершине Крымских гор – Роман-Коше. В этом названии явно угадывается связь с «крома» и «крым». Вполне допустимо, что такое созвучие не случайно. На вершине этой горы вполне могла быть в древности сторожевая крепость, связанная с кромом (кремлём) на массиве Бойко. Кстати, и находятся они недалеко друг от друга.

Слово «Роман», больше известное как имя, с латинского языка переводится как «крепкий», «сильный». Здесь связь с крепостью и кремлём прослеживается явная. Интересно, каким образом династия Романовых связана была в глубокой древности с Роман-Кошем или Крымом (кремлём) на массиве Бойко? По крайней мере, после того как в Крыму появились первые южнобережные имения русских царей, они (представители царской династии) стали тянуться к Крыму особенно сильно. Возможно, это притяжение мистическое, но в любом случае правители России явно чувствовали (или знали?) о наличии здесь древнерусских корней.

В любом случае два магических слова: «чаир» и «кром», истоки которых следует прослеживать с массива Бойко, стали для жителей полуострова своеобразными маяками, помогающими интуитивно выстраивать свой жизненный путь таким образом, чтобы чувствовать на себе их притягательную силу, где бы они ни находились.

4

Припомнился мне один эпизод, как вместе со своими друзьями мы исследовали чаиры в окрестностях Ай-Петри. Именно в тот момент я поймал себя на мысли, что чувствую сильную связь между словами «яйла» (высокогорное плато) и собственно «чаир». Долгое время меня мучил вопрос, что может объединять эти два термина, внешне никак друг с другом не связанные и обозначающие два почти несовместимые понятия.

И тогда я решил как следует покопаться в этимологии слова «яйла». Но оно почти ничего нового для меня не открыло. Это если брать за основу тюркский вариант его происхождения. А если обратиться к древнерусским корням? Но там «яйла» не присутствует. Зато есть нечто другое. Слово «ялая» обозначает бесплодную корову или необрабатываемую, бесплодную землю. Древнерусское «вьяла» (вялая, нежизнестойкая) напрямую связано с «ялая» (яла), и даже по звучанию они почти неразличимы.

Я неоднократно бывал на Ай-Петринской и примыкающей к ней Ялтинской яйле. Действительно, каменистая, непригодная для обработки земля. В отличие, допустим, от посевных площадей в долинах Крымских гор. На яйле суровый климат с сильными ветрами и жёсткими морозами зимой. А летом от жаркого солнца негде укрыться. Действительно, яйла – бесплодная земля.

Невольно обращает на себя внимание похожесть в звучании: ялая – вяла (вьяла) – яйла. Этот ряд названий близок по значению и произношению. Бесспорно, когда-то он произошёл от одного корня. Но если первое из этих слов чётко характеризует суть своего значения, то последнее (яйла) – лишь передаёт (по звукоподражанию) местонахождение того, что «ялая» раскрывает по содержанию.

Не следует ли отсюда вывод, что горные пастбища изначально назывались вьялами (ялыми), а уже затем слегка изменили своё название. Обычно так происходит при смене носителя языка. Как правило, либо при переселении «первоисточника» в иное место и замене его другими народами, которые, как могли, перенимали местную культуру и названия, «подгоняя» их под собственный язык и понимание. Либо при завоевании данной территории соседними племенами, которые тоже адаптировались к местным условиям, частично видоизменяя язык и названия, выхолащивая из него суть, но оставляя терминологическую функцию. Вот и получается, что чаиры и яйлы стали лишь определениями, терминами, утеряв свою глубинную начинку.

Произошло то, что обычно называется «оторванностью от своих корней». «Крона» переместилась на новые земли, унеся с собой суть названий. Скорее всего, это носители древнерусского языка. А корни, не утратив собственной основы, просто стали невидимы для тех народов, которые заняли их место. И причина здесь естественна: прежняя глубина языка стала непонятна и, как следствие, потеряла свой первый смысл.

Своё предположение я захотел проверить на других примерах, используя мною адаптированный подход: искать в названиях первоначальный смысл, близкий по звучанию и раскрывающий его суть.

Возьмём, к примеру, такой гидроним, как «узень», обозначающий источник или родник (Биюк-Узень, Узенбаш, Кучук-Узень, Узунджа). Казалось бы, исключительно тюркский корень слова, но…

При ближайшем рассмотрении легко увидеть, что «узень» очень похоже на «узел» (то есть место, где «завязывается» исток ручья или реки). Кроме того, подобные места очень часто находятся в горных теснинах, расщелинах, по которым спускаются в долины. Эти теснины не что иное, как узкие места, по которым трудно ходить. Уза (узкое место) = узел = узень – вот цепь преобразований этого топонима, в основе которого не тюркский, а древнерусский корень.

Когда-то я уже исследовал значение такого термина как «исар» (небольшие крепости), которые большинство исследователей относят ко временам тавров. Считается, что и само слово их же происхождения. Но «исар» – это не просто обозначение ограждённой постройки или башни, но указание на их конкретное предназначение: быть маяком, сторожевой башней. В нужный момент на самой верхней точке такого исара возжигали костры, что служило знаком для других исаров, где также зажигали огни. Своеобразная система оповещения в момент опасности. Она в древности, особенно в Крыму и вообще горных районах, была достаточно распространённой.

