Загадка о тигрином следе Кротков Антон

Глава 44

– Хочу вернуть вам это, – объявил Лукову связник тайных заговорщиков, взвешивая в руке саквояж. – То, что в нём по курсу подпольных ташкентских менял потянет на 3000 тысячи фунтов стерлингов. Весьма приличная сумма!

Одиссей был приятно ошеломлён возвращением чемодана, и одновременно боролся с отвращением и ужасом при виде убийцы генерала. Перед глазами Одиссея всплыла страшная картина: лежащий на земле старик с торчащей из его тела толстой рукоятью ножа и наглое самоуверенное лицо этого мерзавца, который даже не спешил скрыться с места преступления.

– Что вам угодно?! – воскликнул Одиссей и попытался вскочить с постели. Он на минуту забыл, что находится не у себя в общежитие, а в чужом доме и рядом присутствует женщина. Между тем кто-то раздел его, а он этого даже не почувствовал. Смутившись, Одиссей поспешно прикрылся одеялом.

– Не беспокойтесь, не беспокойтесь! – замахал руками краснолицый. Было видно, что реакция молодого человека на его внезапное появление кажется ему вполне естественной и закономерной.

– Моё имя Рудольф. Я зашёл лишь вернуть вам саквояж, и ещё занести вот это…

Связник вытащил из кармана небольшую коробочку и с многообещающим видом наклонился к кровати Лукова.

– Сейчас это цениться подороже золота, – многозначительно промурчал связник.

Из его рта пахнуло ветчиной и кофе. Одиссей почувствовал сильный прилив дурноты, поморщился. Спросил с вымученным видом:

– Что это?

Краснолицый ощерился своей незабываемой волчьей улыбкой.

– Очень хорошие лекарства! Главным образом английские и немецкие. Таких вы не получите в лучшем военном госпитале Ташкента, что на Госпитальной улице. Даже если бы вы носили на левом рукаве гимнастёрки большую алую звезду с несколькими ромбами крупного большевистского командира, вам всё равно их не назначат. И в аптеках Морюлиной и Краузе вы ни за какие деньги не достанете этих чудесных пилюль и порошков. Всё потому, что их просто нет в городе!

Луков с недоумением смотрел на краснолицего. А тот, ни на минуту не переставая крайне неприятно щурить глаза и скалить зубы, пояснил ласковым заботливым голосом:

– Мы вчера с тревогой наблюдали за вами: целый день вы провели в обществе местного отребья – в голосе краснолицего прозвучали укоризненные нотки. Так любящие родители журят своего непоседливого сынка.

– Мы переходили вслед за вами из одного злачного места в другое и видели, как шайка негодяев угощает вас индийской коноплёй и бузой – это что-то вроде нашего самогона только из риса и проса. Проститутки целовали вас в губы. Даже само по себе это уже очень опасно, ведь местное население много болеет брюшным тифом. Проказа здесь обычное дело, не говоря о более страшных восточных болезнях. Но вам угрожала даже ещё большая опасность. Вас пытались отравить и ограбить. Сразу вмешатся мы, к сожалению, не могли, ибо двое из тех мерзавцев связаны с местным ЧКа.

Одиссей выдавил из себя слова благодарности. Хотя первым его импульсивным желанием было, собрав все силы, наброситься на убийцу генерала. Но затем Лукову вдруг вспомнилось, как сокрушался старик Вильмонт, когда вместо того, чтобы выведать у связника имя таинственного джокера, спугнул его раньше времени неосторожным словом.

«Можете быть спокойны, Анри Николаевич! Я ваш урок не забыл» – Одиссей мысленно обратился к генералу, представляя, будто седой учитель присутствует тут же, только стоит чуть поодаль, – в дальнем углу комнаты, и оттуда наблюдает за происходящим своим мудрым взглядом из-под кустистых бровей, изредка подбадривая ученика лёгкими кивками головы: мол, всё правильно делаешь, только не переигрывай.

– Не хочу показаться невежливым, милостивый государь, но кому именно я обязан такой трогательной заботе о собственной персоне? – немного успокоившись, поинтересовался Одиссей.

– Прежде всего вы обязаны нашей дорогой Надежде Игоревне, которая вызвалась быть вашей сиделкой и добрым ангелом.

Краснолиций галантно поцеловал ручку присутствующей даме. Она слегка покраснела и застенчиво улыбнулась. Было видно, что ей приятна похвала этого мужчины. Он что-то шепнул ей на ушко. После чего женщина вышла из комнаты, оставив мужчин наедине. И краснолицый продолжил:

– Вы не должны так рисковать собой, Одиссей Гекторович. Ваша жизнь и здоровье нам не безразличны. Руководство нашей организации очень высоко вас ценит. После окончания этого дела вы по всей видимости будете удостоены высокой награды. А пока примите вот это – на текущие расходы.

Связник передал Лукову толстую пачку крупных ассигнаций. В ней были собраны деньги всего края – российские советские знаки, купюры Туркестанской советской республики, бухарские рубли и афганские рупии. А также пёстрые хивинские ассигнации, которые тоже имели хождение в Ташкенте. Так как достаточного количества пригодной для этого бумаги в соседнем государстве падишаха Сейид Абдуллы хана не имелось, то монетный двор Хивы выпускал денежные знаки крупных номиналов на шелковой материи местного производства. Эти деньги своим внешним видом выделялись из пачки. Они представляли собой куски материи с печатью хана. Судя по внешнему виду этих необычных денег, их периодически стирали, зашивали, наносили на них свежие красители. После чего снова ставили печать и опять пускали в обращение.

– Берите! Вам они сейчас пригодятся – любезно настаивал краснолицый. – У вас ведь вчера пропали не только казённые деньги? Эти фантики конечно не звонкая золото и не британские фунты, но по крайней мере сможете, не вызывая ничьих подозрений, продержаться до выхода из города. Когда же дело будет сделано, получите награду звонкой монетой.

– Благодарю вас, – смущённо выдавил из себя Луков, который и вправду после исчезновения всех наличных денег оказался в очень затруднительном положении. Ведь ему не на что было даже купить полфунта изюма – самую, пожалуй дешёвую и доступную местную еду, – чтобы немного утолить голод в течении дня.

Связник кивнул:

– Полноте, не стоит благодарностей. Теперь о главном: очень скоро с вами на связь выйдет человек, который предъявит вам пароль. Всё, как было условлено. От него вы получите дальнейшие инструкции.

Краснолицый осведомился, сохранил ли Луков половинку карты, которую следует сравнить с картой таинственного агента. Луков показал ему шута. Краснолицый удовлетворённо кинул.

– Прекрасно! Мне также велено передать, что вы напрасно обратились к хивинскому купцу. Он очень ненадёжен. Деньги возьмёт, а обещания свои может не выполнить. Или того хуже – подставит вас шайке разбойников, чтобы избавить себя от взятых обязательств. Или натравит на вас ханскую секретную полицию.

– Но я уже передал ему часть денег, – потерянно признался Луков.

– Скажите, что передумали. Здесь так можно. И обратитесь лучше к хромому Мустафе. Он работает парикмахером. Его цирюльня размещается на углу Хивинского и Куйлюкского проспектов. Но парикмахерская только прикрытие. Мустафа до революции служил податным инспектором, и с тех пор у него по всему краю остались крепкие связи, за счёт которых он нынче живёт. И плату за свои услуги он берёт вполне божескую, не то, что хивинец.

