Наследник поручика гвардии Шестёра Юрий

Фрегат «Александр Невский»

Солнечным осенним днем, таким редким в это время, над Кронштадтским рейдом кружили, как обычно, крикливые чайки.

В кают-компании собрались офицеры фрегата, вполголоса обсуждавшие последние новости. Высочайшим повелением команде было выдано вознаграждение, а все офицеры получили досрочное повышение в чине. Командир фрегата, капитан 1-го ранга Унковский, был произведен в контр-адмиралы и причислен к свите.

– Господа офицеры! – подал команду старший офицер, когда в кают-компанию вошел командир с черными орлами на погонах, и все присутствовавшие приняли положение «смирно».

– Господа офицеры! – подал команду уже контр-адмирал, обведя долгим взглядом своих подчиненных, как бы пытаясь запечатлеть их образы в своей цепкой памяти, и все расселись по своим местам. Их командир сел во главе стола. – Ну что же, господа, – он тяжко вздохнул, – пришло время прощаться. – Десятки пар глаз впились в лицо человека, который стал для них непререкаемым авторитетом. – Наш многострадальный «Аскольд» решением морского министра будет разоружен и исключен из списков флота.

В кают-компании воцарилась мертвая тишина. Все мысленно прощались с фрегатом, которому был вынесен смертный приговор.

– Не мне, – продолжил он, – объяснять вам, господа, причины принятия такого нелегкого решения. Наскоро построенный из невыдержанной древесины, он еле-еле смог, как вы прекрасно помните, выдержать натиск тайфуна в Японском море. И если фрегат «Паллада», которым мне посчастливилось командовать, был затоплен через почти четверть века служения русскому флоту, то наш «Аскольд» не прослужил и пяти лет, превратившись за это время практически в развалину, как ни грустно это говорить о родном доме. – Командир сделал паузу, горький комок сдавил ему горло. – И тем не менее, – продолжил он, справившись с сиюминутной слабостью, – наш корабль даже за столь короткий срок своей службы сумел честно послужить нашему Отечеству. В результате 20 июня сего года в бухте Золотой Рог был основан военный пост Владивосток!

Офицеры дружно вскочили со своих мест, и кают-компания огласилась возгласами «ура!». Все возбужденно пожимали друг другу руки – нет, не зря терпели они все превратности кругосветного плавания, а военный пост в заливе Петра Великого со временем, по выражению их командира, станет форпостом России на Тихом океане!

Когда все несколько успокоились, контр-адмирал уже с подъемом продолжил:

– Его Императорское Величество высоко оценил наши заслуги перед Отечеством, свидетельством чему являются как орлы на моих погонах, так и ваши внеочередные воинские чины.

– Служим Отечеству! – дружно ответили офицеры, вставая со своих мест…

После бокала шампанского один из офицеров озабоченно спросил:

– А что будет, Иван Семенович, с нами, офицерами «Аскольда»?

Командир еще раз обвел подчиненных долгим взглядом.

– Это очень непростой вопрос, господа. Он, как и положено, будет решаться персонально по каждому из вас. А пока могу сказать только одно: поступило указание перевести лейтенантов Долгорукова и Чуркина на достраивающийся на Охтинской верфи фрегат «Александр Невский», однотипный с «Дмитрием Донским», уже вступившим в строй. После расформирования команды «Аскольда», разумеется.

Все с долей зависти повернулись в сторону счастливцев.

– Оказывается, иногда и везет! – радостно шепнул Илья на ухо Петру.

И тот незаметно для окружающих, под столом, в знак согласия крепко пожал руку друга.

23 января 1863 года в Польше, входившей в состав Российской империи, началось восстание с целью завоевания национальной независимости. Английское и французское правительства, чтобы ослабить Россию, решили вмешаться, заявив о поддержке восставших поляков.

Создавалась угроза военного выступления Франции и Англии против России. С целью воздействия на них император, вслед за строгим дипломатическим предупреждением их правительств, тайно выслал две российские крейсерские эскадры к берегам Америки для создания ответной угрозы их морским коммуникациям. Одну – к Атлантическому побережью Балтики под командованием контр-адмирала Лесовского, другую – к Тихоокеанскому побережью Дальнего Востока под командованием контр-адмирала Попова.

Андрей Петрович по обыкновению лежал на диване в своем кабинете.

«Надо же, как быстро бежит время! – рассуждал он. – Ведь, казалось бы, совсем недавно, вернувшись из Русской Америки, я сидел у изголовья вот этого самого дивана, на котором лежал мой батюшка, и делился с ним своими впечатлениями о дальних странах. А теперь и сам оказался в таком же положении, – он горько вздохнул. – Одна радость – возвращение Петруши из его первого кругосветного плавания, – Андрей Петрович счастливо улыбнулся: – Дождался-таки внука… Спасибо, Всевышний, за этот подарок!» – и, приподнявшись с подушек, Шувалов перекрестился на образа, затем сделал небольшой глоток морса из фужера. – А как он изменился за эти три года! Уходил в плавание совсем мальчишкой, а вернулся зрелым молодым человеком, уверенным в себе. И надо же – в чине лейтенанта в двадцать один год! – с гордостью отметил он. – Хотя и я в его же годы имел чин подпоручика гвардии, что соответствует флотскому чину лейтенанта. А сейчас вот внук уже третий год служит на винтовом фрегате “Александр Невский”, одном из лучших кораблей русского флота…»

В кабинет без стука вошла Ксения.

– Как себя чувствуешь, Андрюша? – заботливо спросила она, поправляя подушки.

