Золото Роммеля Сушинский Богдан
Май 1960 года. Отель «Пристанище паломника» на северо-восточном побережье Корсики
Дон Ламейро оказался человеком улыбчивым и благодушно настроенным. Заказав вина и угощения «для всей уважаемой компании», он охотно поведал фон Шварцу о том, что является владельцем туристической фирмы, использующей малые пассажирские суда и специализирующейся в основном на обслуживании нескольких европейских клубов морских кладоискателей.
– Оказывается, существуют и такие клубы?! – искренне удивился владелец «Пристанища». Произнеся это, он обратил внимание на появившихся в ресторане иезуитов – «странствующего проповедника» Рене де Шато и «бедного, вечно молящегося монаха» Тото. Приподнявшись, он вежливо указал им на соседний столик, за спиной дона Ламейро, и тут же приказал официанту обслужить.
– Хотите сказать, что ваш отель пользуется успехом у церковников? – подозрительно покосился на монахов кладоискатель.
– Напомню, что называется наш отель «Пристанище паломника», – смиренно объяснил дону фон Шварц. – Эти странники – двое из них. Отсюда они отбывают в Рим, точнее, в Ватикан, чтобы, получив благословение, направить стопы свои к Земле обетованной. К сожалению, в этом году пилигримов не так много, как хотелось бы.
– Странники – так странники… – с трудом дождался конца его разъяснений дон Ламейро; никакого интереса эти двое аскетов в католических сутанах у него не вызывали. – Но мы с вами вели речь о клубах кладоискателей, которые возникают в последнее время в самых разных уголках мира. Лично мне известно уже около тридцати подобных организаций.
– В таком случае у вашей фирмы перспективное направление, – поспешил признать барон, дегустируя заказанное доном испанское вино «Коста-Брава». – Можно считать, что вы сумели найти свою нишу в туристическом бизнесе.
– К сожалению, в этой нише я не первопроходец; подобные турфирмы давно существуют в Калифорнии, в некоторых странах Латинской Америки и, конечно же, на Доминикане.
– Ну, у каждой из фирм свой регион туристического «обитания». Понятно, что вам хотелось бы подчинить их, но…
– Надеюсь, лично вы не станете вторгаться в этот вид бизнеса, добивая меня конкурентной удавкой? – не сходила улыбка с худого, морщинистого лица Ламейро.
– Вас, очевидно, уже известили, что мое «Пристанище паломника» пребывает под патронатом Святейшего престола. Так вот, монашествующие отцы строго следят за тем, чтобы сотрудники отеля не забывали о главном его призвании – служить перевалочной базой для иерусалимских и ватиканских паломников.
– Значит, не вы мне, а я должен завидовать вам. Вашей нише в туристическом бизнесе. Несмотря на великое множество клубов, как правило, с очень небольшим количеством членов, все же романтиков, наивно верящих в существование пиратских кладов, становится все меньше. И уж совсем мало проявляется тех, кто в самом деле готов посвятить поиску кладов хотя бы пару лет своей жизни.
– Тем не менее кладоискатели все еще не перевелись, – решительно объявил фон Шварц. – Буквально неделю назад здесь появился некий джентльмен, бывший британский военный пилот. Из тех, кто участвовал в налете на Африканский конвой Роммеля. Вы же помните его, Денхоф?
Ни о каком британском пилоте штурмбаннфюрер не слышал; мало того, он был уверен, что владелец «Пристанища» попросту провоцирует дона Ламейро, тем не менее охотно подтвердил:
– Не так уж и часто наши края посещают рафинированные джентльмены… При всей моей нелюбви к англичанам.
– И с какими же вестями этот пилот-англичанин прибыл к вам? – обратился Ламейро к фон Шварцу, понимая, что никакой полезной для себя информации из общения с начальником охраны не извлечет.
– Человеком пилот выдался не очень разговорчивым, но уверял, что помнит: контейнеры с сокровищами фельдмаршала были захоронены неподалеку отсюда, севернее городка Пино, на подходе к мысу Капо-Бьянко.
Услышав это, дон Ламейро напрягся и настороженно переглянулся с Антонио Сорби. Но лишь потому, что Варвар оказался единственным человеком, с которым он познакомился еще до этой встречи.
– У меня другие сведения. Молва утверждает, что контейнеры находятся к юго-востоку от мыса Корс.
– Молва утверждает всякое, – уклончиво парировал барон. – А пилот имел прямое отношение к этой операции вермахта.
– К тому же у него как у пилота сохранились точные координаты, – решил усилить позиции хозяина «Пристанища» штурмбаннфюрер.