Краснолицый также заверил Лукова:

– Мы тоже не будем сидеть сложа руки. Правда здесь в Азии всё охвачено хаосом. Наша организация, конечно, имеет здесь определённый вес, но даже мы не всесильны. Некоторые наши союзники не слишком надёжны… Вы слышали, что Джунаид-бек, «Чёрный хан» недавно начал чеканить серебряный тенге, чтобы содержать свою разросшуюся армию?

Одиссей ответил, что о знаменитом басмаче он наслышан, но таких подробностей о нём не знает.

– Ну, что вы! Имя этого бандита у всех на устах. Им восхищаются, его бояться. Многие верят, что своё богатство и власть этот сын обыкновенного водоноса получил не столько благодаря природному уму и удали, сколько в обмен на проданную дьяволу душу. Но ему действительно удаётся многое. В прошлом году он обманом заманил и предательски казнил одного из местных ханов, который мог претендовать на верховную власть в регионе. Теперь Джунаид-бек хочет захватить трон правителя Бухары и посадить на него в качестве марионетки своего безумного брата Абдуллу, а самому продолжать участвовать в военных походах против других государств, пока вся власть в этом краю не будет принадлежать ему одному… Впрочем, чтобы всерьёз вынашивать подобные планы этому азиатскому Чингиз-хану не обойтись без помощи англичан. А англичане гораздо больше доверяют европейцам, нежели коварным азиатам…

Слушая краснолицего, Одиссей всё время думал, как бы ему выведать у него имя таинственного Джокера. Но после здравого размышления, Луков пришёл к выводу, что сейчас настойчиво демонстрировать своё нетерпение опасно. Связник может заподозрить опасность, как в случае с генералом.

Вскоре краснолицый ушёл. На прощание он протянул Лукову руку:

– Мы рады, что вас назначили начальником экспедиции. Для всех нас это большая удача. Только будьте максимально осторожны. В ТурЧКа работают опасные для нас люди. У них есть такой Ираклий Шестопалов – редкий зверь и очень хитрый. Не дай вам бог попасть в его кабинет и познакомиться с его коллекцией нагаек. Ими он пытает подследственных, снимая у них всю кожу со спины узкими аккуратными лоскутьями.

Глава 45

На следующий день Луков снова заехал по делу к лысому члену ТурЦИК, который так же являлся заместителем наркома внутренних дел республики. Не успел Одиссей открыть дверь кабинета, как его встретил дружный хохот. Не понимая в чём дело, Одиссей обвёл взглядом комнату. Здесь помимо хозяина присутствовали ещё четверо – с довольно простецкими физиономиями, но в хорошо пошитых френчах. Помимо них был ещё господин средних лет с болезненным лицом, очень скромно и корректно одетый в штатский костюм. Он сидел в стороне от всех, близоруко щурился от света лампы и длинными пальцами правой руки барабанил по столу. Держался с достоинством и отстранённостью человека благородного происхождения.

Между тем при появлении Лукова сидевший за столом лысый пояснил ему сквозь новый взрыв хохота своих соратников:

– Я вот как раз рассказывал товарищам, как вчера «вручал тебе верительную грамоту» на новую должность. И как тебя повело от счастья и спирта с местных винокурень.

На Одиссея посыпались грубоватые шуточки высокопоставленных партийных и советских деятелей республики – вчерашних рабочих и солдат. Черту под насмешками подвёл всё тот же лысый, который с самым серьёзным видом пояснил:

– Вот так мы проверяем людей, парень. Правда, не знаю, подойдёт ли тебе такой способ.

Лысый взял со стола лист бумаги и протянул его Лукову. Одиссею предстояло утвердить или отклонить кандидатуры новых членов своей экспедиции.

После обсуждения списка наступил очень важный момент, который даже показался Лукову сакральным. Ему была вручена печать экспедиции. Именно теперь он мог считать себя принявшим всю полноту власти от погибшего начальника. Другим важным символом этой передачи стал доставленный из Москвы секретный пакет. Пакет был весь в сургучах, и на нём было написано, что его необходимо передать лично в руки начальнику особой экспедиции ВЧК (а) и Наркоминдела. Доставил его лётчик того самого большого самолёта, что привёз груз для экспедиции. Причём пилот имел строгий приказ в случае незапланированной посадки на маршруте первым делом сжечь конверт со сверхсекретными документами.

В наступившей тишине Одиссей сломал печати, вскрыл конверт и достал из него документы. Профессиональному востоковеду, следящему за политической ситуацией в данном регионе, и одного взгляда на присланные бумаги было достаточно, чтобы понять, какую дипломатическую бомбу они собой представляют. Эти несколько листочков буквально обжигали учёному руки. И хотя регулярные дебаты со старым генералом немного приучили Лукова к мысли, что политика – грязная и циничная штука, всё же он не ожидал, что настолько! Создавалось ощущение, что для Ленина и его соратников из «Штаба мировой революции» – Коминтерна не существует политической этики и моральных ограничений. Они с лёгкостью были готовы ради удовлетворения своих политических амбиций грубо нарушать основополагающие принципы международного права – организовывать в иностранных государствах военные путчи, чтобы приводить к власти своих ставленников. Стравливать родственные народы, лишь бы в мутной водице очередной гражданской войны продвигать свою мировую революцию.

Но прочь эмоции! В конце концов, он не девица, которую обманом лишили чести! Он с самого начала примерно представлял себе, во что ввязывается. Поэтому Луков продолжил читать документ, стараясь пока не давать им личных оценок.

Итак, в письме находилось секретное предписание – прибыть в высокогорный афганский кишлак, где должна состояться встреча посланца Москвы с вождями приграничных пуштунских племён и некоторыми заинтересованными лицами из Кабула. Теперь Одиссей знал имена людей, с которыми ему предстояло провести переговоры. Вложенные в конверт бумаги содержали подробнейшие инструкции насчёт полномочий представителя центрального большевистского правительства. Указывалось, какую конкретно помощь он может обещать горцам и влиятельным афганским оппозиционерам за союзничество, и что должен просить взамен. Зная тягу восточных деятелей к золоту и интригам, большевики не скупились на обещания и всячески подталкивали своих союзников к заговорам и мятежу.

Попади эти несколько листочков в руки англичан, афганского правительства или бухарского хана, и всем надеждам большевиков в этом регионе придёт конец. Более того, до сих пор лишь поддерживающие противников советской власти оружием и деньгами британцы получат отличный повод для открытого военного наступления на Москву. За такую информацию многие могущественные люди выложили бы любые деньги!

Учитывая особую государственную важность полученных документов, последовавшее вскоре распоряжение лысого не удивило Одиссея:

– Вы должны всё запомнить. Я вас не тороплю, читайте столько времени, сколько необходимо. Когда закончите, бумаги будут сожжены в вашем присутствии…

Дипломатическая миссия была не единственным, хотя и главным заданием экспедиции. Отдельно в письме оговаривалось, что резиденту следует выяснить военный потенциал пуштунских племён. В первую очередь Москву интересовало количество и качество оружия, имевшегося у горцев; сколько воинов может выставить каждое племя. Кроме этого, Центр требовал от резидента данных относительно того, в какой степени племена пострадали от карательных операций британских войск и недавнего неурожая. Надо было собрать также информацию о связях пуштун с афганским правительством, включая сведения о реакции патанов на недавний призыв эмира поддерживать с Англией мир в течение ближайших нескольких лет.

Одиссей был озадачен и смущён. Конечно, как профессиональный востоковед, он был в некоторой степени подготовлен к такой миссии. И всё-таки не чувствовал себя достаточно компетентным, чтобы давать такие заключения. Здесь требовался опытный взгляд кадрового военного, такого, каким был покойный генерал. Ведь Москва просила ни много, ни мало восстановить агентурное «освещение» важного региона, прерванное с развалом разведывательных служб бывшей царской империи!