– Спасибо, Ксюша. Вполне нормально. Вот рассуждаю о превратностях человеческого бытия.

Ксения присела на стул у изголовья дивана.

– Стало быть, философствуешь? – улыбнулась она. – И о каких же именно превратностях идет речь, если не секрет?

– Какой уж там секрет? О быстротечности человеческой жизни, конечно. О чем же еще можно философствовать в мои-то годы? – и он поделился с ней своими размышлениями. – Но самое главное – именно Петруша должен продолжить славные традиции нашего рода. И я ничуть не сомневаюсь, что именно так он и сделает.

В прихожей послышался какой-то шум, и Ксения, насторожившись, быстро вышла из кабинета.

– Здравствуй, дедуля! – появившийся в кабинете Петр направился к дивану, чтобы пожать деду руку.

– Легок на помине! – приветствовал его Андрей Петрович, привстав со своего ложа для рукопожатия. Он был несказанно рад. – Что это ты, Петруша, появился в доме в неурочный час? Ведь бабушке с матушкой, наверное, нечем и побаловать-то тебя на радостях.

– Да я, понимаешь ли, отпущен старшим офицером только на пару часов, чтобы предупредить вас о том, что наш фрегат дня через два уходит в море.

– Что это вдруг так срочно? – сокрушенно удивился Андрей Петрович, сожалея о невозможности подольше пообщаться с внуком.

– Понятия не имею, дедуля. Ведь только недавно после установки паровой машины «Александр Невский» вошел в строй, и на нем были подняты флаг и вымпел. А затем он прошел ходовые испытания на мерной[73] миле.

– И каковы их результаты? – заинтересованно спросил тот.

– Представь себе, фрегат под парами развил на мерной миле среднюю из двух пробегов скорость около двенадцати узлов!

– Очень даже неплохо! – со знанием дела воскликнул Андрей Петрович. И задумался. – Ты знаешь, Петруша, мы полвека тому назад радовались, когда на шлюпах при свежем ветре удавалось достичь скорости одиннадцати узлов. А тут как-никак фрегат… Кстати, какое у него водоизмещение?

– Более пяти с половиной тысяч тонн.

– М-да. И такую махину разгоняют с такой скоростью… То ли еще будет?! Я завидую тебе, Петруша. Ведь с появлением гребного винта и увеличением мощности паровых машин деревянные корабли неизбежно заменят стальными, – он оживился. – Вот тогда и полярные льды уже не смогут быть неодолимым препятствием для мореплавания, – мечтательно произнес Андрей Петрович, вспомнив о перипетиях плавания на шлюпе «Восток» в высоких южных широтах. – И Антарктиду, которую мы с Фаддеем Фаддеевичем Беллинсгаузеном имели возможность наблюдать лишь издалека, посетят не только энтузиасты вроде нас, но и другие – деловые люди и промышленники. Вот так-то, дорогой мой… – дед устало замолчал, прикрыв глаза.

«Совсем ты стал стареньким, дедуля, – с тоской подумал Петр, глядя на притихшего Андрея Петровича. – И как же я буду обходиться без твоей поддержки и мудрых советов? Увижу ли я тебя после возвращения из плавания?..»

– А как надолго ты уходишь в море? – тихо спросил тот.

Петр вздрогнул – дед как будто прочитал его мысли.

– Не знаю, дедуля. Но судя по тому, что угольные ямы бункеруют доверху, наверное, надолго. А если учесть, что наш фрегат называют «истребителем торговли», предназначенным для длительного морского крейсерства в отдаленных районах земного шара, то речь, очевидно, идет об Атлантике. Ведь именно там он сможет перехватывать многочисленные неприятельские транспортные суда.

Андрей Петрович утвердительно кивнул головой.

– Если судить по сообщениям прессы, – он указал на газеты, стопочкой лежавшие у спинки дивана, – то наши военные корабли в случае начала военных действий с Англией должны будут приступить в Атлантике к уничтожению ее торговых судов, – он задумался. – Хотя, вполне возможно, это просто демонстрация нашей морской силы. Ведь Англия как островное государство очень чувствительна к нарушению ее связей с колониями, откуда в большом количестве поступает сырье для ее развитой промышленности.

– Не зря британцы считали тебя опасным русским разведчиком, – улыбнулся Петр. – Из ряда разрозненных фактов ты смог выстроить логическую последовательность возможных действий вероятных противников. Я горжусь тобой, дедуля! – он помолчал, собираясь с духом, чтобы передать просьбу старшего офицера, ради чего он, собственно говоря, и был отпущен с фрегата. – Дедуля, передай, пожалуйста, матушке и бабуле, чтобы они не приезжали на мои проводы в Кронштадт и не интересовались, когда фрегат выйдет в море. Выход «Александра Невского» объявлен секретным.

Андрей Петрович внимательно, как будто в последний раз, посмотрел на внука:

– Прощай, сынок! Семь футов тебе под килем!

– Спасибо, дедуля! – Петр крепко, как только смог, обнял Андрея Петровича, приподнявшегося на диване с заслезившимися глазами, и, сам, еле сдерживая слезы, вышел из кабинета.

В ночь на 18 июля 1863 года «Александр Невский» под флагом контр-адмирала Лесовского тайно покинул Кронштадтский рейд.

– Красота-то какая, Петруша! Люблю я все-таки белые ночи. Вроде бы и ночь, а видно вокруг, почти как днем. Правда, в каком-то призрачном, феерическом свете…

– Сейчас самое время, Илюша, с барышнями по набережной Невы фланировать, – мечтательно подхватил тот. – Но служба есть служба. Так что прощай, стольный град Петра.