В слове «исар» явно угадывается древняя основа «зар» или «сар», что воспринимается как заря, зарево, озарение. Это соответствует основной функции данного типа крепостей – озарять пространство, быть всегда на страже. Скорее всего, эти исары были напрямую связаны с главными доминантами горной местности – высокогорными плато, на которых размещались основные городища, отгороженные от враждебного мира крепостями, которые, как я говорил выше, в своих названиях восходят до крома (кремль). Кремль-исар был настоящей системой, своего рода структурным образованием, похожим на государство. Не исключено, что и назвалось оно – царство (сарство), ибо состояло из системы исаров. И древнерусское понятие о царях-правителях и сказочных царствах, вполне возможно, основаны на распространённой когда-то в Крыму системе горных крепостей-исаров и их центре – крома (кремле).

Наиболее известным из сохранившихся до наших дней топонимов, связанных с башнями-маяками, является мыс Сарыч (Сарич). Считается, что в древности здесь располагался большой маяк, озарявший в ночное время морские пространства и указывавший капитанам кораблей путь вдоль крымского побережья. И сейчас на мысе Сарыч есть маяк, у которого уже накопилась своя, пусть и не такая древняя, но не менее интересная история.

Достаточное число топонимов связано со словом «баш», которое с татарского переводится как «башня». Отсюда: башка (голова), как верхняя часть человека. Считается, что это восточное слово, но в России издавна башкой называли башню. А «баста» (башта) у латинян значит именно «башня», «бастион». Латиняне данное слово переняли у этрусов, которые пришли в пределы нынешних италийских земель чуть раньше их самих.

Этрусы мигрировали на Апенинны с востока. Сами они называли себя расеями (руссами), а в самом их названии «эт (экс) русы» угадывается явная связь с Древней Русью. Учитывая, что одним из явных центров этой древней страны, скорее всего, является Северное Причерноморье, то Крым, входящий в этот же район, вполне мог быть их прародиной. Отсюда они вынесли название башни: «баста», «башта».

В древнерусском языке сохранилось слово «бачш», которое толкуется как «видишь». Изначально смотровые башни (вышки) так и назывались: бачши, башты. А позже – башни. Скорее всего, древние укрепления по своему функциональному предназначению делились на башты, исары и кромы (кремли). В любом случае, только через древнерусский язык открывается их суть и назначение. У других же народов это лишь термин и не более того.

5

Говоря о сети укреплений и их функциональном предназначении, я упоминал о единой системе с центром в кроме (кремле). Скорее всего, в исарах и башнях жили верные верховному вождю наместники. Не исключено, что между ними заключался союз или договор об оказании взаимопомощи в случае вторжения в их земли неприятеля. А также о взаимной ответственности за сохранение суверенной территории.

Отдельные поселения с прилегающими к ним землями когда-то назывались федами. Возглавляли феды (исары, башни, городища) воеводы (цари). Союз этих воевод и назывался федой (договор о взаимопомощи).

Этрусы, ушедшие из крымских земель на Апеннины, постарались перенести эту древнюю практику на новые земли. Они основали ряд своих городов, причём главным стал Рим – новое «гнездо» этрусского (бывшего русского) народа. Само название более чем символично. В нём явно угадывается название древней «столицы» русов в Крыму, на плато Бойко – Крома, Кром. Напомню, что в этрусском и италийском прочтении Рим звучит как Ром. Многие знают красивую легенду о возникновении Рима, о двух братьях, стоявших у его основания, и о волчице, выкормившей их, когда они были брошены на произвол судьбы. Невольно напрашивается сравнение с истинной судьбой этрусского народа, брошенного в чужие земли и нашедшего там новую родину. Апенинны стали для них той волчицей, которая согрела и выкормила беженцев из Причерноморья.

Латиняне, переняв у этрусов многие их традиции и захватив их города, взяли на себя и часть той истории, к которой не имели прямого отношения. В частности, у них активно утверждался культ богини Ромы, как защитницы Рима, которая и была олицетворением этого города. Обычно её изображали стоящей с Фидес в руке. А Фидес – это богиня верности клятве, взятому слову, союзу или договору.

Получалось так, что то, что прежде представляло собой административную систему управления и выживаемости в горных условиях целого народа, позже стало символом, божественным предопределением для части этого же народа в иных условиях проживания.

Наверное, здесь уместно вспомнить, что этрусы, а затем латиняне придавали особое значение самому названию «Рома» (Рим). Они видели предопределённую свыше власть Рима над миром. Надо всеми, проживающими на земле народами. Но откуда такие захватнические, гегемонистские замашки у наших апениннских братьев?

Думается, всё дело вовсе не в желании подчинить себе весь мир, здесь нечто другое. Обратимся к древним легендам, которые достались по наследству этрусам от их ещё более давних предков, которым было хорошо известно следующее. Изначально миром (речь идёт о русском мире, расположенном в пределах Крыма) правит тот вождь, который обитал в Кроме (Роме), находящимся на плато Бойко (или как он в те незапамятные времена назывался). А все остальные замки с их баштами, и исарами, и прочими поселениями всегда оставались у него в подчинении по закону фидес (заключению навечно союза). Отсюда и очень крепкая связь между богиней Ромой с Фидес и представлениями о главенстве Ромы (Рима) над миром. Они вытекают из единого источника под названием Крым (Кром).

