Золото Роммеля Сушинский Богдан

29

Июнь 1960 года. Средиземное море.

Борт мини-субмарины «Горгона»

Сбои в работе двигателя подводной лодки стали появляться сразу же, как только она покинула бухту Лигурийской базы и оказалась за внешним обводом скальной косы, отделяющей военный порт от моря. До этого выхода двигатель запускали десятки раз, и никаких сбоев после капитального ремонта его не происходило. В том числе и во время выхода за пределы базы боевых плавсредств «Сан-Джорджио». Теперь же, когда прозвучал приказ Боргезе следовать на Сардинию, на стоянку в его поместье «Кондоре-ди-Ольбия», судно словно бы воспротивилось этому. На старости лет его, видите ли, потревожили!

– И как это следует понимать? – угрожающе поинтересовался командир субмарины Умберто Сантароне, заглядывая в отсек механика.

– Что эта «ржавая карликини» решила показать свой норов – вот как, – проворчал Абруццо, тут же направляясь в машинное отделение. – А вот какого дьявола она заартачилась, это еще нужно выяснить.

– Безумие какое-то, – проворчал водолаз-радист Марк фон Гертен. – Представляю, что было бы, если бы мотор заглох на глубине.

– Вряд ли у вас хватит фантазии, обер-лейтенант, – спокойно парировал механик, – вообразить, как чувствуют себя моряки, оказавшись в такой вот миниатюрной подводной душегубке на дне моря. Впрочем, и моего воображения тоже маловато. И вообще, господа, занимайтесь своими делами, не стойте у меня над душой.

Поняв, что механик прав, корвет-капитан велел водолазам-германцам не отвлекать его, а сам поднялся на ходовой мостик и открыл входной люк. Качки не ощущалось, поскольку на море царил почти идеальный штиль, притом что безмятежное утреннее солнце, едва просматривавшееся из-за косматых горных вершин, уже пыталось прогревать и прибрежное мелководье, и миниатюрную палубу субмарины.

Всякий раз, когда Сантароне оказывался в этой рубке, в нем возрождался дух боевого командира, которому трудно было смириться с тем, что его корабль по-прежнему находится посреди мирного моря, у безмятежных итальянских берегов. И что на этих берегах подрастает духовно новое, послевоенное, поколение сограждан, большинству из которых глубоко плевать на то, что там происходило на континенте пятнадцать лет назад, во времена фюрера, дуче, премьера Черчилля и «вождя всех времен и народов» Сталина.

В такие минуты в нем возрождался дух офицера, не смирившегося не только с поражением своей армии, но и со всем ходом давно минувшей войны, которую, в интересах возрождения Римской империи, следовало затевать не тогда, не против тех, а главное, не в союзе с теми, с кем она была затеяна.

– Эй, Сантароне! – окликнул его командир сторожевого катера береговой охраны, лихо, уже на «стоп машине», развернувшегося почти у самой кормы мини-субмарины. – Ты на какого врага нацелился на своей подводной громадине?

– Для начала торпедирую твою ржавую баржу, капитан-лейтенант, – лениво огрызнулся Умберто. Шли годы, а язвительные, беспутно замусоленные подковырки, передававшиеся моряками из поколения в поколение, по-прежнему заменяли офицерам Лигурийской базы слова приветствия. Причем пускались они в ход невзирая на чины.

– Но пока что молишься механику, чтобы не отправиться на дно самому, вместе со своей «Горилой», «Горгоной» или как ее там!

– Такое тоже случается! – миролюбиво признал корвет-капитан, обращая внимание на то, что по правому борту катера постепенно скапливаются свободные от вахты моряки.

К берегам Сардинии субмарина обязана была идти, соблюдая строгую секретность, и всякое проявление любопытства кого бы то ни было к ее фарватеру должно было нервировать Умберто. Но пока что этого не происходило; выход «Горгоны» из залива можно было объяснить ее ходовыми испытаниями.

– Кстати, правда, что пять лет назад на этой же субмарине вы?..

– Нечего повторять, а главное, распространять всякую чушь, капитан-лейтенант! – буквально взревел Сантароне, перебивая младшего по чину, поскольку прекрасно понимал, к чему он клонит. Впрочем, по поводу слухов о «севастопольском рейде» субмарины корвет-капитану не раз приходилось осаживать даже старших себя по чину и должности.

– Не знаю, на вашем месте я бы этим рейдом гордился. Особенно теперь, когда прошло несколько лет.

– В том-то и дело, капитан-лейтенант, что на моем месте вы оказаться не могли. Как и на месте любого из боевых пловцов моей команды. Всегда прошу помнить об этом при встрече с любым коммандос из базы «Сан-Джорджио».

Командир сторожевика хотел то ли каким-то образом возразить, то ли извиниться, но в это время снизу, из чрева субмарины, донесся голос механика Абруццо, доложившего, что неполадка устранена и «Горгона» может следовать дальше. Услышав это обнадеживающее сообщение, Сантароне тут же спустился на несколько ступенек вниз, проследил, как боевой катер взбурлил винтом воду у борта субмарины, и закрыл за собой люк.

– Погружаемся! – приказал он механику. – Глубина семьдесят метров, курс – на северную оконечность Сардинии.