– И куда же лежит наш путь-дорога?

– Мы с дедом проанализировали все имевшиеся в нашем распоряжении факты и решили, что все-таки в Атлантику. Не зря же на фрегате поднят контр-адмиральский флаг. Думаю, по пути туда к нам присоединятся и другие корабли.

– Похоже, ты прав, – согласился Илья. – А что ты знаешь о Лесовском? – встрепенулся он. – Мне известно только, что он в этом году был назначен капитаном Санкт-Петербургского порта и произведен в контр-адмиралы. – Илья задумался. – Не могут же назначить начальником отряда кораблей, а то и командующим эскадрой, адмирала, не имеющего опыта дальних плаваний. Логично? – он вопросительно посмотрел на друга.

– Вполне. На самом деле Степан Степанович Лесовский в 1853 году, командуя фрегатом «Диана» в чине капитан-лейтенанта, вышел из Кронштадта и, обогнув мыс Горн, привел его в следующем году на Дальний Восток в залив Де-Кастри, где и соединился с эскадрой вице-адмирала Путятина. Вот так-то, Илюша.

– Спасибо, Петруша, за информацию. Теперь все вроде бы стало на свои места. В том числе и смена командиров на «Александре Невском», которая, ты помнишь, озадачила многих офицеров фрегата. Видимо, бывший командир, не имел достаточного опыта дальних плаваний. В то время как наш капитан 1-го ранга Федоровский, командуя парусно-винтовым клипером «Опричник», перешел на нем из Кронштадта, минуя Атлантический, Индийский и Тихий океаны, в Николаевск-на-Амуре… Да ты же, наверное, помнишь его в Хакодате? Это под его командой винтовой корвет «Стрелок» заходил туда, когда там находился и наш «Аскольд». Правда, тогда Федоровский был еще в чине капитан-лейтенанта.

– Кто бы мог тогда подумать, что всего через четыре года мы с тобой, Илюша, будем служить под его командой уже на «Александре Невском»?! Воистину, неисповедимы пути Господни…

– Точно. Только не забывай, Петруша, что за это же самое время и мы с тобой стали лейтенантами с выслугой в три года, – Илья снисходительно улыбнулся. – Что же касается предрекаемого тобой формирования отряда кораблей, хотя нам и сообщили, что мы идем на смену нашим кораблям в Балтийском море, то, как говорится, поживем – увидим, – он лукаво усмехнулся…

Когда в районе Ревеля к «Александру Невскому» присоединился фрегат «Пересвет», а у западной оконечности острова Даго – винтовые корветы «Варяг» и «Витязь», уже не оставалось сомнений в том, что формируется отряд кораблей для выполнения какого-то специального задания.

В проливе Малый Бельт к ним подошел винтовой клипер «Алмаз» с винтовыми же военными транспортами «Артельщик» и «Красная Горка», груженными запасом каменного угля. И лишь утром 26 июля, когда все корабли шли в походном кильватерном строю[74], командам было объявлено, что «Александр Невский» является флагманом сформированной эскадры Атлантического океана, которая под командованием контр-адмирала Лесовского следует к берегам Северо-Американских Штатов…

– Для выхода в Атлантику, Михаил Яковлевич, – обратился Лесовский к командиру «Александра Невского» в адмиральской каюте, – пойдем не привычным для русских моряков Английским каналом[75], а, следуя Немецким морем[76], обойдем Британские острова с севера. Курс эскадры следует выбирать по районам, мало посещаемым торговыми судами. Этого требует секретность экспедиции нашей эскадры. Кроме того, в целях сохранения угля для боевого маневрирования при возможных столкновениях с британскими судами и движения в штилевую погоду, большую часть пути до североамериканских берегов пойдем под парусами.

– Ваши указания, Семен Семенович, будут неукоснительно исполнены! – заверил командующего эскадрой капитан 1-го ранга Федоровский.

24 сентября 1863 года эскадра стала на якоря на Нью-Йоркском рейде, где ее уже дожидался фрегат «Ослябя», пришедший из Средиземного моря. Этот переход был совершен столь незаметно и удачно, что не только за границей, но и в России узнали о существовании эскадры Лесовского лишь из американских газет, когда Андреевский флаг уже развевался на рейде Нью-Йорка.

Одновременно с эскадрой Лесовского на Тихоокеанском побережье Североамериканских Штатов сосредоточилась эскадра винтовых кораблей контр-адмирала Попова – в составе корветов «Калевала», «Богатырь», «Рында», «Новик» и клиперов «Абрек» и «Гайдамак». С риском быть потопленными англичанами или французами в случае объявления войны России, эти корабли порознь пришли в Сан-Франциско.

Появление двух сильных русских эскадр в портах, расположенных на побережьях двух океанов, омывающих Северо-Американские Штаты (как шутили офицеры, по обе стороны: на запад и на восток, куда всегда взирает двуглавый русский орел), произвело тем более сильное впечатление, что было совершенно неожиданно. Непосредственной целью посылки эскадр действительно являлись действия на морских сообщениях Англии и Франции в случае их войны против России, угроза которой возникла в связи с Польским восстанием. Однако своим присутствием эскадры в целом продемонстрировали поддержку Россией Северных штатов в Гражданской войне с Южными штатами и способствовали упрочению международного положения федерального правительства Северо-Американских Штатов.