– Ну, зачем же так сразу, Денхоф? – разочарованно развел руками фон Шварц. – Помнится, джентльмен просил не распространяться по этому поводу.
– Так что, этот пилот намерен организовать поисковую экспедицию? – уже не смог сдержать своего любопытства французский испанец.
– Конечно, намерен, – охотно подтвердил штурмбаннфюрер, – иначе не околачивался бы в здешних местах почти неделю, да не шастал в окрестностях Пино и Капо-Бьянко.
– Утверждал, что прибудет в конце июля или в начале августа, – подключился к этому потоку лжи фон Шварц. – Обещал телеграммой забронировать места.
– Почему же британец не остановился в одном из отелей Пино?
– Во-первых, чтобы не привлекать внимания жителей городка, среди которых наверняка немало контрабандистов и местных мафиози. Во-вторых, ему сказали, что в деревушке у мыса Капо-Бьянко живет некий рыбак, который был свидетелем того, как английская авиация добивала германский линкор «Барбаросса», и кое-что знает о судьбе сокровищ, часть из которых со временем была перепрятана в подводной пещере острова.
– В районе Капо-Бьянко таких пещер в самом деле немало, – искренне подтвердил Сорби, так и не выяснив для себя, стоит ли верить владельцу «Пристанища», известному вруну.
Но именно его замечание окончательно развеяло сомнения дона. Во всяком случае, в отношении того, что какая-то часть сокровищ могла быть припрятанной в одном из подводных гротов.
Каждый взялся за свой бокал, и за столом на какое-то время воцарилось напряженное молчание. Теперь люди «Пристанища» вели себя, как заговорщики, и паузу они держали только для того, чтобы вынудить дона Ламейро первым раскрыть карты.
– В общем-то, специально сокровищами фельдмаршала я не интересовался, – уловил особенность своей роли гость отеля. – Слышать – конечно, слышал. Однако твердят разное. В таком деле, как поиск морских сокровищ, все строится на легендах, слухах и догадках. Если говорить честно, поиски кладов, которые устраивает моя фирма, скорее своеобразная игра для взрослых и закоренелых, эдакие романтические приключения для засидевшихся на домашних диванах. Но уж никак не настоящая охота за сокровищами.
– Не спорю, за настоящую охоту решаются только профессионалы.
– Кстати, как имя этого рыбака из Капо-Бьянко? Хотелось бы с ним поговорить.
– А как насчет конкуренции? – въедливо поинтересовался Денхоф.
– Разве кто-то из вас уже представляет интересы бывшего британского пилота?
– Пока нет. Но вдруг мы решим организовать собственную экспедицию?
– Не уверен в этом, – прибег к маске безразличия дон Ламейро. – И потом, я ведь объяснил, что «экспедиция за сокровищами фельдмаршала» будет восприниматься моей турфирмой всего лишь в качестве еще одного романтического маршрута. Это ведь не просто сокровища какого-то безликого пирата, это сокровища… Роммеля! В нашем деле само имя фельдмаршала – уже сокровище.
– Убедительно, вот только имени рыбака мы и в самом деле назвать не можем, – пришел на помощь начальнику охраны «Пристанища» фон Шульц. – Не из боязни конкуренции, конечно; по этому поводу господин Денхоф всего лишь неудачно пошутил. Просто я дал слово джентльмена, что не стану распространяться об имени и местонахождении этого морского бродяги.
– Понимаю, понимаю, – помрачнел дон Ламейро. – Слово джентльмена нарушать не стоит. Особенно, когда речь идет о сокровищах… фельдмаршала Роммеля.
Они посидели еще несколько минут, однако дальше разговор не клеился. Осушив свой бокал, предводитель кладоискателей заторопился к себе на яхту.
– Разве вы не собираетесь провести ночь в нашем отеле? – притворно удивился фон Шульц.
– Я проведу ее со своими людьми на яхте, – сухо ответил дон, подзывая официанта и рассчитываясь за всю компанию.
– Здесь или в Лунной бухте?
– Вы знаете, где мы разбили свой лагерь? – ошарашенно встрепенулся дон.
– Разве капитан сейнера «Осьминог» Антонио Сорби встречался с вами не в Лунной?
– Черт, совсем забыл… – еще более нервно отреагировал Ламейро. – Извините, господин Сорби. Это были приятные встречи – и там, в Лунной бухте, и здесь, в Бухте Безмолвия. Будем считать, что они удались. Как, впрочем, и весь наш туристический рейд на Корсику.