– Советовал бы пойти на двадцати метрах, – возразил Абруццо. – Семьдесят все-таки многовато.

– У нас еще хватит миль для того, чтобы идти и на двадцати метрах, и на перископной глубине. Но следует помнить, что максимальная глубина погружения субмарины – сто метров, и еще неизвестно, на какой глубине нам придется вести поиск в заданном квадрате.

Поняв, что возражать бесполезно, опытный механик сделал вид, что подчиняется приказу, но почти с милю шел в надводном положении и лишь после этого погрузился на перископную глубину. Понимая, что после недавней поломки им и в самом деле следует быть осторожными, корвет-капитан сделал вид, что столь демонстративного неподчинения вольнонаемного механика попросту не заметил.

– Насколько я понимаю, об участии в операции по поиску сокровищ Роммеля нам тоже до конца дней своих придется молчать, – появился Абруццо в командирском отсеке лишь когда, старчески поскрипывая всем корпусом, «Горгона» в самом деле оказалась на «приказной» глубине.

– Что вы, синьор Абруццо, – вальяжно откинулся в жестком тесноватом кресле корвет-капитан, – вам будет позволено лично доложить обо всех наших приключениям на сходке предводителей сицилийской и корсиканской мафий. Слушая ваши откровения, «доны» и «крестные отцы» искренне позавидуют вам. Вот только всем прочим, в тайну этой операции посвященным, завидовать вам уже не придется.

– С подобными доводами, синьор корвет-капитан, конечно, трудно не согласиться, однако же…

– Ведь не завидуют же участи большинства тех офицеров, которые были посвящены в тайну «Африканского конвоя фельдмаршала», – все-таки завершил свою мысль Сантароне.

При этом он хотел уточнить: «кроме участи начальника охраны конвоя оберштурмбаннфюрера фон Шмидта», но вовремя спохватился. Вряд ли Абруццо догадывается о существовании этого германца, взятого под личную охрану самим Скорцени. Так стоит ли посвящать механика субмарины в тайную миссию барона, чудом уцелевшего в том массовом «отстреле» моряков и охранников конвоя, к которому прибегли сначала высшие чины рейха, а затем – соперничающие кланы мнимых «правонаследников» клада фельдмаршала и просто жаждущие обогатиться за счет награбленных им сокровищ. Вот уж воистину, «грабь награбленное!» К тому же неизвестно, как сложится его судьба после этой экспедиции. Причем независимо от ее исхода.

– Я, собственно, веду к тому, – ничуть не смутился Абруццо, – что и поиск этот, и наше молчание, должно быть должным образом оплачено.

– А более подходящего времени и места для изъявления своих финансовых амбиций вы найти никак не могли?

– В том-то и дело, что конкретную цену участия в этом походе каждого из нас так никто и не назвал. А все мои попытки выяснить, что почем в этой операции, почему-то всегда оказывались не к месту и не ко времени. Завтра или послезавтра мы уже приступим к поискам, а ничего, кроме общих обещаний, я так и не услышал.

– Как и я, механик, как и я, – поспешил заверить его Сантароне, давая понять, что озабочен этим обстоятельством не меньше его. – Что за работу нам заплатят, причем неплохо, в этом я не сомневаюсь, поскольку на кону честь князя Боргезе и обер-диверсанта рейха. А вот что касается платы за молчание… – выдержал многозначительную паузу корвет-капитан.

– Да, и платы за молчание – тоже! – горделиво подтвердил «технический гений».

– Вы же прекрасно понимаете, Абруццо, в какую историю «втравливают» нас организаторы этой экспедиции. Когда речь идет о таких сокровищах, только наивный человек готов верить, что всю оставшуюся жизнь кто-то обязан платить ему за молчание. Наоборот, это ему до конца дней своих придется платить гробовым молчанием за… право жить.

Их милая беседа была прервана появлением Марка фон Гертена, который вручил командиру текст только что принятой радиограммы, поступившей от имени Боргезе. Поход на Сардинию фрегат-капитан благоразумно отменял. По его приказу, пароход «Умбрия», с которым субмарина должна была встретиться у виллы «Кондоре-ди-Ольбия», на всех парах двигался теперь в сторону острова Капраи. Команде субмарины, не всплывая, надлежало обнаружить его в пяти милях к юго-западу от этого итальянского острова и ввести свою «Горгону» в предназначенный для нее бункер-шлюз. Дальнейшие указания командир подлодки обязан получить, уже находясь на борту парохода.

– Кажется, что-то у них пошло не по плану, раз уж Черный Князь решил отменить и проверку готовности субмарины в тихой бухте Кондоре, и безопасные репетиции ее захода в бункер-шлюз у причала родовой виллы, – высказал свое мнение обер-лейтенант фон Гертен, пока Сантароне во второй раз вчитывался в смысл радиограммы.

– Важно, что указания даны предельно четкие, – задумчиво парировал Сантароне. – Что же касается решения Скорцени ускорить операцию, а скорее всего, приказ поступил от него… Может, это и к лучшему; зачем тянуть, позволяя своим врагам действовать на опережение? Да и крови наверняка прольется меньше.

– С каких это пор Скорцени стал оценивать успех своих операций по количеству крови? – горделиво повел массивным подбородком тирольский аристократ.