Интересно проследить другую ветвь переселенцев из Крыма, которые ушли не на запад, как этрусы, а на север, в пределы нынешних России и Украины. Они-то и стали основателями той Древней Руси, смутные догадки о существовании которой сохранились до наших дней в виде сказаний, преданий и сказок.

Но самое главное – они стали носителями языка, который навсегда запечатлелся в тысячах новых географических названий. Некоторые из них, как калька, повторяли те, которые были известны на их малой родине или, как тогда говорили, Малой (изначально) Руси. Они вынесли с собой представления о городищах, обнесённых крепкими стенами и представлявшими собой крепости.

А главными крепостями либо таковыми, которые находились бы внутри крепостей (крепость в крепости), были кромы (кромли). Иногда их называли детинцами, подразумевая под этим связь с детской (изначальной) родиной и, естественно, первой Кромой (на Бойко). С тех же времён закрепилось понятие вотчины, то есть «родовой» земли, которая передавалась по наследству. Как правило, во многих случаях речь шла о княжеских угодьях, когда отец разделял между сыновьями принадлежащие ему земли. Хотя нечто подобное повторялось и на более низких (по статусу) слоях общества.

Таким образом шло разрастание укреплённых городищ на новых осваиваемых территориях. Само слово «град» (город) содержит в себе древний корень, из которого вытекают сразу два понятия. Это и город (городище), то есть ограждённое частоколом поселение (крепость), – и огород: поле для сельхозработ, тоже огороженное или обозначенное вешками для понимания того, что данная земля имеет своего хозяина или является частью чьей-то вотчины.

Данная практика, как калька, повторяет то, что некогда было сутью легендарной страны Доро в Крыму. Об этой системе крепостей мы уже говорили. Как и о том, что изначально чаиры и кремли возникли из одного первоисточника – высокогорных плато Крыма. Но в степной зоне Причерноморья и более северных землях гор не было. Поэтому на равнине устроить подобную систему оповещений и защиты, где территории были огромными, было невозможно. Так что города русов, разрастаясь всё дальше и дальше, частично утрачивали связь между собой, что, конечно же, приводило к потере такого важнейшего элемента, как мгновенное оповещение друг друга о приближающейся опасности.

Киевская Русь является наглядным образцом сохранения и развития традиций, которые были перенесены на земли Приднепровья из прародины в Крыму. Можно сказать, что Киев-град и Рим (Ром) являются родными братьями, ибо их создали те, кто некогда видел перед собой образец для строительства и страны, и города, и общества – это всё тот же Крым.

Не знакомые с подобной практикой и не знающие о тех древний традициях, которые положены в основу градостроительства на землях Днепра, путешественники из северных стран – купцы и викинги, пересекая пределы Киевской Руси, называли её «страна городов», или, как звучало в их устах, – Гардарика.

6

Мои рассуждения и размышления о судьбах народов, некогда населявших Крым, несколько увели от первоначального замысла – как можно более детально изучить топонимику Крыма. Поэтому я возвращаюсь к заявленной теме и приступаю к исследованию географических названий, которые примыкают к Балаклаве и относятся к юго-западному Крыму.

Пожалуй, с этого населённого пункта и начнём. Общепринято утверждать, что «Балаклава» в переводе с тюркского языка значит «рыбье гнездо», что абсолютно верно. Как и то, что прежде она называлась Чембало. Так нарекли её генуэзцы, которые основали здесь город, состоящий из порта (нижнего города) и крепости (верхнего). До генуэзцев здесь жили греки, которые называли эту бухту своего поселения Сюмболони (Сюмбало). Исследователи считают, что греки взяли за образец ещё более древнее название, доставшееся им от скифов (прарусов). Будто бы здесь жил один из скифских вождей Палак (Балак?), по имени которого и названо это древнее поселение.

Греки же вложили свой смысл в древнее название, слегка его переиначив в Сюмбалон, снабдив «глубокомысленным» переводом: «Бухта символов, предзнаменований». Знать бы только чего? Или они точно знали, но скрывали от нас? И были ли они вообще греками, как уверенно утверждаем мы?

Благодаря тому, что и я теперь живу в этом тихом, древнем приморском городишке, у меня появилась прекрасная возможность изучить Балаклаву и прилегающие к ней территории, пообщаться со старожилами, историками, исследователями этой земли, потрогать древние камни и окунуться в то прошлое, которое было когда-то.

Конечно же, в первую очередь обращает на себя внимание месторасположение Балаклавы. Глубокая бухта, которая похожа на реку, заканчивается балкой, по которой струится древняя река, точнее речушка – Балаклавка. Некогда на месте её слияния с бухтой существовало болото, куда впадали и ручьи из довольно большого числа источников. Болотистая местность сохранялась здесь довольно долго. Не случайно уже в наше время, на рубеже двадцатого века, здесь возникла грязелечебница, которая работала на грязях, образованных водами бухты, речки и источников, которые считались лечебными.