Задача была чрезвычайно трудной и опасной, так как контрразведывательный контроль со стороны афганских властей и англичан был крайне жестким. После недавних попыток Коминтерна проникнуть в Индию, по обе стороны границы с Афганистаном британскими властями был установлен «санитарный кордон» из мобильных и стационарных постов. Эти подробности Лукову сообщил человек в штатском, на которого он обратил внимание, едва лишь зайдя в кабинет, но которого ему только теперь представили, как бывшего подполковника. Имя его прозвучало весьма необычно – Янус Ягелло.

Первая ассоциация, которая возникла у Одиссея, была довольно неприятной. Фамилия подполковника показалось ему созвучным с именем «Яго» – центрального персонажа трагедии Шекспиро «Отелло». Как известно, так звали поручика на службе у «мавра», скользкого типа, который вынужден быть находится в услужении у чернокожего военачальника, ненавидя его за испытываемое им при этом унижение, и строящего на протяжении всей пьесы мерзкие козни свому благородному и доверчивому командиру.

Впрочем, бывший офицер оказался настоящий специалист. Прежде подполковник служил начальником разведки при командире Памирского пограничного отряда, и лично создавал дореволюционную агентуру в приграничных районах и по ту сторону кордона. Ягелло брался восстановить связь со своими агентами не только на бывшей российско-афганской границе, но и на индо-афганском рубеже, и даже обещал создать предпосылки для расширения там уже советской разведсети! Не ясно каким пряником или кнутом большевики заманили к себе на службу такого профессионала, но для экспедиции, которая после гибели Вильмонта лишилась своего разведывательного потенциала, он был поистине посланцем небес. Впрочем, по мере того, как Одиссей приглядывался к новому человеку, его поведение вызывало у Лукова всё больше вопросов.

По отставному подполковнику не было особо заметно, чтобы он с большим энтузиазмом рвётся на эту работу. Пока ведущий совещания прямо не спросил его мнения Ягелло молча сидел в углу, держась особняком от всех. Он просто терпеливо наблюдал за происходящим, имея вид человека лишь по роду своей тяжкой службы вынужденного высиживать определённое количество времени в присутственном месте.

Внешность его была довольно странной. Удлинённое лицо имело форму приплюснутого с боков овала. Тонкий нос выглядел чересчур длинным, лоб был высокий и выпуклый. Такое сочетание создавало ощущение, что перед вами человек, сколь умный, столь и скользкий. Голос у подполковника был спокойным и негромким, говорил он с неторопливостью высокооплачиваемого гувернёра, дающего уроки хорошо воспитанным деткам из хороших домов.

На правом мизинце Ягелло носил «печатку» – перстень из обыкновенного чугуна с выпуклым изображением черепа с перекрещенными костями и загадочными символами, которые скорей всего являлись знаками масонской ложи.

Ещё Одиссея удивили губы этого человека – они были изодраны в кровь, словно он постоянно кусал их, пытаясь сдерживать рвущуюся наружу боль.

Впрочем, стоило Ягелло заговорить, как Луков на время забыл о странностях его поведения, ибо чувствовалось, что этот человек действительно в совершенстве владеет вопросом. Имея перед собой раскрытую карту, которую подполковник принёс собой, бывший офицер рассуждал, используя чёткий язык генштабиста:

– Бросается в глаза, что маршрут проложен с явной целью ввести враждебные контрразведки в заблуждение относительно истинных целей экспедиции. Чувствуется рука мастера. Важно также отметить тот факт, что разведывательную операцию следует провести в районе Пешавар – Кветта – Кандагар. Таким образом, речь идёт о расширении сферы деятельности разведслужб с нашей стороны на южную часть пограничного с Индией Афганистана – зону пуштунских племен. Ибо регион к северу от Пешавара являлся уже «освоенным» благодаря деятельности разведотдела Памирского отряда. В случае успеха миссии может быть создана агентурная сеть, которая в будущем обеспечила бы сбор информации вдоль всей индо-афганской границы.

– Ради такой благой цели можно воспользоваться и «царским наследством» в виде опытных агентов! – сказал подполковнику лысый. – Но впредь ставку следует делать на преданных революции людей.

– Понимаю, – сдержанно согласился Ягелло. – Для того чтобы увеличить наши шансы на успех я уже приступил к подбору нужных людей из числа курсантов военной спецшколы Коминтерна.

*

Уже на следующий день для Лукова было организовано посещение упомянутой Ягелло школы. Её главной особенностью было то, что преподавателями здесь были преимущественно русские специалисты, а учениками, или как здесь говорили – «курсантами» – представители чуть ли не всех народов Азии. Хотя курсы назывались «индийскими» на них учились не только выходцы из Индии. Здесь в Ташкенте местные коминтерновцы проявляли лихорадочную активность по вербовке попадающего к ним в руки «человеческого материала» из Афганистана, Индии, Китая, Ирана. Однако пока в Ташкенте нашлось только 25 пригодных для обучения на шпионов и диверсантов афганцев, 18 индийцев, семь китайцев и по одному вьетнамцу и японцу, которые тоже «пошли в дело». Имелся даже курсант с далёких Филиппин, уж совсем непонятно какими ветрами занесённый в эти места.

Начальник школы не упустил возможность пожаловаться Лукову, которого принял за большого московского начальника, на вмешательство штаба Туркфронта в дела коминтерновской военной школы

– У нас постоянно пытаются что-то забрать: преподавателей, материальную часть, помещения, урезать содержание курсантов! И всё под предлогом, что мы якобы решаем не животрепещущие проблемы республики, а занимаемся полуфантастическими проектами туманного будущего!

Одиссей смущённо пообещал разобраться. А лысый и остальные члены делегации одобрительно закивали

Впрочем, несмотря на жалобы начальника школы, его курсанты не выглядели оборванными и истощёнными. Было заметно, что на их подготовку и содержание отпускаются немалые деньги. В то время как многие красноармейцы носили выцветшее на солнце рваное обмундирование или даже штатскую одежду курсанты были одеты в отличную новенькую форму английского образца, и выглядели упитанными. В столовой членов пожаловавшей в школу делегации накормили наваристым борщом с хорошими кусками говядины и макаронами с мясом. В казармах и классах было светло и чисто.

Делегация посетила несколько занятий. Курсантов обучали азам пехотного дела и верховой езде. Все без исключения курсанты овладевали навыками обращения с ручными и станковыми пулеметами.

Преподавательский состав за исключением тех, что давали политическую грамоту, был набран из бывших царских офицеров всех видов оружия – в основном преподавателей юнкерских училищ. Работали здесь несколько бывших генштабистов.

При школе имелись собственные склады с оружием и амуницией, не подконтрольные командованию фронта. Начальник с гордостью провёл посетителей через один такой здоровенный ангар, в котором можно было бы уместить пару железнодорожных вагонов. На стеллажах громоздились ящики с винтовками, револьверами, патронами и ручными гранатами. Похоже, командование Туркфронта недооценивало местных коминтерновцев – они всерьёз готовились к предстоящим боям со своими правительствами, для чего накапливали силы.