11
Провожать дона к Портовой лестнице отправились штурмбаннфюрер Денхоф и капитан Сорби. Сам фон Шульц задержался у столика, чтобы встретиться взглядом с «бедным, вечно молящимся монахом» Тото.
– Если вам вдруг срочно понадобится позвонить, – сказал он, – можете воспользоваться аппаратом, стоящим в комнате администратора ресторана.
– С вашего позволения, хотел бы воспользоваться вашей добротой прямо сейчас, – воспрял духом иезуит.
– Я так и предположил, – с напускной аристократической усталостью произнес барон и направился к двери ресторана, чтобы подышать свежим воздухом. – Курт, – приказал он официанту, – проведи паломника в комнату администратора.
– Уже готов провести.
– Только постарайся не мешать нашему гостю при его общении с духовником.
Лысеющий сорокапятилетний германец, с тяжелым полусонным взглядом белесых глаз, понимающе кивнул. Просьба «не мешать гостю общаться со своим духовником» была условной фразой. Услышав ее, бывший шарфюрер[32] из охранной роты Корсиканской бригады СС обязан был провести постояльца в конторку администратора и тут же направиться в соседнюю комнатушку, которую связисты-контрразведчики нарекли когда-то на свой армейский манер – «часовней капеллана».
Дело в том, что находившийся в «часовне» и спаренный с администраторским аппарат парни, некогда служившие в отделе имперской связи СД, слегка усовершенствовали. Эти армейские вундеркинды настроили его таким образом, что при подслушивании трубку снимать необязательно. Достаточно было нажать на кнопку в его нижней панели и склониться над аппаратом.
Спустя несколько минут, когда иезуит покинул «часовню капеллана» и вернулся к своему месту за столиком, официант положил на поднос бокал вина и бутерброд и направился к боссу, стоявшему на смотровой площадке, отдаленно напоминавшей капитанский мостик старинного парусника. Во всяком случае, там были установлены штурвал и корабельная рында[33], а также располагался поднятый с какого-то затонувшего судна и встроенный в каменную подставку корабельный компас.
Все, кто был знаком со Шварцем, были знакомы и с тем, что барон мог по полчаса, то есть по «склянке», простаивать у этого неподвижного штурвала, осматривая прибрежную часть моря и размышляя о чем-то своем. Да и шествие к «мостику» официанта с бокалом тоже воспринималось обитателями «Пристанища» почти как ритуал.
– В беседе речь шла о том…, – начал было пересказывать Курт подслушанный разговор, однако фон Шварц холодно прервал его:
– Лунную бухту в разговоре упомянули?
– Так точно. В том смысле, что некая группа…
– Достаточно. Судьбу поисковой группы дона Ламейро монах Тото каким-то образом определил?
– То есть последовал ли четкий, недвусмысленный приказ?
– Именно так, четкий и недвусмысленный…
– Такого приказа не последовало.
– В любом случае лично вы, Курт Зиммер, этого разговора никогда не слышали.
– И не мог слышать, – установил официант поднос на выступ в ограде, специально приспособленный для того, чтобы служить подставкой для выпивки, бинокля и портсигара некурящего барона.
– Вот именно, не могли, – сурово предупредил его смотритель «Пристанища».
Не было случая, чтобы от природы молчаливый и замкнутый шарфюрер подводил его, но точно так же не было случая, чтобы фон Шварц обошелся без своего сурового предупреждения.
Как только Курт отошел, на верхней площадке Портовой лестницы показались штурмбаннфюрер Денхоф и капитан Сорби. Вместе с фон Шварцем они молчаливо провели взглядами неспешно лавировавшую на выходе из бухты «Клеопатру». Рулевой словно бы специально демонстрировал перед обитателями «Пристанища» маневренность яхты, ее способность слушаться штурвала, и все прочие мореходные качества.
– Прикажете проследить за этими «повелителями морей», господин барон? – решительно поинтересовался Антонио.
– Считайте, что уже приказал.
– Могу послать своих людей, чтобы этой же ночью они прошлись по этой посудине и ее команде…
– Посылать на яхту никого не нужно, – почти по слогам произнес фон Шварц. – По крайней мере, этой ночью. В «лигурийские блуждания» дона Ламейро мы пока что не вмешиваемся.
– Не можем же мы допустить, чтобы эти бродяги свободно разгуливали на траверсе «Пристанища паломника», – попробовал возмутить владельца отеля начальник охраны. – Всегда можно найти способ и причины, чтобы испортить им жизнь.