Большинство ньюйоркцев было убеждено, что русский флот проплыл тысячи миль через океан, чтобы помочь федералам в их борьбе с Конфедерацией рабовладельческих Южных штатов. Никогда ранее далекая Россия, ее политика и роль в мире не привлекали столь пристального внимания американской общественности. Почти единодушно все влиятельные американские газеты приветствовали появление русских военных кораблей на открытых рейдах. Все русское сделалось в Америке предметом увлечения. Популярность России за океаном стала столь велика, что новорожденным в массовом порядке присваивали русские имена. В продажу за океан поступили казацкие пистолеты, новгородские подвязки, московские рубашки, екатерининские кринолины[77]. Даже мостовую улицы Бродвей назвали Русской мостовой…

Вскоре командующий эскадрой собрал совещание командиров кораблей на флагмане.

По его указанию «Александр Невский» под флагом, фрегат «Пересвет» и корвет «Витязь» отправлялись в Карибское море и в Мексиканский залив, то есть в районы, буквально кишевшие английскими торговыми судами. Остальные корабли эскадры оставались в портах Северо-Американских Штатов, командовать ими он поручил командиру фрегата «Ослябя» капитану 1-го ранга Бутакову. Они должны были постоянно перемещаться вдоль восточного американского побережья, чтобы не быть заблокированными неприятельским флотом в случае возможного начала войны с Англией и Францией.

– Берегите, господа командиры, уголь! – напутствовал их контр-адмирал Лесовский. – Наполнить им бункеры в портах Северо-Американских Штатов в условиях боевых действий не представится возможным. И, как показала Крымская война, наши корабли, превратившись в обыкновенные парусники, станут легкой добычей паровых кораблей противника, – по лицу его было видно, как остры еще трагические воспоминания десятилетней давности. Наконец, справившись с волнением, он глухо произнес: – Извините, господа. Вспомнил рассказы флотских офицеров о том, как они, можно сказать, своими руками топили парусные линейные корабли Черноморского флота, являвшиеся до тех пор грозой для неприятелей, у входа в бухты Севастополя, чтобы не допустить туда паровые корабли объединенной англо-французской эскадры.

Все командиры встали, чтобы минутой молчания отдать дань уважения мужеству моряков, защищавших Севастополь. Они знали, что на батареях из орудий, снятых с затопленных кораблей, флотские офицеры неизменно подавали команду матросам-канонирам: «Орудия – к борту!», хотя впереди в лучшем случае был склон холма, за которым – траншеи неприятеля. Но моряки и на суше оставались моряками…

Обогнув полуостров Флорида, отряд под флагом контр-адмирала Лесовского, в соответствии с планом крейсерских операций, разделился. Фрегат «Пересвет» должен был, базируясь в южных портах Кубы, контролировать судоходство в северной части Карибского моря. Корвет «Витязь», опираясь на Порт-Рояль на Ямайке, остров Кюрасао и Картахену в Колумбии на северном побережье Южной Америки, собирался выполнять ту же задачу, но уже в южной части Карибского моря. Сам же фрегат «Александр Невский» планировал осуществлять крейсерские операции в Мексиканском заливе, базируясь на северные порты Кубы.

– У горизонта трехмачтовое парусное судно, тридцать градусов справа по борту. Идет встречным курсом! – доложил вахтенный сигнальщик.

Петр глянул в зрительную трубу в указанном направлении и, убедившись в правильности доклада, приказал вахтенному вестовому сообщить об этом командиру и адмиралу. Канониры по его приказу застыли у орудий, но пушечные порты[78] пока не открывали.

– Вроде как «купец», ваше благородие! – уточнил сигнальщик.

Так военные моряки снисходительно называли купеческие торговые суда.

– Под чьим флагом?

Сигнальщик буквально впился острыми глазами в парусник.

– Флага пока не видно – закрывают паруса, ваше благородие! – извиняющимся голосом сообщил он.

– Как только различишь флаг, – доложи!

На шканцах[79] показались адмирал и командир, которые тоже всматривались в приближающееся судно.

– Судно идет под торговым английским флагом! – радостно доложил сигнальщик, опасливо поглядывая на адмирала и командира.

«Слава богу, действительно “купец”, – облегченно вздохнул Петр. – Еще не хватало встретиться один на один с британским военным кораблем. Мало ли что может быть на уме у англичан, считающих свою державу “владычицей морей”. Хотя, – приободрил он себя, – “Александр Невский” – довольно мощный военный корабль, способный противостоять любому линейному кораблю противника».

Английское судно практически поравнялось с «Александром Невским», и на нем… приспустили флаг, приветствуя русский военный корабль!

– Ответить на приветствие! – отдал Петр команду сигнальщику, который уже держал в руках флажные фалы[80], напряженно глядя на вахтенного офицера.

Сигнальщик приспустил Андреевский флаг и тут же снова поднял его.

– Надо же, соизволили все-таки гордые британцы первыми поприветствовать нас! Для них это, извините за выражение, как серпом по известному месту! – хохотнул контр-адмирал. – То-то, Михаил Яковлевич, удивились они, встретив русский фрегат в водах, которые считают своими! – с гордостью за свое Отечество воскликнул он, обращаясь к командиру. – Смотрите, как облепили правый борт!

– Теперь у них только и будет что разговоров, Степан Степанович, о встрече с нами. Еще бы! Видимое ли дело – фрегат под Андреевским флагом в Мексиканском заливе? Разве могли они представить себе что-либо подобное?! Только разве в кошмарном сне, – возбужденно ответил капитан 1-го ранга.