Создавалось ощущение, что собравшиеся со всего мира радикальные социалисты буквально опьянены возможностью пустить на ветер битвы с мировым капиталом, как им, наверно, казалось, безграничные ресурсы России. И так как Ташкент рассматривался из Москвы в качестве форпоста мировой революции на Востоке, здесь было создано специальное бюро Коминтерна. И разумеется на столь благую цель Советским правительством почти без ограничений отпускались золото, бриллианты, оружие. Но щедро пролившийся золотой дождь, дал неожиданные всходы…

При всей своей зависимости от Кремля здешние комминтерновские боссы проявляли слишком большую самостоятельность, часто не советуясь с Москвой по принципиальным вопросам, прикрываясь соображениями «революционной необходимости и целесообразности». Среди коминтерновцев была популярна следующая мысль: пусть большевики борются с контрреволюцией всех мастей у себя в России, а мировую революцию должен разжигать только что созданный III Интернационал. Как говорится в одной восточной пословице: хвост играл тигром.

Ещё вчера перебивающиеся с хлеба на воду местные ташкентские коминтерновские боссы стали ощущать себя независимыми политиками. Контролируя большие материальные ценности, недавние уличные чистильщики обуви и недоучившиеся студенты вели себя, как набобы – сумасбродные и расточительные восточные князья.

Более того, между лидерами национальных партий и политических групп шла постоянная ожесточённая подковёрная борьба за влияние и деньги. Каждый старался лишь для собственной партии, пренебрегая интересами соседа, который платил ему той же монетой. На практике это выражалось в том, что индийцы интриговали против афганцев. А те в свою очередь тянули одеяло на себя, стремясь забрать ресурсы, предназначенные иранцам и китайцам. В результате – масса упущенных возможностей для формирования единого революционного фронта к Востоку от Туркестана.

Созданная на базе ташкентского бюро Коминтерна громоздкая организационная структура пожирала огромное количество денег и оружия, которые можно было бы с гораздо большей пользой использовать в другом месте. Слон порождал мышь. Самые дальновидные большевистские руководители это осознавали и пытались бороться. Командующий туркестанским фронтом Фрунзе не раз телеграфировал в Москву, чтобы ему позволили хотя бы до ликвидации вражеской блокады переподчинить себе боевые формирования местных коминтерновцев и забрать оружие, накопленное на их складах. Однако в Наркомате по иностранным делам и в Совнаркоме у ташкентских интернационалистов хватало влиятельных заступников, которые яростно защищали дарованные им привилегии. Достаточно сказать, что главным защитником Коминтерна и апологетом мировой революции был сам командующий Красной армией Лев Троцкий!

Но вместо благодарности туркестанские иностранцы продолжали смотреть в сторону Москвы лишь как на дойную корову. С таким потребительским отношением Одиссей столкнулся, когда лично встретился с боссами местного Коминтерна. Как начальника особой экспедиции его специально повезли представить им.

Всю дорогу Лысый весело рассказывал веселые истории из жизни коренных ташкентцев. Похоже, он неплохо успел узнать этот город, хотя говор у него был малороссийский. На запруженном народом перекрёстке они догнали остановившийся автомобиль. На его заднем сиденье сидели мужчина и женщина.

– Смотрите-ка! Наш товарищ Ченг со своей очередной «маленькой жёнушкой» на автомобильную прогулку пожаловали! – усмехнулся помощник или охранник лысого. – Пока его жена и дети в Шанхайской тюрьме сидят, он ищет утешения в объятиях ташкентских кокоток.

– Да и на здоровье, – добродушно усмехнулся Лысый.

Одиссей подался вперёд, чтобы лучше разглядеть китайца, но машина уже тронулась, и он лишь успел заметить жирный загривок и шикарную соболью накидку его спутницы.

– А почему он не возвращается к себе в Китай? – полюбопытствовал у лысого Одиссей.

– А зачем?! Ему и здесь хорошо!

Одиссей знал, что Китай давно был вовлечён в пучину непрекращающейся гражданской войны. Генералы противоборствующих армий, как правило, финансировались иностранными правительствами и даже частными корпорациями. Стало понятно что и большевики тоже имеют собственных фаворитов в «Поднебесной».

– А вообще, шкурник он этот Ченг! – неожиданно в сердцах произнёс лысый. – Из Москвы ему в прошлом году прислали 100 000 долларов на революцию в его стране, а он уже снова просит, на этот раз полмиллиона. Говорит, потратил деньги на создание революционных ячеек в некоторых портовых городах Китая. Только по нашим сведениям, он их оставил в ресторанах и казино. Тем не менее, в Москве утверждена новая смета для его армии, и теперь Ченг ждет обещанных денег.

Одиссей не мог скрыть своего удивления, а Лысый пояснил причину такой расточительности:

– Что поделаешь, пока нам приходится иметь дело и с такими проходимцами. В частности у этого Ченга действительно имеются серьёзные позиции у себя на родине. Сейчас ситуация такая, что отказать ему никак нельзя. В связи с ростом революционного движения в Китае мы получаем сведения о переброске империалистами большого количества войск в Китай. В том числе англичане отправляют туда войска из Индии. Они даже открыто пишут об этом в своих газетах.

Нам нужно во что бы то ни стало воспрепятствовать подавлению революции в Китае, ибо это вызовет скверную реакцию и в других восточных странах, в особенности в Индии. Для этого нужно разложить, революционизировать посылаемые в Китай индийские части. В таком деле Ченг незаменим. Несмотря на своё корыстолюбие, он бесстрашен, умён, и в отличие от многих здешних коминтерневцев умеет ладить и с индийцами, и с афганцами.

Лысый много интересного ещё рассказал Лукову о местных комминтерновских деятелях и о том, что происходит в тех странах, откуда они прибыли. По ходу беседы выяснилось, что лысый хорошо знает Дрэссера из Народного комиссариата по иностранным делам, который курирует особую экспедицию в Москве. Теперь Одиссею становилось понятно, почему этот партийный чиновник так хорошо осведомлён о том, что делается далеко за пределами Туркестана.

Пролётка остановилась возле красивого особняка, в котором проживали самые влиятельные ташкентские коминтерновцы, разными окольными путями прибывающие в Ташкент.

Первой состоялась встреча с лидером индийских коммунистов. Одиссей почему-то ожидал увидеть косматого седого философа-гуру, чьё приобщение к новому учению об установлении на земле царства всеобщей справедливости и гармонии стало итогом многих десятилетий отшельнических размышлений и медитаций в ледяной пещере. Но вместо замучившего собственную плоть во имя просветления разума йога молодой идеалист из Москвы встретил высокого человека примерно одного с ним возраста со смуглым лицом и атлетической фигурой. Индус носил хороший костюм из качественного английского твида. Он молча сделал общий поклон, уселся в удобное кресло, и стал слушать рассказ лысого о присланной Москвой экспедиции, целью которой является поднять пограничных пуштун против англичан.

– Если это нам удастся, то пламя антибританского восстания можно будет распространить на Индию! – на торжественной ноте закончил свой рассказ лысый.

– Что ж, план неплох, – как-то не слишком радостно согласился индус. – Но полный успех возможен только в том случае, если вместе с пуштунами выступит Красная армия. Кроме того, вы обещали снабдить оружием мои отряды в сопредельных с Афганистаном индийских провинциях.

В комнату бесшумной грациозной походкой «вплыла» женщина европейской внешности. Однако одета она была в традиционное индийское сари. Видимо хозяину дома было приятно видеть её в таком наряде. Наверное, это навевало изгнаннику приятные воспоминания о давно покинутой Родине.

Индус представил гостям свою жену, которая говорила только по-английски, после чего отослал женщину в другую комнату.

После этого разговор снова упёрся в деньги. Индус, как и все эти революционные коммивояжеры, думал только о том, как выжать из большевиков побольше золота, пулемётов и винтовок.