30

Июнь 1960 года. Средиземное море.

Борт парохода «Умбрия»

Еще издали «захватив» перископом знакомые очертания парохода, Сантароне какое-то время не сообщал о своем прибытии по рации, а вел субмарину с такой неспешной осторожностью, словно подкрадывался к вражескому судну.

Жена Умберто давно устала просыпаться от кошмарных ночных криков своего корвет-капитана, от команд, типа, «первый торпедный аппарат, готовсь! Пли!». Не зная, как противостоять этому, она как-то в сердцах заметила: «Кажется, война оказалась для тебя слишком короткой; на ней ты так и не навоевался или попросту “не довоевал!”»

В эти минуты, все еще не обнаруженным приближаясь к беззащитному судну, Сантароне, как никогда раньше, понимал, что Элеонора в самом деле права: он явно «не довоевал» и теперь готов был «довоевывать» где угодно и каким угодно способом. Будь на вооружении его боевой субмарины хотя бы одна торпеда, наверняка не удержался бы и лично нажал на «пуск».

– Передайте на судно, обер-лейтенант, – обратился он к фон Гертену, не отрываясь от окуляра перископа, – что приближаюсь с северо-востока. Пусть откроют бункер-шлюз и намертво «заякорятся», дабы «Горгона» не вспорола им днище. Будем причаливать.

Получив это сообщение, капитан Мадзаре вышел на площадку трапа, ведущего к капитанскому мостику, и стал прочесывать морскую рябь окулярами бинокля.

– Слишком долго шаришь, капитан, – воинственно молвил Сантароне, вместо торпедного аппарата, нацеливая на «Умбрию» свое единственное «орудие морального возмездия» – перископ. – Считай, что ты уже на дне, вместе с обломками своей посудины!

Так и не отыскав, как показалось Сантароне, перископ субмарины, Мадзаре буквально швырнул бинокль на грудь и вернулся на мостик, чтобы связаться по переговорному устройству с радистом. Ветер, а вместе с ним и волнение моря усиливались, поэтому с причаливанием командам обоих судов следовало поторопиться.

– Командир, – вновь послышался голос радиста, – капитан Мадзаре сообщает, что бункер-шлюз открыт и просит быть предельно осторожным.

– Передай, что буду еще осторожнее, нежели во время первого секса с юной студенткой.

В последний раз Сантароне вводил субмарину в этот необычный бункер-шлюз пять лет назад в нейтральных водах Черного моря, после атаки на линкор «Новороссийск», тем не менее кое-какой опыт все же сумел сохранить. Во всяком случае, он умудрился завести субмарину в створ шлюза уже со второго захода, хотя рассчитывал как минимум на три попытки. Да и скрежета особого при сближении не появлялось.

Когда воду из этой секретной «пристани» откачали и боевые пловцы оказались за пределами субмарины, Боргезе и группа офицеров парохода, во главе с капитаном Мадзаре, встретили их с такой радостью, словно те вернулись после спуска в глубины Бермудского треугольника.

– Ваш удачный переход, синьоры-коммандос, от базы штурмовых плавсредств «Сан-Джорджио» до острова Капраи и не менее удачное вхождение в бункер-шлюз засвидетельствовали: субмарина к экспедиции готова, – почти официально объявил фрегат-капитан, когда они собрались в кают-компании парохода. – Сейчас это очень важно, поскольку уже завтра, к девятнадцати ноль-ноль, «Горгона», с поисковой группой на борту, должна оказаться в квадрате, который нам вскоре будет указан.

– Когда именно он будет указан?

– Этого я пока не знаю, – с легкой досадой в голосе ответил Боргезе. – Кстати, синьор Мадзаре, будет разумно, если вы отправите офицеров судна, – кроме двух своих помощников и начальника охранной группы, – на места несения службы. Лишние волнения им ни к чему. После завершения экспедиции мы соберемся здесь все вместе и основательно выпьем за удачу, которая нам выпала.

– Пожалуй, вы правы, – согласился с ним капитан парохода.

Вместе с офицерами поднялись и двое коренастых крепышей лет тридцати пяти. Боргезе на несколько минут задержал их и представил как имеющих боевой диверсионный опыт моряков, ныне флотских водолазов-спасателей, Теодора и Карла, без указания фамилий и чинов. Судя по тому, что оба они были германцами, следы их боевого опыта тоже, очевидно, уводили к истории диверсионной службы СД.

– Как вы уже поняли, в состав нашей группы поисковиков эти парни включены по приказу Скорцени, – уточнил фрегат-капитан.

– Как мы уже поняли, – проворчал командир мини-субмарины, который и не собирался скрывать, что недоволен явной «германизацией» их экспедиционного отряда.

Если включение в него «тирольских братцев» еще можно было объяснить тем, что эти офицеры зарекомендовали себя во времена «севастопольской мести Цезаря», то появление еще каких-то двух «братьев-германцев» могло свидетельствовать только об одном – теперь уже «морским дьяволам» из базы «Сан-Джорджио» обер-диверсант рейха откровенно не доверял. Оказывается, руками итальянцев топить итальянский же линкор «Джулио Чезаре» – это, как, очевидно, считал Скорцени, одно; а вот, полагаться на них при спасении сокровищ Роммеля… германских сокровищ германского фельдмаршала, кровью воинов Африканского экспедиционного корпуса добытых, – совершенно другое.