Бесспорно, в древности доминирующим определением данного района было то, что бухта стыкуется с болотом, которое, в свою очередь, переходит в балку. Этимологические корни «болота» (грязь), «бало» (белый цвет, возникающий при его «цветении»), а также и «балак» (балка), едины. Ибо нередко болота расположены в балках и вообще низменных местах. Скорее всего, именно данные особенности местности привели к его первому названию, а также к появившемуся здесь поселению. Его владельцем вполне мог быть и Палак (Балак). Он получил своё «прозвище» по тому городищу, хозяином которого был. Такая практика в будущем стала на Руси достаточно распространённой. Впрочем, не только на Руси…

Рядом с Балаклавой находится село Оборонное. Старое название его – Комары. Считается, что это греческое село. Греки жили здесь издавна, они-то и дали название поселению. Но если внимательно посмотреть на название «Комары», явно угадывается другое – «Коморы». А что такое с древнерусского «комора»? Склад, кладовая. Во множественном числе (так склонять слова было принято в русском языке) такое название говорит лишь об одном – здесь размещались склады, амбары и хранилища.

Откуда же они взялись и для кого предназначались? Издавна широкая долина близ Балы (Балаклавы) славилась тем, что здесь культивировалось выращивание пшеницы. Это была своеобразная житница значительной части Крыма. Не случайно её назвали Золотой балкой, что сейчас закреплено в топонимике данной местности (под золотом, конечно же, понималось зерно, идущее на выпечку хлеба и лепёшек). А Коморы – более чем удобное место для его хранения. Оно географически максимально приближено к пшеничным (ржаным?) полям. А также находится недалеко от Балаклавы с её портом, где зерно могло перегружаться на корабли для отправки в другие земли.

Сейчас на землях Балаклавы находится крупнейшая на Украине агрофирма «Золотая балка», выращивающая виноград. Её вина давно стали популярными и пользуются большим спросом у покупателей. Так что пшеничное «золото» теперь заменено на виноградное. Что интересно, как и пшеницу, виноград надо переработать, чтобы получить вино. Винзавод по производству вина агрофирмы «Золотая балка» разместился в самой виноградной долине – так удобно. Но вышло, что по соседству с селом Оборонное (Комарами). Выходит, и в первом, и во втором случаях устроители руководствовались удобством для доставки сырья на пункты хранения и переработки. А они за тысячи лет остались без изменений.

Из Оборонного в Балаклаву ведёт грунтовая дорога. Очевидно, ранее она активно использовалась, но, не выдержав конкуренции с современной асфальтированной автотрассой, проложенной по Золотой балке из Севастополя в Ялту, пришла в запустение. И всё же если по ней проехать, то в районе села Благодать (нынешняя улица Благодатная) можно повернуть на юг в горы и по серпантину быстро подняться на ближайшую вершину. Здесь с царских времён находятся мощные подземные укрепления (южный форт). Отсюда открывается прекрасная перспектива на морское побережье и приютившуюся в складках местности Балаклаву.

Эта гора называется Спилия. Считается, что это греческое название. Топоним, сохранившийся со времён, когда здесь жили греки (не те, екатерининские, архипелагские, переселившиеся сюда после присоединения Крыма к России, а «старые», относящиеся ко временам Херсонеса). Но при пристальном знакомстве с данным названием, используя нами примененный ранее метод, легко угадывается его «второе дно». Спилия – это не что иное, как «спильная» или «спильное» («общая, совместная» если читать по-древнерусски). Иными словами, гора была «общественной». Возможно, при любом переделе земли, особенно при использовании практики наследования или естественной миграции народов, данная вершина не могла принадлежать кому-то одному. Скорее всего, исходя из её общественного статуса, можно считать её в определённом смысле священной. Возможно, здесь жрецами прошлого проводились совместные ритуалы либо собирались народные вече, где принимались важные решения. Не исключено, что на Спилии заседали старейшины, воеводы и древнерусские цари. На подобных общественных «форумах» вполне могли выноситься решения, касающиеся «федеративных» отношений. Иными словами, подтверждались союзные отношения (фидес) между родственными соседними племенами.

7

При заходе в балаклавскую бухту со стороны моря обращаешь внимание на особое расположение прибрежных скал и холмов. Кто не знает точное место захода в бухту, может запросто проплыть рядом, не заметив его. Эту особенность знают все опытные мореплаватели. Конечно, была она известна и в прошлом.

Если плыть вдоль берега, то можно составить впечатление, что скалы на мгновение расходятся в стороны, а затем смыкаются, закрывая вход. Этот фокус известен каждому балаклавскому рыбаку. А вот гостей Крыма такое «поведение» скал не восхищать не может. Впрочем, при шторме, когда следует срочно укрыться в гостеприимной и тихой балаклавской бухте, проход между двумя ближайшими скалами, особенно для значительных по размерам и оттого неповоротливым кораблям, более чем опасен.

Знаменитые греческие аргонавты, когда путешествовали по Черному морю в поисках золотого руна, заходили в бухту, по обе стороны от которой громоздились скалы Сцилла и Харибда. Как известно, они время от времени смыкались, пропуская или не пропуская корабли в спасительный проход. Абсолютное совпадение со входом в балаклавскую бухту. Но, как известно, Сцилла и Харибда находятся возле итальянских берегов, сравнительно недалеко от Рима.

И здесь возникают главные вопросы. Итальянские скалы не могут двигаться и закрывать или открывать проход между собой. Тем более что он такой величины, что проплыть между ними можно и с закрытыми глазами. К тому же, с какого ракурса ни смотри, эффект, подобный балаклавскому, не возникает.

Создаётся впечатление, что Сцилла и Харибда – это лишь символы. Изначально этрусы, переселенцы из Крыма, вынесли с собой эти названия и наделили ими две скалы на новой родине в память о месте, где прежде жили. Здесь ситуация с Ромой повторяется как под копирку.

