Наследник поручика гвардии Шестёра Юрий
– В этом случае, уважаемый Петр Михайлович, приказывать вам я уже не могу, просто не имею права. Только вы сами можете принять то или иное решение.
«Ох, и умен! – тоже усмехнулся про себя Петр Михайлович. – Вначале высек меня по полной программе – кстати, за дело! – а теперь предлагает вернуться к чуть ли не дружеским отношениям. Учись, Петруша! Классический пример проверенного временем метода кнута и пряника! И чего это, собственно говоря, я взъярился на него?! Еще буду и благодарен. Пора мириться!» – благоразумно решил он.
– Я еще раз извиняюсь перед вами, Василий Митрофанович, за мой необдуманный и дерзкий поступок, лишние эмоции, – и он вопросительно посмотрел на контр-адмирала.
«Кажется, слава богу, отошел!» – облегченно вздохнул тот, сам переживавший за размолвку.
– Принимается, Петр Михайлович! – уже привычно добродушно улыбнулся Василий Митрофанович.
«Мир восстановлен!» – возликовал Петр и наконец признался:
– Меня беспокоит вот что, – лицо его стало озабоченным. – Смогут ли офицеры, переведенные из других отделов, уже привыкшие к сложившимся взаимоотношениям со своими начальниками, воспринять меня в качестве полноправного их руководителя? Ведь я же, ко всему прочему, буду моложе, а пожалуй, и значительно, их всех по возрасту. Кроме того, многие из них будут считать, что я занял эту престижную должность, о которой мечтает каждый, только благодаря родственным связям с товарищем председателя комитета, то есть с вами, Василий Митрофанович.
«А ведь зрит-то в корень! – удовлетворенно отметил контр-адмирал, закаленный в служебных интригах. – Беспокойство его вполне обоснованно…»
– Во-первых, – назидательным тоном начал излагать Василий Митрофанович, – всем в комитете известно, что именно вы, Петр Михайлович, являетесь инициатором постановки вопроса о необходимости создания минного оружия. Благодаря чему, собственно говоря, и были назначены в комитет. А посему вам, естественно, и карты в руки.
Во-вторых, есть такое понятие, как воинская дисциплина. Это краеугольный камень во взаимоотношениях между чинами. И ее, заметьте, пока никто не отменял.
В-третьих, многое будет зависеть уже лично от вас. Если сумеете, в чем я нисколько не сомневаюсь, стать духовным отцом всего этого большого проекта, то все эти вопросы отпадут сами собой.
Что же касается наших с вами родственных отношений, то вы, в силу ряда причин, оказались просто удачливее всех остальных претендентов на руку моей Александры. Я тут ни при чем! – он наконец-то рассмеялся.
Рассмеялся и Петр Михайлович.
– А вы-то чему так радуетесь?
– Радуюсь тому, что мне очень повезло с отцом моей супруги, Василий Митрофанович.
Контр-адмирал, сразу же забыв про смех, бросил острый взгляд на капитан-лейтенанта – уж не шутит ли тот? Но тут же успокоился, встретившись с признательным взглядом, и решил перевести разговор на нейтральную тему:
– Кстати, Петр Михайлович, сдается мне, что вы до сих пор так ничего и не сказали Александре о возможном повышении по службе? – в его глазах забегали веселые чертики.
– Боялся сглазить удачу, – улыбнулся тот.
– Сразу виден истинный моряк! – восторженно воскликнул контр-адмирал. – Так держать!
– Есть, так держать!
Через некоторое время подоспело и высочайшее повеление о создании в Морском техническом комитете отдела минного оружия. Начальником этого отдела был назначен капитан-лейтенант Чуркин, с производством его в капитаны 2-го ранга. Так завершился крутой поворот в жизни Петра Михайловича.
В дверь негромко постучали, и в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь, вошел флотский офицер.
– Господин капитан 2-го ранга! Лейтенант Макаров прибыл для дальнейшего прохождения службы! – представился тот.
– Проходите, Степан Осипович, присаживайтесь, – капитан, хозяин кабинета, указал на кресло, стоявшее возле его письменного стола.
Лейтенант, увидев крест Георгия IV степени на его шее, с удовлетворением отметил: «Боевой офицер, а не кабинетный чиновник!»