Впрочем, обострять сейчас этот вопрос командир «Горгоны» не решился. Да и Боргезе, почувствовав его настроение, тоже поспешил выпроводить новую водолазную пару германцев из кают-компании, обнадежив тем, что у них еще будет время познакомиться со своими коллегами из состава боевых пловцов.

– Позвольте, насколько меня информировали, поиск мы будем вести в прибрежных водах корсиканского мыса Корс, – нарушил воцарившееся после этого неловкое молчание обер-лейтенант фон Гертен, который еще на «Сан-Джорджио» был назначен старшим водолазной группы. – Почему же теперь мы должны будем вести работы в другом районе, в неизвестном нам квадрате? – решил, что самое время возобновить обсуждение деталей операции «Сокровища Роммеля».

– В свое время всех нас информировали точно таким же образом. Однако ситуация меняется.

– Так, может, и цель операции тоже меняется? – на сей раз уже попытался завуалировать свою иронию Сантароне. – Вдруг мы будем искать теперь не контейнеры с золотыми безделушками, а хранилище Чаши Грааля, об очередной экспедиции к которому Скорцени так долго мечтал?

– Цель нашей экспедиции остается прежней, – отчеканил князь Боргезе, чувствуя, что теряет выдержку и вот-вот нахамит корвет-капитану.

– В таком случае напомню, – не желал угомониться и фон Гертен, – нас уверяли, что базироваться будем в Бухте Безмолвия, у поместья барона фон Шварца «Пристанище паломника».

– Выражайтесь яснее, обер-лейтенант. К какой мысли вы нас подводите? – недовольно поморщился Валерио Боргезе.

– К той, что отправляться к Корсике следует немедленно. Качка усиливается, а по-настоящему отдохнуть перед работой водолазы смогут только на тихой воде полностью закрытой Бухты Безмолвия, а еще лучше – в номерах «Пристанища паломника».

– С коньяком, а главное, в обществе жгучих корсиканок, – легкомысленно дополнил его двоюродный брат, обер-лейтенант Элио фон Штаубе.

– Ну, во-первых, с этих минут и до завершения всей операции никто из нас сходить где бы то ни было на берег не имеет права. Это оговорено в нашем контракте с организаторами экспедиции. А во-вторых, мы не должны стремиться к походам на берег, исходя из нашей же собственной безопасности. В этом нас убеждает судьба сразу нескольких десятков наших предшественников.

– Странно, мы этого контракта не видели, – пожал плечами фон Штаубе.

– Вы – всего лишь наемный персонал, который никакой ответственности за судьбу операции не несет, и каждый из которого будет поощрен сразу же после завершения операции. Таково условие главного финансиста экспедиции.

– Оспаривать которое, конечно же, бессмысленно, – заключил механик Абруццо. Как у вольнонаемного у него уже появился свой собственный опыт налаживания отношений с работодателем.

– Мудрейший вывод, – признал Боргезе. – Действительно, предполагалось, что поиск мы будем вести в районе мыса Корс, а базироваться, естественно, в известном вам поместье барона фон Шварца. Да только в последние дни территория поместья и ее окрестности все больше напоминают поле боя. Там действует сразу несколько противоборствующих террористических групп, каждая из которых представляет неизвестных нам претендентов на право владения кладом фельдмаршала.

– Где же мы тогда будем базироваться? – спросил теперь уже командир субмарины.

– Здесь, на пароходе. Да и клад, как оказалось, покоится не у западной оконечности мыса Корс, хотя до недавнего времени руководство экспедиции придерживалось именно этой точки зрения.

– То есть вести поиск мы вообще будем далеко от берегов Корсики? – попытался уточнить фон Штаубе.

– Я уже сказал, – нервно хлопнул рукой по столу фрегат-капитан, – что квадрат поиска нам укажут чуть позже. Где именно он может быть расположен, этого я не знаю. Зато предполагается, что поиск будет произведен быстро, всю операцию следует провести в течение нескольких часов, в обстановке строгой секретности. Иначе нас потопят вместе с пароходом и субмариной.

– Разве нас никто не станет охранять? – забеспокоился теперь уже капитан «Умбрии».

– О какой охране идет речь?

– Мы вправе рассчитывать на полноценное боевое охранение. Скажем, на пограничный катер или какой-нибудь кораблик береговой охраны.

– На борту у нас уже находится несколько коммандос, вооруженных автоматами и двумя ручными пулеметами. Часть команды мы тоже сумеем вооружить. Считаю, что этого вполне достаточно. До орудий дело, надеюсь, не дойдет.

– Чего при нынешней «золотой лихорадке» исключать нельзя, – недовольно проворчал Мадзаре, даже не пытаясь скрыть своего разочарования. – Кстати, я так и не уяснил для себя, каким образом водолазы намерены поднимать контейнеры с сокровищами на борт парохода.

– Их и не станут поднимать на борт, – спокойно парировал фрегат-капитан.

Как только Боргезе произнес это, в кают-компании судна вновь воцарилось гробовое молчание.

31

Июль 1960 года. Лигурийское море.

Борт парохода «Умбрия»

Сообщение князя Боргезе о том, что контейнеры с сокровищами фельдмаршала Роммеля на палубу «Умбрии» подниматься не будут, застало врасплох всех присутствовавших в это время в кают-компании парохода. Но особенно команду субмарины, ее водолазов. Не зря же почти с минуту офицеры-подводники удивленно переглядывались, пытаясь понять, что на самом деле происходит, а главное, определиться, как вести себя дальше.

– Тогда, может быть, и нет смысла задействовать во всей этой операции мой пароход? – угрюмо поинтересовался капитан «Умбрии».

– Но он уже задействован.

– Нет, в принципе, я не против, – поспешил разъяснить свою позицию Мадзаре, – ибо речь идет о финансовой компенсации всему составу команды. Хотя и понимаю, что судно может стать объектом нападения местных пиратов.

– Опасаетесь, фрегат-капитан, – въедливо ухмыльнулся фон Гертен, который все еще скептически был настроен и по отношению к организаторам экспедиции, и по отношению к самой операции «Сокровища Роммеля», – как бы, заполучив кучу сокровищ, команда парохода не взбунтовалась и не подняла над мачтой пиратский Веселый Роджер? Пора говорить начистоту.

– Пиратский вариант бунта команды или захвата судна чужаками тоже не исключается, – без какой-либо иронии просветил его Черный Князь. – Тем более что буквально на днях несколько судов таких же кладоискателей, как мы, были уничтожены.

– Значит, это не байки местных рыбаков? – искренне удивился капитан «Умбрии». – Первая кровь уже пролилась и первые суда погибли?

– Причем все это происходило рядом с поместьем «Пристанище паломника». Хотя эти экспедиции еще даже не приступали к поиску сокровищ.

– Но успели проболтаться местным мафиози относительно цели своего появления в районе мыса Корс, – осуждающе поддержал его Абруццо.

– Наверняка мафия позаботилась о том, чтобы в поместье барона фон Шварца появились ее агенты, – ничуть не усомнился в правильности его предположения обер-лейтенант фон Штаубе.

– И возглавляет эту агентуру сам владелец поместья, – еще больше оживился Витторио Абруццо, – который уже оговорил свою долю добычи.

– Словом, кроваво замешивается, – помрачнел капитан «Умбрии», которого судьба его «допотопного» судна всегда волновала острее, чем своя собственная. – Как бы рядом с кладом фельдмаршала не появился еще один «клад», именуемый «пароходом “Умбрия”».

– Замешивается, – не стал разубеждать его Боргезе, – по все тем же пиратским канонам, согласно которым, как утверждает известный вам «хранитель сокровищ фельдмаршала», каждый бриллиант должен быть оплачен столькими жизнями, сколько в нем каратов.

– Мудрая притча, – вновь подключился к разговору фон Гертен, который с куда большим энтузиазмом согласился бы на любую операцию против не только врага рейха, но и своего личного врага – России. – Во всяком случае, весьма поучительная.

– А бриллиантов в этих контейнерах немало, – уверил собравшихся фрегат-капитан. – И нам еще очень повезло, что оказались под покровительством коммандос Отто Скорцени, а не в числе их соперников.

На несколько мгновений в кают-компании воцарилось гнетущее молчание, в коем уже угадывалось предчувствие заговорщиков, ступивших на тропу очередной «необъявленной войны с невидимым врагом».

– Механик, – попытался вывести их из ступора фрегат-капитан, – вы обратили внимание, что у торпедных отсеков появились специальные блоки для поднятия контейнеров и крючья для их крепления?

– Командир даже постарался испытать их. Не могу знать, какого веса эти контейнеры на самом деле, но, поскольку в воде они кажутся более легкими, то думаю, что и эти приспособления, и сама субмарина с ними справятся.

– Наконец-то появилась хоть какая-то утешительная информация…

– Хотелось бы знать, сколько там контейнеров.

– Как сообщает известный вам «хранитель сокровищ», на дне оказались три объекта, охваченных цепями таким образом, что их можно подхватывать крючьями кранов, лебедок и всего прочего. Этот способ уже использовали во время погрузки на армейские машины, затем – на борт корабля, а также во время «предания» сокровищ морю.

– Надеюсь, это достаточно большие объекты? Все-таки речь идет о состоянии каждого из нас.

– Два контейнера одинаковы по объему, в виде кубов, с длиной грани в два метра. Третий – значительно меньший в объеме, с размером в обычный фамильный сундук. И последнее, что о них известно, – все контейнеры были соединены нетолстыми трехметровыми цепями, с таким расчетом, чтобы при обнаружении одного из них можно было установить местонахождение двух других.

– Предусмотрительно, – признал Абруццо. – Сразу чувствуется, что при организации «Африканского конвоя» люди Роммеля все продумывали до мелочей.

– Ни у кого из обладателей и охранников этих сокровищ не было уверенности, что контейнеры все-таки удастся доставить до побережья Северной Италии.

– Руководители нынешней операции тоже не очень-то уверены в этом, хотя, казалось бы, что их настораживает, если операцией командует сам Скорцени?

– Поэтому-то барон фон Шмидт и его подопечные предусматривали различные варианты. Даже те, предусмотреть которые практически невозможно.

– Но такая сцепка трех крупных объектов затруднит их подъем и переброску на борт судна, – заметил фон Гертен.

– Именно это я имел в виду, когда говорил о стремлении хранителей сокровищ предусмотреть даже те нюансы их спасения, которые обычно в расчет не принимаются.

– И какие же именно… в данном случае?

– Соединительные цепи были оснащены нержавеющими альпинистскими карабинами, так что разъединить контейнеры не составит особого труда. Эти же карабины можно использовать при транспортировке контейнеров и для закрепления их на палубе судна с низкой осадкой и невысокими бортами.

Обер-лейтенант фон Гертен вальяжно развел руками, давая понять, что ответ князя исчерпывающий и что он услышал все, что хотел и мог услышать.

Когда Боргезе уже собирался объявить, что «военный совет» завершен, в кают-компанию вошел вахтенный офицер и доложил, что поступило сообщение по радио: к судну приближается большой водолазно-спасательный бот «Посейдон», на борту которого находится Отто Скорцени.

– Странно. Каким образом он оказался на «спасателе»? – механически вырвалось у Черного Князя. – Где яхта «Крестоносец», которая, как предполагалось, должна стать штабным судном экспедиции? И вообще, появление в составе экспедиции еще одного судна связано с появлением массы других посвященных…

– …И оплачиваемых, – вставил механик Абруццо, – что тоже немаловажно.

– Да, и оплачиваемых… людей, с которыми придется поделиться общей суммой вознаграждения.

– Прошу прощения, господа. Никаких других сведений, кроме уже сообщенных мною, в радиограмме не содержится, – по-военному четко разъяснил вахтенный, не сообразив, что вопросы уже были сугубо риторическими.

– Это понятно, – отмахнулся от него Боргезе. Да и капитан Мадзаре тут же отпустил его. Однако, уходя, вахтенный все же счел необходимым просветить всех собравшихся:

– Если уж Скорцени решил, что следует обойтись без яхты, значит, что-то в его планах изменилось.

– Вы свободны, – раздраженно повысил голос капитан, едва сдерживаясь, чтобы не отчитать вахтенного офицера за умничанье. Но как только зардевшаяся физиономия молодого моряка скрылась за дверью, вынужден был реабилитировать его:

– Впрочем, разгильдяй этот, устава корабельного не знающий, прав: что-то в планах обер-диверсанта рейха изменилось, он явно начал темнить.

– Знать бы только, что именно… изменилось, – проворчал Сантароне, который при подготовке операции агрессивно не воспринимал какие бы то ни было неожиданности. – Сомневаюсь, что обер-диверсант рейха решится посвятить нас в тонкости своих замыслов.

32

В зоне видимости команды «Умбрии» бот появился примерно через полчаса. Это был настоящий боевой корабль, с орудийной башней, двумя – кормовым и носовым – пулеметами на турелях и бронированным ходовым мостиком.

После сближения моряки с переполненной вооруженными людьми палубы «Посейдона» ловко метнули в сторону парохода «крючья-кошки», словно намерены были брать его на абордаж, и, подтянувшись к борту, переправили на него по канатному трапу обер-диверсанта рейха.

– Вы удачно вошли в бункер-шлюз, корвет-капитан, – обратился тот к Сантароне, как только ступил на палубу парохода и увидел перед собой Мадзаре, Боргезе и командира субмарины.

– Удачнее не бывает, – отдал честь Умберто, хотя Скорцени прибыл на судно в штатском.

– Тем не менее сегодня вам придется повторить испытание.

– Если возникает такая необходимость… – удрученно пожал плечами Сантароне, не поняв его замысла. – Хотя, честно говоря, не вижу надобности в подобном риске.

– Эта необходимость возникает. Уже возникла. План таков…

– Простите, – осмелился прервать его Мадзаре, – не лучше ли нам пройти в мою каюту?

Скорцени оглянулся и, увидев рядом несколько лишних любопытствующих людей, согласился. Однако тут же заметил, что капитанская каюта слишком тесна для столь высокого собрания, и предложил Мадзаре пригласить их в кают-компанию, где они смогли бы провести свой по-настоящему «тайный совет». Причем вместе с ними в члены «тайного совета» вошли только Боргезе и команда «Горгоны».

– Так вот, – вернулся оберштурмбаннфюрер к прерванному изложению плана, как только они уселись за «компанейский» стол, – в дальнейшем события станут разворачиваться таким образом. Через десять минут я возвращаюсь на «Посейдон», и бот берет курс на мыс Корс, а затем – на «Пристанище паломника». Спустя час ваше судно, Мадзаре, вновь следует старым курсом.

– Задача ясна, хоть смысл ее пока что не понятен, – честно признался капитан парохода.

– А вам и не нужно вникать в смысл моих приказов, Мадзаре, – внушающе объяснил Скорцени. – Просто делайте то, что велено.

– Понял, господин Скорцени, больше разъяснений не потребуется, – невозмутимо погасил Мадзаре назревавший конфликт. – Продолжайте излагать свой план.

В ту же минуту в кают-компанию почти бесшумно вошел стюард с подносом, на котором стояли две бутылки вина и две тарелки с бутербродами. Наполнив небольшие металлические бокалы членов «тайного совета», он так же бесшумно удалился.

Скорцени первым осушил свой бокал, отметил прекрасный букет сицилийского напитка и только потом продолжил:

– Оказавшись в пяти милях северо-восточнее названного мыса, вы открываете бункер-шлюз, выпускаете субмарину и следуете вот в этот вычисленный штурманом квадрат. – Он достал сложенный вдвое листик из записной книжки и вручил ее капитану «Умбрии», предупредив, что написанное в нем разглашению не подлежит. – Там вы ждете субмарину, на борту которой, скорее всего, окажусь и я.

– Будет исполнено, господин оберштурмбаннфюрер.

– Тогда же вас ознакомят с планом дальнейших действий основной группы экспедиции.

– В секретной операции секретным должно оставаться решительно все. Особенно планы.

– Ничто так не облагораживает капитана гражданского судна, как умение отвечать по-военному коротко и четко. Теперь о вашей задаче, Сантароне. Из чрева «Умбрии» выходите, имея на борту механика и радиста.

– Поскольку в Бухте Безмолвия четвертым членом команды должны стать вы, – разъяснил сам себе корвет-капитан суть этой просьбы, – фон Штаубе останется на пароходе.

– Я всегда был убежден, что с логикой у вас все в порядке, Умберто. В бухту вы должны войти в двадцать три ноль-ноль, на перископной глубине. Всплываете у борта «Посейдона» и со мной на борту отправляетесь на встречу с «Умбрией». После этого мы уходим на поиски сокровищ.

Скорцени умолк, и все присутствующие тоже молчали, неотрывно глядя на него. Все они мысленно сходились на том, что обер-диверсант рейха преднамеренно усложнил план поисковой экспедиции настолько, что и сам теперь уже запутался. Но, как бы члены «тайного совета» ни язвили про себя по этому поводу, на самом деле они понимали, что все равно действовать придется по тому плану, который предложит обер-диверсант рейха, поскольку отменить его некому.

– В Бухте Безмолвия вы появитесь только для того, чтобы сбить с толку наших врагов, я правильно вас понимаю? – решился нарушить их заговорщицкое молчание Боргезе.

– Только для этого, – решил устроить ему экзамен на смекалку обер-диверсант рейха.

– Вы намерены создать две поисковые партии – настоящую и ложную. В настоящую войдут пароход «Умбрия» и субмарина, в ложную – яхта «Крестоносец» и водолазный бот «Посейдон». И поскольку Скорцени будет замечен на боте и яхте, которые пришвартуются в порту «Пристанища паломника», то враги решат, что именно этот отряд является основным.

– Прекрасная задумка, – сдержанно похвалил его Скорцени, причем никто так и не понял: иронизирует ли он по этому поводу или же говорит вполне серьезно.

– А значит, – решат эти береговые шакалы, – сокровища следует искать в том районе, в котором станут вести поиск суда, пребывающие под командованием «самого страшного человека мира».

– «Самый страшный…» – это вы обо мне? – умиленно удивился оберштурмбаннфюрер СС. – Всем известно, что я давно подобрел.

– Эти же суда и должны будут принять на себя основной удар истребителей поисковиков, – дополнил его рассказ корвет-капитан Сантароне.

– На боте и яхте достаточно оружия и людей, чтобы отбить любую атаку наемных убийц, – вновь заговорил автор плана. – Ну а сами поиски у мыса Корс будут продолжаться в течение трех суток, после чего вернувшиеся в Бухту Безмолвия моряки объявят обитателям «Пристанища», а значит и всему миру, что сокровища фельдмаршала так и не обнаружены. Мало того, они под любым благовидным предлогом позволят барону фон Шварцу и еще нескольким обитателям поместья побывать на судах, чтобы лично убедиться в том, что никаких контейнеров в их каютах и трюмах нет.

– То есть все кладоискатели мира и дальше должны пребывать в уверенности, что сокровища фельдмаршала по-прежнему покоятся на дне Лигурийского или Средиземного моря? – первым отреагировал на его план Мадзаре. – Неплохой ход, господа, который охладит пыл многих пиратствующих конкурентов, намеренных завладеть золотом Роммеля уже на суше. Пока что они сидят на своих базах, подобно коршунам, которые терпеливо ждут появления добычи.

– Предвижу, что не так-то и просто будет доставить эти три контейнера с сокровищами на сушу, спрятать их там, а затем распорядиться содержимым, – заметил Боргезе. – Причем все это придется делать в строжайшей тайне, резко ограничив круг лиц, посвященных в особенности операции.

– К тому же следует заранее продумать пути и способы их сухопутной транспортировки, складирования, а также банковской оценки и легализации, – дополнил его сомнения капитан парохода.

– И что же, возникают какие-то соображения по этому поводу? – оживился Скорцени.

– В виде варианта можно было бы какое-то время держать контейнеры в трюмах «Умбрии», предварительно загнав ее на территорию какого-то хорошо охраняемого судоремонтного завода, якобы для замены двигателя, который в самом деле стоило бы заменить или основательно реставрировать; да к тому же выставить охрану на самом судне. Понятно, что к тому времени на пароходе должен остаться минимальный состав команды, собственно, самые проверенные и… молчаливые.