– Когда в Лондон поступят сведения о том, что и в Карибском море, и в Мексиканском заливе постоянно крейсируют русские военные корабли, у Первого лорда британского Адмиралтейства волосы встанут дыбом. А ведь у страха, как известно, глаза велики. И будет ему мерещиться, что эти воды буквально кишат русскими кораблями. А отряд русских, крейсирующий у восточных берегов Северо-Американских Штатов? А русская эскадра контр-адмирала Попова в Сан-Франциско? – глаза Лесовского светились гордостью. – Как же мудр наш государь! Хотя, надо признаться, и обходится наш вояж для российской казны в немалую копеечку…

Все на мостике находились в приподнятом настроении. Петр, как губка, впитывал в себя рассуждения опытных и уважаемых моряков. «Будет теперь чем поделиться с Ильей!» – предвкушал он предстоящий разговор с другом.

– А как, на ваш взгляд, Степан Степанович, не будет ли у нас здесь трудностей со снабжением углем и продовольствием? – озабоченно поинтересовался Федоровский.

Контр-адмирал успокаивающе посмотрел на него:

– Думаю, нет. Во всяком случае, в Министерстве иностранных дел меня заверили, что испанцы не очень-то симпатизируют англичанам. Кроме того, по своим каналам наши дипломаты предпримут соответствующие меры. А угольные склады есть и в Гаване на Кубе, и в Порт-Рояле на Ямайке, и в Картахене в Колумбии. Так что мы будем не одни в этих водах, Михаил Яковлевич.

– Дай-то бог! – суеверно перекрестился командир.

– Наша задача – сделать так, чтобы как можно больше моряков-британцев увидело в этих водах Андреевский флаг! – заключил Лесовский.

– Красивый все-таки город Гавана! – восхищенно произнес Петр, прогуливаясь с Ильей по набережной.

– Да и испанцы приветливы, – заметил Илья. – Я уж не говорю об испанках: так и стреляют своими черными глазками, – он коротко хохотнул.

– А чего же ты хочешь? Южный народ. Темпераментный. Не в пример не только нашим петербуржцам, но даже американцам. В то же время, как говорил мне дед, испанцы завозили в свои американские колонии негров из Африки для работы в качестве рабов. Ведь местные индейцы не годились для этих целей – они вымирали тысячами, не выдерживая содержания в неволе. Только что-то негров здесь не видно. Наверное, их не выпускают с плантаций сахарного тростника, которые являются здесь, на Кубе, основным видом сельскохозяйственного производства.

– Сразу виден внук профессора, – с некоторой долей зависти произнес Илья. – Успел за короткое время прочитать целую лекцию по истории рабства в Испанской Америке.

Петр шутливо толкнул его в бок:

– Пользуйся, дружище, моей добротой. Может, когда и пригодится. Кстати, ты не обратил внимания, что практически не видно и индейцев, одни лишь метисы?

– За сотни лет своего владычества на американском континенте еще со времен конкистадоров, – сразу же оживился Илья, – испанцы серьезно, если так можно выразиться, «поработали» с женской половиной аборигенов. Даже завезли венерические болезни в матушку-Европу, – он хмыкнул.

– По свидетельству деда, в Русской Америке тоже много креолов – потомков от браков русских с женщинами алеутов, эскимосов и индейцев, хотя русские в тех местах появились не более полувека назад.

– Видишь, как все просто, а главное – жизненно, – Илья галантно сделал легкий полупоклон проходившим мимо молодым улыбчивым испанкам. – Не дай бог, если задержимся здесь надолго, – недвусмысленно намекнул он, оглядываясь назад и провожая женщин долгим заинтересованным взглядом.

– Не задержимся, – успокоил его Петр. – Как только наполним бункеры углем да запасемся продовольствием, только тут нас и видели. Ты разве забыл слова Лесовского, что наша задача…

– Ох, и зануда же ты, Петруша! Только размечтаешься о приятном в компании местных дам, а ты уж тут как тут: «Наша задача, наша задача…» – чуть ли не простонал Илья, а у самого во взгляде веселые чертики бегали.

– Лучше, Ромео, посмотри-ка на нашего красавца!

Они повернулись к рейду, где исполином, в сравнении со снующими туда-сюда небольшими одномачтовыми суденышками, возвышался «Александр Невский». Их глаза засветились гордостью за свой фрегат – крепость, прибывшую сюда, преодолев океан, для защиты интересов горячо любимого ими Отечества. И лейтенанты русского флота, стоя плечом к плечу, готовы были пожертвовать своими жизнями, но не дать посрамить Андреевский флаг.

9 февраля 1864 года фрегат «Александр Невский» после длительного крейсерства в Мексиканском заливе покинул гостеприимную Гавану и взял курс на Нью-Йорк. 6 апреля и фрегат «Пересвет» от Больших Антильских островов возвратился в Нью-Йорк. Вместо него туда отправился корвет «Варяг»…

В знак особого расположения к своим гостям американские власти организовали поездку офицеров эскадры к Ниагарскому водопаду.

От железнодорожной станции ехали на дилижансах, и все с интересом смотрели на дома и даже хижины, украшенные американскими и русскими флагами. Американцы отовсюду слали приветствия, выражая дружеское отношение к посланникам далекой России.

– Даже как-то неудобно, господа, – признался один из офицеров. – Ведь мы же не предпринимали никаких боевых действий против флота южан, даже не сделали ни одного пушечного выстрела.

– Это вы зря так сокрушаетесь, – заметил другой. – Одно только присутствие наших эскадр в американских водах отбило охоту у британцев выступить на стороне конфедератов-южан, о чем те так мечтали.