«Боевой офицер» Чуркин в это время с интересом присматривался к вошедшему лейтенанту. Из его личного дела он знал, что Макаров родился в семье прапорщика флота, выслужившегося из солдат в боцманы, а затем и в офицеры. В силу этого его отец на момент рождения сына имел лишь личное дворянство, не дающее права на причисление потомка к дворянскому сословию. Поэтому после блестящего окончания в 1865 году морского училища в Николаевске, что на Амуре, по ходатайству контр-адмирала Казакевича, командующего морскими силами Дальнего Востока, молодой Макаров был за выдающиеся успехи в учебе и образцовое поведение произведен в виде исключения не в кондукторы[92] флотских штурманов, а в гардемарины. И лишь через два года после длительных чиновничьих проволочек, да и то лишь благодаря ходатайствам начальников, оценившим неординарные способности гардемарина при плавании на корветах «Варяг» и «Аскольд», он по высочайшему распоряжению Александра II был зачислен в Морской корпус. А спустя еще два года, в 1869 году, наконец-то произведен в мичманы. Служил Макаров на той самой броненосной канонерской лодке «Русалка»…
Как-то, во время выхода в Финский залив, этот корабль сел в штормовую погоду на подводные рифы, и при попытке снять его с камней погибло несколько моряков. Потрясенный происшествием, Макаров задумался над проблемой непотопляемости броненосных кораблей и стал заниматься этим вопросом под руководством талантливого передового адмирала Бутакова, командующего броненосной эскадрой Балтийского флота, брата командира фрегата «Ослябя», проводившего крейсерскую операцию у берегов Северной Америки в составе Атлантической эскадры Лесовского. Тогда Макаров разработал новые способы заделки пробоин, создал усовершенствованный тип пластыря и сконструировал улучшенную систему откачки воды из судна при получении им пробоины. Эти идеи при содействии Бутакова были быстро воплощены в жизнь в российском флоте, а затем завоевали признание во всем мире. За достигнутые успехи Макаров был награжден орденом Станислава III степени и в связи с этим досрочно произведен в лейтенанты.
Когда Петр Михайлович ознакомился с докладной запиской Макарова, поданной им в Главный морской штаб в 1876 году и направленной ему, начальнику отдела минного оружия, то сразу же увидел в нем единомышленника. Поэтому и вышел с ходатайством о временном прикомандировании к его отделу.
– Я ознакомился с вашей докладной запиской, – он указал на несколько исписанных листков со схемами и чертежами, отмеченных грифом «секретно», лежавших на его столе. – Толковые предложения!
Лицо лейтенанта осветилось радостью и надеждой, что от этого высокого начальника теперь будет зависеть и его судьба, и судьба его детища – плода долгих размышлений и бессонных ночей.
– Но у меня есть несколько вопросов к вам, Степан Осипович.
– Я готов ответить на любой из них, Петр Михайлович!
Капитан 2-го ранга несколько скептически улыбнулся самонадеянности лейтенанта:
– Дай-то бог! Вопрос первый: как вы рассчитывали мощность заряда шестовой мины?[93] В вашей записке я ответа на этот вопрос не нашел. Ведь вполне возможно, что ее мощности может и не хватить, чтобы пробить корпус неприятельского корабля у самой ватерлинии. Или, наоборот, ударной волной слишком мощного заряда можно будет потопить и наш атакующий катер, превратив его, таким образом, в одноразовое средство пораженияс командой смертников.
Макаров стушевался:
– Вы правы, Петр Михайлович! Я действительно погорячился, – признался лейтенант, уже сожалея, что чуть было не оскорбился, угадав скепсис в улыбке капитана 2-го ранга. – Этот вопрос действительно должен быть проработан соответствующими специалистами.
– Вопрос второй, – невозмутимо продолжил Петр Михайлович. – Как вы предусматриваете подрывать шестовую мину в момент ее соприкосновения с корпусом неприятельского корабля?
Лейтенант опустил глаза, окончательно расстроенный въедливыми вопросами. И ведь, самое главное – вопросами по существу!
– Конечно, можно подрывать ее с помощью электрического взрывателя, – предположил Петр Михайлович, – питание к которому в нужный момент подается с катера по проводам, закрепленным на шесте, от гальванической батареи. Но какова будет надежность такой схемы? Ведь электричество – дело новое, и вполне возможно нарушение электрической цепи или выход электрического взрывателя из строя при ударе мины о корпус корабля. А это, как вы понимаете, будет означать не только срыв работы людей, в атаке подвергающих себя смертельному риску, но и упущенную возможность нанесения урона неприятелю. Я логично рассуждаю, господин лейтенант? – он намеренно обратился к гостю не по имени-отчеству, как бы в назидание за излишнюю самоуверенность.
Тот уныло кивнул головой в знак согласия.
– А может, – продолжал рассуждать Петр Михайлович, – разработать какое-либо устройство, которое будет автоматически подрывать мину в момент ее удара о корпус неприятеля? И тем самым избавить команду, находящуюся под огнем противника, от необходимости контролировать момент касания миной его корабля. Что вы думаете по этому поводу, Степан Осипович?
– К моему прискорбному сожалению, вопросов больше, чем готовых ответов на них, – лицо лейтенанта омрачилось.
– Не отчаивайтесь! Это вполне нормальный процесс при разработке чего-либо нового, – приободрил Петр Михайлович лейтенанта. – Главное – есть идея! И при том, очень даже не плохая. А иначе мы бы с вами не разговаривали в этом кабинете.
Макаров чуть ли не со слезами на глазах благодарно посмотрел на него.
– Кстати, Степан Осипович, – деловым тоном продолжил капитан 2-го ранга, как бы не замечая смятения гостя, – какие именно паровые катера вы предполагаете использовать в качестве атакующих?