Греки, которые не утруждались ностальгическими воспоминаниями этрусов и которых две скалы возле Апениннского полуострова и вовсе не интересовали, описывали ту реальность, с которой сталкивались мореплаватели в Чёрном море и в частности – в акватории, прилегающей к Сюмболони (Бале).

Но откуда возникли такие странные названия? На этот вопрос легко ответить каждому, кто хотя бы раз заходил с моря в балаклавскую бухту. В самой узкой горловине входа слева от тебя нависает грозная скала, похожая на башню. Нынешнее её название – Мытилина. А в древности её просто называли скалой. В названии «Сцилла» явно угадывается именно «скала». Учитывая же, что буква «ц» произносилась (и заменялась) на «к», что было особенностью языка этрусов, вовсе не трудно и нам сделать подобную звукозамену. Так Сцилла станет Скилой (Скелей).

Справа от входа громоздится гора с покатыми боками со стороны бухты. Она, конечно, не смотрится такой недоступной и грозной, как Сцилла, и на неё может взобраться каждый. Здесь находилась генуэзская крепость, остатки которой в виде башен и оборонительных стен можно лицезреть и сейчас. Скорее всего, генуэзцы использовали очень удачный ландшафт для устройства крепости ещё и по той причине, что здесь всегда традиционно размещались подобные сооружения. Учитывая нам хорошо известную систему башен, служившую разным целям, легко предположить, что древние русы и здесь могли устроить наблюдательный пост за морем. Благо отсюда прослеживается всё побережье от мыса Айя и чуть ли не до Феолента. Учитывая наличие в пределах Балаклавы долины с «золотым запасом» зерна в Комарах, такая бдительность не излишняя, а более чем уместна.

Как мог называться подобный наблюдательный пост, учитывая его функциональную необходимость? Смотровой башней или просто наблюдательным местом.

В старину, да и иногда и сейчас, использовалось слово, которое точно передавало данную задачу подобного пункта. Сейчас бы мы сказали «бдительный» пост. А в более древние времена его называли «бда» – бдение. Учитывая его местонахождение на горе, и саму её называли «горой, на которой находится пост (башня) бдения». А в сокращённом виде этот произносилось как «гора бдения» или «гора бда». Сравните с названием той горы, которая была «сестрой» Сциллы – Харибда. В этом названии явно просматривается: «гора бда». Это истинно древнерусское название. А греки его лишь постарались точно повторить, ничего не перепутав.

Рядом с Балаклавой находится мыс Феолент. Это название трактуют, опираясь на греческий язык, как «тигровый», «полосатый», стараясь соотнести расцветку среза прибрежных скал с его названием. Но общеизвестно, что здесь находился легендарный храм Девы, развалины которого лицезрел ещё А. С. Пушкин. Правильнее трактовать это название как «земля Девы». Тем более что «Фео» (Тео) по звучанию почти неразличимо с «Дева». Что же касается второй части этого названия («лент»), то она очень похожа на «ленд» (земля, определённая территория). Древнерусское (и современное украинское) название участка земли, в том числе сельхозназначения, пригодной для возделывания, известно, очень близко по звучанию – «лан». Так что перевод «Феолента» (Дева + лан), как «земли Девы» более правильный и точный. Но если делать это исходя из его древнерусских, а не греческих корней…

Если пройтись по побережью от Феолента до Ялты, то мы столкнёмся со множеством названий населённых пунктов, большинство из которых относятся к числу древних. Считается, что довольно значительная часть из них дошла до нас через греческий язык, ибо значительное время в здешних местах жили представители именно этой нации. Скорее всего, так и есть. Греческое влияние здесь значительно. Вместе с тем попытаемся прочесть каждое из них с учётом древнерусских корней. Вот что из этого получается.

За мысом Айя (мыс Святой) находится бухта Ласпи. Считается, что в переводе с греческого это слово значит «грязь». А если просто прочесть его по-русски? Ласпи = Глаз спи(т). Рядом – мыс Сарыч. Этимологию этого названия я уже раскрывал: Сар (исар) + ич (то есть маяк). Далее расположен Форос. Если брать греческую трактовку, то можно данное название расшифровать как «свет, свет маяка» (фара). Но есть и другие толкования. А если просто читать так, как мы слышим: Форос, Во + Рус. Иными словами, здесь был порт, который вёл в Русь (через перевалы). Кстати, Форосом мы зовём данный посёлок недавно. Ещё сто лет назад он был Форус.

Здесь же находится Тесели. Тоже греческое название. А в прямом, русском прочтении мы явно угадываем: «тесляри» (то есть столяры). Это было поселение, в котором жили обработчики дерева. Учитывая близость порта, такая профессия здесь была более чем востребованной.

Наша трактовка названий Сарыч, Форос и Тесели даёт их логическое обоснование, как комплекса.

За Форосом расположен Меласс. В переводе с греческого – «тёмный». Якобы дано месту из-за тёмных скал. Но в нашем, русском прочтении Меласс – это место, где мелят (муку). Здесь стояла мельница. Очевидно, она снабжала мукой три вышеназванных поселения.

Ближе к Ялте находится Мисхор. В нашем прочтении: Мыс гор (горный мыс). За ним – Ореанда (древнерусская Оранта?). А следом – Ливадия, которая с греческого переводится как «лужайка, которая заливается водой» (заливные луга). Но абсолютно такое же слово и значение имеются в русском языке. Причём древнерусское слово «ливада» при его произношении очень напоминает «лива», «лить», «заливать» – прямое указание на их характерную особенность быть залитым после дождей или весенних паводков.

