Тайный мессия Лэнкфорд Дж.
–Да, но вместо того, чтобы действовать в страхе, Ватенде следовало бы спросить, зачем она это сделала. И тогда он узнал бы, что она родилась в Мбее и хотела причинить зло миссии и гостям миссии, но не жителям деревни. Он узнал бы, что разработки «Амер-кан» могут уничтожить почвенные воды деревни. И даже если бы она была их врагом, ее следует любить.
Девушка позвала:
–Мими хайя йю чу.
–Что она говорит?
–Ей нужно в туалет.
Трое, стоявшие на страже, посмотрели на нее и отвернулись. Она стала всхлипывать, и моча расплылась по земле под нею. Она с мольбой возвысила голос:
- –Бисмил-ляяхи ррахмаани ррахиим,
- Аль-хамду лил-ляяхи раббиль-‘аалямиин.
- Ар-рахмаани ррахиим.
- Мяялики яумид-диин.
- Ийяякя на’буду ва ийяякя наста’иин.
- Ихдина ссырааталь-мустакыим.
- Сыраатол-лязийна ан’амта «аляйхим, гайриль-магдууби
- «аляйхим ва ляд-дооллиин.
- Амин[113].
– Я никогда ничего подобного не видела! – прошептала я Джессу.
–Нет, видела.
–Конечно, не видела, Джесс. Я бы помнила.
–Ты не помнишь Голгофу, мать моя?
Мое сердце пропустило удар, нет – несколько. Я задрожала, и Джесс, должно быть, почувствовал это, потому что обнял меня. Видела ли я его разорванную плоть, видела ли, как он умер на кресте?
Я прислушалась к девушке. Теперь она снова и снова повторяла:
–Субханаллах, субханаллах. – И Джесс объяснил мне, что это означает «преславен Аллах» – способ выразить раскаяние в своей ошибке или ошибке другого человека.
Девушка говорила так же искренне, как и любой христианин.
–Джесс, она попадет в ад, потому что не верит в Библию?
–Конечно нет, – ответил он. – Она читает Аль-Фатиху, священную молитву мусульман. Точно так же, как все дороги ведут к богу, все молитвы возносятся к богу и на них приходит ответ, даже если мы не сразу понимаем его.
Ответ на молитву Аджии явился в облике мужчины, который шел по дорожке участка. Это он принес в деревню Ариэль, когда ее ужалила змея, – Ахмед, если я правильно запомнила имя. Он ринулся к клетке, и мужчины встали, чтобы перехватить его, но Ахмед добрался до клетки, сел и просунул руку через бамбуковую решетку, давая понять, что им придется оттаскивать его силой.
–Уходи! – приказала Ахмеду старая женщина, но тот не послушался.
Трое стражей посовещались, и женщина сказала:
–Попытайся ее освободить – и пожалеешь.
Ахмед свирепо посмотрел на тюремщиков Аджии, а те так же свирепо уставились на него. Когда все трое снова сели, Ахмед начал что-то шептать Аджии. Я не могла разобрать слова, но его голос был утешающим, успокаивающим, ободряющим. Было ясно, что он ее любит.
–Мы не можем просто смотреть, как кого-то убивают вот так!
–Ты уже видела убийства раньше, мама. Дважды.
Я закрыла глаза, вспомнив концерт, на который взяла Джесса в Милане, когда ему было десять, всего за несколько недель до того, как убитый горем сосед забросал его камнями. Мы отправились в Ла Скалу на «Страсти по Матфею» Баха. Наблюдая за Ахмедом и девушкой, я мысленно услышала музыку, изумительную музыку, кружащуюся в небе над Удугу, услышала флейты, орган, гобои и фаготы, виолончели и скрипки. Я услышала два хора, услышала сопрано, в унисон швыряющие в небо печаль, услышала всхлипывание басов и плач альтов: «О невинный агнец божий, убитый на кресте!»