– Дело даже не в этом, господа, – откликнулся третий. – Заметьте, Англия все-таки отказалось от поддержки Франции, и антирусская коалиция благополучно развалилась. Вторая Крымская война, о которой грезили противники России, таким образом, не состоялась. Вот главный итог нашего пребывания здесь! С чем и поздравляю вас, господа офицеры! А то, что конфедераты оказались без поддержки англичан, – дело уже второе.

Все стали дружно обсуждать успех миссии присутствия русских эскадр в американских водах.

– Все-таки прав оказался мой дед! – с торжествующими нотками в голосе произнес Петр, обращаясь к Илье. – Ну, прямо как в воду смотрел…

При подъезде к водопаду гул низвергающейся воды перешел в рёв, и разговаривать приходилось, напрягая голос. Офицеры выбрались из дилижансов и, ведомые гидом, прошли на смотровую площадку. Там все дружно ахнули, очарованные открывшейся перед ними величественной панорамой Ниагарского водопада.

– Помнишь, Петруша, мы в свое время, когда на «Аскольде» возвращались с Дальнего Востока в Кронштадт, посетили водопад в районе Рио-де-Жанейро в Бразилии?

Тот утвердительно кивнул головой:

– Мы тогда еще восхищались им. Но разве можно сравнить его с Ниагарским?!

– Эти водопады, Илюша, находятся в совершенно разных весовых категориях, как сказали бы английские боксеры. Их же просто-напросто нельзя сравнивать.

Гид, приятно удивленный тем, что русские довольно свободно говорят на английском языке, прочел им краткую лекцию:

– Ниагарский водопад – общее название трех водопадов на реке Ниагара, отделяющей американский штат Нью-Йорк от канадской провинции Онтарио. Ближний к нам – это Американский водопад. Его ширина – около тысячи футов. За ним – неширокий водопад Фата невесты. За Козьим островом вы видите водопад Подкова шириной уже около двух с половиной тысяч футов, который иногда еще называют Канадским. Высота водопадов составляет около ста пятидесяти футов.

Имя «Ниагара» берет свое название от ирокезского слова, в переводе означающего «Гром Воды». Индейская легенда рассказывает о красивой местной девушке-ирокезке Лелавалае, обрученной ее отцом с индейским воином, которого она не любила и презирала. Замужеству с ним она предпочла принести себя в жертву истинной любви, богу грома Хе-Но, жившему в пещере под водопадом Подкова. Девушка направила свое каноэ в быстрый поток реки Ниагары и бросилась вниз с высоты водопада. Но Хе-Но поймал ее на лету, и с того времени их души стали жить вместе в святилище Бога Грома под водопадом. Красивая легенда, не так ли, господа?

Слушатели дружно закивали головами в знак согласия.

– Однако более красивый вид на Ниагарский водопад, – продолжил гид, – открывается с канадского берега. Поэтому мы сейчас перейдем туда по подвесному мосту, ниже по течению реки.

Длинный подвесной мост оказался довольно шатким. А ведь под ним пенились воды реки, еще не успевшей успокоиться после падения с высоты водопада! Поэтому офицеры передвигались по нему довольно осторожно, боязливо поглядывая вниз и в то же время старясь не показать своего смущения.

– Господа! – громко сказал капитан-лейтенант Кремер, командир корвета «Варяг», уже вернувшегося из Карибского моря, видя их некоторое замешательство. – Не смотрите вниз, на стремительный поток, а обратите свои взгляды вон на то раскидистое дерево на канадском берегу. Уверяю вас, голова кружиться перестанет. Проверено на собственном опыте в Швейцарских Альпах, – рассмеялся он, желая приободрить окружающих.

– Спасибо за добрый совет, Отто Карлович! – раздался чей-то озорной голос. – Теперь нам и сам черт не страшен!

Моряки дружно рассмеялись.

– Ты знаешь, Илюша, – признался Петр, – я только сейчас понял всю степень мужества матросов вахтенных смен, берущих рифы[81] на верхних парусах, когда при резком крене судна им приходится высоко зависать над бушующей внизу бездной. Для меня, скажу тебе, это открытие.

– Надо же! Как будто ты сам не брал рифы на парусах во время прохождения морской практики, в Морском корпусе, – усмехнулся тот.

Петр укоризненно посмотрел на друга:

– Это в Финском-то заливе? Да разве можно сравнить его воды с бушующими водами океана?!

– Когда судну грозит опасность, то тут уж не до сантиментов. А, кроме того, выработанная с годами привычка. Матросская доля не из легких.

«Вот так мы растем и мужаем», – подумал Петр.

Треволнения, связанные с переходом по висячему мосту, окупились сторицей. Вид на Ниагарский водопад со смотровой площадки на канадском берегу превзошел все ожидания. Водопад «Подкова» предстал пред ними во всей своей неистово-первозданной красе. Совсем рядом с оглушительным грохотом низвергались вниз мощные потоки воды, поднимая тучи брызг и водяной пыли. В них отражалась разноцветная радуга. Все были потрясены этим невиданным доселе зрелищем.

– Говорят, что можно бесконечно смотреть на текущую воду. Но разве сравнится с журчанием ручейка или с неспешным течением реки этот рев и разгул беснующейся стихии?! – почти прокричал на ухо Илье возбужденный Петр. – А ведь это незабываемое явление природы может увидеть только малое количество людей на нашей планете. К великому счастью, мы с тобой входим в число этих избранных, Илюша!

– Бывает, что и везет! – ответил тот своей любимой фразой.