– Не вижу в этом смысла, – все еще провожал взглядом яхту погрустневший барон, ухватившись руками за неподвижно закрепленный штурвал. В эти минуты он напоминал моряка, который так и не сумел смириться со списанием его на берег и на приобретенном клочке земли пытался создать свой собственный сухопутно-корабельный мир.
– Хотя бы для острастки всем прочим, – попытался помочь ему в поисках повода Антонио.
– Пусть люди поиграются в кладоискателей. Лично я всегда приветствовал безумцев, которые мечтали пройти «путем Магеллана» в старой двухвесельной шлюпке. Дон Ламейро явно из их племени.
Капитан сейнера и штурмбаннфюрер удивленно переглянулись. Они понимали: за то время, которое потратили на проводы некоего проходимца, именующего себя «доном Ламейро», то ли в «Пристанище», то ли просто в сознании фон Шварца что-то произошло. Не могли понять только, что именно.
– Но ведь раньше мы… – принялся воинственно чеканить слова начальник охраны.
– Раньше, – назидательно прервал его старания фон Шварц, – мы точно так же терпимо относились ко всем, кто уже видел себя обладателем каких-либо сокровищ, в том числе и фельдмаршала Роммеля. Поскольку всегда, слышите, всегда понимали, что ни море, ни покоящиеся на его дне сокровища Африканского Лиса нам не принадлежат.
Штурмбаннфюрер и Сорби вновь непонимающе переглянулись и, не решаясь больше отвлекать владельца «Пристанища», удалились.
– Лично проследите, Денхоф, – проговорил вслед им фон Шварц, – чтобы к двадцати трем ворота поместья были закрыты и чтобы за его пределы ваши люди этой ночью не отлучались. Вы, Сорби, тоже никакой активности не проявляйте, лучше займитесь своим сейнером, говорят, сейчас он не в самом надежном состоянии.
– А еще говорят, – ответил Антонио, уже приближаясь к своей машине, – что в скором времени мой «Осьминог» может нам понадобиться.
12
Железное правило фон Шварца – поздно ложиться и точно так же поздно вставать – было известно всем обитателям «Пристанища». Поэтому никого не удивило, что в этот раз барон вышел из своих апартаментов около десяти утра. Другое дело, что в приемной его рабочего кабинета уже нервно прохаживался начальник охраны поместья.
– Судя по выражению вашего лица, Денхоф, в полночь на Корсике вспыхнула освободительная война бонапартистов, – обронил барон, проходя мимо штурмбаннфюрера в свою «келью».
– Пока что не вспыхнула, но попомните мое слово: к этому все идет.
– Высеките свое предсказание на камне, в форме катрена, Нострадамус вы наш.
– И все же прочтите это послание, – припечатал он к столешнице, измятый, со складками, лист стандартной писчей бумаги.
«Не смейте принимать в своем “Пристанище Сатаны” тех, кто пытается искать сокровища Роммеля, – вслух прочел барон, корявой печатной готикой начертанный текст послания. – Изгоните из своих стен обоих иезуитов. Мы истребим каждого, кто усомнится в том, что сокровища принадлежат НАМ. И только НАМ!»
Фон Шульц повертел в руках бумаженцию, заглянув при этом на обратную ее сторону. Однако никакой подписи там не оказалось.
– Автор облагодетельствовал бы корсиканцев, если бы умудрился сообщить, кому это «нам» принадлежит сей клад, – отшвырнул от себя листик. – И еще… причастие к этой выходке людей дона Ламейро сразу же следует отмести.
– Почему же? – попытался возразить Денхоф. – Не исключено, что таким образом…
– Исключено, майор СС, исключено! Где вы обнаружили эту ересь?
– На штурвале. Прикрепленной резинкой.
– И каково же мнение охраны «Пристанища» по поводу серьезности этого романтического происшествия и его последствий?
– Вполне корректное предупреждение, – пожал плечами Денхоф. – Оно могло быть высказано и в более агрессивной форме.
– Я понимаю, что брошенная в окно моей спальни граната или же посланный с «последним приветом» заряд «фаустпатрона» выглядели бы убедительнее.
– Охрану придется усилить.
– Не охрану, а ее бдительность, – парировал барон. – Кстати, наши братья-иезуиты?.. Они все еще в «Пристанище»?
– Только что я встречался с «бедным, вечно молящимся»; обещал зайти к вам.
Выглянув в приемную, Денхоф обнаружил, что Тото уже покорно сидит в кресле для посетителей. Но, прежде чем фон Шварц разрешил пригласить его, в приемную, а затем и в кабинет Смотрителя ворвался запыхавшийся Антонио Сорби.