8

Конечно, грекам надо поклониться за то, что они сберегли огромное число древних названий, лишь слегка переиначив их на свой язык и изменив «перевод». Но сейчас, добираясь до древнерусских корней этих названий, мы считываем и изначальный смысл топонимического названия или имени поселения. Большинство из них связаны с особенностями местности или характером самого поселения. Это объяснимо и понятно, кроме того, расширяет наши представления о прошлой жизни в Крыму.

Отталкиваясь от уже исследованных выше названий, становится понятным то, что ранее казалось непонятным и не поддающимся логическому объяснению. Речь о древних названиях таких городов, как Керчь и Судак. Ранее они назывались Корчев и Сурож. Причём оба этих древних имени относили к русским словам. Корчев – значит «корень», а Сурож – «с Русью» (русское городище).

При всей очевидности этих древнерусских названий, специалисты с большой осторожностью относили их к таковым. И лишь потому, что было непонятно, как они здесь закрепились. Теперь же, после наших этимологических исследований, появляется та логическая закономерность, которая выстраивает Керчь (Корчев) и Судак (Сурож) в один ряд с Балаклавой (Балой), Комарами (Коморами) и Сарычем (Исаром-маяком).

Надо сказать, существует ещё огромное число прибрежных названий, которые требуют своего пытливого исследования. Не исключено, что нас всех ждут настоящие сюрпризы и мы сможем открыть русские корни и других древних населённых пунктов и географических названий полуострова.

Сейчас же мне хотелось бы обратить внимание на Гераклейский полуостров, где 2500 тысячи лет назад греческие поселенцы основали город-полис, назвав его Херсонесом. Напомню, что именно эти поселенцы или их потомки, а также «коллеги» по переселению впоследствии осваивали и другие территории, основывая поселения либо восстанавливая уже бывшие здесь. Наверное, в это время и произошла ассимиляция древнерусских названий с греческим языком.

Но вот что обращает на себя внимание. Почему-то русские князья (речь идёт о Киевской Руси) и летописцы тех времён упорно не хотели называть Херсонес на греческий лад, предпочитая именовать его по-своему – Корсунь. Кроме того, русские киевские князья на раз «ходили на Корсунь», пытаясь взять этот отлично укреплённый город. Иногда им это удавалось, иногда нет…

Может быть, здесь всё дело не в переделе территорий и стратегических интересах, как считалось до сих пор, а в чём-то другом. Например, в ревности русских к грекам, поселившимся на их бывших землях? Ведь в названии «Корсунь» явно угадывается – «ко Руси». Иными словами, «земли, относящиеся (принадлежащие) Руси». Понятно – не Киевской Руси. А той, более древней, существовавшей ещё в Крыму.

Где её центр, мы уже вычислили – район высокогорного плато Бойко. А такие обширные и изолированные друг от друга территории, как Корсунь, Бала, южнобережные поселения или Сурож (Судак), тем более находящаяся на «дальнем» востоке Керчь (Корчев), составляли с ним федеративное (союз фед = фидес) единство. Отсюда и их «говорящие» названия о некой причастности к разбросанной по Крыму русской земле.

Невольно обращает на себя внимание тот факт, что расположение легендарной страны Доро совпадает (что и естественно) с месторождением древних городищ, у которых есть русские корни. Об этом как-то я уже рассуждал, и мои предположения имеют под собой достаточно твёрдое основание. Сейчас речь о другом. Точнее – о других (о греках). Известно, что основатели Херсонеса считали себя переселенцами с греческих земель. Точнее – одной исторической области, которая называется Дори. Именно поэтому они называли себя дорийцами. Удивительная похожесть в названиях пещерной крымской страны Доро и греческой земли Дори! Возникает вопрос. Не идёт ли речь вообще об одном и том же?

Но внимательно изучив все доступные источники, я пришёл к иному мнению. Правда, для этого мне пришлось реконструировать некоторые забытые страницы истории. Изначально из Крыма ушла часть русского этноса (возможно, была изгнана), которых мы знаем как этрусов (экс-русов).

Большинство из них осели на Апеннинах, но какая-то часть не ушла далеко от Крыма, а стала жить в пределах обширных греческих земель. Как и этрусы, греки вынесли с собой представления о прошлой жизни. В том числе и названия, которые перенесли на новую родину. Так «страна Доро» перекочевала в Древнюю Элладу, став «землёй Дори». Переселенцы ассимилировали с греческим населением, переняв многие культурные привычки. Хотя сами себя они упорно называли дорийцами.

К тому времени ещё одна волна русов переселилась из страны Доро, но теперь они ушли на север, впоследствии создав Киевскую Русь (эту часть истории мы уже освещали выше). Вот греки-дорийцы и вернулись на бывшую родину, основав Херсонес как свою новую столицу. Но киевские князья, чувствуя свою прямую связь с землями, на которых осели греческие переселенцы, не захотели с этим мириться. Здесь корни соперничества уходят глубоко. Херсонес и Киев больше не кажутся мне городами, которые создали люди, относящиеся к разным культурам. Скорее всего – это братья, пусть и дальние, которых судьба развела в разные стороны.

Моя версия с греками-дорийцами находит своё подтверждение в дальнейшем. Учитывая, что одновременно с возрастанием мощи полиса-Херсонеса, а также других бурно развивающихся городов греков-дорийцев, ещё теплилась жизнь в древних городищах истиной страны Доро, нетрудно догадаться о наличии тех или иных контактов между двумя ветвями этого некогда единого народа.

Наверное, об этих контактах, особенно в духовной среде, надо поговорить подробно, сейчас же интересует другое. Как известно, на Херсонесе время от времени совершались нешуточные нападения. Он горел, подвергался разграблению и в конце концов пал окончательно.

Но оставшиеся в живых его жители не захотели мириться со своей участью. Они создали (при поддержке других беженцев) собственное государственное образование. Оно возникло на той же земле, где ещё теплились предания о легендарной стране Доро и о союзе (фидес) крепостей, объединенных единым стремлением защиты собственных земель.

Не удивительно, что называлось оно Феодоро, а до нас дошло как княжество Феодоро со столицей на плато Мангуп (Мангуп-Кале). В этом отношении отцы-основатели княжества не только повторили близкую им идею строительства неприступной крепости, каковой долгое время оставался Херсонес, но и более глубокий образец – крепость (кром) на плато Бойко.

В этом отношении преемственность княжества Феодоро, идущая от Херсонеса и страны Доро, очевидна. Можно даже говорить о неких исторических параллелях, соединивших такие разные города, как Киев, Рим, Херсонес и Мангуп в какую-то общую цепь, каждое звено которой является индивидуальным и неповторимым. И вместе с тем выкованную из единого русского металла.

9

Когда шла речь о контактах, прежде всего духовных, которые существовали между «новыми» дорийцами (херсонеситами) и «старыми» (аборигенами), то в первую очередь имелись в виду отношения между греками и таврами. Эти контакты странным образом отразились на самих херсонеситах. Они вдруг стали особо почитать таврскую богиню Деву. И даже в своей «клятве херсонесита» они поставили ее вслед за Всевышним (зевсом), наравне с Гераклом, видя в ней свою заступницу и покровительницу. Казалось бы, зачем это грекам, которые истово почитали своих олимпийских богов, не допуская в святая святых более никого, вдруг потребовалось поднять на пьедестал неизвестную им таврскую богиню? Неужели дело лишь в том, что недалеко от Херсонеса (точнее, между этим греческим полисом и Балой (где тогда жили тавры), на мысе Феолент, находился грандиозный храм Девы, которой тавры всегда поклонялись, считая своей заступницей.

Конечно, храм впечатлял, и для многих чужестранцев являлось загадкой, как тавры смогли выстроить такое колоссальное творение. Но греки и сами были прекрасные зодчие. Они строили и не такое, так что их воображение поразить было сложно. Тем более заставить по виду одного храма переосмыслить свои собственные религиозные представления.

Подобное, как мне думается, могло случиться лишь при одном условии. Греки-дорийцы всегда знали о Деве, символом которой был этот храм. И в своих скитаниях вне родины они о Деве никогда не забывали. Хотя, проживая на чужбине, вынуждены были увести её в тень. Теперь же, вернувшись в Крым и построив Херсонес, дорийцы смогли в полный голос воздать хвалу той, кто считался их истинной покровительницей. А храм Девы на Феоленте (земле Девы) лишь усилил подобное стремление. Отсюда появилась и строчка в клятве херсонесита, касающаяся высокого божественного статуса таврской богини в греческом полисе.

Вместе с тем, говоря о Деве как о таврской богине, надо учитывать то обстоятельство, что местных аборигенов «таврами» называли именно греки. Скорее всего, сами себя они величали «дорийцами» или «потомками дорийцев», ибо жили на землях, где некогда существовала страна Доро. Но как образованные переселенцы из греческой Дори могли каких-то местных жителей называть так же, как и себя? Поэтому, чтобы не путаться в названиях, «местных» переименовали в тавров, возможно, по месту их проживания. Но это – лишь моя версия.

Сейчас я хотел бы обратить внимание на Байдарскую долину и ту древнюю топонимику, которая дошла до нас из прошлого. Речь прежде всего идёт о названиях сёл, ныне известных как Передовое, Родниковое, Орлиное, Подгорное и так далее.

Их старые названия приводят исследователей в замешательство. Ибо истолковать их никто не может. Не переводимы они ни с одного из древних языков на современный. Поэтому справедливо считается, что если в этих местах обитали тавры, то они и дали названия этим поселениям. А так как язык тавров утрачен, значит и истолковать значение каждого из названий невозможно.

А если подойти к этой загадке с помощью мною ранее использованного метода, то есть попытаться прочесть их по-древнерусски? Так и сделаем. Возьмём первое название – Бага. В древнерусском есть слово «багно» (болотистое место) и «баг» (ручей). Явные указания на характерную особенность местности, где расположено селение. В этом отношении оно сближено с Бала, с той лишь разницей, что здесь идёт речь о балке с болотистой низиной.

Второе название поселения – Саватка. На мой взгляд, оно раскладывается на два слова: «са» и «ватка». Первое из них подчёркивает свою сопричастность ко второму. А «ватка» или «вата», «вода» есть нечто иное, как «повадка», «привычка». И Саватку можно смело трактовать как «привычное, устоявшееся место или городище». Очевидно, здесь всегда селились люди, считая его наиболее обжитым.