За время пребывания за океаном русские моряки не раз по достоинству ответили на гостеприимство американцев.

Так, 23 октября 1863 года в Сан-Франциско возник большой пожар. Контр-адмирал Попов отдал приказ команде корвета «Богатырь» отправиться на берег и помочь жителям справиться с огнем. Юнга Степан Макаров позже вспоминал, что при тушении пожара матросы бросались в огонь, невзирая на опасность. В знак благодарности городской совет Сан-Франциско принял специальную резолюцию, отмечавшую огромную помощь русских моряков жителям города.

Этой же зимой 1863 года незащищенному с моря Сан-Франциско угрожала опасность нападения двух кораблей южан. Встревоженные жители обратились к Попову за помощью, и русский адмирал выработал инструкцию своим командирам. При появлении судна южан им надлежало, употребляя лишь моральное воздействие, просить его удалиться. Применять силу следовало только в крайнем случае. Однако конфедераты так и не решились напасть на Сан-Франциско.

Газета гостеприимного Сан-Франциско писала, что во время пребывания русских в городе «их постоянная любезность, джентльменское обращение и неоднократные великодушные поступки… усилили приязненные чувства и уважение, питаемые жителями к ним самим и к народу, к которому они принадлежат, и к правительству этого народа».

Добрую память о себе у жителей оставила и команда корвета «Варяг», принимавшая участие в тушении пожара 2 февраля 1864 года в одном из городов на Атлантическом побережье Северо-Американских Штатов.

Заключительным аккордом гостеприимства, которое оказали американцы русским морякам, явились празднества, организованные в их честь в Бостоне 19 июня 1864 года. Особенное впечатление на гостей произвело музыкальное представление, организованное детьми из бостонских школ. Их концерт начался с приветственной песни, специально сочиненной по случаю прихода эскадры и исполненной под музыку российского гимна:

На прощальном обеде мэр Бостона заявил: «Русская эскадра не привезла нам ни оружия, ни боевых снарядов для подавления восстания, но она принесла с собою более этого – чувство международного братства, свое нравственное содействие».

Россия показала себя мудрым и надежным другом.

К середине 1864 года основные задачи, поставленные перед русскими эскадрами, были выполнены. Командующий эскадрой контр-адмирал Лесовский созвал совещание командиров кораблей, на котором подвел итоги крейсерской операции русских кораблей у берегов Северо-Американских Штатов.

В заключение он отметил:

– Крейсерство наших кораблей как у восточных, так и у западных американских берегов, сорвало планы создания военного союза Англии и Франции, направленного против России. Это и есть главный итог нашей миссии, господа.

Все оживленно пожимали руки друг другу.

– Кроме того, сорвана попытка поддержки Англией мятежных Южных штатов в их Гражданской войне с Севером. Благодаря этому усилились позиции федерального правительства Соединенных Штатов на международной арене, и я передаю вам благодарность президента Авраама Линкольна!

Командиры с сияющими глазами разразились аплодисментами. Лесовский обвел их взглядом, и сразу же наступила тишина.

– Восстание польских сепаратистов подавлено. В связи с этим мною получено высочайшее указание об отзыве нашей эскадры в Балтийское море. Эскадра контр-адмирала Попова тоже возвратится в воды Дальнего Востока. Поэтому назначаю выход с Нью-Йоркского рейда на 14 июля сего года. Прошу использовать оставшееся время для подготовки кораблей к дальнему переходу через Атлантический океан, – он еще раз обвел взглядом своих подчиненных.

– Разрешите, Степан Степанович? – обратился к нему командир фрегата «Ослябя» капитан 1-го ранга Бутаков.

– Прошу вас, Иван Иванович!

– Я бы хотел обратить ваше внимание, Степан Степанович, и внимание господ командиров на результаты первого в истории военно-морских флотов боя броненосных кораблей.

– Вы имеете в виду бой на Хемптонском рейде между «Монитором» и «Вирджинией», состоявшийся 9 марта 1862 года?

– Совершенно верно, Степан Степанович. С моей точки зрения, этот бой имеет судьбоносное значение для всех морских держав!

– Вы, Иван Иванович, пытаетесь выступить прямо-таки в роле оракула, – скептически усмехнулся капитан-лейтенант Копытов, командир фрегата «Пересвет».

– А почему бы, собственно говоря, и нет, Николай Васильевич? Давайте разберемся. «Монитор», винтовой низкобортный броненосный корабль северян специальной постройки водоизмещением приблизительно в тысячу тонн, вступил в бой с броненосным кораблем южан «Вирджиния», переделанном из винтового деревянного фрегата. Этот бой продолжался более трех часов и закончился, если так можно выразиться, «вничью», ибо разрывные бомбы, которыми стреляли пушки обоих кораблей, представляли значительную опасность лишь для деревянных судов и практически не причиняли вреда им самим, бронированным.

А ведь еще во время Крымской войны вице-адмирал Нахимов, командуя русской эскадрой, уничтожил в Синопском сражении на анатолийском побережье Черного моря весь турецкий флот, используя как раз бомбические пушки, которых не было у турок.

Командиры дружно закивали головами.

– В то время, когда вы, Степан Степанович, – продолжил Бутаков, – находясь на «Александре Невском», во главе отряда кораблей эскадры проводили крейсерскую операцию в Карибском море и Мексиканском заливе, я по вашему указанию возглавлял другой отряд, осуществлявший патрулирование у берегов Северо-Американских Штатов. Когда я привел свой фрегат в Аннаполис, там в это же время, к моему несказанному удовольствию, находился и «Монитор». И я, естественно, встретился с его командиром, фрегатен-капитаном[82] Кларком.