– Яхта «Клеопатра», которая стояла на ближнем рейде, а также оба баркаса искателей сокровищ ночью сожжены, – выпалил он, едва штурмбаннфюрер закрыл за ним дверь. – Судя по всему, яхту забросали бутылками с «коктейлем Молотова». С подошедшей шлюпки.
– Похоже, что работали наши парни, из бывших диверсантов, прошедшие Восточный фронт, – прокомментировал Денхоф. – Они, как никто другой, знакомы с этим изобретением русских – «коктейлем».
– Неплохое, следует сказать, изобретение, если яхта выгорела до металлического каркаса и никакому восстановлению не подлежит. Рыбацкую хижину, в которой ночевало большинство группы, диверсанты не тронули, хотя запросто могли сжечь ее вместе с кладоискателями.
– То есть погибших нет? – просветлел взгляд фон Шварца.
– Только потому, что диверсанты не стремились истреблять этих романтиков моря, а всего лишь сурово предупредили. Поэтому и погибших нет; и вообще, из всех, кто оставался этой ночью на яхте, получил небольшие ожоги лишь механик, который тоже вовремя сумел прыгнуть за борт.
– Надеюсь, ты не оказался в Лунной бухте раньше полицейских, Сорби?
– Конечно же, после, хотя позвонили мне еще на рассвете.
– Неужто посоветовали провести собственное расследование? – саркастически предположил Смотритель.
– Да нет, просто кое-кто решил, что это на рейде пылает мой сейнер, который мы перегнали поближе к поселку. Нет, я со своими людьми – вне подозрения.
– Уверен? Или кто-то уже попытался уверить?
– …Никаких заверений уже не нужно. В руках полиции оказалась записка диверсантов, которую они оставили на двери хижины.
– И там – тоже записка?! Калиграфисты чертовы! О чем же в ней молвится? – грудью налег на столешницу фон Шварц. – Тебе удалось прочесть ее?
– Самой бумажки я не видел, однако полицейский сказал, что террористы угрожают уничтожить каждого, кто попытается найти сокровища фельдмаршала Роммеля. Потому что сокровища эти принадлежат им.
– Кому «им»?» – одновременно спросили Шварц и Денхоф.
– Полицейский как раз и посетовал, что никакой подписи террористы не оставили; вообще ничего такого, что указывало бы на их принадлежность к какой-либо организации.
– И что же думают по этому поводу в полиции? – спросил штурмбаннфюрер.
– Считают, что это работа корсиканских сепаратистов, которым сокровища фельдмаршала очень помогли бы в развертывании борьбы против Франции.
– Выводы вполне логичные, – облегченно вздохнул фон Шульц, откидываясь на спинку кресла. – Вопрос лишь в том, насколько они правдивы.
Выставив обоих посетителей за дверь, барон пригласил к себе все еще терпеливо ждущего приема Тото.
– От вас, милейший, требуется один-единственный ответ, – сразу же перешел он в наступление, – но совершенно правдивый, который останется сугубо между нами.
– Если речь идет об уничтожении флотилии кладоискателей, то пока что я ничего об этом не знаю.
– Даже того, что это все-таки работа ваших людей?
– Даже этого. У наших парней другой почерк, – не стал Тото юлить и призывать в свидетели Господа.
– В том смысле, что ваши истребляли бы не суда, а самих кладоискателей?
– Можно сказать и так.
– А каким образом вы узнали об акции террористов?
– Только что случайно подслушал ваш разговор с Антонио Сорби. Как считаете, барон, логичное объяснение?
– Только странно как-то получается, – по-своему отреагировал на это объяснение фон Шварц. – Все вокруг погрязли сегодня с утра в неопровержимой логичности, и только я всякий раз выгляжу идиотом!
Потупив глаза, монашествующий контрразведчик смиренно помолчал, а затем спросил, может ли он воспользоваться телефоном. Его, барона, служебным… При этом попросил хозяина не выходить из кабинета.
– Вам что-либо известно о том, что произошло сегодня ночью в Лунной бухте? – поинтересовался иезуит, четко и жестко произнося в трубку каждое слово.
– Известно, – ответил собеседник Тото высоким, почти теноровым голоском. Монах преднамеренно встал так, чтобы барон оказался рядом с аппаратом и достаточно хорошо слышал ответы. – Кто-то неосторожно повел себя с огнем, что всегда чревато…
– Вот именно: слишком неосторожно. И какие же выводы в связи с этим?