Потом он стал инструктировать Лукова, что тому следует сказать пуштунам. Индус ставил Одиссею приоритетом свои задачи, как первоочередные. Он явно рассматривал экспедицию, как личное приобретение, и собирался выжать всё возможное из этой подвернувшейся возможности заработать дополнительный политический капитал. Интересы же Москвы его мало интересовали, либо не интересовали вовсе.

Примерно та же история повторилась и на следующей встрече с группой афганских марксистов. Их было восемь – бунтарей, вынужденных бежать в Бухару от преследований афганских властей. В Бухаре им, похоже, оказали не слишком радушный приём, ибо они почти сразу перебрались в Ташкент. Здесь они объявили себя последователями учения Маркса и образовали Афганский центральный революционный комитет (АЦРК) с целью «освобождения угнетенных народов Афганистана». Главой этой организации себя объявил человек явно авантюрного склада и не слишком высокого образовательного уровня – Мохаммед Якуб. Он начал разговор с того, что попросил представителя туркестанского ЦИК… поменять им повара, который лучше бы знал их родную афганскую кухню. Так же прежде чем перейти к обсуждению политических вопросов Якуб попросил лысого выписать ему ордер в специальное ателье, обслуживающее местную советскую элиту, чтобы он мог пошить себе пару хороших костюмов.

И только после этого разговор пошёл о политике. Якуб со своими единомышленниками считал необходимым с советской помощью срочно осуществить свержение Амануллы-хана и провести в Афганистане социалистические преобразования. Цели Афганского центрального революционного комитета были сформулированы следующим образом: «Уничтожение деспотического строя, создание народной советской республики с всеобщим избирательным правом и упразднением классовых различий, передача земли крестьянам, уничтожение капиталистов». Вряд ли сам Якуб мог сформулировать такую программу. Скорее всего, он просто объединил вокруг себя горстку беженцев-соплеменников и предложил через ташкентских большевиков свои услуги сидящему в Москве Дрэссеру. А восточный отдел Наркомата по иностранным делам с готовностью принял исповедующих правильные политические идеи афганцев под своё покровительство и начал финансировать их революционный комитет. Вот так – наспех сбивались будущие правительства государств, на которые большевики собирались распространить свою революцию!

После победы большевиков в 1917 года любая успешная революционная авантюра на Востоке казалась им сравнительно небольшой смелой операций, осуществление которой зависело больше от революционного духа и напора, чем от реальных условий. Но Лукову, как человеку, чей мозг не был поражён утопическими гиперъидеями, было совершенно ясно, что неразборчивость в выборе союзников, могла серьёзно навредить большевикам, ибо в международной политике спешка и авантюризм обычно приводят к крайне негативным последствиям. О создании марионеточного правительства неизбежно вскоре станет известно афганским властям, что значительно осложнит жизнь делегации большевиков, которая должна была появиться в Кабуле в ближайшее время. Дело в том, что во время беседы афганские мятежники с гордостью показали гостям свежеотпечатанную листовку, содержанием которой наносилось смертельное оскорбление лично эмиру Аманулле-хану, отец которого был убит при весьма туманных обстоятельствах. Якуб и его окружение прекрасно знали об этом, и включили в свое «творение» следующую фразу: «правительство Афганистана существует лишь для того, чтобы дать возможность малой кучке отцеубийц – помещиков и военных – роскошествовать за счет афганского народа».

Впрочем лысого, то ли в силу его политической недальновидности, то ли из-за присущего членам его партии крайнего авантюризма, будущие дипломатические осложнения, кажется волновали мало. Он хвалил работу союзников по мировой революции и обещал удовлетворить все их нужды. Оставалось лишь гадать, где в разорённой разрухой стране, тем более здесь в Туркестане, большевики возьмут необходимые для очередной авантюры новые пуды золота и миллионы долларов.

Афганцы тоже, как и предыдущий индиец, взялись за наставлять Лукова. Они хотели, чтобы он доставил на их Родину несколько пудов подрывной литературы. Одиссей прямо не отказался, но конечно об этом не могло быть и речи. Только своему лысому куратору Одиссей позже заявил, что ни за что не возьмёт навязываемый ему афганскими мятежниками груз:

– Если афганские пограничники найдут у нас хотя бы одну такую листовку, нас расстреляют на месте или вздёрнул на ближайшем суку. На Востоке подобные оскорбления в адрес высшей власти карают жестоко!

Лысый не настаивал. Выяснилось, что он сам был не слишком высокого мнения об афганцах, считая их мелкобуржуазными попутчиками революции. Другое дело их предыдущий собеседник! Им ташкентский товарищ искренне восхищался. Лысый говорил о нём с восторгом. По его рассказу этот человек являлся одним из лидеров социалистической партии Индии, и, не смотря на молодой возраст, имел за плечами серьёзный опыт антибританской подрывной деятельности, как у себя на родине, так и за ее пределами. В годы Первой мировой войны он на германские деньги закупал оружие в США и контрабандно переправлял его домой. В 1917 году, когда США вступили в войну на стороне Антанты, он, спасаясь от ареста по обвинению в шпионаже в пользу Германии, бежал в Мексику, где получил от немцев еще 50 тысяч песо золотом на помощь индийским повстанцам.

После выхода Германии из войны поиздержавшийся индус влачил полунищенское существование, пока его не отыскал в Мексике эмиссар большевиков и не переправили в Ташкент.

Глава 46

После посещения коминтерновского дома Луков пожелал возвратиться в гостиницу пешком. Следом за ним шёл смуглый, тонкий, как тростинка юноша. Это был так сказать «персональный вклад» в экспедицию местного лидера индийских коммунистов. На вид юнцу было лет семнадцать, хотя под тропическим солнцем мальчики намного быстрее мужают, чем в холодном российском климате. Глаза его постоянно имели серьёзное выражение. Паренёк понимал и мог изъясняться по-английски, однако он не отличался словоохотливостью.

Индийский коммунист представил им паренька, как юного пролетария, активиста его партии.

– Зовут его Аджит. Но вы можете звать его на русский манер «Жорой» или «Георгием». Он вам может пригодиться в качестве проводника и переводчика.

Одиссей скептически поглядывал на нового члена своего отряда. Сложения мальчишка был далеко не богатырского, с ввалившимися глазами, которые имели странный лихорадочный блеск, как у фанатика или чахоточного больного. Возможно, он и в самом деле прошёл некоторую школу подпольной борьбы против британских колонизаторов. Только вряд ли бедняга доберётся с экспедицией до тех мест, где его навыки могли вновь пригодиться.

Впрочем, сейчас Одиссею было не до мальчишки. Состоявшиеся встречи с коминтерновцами произвели на него громадное впечатление, как на учёного, давно интересующегося Востоком. Складывалось ощущение, что, несмотря на наличие в руководстве большевиков таких талантливых личностей, как Дзержинский, в целом их международная политика отдаёт дилетантизмом. Ленин и его соратники активно ищут дружбы с новым афганским эмиром Амануллой, и в то же время позволяют членам Коминтерна, которые кормятся из их рук, чуть ли не открыто вести подрывную работу в Афганистане против законной власти! Логика в такой дипломатии отсутствует! Ведь при всей своей ненависти к Англии и желании получить советское оружие эмир наверняка больше боится собственной черни и конкурентов на трон, которых может поддержать Москва. Поэтому его посол в Ташкенте Хади-хан скорей всего только изображает готовность сотрудничать с местным отделением Коминтерна.

И вместе с тем Одиссей был впечатлён той задачей, которую поставили перед его экспедицией: большевики собирались договориться с афганскими пуштунами о совместных действиях против англичан в Индии! В стране разруха, победа в гражданской войне под большим сомнением, а Ленин и его соратники уже активно готовят экспорт своей революции в Индию! Даже на пике своего могущества Великая Российская империя никогда всерьёз не приступала к реализации столь смелых геополитических планов!

Как успел Одиссей заметить, подобные противоречия были типичны для деятельности большевиков! Они замахивались на грандиозные цели и при этом допускали глупейшие просчёты. Правда, покойный генерал относился к их промахам с терпимостью, объясняя молодому учёному, что они только пришли к власти и ещё учатся управлению государством, дипломатии, военной стратегии…

*

Возле входа в общежитие Одиссея ожидал комиссар с несколькими чемоданами. Лаптев в своей обычной манере даже не вспомнил о недавнем конфликте, что произошёл между ними. Он просто объявил, что его выселили из княжеского дворца завистники, и так как ему некуда теперь податься, он хотел бы временно пожить в комнате у Лукова.

– Хорошо, – без особого энтузиазма согласился Одиссей. – Не ночевать же вам на улице.

– А что это за пацан с тобой? – поинтересовался Лаптев.

Одиссей объяснил, что это новый член их группы, что он индус, но звать его можно Георгием.

– Очень хорошо – сказал Лаптев. – Эй, бой, подойди-ка сюда! Прими мои чемоданы!

Молодой индус не двинулся с места. Он гордо скрестил руки на груди и презрительно глядел на Лаптева.

– Ты что глухой? Тебе говорят! – с удивлением, переходящим в раздражение осведомился Гранит.

– Что вы делаете! – возмутился Одиссей.

– А что такого? – не понял комиссар. – Эти туземцы страшно ленивый народ. Трудно будет поднять их на революционную борьбу!

– Вы осуждаете их за то, что они не желают таскать за вами чемоданы и чистить вам сапоги. Где же ваш интернационализм?! Вы ведёте себя как махровый андийский колонизатор, бессовестно эксплуатирующий местное население.

Но комиссар не обиделся.

– Я же его по-товарищески попросил!

*

Все эти встречи и переговоры проходили параллельно с подготовкой экспедиции. Дата выхода группы из города была уже назначена. Заканчивалось снаряжение команды Лукова оружием и прочими военными и научными материалами, а также комплектование её людьми.

Одиссей получил в своё распоряжение пехотное отделение для ухода за лошадьми и охраны экспедиции. Но так как красноармейцы для экспедиции были выделены не из фронтовых частей, то приходилось объяснять им, что впереди у отряда дикие азиатские территории, где иноверцев жестоко убивают без всяких разговоров. Любого европейца уже на окраине города смерть поджидает буквально за каждым углом в этой дикой стране Джихада. И что единственное их спасение в том, чтобы с первых же шагов строго держаться установленной дисциплины и неписанных законов товарищества и взаимовыручки.

Беседуя с новыми подчинёнными, молодой начальник нет-нет, да ловил себя на том, что никак не может привыкнуть к новой роли. Ещё недавно эти же самые истины про особенности путешествия по Востоку ему втолковывал старик Вильмонт. И вот он уже сам поучает разинувших рты бойцов, как надо вести себя в пути. Местных среди них мало. Большинство прибыло с недавним пополнением из центральных губерний и служили в запасных полках. Правда, некоторым из них тоже довелось «понюхать пороху»при подавлении Осиповского мятежа. И всё-таки они не были опытными вояками, как их товарищи, не вылезающие с передовой. Их «нащипали» из разных подразделений – хозяйственных и охранных. Среди них было много таких, кто по тем или иным причинам был неспособен нести активную службу. Были даже престарелые и калеки, призванные в Красную армию из-за дефицита пригодных к службе мужчин.

Экспедиции даже пытались навязать бывших дезертиров и воров из дисциплинарной роты, но Одиссей категорически отказался иметь дело с таким контингентом. Вообще с присылаемыми в отряд людьми постоянно происходила какая-то путаница. Взамен тех, что Одиссей отсылал обратно, ему давали новых, которые оказывались не лучше прежних. Он пытался втолковать лысому куратору, что ему нужны не лишь бы какие солдаты, а лучшие из лучших. На что высокопоставленный большевик ответил:

– Где ж я тебе возьму других! С фронта что ль прикажешь для тебя отзывать людей! Нет уж, бери, что дают, и ещё скажи спасибо за этих. У нас нынче каждый штык и каждая шашка на счету.

Тем не менее, Луков не прекращал при каждом удобном случае повторять, что экспедиция нуждается в более внушительном боевом прикрытии. Особенно Одиссей хотел получить себе в отряд солдат-латышей и китайцев, об отменных боевых качествах и высокой дисциплине которых был наслышан. Но их ему так и не дали, зато после долгих просьб и уговоров лысый пообещал, что часть пути группу будет сопровождать эскадрон ЧОНа во главе с очень опытным командиром.

А пока подполковник Ягелло ежедневно устраивал занятия с красноармейцами из числа недавних кухонных подсобных рабочих и штабных посыльных, улучшая их стрелковую и тактическую подготовку.

Глава 47

Рассказывая новым членам своего отряда об опасностях предстоящего путешествия, Одиссей и сам не раз слышал предостережения благожелателей, чтобы он готовился к риску особого рода. Ведь ему предстояло сунуться на территорию Зверя! Так тут называли главаря крупной басмаческой банды Джунаид-бека. Возглавив экспедицию, Луков по нескольку раз в день слышал: «Берегись оборотня!»; «Не забудь запастись серебряными пулями». Или ехидное: «Помни о чудодейственной силе вывешенных на ночь солдатских портянок, тогда ни один басмач в тигровой шкуре не приблизится к твоему лагерю даже на ружейный выстрел!».

По большей части эти советы облекались в форму шуток, подколов. Однако за ними чувствовался реальный благоговейный страх перед силой, сколь непонятной, столь и грозной. Впрочем до поры Одиссеею было просто некогда забивать себе голову подобной чепухой. Но однажды он получил странное письмо. Конверт подсунули под дверь его комнаты в общежитии.

Анонимный автор письма сообщал, что крайне неразумно отправляться в поход, не разобравшись наперёд во всех рисках предстоящего пути, пусть даже на первый взгляд они кажутся не заслуживающими сколь ни будь серьёзного к ним отношения. Послание заканчивалось так:

«Не сочтите мой поступок за выходку городского сумасшедшего, но я всё же имею дерзость порекомендовать вам переговорить с лицом, способным хотя бы отчасти пролить свет на некоторые обстоятельства, которые представляются мне покрытыми мраком мрачной неизвестности.

Ваш Друг».

И в самом низу страницы было указано, к кому Луков может обратиться за консультацией.

Стиль письма показался Одиссею странным. Подобный витиеватый слог давно вышел из употребления. Вместе с тем автор вряд ли был тем самым городским сумасшедшим, которым боялся показаться. Ведь как-то же он сумел проникнуть в хорошо охраняемое общежитие для высших командиров! И потом, откуда ему известно о секретной экспедиции, и о том, кто является её начальником? Во всём этом действительно следовало разобраться. Тем более что слухи о загадочном феномене с определённого момента заинтересовали Одиссея.

Конечно, как серьёзный учёный, он сторонился всякой мистики, но в данном случае за жутковатой легендой о человеке-тигре похоже скрывалось нечто реальное. От самой Астрахани Одиссей слышал леденящие кровь рассказы об оборотне, который держит в страхе огромную территорию. Проще всего было бы высокомерно объявить все эти истории выдумками необразованных, суеверных туземцев. Но серьёзный исследователь так не должен поступать. Тем более, что некоторые истории не были похожи на выдумки людей со слишком богатым воображением. Слишком много в них упоминалось конкретных фактов. И рассказывали их отнюдь не впечатлительные юнцы или легковерные старухи, а покрытые шрамами бывалые мужчины.

Следуя совету автора письма, Одиссей решил поискать полезные ему сведения в библиотеке при бывшем офицерском собрании. До революции данная библиотека считалась самой богатой и солидной во всём Туркестане. Якобы всё началось в 1891 году, во время поездки по нагорным частям Сырдарьинской и Ферганской областей туркестанского генерал—губернатора и командующего войсками Туркестанского военного округа барона Вревского. Кто-то из членов его полевого штаба посетовал на то, что состоящие при экспедиции господа офицеры плохо знают местные обычаи. Барон задумался на некоторое время и предложил учредить при офицерском клубе в Ташкенте специальную библиотеку. С того времени все генерал-губернаторы и командующие округом, равно, как и посещавшие город с инспекциями высокие чины считали своим долгом пополнить книжное собрание элитарного офицерского клуба ценными томами по истории, географии, биологии. Основными читателями библиотеки были военные инженеры, врачи, топографы.

С 19-го века Ташкент являлся базой сначала для военных, а затем и для многочисленных научных экспедиций далее на Восток. Из таких партий обычно привозилось много старинных книг и свитков, написанных на языках тех стран, куда исследователям удавалось добраться. Большая часть этих трофеев передавалась в офицерское собрание. И вплоть до гибели империи библиотека регулярно, несколько раз в год получала крупные денежные ассигнования из губернаторской казны на закупку публикуемых в России и за рубежом значимых научных трудов.

В первые дни февральской революции, опасаясь грабежей плохо охраняемых городских учреждений, ещё пока контролирующие город военные власти приказали свезти в книжное хранилище офицерского собрания самые ценные фолианты и архивы из штаба округа, туркестанской публичной библиотеки, Казённой палаты, Департамента судебных постановлений, учительского училища, кадетского корпуса и других мест. Так что если в городе где-то и сохранилось действительно солидное книжное собрание, то только здесь…

Но попасть в заветное книгохранилище оказалось не так то просто. Трижды Одиссей наведывался к дому, расположенному в глубине живописного сада, в строгой планировке которого чувствовалась военная любовь к порядку. И каждый раз заставал одну и ту же разочаровывающую картину – здоровенный замок на крепких дверях и наглухо зашторенные небольшие окна. Однако у Одиссея было ощущение, что кто-то незаметно наблюдает за ним из-за занавески. Будто за этими толстыми стенами из сырцового кирпича, как в осаждённой крепости, кто-то держит оборону.

В третье своё посещение, снова упёршись в закрытую дверь, Одиссей решил, что ни за что не уйдёт, пока упорный гарнизон «крепости» не откроет перед ним свои врата. Он устроился в тени кроны большого карагача и приготовился терпеливо ждать. На этот раз Луков предусмотрительно прихватил с собой бутылку кваса и краюху хлеба с куском козьего сыра. Поев, он облокотился спиной о ствол дерева, закрыл глаза и задремал…

Проснулся молодой человек оттого, что кто-то довольно бесцеремонно щекочет травинкой ему ноздрю. Одиссей несколько раз чихнул и открыл глаза. Над ним склонился седобородый озорник, который, не смотря на свою вполне почтенную внешность, имел выражение хулиганистого мальчишки, которому доставляет огромное удовольствие озорничать.

– Вы зачем тут караулите? – поинтересовался старик с морщинистым лицом восточного мудреца и юными озорными глазами. – Учтите, если задумали что-то плохое, у вас будут серьёзные неприятности.

Старик задиристо тряхнул белёсым прозрачным чубом и, по-мальчишески засучив рукав белой курточки, гордо продемонстрировал молодому незнакомцу небольшой, но упругий комок бицепса.

– Вы напрасно беспокоитесь на мой счёт. Мне нужен хранитель здешней библиотеки Христин Георгиевич Френ.

– А зачем он вам понадобился?

– Мне нужно посмотреть книги по одному вопросу.

Старик окинул внимательным взглядом фигуру по-военному одетого молодого человека в интеллигентных очках.

– А вы собственно кто?

Одиссей ответил, что служит в Московском университете, что с юных лет увлечён Востоком, а в Ташкент прибыл с научной экспедицией.

– А-а! – уже более миролюбиво протянул старик. – И какой же вопрос вас интересует, коллега?

– Видите ли, я ищу сведения о случаях ликантропии в этих краях.

Одиссей смутился и застенчиво взглянул на старика, который напомнил ему одного язвительного московского профессора, которого за виртуозное умение камня на камне не оставлять от диссертаций молодых искателей научных степеней прозвали «молотом магистров».

– Ликантропии? – удивлённо переспросил старик и захихикал. – Неужели вы верите в псевдонаучные теории? Не ожидал от посланца столь славного учебного заведения!

Одиссей почувствовал себя уязвлённым и запальчиво произнёс:

– Я верю в то, что наука пока знает об окружающем мире далеко не всё.

– Хм, – усмехнулся старик. – Выходит, вы надеетесь сделать у нас открытие, которое совершит революцию в биологии.

– Не исключено, – стараясь не обращать внимания на насмешки, решительно тряхнул головой Луков.

– Ладно, тогда пойдёмте. Кстати, Френ, это я – как бы между делом на ходу сообщил старик.

Он заспешил по тропинке, петляющей между деревьев.

– Но куда же вы? – удивлённо окликнул его Одиссей, и вопросительно взглянул на заветную дверь, за которую пытался проникнуть ни один день.

Старик грустно махнул рукой. Он пояснил, что хранившейся в этом здании богатой библиотеки больше нет.

– В декабре 1918 года люди с высокими мандатами отобрали из библиотечного фонда 500 самых ценных фолиантов и через купцов-посредников переправили в Иран, а в обмен получили две разобранные горные гаубицы и, кажется, ещё пулемёты.

Видя, как разочарованно погасли глаза визитёра, старик ободряюще добавил:

– Но если вы не побрезгуете попить чайку со старым болтуном, я может быть сумею сообщить что-нибудь полезное для ваших научных изысканий. Всё-таки я прослужил при здешнем книгохранилище более тридцати лет.

Френ жил неподалёку от места своей службы на территории парка. Едва они вошли в калитку дома, как хозяин вдруг решил, что чаепитие может и подождать. Видимо ему самому не терпелось показать сохранённые сокровища, так как он сразу повёл гостя к тайнику. Кроны старых вязов сомкнулись над их головами. Где-то высоко в буйной листве щебетали птицы. Звуки окружающего города пробивались сюда сильно приглушёнными.

Запахло сыростью и мхом. Они приблизились к леднику, устроенному в саду позади дома. Но вместо продуктов здесь хранилось то, что пожилой чудак считал самым ценным на свете. Френ стал отпирать замок, не переставая разглагольствовать на больную для него тему:

– Нынче людям не до книг, если о них вспоминают, то лишь за тем, чтобы на что-либо обменять. Но я уверен, что наступит время, когда священные хранилища человеческого знания снова станут главной ценностью.

