Я – пират Кротков Антон

Глава 10

После истории с несостоявшимся поединком мои отношения с китайским охранником круто изменились. Из заклятых врагов мы неожиданно превратились в друзей. Точнее китаец добровольно принял на себя обязанность слуги при моей особе. Правда, я совсем не настаивал на этом, просто так вышло как-то само собой. После того, как я «излечил» китайца с помощью «противоядия» от «отравления» Ши Тао – так его, оказывается, звали, каждое утро стал приносить мне, как и обещал, три фрукта и тёплую лепёшку. Я в свою очередь наливал ему немного спирта, разбавлял содержимое стакана большой порцией воды и давал выпить «для поднятия настроения».

Ши Тао откровенно рассказал мне о том, как давно мечтал попасть на работу к серьёзному дельцу. Рыбаки его деревни всегда охотно помогали пиратам, снабжая их информацией о судах, которые видели в море. Они были рады, когда пираты платили им за ценные донесения по бутылке виски на человека или давали что-нибудь из трофейных вещей – чаще всего одежду, снятую с убитых моряков. Но Ши Тао страшно хотел разбогатеть! Он часто расписывал мне, смакуя подробности, как славно заживёт, когда вернётся домой состоятельным человеком; и что для этого необходимо сделать: «Надо взять три хороший корабль, как этот, с трюмы полный дорогих товаров, и можно будет перевезти родственников из рыбацкой деревня в хороший район Гонконга. да, да, это обязательно у меня получаться! Ведь каждый полноправный член команда получать свою долю добычи. Всего лишь три корабля и я смогу построить большой дом для своей семьи. Но для этого мне нужно показать капитану ещё три отрезанный голова».

Я не пытался перевоспитывать Ши Тао. Говорить ему, что заниматься грабежом и убивать людей грешно и, что такие поступки противоречат нормам морали – означало просто так сотрясать воздух и настраивать нового приятеля против себя. Мировоззрение этого 19-летнего парня уже сформировалось. Чтобы сохранить наши дружеские отношения я должен был принимать его таким, каков он есть. Поэтому мы почти не разговаривали о его пиратской службе. Я только мог выслушать Ши Тао, но своих комментариев его словам обычно не давал.

С помощью имеющихся в санчасти лекарств я сумел вылечить или на время заглушить кожное заболевание, которое мой новый товарищ получил ещё в раннем детстве, занимаясь рыболовным промыслом. Постепенно страшные язвы на ступнях китайца зарубцевались. Я также пообещал снабдить Ши Тао хорошими лекарствами, чтобы он смог с какой-нибудь оказией отослать их матери, страдающей от астмы. Я чувствовал, что китаец испытывает ко мне почти собачью привязанность.

Однажды, Ши Тао даже рисковал ради меня жизнью. Он видел, как я тоскую по своим близким, постоянно разговариваю с фотографией жены. Однажды вечером китаец появился у меня в санчасти сильно избитый. Фактически на месте лица у него появилась одна сплошная кровавая каша. Я стал обрабатывать его раны и обнаружил, что у бедняги переломан нос. Оказалось, что он пытался стащить у одного из пиратов мобильный телефон, чтобы я мог позвонить домой и сообщить жене, что я жив. Но хозяин мобильника поймал парня и сильно его избил… А ведь ещё совсем недавно я был готов зарезать этого парня!

Моя каторжная жизнь на пиратском корабле шла своим чередом почти без изменений. Почти каждый день Ши Тао отводил меня на место очередных работ. Но теперь я уже не боялся, что очередной мешок сломает мне хребет. Каждое утро я начинал с интенсивной тренировки. Если к вечеру оставались силы, то занимался также и перед сном: отжимался до нестерпимой боли в руках, закачивал пресс, приседал. Постепенно мои мышцы окрепли. К тому же добряк Полли, не смотря на своё обещание больше не кормить такого добряка, как я, тайно продолжал снабжать меня продуктами.

Я готовил себя к тому, что, если меня ещё раз попробуют убить, то не буду покорно ждать смерти, а окажу активное сопротивление. Я даже сшил из плотной медицинской клеёнки себе специальный чехол для хирургического скальпеля. Теперь я не покидал санчасть, предварительно не закрепив на лодыжке под правой штаниной с помощью липкой ленты и скотча чехол с остро заточенной полоской сверхпрочного металла. Мысль о том, что я уже не безоружен, придавала мне уверенности в полутёмных коридорах корабля и на обычно заполненной бандитами верхней палубе.

А между тем из выживших после захвата корабля моряков в живых теперь оставалось только пятеро. Пираты продолжали последовательно избавляться от свидетелей, которые переставали быть им полезными. Впрочем, кое-кому из пленников удалось выторговать себе право на жизнь…

Однажды на палубе я встретил своего напарника по совместной работе на камбузе. Штурмана было не узнать. Он сбрил свою неряшливую бороду. Вместо засаленной, давно не стираной рубашки в крупную клетку и мешковатых матросских штанов на подтяжках на нём ладно сидела явно новенькая желтовато-коричневая тропическая форма. Теперь штурман уже не выглядел как канадский лесоруб, а имел очень даже солидный вид представителя морской профессиональной аристократии. Крупную голову моряка венчала фуражка с белой тульей и золотым крабом на околыше. На ремне его висела большая пистолетная кобура. О былых злоключениях недавнего раба напоминала только седина на его висках. Да ещё шрам, оставшийся после того, как пират-надсмотрщик за какую-то провинность ударил его кулаком в лицо, и металлический перстень разорвал пленнику губу. Но всё это осталось в прошлом. Теперь новоиспечённый пиратский штурман хозяйской походкой прошествовал мимо меня, сделав вид, что не узнаёт товарища по каторжной доле. Проходя по палубе, он грубо толкнул попавшегося ему на пути матроса-малайца, выполняющего на судне чёрную работу наравне с рабами-пленниками.

Вечером Вкусный Полли, который от своего шефа знал обо всём, что происходит на корабле, рассказал мне, как штурман получил место в пиратской команде. Перебежчик как-то сумел дать знать пиратскому капитану о своём желании получить у него постоянную работу. Видимо, состоялась встреча Дуче с кандидатом в его команду, в ходе которой раб доказал итальянцу, что будет ему гораздо полезнее, чем штатный пиратский штурман.

– Однажды к этой сволочи, когда он драил палубу, подошли двое бандитов, – кок эмоционально описывал мне историю перерождения честного моряка в пирата, – они вручили штурману пистолет и сказали, что в столовой сидит его конкурент, и если раб мечтает снова стать свободным человеком и быть зачисленным в экипаж, то для начала ему необходимо «открыть для себя вакансию». Этот гад тут же пошёл в столовую и в упор разрядил всю пистолетную обойму в обедающего конкурента. Ну да это ещё бы ничего. Но пираты потребовали, от своего вновьобращённого дружка, чтобы он скрепил свой контракт кровью одного из бывших товарищей. Тогда этот мерзавец убил Юргена – личного официанта и буфетчика нашего прежнего капитана.

Я слушал кока и невольно представлял себя на месте штурмана: « А если передо мной встанет такой же выбор, как поступлю я? – спрашивал я себя. – Помнится, несколько дней назад штурман отчего-то уверял меня, что между жизнью и смертью я тоже выберу первое. Тогда я оскорбился и возненавидел его за такие слова, но ведь жизнь это не рыцарский роман. Здёсь всё гораздо страшнее и прозаичнее».

В сознании сама собой всплыла фраза, которую штурман произнёс при нашем с ним недавнем разговоре: «Каждый из нас – оказавшихся на этом корабле в смертельной ловушке, готов на всё ради того, чтобы выжить».