Вот тогда-то мы и обсудили все перипетии его боя с «Вирджинией». На основании чего я сделал неутешительный для себя вывод о том, что даже такой мощный винтовой деревянный фрегат, как, к примеру, «Александр Невский», не говоря уж об «Ослябе», не смог бы одержать верх над одним из этих броненосных кораблей. Или я не прав?

Все, как по команде, обернулись в сторону командира «Александра Невского».

– Ваше мнение, Михаил Яковлевич? – заинтересованно спросил контр-адмирал.

– Это не простой вопрос, как может показаться, господа… – вздохнул Федоровский, тяжело поднимаясь со своего места. – Как мне представляется, при боевом столкновении с броненосным кораблем противника «Александр Невский» в обиду себя бы не дал, но, к сожалению, победить его в столь длительном бою все-таки не смог бы. В этом отношении я должен согласиться с уважаемым Иваном Ивановичем, – он строго глянул на относительно молодого командира «Пересвета».

– Спасибо за поддержку, Михаил Яковлевич, – облегченно вздохнул Бутаков. – Этот неутешительный вывод, – еще раз подчеркнул он, – я сделал не только на основании того, что «Монитор» является броненосным кораблем, не доступным для воздействия разрывными бомбами, но и учитывая конструктивные особенности его артиллерии.

На нем впервые в истории кораблестроения были применены бронированные башни, надежно защищающие артиллерийскую прислугу не только от прямого попадания разрывных бомб, но и от их осколков. Эти башни вращаются приводом от паровой машины и тем самым позволяют вести круговой обстрел неприятельских кораблей. Мало того, стальные орудия калибром 203 миллиметра в этих башнях имеют устройства, устанавливающие необходимый угол их возвышения, что обеспечивает прицельную дальность стрельбы до двух миль.

Командиры, внимательно слушавшие Бутакова, уже не могли сдерживать своих эмоций. Они стали возбужденно обмениваться мнениями, а контр-адмирал даже не пытался успокоить их, сам находясь под сильным впечатлением от этого сообщения.

– Так что же получается, господа? – продолжил Бутаков, когда волнения среди офицеров несколько улеглись. – Появление паровой машины, а затем и гребного винта, как показал опыт Крымской войны, привело к прекращению строительства чисто парусных военных судов во всех морских державах. Это стало самым радикальным событием за всю многотысячную историю парусного флота, и было воспринято, как вы помните, далеко не однозначно.

Присутствующие согласно закивали головами.

– Анализ же результатов первого боя броненосных кораблей и их технического оснащения наводит на мысль о том, что эра деревянных кораблей, которыми мы с вами командуем, господа, к сожалению, подходит к концу.

По рядам командиров прокатился ропот.

– Но это, к великому сожалению, именно так, господа! И теперь, чтобы добиться победы в морском бою, придется строить только броненосные корабли без парусного вооружения, то есть чисто винтовые.

– И как же тогда, по-вашему, Иван Иванович, можно будет добиться господства на море? – растерянно спросил Отто фон Кремер, командир корвета «Варяг».

– Вот именно! А? – поддержал его командир клипера «Алмаз» капитан-лейтенант Зеленый.

Бутаков с пониманием посмотрел на офицеров:

– Просто, господа, продолжится извечная борьба между средствами защиты и нападения, только и всего. Как, например, это было в Средние века с появлением рыцарских доспехов после изобретения огнестрельного оружия. Теперь же развернется соревнование между броней и артиллерией, уже, так сказать, на более высоком уровне, которое в конечном итоге приведет к разрешению и этой проблемы. И следствием утолщения броневой защиты и в соответствии с этим увеличения калибра корабельных орудий станет увеличение тоннажа броненосцев. Однако не следует забывать, что пока остаются незащищенными подводные части этих кораблей.

Участники совещания многозначительно переглядывались, пытаясь осмыслить ход его мыслей.

– Все это, естественно, приведет к изменению тактики ведения морского боя. Во всяком случае, как это мне представляется, все флоты мира ждут кардинальные изменения, и та морская держава, умы которой быстрее всех оценят необходимость данных изменений, получит существенное преимущество.

В адмиральской каюте повисла напряженная тишина. Офицеры задумались над суровой правдой, изложенной Бутаковым. Им было даже трудно себе представить, как это совсем отказаться от парусов. Впрочем, в совсем недавнее время и «марсофлотам» было трудно представить появление паровых кораблей.

– Во всяком случае, господа, – подвел итог дискуссии Лесовский, – мы должны быть благодарны уважаемому Ивану Ивановичу за своевременную постановку столь сложной и, как мне представляется, очень важной проблемы. Жизнь ведь не стоит на месте, реагируя на новые достижения науки и техники. Надобно, кстати, отметить, что еще в мою бытность капитаном Санкт-Петербургского порта, на его верфях уже строились корабли типа «Монитора» и другие броненосцы.

Поэтому еще раз спасибо вам, Иван Иванович, за ваше неординарное выступление, а у всех присутствующих господ офицеров еще будет время осознать грядущие перемены на флоте.

14 июля 1864 года, как и планировал командующий Атлантической эскадрой контр-адмирал Лесовский, русские корабли снялись с якорей на Нью-Йоркском рейде, но взяли курс не на Балтийское море, а на Гибралтар.

В это же время Тихоокеанская эскадра контр-адмирала Попова покинула гостеприимный Сан-Франциско и направилась в воды Дальнего Востока.