– Да хотя бы те, Петр Михайлович, которые регулярно курсируют между Петербургом и Кронштадтом, – быстро ответил тот и вопросительно посмотрел на Чуркина, ожидая оценки своего предложения. – Хотелось бы, честно говоря, чтобы они были поменьше размерами, да обладали бы большей скоростью хода. Ведь размеры катеров в конечном счете определяют возможность размещения их на судне для доставки в район боевых действий, а скорость хода – время нахождения в зоне огневого воздействия противника. А времени-то, к сожалению, на все эти дела в обрез…
Петр Михайлович вздохнул, оторвал задумчивый взгляд от окна и сказал:
– В последнее время традиционно обостряются отношения с Турцией. Вполне возможно, что уже в следующем году начнутся боевые действия между нашими странами. Другими словами, грядет очередная Русско-турецкая война. Опять же, к сожалению, только на сухопутных театрах военных действий!
Лейтенант с тревогой слушал его.
– Этот проклятый Парижский договор, – продолжил Петр Михайлович, – повязал нас по рукам и ногам на Черном море. И хотя после поражения Франции во Франко-прусской войне в 1871 году Россия аннулировала его, но создать флот на Черном море так и не успела. – Чуркин неожиданно рассмеялся: – Все-таки плохо, Степан Осипович, проигрывать войны?
Тот, смущенно улыбнувшись, согласно кивнул головой.
– Ничего, господа хорошие! – с подъемом воскликнул Петр Михайлович. – Подкинем мы вам сюрприз, чтобы не чувствовали вы себя безнаказанными хозяевами на черноморских рейдах!
Оба заговорщицки рассмеялись, ощущая общую причастность к близкой реализации задуманного.
– Техническую сторону мы, безусловно, решим, – убежденно заявил Петр Михайлович. – А вот как быть с пароходом для доставки катеров в районы расположения противника? – он вопросительно посмотрел на лейтенанта.
– А я сразу же после перевода на Черное море уже присмотрел подходящий, – обрадованно доложил тот. – Я имею в виду пароход «Великий князь Константин», – пояснил Макаров. – Это большое и быстроходное судно. На нем можно разместить не менее четырех даже таких крупных катеров, о которых я вам говорил.
– Значит, Степан Осипович, зря времени вы в Севастополе не теряли! – удовлетворенно заметил Петр Михайлович. – Надо будет сразу же, как только определимся с размерами катеров, начать переоборудование данного судна. Кстати, кто является его владельцем?
– Российское общество пароходства и торговли. Штаб-квартира общества располагается в Одессе. Это частная судоходная компания с некоей долей государственного влияния, – с готовностью ответил Макаров. – К тому же инициатором создания компании в 1856 году, сразу же после окончания Крымской войны, стал тогда еще капитан первого ранга Николай Андреевич Аркас – ныне адмирал, главный командир Черноморского флота. Это была вынужденная мера в ответ на запрет иметь военный флот на Черном море по итогам проигранной нами Крымской войны.
– Спасибо за ценную справку, Степан Осипович. Видимо, особых трудностей с передачей «Великого князя Константина» в военно-морское ведомство не будет. В связи с этим предполагаю, что как раз вы и займетесь его переоборудованием, тем более что вам, наверное, и предстоит командовать им.
Лицо лейтенанта зарделось от счастья. Вот уж этого он никак не ожидал!
– А сейчас давайте займемся составлением плана мероприятий по реализации предложенного вами проекта. – Петр Михайлович намеренно подчеркнул авторские права Макарова, что, конечно, не ускользнуло от пытливого ума лейтенанта. – Ведь принятие окончательного решения по проекту принадлежит, как вы понимаете, не мне. А уж по его финансированию – тем более, – улыбнулся Петр Михайлович, пододвигая к себе чистые листы бумаги.
Заседание Морского технического комитета проходило бурно. Активность членов комитета определяла сама повестка дня. Ведь речь шла ни много ни мало о создании нового вида оружия в переломный период истории российского флота! Тем более, все понимали, что даже самые мощные броненосцы могут оказаться бессильны перед атаками карликовых, по сравнению с ними, катеров с шестовыми минами, а это неизбежно приведет к коренному изменению способов ведения боевых действий на море.
И еще одно обстоятельство подогревало активность выступлений членов комитета. Они знали, что Российская империя полна решимости к новой попытке овладения Черноморскими проливами, но у нее почти нет военных сил на Черном море для противодействия турецкому флоту, и тот неизбежно останется хозяином в его водах. А небольшие катера с шестовыми минами могли быть доставлены, не привлекая к себе особого внимания, к местам стоянки броненосных турецких кораблей на обычном пароходе и затем неожиданно атаковать их! Это в случае успеха затруднит снабжение всем необходимым, и в первую очередь боеприпасами, турецких войск. Так что тактические морские атаки небольших катеров приобретали уже стратегическое значение!
После доклада начальника отдела минного оружия, в котором тот изложил план по реализации проекта лейтенанта Макарова, разгорелась бурная дискуссия. Выступавшие горячо поддерживали основные положения доклада Чуркина, но зачастую выходили за рамки обсуждаемого вопроса, и адмиралу, председателю комитета, приходилось возвращать их в нужное русло.
Макаров, приглашенный на заседание Петром Михайловичем, чувствовал себя не в своей тарелке в присутствии адмиралов и капитанов 1-го ранга. Еще перед началом заседания, когда члены комитета рассаживались в актовом зале по своим местам, он чувствовал на себе их любопытные взгляды. И в самом деле: что мог делать здесь, среди представителей мыслящей элиты российского флота, этот молодой офицер всего с тремя маленькими звездочками на погонах? Только когда Петр Михайлович в своем докладе упомянул о лейтенанте, представившем проект создания катеров с шестовыми минами и их боевого применения, все с интересом посмотрели в его сторону.
Макаров был чрезвычайно признателен Петру Михайловичу за то, что тот не только всерьез воспринял его предложения, но и расширил их, внеся ряд существенных дополнений. Доклад, увязанный с потребностями флота и обстановкой, сложившейся на Черном море, прямо-таки потряс воображение лейтенанта. Он был благодарен судьбе, связавшей его с этим талантливым и весьма интересным человеком.
Степан Осипович также приятно удивился профессионализму выступавших в прениях членов комитета. В результате голосования план, представленный Петром Михайловичем, был принят единогласно, практически без существенных изменений и дополнений.
В своем заключительном слове председатель комитета отметил, что рассматриваемый вопрос является только частью проблемы по созданию минного оружия. Это только первый этап, связанный с обострением обстановки на Черном море. Ведь в случае успешных атак катеров с шестовыми минами броненосные корабли неизбежно будут вооружаться противоминной артиллерией, а это, в свою очередь, потребует создания новых, небольших по размерам и быстроходных катеров-миноносцев.
Адмирал отметил, что предстоит также решить вопрос и о создании эффективных гальваноударных якорных мин на основании образцов академика Якоби – для организации минных заграждений в узких фарватерах. Кроме того, есть сведения о том, что англичанин Уайтхед успешно закончил разработку самодвижущейся мины. Так что теперь необходимо думать о создании подобной мины собственной конструкции и вообще о боевом применении нового оружия. Адмирал заявил, что доведет утвержденный план до сведения морского министра, который, в свою очередь, доложит о нем государю для высочайшего утверждения. Таким образом, работы был непочатый край.
Тем самым закладывались предпосылки массового строительства миноносных кораблей во всех флотах морских держав, первое успешное применение которых было предпринято в Русско-японской войне 1904–1905 годов, а затем и в двух последующих мировых войнах.
Петр Михайлович в сопровождении Степана Осиповича вернулся в свой кабинет и с сознанием успешно выполненного дела устало опустился в кресло, пригласив лейтенанта последовать его примеру. Затем он открыл сейф, стоящий рядом, и положил в него принесенную с собой коричневую кожаную папку с золотым теснением «Доклад».
Макаров отметил, что в сейфе уже лежало несколько таких же папок. «Какой же огромный интеллектуальный труд скрыт в каждой из них?» – непроизвольно подумал лейтенант и не только с уважением, но и с благоговением посмотрел на Петра Михайловича, прекрасно зная, какого умственного напряжения и расхода сил стоит решение даже одной, отдельно взятой задачи, а тут…
– Ну и какие впечатления вынесли вы, Степан Осипович, с заседания Морского технического комитета? – спросил Петр Михайлович, закрывая сейф.
Ключ от него он положил в карман мундира. И это тоже не ускользнуло от внимания лейтенанта. «Многое отдали бы иностранные разведки, чтобы узнать о содержимом этого сейфа!» – подумал он, с гордостью отметив, что в нем хранится частица и его труда.
– Самым главным впечатлением, Петр Михайлович, является появившаяся у меня твердая убежденность в том, что будущее русского флота находится в надежных и опытных руках.
Чуркин с удовлетворением посмотрел на лейтенанта: «Умен. Умеет выделить главное».
– Это не так уж и мало, Степан Осипович. Завтра же приступаем к выполнению плана, утвержденного Морским техническим комитетом!
– Я к вашим услугам, Петр Михайлович! – с готовностью ответил лейтенант Макаров.
– Не к моим, Степан Осипович, не к моим… К услугам Военно-морского флота России! – уточнил Чуркин.
Глава вторая
На финишной прямой
– Доложите, Степан Осипович, состояние дел, – предложил Петр Михайлович лейтенанту Макарову, когда тот прибыл в кабинет по его вызову.
– Разработаны требования к катерам по их размерам и скорости хода и уже почти готовы их рабочие чертежи для закладки этих судов на Охтинской верфи.
– И сколько же времени потребуется до их спуска на воду и проведения ходовых испытаний?
Макаров что-то прикинул в уме:
– Около года, – и, увидев сомнение на лице капитана 2-го ранга, подтвердил: – Никак не меньше, Петр Михайлович!
– То-то и оно… – неопределенно заметил тот и неожиданно огласил выстраданное в долгих размышлениях нелегкое решение: – Придется все-таки, Степан Осипович, вернуться к вашему первоначальному предложению по использованию уже существующих паровых катеров и приступить к оснащению их шестовыми минами.
– Как же так?! – изумленно воскликнул лейтенант.
Его можно было понять. Проведена огромная работа с сотрудниками отдела кораблестроения, которым пришлось вникать в совершенно новые для них требования по строительству этих «карликов», как любовно окрестили быстроходные катера специальной постройки. А сколько проведено бессонных ночей в мучительных раздумьях как над их конструкцией, так и по их боевому применению?! И все это вдруг окажется невостребованным… Было от чего загрустить их ревностному создателю.
– Не удивляйтесь, Степан Осипович. Просто нет другого выхода ввиду острого дефицита времени – вот-вот начнется война с Турцией. Я получил указание закончить работы в кратчайшие сроки. Исходя из обстоятельств, вам необходимо срочно приступить к оборудованию уже существующих катеров шестовыми минами, которые уже разработаны в электротехнической лаборатории, – он задумался. – К сожалению, мы не сможем перебросить катера с Балтики на Черное море…
Макаров непонимающе глянул на него.
– И не столько из-за дефицита временил, – пояснил Петр Михайлович, – сколько из соображений сокрытия наших намерений. Ведь мы рассчитываем добиться успеха за счет неожиданной для турок атаки их заякоренных кораблей. Ведь так, Степан Осипович?
– Безусловно так, Петр Михайлович! Внезапность – залог успеха атак катерников.
– В том-то и дело. Не можем же мы в самом деле везти катера на верхних палубах наших пароходов вокруг всей Европы! Ведь как ни маскируй их, шила в мешке не утаишь. А англичане, по всей видимости, будут поддерживать турок в войне с нами. Есть сведения, что некий английский адмирал наденет феску и будет назначен командующим турецким флотом под именем Гобарт-паши[94].
Макаров, как губка, впитывал в себя важные сведения, сообщаемые ему весьма информированным представителем Морского технического комитета.
– Поэтому, – продолжил тот, – вы будете направлены на Черное море с соответствующими полномочиями, где при содействии главного командира Черноморского флота адмирала Аркаса подберете и реквизируете необходимое количество самых быстроходных паровых катеров, какие только сможете отыскать во всех портах, а затем оборудуете их шестовыми минами.
– Будет исполнено, Петр Михайлович! – возбужденно ответил лейтенант, уже осознавший, что дело, которому он посвятил всего себя без остатка, выходит на финишную прямую.
– К вашему сведению, – продолжил капитан 2-го ранга, – уже заканчивается оформление передачи судоходной компанией парохода «Великий князь Константин» в Военно-морское ведомство, пока, правда, в виде фрахта, – он улыбнулся. – Ее руководство вначале никак не соглашалось на это, но когда поступило высочайшее повеление, его упрямство как рукой сняло. Поэтому будете руководить и переоборудованием на верфи Таганрога «Великого князя Константина» в носителя катеров.
У Макарова загорелись глаза, он обрадованно потирал от возбуждения руки.
– А я тем временем займусь подбором командиров и минных унтер-офицеров. Причем только на основе их добровольного согласия. Ведь здесь нужны будут отчаянные моряки. Не так ли, Степан Осипович?
– Именно так, Петр Михайлович! – с отвагой, вспыхнувшей в глазах, подтвердил лейтенант.
– Остальных членов команд подберете сами уже на месте. При этом прошу обратить особое внимание на механиков – ведь именно от них будет зависеть успех выхода на цель и отхода после атаки в условиях огневого воздействия противника.
Макаров утвердительно кивнул головой. Чуркин внимательно посмотрел на лейтенанта и еще раз предупредил:
– Но главное сейчас – это сроки, Степан Осипович! – он как заклинание повторил: – Сроки! И еще раз – сроки! – и слегка ударил ладонью по столешнице письменного стола, как бы ставя точку в конце столь важного разговора.
– Привыкайте, Степан Осипович, – улыбнулся вице-адмирал Аркас.
Лейтенант Макаров прибыл в его подчинение для дальнейшего прохождения службы.
– Несмотря на большую разницу в чинах, нам тем не менее предстоит вместе решать вопросы борьбы с турецким флотом на Черном море. Ведь у меня, честно говоря, только должность большая и соответствующий чин, а командовать-то особенно и нечем, – тяжко вздохнул он. – Я-то лучше, чем кто-либо, знаю, что здесь, в Севастополе, очень многие весьма скептически относятся к возможности успешного применения минного оружия, – он рассмеялся. – Потому-то каждый ваш успех будет для них как кость в горле, а неудача – бальзам на душу. Создается такое впечатление, будто мы служим не одному и тому же Отечеству, – горько усмехнулся он. – Так что учтите это в вашей деятельности.
– Спасибо за столь ценный совет, Николай Андреевич!
– Не за что, Степан Осипович. А чины – дело наживное. Будут успехи – будут и чины. – Он задумался и испытующе посмотрел на лейтенанта. – А как вы сами-то оцениваете возможности применения катеров с шестовыми минами?
«Собственно, ради этого и пригласил адмирал меня к себе на аудиенцию», – решил Макаров.
– Предлагаю, Николай Андреевич, пока не делить шкуру неубитого медведя.
Вице-адмирал удивленно вскинул брови, озадаченный дерзкими, по его мнению, словами лейтенанта. «Вот она, современная флотская молодежь!» – несколько неприязненно подумал он, глядя на самоуверенного лейтенанта.
– Могу заверить вас только в том, – между тем продолжил тот, – что турки не будут чувствовать себя безнаказанными хозяевами на черноморских рейдах!
Вице-адмирал облегченно выдохнул:
– Дай-то бог, Степан Осипович! Дай-то бог! Вы вселяете в меня надежду! – он встал и троекратно перекрестился.
Макаров понял всю глубину переживаний, обуревавших адмирала в его беспомощности оказать достойное противодействие мощному турецкому флоту.
– Осмотрите паровые катера из числа находящихся сейчас на Дунае, которые мы подобрали в соответствии с директивой морского министра, – несколько успокоившись, и уже деловым тоном распорядился Аркас. – Выберете четыре самых подходящих для оснащения их шестовыми минами.
«Оперативно работает адмирал, – удовлетворенно отметил Макаров. – Если так пойдет, то осуществить задуманное будет гораздо легче».
– А у вас, кстати, Степан Осипович, есть предложения по поводу названий этих катеров, когда они будут переданы в Военно-морское ведомство?
– Безусловно, Николай Андреевич! – с затаенной улыбкой ответил тот. – Головному катеру предлагаю дать название «Минер» – по вполне понятной для нас с вами причине. А трем другим – в честь славных побед русских моряков над турками: «Чесма», «Наварин» и «Синоп».
Адмирал понимающе кивнул головой:
– Очень символично, Степан Осипович! Очень символично! – удовлетворенно воскликнул он. – Лучших названий, пожалуй, и не придумаешь! Я непременно передам ваши предложения в Главный морской штаб для их утверждения.
– Большое спасибо, Николай Андреевич, за понимание, – благодарно посмотрел лейтенант на вице-адмирала. – Однако у меня есть к вам еще одна просьба.
– Слушаю вас, Степан Осипович…
– С моей точки зрения, было бы целесообразно подобрать еще два паровых катера, но больших, более мореходных, палубных. Их можно было бы буксировать за «Великим князем Константином» в случае атаки неприятельских кораблей, стоящих на якорях в относительно незначительном удалении от Севастополя. То есть использовать, так сказать, эпизодически. Им можно было бы присвоить только номера, не давая названий.
Вице-адмирал с явным интересом посмотрел на лейтенанта, сразу же оценив перспективность его предложения.
– Спасибо за дельную инициативу, Степан Осипович. Я дам соответствующие указания штабу флота.
– Значит я могу просить капитана 2-го ранга Чуркина, начальника отдела минного оружия Морского технического комитета, который занимается подбором командиров катеров и минных унтер-офицеров, об увеличении их общего числа до двенадцати человек?
– Безусловно. Тем более что, насколько мне известно, именно он и возглавляет работы по реализации проекта создания и боевого применения катеров с шестовыми минами?
– Совершенно верно, Николай Андреевич. Капитан 2-го ранга Чуркин – очень талантливый морской офицер, под руководством которого я работал последнее время.
– В Морском техническом комитете дураков не держат, – усмехнулся вице-адмирал. – Это доподлинно известно всем на флоте. Тем не менее ваша характеристика, Степан Осипович, данная капитану 2-го ранга Чуркину, имеет для меня существенное значение. И когда он появится на Черном море, я с удовольствием познакомлюсь с ним лично.
– И получите от общения большое удовольствие, – в тон адмиралу предсказал лейтенант, угадав в нем очередного единомышленника.
– Однако мы несколько отвлеклись, Степан Осипович, – заметил Аркас, переходя на деловой тон. – После отбора катеров на Дунае сразу же отправляйтесь в Таганрог, на верфи которого уже находится «Великий князь Константин», готовый к переоборудованию в носителя катеров. К этому времени я в соответствии с директивой морского министра подготовлю приказ о назначении вас его командиром.
– Я непременно оправдаю оказанное доверие! – с чувством ответил лейтенант. – Однако в связи с этим разрешите задать вам, Николай Андреевич, только один вопрос, очень и очень волнующий меня?
– Слушаю вас, Степан Осипович…
– Как и кто будет производить комплектование команды «Великого князя Константина» и его катеров кроме капитана 2-го ранга Чуркина, как я уже докладывал?
«Зрит в корень будущий командир “Константина”», – удовлетворенно отметил вице-адмирал.
– У вас есть какие-либо предложения по этому поводу? – вопросом на вопрос ответил он.
Макаров хорошо запомнил напутственные слова Петра Михайловича, сказанные им перед отправкой в Севастополь.
– Меня, откровенно говоря, в первую очередь волнует замещение должностей старшего механика «Константина» и машинистов катеров.
Вице-адмирал, явно не ожидавший от лейтенанта такой постановки вопроса, с удивлением приподнял брови.
– Дело в том, – пояснил тот, – что основой успеха наших атак должна стать внезапность. Это будет зависеть от меня – командира «Константина» и от стремительности катеров – как при выходе в атаку, так и при выходе из нее под огнем неприятеля. Я должен быть уверен в том, что и «Константин» сможет, быстро развив максимальный ход, удерживать его для отрыва от возможного преследования. А это всё уже дело только старшего механика «Константина» и машинистов катеров.
– Я понял вашу озабоченность, Степан Осипович, – понимающе сказал Аркас. – Сейчас на «Константине» из числа военнослужащих находятся только лейтенант, временно исполняющий должность старшего офицера, мичман и с дюжину матросов и унтер-офицеров. Комплектование остальной команды «Константина» будет производиться исключительно на добровольных началах из числа нижних чинов флотского экипажа. Что же касается старшего механика, – он хитровато улыбнулся, – то бывший «дед» «Константина» знает его паровую машину как свои пять пальцев и пока еще находится на нем со своим помощником и несколькими кочегарами. Поговорите с ним, и если он, скажем так, приглянется вам и даст свое согласие на переход в Военно-морской флот, то я поддержу ваше ходатайство перед морским министром. Кстати, – добавил адмирал, – в этом случае он, как лицо заинтересованное, и подскажет вам кандидатуры на должности машинистов катеров. Желаю ратных успехов во славу Отечества!
В начале декабря 1876 года Макаров, предъявив дежурному по контрольно-пропускному пункту предписание за подписью главного командира Черноморского флота вице-адмирала Аркаса, прошел на территорию Таганрогской верфи и с беспокойно бьющимся сердцем приблизился к трапу «Великого князя Константина», ошвартованного у стенки[95].
Как только он ступил на трап, раздалась команда «Смирно!». Отдав честь военно-морскому флагу, слабо колеблющемуся на кормовом флагштоке, у которого застыл часовой с ружьем у ноги, Макаров поднялся на палубу корабля.
– Господин лейтенант! Дежурный офицер мичман Волков! – представился ему юный офицер и взял под козырек. На левом рукаве его шинели синела повязка «рцы»[96] с белой полосой посредине.
– Вольно!
– Вольно! – громко повторил команду командира дежурный офицер, сделав шаг назад и в сторону, освобождая место молодому лейтенанту, стоявшему позади него.
Несколько матросов сгрудились в кучку, заинтересованно обсуждая появление командира корабля. А лейтенант сделал шаг вперед и представился:
– Исполняющий обязанности старшего офицера военного парохода «Великий князь Константин» лейтенант Скоробогатов!
– Ну что же, лейтенант, показывайте мне «Великого князя Константина».
– С удовольствием! – с готовностью ответил лейтенант, оставшийся явно довольным встречей с командиром…
С присущей ему энергией Макаров приступил к исполнению обязанностей командира «Великого князя Константина». Первым делом он, по совету вице-адмирала Аркаса, пригласил к себе уже бывшего старшего механика судна.
В каюту в синем комбинезоне вошел человек чуть выше среднего роста с приятными чертами лица и с интересом, но безбоязненно посмотрел на флотского офицера, вставшего из-за стола. Сразу было видно, что он далеко не в первый раз посещал капитанскую каюту.
– Владимир Спиридонович Павловский, бывший старший механик этого парохода.
– Присаживайтесь, Владимир Спиридонович! – предложил Макаров, указав на кресло, стоящее у стола напротив него.
Тот посмотрел на свой комбинезон с расплывшимися пятнами машинного масла и смущенно развел руками. Макаров понимающе улыбнулся и позвонил в колокольчик.
– Прикрой-ка, братец, какой-нибудь тряпицей кресло для господина старшего механика! – приказал он матросу, тут же появившемуся в дверях и временно исполняющему по приказу лейтенанта Скоробогатова обязанности вестового.
– Есть, ваше благородие! – ответил тот и, быстро вернувшись, покрыл кресло наволочкой.
– Вы что же, Владимир Спиридонович, так и не снимаете своего рабочего комбинезона, находясь на судне? – улыбаясь, спросил Макаров, когда механик осторожно – не дай бог испачкать! – сел в кресло.
– Отчего же, Степан Осипович! Но ведь надо же кому-то обслужить паровую машину, – и вдруг рассмеялся: – Как говорят механики, баба любит ласку, а машина – смазку.
Рассмеялся и лейтенант:
– Образное сравнение, Владимир Спиридонович! – и сразу же посерьезнел: – Но ведь, как мне представляется, это же уже не ваше заведование?
Тот недоуменно посмотрел на него:
– О чем вы говорите, Степан Осипович?! Ведь я же и устанавливал ее на «Константине» вместе с заводскими, и налаживал, и обслуживал в течение стольких лет! А вы говорите «не ваше»! Да она для меня как дитя малое, требующее повседневного ухода! – на его глазах навернулись слезы.
– Успокойтесь, Владимир Спиридонович! У меня, честное слово, и в мыслях не было обидеть вас, – чистосердечно признался командир. – Но если она, эта машина, так дорога вам, то, может быть, вы согласились бы, надев воинскую форму, снова стать старшим механиком «Константина», но уже военного корабля?
Тот ошалело посмотрел на него:
– А разве это возможно, Степан Осипович?! – еще не веря, казалось бы, в несбыточную мечту, сдавленным голосом спросил он.
– Возможно, Владимир Спиридонович. Вполне возможно, – Макаров и сам облегченно выдохнул, уже уяснив, что лучшего старшего механика ему не найти. – Иначе я бы не стал делать вам такого предложения. Только для этого необходимо ваше письменное согласие.
– Какие вопросы, Степан Осипович?! Будет вам мое письменное согласие! Да что там откладывать, – спохватился он, – могу написать его хоть сейчас, – и вопросительно посмотрел на командира, опасаясь, как бы тот, чего доброго, не передумал.
Макаров достал из выдвижного ящика стола чистый лист писчей бумаги и протянул его механику. Затем пододвинул к нему чернильницу и перо.
– Должен только сразу же предупредить, Владимир Спиридонович, что ввиду отсутствия у вас воинской выслуги вам присвоят невысокий флотский офицерский чин, несмотря на вашу довольно высокую должность, – решил он еще раз проверить того на твердость принятого решения.