Предательство штурмана заставило меня вновь задуматься о том, какую я готов заплатить цену за свою жизнь. Конечно, я очень хотел и дальше оставаться порядочным человеком, но одновременно чувствовал, что не готов принять героическую смерть. Оставалось надеяться, что жизнь не поставит меня перед страшным выбором.

Однажды ко мне в санчасть заявился лысый бородач, который совсем недавно чуть было не зарезал меня на камбузе после того, как я плеснул кипятком в лицо китайскому охраннику. Пират желал, чтобы я немедленно избавил его от зубной боли. Чтобы придать своей просьбе необходимый вес бандит всё время держал руку на рукоятке уже знакомого мне ножа.

Мы прошли в стоматологический кабинет. Я надел врачебный халат, одноразовые хирургические перчатки и предложил посетителю сесть в смотровое кресло. Я взял специально зеркальце и сделал вид, что внимательно изучаю больную челюсть пациента. Мне приходилось снова и снова играть в крайне рискованную игру, старательно изображая профессионального врача. У меня просто не было выбора. Судовой врач обязан быть универсальным специалистом, даже уметь принимать роды, если это потребуется. В противном случае ему не место на корабле. Я же мало чего умел, и, тем не менее, не хотел быть выброшенным за борт. Поэтому продолжал старательно разыгрывать из себя опытного эскулапа.

После «осмотра» я намеревался «сделать» пациенту рентген. Нет, только вы не подумайте, что я настолько освоился в своей роли! Просто я открыл в себе недюжинные актёрские способности, и намеревался сымитировать данную процедуру. Мне довольно часто приходилось посещать стоматолога, так что я примерно представлял себе, как всё должно выглядеть. Можно было даже не включать аппаратуру. От моего предшественника у меня осталась целая папка готовых рентгеновских снимков, один из которых я собирался продемонстрировал пациенту с самым серьёзным выражением лица. Можно было объяснить пирату, что у него, к примеру, острый периостит, то есть воспаление челюсти, и я собираюсь лечить его с помощью очень эффективных лекарств.

Впрочем, мне кажется улыбнулась удача. Едва пират открыл рот, я увидел огромное зияющее дупло на одном из его правых коренников. Конечно я мог на время отделаться от посетителя упаковкой сильного обезболивающего. Но ведь через несколько дней он явиться снова, только озверевший от боли. Не-ет, это не выход. Проблема требовала радикального решения. Колебался я недолго. Включил установку для стерилизации хирургического инструмента и приготовился вколоть пациенту лошадиную дозу обезболивающего, чтобы сидел смирно.

Прошло всё на удивление гладко. Этот буйвол сразу повеселел, когда я продемонстрировал ему вырванный зуб, и на радостях даже пообещал меня отблагодарить. Только я и без его благодарностей был счастлив, и немало горд собой. На прощание я на всякий случай вручил ему упаковку обезболивающего, и предупредил, что иногда боль в таких случаях ещё некоторое время может напоминать о себе.

На следующий день поздно вечером бородач явился ко мне снова. По его лицу я сразу догадался, что рано обрадовался. Его мучила просто дикая боль, а выданное мною лекарство перестало на него действовать. Я ничего не мог понять. Вряд ли я удалил не тот зуб. Скорее было упущено время, и у пациента действительно началось челюстное воспаление. Я растерянно предложил подобрать другое обезболивающее – ещё более сильное. Бесполезно. Громила уже не верил в таблетки. Он достал свой огромный нож и стал рассказывать о том, как он целый год воевал наёмником в Чечне и сколько убил этим клинком русских солдат. Этот псих находился в невменяемом состоянии и вот-вот должен был наброситься на меня. Тут мне в голову пришла спасительная мысль налить ему стакан спирта. После второго выпитого стакана бородач успокоился и даже повеселел.

Впоследствии я ещё дважды спасал свою жизнь, наливая «душману» спирт. Потом он стал вымогать у меня наркотики. И снова мне пришлось уступить. В сейфе санчасти, ключи от которого я нашёл в письменном столе, хранилось немало наркосодержащих препаратов. Почти неделю я беспрекословно выдавал бородачу то, что он от меня требовал. Только долго это продолжаться не могло. Я стал думать, что «душман» со мной сделает, когда мой сейф опустеет. Только волновался я зря. Эта история в закончилась печально не для меня, а для него.

В тот день ко мне явился посланец от Дуче. Странно, как я раньше не видел его. Левая половина лица этого «джентльмена удачи» была страшно изуродована, судя по всему в результате боевого ранения. В моём сознании сразу возникли картинки беспощадного абордажного боя. Было отрадно думать, что экипажи некоторых торговых судов оказывают Дуче и его людям организованное сопротивление. Результаты одного такого сражения я наблюдал воочию.

Вояка, похоже, получил в левую часть головы изрядную порцию шрапнели или мелких осколков. В результате от носа осталась лишь половина, а оторванное взрывом ухо заменял пластиковый протез.

Из-за этого увечья стоило пирату заговорить, живая половина его лица сразу превращалась в перекошенную гримасу. Я видел перед собой будто искажённый яростью искривлённый рот, подёргивающиеся от напряжения мимические мышцы щёк и лба.

При этом другая – левая часть лица пирата оставалась мертвенно неподвижной. Только в стеклянном искусственном глазу иногда вспыхивал отражённый свет лампы, создавая совершенно жуткое впечатление. Его хриплый голос звучал, словно из могилы, видимо, по причине ожога верхних дыхательных путей.

Пират приказал мне немедленно следовать за ним. Но ещё до прихода посыльного у меня на душе стало как-то тревожно. Уже не в первый раз я замечал, что могу заранее предсказывать некоторые грядущие события. Видимо, из-за постоянного стресса, в котором я находился, до предела обострилось чувство опасности, которым природа от рождения наделяет каждого из нас.

На корме сухогруза было многолюдно. Можно было подумать, что здесь собралась чуть ли не вся пиратская команда. Сопровождающий меня изувеченный монстр грозными криками прокладывал мне путь через толпу. Время от времени ему приходилось пускать в ход кулаки, чтобы заставить посторониться какого-нибудь не слишком расторопного товарища. Если же получивший болезненный тычок в спину пират пытался огрызаться, мой провожатый бросал ему на ходу:

– Герр капитан приказал.

Эта короткая фраза мигом утихомиривая самых агрессивных, и заставляя всех, кто слышал слова одноглазого заранее расступаться перед нами.

Дуче сидел в плетёном кресле, закинув нога на ногу. В зубах у итальянца дымилась сигара. Перед пиратским предводителем понуро стоял известный мне бородач. Его обнажённое тело покрывали многочисленные порезы, из которых сочилась кровь. Увидев меня, Дуче пояснил:

– Вот, доктор, полюбуйтесь: заказал своему повару приготовить из этой туши наше традиционное блюдо – «мясо с кровью по-пиратски». Представляете, эта свинья где-то раздобыл наркотики!

Дымящаяся сигара во рту пирата вспыхнула презрением. Дуче отвернулся от меня, чтобы отдать какие-то распоряжения по поводу готовящейся экзекуции.

– Это я давал этому человеку наркотики – произнёс я, холодея от собственного безрассудства.

Капитанская сигара удивлённо повернулась в мою сторону, точно корабельное орудие.

– Вы?! Уж не хотите ли вы сказать, уважаемый, что признаётесь в том, что снабжаете моих людей наркотой, тем грубо попирая наши обычаи? – видимо, не веря своим ушам, переспросил капитан.

Я ещё раз – на этот раз более твёрдо повторил. Возникла тяжёлая пауза. Сигара уже прицельно смотрела своим тлеющим жерлом прямо на меня. Я попытался оправдаться:

– Этот человек мучился от сильных болей и я попытался облегчить его страдания.

– Да как вы смеете мне врать, жалкий вы докторишка! – гневно заорал на меня Дуче. – Думаете, я не знаю, что этот громила просто запугал вас. А вы вместо того, чтобы сразу сообщить мне о шантаже, принялись разлагать мой экипаж.

Все свои слова итальянец сопровождал резкими жестами. Сигара в углу его рта превратилась в огнедышащий вулкан. Возмущению капитана и всех членов его штаба не было предела. Стали раздаваться крики, что это доктора следует превратить в кровавый кусок мяса, а не Саида. Но главарь пиратов быстро сменил в отношении меня гнев на милость.

– Доктор не виноват! – громко, так чтобы все его слышали, объявил Дуче. – Саид знает наши законы, и потому будет отвечать за свои дела.

По приказу Дуче двое пиратов подвели приговорённого к борту. На смертника зачем-то надели спасательный жилет. Руки его сковали за спиной наручниками. Я заворожено наблюдал за этими приготовлениями, понимая, что «Душман» будет подвергнут какой-то изощрённой казни. Но бородатый вёл себя очень мужественно, всем своим видом демонстрируя готовность умереть достойно, как подобает воину. Он прочитал молитву, без посторонней помощи перелез через ограждение борта и прыгнул в море.

Корабль продолжал движение, уходя от одинокого пловца. А собравшиеся на юте зрители с выражением живейшего любопытства на лицах следили за ходом казни, смысла которой я пока понять не мог.

– Ну что же они не появляются! – нетерпеливо тряс плешивой головой и то и дело азартно толкал меня локтём в бок пожилой пират в промасленном синем комбинезоне. Всей грудью он навалился на перила ограждения, не спуская жадных глаз с человека в бирюзовых волнах. – Ты только посмотри на этих зажравшихся тварей! Корабль вот-вот уйдёт за горизонт, а их всё нет.

Только теперь я начал понимать смысл экзекуции под названием «мясо с кровью». В море бросали живого человека, предварительно исполосовав его кожу ножом. Попавшая в воду свежая кровь привлекала акул, которые разрывали жертву на части. Сразу стало понятно, зачем понадобился спасательный жилет. С его помощью палачи заботились о том, чтобы приговорённый к смерти человек не утонул раньше, чем появятся хищники. Будучи скованным наручниками бородач не мог снять с себя жилет и попытаться избавить себя от страшной смерти.

– Смотри! – чувствительно ткнул меня в рёбра острым локтём дед в комбинезоне механика. – Представление начинается.

Я увидел плавник, описывающий широкие круги вокруг барахтающегося в море человека в оранжевом жилете. Потом над поверхностью моря появился второй и третий острый треугольник. Акулы окружали свою жертву, постепенно сужая круг. Я не стал дожидаться окончания жестокого представления и отошёл от борта. По дороге в санчасть я встретил Дуче, который почему-то тоже не пожелал наблюдать за ходом казни в мощный бинокль, что висел у него на груди. На этот раз свиты рядом с капитаном не было. Только уже знакомый мне профессиональный палач Далит следовал за хозяином на почтительном расстоянии.

– Чтобы держать в повиновении это стадо скотов мне приходится время от времени предлагать им жестокие зрелища и ещё кое-какие грубые забавы, о которых вы узнаете чуть позже, – словно в оправдание пояснил мне итальянец. Он стал рассказывать, что ему очень не просто было спасти меня от участи Саида, которого акулы должно быть уже начали рвать на части.

– Я очень благодарен вам за сына и поэтому рад снова отплатить вам добром – дружески положив мне руку на плечо, говорил мне Дуче. – Только уж постарайтесь больше не подставляться, а то боюсь, что если мне снова придётся заступаться за вас, команда по старому пиратскому обычаю предъявит мне чёрную метку.

Дуче взял с меня слово, что я запру все наркосодержащие препараты и запасы медицинского спирта в железный ящик, а ключи отдам ему. Когда же мне потребуется какое-то лекарство из сейфа Дуче выдаст мне на время ключ.

Глава 11

До конца дня обстоятельства страшной смерти бородатого Саида не выходила у меня из головы. Нет, мне, конечно же, не было жаль бандита. Он получил по заслугам. Просто царящие на пиратском корабле средневековые нравы всё ещё повергали меня в шок. Впервые я присутствовал при настоящей казни. Поэтому вполне естественно, что находился под сильным впечатлением от увиденного.

Не удивительно, что ночью мне снились кошмары главным действующим персонажем которых был «Душман», грешной душе которого, видимо, не был уготован покой даже на том свете. Во сне он появился передо мной в своём оранжевом спасательном жилете с выклеванными чайками глазами и без нижней части туловища, которую сожрали акулы. Я проснулся мокрый от пота. Стрелки настенных часов санчасти показывали половину второго ночи. Некоторое время я тщетно пытался снова заснуть, потом оделся и вышел на палубу.

Возле носовой надстройки никого не было, а с расположенного на корме ходового мостика я вряд ли просматривался – от взглядов рулевого матроса и старшего вахтового начальника меня закрывала мачта грузовой лебёдки. Правда, где-то поблизости всё же могли находиться часовые. Ровный гул машины мог заглушить их шаги. Я догадывался, что ночью пиратский корабль должен охраняться особо тщательно. И если я не вижу караульных, то это ещё не означает, что они тоже меня не видят.

Из-за облаков выглянула луна, и я заметил выглядывающего из-за мачты грузовой лебёдки человека. Видимо, моё появление скрасило для часового однообразное течение дежурства. Едва я успел разглядеть его силуэт, как пират снова укрылся за мачтой. Теперь он наверняка напряжённо следил за мной, должно быть ощущая себя охотником в засаде. Я постарался не думать о нём. Некоторое время стоял и наслаждался свежим и мягким ночным воздухом.

И тут меня словно током ударило. Случайно мой рассеянный взгляд упал на цепочку огней вдали. Это была земля! Сейчас ночью трудно было определить, как далеко находится берег. Из-за каких-то особенностей морской атмосферы огни то начинали ярко светить, то вдруг немного притухали, визуально отдаляясь. Иногда они и вовсе меняли цвет, словно маня к себе, и одновременно насмехаясь надо мной.

Меня охватило страшное волнение. Вот он берег! Стоит мне достичь его и я вернусь домой – к родным и друзьям, к прежней счастливой жизни. И навеки прощай каторжный корабль, утончённый садист Дуче, жуткий одноглазый пират и прочие обитатели этого человеческого паноптикума! Я стал лихорадочно обдумывать план побега. Было ясно, что другой такой шанс мне вряд ли скоро представиться. Ситуация почти благоприятствовала побегу. Я не был скован наручниками или заперт в каюте под бдительным присмотром персонального охранника. И в то же время спортивные тренировки укрепили мою мускулатуру. Я был почти уверен, что сумею достичь берега. Единственной проблемой был укрывшийся за мачтой часовой. Пока он наблюдает за мной я не смогу покинуть корабль. Мысль, что за мной неотрывно следит пара бдительных глаз человека, в руках которого автоматическая винтовка, не позволяла мне начать действовать.

Но тут разноцветные светлячки вдали снова начали как бы притухать. К тому же их явно стало меньше. Создавалось впечатление, что я вижу огни небольшого города или посёлка, расположенного на краю вдающегося в море мыса или даже на острове. Пройдёт ещё немного времени, и спасительный свет земли окончательно угаснет для меня.

Наверное похожие ощущения переживает больной летаргией, которого хоронят заживо. Он чувствует абсолютно всё, что с ним происходит, но сделать ничего не может. Несчастный ощущает на своём лице последний лучик солнечного света в щели заколачиваемой крышки гроба и понимает, что если сейчас же не пробудится от сна, то будет опущен в могилу и засыпан землёй. Но я то не хотел быть похороненным заживо на этом чёртовом корабле!

И я решился. Луна снова скрылась за облаками. Я посчитал это добрым знаком. В начавшейся игре в кошки-мышки пират за мачтой, конечно же, играл роль кота-охотника. Вряд ли он занервничал, на время потеряв меня из виду. Скорее всего, часовой даже обрадовался возможности немного поразвлечься. Он даже особо не прятался. Просто спокойно ждал меня возле шлюпок, держа автомат на изготовку, чтобы прошить беглеца очередью в упор.

Тогда я направился к другому борту. Я уже находился рядом с плотами, когда услышал чей-то тихий шепот. Я присел и притаился. В этот момент снова вышедшая из-за облаков луна осветила крадущегося вдоль борта второго охотника. На его голове был закреплён гарнитур радиосвязи -наушник в ухе и микрофон у рта. Устроившие на меня облаву часовые на расстоянии переговаривались между собой, координируя свои действия!

Сразу стало понятно, что мне не позволят воспользоваться спасательным средством для побега с корабля. Поэтому я подождал, пока второй охотник отойдёт достаточно далеко, разделся, и решительно направился к ограждению борта. Если бы не страх быть подстреленным и разделить судьбу расчленённого топорами Ван Форна я бы, возможно, в последний момент заколебался: бросаться или нет в тёмную неизвестность. А так у меня просто не было выбора. И потому я с ходу перевалился через ограждение борта.

Столкновение с водой оглушило меня. Некоторое время я барахтался в тёмной глубине, прежде чем мне удалось всплыть на поверхность. Я жадно вдохнул свежий воздух и сразу посмотрел на покинутую мною тюрьму. Похоже, что мой прыжок остался незамеченным, так как по мне не стреляли. Я не слышал тревожных криков, завываний аварийных сирен. Корабль как ни в чём не бывало продолжал движение. Пока я находился под водой, он успел отойти достаточно далеко от места моего падения.

Вокруг меня бурлил и сверкал в лунном свете пенистый след, оставшийся после его винтов. Я отчётливо слышал стук корабельных винтов. Хотя возможно это стучала бешено пульсирующая кровь в моих ушах. Слава Богу гигантские вращающиеся лопасти прошли стороной, не затянув меня в свою орбиту и не превратив в фарш.

Завороженным взглядом провожал я удаляющуюся от меня расцвеченную ходовыми огнями громаду сухогруза. Из приоткрытого иллюминатора чьей-то каюты доносилась плавная мелодия модного в этом сезоне шлягера. Я чувствовал себя совершенно свободным и потому счастливым. Удивительно, но я не испытывал ни малейшего страха.

Жутко мне стало немного позже, когда я стал искать глазами заветные огни поманившей меня земли. Но как не крутил я головой вокруг не было даже намёка на какой-нибудь свет. Только луна гигантским светильником висела высоко надо мной. В её голубоватом сиянии окружающее меня со всех сторон безбрежное водное пространство уже не выглядело чёрной бездной. Я мог видеть достаточно далеко. Но берега нигде не было! Я не знал, в какую сторону мне плыть. Похоже, пока я раздумывал, а потом прятался от часовых, виденный мною мыс или остров успел исчезнуть за горизонтом. Или же это был только мираж – причудливая игра здешней атмосферы.

Между тем сухогруз удалился уже так далеко, что даже вздумай я позвать на помощь, на его борту всё равно никто не услышал бы моих криков. Я остался один посреди океана! Сердце моё сжалось от тоскливого ощущения безнадёжности своего положения. Будь на мне хотя бы спасательный жилет, я бы ещё попытался продержаться несколько часов, оставшихся до рассвета. Возможно, при свете солнца я сумел бы разглядеть за волнами узкую полоску земли. А так всё было безнадёжно. Правда вода была очень тёплая, но я понимал, что, вряд ли мне хватит сил удерживаться на плаву достаточно долго.

Постепенно меня начала одолевать какая-то апатия. Я лёг на спину, устремив взгляд на нависший надо мною небесный купол. Некоторое время я так и лежал, рассматривая звёзды. Волны убаюкивающе равномерно поднимали и опускали меня. В какой-то момент я задремал.

Проснувшись, я первым делом обратил внимание на неприятное пощипывание в области правой голени. Продолжая лежать на спине, я вытащил ногу из воды. Она оказалась сильно порезана. Видимо, перелезая через борт, я зацепился ногою за что-то острое. Но только сейчас почувствовал, как солёная вода разъедает рану. Сначала я отнёсся к этой новости равнодушно. Стоит ли переживать из-за пустяковой ссадины, если тебе всё равно суждено утонуть? Но тут я вспомнил об акулах. Ведь кровь из пореза уже должна была попасть в воду!

Я резко перевернулся со спины на живот и сразу увидел Их. Треугольные блестящие плавники пока ещё описывали вокруг меня почтительно широкие круги – хищники присматривались к добыче. Я стал кричать и бить ногами, чтобы отпугнуть осторожных убийц. В руке у меня был скальпель. Перед тем как прыгнуть за борт я подумал об оружии, прекрасно понимая, что во время заплыва к берегу может случиться всякое.

Ждать атаки пришлось недолго. Я почувствовал толчок и острую боль пониже правого локтя, словно акула откусила мне предплечье вместе с зажатым в руке скальпелем и… проснулся!

Я лежал в своей койке в санчасти – мокрый от пота. Неприятно ныла правая рука, которую я, засыпая, подложил себе под щёку и успел отлежать. Какое-то время я отходил от пережитого ужаса. Уж больно реально всё выглядело! В конце концов я дал себе слово, что когда решу покинуть пиратский корабль, то постараюсь воспользоваться каким-нибудь плавсредством, лишь бы избежать повторения привидевшегося мне кошмара.

Чтобы поскорее забыть о жутком опыте я поднялся на верхнюю палубу. Здесь снова царило странное оживление. Пираты были очень возбуждены. По отрывкам услышанных мною разговоров я догадался, что намечается атака какого-то корабля. За время плавания нам неоднократно встречались торговые суда, пассажирские лайнеры, рыболовные траулеры, и каждый раз «Ганга 2» спокойно проходил мимо очередной потенциальной добычи. Я уж было решил, что Дуче намерен изображать из себя честного купца. Но, как теперь выяснялось: капитан лишь поджидал подходящую жертву. Я направился на нос корабля, чтобы увидеть судно, которому угрожает абордаж.

На полубаке человек пятнадцать пиратов напряжённо вглядывались куда-то вдаль. Вскоре я заметил крохотное белое пятнышко далеко впереди. Похоже, это была яхта. Пираты оживлённо обсуждали, как долго будет продолжаться погоня:

– Тебя послушать, Ману, так перед нами просто чайный клипер, легко дающий 18 узлов хода! – по-английски, но с заметным французским акцентом говорил своему пожилому соседу молодой пират с очень энергичным смазливым лицом прирождённого игрока, авантюриста и сердцееда. Его ядовитый тон вызвал поощрительные улыбки на лицах окружающих моряков.

– Для чайного клипера у этой малышки маловато парусов, – без всякой обиды в голосе обстоятельно отвечал насмешнику мужчина лет пятидесяти с мужественным обветренным лицом и седыми бакенбардами. – Но как профессионал могу тебе сказать, парень, что за штурвалом этой яхты отличный шкипер. Смотри, как превосходно он удерживает курс, легко взбегает на волну, выжимая всё из ветра. В такую свежую погоду нам предстоит, словно гончим псам, изрядно побегать за этим зайцем. Вот увидите, он ещё не раз финтанёт нас, прежде чем мы сумеем раздавить его корпусом.

– У тебя, «Танк» от старости вечно башню заклинивает, – насмешливо постучал себе кулаком по темечку тот, которого звали Кураж «серфер». – Видимо, ты подался на флот, когда на ринге тебе вышибли последние мозги. Наша машина в любом случае втрое резвее этой парусной игрушки и не зависит от ветра. Конечно, будь сейчас на мостике такая старая шляпа, как ты, возможно, мы и побегали бы за яхтой. Но сейчас на штурвале Мистер Виллис. А он знает, как команде нужна находящаяся там женщина!

Я стал с большим волнением следить за погоней, сочувствуя находящейся на яхте женщине и, страстно желая, чтобы рука Провидения сорвала готовящееся злодейство. Но к несчастью, приподнятое настроение экипажа почти не оставляло шансов тем, кто с минуты на минуту должен был подвергнуться внезапной атаке. Я уже успел немного узнать повадки морских бандитов. Они нападали только когда были абсолютно уверены в успехе и в собственной безнаказанности. Значит, бортовой радар «Ганга» показывал, что поблизости нет других кораблей, и можно действовать без всякого риска.

Когда мы подошли достаточно близко к яхте, я увидел на её корме возле большого колеса штурвала стройного атлетичного мужчину в белом свитере и серых свободных брюках. Возле него в пляжном кресле полулежала темноволосая женщина лет тридцати в откровенном синем купальнике. У пассажирки или владелицы великолепной двухмачтовой яхты была очень красивая фигура. Не удивительно, что несколько десятков уголовников на «Ганга 2» чуть с ума не посходили от вида такого соблазнительного женского тела. Со всех сторон звучали похотливые комментарии:

– Смотри, какая гладкая краля! Обожаю таких леди из хорошего общества.

– Говорят, богатые дамочки каждый месяц тратят на всякие массажи и макияжи по нескольку штук «баксов».

– Чтобы переспать с такой надо окончить Гарвард… или стать пиратом!

Это замечание вызвало целый гвалт одобрительных возгласов и смеха.

– Наконец-то после своего слишком интеллигентного дружка-импотента в беленьком свитерочке она узнает в нашем лице, что такое настоящий мужик!

– Верно говоришь! У девочки скоро будет сразу много настоящих мужиков.

– После потасканных шлюх из портовых борделей я мечтаю поиграть с такой штучкой».

– Парни, надо будет кинуть жребий, кто займётся с ней первый.

Самое трагичное, что пара на яхте даже не подозревала о грозящей им опасности. Ведь их просто обгоняло обычное торговое судно. Пока в этом не было ничего подозрительного. Пиратский же рулевой до последнего момента ничем не выдавал своих намерений. Я заворожено следил за развитием драмы. Даже не будучи профессиональным моряком, я, тем не менее, интуитивно понимал смысл происходящего. Вот сухогруз своим огромным корпусом перекрыл яхте ветер, лишив её скорости. Теперь лодка продолжала двигаться лишь по инерции, так как паруса на двух её мачтах безжизненно опали. Всеми своими тысячами тонн корабельной стали мы стремительно надвигались на парусник. Когда уже казалось, что вот-вот форштевень сухогруза, словно ножом, разрежет лодку пополам, будто разгадавший, наконец, наши намерения яхтенный рулевой умудрился каким-то чудом убрать свой борт с нашего пути. Яхту отбросило от нас волной на несколько десятков метров.

Её яхты вновь наполнились ветром. Я с тайной радостью следил за тем, как увеличивается расстояние между нами и кормой неудачно атакованного парусника. По рядам моих соседей прошла волна разочарования.

– Что за дьявол! – больше всех возмущался взявший меня когда-то в плен командир катера – Родригес. – Эта сучка уходит от нас, даже не подарив поцелуя! Пускай кто-нибудь скорее позовёт Кривого Хилла. У «Стингера» достаточно длинные руки, чтобы достать их ракетой даже за горизонтом. Дьявол с ней! Если она так стремиться избежать свидания с нами, то пусть её обгорелый прах жрут рыбы!

Впрочем, и без ракетной стрельбы через некоторое время сухогруз вновь нагнал яхту. Теперь перепуганная женщина сидела прямо на палубе, обхватив колени руками и вжавшись спиной в дверь небольшой крытой каюты. Она напоминала свернувшегося в клубок котёнка. Мужчина уже успел надеть на свою подругу спасательный жилет. О себе он пока не думал.

На этот раз мы приближались к яхте с кормы под острым углом или как сказали бы профессионалы «с кормовых курсовых углов». В такой ситуации шкиперу парусника было очень сложно увернуться от удара. Но, похоже, шанс вновь «финтануть» преследователей у него всё же оставался. Я это понял по тому, как нервничали пираты на баке. Хотя мы приближались к лодке с наветренной стороны, вновь заставляя её паруса безжизненно обвисать, всё равно я слышал опасения, что, мол, сейчас чёртов яхтсмен круто возьмёт на левый борт румбов 6—8, и мы опять проскочим мимо.

Когда неожиданно мужчина на яхте бросил штурвал и зачем-то побежал в небольшую надстройку кубрика, над моим ухом раздался торжествующий крик:

– А, смотрите, смотрите! Мальчик с перепугу поспешил в гальюн!

Но капитан яхты сразу же вернулся на корму своего корабля. В руках у него было ружьё. Он успел выстрелить в собравшихся на носу сухогруза пиратов, прежде, чем наш корабль всей своей массой навалился на яхту. Я расставил ноги пошире, и покрепче ухватился за поручень ограждения. Раздался сильный треск. Со своего места возле борта я видел, как яхту разорвало надвое. Несколько секунд было видно, как медленно погружается в море одна из мачт погибшего парусника.

К счастью в последний момент пассажиры атакованного судна успели прыгнуть за борт. Теперь они плавали среди обломков почти у самого борта теплохода. Мы проходили мимо. Я видел их глаза. Мужчина смотрел на столпившихся у борта бандитов без страха и с ненавистью. На лице его женщины была написана мольба о спасении и ужас. Но сухогруз продолжал движение. Я опасался, что пираты так и бросят беспомощных пассажиров яхты в отместку за своих дружков, раненых выстрелом из дробовика. Но пройдя по инерции около километра, корабль лёг в дрейф. На место крушения яхты отправился баркас. Он доставил на борт «Ганга 2» только женщину. Её спутник был убит или просто оставлен на корм акулам.

Глава 12

Как только женщина с погибшей яхты появилась на палубе «Ганга 2» с неё тут же сорвали купальник. Под весёлые крики и улюлюканье возбуждённой зрелищем матросни обнажённая пленница металась между забавляющимися мужчинами. И каждый мучитель норовил хлопнуть её по ягодицам, схватить за грудь, сжать в объятиях.

Я с отвращением наблюдал за происходящим, искренне сочувствуя жертве. Видимо, по выражению моего лица она угадала, что я не принадлежу к банде насильников. Бедняжка бросилась ко мне и трогательно спряталась за мою спину.

– Эй, доктор! – ухмыляясь, обратился ко мне пират, которого все здесь звали Кураж. – Красотка выбрала тебя. Что ж, мы уважаем её выбор. Давай! Начинай! А мы уж следом за тобой… Ну! Чего же ты медлишь, счастливчик? Если у тебя проблемы с бабами, тогда отходи и не порти праздник другим!

– Умоляю вас, не отдавайте меня им! – услышал я за спиной. Полный ужаса и надежды женский голос не оставил мне выбора. Если бы я сейчас отошёл в сторону, то до конца жизни не смог бы без отвращения смотреть в собственное отражение в зеркале. Есть черта, за которую нормальный мужчина, желающий сохранить уважение к самому себе, ни при каких обстоятельствах не должен отступать. Поэтому я выхватил из секретных ножен на ноге скальпель и устрашающе взмахнул им перед собой.

– Послушайте! Того, кто попытается до неё дотронуться, я прирежу!

Сразу сами собой вспомнились все матерные выражение, которые я когда-либо слышал в жизни. Мешая русские и английские ругательства, я кричал пиратам в каком-то пьяном одурении:

– Давайте, подходите, грязные ублюдки! Ну, кто первый? У меня голова кружилась от ярости. Я ненавидел всех этих похотливых выродков и жаждал поскорее схватиться с ними.

Конечно, это был поступок камикадзе – отчаянный и в данных обстоятельствах совершенно бессмысленный. В одиночку угрожать сомнительным оружием нескольким десяткам вооружённых до зубов головорезов, – что могло быть нелепее! Но я совершил этот шаг на волне эмоций. Именно в таком состоянии солдаты закрывают своими телами вражеские амбразуры или бросаются под танки со связкой гранат в руках. На время я забыл про свой страх и действовал под влиянием переполнявшего меня праведного гнева.

Говорят, что судьба любит помогать героям и дуракам. В той ситуации я одновременно был первым и вторым, о чём, впрочем, до сих пор не жалею. И всё же по всем законам логики от меня должна была остаться кровавая лужа на палубе. Думаю, меня спасло лишь то, что пираты не восприняли мой поступок всерьёз. А клоуна глупо убивать. Когда его ужимки надоедают публике, достаточно просто хорошенько садануть шута чем-нибудь тяжёлым по затылку. Так со мною и поступили.

Не знаю, как долго я пролежал на палубе без сознания. Когда же, наконец, очнулся, то сразу услышал истошные крики насилуемой женщины. Они доносились откуда-то из-под палубы. Рядом со мной на корточках сидел верный Ши Тао. Я попытался с его помощью подняться на ноги, но приступ страшной боли в затылке свалил меня обратно. Я осторожно потрогал рукой место, куда получил удар от подкравшегося ко мне сзади мерзавца. За последнее время эта часть моего бедного черепа уже дважды подвергалась серьёзному испытанию на прочность. К счастью на этот раз обошлось без крови. Но небольшое сотрясение мозга я всё же получил. Меня тошнило и гнуло к земле. Перед глазами всё плыло. Кое-как опираясь на китайца, я всё же сумел подняться и доковылять до своего убежища.

Поздно ночью двое пиратов привели в санчасть истерзанную пленницу. Она куталась в какое-то грязное одеяло и едва держалась на ногах. Волосы женщины были растрёпаны и испачканы, лицо и шею её покрывали многочисленные синяки и кровоподтёки. Я видел на шее несчастной даже укусы! Похоже, среди пиратов хватало извращенцев. Перед уходом один из двуногих скотов насмешливо бросил мне:

– Почини эту куклу, док! Завтра мы снова в неё поиграем.

Я должен был оказать бедняжке посильную медицинскую помощь. Но в то же время опасался, что после пережитого кошмара несчастная повредилась умом и не подпустит к себе никакого мужчину. Поэтому я постарался всем своим видом показать пациентке, что перед нею друг, которого не стоит бояться. К счастью, мои опасения оказались напрасными. Пассажирка яхты сразу меня вспомнила. Для только что пережившей групповое насилие жертвы она держалась с поразительным мужеством и хладнокровием. Я выдал ей комплект медицинской одежды, оставшийся от погибшей при захвате корабля медсестры. И честно признался, кто я на этом корабле. Она сказала, что её зовут Салли Тейлор. И успокоила меня:

– Ничего, справимся вместе.

Вскоре Миссис Тейлор уже руководила моими действиями. По её указанию я раздвинул имеющуюся в осмотровой комнате санчасти складную ширму, за которой миссис Тейлор и расположилась. Я подавал ей за занавеску все необходимые препараты, и она сама обрабатывала свои раны. Оказалось, что шесть лет назад Салли работала медсестрой в большом госпитале. А потом на ней женился преуспевающий нью-йоркский бизнесмен, и медсестра с удовольствием переквалифицировалась в домохозяйку в доме богатого мужа.

– В медицинском колледже у меня были хорошие оценки – рассказывала Салли. – Я даже планировала специализироваться в терапии, но жизнь распорядилась по-своему.

Оказав себе помощь, Салли занялась моей пострадавшей головой: ловко ощупала пальцами череп, заглянула в зрачки. При этом посетовала на то, что не имеет возможности отправить меня на компьютерную томографию, чтобы убедиться в отсутствии внутричерепного кровотечения

– Но если судить по внешним признакам, то вам повезло, коллега. У вас поразительно крепкая голова.

Салли сжала мою руку в своей нежной тёплой ладони. Она даже нашла в себе силы ободряюще мне улыбнуться! Хотя её страдания наверняка были во сто крат сильнее моих, ведь помимо пережитого насилия она потеряла близкого человека. Но повторяюсь это была очень сильная женщина.

– Так что всё в порядке, коллега. Вам надо профессионально заниматься боксом. После такого удара у вас даже нет признаков серьёзного сотрясения мозга. Но всё равно, я прописываю вам несколько дней постельного режима. Вы также должны регулярно принимать препараты, которые я вам назначу.

Я вслушивался в мелодичный спокойный голос Салли и мне передавалось её удивительное спокойствие.

– Как вы не побоялись заступиться за меня? – вдруг спросила меня Салли. В её взгляде я прочитал такое искреннее восхищение, словно перед ней стоял оживший супергерой из комикса про бэтмена.

– Откровенно говоря, сам не знаю – пожав плечами, честно признался я. – Наверное, испугался, что вы примите меня за одного из издевающихся над вами подонков.

Я рассказал Миссис Тейлор, что являюсь таким же пленником на этом судне, что и она. А потом выслушал её рассказ.

– Через несколько дней муж должен был встречать нас с Эдвардом на Филиппинах. Мы планировали целых десять дней отдыхать вместе: рыбачить, загорать на пляже, а вечера проводить в ресторанах – каждый день обязательно в новом. Позавчера муж рассказал мне по спутниковому телефону, что провернул очень удачную сделку и теперь мы можем позволить себе личный самолёт.

– Так с вами на яхте был не муж?

Салли опустила голову, помолчала немного, потом тихо ответила:

– Это был мой брат. Эдвард с шестнадцати лет увлекается яхтами, но ему впервые удалось уговорить меня провести с ним несколько дней в океане. Он купил эту яхту всего полгода назад и очень любил её. Он называл её «моя блондинка».

У Салли на глазах выступили слёзы. Я невольно залюбовался этой женщиной. Даже сейчас – покрытая синяками, с красными от слёз глазами и растрёпанными волосами она была красива. Причём это была утончённая благородная красота.

«Что станет с ней через несколько дней почти непрекращающегося насилия? – невольно задавался я вопросом, и находил только один неутешительный ответ: – Такая женщина не смириться с положением бандитской подстилки и быстро сойдёт с ума или покончит с собой».

Неожиданно зазвонил телефон внутрикорабельной связи.

Я извинился перед Салли и взял телефонную трубку.

– Доброе утро, док, это говорит капитан, – раздался в динамике голос Дуче. – У меня дико разболелась голова. Возьмите какое-нибудь хорошее обезболивающее средство и поднимайтесь ко мне на мостик.

С некоторых пор итальянец не посылал конвоира доставить меня к себе, а вызывал по внутрикорабельной связи, как члена экипажа.

В рулевой рубке царил полумрак. За окнами только начал брезжить рассвет, а электрическое освещение было погашено. Вскоре я обратил внимание, что и ходовые огни на мачтах сухогруза выключены. «Ганга 2» превратился в тень. Мы явно за кем-то снова охотились, либо от кого-то прятались.

– Не понимаю, что вам не нравиться? – раздражённо обращался к Дуче его подчинённый с непропорционально большой головой прирожденного вундеркинда на узких неспортивных плечах. Говорил он неприятным гундосым голосом, словно у него был заложен нос. В зеленоватом сиянии приборных экранов я сумел разглядеть черты лица «головастика»: высокий выпуклый лоб, жидкие волосы, высокомерные глаза за стёклами больших квадратных очков, пухлый капризный рот, оттопыренные уши вечного отличника. Должно быть, в школьные годы за эту свою лобастость, лопоухость и «очкастость» «головастик» немало настрадался от менее умственно одарённых природой одноклассников. Он то и дело суетливо перебегал от монитора какого-то прибора, похожего на большой ламповый телевизор, к боковому иллюминатору, подолгу во что-то вглядываясь.

– Не понимаю причину ваших сомнений, сэр, – помощник пожимал плечами, и вновь начинал раздражённо гундосить:

– Всё как мы и договаривались с господином Дингли: время и место встречи совпадают, бортовой номер 141V, позывной «Танго16». Он расцвечен огнями, словно рождественская ёлка, чтобы мы его хорошо видели. А мы…

– А мы будем трудной мишенью, пока у меня останутся хоть малейшие сомнения насчёт этого эсминца, – глядя на подчинённого с высоты своего капитанского кресла, отрезал Дуче. – И потом адмирал обещал прислать катер, а не этот «линкор».

– Так что же в том плохого, если за одну и ту же плату вместо такси вам подают лимузин? – съязвил «головастик».

Дуче смерил слишком разговорчивого подчинённого насмешливо-презрительным взглядом:

– Вы зря так уверены в своём умственном превосходстве надо мной. Высокий показатель IQ и диплом престижного университета ещё некому не позволили добиться большого жизненного успеха. Запомните, Винштейн: интуитивный нюх, как на удачу, так и на опасность, – вот, что позволяет первым схватить крупный куш и вовремя убрать свою голову из-под топора. Поэтому, я с большим подозрением отношусь к незапланированным подаркам. Перечитайте на досуге историю Гомера про «Троянского коня».

Под испепеляющим взглядом капитана ухмылка сползла с лица «головастика» и он почтительно произнёс:

– Я вас понял, сэр. Жду ваших приказаний.

– Я хочу, Винштейн, чтобы вы срочно дозвонились до коммодора, и уточнили у господина Суджипто, его ли это корабль.

Отдав распоряжение помощнику, Дуче, наконец, повернулся ко мне. Я протянул итальянцу стакан с растворённой таблеткой обезболивающего лекарства.

– Благодарю вас, доктор, – усталым голосом произнёс итальянец, принимая стакан из моих рук. – Вы очень вовремя со своим эликсиром, а то у меня голова раскалывается от боли.

Мысленно перекрестившись, я произнёс:

– Хочу просить вас, капитан, за женщину, которая сейчас находится у меня в санчасти.

– А почему вы за неё просите? – неприязненно поинтересовался Дуче. Он даже поставил стакан с лекарством, которое только что собирался выпить, на маленький столик рядом со своим креслом.

– Какое вы вообще имеете право здесь за какого-то просить! – голос предводителя пиратов начинал угрожающе вибрировать. Все разговоры в рубке сразу стихли. А Дуче продолжал напирать на меня:

– Кто вообще вы такой?

– Вы, наверное, забыли, капитан: я человек, который спас жизнь вашему сыну. Когда-то вы сказали мне, что хотите вернуть долг за услугу, которую я вам оказал. Так вот, я прошу не за себя, хотя у меня не раз был повод сделать это… Я прошу за несчастную женщину, которая подверглась страшным издевательствам на вашем корабле, капитан. И за которую здесь больше некому заступиться.

В рубке повисла гнетущая тишина. Но я чувствовал, что разыграл верную карту: для пиратского предводителя всё, что касалось его имиджа в глазах подчинённых, имело особое значение. Конечно, покушаясь при свидетелях на его репутацию, я приобретал в глазах бандитского главаря вид неприятной занозы. И если до сих пор капитан позволял мне самостоятельно выживать на своём корабле, то теперь он мог захотеть избавиться от такой проблемы, как я. С точки зрения стратегии выживания в пиратском плену я, конечно, совершил грубейшую ошибку, которая в ближайшем будущем могла стоить мне жизни. Но тактически я выигрывал, вынуждая пиратского капитана обсуждать со мной судьбу пленницы.

Неожиданно Дуче рассмеялся и примирительно похлопал меня по плечу.

– Ну– ну, не обижайтесь на меня, док. Просто настроение паршивое из-за чёртовой головной боли. А тут ещё этот непонятный эсминец уже почти час висит на параллельном курсе. Не знаешь, что он выкинет в следующую минуту: то ли ракетой по нам ударит, то ли встретит, как лучших друзей и проводит до якорной стоянки.

Демонстрируя, что больше не обижается на меня, итальянец залпом выпил принесённое мною лекарство. Потом он наклонился ко мне с высоты установленного на специальном постаменте кресла и доверительно понизил голос:

– И всё же напрасно вы вчера рисковали из-за этой яхтсменки. Мои парни имели полное право оторвать вам голову за эту женщину, ведь она – их законная добыча.

– Как же вы можете допускать такое на своём корабле?! – возмутился я. – Ведь вы же капитан, и, судя по всему, образованный просвещённый человек! Вы железной рукой поддерживаете в экипаже дисциплину, беспощадно казните своих людей за нарушение «сухого закона» и в то же время позволяете зверски измываться над беззащитной женщиной. Я прекрасно помню, как вы говорили мне, что для вас понятие семьи – свято. А ваши люди хладнокровно напали на прогулочную яхту с семейной парой на борту. Разве ваш бизнес невозможен без проявления крайних форм насилия над ни в чём не повинными людьми?

– Я не хочу повторить судьбу зулусских королей, – с сожалеющий миной на лице, развёл руками Дуче. Он стал рассказывать, что зулусские правители не позволяли своим воинам жениться до 30 лет. По африканским меркам 19-го века, для мужчины это была глубокая старость. Только разгромив врага, воины могли удовлетворить свою похоть, изнасиловав женщин в захваченном селении. Не удивительно, что, имея в своём распоряжении профессиональную армию, укомплектованную свирепыми от долгого полового воздержания убийцами, зулусские монархи смогли создать мощную империю. В Южной Африке до появления там английских колонизаторов у зулусов не было внешних врагов. И всё было бы прекрасно, если бы солдаты, специально превращённые в кровожадных животных, время от времени не поднимали на копья собственных королей.

– Поэтому я разными способами выпускаю из своих людей пар избыточной агрессии, как из паровозного котла, чтобы не было взрыва – продолжал объяснять мне Дуче. – Даю экипажу зрелищ и женщин, чтобы за время долгого плавания они не озверели и не сговорились между собой о смене капитана. Вы должны понимать, доктор, что это мы с вами ведём себя с дамами, как настоящие джентльмены. А для собранного на этом корабле наёмного сброда, услугами которого я вынужден пользоваться в интересах своего бизнеса, захваченная в океане пленница – только аппетитное мясо. И если я сейчас отниму у них эту забаву, завтра у меня самого могут возникнуть большие проблемы с экипажем.

– Значит, из-за специфики управления своим предприятием вы готовы упустить верную прибыль? – я сознательно перешёл на привычный для меня менеджерский язык, чтобы перевести наш разговор в деловую плоскость.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Дуче.

– Я имею в виду конкретную сумму в один миллион евро, которую муж захваченной вами женщины готов заплатить за неё в качестве выкупа.

– Но вы же сказали, что её муж погиб на яхте – сразу попытался поймать мена на обмане Дуче. Но я спокойно пояснил:

– Я сказал только, что на яхте была семейная пара. Мужчина, которого ваши люди ударили веслом по голове, когда он пытался удержаться на плаву, цепляясь за корабельный обломок – брат этой женщины.

– Хм, – задумчиво почесал переносицу Дуче. В нём явно проснулся делец, никогда не упускающий верного куша.

– А вы действительно уверены, что супруг этой дамы отдаст за неё такие огромные деньги?

– Конечно! Но при условии, что ему вернут здоровую жену, а не калеку с надломленной психикой. Вы же деловой человек и понимаете, что максимальные суммы платятся только за качественный товар.

– Да, да, я понимаю – закивал головой Дуче и пожал мне руку. – Как муж и отец я восхищён вашим благородством. А как католик благодарю вас, что вы избавляете меня от тяжкого греха, который я против своей воли был вынужден совершать. Я немедленно распоряжусь, чтобы впредь с этой женщиной обращались хорошо. Обещаю вам: больше её никто здесь не обидит.

Неожиданно Дуче вдруг шутливо погрозил мне пальцем.

– А вы не только редкий везунчик, господин Волынцев! Ха! Я погляжу вы ещё обладаете отличной деловой хваткой. Я бы даже рекомендовал вам оставить медицину и заняться коммерцией. Только при одном условии.

– И каком же?

– Вам необходимо научиться более аккуратному обращению с кредитами. Я имею в виду не только деньги. Доверие и покровительство высокопоставленного лица, это ведь тоже одна из форм кредита. Вряд ли разумно разбазаривать такой капитал на чужих вам людей. Вот вы хлопочите передо мной за эту даму, а ведь она вам никто. И никакого процента от будущей сделки за её освобождение вы тоже не получите. Так не лучше ли употребить моё к вам благосклонное отношение на пользу себе. Подумайте над моими словами.

Наша беседа с капитаном была прервана появившимся в рубке уже знакомым мне пиратом с изуродованным лицом. Присутствуя при дальнейшем разговоре одноглазого с капитаном, я узнал, что зовут его Кривым Финке или «Стингером». Оказывается, одноглазый являлся специалистом по различному тяжёлому вооружению. Первым делом он поделился с Дуче своим мнением по поводу неизвестного военного корябля.

– Когда я его только увидел, то вначале даже подумал, что что-то случилось с моим единственным глазом, – изуродованное лицо «Стингера» пришло в движение. Но Дуче спокойно смотрел на искривлённый рот собеседника, на его вылезший наполовину из своей орбиты глаз, только понимающе кивая в ответ.

– Но слава Деве Марии! – в горле калеки, частично сожженном раскалёнными газами горящего напалма, заклокотало нечто отдалённо напоминающее смех. – Со зрением у меня всё в порядке. Это старый польский фрегат пограничной охраны. Вооружение: два 76-мм автоматических орудия, четырёхтрубный 533-мм торпедный аппарат. На корме расположен противолодочный бомбомёт. По скорости мы с ним примерно равны.

– А как насчёт ракет? – деловито поинтересовался итальянец. Было заметно, что этот вопрос его сейчас волнует особо сильно.

– В том то и дело, Герр Капитан, что на этом «старичке» стационарных ракетных комплексов нет – сообщил о приятном сюрпризе одноглазый. – Похоже, корабль просто не успели модернизировать. После развала СССР его бывшие союзники по Варшавскому договору начали за бесценок распродавать свои арсеналы, ориентируясь на натовские стандарты. Сейчас Польша вооружается списанными американскими фрегатами. Немало устаревших кораблей из бывшего ГДР, Чехословакии, Польши оказались во флотах «малых» морских государств. Этот фрегат был продан по цене металлолома Индонезии и включён в состав её ВМФ.

Дуче подошёл к боковому окну рубки, и некоторое время вглядывался в очертания бывшего польского пограничника. Появившееся над горизонтом солнце теперь в деталях освещало идущий параллельным курсом корабль.

Пока капитан задумчиво покачивался на каблуках «Стингер» не сводил своего единственного глаза со спины командира. Вскоре Дуче спросил его через плечо, не поворачивая головы:

– Но разве за последние годы корабль не могли модернизировать – оснастить современным оружием?

– Можете быть спокойны, Герр Капитан, я долго рассматривал фрегат в прибор ночного видения. На его палубе нет ничего похожего на пусковые ракетные установки.

Дуче повернулся к своему крупноголовому помощнику:

– Что там у вас, Винштейн: вы дозвонились до командора?

– Нет, сэр, его секретарь говорит, что босс дома. На на его телефоны звонить бесполезно. Каждый раз я слышу одно и то же: «абонент временно недоступен».

– Вот мерзавец! – воскликнул Дуче. – Ну, точно! Так я и думал. Эта продажная тварь сдала нас конкурентам или военной полиции.

Итальянец быстрой решительной походкой вернулся к оставленному на время одноглазому. Впившись сверкающими от гнева глазами в изуродованное лицо своего артиллериста, он принялся торопливо совещаться с ним, что делать дальше в сложившийся ситуации:

– Как думаешь, Гейнц, почему они всё ещё не стреляют по нам?

– Возможно, собираются накрыть одним комбинированным залпом – принялся рассуждать «Стингер». – Сейчас между нами не более четырёх кабельтовых. Вскоре фрегат подойдёт ещё ближе. С такой короткой дистанции из своих двух автоматических пушек они давно бы уже могли превратить наш «грузовик» в решето. Но вот торпеды пока пускать в ход нельзя – нас разделяет коралловая отмель.

– Это точно – подтвердил «головастик», – приборы показывают, что справа по борту очень малые глубины.

– Полагаю, они ждут, когда отмель закончится, чтобы одним залпом из всех стволов разом покончить с нами, – уже уверенно заключил «Стингер».

По выражению лиц и тону пиратов я почувствовал, что они не слишком верят в свой успех в бою с боевым кораблём. Но я так же понял, что поднять на мачте «Ганга 2» белый флаг и сдаться неприятелю, они бояться ещё больше, словно их ожидал не цивилизованный суд и тюрьма, а виселица на рыночной площади, как в старые времена.

Глава 13

Я никак не ожидал, что именно мне придется участвовать в неминуемо приближающемся сражении. А дело было так. Дуче приказал «Стингеру» разобраться с вражеским кораблём ещё до того, как тот выпустит по сухогрузу свои торпеды. Кривой Финке козырнул, и собрался было уже уходить, но капитан вдруг остановил одноглазого, поинтересовавшись:

– Я слышал твой постоянный второй номер – Марабу «Нигер» ранен?

– Да, парень с яхты зацепил его из дробовика, – сразу помрачнев, ответил Кривой Финке и заверил:

– Ничего, Герр Капитан, я подберу себе нового ассистента. У «Нигера» серьёзно покалечена рука, для моего ремесла он теперь не пригоден. Найду себе другого здоровяка.

– А ты возьми доктора – вдруг предложил Дуче.

Вначале я думал, что капитан шутит, но он говорил абсолютно серьёзно:

Пускай занимает его место, пока ты будешь подбирать себе постоянного подмастерья.

«Стингер» с сомнением оглядел меня и снова перевёл свой единственный глаз на Дуче. – А если он струсит? Мы же смертники.

– Он не струсит – внушительно пообещал Дуче и многозначительно добавил: – У него нет такой возможности.