Была ли я на Голгофе? Во второй раз с Джессом – была наверняка. Дважды Джесс сходил в землю. Дважды его убивали. Случится ли это снова? Не буду ли я снова смотреть, как он умирает?
Ахмед, сидя у клетки, начал копать землю, потом протянул руку в клетку, снова начал копать и опять протянул в клетку руку, покрытую влажной землей. Сняв рубашку, он просунул ее через бамбуковую решетку и укрыл ею Аджию. И снова выкопал чистую землю, но на этот раз прижал к ней ладони, а потом провел ими по лбу. Левой рукой вытер тыльную ладонь правой, а после – наоборот.
–Ты знаешь, что он делает? – спросила я Джесса.
–Совершает таяммум – очищение без воды.
–Но зачем?
–Готовится к молитве.
И верно, Ахмед начал делать движения, которые я видела по телевизору у молящихся арабов в мечетях.
–Мне жаль это говорить, но у него очень странный способ молиться.
Джесс обнял меня.
–Все молитвы угодны богу. Ахмед отверг насилие джихада ради истинного внутреннего джихада.
Ахмед закончил молиться и потянулся к Аджии. Она взяла его за руку. Некоторое время они шептались. Потом ее голос раздался в ночи: она смело пела какую-то песню, которую я никогда не слыхала.
–Что она поет? – спросила я.
–Это называется таараб. В песне говорится: «Как я томлюсь по милым словам, которыми мы обменивались раньше, по делам, которые мы раньше делили и которые я не осмеливаюсь упоминать, по великому потрясению, которое я прежде никогда не испытывала».
Ахмед что-то ей прошептал. Песня стала другой, и Джесс перевел:
–«Мне безразлично, что меня обвиняют за любовь к тебе, что бы ни случилось, ты – выбор моего сердца. Я заклеймена злыми обвинениями, но мне это безразлично…»
Ее голос оборвался, перейдя в тихие всхлипывания.
–Мы можем поспать, – сказал Джесс. – Нынче ночью ничего больше не произойдет.
Он ошибался. Здесь происходила любовь.
–Ты можешь сказать, чем все закончится? – спросила я, когда мы двинулись обратно к владениям Бабу.
И снова Джесс улыбнулся улыбкой, означавшей: «Ты сама знаешь ответ».
–Да, могу. Каждый пожнет то, что посеял, как эта девушка.
Глава 31
Появившись рано утром в общей столовой, Феликс прошелся по белой просторной комнате, где было множество предметов африканского искусства. Он снова пытался связаться с Ариэль по мобильному и дать ей знать, что он в Дар-эс-Саламе, в отеле «Устричная бухта». Феликс настоял на том, чтобы Аделина, измученная беспокойством, осталась дома.
Остановившись перед книгой регистрации, он потрясенно увидел подпись Ариэли. Поскольку на кредитке у нее было немного денег, непонятно было, какже она заплатила за номер. Отель больше смахивал на музей, чем на гостиницу, и наверняка был очень дорогим. Дочь расписалась в книге сразу вслед за человеком по имени Зак Данлоп. Имя казалось знакомым, хотя, как Феликс ни старался, он не смог вспомнить, где его слышал. То, что Ариэль, возможно, путешествовала с незнакомым человеком, очень обеспокоило его.
Он остановился перед поразительной фотографией африканской девочки, грациозно удерживающей на голове тыквенную бутыль. Это напомнило ему о ноше, которую несла Ариэль. Как ужасно он ее подвел! Его дорогая, милая Ариэль была беременна, ее исключат из Чоата, она пропутешествовала через полмира одна, ее жизнь рухнула. Как он мог так ужасно ее подвести?
Минувшей ночью, не в силах уснуть, Феликс засиделся в гостиной под великолепной картиной с красивыми белыми быками. Чтобы иметь ясную голову, если Ариэль снова позвонит, он по рекомендации бармена пил «Стоуни Тангавизи». Это был самый крепкий имбирный эль, который он когда-либо пробовал, и Феликс немедленно увлекся приятным жжением, которое напиток вызывал во рту и в носу. Пока он гадал, продается ли этот эль в Штатах, в комнату вошли трое мужчин и поздоровались.
Двое из них были чернокожими, один – белым, и они представляли собой странное трио. Чернокожий повыше и покрупнее явно был африканцем, второй смахивал на выпускника, только что покинувшего кампус Лиги Плюща. Загар белого человека казался постоянным, как будто тот всю жизнь провел под африканским солнцем. Когда белый заказал пиво «Карлинг блэк лэйбл», Феликс по его акценту решил, что он из Южной Африки. Феликса впечатлило, что африканцу подали «Спречер мбеге» – танзанийское банановое пиво. Он прочитал об этом напитке во время перелета и решил, что его будет трудно достать, но нет – вот оно, с попугаями на этикетке. Американец заказал пиво «Гиннес», как будто сидел в пабе «Грифон» в Йеле, и, конечно же, в «Устричной бухте» оно тоже нашлось.
Мужчины подняли бокалы, пожелав здоровья сперва друг другу, потом Феликсу, и перешли в более уединенный уголок. Фабини уже собрался уходить, когда услышал, как один из них упомянул Удугу. Он хотел бы объявить, что направляется туда, но что-то в лицах троих собеседников его остановило. Промолчав, он заказал еще один эль «Тангавизи» и, притворяясь, будто читает книгу, очень постарался подслушать их разговор.
А разговор был жутковатым, если, конечно, Феликс не ослышался. Приказать эвакуировать деревню? Если мальчик будет доставлять проблемы, арестовать его или сделать так, чтобы он исчез? Не обращать внимания на американку, которая говорит, будто она – его мать? Люди все равно решат, что она сумасшедшая. Феликс прислушивался, стараясь разобрать имена, но расслышал только «Амер-кан». Позже, в своей комнате, он поискал это название в Интернете и обнаружил, что так называется канадская горнодобывающая фирма, ведущая бизнес в Африке. Дочерней компании фирмы в США принадлежал PAC[114], тративший миллионы на поддержку избирательной кампании президента.
Поскольку Ариэль впуталась во все эти дела, Феликс постарался нынче утром пораньше явиться на завтрак, чтобы иметь шанс выяснить больше.
Он пытался не думать, кого имели в виду те трое, говоря о мальчике и его матери. Джесс умер восемь лет назад. Это не мог быть он.
Сидя за обеденным столом, Феликс почувствовал, как стул под ним вздрогнул. Он поднялся, решив, что у стула неровные ножки, но нет – они прочно стояли на полу. Он снова сел, и снова стул его дрогнул, как будто мимо проезжал огромный грузовик. Услышав звон над головой, Феликс поднял глаза и увидел, как раскачиваются подвески канделябра из белых кораллов.
Землетрясение!
Вскочив, Феликс выбежал в сад, как раз вовремя посмотрев вверх. Окно верхнего этажа разбилось, стекло выпало, разлетевшись вдребезги на бетонном полу. Почти сразу он услышал крики, увидел, как в сад выбегают остальные постояльцы, кое-кто – в ночной одежде; выбежали и трое вчерашних мужчин.
–Осторожнее! – предупредил Феликс, показав на стекло.
Едва он успел это выговорить, землетрясение прекратилось.
–Все кончилось? – спросил Фабини.
Хозяйка гостиницы, жизнерадостная женщина, сказала:
–Лучше подождем и посмотрим, не будет ли второго толчка.
Ожидая в саду, постояльцы возбужденно переговаривались, и Феликс небрежно приблизился к трем мужчинам, которых он подслушал вчера. Двое чернокожих успели одеться, но невысокий человек с южноафриканским акцентом вполне мог попасть сюда из восемнадцатого века, судя по его темно-зеленому шелковому халату со стеганым воротником и красивым кантом.
–Нам повезло, что мы целы, – сказал Феликс, подойдя к ним. – Тут часто бывают землетрясения?
–У нас, в глубине материка, пару лет назад было одно, – сказал крупный чернокожий мужчина. – Только не такое сильное.
–А я только что пережил землетрясение в Коннектикуте, – ответил Фабини. – Похоже, они меня преследуют. Вы отправляетесь на сафари?
Трое посмотрели на него, потом переглянулись и в один голос ответили:
–Нет!
После чего быстро ушли.
Данлоп проснулся во временном лагере и не сразу понял, где он. Потом вспомнил. Зения, занимающаяся сексом с Полом Джозефом, грубости, которые она кричала про пенис мужа. Когда Зения чувствовала себя загнанной в угол, она прибегала к непристойностям. Зак догадывался, что она не может иметь детей, и все равно это было больно – когда ему вот так швырнули правду в лицо. Ничего удивительного, что он нашел ее, трахающуюся с собственным пастором. Для Зака больницы и церкви имели много общего – первые были полны больных людей, нуждающихся в помощи, чтобы выздороветь, последние были полны грешников, нуждающихся в помощи, чтобы стать хорошими. Как в больницах люди подвергаются воздействию микробов, так в церквях они подвергаются воздействию греха.
Раньше он простил бы Зении все, что угодно. Теперь Заку хотелось никогда больше ее не видеть. Он подаст на развод и заплатит, сколько нужно, чтобы от нее избавиться. Поскольку все, что требовалось Зении, – это деньги, она не будет возражать, если получит достаточно.
Сколько сейчас времени?
Зак удивленно посмотрел на часы. Время что, двинулось вспять или он проспал целый день?
Со стоном потянувшись, он встал и вышел из палатки. Где все?
–Эй! – позвал Зак.
Из большой палатки появился африканец – видимо, слуга.
–Здравствуйте, сэр.
–Здравствуйте. Где тут ванная комната?
Мужчина показал на палатку, в которой спал Зак. Данлоп вернулся в нее и за задним клапаном нашел роскошную ванную комнату со смывным туалетом. Снова выйдя из палатки, он поинтересовался:
–Где Ахмед?
–Кто, сэр?
–Человек, с которым я пришел сюда вчера.
–А Ханиф! Бвана в деревне. Он пробыл там всю ночь. И его госпожа. Могу я приготовить вам завтрак?
Ханиф? Почему Ахмеда зовут этим именем? Зак решил промолчать, но смотреть во все глаза и слушать во все уши. Он вспомнил о двух других мужчинах, которых раньше видел в лагере.
–А два других гостя?
Слуга огляделся по сторонам:
–Не знаю точно. Они не сказали, куда идут, только бвана Ханиф сказал.
Итак, людей называют тут «бвана». Интересно, что это значит?
–Я был с молоденькой девушкой. Вы ее видели?
–Она тоже провела всю ночь в деревне, сэр, но приходила сюда утром. Узнала, что вы спите, и велела передать, что она у Бабу и чтобы вы искали ее там. Велела передать, что Джесс здесь.
Это имя прорвалось сквозь отчаяние Зака. Наверное, единственное имя могло сквозь него прорваться. Итак, Ариэль повстречалась с Джессом, клоном Иисуса? Он здесь?
–Вы не могли бы дать мне чего-нибудь, чтобы я перекусил на ходу?
Слуга улыбнулся, вошел в палатку и вернулся с куском хлеба, напоминавшим индийскую лепешку наан. Свернутая и начиненная чем-то, лепешка была наполовину завернута в фольгу.
–Чапати, – сказал слуга. – Внутри – пилау. Цыпленок, помидор, лук, рис.
Сгодится! Зак взял лепешку, поблагодарил, откусил кусок и двинулся через джунгли к Удугу, внимательно смотря, куда ступает и стараясь ни к чему не прикасаться.
Глава 32
Зения Данлоп открыла глаза в кирпичном домишке, изнемогая от жары под жестяной крышей. Возле ее кровати стояли улыбающиеся Киломо и Коко. Вот как в этой деревне будят людей?
–Хабари йяко, мама Данлоп.
Она зевнула.
–Ну, хабари йяко и вам тоже. Э-э… Я имею в виду – нзури, прекрасно. Я прекрасно спала.
Она села.
–И что вы, дорогие, задумали?
Они пожали плечами и захихикали. Милые детишки! Она протянула руки:
–Идите сюда.
Они со счастливым видом прижались к ней.
–Ты нам нравишься, мама Данлоп.
У Зении повлажнели глаза. Им нравятся прелюбодейки? Глупые дети!
Киломо встал и показал на таз на туалетном столике:
–Мы принесли вам воду.
–Спасибо большое, – сказала она. – А теперь – кыш, чтобы я могла одеться.
Они выбежали, и Зения принялась рыться в своем «Хенке» в поисках зубной щетки, пасты, губки и мыла. Жаль, что они с Полом Джозефом не успели закончить свои дела, потому что как пить дать они не будут больше заниматься сексом. Вот тебе и «Канзас»! Наверное, Зения не должна была говорить то, что сказала, но она просто не смогла удержаться. Что касается Зака, она сомневалась, что у них когда-нибудь будет нечто большее, нежели пребывание в одной комнате.
Зения была реалисткой – хотя бы в этом ей нельзя было отказать.
Она умылась, надела охотничий наряд, который был далеко не таким очаровательным, как ее вчерашний комбинезон, позаботилась о своей прическе и вышла из дома. Она решила остаться в деревне до тех пор, пока в голову ей не придет какой-нибудь план, потому что в данное время у нее не было ни одного плана. С ее прежней жизнью было покончено. В любом случае от нее сейчас ничего не зависело – а такого с ней еще никогда не случалось. Удивительно, но она чувствовала себя свободной.
Киломо и Коко, дожидаясь ее, играли с шариками.
–Секундочку, – сказала она, посетила вонючий туалет и вернулась к ним. – Что у вас сегодня в планах, дорогие?
Они, хихикая, взяли ее за руки и повели по деревне. Тут Зении подумалось, что она могла бы открыть приют для сирот. Она попыталась представить, как это делает, но не смогла – она не знала, какие наряды носят хозяйки приютов.
Похоже, все собрались во владениях Бабу, где она впервые и встретилась со взрослыми деревни. Люди снова сидели в священном кругу, старик наигрывал большими пальцами на своем «фортепиано», хотя Зения знала, что этот инструмент называется по-другому. Вокруг витало нечто странное, некая взволнованная вибрация. Для Зении она ощущалась как само счастье. При ее появлении все подняли глаза.
–Добро пожаловать, леди, – сказал старик.
Только тут она поняла, что именно он сидел на Заке, мешая тому убить Пола Джозефа. Старик знал, что дерево, упавшее на преподобного, зовут Зак.
–Добро пожаловать, – сказала внучка старика, Сума.
Она сидела рядом с маленькой шлюшкой, которая была на поляне вместе с Заком. Что он в ней нашел? Она была почти ребенком. Очевидно, девчонка тоже собиралась притворяться, будто на поляне рухнуло дерево.
Сума встала, побежала в хижину и принесла оттуда Зении миску с едой вместе с банановым листом, заменявшим ложку.
–Хотите есть?
Зения была голодна как собака. Она взяла миску, лист и принялась есть на ходу, следуя за Сумой к дереву. Там она уселась на бревне рядом с ней.
Казалось, все восприняли появление Зении как приглашение к передышке, потому что некоторые покинули круг и стали прохаживаться, а другие остались и начали болтать с соседями.
–Как вы себя чувствуете этим утром? – спросила ее Мэгги Джонсон.
Взглянув на безмятежное лицо Мэгги, Зения поняла, что, наверное, не следовало ее толкать.
–Прекрасно, – не отрываясь от еды, ответила Зения. – А вы?
–Прекрасно. Хотите познакомиться с моим сыном?
Ее сыном, клоном бога? Почему бы и нет?
Зения усмехнулась. В прошлый раз она не очень хорошо его рассмотрела.
–Конечно.
Тот сидел по другую руку от Бабу. Мэгги поманила его, он встал и подошел.
После представления Зения посмотрела на стоящего перед ней мальчика и перестала есть. Внутри ее бурлили противоречивые чувства. Мальчик был красивым. Ей хотелось поцеловать его ноги, пойти туда, куда пойдет он, сорвать с себя одежду и оттрахать его до полусмерти. Нет, Зения, нет. Он всего лишь мальчик.
–Э-э, привет, Джесс.
Он положил руку ей на лоб. Странно. Разве так поступают?
–Ты горячо любима богом.
Зения уронила миску, закрыла лицо руками и разразилась рыданиями.
Она услышала восклицания собравшихся вокруг людей и опустила руки.
Сквозь слезы женщина увидела Зака. Он быстро шел по тропе, ведущей к владениям Бабу. Не успела Зения ни о чем подумать, не успела шевельнуться, как муж очутился рядом, схватил ее за волосы, уронил на землю и повозил ее лицом по грязи, вздернул на ноги и влепил ей крепкую пощечину с воплем:
–Сука! Ты сука!
Кто-то из мужчин оттащил Зака. Бабу пошел к ним, произнося какие-то странные слова, которые успокоили Данлопа вчера.
Зения продолжала плакать, грязная слюна капала с ее подбородка. Ее благословили и влепили ей пощечину почти одновременно, и все мысли вылетели у нее из головы, осталась только острая боль.
Она всегда чувствовала боль и боролась с нею. Дочь бедняка, бесплодная женщина, которую не захочет ни один мужчина, если узнает о ее бесплодии, Зения когтями, зубами и ложью проложила себе путь в респектабельное общество, но боль никогда ее не покидала.
Мальчик опустился перед ней на колени и обнял, а она продолжала плакать.
–Ты горячо любима богом, – повторил он.
«Сын Мэгги Джонсон, наверное, экстрасенс», – подумала Зения. Но разве он не видит, что рот ее забит грязью?
Она яростно вырвалась из его рук и встала.
–Посмотрите на себя, люди! – закричала она. – Посмотрите на себя! Разве вы не знаете, что с вами пытаются сделать? Как вы можете так жить? Покорно принимаете все, что швыряют вам в лицо! Все время улыбаетесь! Ходите в тряпье! Вы – безропотная часть пейзажа джунглей! Они собираются забрать ваши драгоценности и отравить вашу воду! Как вы можете улыбаться?
–Много тебя заботит Африка! – крикнул Зак, на котором снова сидел Бабу.
Зения показала пальцем на людей в кругу:
–Я не собираюсь быть такой, как вы! Не собираюсь! Я не позволю мужчинам использовать меня в свое удовольствие! – Она сердито уставилась на Зака: – Не позволю миру скверно со мной обращаться! Я не буду просто… просто смиряться с этим, не давая сдачи!
–Бедняжка Зения! – завопил Зак. – Бедная богатая сучка Зения!
Мальчик повернулся к Данлопу:
–Она горячо любима богом.
–Да ну? Что ж, бог, должно быть, любит грешников! – закричал Зак.
–Любит. И ты тоже грешник, – сказал Бабу.
–Я? Я!
Бабу пришлось приложить все усилия, чтобы не дать Заку вырваться и встать.
–Я никогда за всю жизнь не причинил зла ни единой живой душе! В отличие от некоторых, – он яростно смотрел на Зению, – я не нуждаюсь в Библии, чтобы быть достойным человеком. Я помогаю людям. Я не раню их!
Бабу похлопал Зака по плечу:
–У Пола Джозефа сотрясение мозга. Твоя жена получила удар по лицу.
–И что? Ты судишь меня за это?
Бабу улыбнулся:
–Я лишь поступаю, как поступил ты, когда осудил их. Они ранили твои чувства. Они не ранили тебя физически, как ты ранил их.
–Любой мужчина сделал бы то же самое!
–Кто ты вообще такой? – спросила Мэгги Джонсон. – Ты не можешь быть тем милым мальчиком, который основал OLIVE.
–Я? Я – везунчик, вот кто. Мне всю жизнь везло!
Зения вытерла губы.
–Это мой муж. Он и вправду основал OLIVE.
Джесс сел на землю рядом с Заком.
–Если бы ты не помог мне после моего рождения, я бы не выжил. Почему тебя заботило, жив я или мертв? Ведь ты знал, что я скажу: «Не судите, подставьте другую щеку, делайте добро тем, кто жестоко использует вас», – и только.
Внезапно раздался крик, и все посмотрели на человека, который бежал сюда потропе.
–Помогите! Они убивают ее! – вопил мужчина.
Зения узнала в нем араба, которого она и Пол Джозеф повстречали в отеле «Устричная бухта». Он обещал заглянуть с визитом, но о чем он вопит?
–Ахмед? – спросил из-под Бабу Зак.
–Зак! Они убивают мою любимую, Аджию!
«Если Аджия – та девчонка, которая так распускала язык за обеденным столом в «Устричной бухте» и допытывалась, зачем мы явились в ее страну, тогда, наверное, она получила по заслугам», – подумала Зения.
Бабу отпустил Зака и встал, поднялись и остальные. Теплые улыбки исчезли. Эти люди больше не были полны света и счастья, как в тот миг, когда появилась Зения. Человеческая стена отделила Ахмеда от Зении, Зака, Бабу, Сумы, Мэгги и Джесса.
–Что происходит? – окликнул Бабу Ахмеда.
–Они дают ей яд! – завопил Ахмед.
Один из жителей деревни обеими руками показал на Джесса:
–Он – Мунгу.
Потом показал на Ахмеда:
–Его женщина – мчави. Прошлой ночью она творила черную магию.
–Джесс, сделай что-нибудь! – воскликнула Мэгги Джонсон. – Не дай им отравить бедную девочку!
–Я не могу повелевать людьми, Madre. Бог создал мир, в котором есть свобода выбора. Все произрастает из каждого выбора, доброго или злого.
–Зак, они убивают ее! – закричал Ахмед и побежал обратно к центру деревни.
Данлоп повернулся к Джессу и схватил его за руку:
–Ты и вправду клон Иисуса?
Джесс кивнул.
–Я рисковал жизнью, чтобы помочь тебе спастись, когда ты родился. А теперь ты собираешься стоять здесь, позволяя убить женщину?
–Если придется, – сказал Джесс. – Но я надеюсь, что этого не произойдет.
–Какой же ты долбаный Христос! – закричал Зак, кинулся на выстроившихся стеной людей, прорвался сквозь них и побежал по тропе вслед за Ахмедом.
За ним устремилась вся деревня.
Глава 33
Джесс пошел вслед за жителями деревни, чувствуя то же, что чувствовали они. Его сердце переполняла любовь к ним. За те четыре дня, что он тут пробыл, они так приблизились к богу! А теперь их страх вернулся в облике Аджии и ее чар.
Всю жизнь их проблема была в страхе, а они не видели этого, не знали. Еще один день – они смогли бы преодолеть эту проблему. Они бы навсегда поняли, как в любое время доверять богу. Не убояться, не возненавидеть, не усомниться, даже пребывая в долине теней смерти. Это – тайная наука мира. Против такой веры не выстоит ничто. В ружьях не станет пуль, в орудиях – снарядов. Вражда прекратится. Яд станет нектаром.
Если упорно верить, жизнь на темной земле уцелеет. Мир наполнится светом.