После того как Мадзаре завершил изложение своей идеи, обер-диверсант рейха еще с полминуты молчал, откинувшись на спинку стула и задумчиво глядя в потолок.

– А ведь вполне приемлемая мысль, – наконец вынес он окончательный вердикт. – Признаюсь, подобный вариант временного наземного хранения сокровищ почему-то даже не рассматривался. Мы с Боргезе и финансистами все время пытались «привязывать» контейнеры фельдмаршала то к одной части материковой Италии, то к другой, всякий раз полагаясь на возможности той или иной виллы и надежность ее хозяина.

– В том числе рассматривалась и моя вилла, – признался князь Боргезе. – Сам предложил ее в качестве перевалочной базы. Но она не прошла по конкурсу, хозяин оказался ненадежным.

– Как и всякий, связанный с операцией «Сокровища Роммеля», – подтвердил обер-диверсант рейха. – Именно поэтому вилла вождя итальянских диверсантов должна оставаться вне подозрения. Как и некоторые другие виллы.

– Мотивация воспринята, – заверил его фрегат-капитан.

– Теперь я почти убежден, что воспользуюсь вашим вариантом, капитан, – вернулся Скорцени к разговору с Мадзаре. В конце концов, на хранение сокровищ в таком первобытном состоянии финансисты экспедиции отводят не более трех суток. К тому же вряд ли кто-либо решится нападать на охраняемое судно, стоящее у причала сурово охраняемого завода.

Капитан «Умбрии» оказался достаточно самолюбивым для того, чтобы, выслушав такую похвалу от самого обер-диверсанта рейха, победно и почти высокомерно, осмотреть присутствовавших. Тем более что за предложенный способ хранения он потребует отдельную плату, ничуть не меньшую той, которая причитается за участие в поиске клада.

Словом, расставались они в тот день со Скорцени вполне довольные друг другом. И Мадзаре не мог знать, что, улучив момент, уже у трапа, ведущего на водолазный бот, обер-диверсант рейха продолжил этот разговор уже только с Боргезе и Сантароне.

– Вы, корвет-капитан, сегодня же сообщите членам команды субмарины, что, прощаясь, я подтвердил: сокровища в самом деле будут храниться в трюме «Умбрии», поэтому потребуете, чтобы никто из них не смел проболтаться кому бы то ни было об этом плавучем тайнике.

– Будет сообщено, оберштурмбаннфюрер.

– Все, вы свободны. Готовьте команду и субмарину к плаванью. Что же касается вас, фрегат-капитан, – обратился обер-диверсант к князю Боргезе, как только командир субмарины удалился, – то, сразу же после завершения экспедиции, вам следует организовать утечку информации о том, что, по сведениям, поступившим от членов поисковой группы, контейнеры с кладом находятся на борту «Умбрии», спрятанной на одном из судоремонтных заводов. Подчеркиваю: «одном из…», для большей достоверности.

– Но ведь только что вы объявили: основная версия будет заключаться в том, что сокровища попросту не найдены, они все еще остаются на дне моря.

– Этой версии мы и станем придерживаться в качестве официальной. Появится даже несколько публикаций в прессе, о чем с репортерами уже договорено.

– Тогда в чем фишка?

– В том, что обязательно найдутся люди, которые нам не поверят и пустят по нашему следу гончих.

– Они действительно найдутся, – решительно повертел головой Боргезе. – Сколь бы убедительно мы по этому поводу ни врали.

– Так вот, не исключено, что именно версия с хранилищем в трюме «Умбрии» станет спасительной и для вас, и для вашей виллы.

– Считаете, что в вопросах безопасности все зайдет настолько далеко?

– Что значит «настолько далеко»? Обычное развитие событий, связанных с подобными операциями. К слову, последние новости из «Пристанища паломника» убеждают нас, что охотники за кладом фельдмаршала ни перед какими жертвами не остановятся.

33

Июль 1960 года. Верхняя Корсика.

Бухта Безмолвия

Когда с борта яхты, которая дрейфовала в центральной части Бухты Безмолвия, заметили приближение «Посейдона», там сразу же подняли паруса, на одном из которых красовалась «метка крестоносца». Это было знаком того, что на причале, как и в самом «Пристанище паломника», все спокойно. Во всяком случае, пока что…

В сознании немногих обитателей поместья, собравшихся на пляже и на верхней террасе, именуемой здесь «Приморским бульваром», вхождение в небольшую бухту вооруженного, бронированного спасательного бота было равносильно вхождению линкора. Сравнение усиливалось еще и тем, что во время швартовки зеваки и Денхоф, со своими двумя охранниками, могли созерцать на баке «Посейдона» знакомую фигуру «самого страшного человека мира», которому «не нужно виз и паспортов».

– Это правда, господин Скорцени, – поджидал его у трапа «случайно» оказавшийся именно в это время и именно в этом месте репортер издаваемой в Аяччо корсиканской газеты, – что вы прибыли сюда, чтобы раз и навсегда положить конец легендарной эпопее, связанной с сокровищами Роммеля?

– Это ж кто посмел ввести вас в такое беспросветное заблуждение? – артистично возмутился обер-диверсант рейха. – Я прибыл сюда только для того, чтобы подышать горным воздухом Корсики и порыбачить.

– И для этого вам понадобился спасательный бот итальянских военно-морских сил?