– Хотелось бы знать, кто эти «огнепоклонники».
– Это не ответ, Глейвиц.
– Для конкретного ответа понадобится время.
– И никакие предположения вас пока что не гложут?
– Чего стоят все наши предположения, если они не подкреплены ни одним фактом?
– А что говорит источник в полиции?
– С ним пока что не связывались. После обеда увидимся и все проясним.
– Сегодня же все выяснить, Глейвиц! Я сказал: «Выяснить! Сегодня же!» – и в голосе «бедного, вечно молящегося» монаха впервые четко зазвучали командные офицерские нотки, более уместные на плацу, нежели в келье.
Иезуит положил трубку и выжидающе посмотрел на фон Шульца.
– Хотите заверить, что вас опередили?
– В течение всего времени наши люди намеревались отслеживать передвижение судов дона Ламейро и его кладоискателей. Проведение нашей, подчеркиваю, «акции устрашения» планировалось на следующую ночь.
«Значит, она все-таки планировалась, – остался доволен его ответом фон Шварц. – Уже кое-что…» А вслух спросил:
– Эта записка, которая была найдена на территории поместья, вам тоже ни о чем не говорит?
Иезуит достал из внутреннего кармана очки, бегло прошелся по тексту…
– Ни о чем.
– Жаль. На месте сожжения флотилии дона Ламейро террористы оставили записку точно такого же содержания.
– Одно могу сказать: людей, столь безжалостно истребляющих яхты, недооценивать не стоит.
– Впрочем, во всей этой истории есть и приятный момент. Все свидетельствует о том, что на нынешнем этапе мы с вами в какой-то степени предстаем в роли союзников.
– В какой-то степени – да, – признал «бедный, вечно молящийся»
13
Июнь 1960 года. Остров Сардиния.
Поместье «Кондоре-ди-Ольбия»
…Итак, понял барон фон Шмидт, пытаясь отречься от эмоций, вызванных обсуждением его плана поиска сокровищ, позиции уточнены, долевое участие каждой из сторон в экспедиции тоже строго определено… Одно остается невыясненным: что это там шейх говорил по поводу яхты? Что-то он до странности молчалив.
Едва он подумал об этом, как Джамал Хайраддин тут же оторвался от четок и произнес:
– Насколько мне известно, командование яхтой «Крестоносец» примет на себя оберштурмбаннфюрер фон Шмидт. Во всяком случае, мне так хотелось бы. Он опытный моряк, который немало лет отдал службе на военных кораблях…
– И столь же опытный, старый солдат СС, – тут же поддержал его Скорцени, обводя взглядом промышленников и не обнаруживая в выражениях их лиц ничего такого, что заставило бы усомниться в правильности решения шейха. – Кстати, руководство поисковой операцией тоже поручим ему. Барон фон Шмидт погружал сокровища Роммеля в морскую пучину, ему же и надлежит извлекать их, – твердо объявил Скорцени, решив, что ставит окончательную точку в обсуждении предложенного бароном плана.
– Простите, а вы? – тут же вырвалось у доктора Ингера. Он был явно встревожен тем, что «самый страшный человек Европы» пытается неким деликатным образом самоустраниться.
– Вы чем-то встревожены, господин Ингер?
– Мне-то казалось, что именно вы, господин Скорцени, – с вашим фронтовым опытом, влиянием в обществе и послевоенными связями…
– Не стоит волнений, господа, – хрипловато пророкотал обер-диверсант рейха. – Как и предполагалось, общее командование операцией «Сокровища Роммеля» принимаю на себя.
– Значит, все-таки общее командование… А барон фон Шмидт? – не унимался Крич.
– Оберштурмбаннфюрер фон Шмидт командует экипажем яхты и поисковым отрядом. Как вы понимаете, операция охватывает не только сам поиск сокровищ, но и дипломатическое прикрытие поисковиков, их охрану, проблемы временного, а затем и долгосрочного размещения сокровищ после их обнаружения… Словом, все всем понятно…
Промышленники облегченно вздохнули, а вместе с ними и барон фон Шмидт. Теперь все становилось на свои места: главным гарантом возврата средств, которые они намерены вложить в операцию «Сокровища Роммеля», по справедливости, был все-таки признан Скорцени.
«Высокие договаривающиеся стороны» утрясли еще несколько сугубо деловых моментов, касающихся подготовки к экспедиции, и договорились, что первые погружения должны состояться не позже чем на пятые сутки.
По предложению Скорцени, местом базирования решили избрать горное поместье «Пристанище паломника» с частным причалом в крохотной Бухте Безмолвия, неподалеку от мыса Корс. Как и «Кондоре-ди-Ольбия» на Сардинии, это корсиканское поместье, с расположенным на нем туркомплексом, именно тем и привлекало искателей сокровищ, что числилось за местным монастырем, расположенным в трех милях от бухты, и, тоже пребывая под патронатом Ватикана, по существу пользовалось правом экстерриториальности.
На этом, завершив свой тайный совет, все трое промышленников, пока еще без особой веры в успех, оставили виллу Боргезе. Причем только один из участников этой сходки, Гольц, пообещал прибыть в «Пристанище паломника» уже через трое суток, рассчитывая, что к тому времени яхта «Крестоносец» окажется в Бухте Безмолвия. Именно там он и намеревался вступить в должность помощника капитана, становясь при этом связующим звеном между поисковиками и промышленниками-инвесторами.
Несмотря на то, что от северной калитки поместья к бухте вела извилистая и довольно живописная тропинка, Скорцени предпочел избрать другой путь. Вместе со Шмидтом, Дирнайхтом и шейхом Хайраддином он спустился в подземную часть виллы, в тот самый «бункер Боргезе», о котором совсем недавно фон Шмидту говорил флотский обер-лейтенант, и уже оттуда, в сопровождении одного из охранников, они добирались до стоянки яхты.
Причем барон обратил внимание, что недолгий путь их пролегал по прекрасно освещенному, комфортабельно оборудованному тоннелю, с двух сторон и посредине перекрывавшемуся бронированными люками. А еще он заметил, что тоннель этот имел несколько резких изгибов, которые охранялись пулеметными амбразурами, нацеленными как в сторону бункера, так и в сторону бухты. К тому же в нескольких местах боковые ходы уводили куда-то в сторону, причем в конце каждого из этих небольших ответвлений виднелись бронированные двери.
– А ведь, глядя на наземные строения виллы, не скажешь, что хозяин этой обители намеревался превратить ее в неприступную крепость, – заметил фон Шмидт.
– Потому что прекрасно понимал, – холодно возразил Скорцени, – что двух выпущенных с рейда снарядов главного калибра вполне достаточно, чтобы превратить всю эту зримую мощь и красоту – в живописные руины. В то время как в подземельях его защитников не способны достать ни ядерные заряды ракет, ни «бомбы Хиросимы».
– Как я уже говорил во время прошлого посещения виллы, то, что происходило в Хиросиме, – это уже не война, это окопное дерь-рьмо. – Вслед за обер-диверсантом рейха они остановились возле дота, возникшего на развилке ходов, один из которых уводил куда-то вниз, в глубь скального массива. – В войне должен существовать шанс, должны действовать разведчики и диверсионные отряды. А бомбардировка Хиросимы – всего лишь дикая бойня.
– Которая еще имела бы хоть какое-то оправдание, если бы устроена была в Ленинграде или в Москве, – признал его правоту Дирнайхт. – Жаль, что янки сумели обойти нас на пути к «оружию возмездия»; не уложились мы в срок, отведенный нам историей, господа германские офицеры, не уложились…
14
Июнь 1960 года. Отель «Пристанище паломника» на северо-восточном побережье Корсики
В течение всего дня две группы полицейских и карабинеров усиленно прочесывали пространство вокруг Лунной бухты и «Пристанища», опрашивали несостоявшихся кладоискателей, владельцев яхт и лодок, которые находились в ту ночь в бухте, а также местных уголовников и, конечно же, обитателей окрестных вилл и коттеджей.
Никто из них задержан полицией так и не был, никого конкретно обвинять следователи не решались, и под вечер ведший это дело капитан Фравенж, избравший на время расследования штаб-квартирой своей группы веранду ресторана «Солнечная Корсика», уже хотел было возвращаться в город.
– Какой смысл на ночь глядя покидать столь надежное пристанище? – попытался повлиять на его решение официант Курт Зиммер.
– «Пристанище» для кого? – поджав губы, вызывающе поинтересовался полицейский.
– Для всякого, кто в нем нуждается в этом нелюдимом крае, но прежде всего для паломников.
– У меня же создается впечатление, что ваше пристанище давно служит убежищем для бывших германских эсэсовцев, современных корсиканских сепаратистов и будущих оасовских путчистов. Это не пристанище для боголюбивых паломников, а сплошное криминальное недоразумение.
– Как же глубоко вы заблуждаетесь, господин капитан, – чуть ли ни проскрипел зубами бывший шарфюрер СС, окатывая «недобитого лягушатника» – коими для Зиммера оставались все без исключения французы, – взглядом, преисполненным презрения. – Вас, очевидно, не проинформировали, что, согласно особому соглашению между Святым престолом и правительством Франции, «Пристанище паломника» пребывает под юридическим покровительством Ватикана и молитвенным – лично папы римского.
– Сам этот договор тоже не что иное, как бессмысленное «криминальное недоразумение». Тем не менее только оно все еще удерживает меня от желания учинить здесь такой обыск, чтобы перевернуть все вверх дном в поисках тайников, наркотиков и оружия, а также для выявления «паломников», по которым давно плачут гильотины.
Курт помнил, что из материковой Франции на Корсику капитана Фравенжа перевели всего лишь два месяца назад, якобы для укрепления кадров местной полиции. Но ходили упорные слухи, что на самом же деле для него это стало своего рода наказанием и что в местную сепаратистско-контрабандистскую атмосферу офицер погружается медленно, неохотно, с явным желанием «дезертировать» с острова.
Возможно, у капитана и проявлялись подобные настроения, но пока что он всего лишь намеревался своевременно, до темноты, покинуть «Пристанище». Фравенж никогда не доверял корсиканцам, считая их коллаборационистами и предателями; точно так же не доверял он и местным сослуживцам-полицейским. А после всего того, с чем капитан как заместитель начальника полиции округа столкнулся за последнее время во «вверенных ему владениях», еще и начал опасаться за собственную жизнь.
Считая, что стычка с официантом ресторана исчерпала себя, Фравенж в самом деле поднялся из-за стола, чтобы попрощаться, но как раз в это время в кабинете администратора прозвучал телефонный звонок. А еще через минутку официант, и он же, по совместительству, дежурный администратор, Курт Зиммер по-военному четко доложил фон Шварцу:
– Только что позвонил неизвестный. Не представился. Просил передать представителю полиции, что яхту и баркасы сожгли люди из подпольной группы сепаратистов, которой командует Гизони.
– Почему ты докладываешь об этом сообщении мне? – притворно удивился владелец поместья, как раз в это время подходивший к столику офицера полиции. – Доложи тому, для кого оно адресовано, то есть представителю закона. Разве не понятно, что ни у меня, ни у нашего уважаемого гостя-паломника монаха Тото, – кивнул он в сторону неслышно появившегося и тотчас же усевшегося за постоянно отведенный для него столик, иезуита, – эти сведения не вызывают ничего, кроме досужего любопытства?
– Будем считать, что администратор уже доложил, – решительно направился к ним Фравенж.
– Вот видите, как неправедно вы недооценивали корсиканцев, капитан, – укорил его Курт. – На этом острове случаются даже тайные хранители закона, которые готовы бескорыстно помогать полиции в ее расследованиях.
– Относительно бескорыстности я бы не торопился с выводами, потому что на самом деле мы имеем дело с актом мести. Этот ваш информатор, господин Зиммер, сообщил еще что-либо?
– Извините, но теперь это уже не мой, теперь это ваш информатор, – заметил администратор, причем сделал это довольно недружелюбно. Всякого француза бывший шарфюрер СС все еще воспринимал как недобитого врага и даже не пытался скрывать это. – Все, что мною было услышано, я воспроизвел дословно. Добавлю также, что звонивший мужчина никак не представился и говорил по-французски с заметным корсиканским акцентом.
– Мне уже приходилось слышать о некоем сепаратисте Гизони. Но до сих пор казалось, что его отряд действует в Южной Корсике, а здесь, на территории Верхней[34], вообще не появляется.
– Насколько мне известно, – напыщенно уведомил полицейского фон Шварц, – месяц тому Гизони возглавил все боевые группы освободительного движения, действующие в центральной и северной части острова, предоставив право на южную часть одному из своих помощников.
– Об этом я слышу впервые. Информация все от того же таинственного француза с корсиканским акцентом?
– Всего лишь слухи, – безинтонационно как-то парировал фон Шварц. – Памятуя о патронате Святого престола, сотрудники «Пристанища паломника» в военно-политические игрища островитян, как и в их конфликт с материковой Францией, стараются не вмешиваться.
– Что вызывает у меня сомнения, – хитровато прищурился Фравенж, – поскольку известно, что именно вы, господин фон Шварц, являетесь неофициальным руководителем германской диаспоры на острове. Да и поместье ваше на самом деле является своеобразным центром адаптации на Корсике бывших служащих войск СС, в том числе из «Корсиканской бригады»
Читать бесплатно другие книги:
