33 счастья Хмельницкая Ольга

Глаза Виктории округлились.

– Подумай, кто на биостанции так к тебе неравнодушен, – продолжил ботаник, – что отказался убивать тебя даже в ущерб своей собственной безопасности?

– Своей собственной безопасности? – уточнила девушка.

– Да, – кивнул Юрий, – ведь информация, которой ты владеешь, может использоваться для того, чтобы вычислить преступника. Но, тем не менее, он тебя не тронул. Подумай, кому на биостанции ты можешь быть так дорога?

– Тебе, – ответила Сушко, отодвигаясь в сторону. – Тебе, Юра.

– Ползи ногами вперед, – сказал полковник Еве, – иначе, если ты застрянешь, то уже никогда не вылезешь. И брось в туннель ветку. Она осветит тебе путь.

Ева взяла смолистое полено, горевшее с одной стороны и холодное и мокрое – с другой, и бросила его вниз, в провал. На мгновение яркий огонь осветил узкий лаз, уходивший под углом вниз.

– Ну, это хотя бы не вертикальный колодец, – хрипло пошутила девушка, перекрестилась и принялась опускаться вниз, по мере сил упираясь ногами в узкие шершавые стены. Полено тлело где-то внизу. Несколько раз ступни Евы чуть не соскользнули, но она умудрялась восстанавливать равновесие.

– Только бы не упасть и не убиться, – прошептала она, – а то меня никто никогда отсюда не вытащит.

Навстречу девушке тянуло мертвенным, ледяным холодом. Светлое пятно позади становилось все меньше. Полковник, страдая от острой боли, дополз до края провала и теперь лежал, глядя вниз. Сердце у него щемило. Он не представлял, с чем может встретиться его невеста там, под землей, но отчаянно переживал за нее, понимая, что это путешествие таит в себе смертельную опасность.

Ева продолжала спуск под землю. Кое-где проход становился совсем узким, и она ползла на спине, стараясь не касаться камней поцарапанным животом.

– Я все равно, все равно не смогу вытащить через этот проход Володю, – бормотала она, – моя задача – позвать на помощь и вернуться.

Как она будет ползти по туннелю обратно, Ершова не представляла. На первый взгляд, это было решительно невозможно проделать. Наконец лаз расширился. Прямо перед Евой лежала почти угасшая потухшая палка. За ней начинался длинный и почти прямой коридор. Где-то впереди капала вода.

Девушка подняла ветку, подула на нее, раздувая огонь, и пошла вперед, тщательно осматривая и ощупывая стены и потолок прохода на предмет поиска выхода.

Толпа журналистов была такой плотной, что Слюнько оторопел.

– Доктор Слунко! – закричал по-английски высокий худой корреспондент с козлиной бородкой. – В прессе все чаще муссируются слухи о том, что яйцо имеет внеземное происхождение! Как прокомментируете эти сведения вы, ученый, впервые описавший структуру и строение когтей барионикса?

Профессор покраснел от удовольствия.

– Нет никаких оснований считать, что этот динозавр имеет внеземное происхождение, – сказал Игорь Георгиевич, раздуваясь от важности. – Его страшные когти служили, вероятнее всего, для ловли рыбы.

– А как вы прокомментируете новость о том, что, по сведениям монгольских ученых, яйцо почти полностью состоит из кремния? – продолжал напирать корреспондент.

Со всех сторон мерцали вспышки. К профессору тянулись десятки микрофонов.

– Я не понимаю, откуда наши монгольские коллеги получили такие сведения, – пожал он плечами, – яйцо находится на биостанции, где нет необходимого оборудования для химического анализа. Думаю, это утка! В смысле, не динозавр – утка, а газетная утка, то есть это неправда, – попытался уточнить профессор, весьма средне владеющий английским языком. – Мы везем сейчас на биостанцию технику, и, думаю, в ближайшее время сможем провести…

– Профессор Слиунко! Вы уже знаете, что яйцо похищено? – громко закричала миниатюрная японка, высоко поднимая вверх фотоаппарат.

– Да, – кивнул профессор, поморщившись, – знаю. Но, думаю, что раритет скоро отыщется. Станция находится далеко в горах, в глуши, сейчас в этом районе бушует гроза, и я сомневаюсь, чтобы похититель смог куда-то унести бесценное яйцо в такую погоду.

– Почему точное местонахождение яйца засекречено? – строго прогудел широкоплечий блондин с маленькими подозрительными глазками и большими буквами SNN на груди и на бейсболке. – Вы нарушаете свободу слова! Яйцо принадлежит всему миру! В то время, когда по Земле бегали динозавры, России еще не было, и таким образом вы не можете претендовать на…

– Нефть и газ образовались тоже задолго до появления человечества, – не согласился Слюнько, сильно коверкая английские слова, – но никто же не утверждает, что наши национальные запасы ископаемых принадлежат всему миру.

Блондин закашлялся. Вперед снова вырвался худощавый мужчина с бородкой.

– И все-таки! – продолжил он. – Чем вы можете объяснить тот факт, что яйцо пролежало во льдах несколько миллионов лет и не протухло? Вы же не будете спорить с тем фактом, что яйцо, которое хранилось бы несколько лет в обычном бытовом морозильнике, уже вряд ли ожило бы!

– Наши сведения о физиологии динозавров далеко не полны, – пояснил Игорь Георгиевич, морщась от ярких вспышек, – мы надеемся все эти пробелы восполнить. Сравнение с куриными яйцами считаю некорректным!

– Наши читатели интересуются, с какой частотой бьется сердце динозавра, – сказала худенькая старушка в больших очках.

Профессор открыл было рот, но ответить не успел.

– Хотелось бы знать, – снова вклинился в разговор блондин, сверля Слюнько недоверчивым взглядом, – почему вы решили, что внутри яйца находится именно барионикс?

Слюнько слегка покраснел.

– Потому, – сказал он, – что размеры и конфигурация яйца ближе всего именно к данным барионикса.

– Но это вполне может быть и какой-то другой, неизвестный науке динозавр? – уточнил блондин.

– Да, – ответил Игорь Георгиевич после паузы. – Может быть. Но интуиция и опыт ученого подсказывают мне, что это именно барионикс, и никто другой.

Он уже собирался уйти от журналистов, когда аспирант Бубнов, вяло пошатывавшийся позади профессора, сделал шаг вперед.

– А почему никто не говорит о кольце? – спросил он. – Это же самое интересное!

Журналисты навострили уши.

– Ну все же знают, что на кости от ноги барионикса, найденной на Мадагаскаре, имелось медное кольцо с буквами на неизвестном языке, – сказал он. – И я думаю, что его нацепили инопланетяне. А барионикс был их домашним животным!

– Простите. Это официальная позиция Российской академии наук? – уточнила японка.

– Нет, это мое личное мнение, – сконфузился Бубнов.

Справа и слева его крепко взяли за руки Марьяна и Слюнько.

– Что ты несешь? – зашипела Филимонова. – Опять ты про это свое кольцо! Лучше бы уж про Машу и Петю говорил!

– Кольцо существует! – не сдавался Бубнов. – Я читал в Интернете!

– Мало ли кто что напишет в Интернете! – возмущенно прохрипел Игорь Георгиевич. – Любой может там свою чушь опубликовать. И что же, всему верить?

– Я думаю, – грустно сказал Дмитрий, – что это все-таки не инопланетяне. Видимо, некогда на Земле существовала древняя мощная цивилизация, которая держала динозавров в качестве домашних животных. А потом на Земле что-то произошло, какой-то катаклизм, и все погибли – и люди, и динозавры. Возможно, яйцо – это посланник из прошлого, который раскроет нам множество загадок о древних временах. Скорее всего, люди – это потомки горстки древних людей, оставшихся в живых.

Бубнов вздохнул, посмотрел на небо, а потом прислушался к себе, словно хотел услышать зов древней крови.

– Это не я, – ответил Бадмаев, протягивая девушке руку, – Вика, это кто-то другой.

– Ты мог просто никуда не пойти, – ответила Сушко, отодвигаясь все дальше, – ты мог сказать, что отправишься за сотрудниками Службы безопасности, но на самом деле остаться возле биостанции.

Она отодвинулась еще дальше и взяла в руку тесак.

Юрий замер.

– Я нашел фээсбэшников, – сказал он, – это мужчина и девушка. У мужчины сломана нога, девушка его спасла. Когда я до них добрался, они были на последнем издыхании. Я оставил их в пещере и вернулся только потому, что по рации никто не отвечал.

Сушко покачала головой.

– Это ты. Больше некому! – сказала девушка и покрепче сжала в руке ручку тесака.

– Виктория, – сказал Юрий, – ты ошибаешься.

– Нет, не ошибаюсь, – ответила Сушко и сделала выпад вперед.

Ботаник еле-еле увернулся. Лезвие ножа лязгнуло по камням. Виктория тут же отскочила назад.

– Я убью тебя, предатель! – прошипела она, снова бросаясь вперед.

– Виктория, остановись, – просил Бадмаев, – я не хочу делать тебя больно. Я люблю тебя.

– Врешь, – сказала Сушко и снова ринулась вперед.

Бадмаев схватил банку с краской и парировал удар.

– Ты не сможешь меня убить, – сказал он.

– Смогу, – ответила Виктория, – смогу. Мне уже приходилось убивать.

Сушко снова бросилась вперед. На этот раз острое лезвие распороло на Бадмаеве куртку и поранило ему бок. Мужчина почувствовал, как по его бедру и ноге потекла кровь. Юрий проверил рану.

Всего лишь царапина.

– И кого же ты убила в прошлый раз? – спросил Юрий, наблюдая за девушкой. В темноте он видел гораздо лучше, чем она.

Он ринулся вперед, сделал подсечку, выбил из рук Сушко тесак и прижал ее к полу. Девушка тяжело дышала.

– Тебе, значит, уже приходилось убивать? – сухо сказал Юрий. – Ну и кого же ты убила? Курочкина? Шварца? Иванова? Колбасову?

– Я не трогала их, – прохрипела Сушко. – Честно.

– Это ты, дорогая, все затеяла, – сказал Бадмаев, – а теперь пытаешься убить и меня. И не надо бросаться словом «честно». К честности то, что ты делаешь, не имеет никакого отношения!

Виктория лежала, прижатая к полу тяжелым коленом ботаника.

– Это не я, – сказала она.

– Минуту назад я говорил тебе то же самое, – сказал Юрий, – а ты мне не поверила. Теперь тебе не верю я! Я ушел с биостанции, а когда вернулся, нашел здесь только одного живого человека – тебя. Из чего можно сделать вывод, что именно ты их всех и убила – и Валерия, и несчастного доверчивого энтомолога, и Анастасию Геннадиевну, и Василия Борисовича. Тебе не стыдно?

– Не стыдно, потому что я их не убивала, – ответила Сушко.

– Яйцо тоже ты забрала, – продолжал Бадмаев, – жадность победила в тебе все человеческое.

– Юрий, клянусь, это не я, – снова повторила Виктория, начиная плакать. – Я всего лишь хотела найти убийцу. Взяла нож и отправилась искать преступника. Я решила, что из подвала есть ход, который ведет наружу, из дома. Я начала его искать, но тут услышала шорох. Подумала, что это убийца, но это был ты.

– Только что ты говорила, что я и есть убийца, – напомнил Юрий.

– Я не знаю, – зарыдала Сушко.

Горячие слезы полились на каменный пол. Колено, прижимавшее девушку к полу, ослабило свое давление. Задыхаясь, Виктория села.

– Это не я. И не ты, – сказала Сушко.

– Я рад, что ты это поняла, – просто сказал Юрий. – И счастлив оттого, что нашел тебя живой и здоровой.

Он наклонился и поцеловал Виктория в соленые от слез губы.

– Я люблю тебя, – сказал он, обнимая ее. – Я влюбился в тебя сразу же, как только увидел.

– Но я же далеко не красавица, – сказала Сушко, – у меня есть лишний вес, целлюлит, и я ношу очки.

– Мне всегда нравились девушки в очках, – сказал Юрий, целуя Сушко все жарче и жарче.

– Спасибо, что нашел меня, – тихо сказала Виктория, снимая кофту.

Юрий почувствовал, как под тонкой майкой трепещет ее тело.

– Я вернулся потому, что беспокоился о тебе, – сказал он.

Его крепкая рука с сильными и длинными пальцами скользнула под ее майку, нежно обняв девушку за спину. Виктория задохнулась от нахлынувшей на нее страсти.

– Прости, что не поверила тебе, – проговорила она, целуя ботаника в губы.

От него приятно пахло сильным мужским телом. Легкий запах пота не казался неприятным, напротив, он был чуточку возбуждающим. Бадмаев стянул с Виктории майку. Ее тело было прохладным, а кожа – гладкой.

– Я уже рад тому, что на станции всех убили, кроме нас, – проговорил Юрий, – иначе, возможно, я никогда не дождался бы тебя.

– Дождался бы, – ответила Виктория. – Я всегда считала тебя своим другом. А от дружбы до любви всего один шаг.

– Ага, – ответил ботаник, целуя ее пальцы. – Я на самом деле постоянно старался держать тебя на виду. Особенно когда нашли яйцо барионикса. В принципе, было ясно, что столь дорогую находку кто-нибудь вполне может захотеть позаимствовать.

Он расстегнул «молнию» на джинсах Сушко и потянул их вниз. Виктория не сопротивлялась.

– Так кого ты убила? – спросил он, лаская ее тело.

– Мужа, – ответила девушка.

– А-а-а, – протянул Бадмаев.

– Смешно? – мрачно уточнила Виктория.

– Не очень, – сказал Юрий, отсмеявшись, – наверное, он это заслужил. Он был алкоголиком и бил тебя?

– Точно, – кивнула Сушко.

– И ты его боялась?

– До какого-то момента. А потом у меня вместо страха проснулась злость, я взяла топор и отправила его к праотцам.

– И тебя посадили?

– Условно. За превышение пределов необходимой самообороны.

– И ты переехала туда, где тебя никто не знает?

– Именно.

Ее дыхание становилось все более прерывистым.

– И правильно сделала, что переехала, – ответил Бадмаев, – иначе мы бы никогда не встретились. Мне ведь тоже приходилось убивать. Правда, это было на войне.

Он потянулся к ее губам, и больше они уже ни о чем не говорили.

Ева шла и шла по узкому темному коридору, вымытому в скалах водой. Иногда туннель раздваивался, и тогда Ева неизменно поворачивала направо. Она знала, что для того, чтобы пройти лабиринт, нужно всегда поворачивать в одну и ту же сторону. Девушка пробиралась вперед, чутко прислушиваясь и вглядываясь во тьму – не мелькнет ли где свет?

«Впрочем, какой может быть свет, если сейчас ночь, да еще и гроза, – подумала она, – разве что зарница блеснет».

Туннель постепенно понижался. Еве казалось, что она находится уже глубоко под землей. Ветка чадила, давая мало света. Иногда она гасла, но Ершова снова раздувала слабый огонек.

«Где же выход, – думала девушка, – и есть ли он тут вообще?»

Мысль об оставленном в пещере любимом мужчине отзывалась у нее в сердце глухой тоской. Ева шла и шла вперед. Дышать становилось все тяжелее. Воздух почти не поступал в эту часть пещеры. Несколько раз Ершова чуть было не повернула назад. Вскоре под ее ногами захлюпала вода. Девушка опустилась на корточки и положила руку на дно. Там была грязь, размокшая глина. В воздухе пахло сыростью. Ева пошла дальше. Глубина грязевого слоя все увеличивалась, вскоре Ершова брела по колено в липкой жиже, откуда было очень трудно вытаскивать ноги. С потолка капало, а кое-где даже и лилось. Девушка сложила ладонь ковшиком, наполнила ее водой и отхлебнула. Вкус оказался восхитительным. Ключевая, хрустальная, эта вода была профильтрована огромной толщей гор, и лилась теперь на ладони Евы, будучи совершенно и первозданно чистой.

Напившись, девушка пошла дальше. Воздух становился все более сырым. Уровень грязи поднимался. С потолка текло все обильнее. Струйки воды затекали ей за шиворот и попадали в уши и глаза.

– Снаружи идет дождь, и вода просачивается сюда, – поняла Ева.

Она попыталась идти быстрее, но упала. На ее ногах были, казалось, тонны грязи. Они тянули ее вниз, не давая сделать ни шагу. Уровень же воды постепенно повышался.

«Только бы не утонуть», – подумала Ершова. Вскоре жижа поднялась ей до пояса. Девушка попыталась было нырнуть в какой-либо из боковых туннелей, но таковых вокруг не было. Идти вперед было чрезвычайно тяжело. Мышцы Евы, и так получившие за последнее время экстремальную нагрузку, ныли и болели. Сердце стучало, как сумасшедшее. Девушке казалось, что она прорывается сквозь жидкий бетон. Уровень воды тем временем все повышался.

– Плыть я все равно в такой каше не смогу, – пробормотала Ершова, дрожа от холода и страха.

Вскоре для того, чтобы двигаться, Еве пришлось взять потухшую ветку в зубы, а руками отталкиваться от стен и потолка туннеля. В тот момент, когда девушка полностью отчаялась, а уровень грязи повысился до ее подбородка, ей показалось, что коридор начал плавно подниматься вверх. Заплакав от радости, Ершова с удвоенной силой принялась прорываться вперед.

Внезапно опора под ее ногами пропала, и девушка провалилась в грязь с головой.

Самолет из Вены приземлился в Краснодаре точно по расписанию. Уставшие и растрепанные ученые вывалились из салона и подошли к ленте, на которой выползал багаж пассажиров. Все трое молчали, измученные долгим перелетом. Бубнова опять мучила острая тоска по Маше и грызла ненависть к Пете. Филимонова прикидывала, сколько времени прошло с момента похищения яйца, и сомневалась в своих выводах о том, что оно спрятано именно в здании биостанции. Слюнько, обычно активный и деятельный, был чрезвычайно задумчив. Небо над аэропортом было затянуто тучами. Где-то вдали грохотал гром.

– Сейчас мы сядем на автобус и поедем в Туапсе, – сказал Слюнько.

Он опустил руку и ущипнул Марьяну за зад. Филимонова покраснела от возмущения.

– Извини, – пробормотал профессор, – я случайно. Задумался. И рука сама… сама…

– Не надо хватать меня за задницу, – строго сказала девушка, – мы всего лишь коллеги.

Слюнько покраснел.

– Я не хотел тебя обидеть, – сказал он. – Я понимаю, что слишком стар для такой девушки, как ты.

– Не в этом дело, – покачала головой Марьяна, – проблема не в возрасте. Просто мы друг другу не подходим.

Слюнько украдкой вздохнул. Бубнов с тоской смотрел вдаль. Он был похож на молодого Байрона. Чемоданы все не появлялись. В этот момент в зал вышли пассажиры другого самолета, прилетевшего почти одновременно с рейсом Вена – Краснодар. Смазливая блондиночка в деловых брючках и пиджачке, с волосами, собранными в хвостик, бросила на аспиранта заинтересованный взгляд и подошла к нему поближе. Бубнов ничего не замечал. Он забронзовел в своем горе.

– Скажите, пожалуйста, который час? – спросила блондинка, склонив голову набок.

Дмитрий посмотрел на экран мобильника.

– Почти два часа ночи, – ответил он со вздохом, не глядя на девушку.

– А точнее? – не сдавалась красавица.

– Без двадцати два, – сказал Бубнов и наконец-то удостоил девушку взглядом.

– Как поздно! – улыбнулась она. – Вы ждете свои чемоданы?

– Да, – ответил Бубнов немного дружелюбнее, – было бы странно, если бы я занимался здесь, у ленты, чем-то другим.

– А я вот жду коробки с аппаратурой, – сказала девушка. – Вообще-то мы прилетели в Краснодар по делу.

Бубнов еще раз посмотрел на нее. Девушка была хороша собой. У нее были светлые волосы, ясные глаза и точеный носик. Правда, как отметил Дима, ножки были слегка кривоватыми, но молодой человек решил закрыть на это глаза.

«В конце концов, – подумал он, – у всех есть какие-то недостатки. У меня вот нос большой».

– А вы, – спросила девушка, – прилетели отдыхать?

– Нет, тоже по работе, – покачал головой Дмитрий.

– Ой, как интересно, – заулыбалась девушка, – и кем же вы работаете? Кстати, меня зовут Аленой.

– Дима, – сказал Бубнов. – Я ученый, биолог.

О том, что он всего лишь аспирант, Дмитрий благоразумно умолчал.

– А я медик, – улыбнулась Алена, – и мой папа тоже.

Слюнько и Филимонова тем временем увидели, что на ленте появился один из их чемоданов, где лежал УЗИ-аппарат, с помощью которого профессор и его подчиненные надеялись заглянуть вглубь яйца, не повредив его скорлупу.

– Первый есть! – обрадовался Игорь Георгиевич, бережно подхватывая чемодан.

Внутри что-то зазвенело и забулькало. Резко запахло коньяком.

– О, нет. Нет! – испуганно сказал профессор. – Наша аппаратура!

Слюнько быстро поставил черный чемодан на пол и распахнул его. УЗИ-аппарат, еще недавно сверкавший хромом и сталью, превратился в кучу бесполезных железяк, среди которых было рассыпано стекло разбитого дисплея. Все это было густо залито коньяком из заботливо запасенной профессором бутылки.

Игорь Георгиевич опустился на колени перед останками аппаратуры. Рядом со скорбным выражением лица замерла Филимонова. Вокруг них стала постепенно собираться толпа.

– А-а-а-а, – стонал профессор, лицо которого сморщилось, как печеное яблоко, – какой кошмар!

К профессору и Марьяне пробирался Бубнов. Под руку с ним шла хорошенькая, но слегка кривоногая девушка. Филимонова покосилась на спутницу Дмитрия и подняла брови вверх.

– Знакомьтесь, это Алена, – торжественно произнес Бубнов. – Ой, что это?

– Это был наш УЗИ-аппарат, – произнес профессор, продолжая сидеть над чемоданом с зажмуренными глазами, словно не имея смелости посмотреть в глаза суровой реальности.

Щелкнул фонарик. Его свет выхватил из тьмы ящики, мешки, банки с краской, а также совершенно голую Викторию.

– Ой, – сказала она, смущаясь, – я сейчас оденусь.

– Давай, – улыбнулся Бадмаев, – а то еще простудишься. Тут холодно. Впрочем, под землей всегда холодно.

Виктория потянулась к своей майке. Уютный хлопок тут же согрел ее тело.

– Холод – это еще ничего, – сказала девушка. – Хуже, что здесь сквозняк.

Юрий натянул джинсы и кроссовки. В свете фонаря его тренированный торс казался отлитым из бронзы.

– Что это у тебя? – спросила Сушко, указывая на неровности, проступавшие из-под кожи ботаника справа на грудной клетке.

– Это? – переспросил Юрий. – Это шрамы. Два ребра были сломаны и неправильно срослись. Не обращай внимания. Мелочи.

Виктория тоже надела джинсы и потянулась за кофтой. Юрий присел на корточки и приложил руку к полу.

– И правда, дует, – сказал он, приподняв вверх брови, – странно!

– Я и раньше думала, что тут где-то есть туннель, ведущий наружу, – кивнула Виктория, тоже проводя рукой над полом, чтобы уловить, откуда идет воздух, – но так и не смогла пока найти, где выход.

Юрий медленно двигал рукой над полом.

– По-моему, веет откуда-то из того угла, – сказал он, поднялся на ноги и направился к стоявшему там массивному ящику.