Шесть каменных ступенек круто уходили в чёрный провал. Внизу Френ зажёг принесённую с собой керосиновую лампу. Они стояли посреди тесного каменного мешка, заставленного бочками, доверху наполненными книгами, архивными папками футлярами из плотного картона с ветхими от времени свитками. Книги были повсюду – они громоздились на стоящих вдоль стен деревянных стеллажах, горками лежали на земляном полу. Этот подвал конечно был не лучшим местом для их хранения, но по крайней мере здесь им не грозило пойти на солдатские самокрутки.

Низкий свод помещения не позволял выпрямиться в полный рост. Из-за необходимости стоять в неестественной позе, низко согнувшись, у молодого человека заломило поясницу. Но старик чувствовал себя среди своих сокровищ просто превосходно. С великой гордостью он показывал Лукову творения великих учёных, поэтов и писателей, которые ему удалось спасти от распродажи, а иногда и от уничтожения. И хотя среди них не было трудов по интересующей молодого человека теме, Одиссей мог поздравить себя с большой удачей. У старого библиотечного хранителя оказалась поразительная память. За долгие годы службы он по нескольку раз перечитал большинство самых ценных экземпляров своей библиотеки и мог вспомнить даже страницу, где содержались те или иные сведения.

– Значит, вас интересует ликантропия? – задумчиво переспросил он.

– Не совсем так, – пояснил Одиссей. – Ведь термин «ликантропия» имеет греческое происхождение: «lycoi» – «волк» и «anthropos» – «человек». Сегодня этот термин официально используется в психиатрии для обозначения формы умопомешательства, при котором человек воображает себя волком. Меня же интересуют зарегистрированные в этих местах случаи так сказать «обращения человека в тигра».

Хранитель наморщил лоб и после непродолжительных раздумий снова заговорил:

– Я припоминаю несколько интересных трудов на эту тему. Была одна книга, кажется её автор английский чиновник с очень бойким пером. Он описывает странный обычай, о котором узнал в Гималаях, куда его посылали по делам службы…

Одиссей слушал старика с большим интересом. Оказывается, когда непальцу требовалось кому-то жестоко отомстить, он не всегда хватался за нож. В Гималаях издревле существовал и более изощрённый вариант осуществления вендетты. Правда способ тот требовал значительного времени, и к нему прибегали в особых случаях. Человек надолго уходил в джунгли и выслеживал тигрицу с детёнышами. Найдя их, он убивал всю тигриную семью – всех, за исключением одного котёнка – самого крепкого и бойкого. Его охотник забирал с собой и в тайне от всех выкармливал и воспитывал, чтобы превратить в орудие своего замысла. И вот, когда звереныш превращался во взрослого зверя, наступал момент истины.

Причем в деревне, где должен был совершиться акт возмездия, всё равно все заранее знали о готовящемся злодействе, а потому в назначенную ночь, – обычно в полнолуние, – крестьяне загоняли свой скот за крепкие стены, да и сами на улицу носа не высовывали. И вот в полночь на улицах вымершего селения появлялся полосатый хищник, в которого вселился дух его хозяина. В это время тело мстителя лежало в хижине и очень напоминало собой мертвеца. Приручивший зверя мужчина смотрел на мир глазами тигра и воспринимал окружающие звуки его ушами. Но главное, человек полностью подчинял себе волю животного, словно управлял живой машиной. Если «обычный» тигр-людоед, явившийся из джунглей, ищет только мяса и готов прикончить первую же подвернувшуюся ему на пути жертву, то одержимый чужой волей зверь искал конкретного человека, совершенно игнорируя всех остальных.

Несчастный, за которым охотится оборотень, знал, какая ужасная опасность ему грозит, и пытался спастись. Бывало, что в ход событий вмешивались соплеменники или даже власти, стремясь предотвратить кровопролитие. Задача защитников была отличить тигра-оборотня от его обычных собратьев и уничтожить его раньше, чем зверь настигнет указанную ему жертву. Однако сделать это было очень сложно. Тигр, наделенный человеческим сознанием, умеет обходить самые изощрённые ловушки охотников и избегать ружейных пуль. Запах человеческого жилья и оружия, близость собак его не пугают, что совершенно нетипично даже для самых хитрых и коварных хищников.

– «Он может подолгу скрываться в засаде в зарослях возле самой деревни, сутками беззвучно караулить жертву в заброшенном сарае или даже сидеть в сточной канаве, чтобы сильная вонь нечистот перебила его собственный запах. Прибавьте к этому сверхъестественную силу и ловкость, великолепный нюх и способность прекрасно видеть в полной темноте и вы получите идеального убийцу» – так писал этот англичанин о непальских тиграх-мстителях.

Библиотечный хранитель сыпал многочисленными свидетельствами древних историков и первооткрывателей: Геродота, Плиния, Марко Поло, писавших о неких «бабруинах» – таинственных людях с головами свирепых кошек, обитающих на краю света, которые у некоторых народов почитаются полубогами, и им приносят в жертву самых прекрасных юношей и девушек, как в Древней Греции отдавали на съедение лучшую молодёжь мифическому минотавру.

– Одни авторы пишут, что гибрид зверя и человека ничем не отличался от обычного зверя, разве что во много раз сильнее его. Другие же полагают, что превращение в зверя бывает неполным. Какое-то время оборотень может выглядеть как человекообразное существо огромного роста с очень развитой мускулатурой, обладающее отдельными звериными чертами – густой шерстю, острыми клыками, длинными когтями, стремительной кошачьей походкой, глазами с рыжыми кошачьими зрачками. В таком состоянии оборотень может передвигаться с большой скоростью, как на двух, так и на четырёх конечностях, и выполнять довольно сложные прыжки.

– Христин Георгиевич, меня в первую очередь интересуют упоминания этих мест?

Френ тут же нашёлся:

– Пожалуйста! В журнале «Вокруг света» кажется за 1898 год помещена статья нашего ташкентского археолога-любителя Адольфа Карловича Кенингсона, в которой он приводит любопытную узбекскую легенду. В ней тоже описывается способ превращения человека в тигра. Однажды обиженный соплеменниками человек по имени Сарыбек ушёл из села, напоследок пообещав обидчикам, что они дорого заплатят за нанесённые ему оскорбления. В пути этого человека застала песчаная буря. Когда начал дуть сильный ветер, Сарыбек лёг на землю и стал читать особые заклинания. Его быстро засыпал песок. По окончании бури появилась птица-мясник и начала петь. Бархан, под которым был заживо похоронен Сарыбек, начал рассыпаться, и из песка появился огромный тигр, который этой же ночью явился в своё бывшее село и разорвал дюжину его жителей… И это не единственная любопытная история, которая приходит мне на ум…

Одиссей был впечатлён памятью книжного хранителя. Френ извлекал из ее закоулков события, даты, имена с такой легкостью и непосредственностью, что, казалось, лично был знаком с китайским монахом-буддистом и путешественником Фа Сянем, который с 399 по 414 год объехал большую часть внутренней Азии и Индии. И с другим знаменитым китайцем – дипломатом Чжан-Цанем, который прошёл с торговым караваном по Великому шёлковому пути из Китая до Каспия, и оставил богатейшие записи о природе, истории и нравах жителей степей и пустынь Центральной Азии, горных систем – Тянь-Шаня и Памира. И с Ахмедом ибн Фадланом, арабским путешественником X века, который в составе посольства багдадского халифа путешествовал через Бухару и Хорезм в Волжскую Болгарию. А по возвращении составил «Рисале» («Записку») – один из важнейших источников по средневековой истории Средней Азии.

Но особо рассказчик выделил повествование арабского врача, путешествовавшего по Великому шёлковому пути в начале XI века. Некоторое время он жил при дворе кокандского хана, которого довольно успешно пользовал от серьёзной болезни почек.