Следующее название – Сахтик. И здесь требуется разложить его на два слова: «сах» (сух, сухой) и «тик». Речь идёт о водопаде, который часто пересыхает (как это нередко случается в Крыму). Возле него и существовало поселение тавров.

Ещё одно название – Хайто. В нём явно угадывается возглас «хай так!» (пусть так!). Очевидно, на этом месте принимались и утверждались какие-то важные решения для всех жителей долины. Есть предположение, что и возглас «хайда!» (айда!), который мы трактуем как «вперёд пошел!», возник из «хайта» (хайда), ибо здесь он был главным. И в последующем, завоевав популярность, был рассеян на огромной территории, став общепринятым у многих соседних народов. Напомню, что известный советский писатель Аркадий Гайдар взял себе фамилию-псевдоним («шагающий впереди»), отталкиваясь именно от этого древнего лозунга-призыва (гайдар = айда = хайда).

Следующее название – Байдары. Оно совпадает с именем центрального поселения, а также самой долины. Обычно его переводят с тюркского как «богатая долина» (бай = богатый, хозяин). Но в древнерусском языке слово «баю» трактуется как «говорю, заговариваю, лечу». Почему не предположить, что изначально Байдар(ы) переводилось как «дар лечить, заговаривать». Не исключено, что здесь, в центре долины, проживали искусные знахари-врачеватели, к которым обращались за помощью жители всех ближайших сёл. И этим долина славилась на весь Крым. Отсюда и её название. А богатой её стали звать позже, когда знахари или их потомки за оказанную людям помощь стали брать деньги. И, возможно, немалые.

В нынешнем селе Родниковое есть замечательный памятник прошлых времён – две (теперь четыре) вертикально установленные каменные стелы. Их называли «скалами» (сколами), то есть остатками скалы. Отсюда и древнее название села – Скели. Но в нём явно слышится древнерусское – скалы. Да и в современном украинском языке, который является неотъемлемой частью языка русов, «скала» произносится как «скеля».

Рядом со Скелей есть небольшая, отгороженная от мира узким горным проходом долина Узунджа. Это название, как и ряд других, разбивается на два слова: «узун» (узел, источник, узкое место) и «джа». Джа (джан) переводится как «чан». Кроме того, от древнерусского «джа» произошла «дiжа» – бочка. Любой, кто хотя бы один раз побывал в долине Узунджа, почувствует себя как в бочке. Со всех сторон тебя окружают высочайшие горы, а по дну долины течёт река, которая является истоком реки Чёрная. Действительно, Узунджа: источник в бочке. Но так увидеть и прочесть это название можно лишь при условии владения древнерусским языком.

Есть в долине ещё одно село – Укруста. Я попытался его расшифровать, по привычке разделив на два слова: «Укрус» и «та», но впоследствии понял, что это целое древнерусское предложение: «Оу + кроухъ + та». «Оу» – значит «у» (рядом). Кроухъ – осколок, часть, глыба. Та – там. Выходит, название данного поселения (если истолковать буквально) – «там, рядом с глыбой» (отколовшейся от скалы?).

Недалеко от Байдарской долины, ближе к мысу Айя есть ещё одна долина – небольшая, но достаточно живописная. Она известна как Варнаутская. Здесь находится село Резервное и чаир (сливовый сад), в котором я впервые встретился с Алексеем. Именно он долгое время тщательно изучал прошлое этого места. И от него я узнал, что когда-то данная долина называлась Вар. Здесь было поселение, очевидно с одноимённым названием, в котором обитали жрецы Вар. Само слово «вар» трактуется как «воронка», «вихрь», «вращение». Нет сомнения, что жрецы использовали ритуалы, в том числе и через вращение по кругу, добиваясь проникновения в древний портал (Коло), который находится рядом (ближайшая точка для входа в Коло на мысе Айя). Принцип работы Коло – за счёт вращения по спирали в виде воронки (вар) – совпадает с названием жрецов, очевидно, не случайно, как и то, что древнерусское «вар» (вара) обозначает именно вращение, а также указывает на присутствие здесь древнего портала.

Так ли это на самом деле, судить не берусь. Но Алексей утверждал – сведения у него верные. Будто бы об этом и Александр Коридзе знал. И нынешнее его пребывание на мысе Айя вовсе не случайно…

Как видно из множества вышеприведённых фактов, топонимические названия поселений Байдарской долины и близлежащих долин прекрасно расшифровываются с древнерусского языка. Поэтому здесь не трудно предположить, на каком именно языке разговаривали тавры. Знак равенства между ними, древними русами и жителями легендарной страны Доро, напрашивается сам собой. Как и то, почему херсонеситы упорно не желали называть их русами или дорийцами. Тавры по характеру были горцами, жителями тех долин (начиная от Балы), которые разбросаны по Крымским горам. «Тавры» в переводе с греческого значит «горные» (то есть часть русов, которая осела в горах). Кроме того, в слове «тавры» очень хорошо слышно: та + вра. Может быть, они не просто горцы, а горцы-хранители (жрецы Вар) древнего портала (Коло), о котором мы только что говорили. И они потому не покидали Крым (в отличие от этрусов, дорийцев, русов-киевлян и т. д.), что взяли обет никогда не покидать место, куда они поставлены на служение. В этом значении название народа – «тавры» приобретает особый, духовный смысл.