Виктория пошла за Бадмаевым, подсвечивая ему фонариком. Юрий попытался сдвинуть ящик, но тот не шевельнулся. Бадмаев откинул в сторону рубероид, прикрывавший его содержимое.

– Камни. Остроумно! – сказал он.

Виктория заглянула за его плечо.

– Кому могло прийти в голову хранить в ящике камни? – удивленно спросила она.

– Преступнику, конечно, – ответил Юрий. – Ящик с камнями наш мистер или миссис Икс разместил тут специально, чтобы скрыть проход в скале, и сымитировать замкнутый подвал.

Они вместе с трудом оттащили ящик в сторону. Перед Юрием и Викторией открылся черный провал. Туда вели щербатые ступеньки – точно такие же, как наверху, у входа в подземелье.

– Смотри, тут провод! – удивленно сказала Сушко.

Толстый, черный и похожий на змею провод проходил по краю ямы и спускался вниз, струясь по лестнице.

– Ну надо же, – задумчиво сказал Юрий, – электричество туда проведено, что ли?

Виктории показалось, что в самом низу ступенек мелькнуло что-то темное.

– Там что-то есть! – взвизгнула девушка.

– Что? – быстро переспросил Бадмаев, светя вниз. – Ты что-то увидела?

– В такой тьме можно увидеть только тени, – ответила девушка, – ничего конкретного. Просто что-то шевельнулось.

– Большое?

– Не знаю.

– Похоже на человека? Или все-таки на маленького, только что вылупившегося динозаврика с острыми когтями?

Виктория поежилась.

– Трудно сказать, – ответила она наконец, – но спускаться вниз мне что-то не хочется.

– Оставайся здесь, – тут же предложил девушке Юрий. – Я пойду один.

– Ни в коем случае, – храбро ответила Виктория, поднимая с пола свой тесак, – мне, конечно, страшно, но не настолько, чтобы оставить тебя одного. Пойдем вместе.

Светя вперед фонариком и держась за руки, они начали медленно спускаться по древним ступенькам, выбитым в скале.

Ева барахталась в грязной жиже. Ее ноги тянуло вниз. Ершова изо всех сил боролась с засасывающей ее пучиной.

«Я в колодце! В полу провал», – думала девушка.

Она широко раскинула руки и уперлась ладонями в стенки коридора. На мгновение девушке стало легче. Грязь лезла ей в рот, залепляла глаза и уши. Ева отчаянно плевалась. Ноги тянуло вниз, словно к ним было привязано пушечное ядро.

Девушка раздвинула ноги и теперь стояла в туннеле, залитом жижей, упершись всеми четырьмя конечностями. Ее движение вниз замедлилось. Натруженные мышцы еле выдерживали такую нагрузку. Правую руку свело судорогой. Ева закусила губу, пытаясь расслабить мышцу, отказавшуюся работать.

«Да, надо было почаще ходить в спортзал», – запоздало подумала она.

Теперь она держалась только тремя конечностями, и ее снова начало потихонечку засасывать вниз. Ева наклонила голову, задержала дыхание, нырнула в жижу, подтянула к себе руку и сильно укусила за сведенную судорогой мышцу. Это не помогло. К мышечной боли добавилась еще и боль от укуса. Ева, до самой макушки заляпанная грязью, вынырнула на поверхность и несколько секунд отплевывалась, прежде чем вздохнуть. Мелкие камешки хрустели у нее на зубах, во рту был сильный привкус глины. Ершова снова нырнула и опять впилась зубами в собственную мышцу, пытаясь одновременно расслабить руку. Наконец ей это удалось. Упираясь руками и ногами в стенки туннеля, как человек-паук, Ева принялась подниматься вверх.

«Какое счастье, что туннель узкий, – думала она, – будь он шире хоть на пару-тройку сантиметров, подняться мне бы не удалось!»

В этот момент девушка ударилась головой о каменный потолок.

«Уже лучше, – подумала Ева, пытаясь выплюнуть изо рта крупный кусок суглинка, – теперь надо продвигаться вперед. Если бы я только знала, какой длины провал и как долго мне придется карабкаться вперед по стенке!»