– Какое это имеет значение, Степан Осипович?! – воскликнул Павловский. – Главное – я снова буду старшим механиком на родном «Константине»!
Написав под диктовку командира прошение морскому министру, механик подписал его, поставил дату и протянул Макарову.
– Только прошу вас, Степан Осипович, быть снисходительным ко мне, если завтра от меня будет несколько попахивать…
Командир настороженно посмотрел на него.
– Я-то, как это ни странно для моряка, человек практически не пьющий, – успокоил механик, – но такой случай просто нельзя не отметить. Дурная примета, – пояснил он, – удачи не будет…
– Я тоже суеверен, как и все моряки, – с облегчением улыбнулся лейтенант.
Капитан 2-го ранга Чуркин прибыл в Кронштадт, чтобы отобрать командиров катеров для «Великого князя Константина» из числа слушателей минных офицерских классов, которые были учреждены два года тому назад, в конце 1874 года, по инициативе адмирала Попова.
Петр Михайлович вглядывался в лица офицеров, собранных в одной из аудиторий. «Всего шестнадцать человек, – пересчитал он. – Эти слушатели – выпускники. Лейтенанты и мичманы. Что же привело их сюда? Желание приобщиться к новому виду оружия? Или стремление быстро продвинуться по службе на новых классах кораблей: минных заградителях и миноносцах? Все-таки, наверное, и то и другое вместе взятое», – решил он.
После представления он встал за преподавательскую кафедру.
– Господа офицеры! Я прибыл сюда, чтобы отобрать из вашего числа шесть командиров паровых катеров с шестовыми минами, базирующихся на военном пароходе «Великий князь Константин» Черноморского флота.
Среди офицеров сразу же возникло оживление. Они многозначительно переглядывались, а один из них, к удовлетворению Петра Михайловича, показал товарищу большой палец.
– Чем вызвана эта необходимость? – продолжил он. – Россия находится на пороге новой войны с Турцией. На сухопутных театрах предстоящих военных действий мы располагаем значительными силами и обладаем большими ресурсами. А что мы можем противопоставить противнику на Черном море? Две плоскодонные плавучие батареи, круглые и тихоходные – так называемые «поповки», по имени адмирала Попова, их создателя. Правда, бронированные, но совершенно не годные для боя в открытом море. Да еще несколько тихоходных деревянных корветов и железных шхун. Вот и все, господа.
Слушатели разочарованно зашумели.
– Не удивляйтесь, господа. Это следствие проигранной нами Крымской войны и Парижского мирного договора. Слава Богу, сейчас мы уже отказались признавать его ограничения и тем самым развязали себе руки.
Офицеры возбужденно загудели.
– В связи с этим по предложению лейтенанта Макарова – запомните это имя, господа офицеры! – принято решение переоборудовать быстроходный пароход «Великий князь Константин» в носителя катеров с шестовыми минами. Суть их боевого применения такова. Пароход с катерами на борту в ночных условиях подходит к месту стоянки кораблей противника и спускает их, уже находящихся под парами, на воду. Катера, развивая максимальный ход, стремительно атакуют эти корабли и, с разворота подведя мины под днища кораблей, подрывают их. А затем быстро отходят к своему пароходу, поднимаются с помощью шлюпбалок на борт, и тот на максимальном ходу, отрываясь от возможного преследования, уходит на базу…
Слушатели жадно ловили каждое его слово. Петр Михайлович видел, как их глаза горели отвагой.
– Эти отчаянные атаки будут требовать от командиров катеров хладнокровия, точного расчета и мужества, ввиду огневого противодействия противника. На должности командиров могут претендовать только добровольцы. Поэтому прошу встать тех, кто согласен ими стать.
Все офицеры, как один, встали со своих мест по стойке «смирно». Петр Михайлович обвел их долгим взглядом, полным благодарности.
– Прошу садиться, господа офицеры! К сожалению, как я уже говорил, пока имеется только шесть вакантных должностей. Поэтому после ответов на вопросы я буду беседовать с каждым из вас в отдельности и затем приму окончательное решение по шести кандидатурам.
Петр Михайлович, сидя в кабинете начальника офицерских классов, изучал характеристики выпускников. Они были разложены на две стопки. Он начал с той, в которой находились характеристики офицеров, которых командование классов рекомендовало в первую очередь.
Поработав с документами, он попросил пригласить лейтенанта Зацаренного.
Постучав в дверь и получив разрешение, в кабинет вошел офицер, настороженно смотревший на капитана 2-го ранга, понимая, что сейчас решается его судьба, и представился:
– Лейтенант Зацаренный!
«Ба! Да это же тот самый, который показывал большой палец своему товарищу по поводу цели моего визита», – с удовлетворением отметил Петр Михайлович.
– Проходите, Иван Кузьмич, и присаживайтесь, – он указал на стул, стоявший у стола напротив него.
– Благодарю вас, господин капитан 2-го ранга! – ответил тот и присел.
Именно присел, а не плюхнулся на стул, что и отметил Петр Михайлович.
– Вы запомнили мое имя и отчество, когда ваш начальник представлял меня?
Читать бесплатно другие книги:
