Тайный мессия Лэнкфорд Дж.
Джесс добрался до домов Ватенде и встал в стороне, когда люди столпились вокруг круглого участка и обступили ведущую туда тропу. Он наблюдал, читая в сердцах, читая в умах. Зения Данлоп, такая раскаивающаяся, что в душе поклялась никогда больше не грешить; Зак Данлоп, полный осуждения, ярости, насилия; Мэгги, мать Джесса, чистая сердцем, но не сознающая своих достоинств; девушка Ариэль, храбрая душа; Бабу, могучий просвещенный слуга Бога; вождь Ватенде, прямодушный, но с застывшей душой.
Женщина толкла в порошок ядовитую кору, а мужчины держали девушку, Аджию. Бабу и Ватенде стояли друг напротив друга. Их окружали люди Ватенде, чтобы никто не мог вмешаться.
–Я объявляю свое право осмотреть кору.
Ватенде кивнул, и Бабу нагнулся, взял кусочек еще не измолотой коры, понюхал и положил на язык.
–Это не та кора! – выпрямившись, сказал он.
–Это мвави! – настаивал Ватенде. – Я уверен.
–В этой коре быстрый яд, слишком сильный. Это будет не испытание. Это будет убийство.
Раздались голоса – люди обсуждали его слова.
Девушка Аджия выглядела измученной, как будто проплакала всю ночь. Но вождь не открыл ее сердце. Оно все еще было полно ненависти. Единственным светом была ее любовь к человеку по имени Ахмед. Он тоже ее любил – и желал отдать за нее свою душу. Однако ни он, ни она не имели истинной веры. Их поглощали страхи: ее – страх смерти, его – страх видеть, как она умрет.
И призывы их к богу останутся без ответа. И сами они не верили и не могли сдвинуть гору, называемую смертью, которая нависла над ними. Они игнорировали Царствие Божие внутри их, хотя в Коране Аллах говорит: «Призови меня – и я отвечу».
Джесс не мог спасти тех, кто не верил в свое спасение, не мог исцелить тех, кто не верил в свое исцеление. Его чудеса, которые творил он в Библии ради других, все его заступничества были порождены верой тех, ради кого он творил чудеса, за кого заступался.
Ватенде посовещался со своим главным помощником и сказал Бабу:
–Вместе мы поищем новую кору.
Никто не ушел, зная, что Ватенде и Бабу не будут искать долго. Несколько минут спустя они вернулись, неся полоску коры, и Бабу высоко поднял ее.
–Мы согласились, что это – нужная кора.
Они протянули кору женщине, которая принялась толочь ее камнем в порошок. Теперь никто не стал возражать против древнего ритуала банту.
Наблюдая, Джесс вошел в пространство между явным и возможным мирами. Оттуда он простер свою любовь над собравшимися, готовый приветствовать душу девушки, если тело ее умрет, готовый утешить Ахмеда.
Женщина закончила толочь и налила воду в чашку, добавила туда две щепотки порошка и протянула чашку Ватенде.
Джесс сочувствовал собравшимся вокруг владений Ватенде – большинство жалело девушку, но страх заглушал жалость. Те, кто был не из деревни, пребывали в ужасе, все, кроме Ахмеда, который решился тоже умереть, если умрет Аджия, – и Зака. Гнев его изменился, пока он наблюдал за Ахмедом и девушкой.
Аджия завопила:
–Субханаллах, субханаллах!
Она кричала это снова и снова, славя бога, но под ее сожалением оставалась ненависть. Она не оставит свою ненависть, а будет цепляться за нее, как будто ненависть может ее спасти, хотя именно ненависть обрекла ее на такую судьбу.
Когда Ватенде подошел к девушке, Зак взмолился:
–Подожди! Подожди!
Ватенде помедлил, чтобы посмотреть – кто окликнул его. Стоявшие перед Заком расступились, чтобы дать ему дорогу.
–Это не… Я хочу сказать… Разве нет способа… Я имею в виду… Дай это мне. Я выпью за нее!
–Нет! Нет! – взвыла жена Данлопа.
Ахмед заплакал. Аджия широко распахнула глаза. Потрясенная, отказывающаяся верить, она потеряла сознание и обмякла в руках державших ее мужчин.
Джесс почувствовал движение души своей матери. Из того места за пределами смерти, где он пребывал, он послал ей свою силу.
Ватенде сделал знак стражам. Те шагнули в сторону и позволили Заку войти во владения вождя.
Бабу сказал:
–Другой может выпить за нее. Это дозволено.
Зак посмотрел на жену, потом – на плачущего Ахмеда.
–Я это сделаю, – сказал он. – Только объясните мне правила. Что происходит?
–Ты должен выпить все до дна, – объяснил Ватенде через свою мать. – После можешь брать в рот только воду. Если она невиновна, тебя вырвет ядом. Если она виновна, ты умрешь не позднее чем через двадцать четыре часа, но она будет свободна.
–Ахмед, она невиновна? – окликнул Зак своего друга.
Ахмед встал и посмотрел на Зака:
–Ты всегда был моим другом. Да славится Аллах, я не могу позволить тебе умереть. Я выпью яд.
Они посмотрели друг на друга, улыбаясь общим воспоминаниям. Потом Зак стремительно шагнул вперед, взял у Ватенде чашку и осушил ее. Мужчины закричали. Женщины завизжали. Зения Данлоп, превратившись в тигрицу, кинулась к Заку.
Зак уронил чашку, и ошеломленные люди благоговейно затихли. Он ухмыльнулся Ахмеду:
–На вкус куда лучше, чем пиво «Нинкаси», та французская моча, которую ты пьешь.
Во владениях Ватенде воцарился хаос. Зения прорвалась к Заку и тревожно похлопала его по груди, потом неистово обняла.
–Зачем ты это сделал? Зачем, во имя неба, Зак? Зачем, во имя неба?
Ахмед подбежал к очнувшейся Аджии, принял ее из рук мужчин и прикрыл ее наготу своей рубашкой. Он отвел ее к Заку, который спас ей жизнь, со словами:
–Аджия, вот вазунгу, которого ты хотела убить!
Зак, которого поддерживали ения и Бабу, опустился на землю и уставился на безбрежное африканское небо.
Джесс почувствовал приближение Зака Данлопа, почувствовал, что тот умирает. Сердце Зака вновь было чистым, как золото, и полным любви, как и прежде.
Во всех этих событиях Джесса удивила его мать. Он ощущал, как освобождается ее душа. Она решительно пошла вперед и, извинившись перед кем-то, опустилась на колени рядом с умирающим Заком и взяла его за руки.
–Не умирай, Зак, – сказала она. – Не оставляй нас. Множество людей будет печалиться, если ты уйдешь, и я в том числе. Попроси бога спасти тебе жизнь. Попроси его! По-настоящему попроси его. Потом просто имей веру, вспомни горчичное зернышко.
Зения заплакала, когда Зак засмеялся. Та, кто никогда не плакал раньше, теперь не собиралась останавливаться.
–По правде говоря, я никогда не понимал этой строчки, – сказал Данлоп. – Это какая же вера может быть у горчичного зернышка?
Джесс Джонсон почувствовал, как его мать ищет ответ. Она нашла его в царстве между небесами и землей.
–Хоть оно и крошечное, горчичное зернышко знает, что вырастет в огромное растение, и больше ни во что. У него нет сомнений.
–Это имеет смысл, – выдавил Зак.
–Верь мне, Зак. Верь моему сыну, который вернулся. Верь богу. Имей веру горчичного зернышка. Попроси спасти тебе жизнь. Если ты попросишь, ты будешь жить, и никак иначе. Это то, что случилось со мной. Джесс сказал мне, что я могу попасть сюда без помощи самолета, и, поскольку у меня не было иного выбора, всего на мгновение я поверила. И это все, что требовалось! Только что я была в Милане, в итальянском аэропорту, а в следующий миг очутилась под деревом Бабу. Я бы не стала тебе лгать. Попроси, Зак, и дастся тебе. Ищи – и обрящешь.
Зак кивнул, сделал вдох и закричал:
–Господи, я еще не готов! Я должен Ахмеду пиво!
Все засмеялись, и те, кто понял, перевели тем, кто не понял.
Зак тоже засмеялся, повернулся на бок, содрогаясь от хохота над собственной шуткой, смеясь до потери сознания, и ничто больше не имело значения. Он прошел полмира в погоне за женой, которая не любила его, а теперь умирал за девушку, которую не знал. Того, что ее любил Ахмед, было достаточно. Он знал, что поступил правильно.
Однако на самом деле это было истерическое веселье. Как мало смысла часто имеет жизнь!
Данлоп безудержно смеялся, давясь от веселья, которое исчезло, когда его вдруг начало рвать.
Джесс покинул место между небом и землей и присоединился к матери, которая плакала от радости. Джесс тоже заплакал. Мэгги Моррелли – также известная как Мария из Галилеи, как арабская Умм Нут, как Матер Деи у греков – вспомнила, кто она такая.
Глава 34
Феликс прошел мимо двух красивых жирафов из белого плавняка, охраняющих переднюю дверь отеля. Снаружи ожидала белая машина с надписью «Устричная бухта» на дверце – золотом по царственно-голубому. Водитель-танзаниец носил белую форму, как и остальной мужской персонал отеля. В отеле все было похоже на произведения искусства, и машина с ее водителем не были исключением.
Фабини проводили к передней дверце, он занял место рядом с водителем и увидел, что сзади сидят те двое, с которыми он недавно говорил, – южноафриканец и мужчина, которого Феликс счел танзанийцем. Смахивавшего на выпускника человека с американским акцентом с ними не было.
–А, здравствуйте, – сказал Феликс. – Вы в аэропорт?
–Очевидно, – сказал южноафриканец.
–Позвольте представиться. Я – Феликс Фабини.
–Кевин ван дер Линден, – отозвался южноафриканец.
Танзаниец, поколебавшись, сказал:
–Бахари Махфуру.
Феликс предположил, что ван дер Линден – из «Амер-кан», потому что, как он выяснил вчера, у этой компании имеются офисы в Южной Африке. Значит, ее интересы в Удугу могут включать горные разработки.
–Куда сегодня направляетесь? – рискнул спросить Феликс.
Мужчины переглянулись.
–Просто в деревню.
Он улыбнулся:
–Я тоже.
Они в молчании ехали по Дар-эс-Саламу. Цветы, газоны и пальмы уступили место мусору, грязи и пальмам, когда они оставили позади Мсасани Пенинсулу. Прибыв в аэропорт, Феликс понял, что упустил шанс повлиять на события – или выяснить побольше, – прежде чем эти люди доберутся до Удугу, где находится его драгоценная Ариэль.
Любой ценой он должен был попытаться что-нибудь сделать. Он огляделся по сторонам.
–Вы ничего не слышали об этих делах с Иисусом?
Двое снова переглянулись.
–Иисусом? – переспросил Кевин.
Водитель потянулся и взял из бардачка местную газету. Заголовок вопил:
«ЧУДЕСА В ДЕРЕВНЕ УДУГУ!»
Что такое? Феликс взял газету и, пропустив статью о землетрясениях в Лондоне и Стамбуле, начал читать вслух:
Известный как Бабу (что означает «дедушка» на суахили), местный лекарь Симеон Мбея стал причиной сенсации в деревушке Удугу. После пяти лет бездействия Бабу, зарегистрированный мганга ва пепо, четыре дня назад возобновил древний ритуал священного круга предков. Результат превзошел любые мечты современного свами.
Ниже на фотографии запечатлена левитация, в которой участвует деревенская женщина.
Во время того, что казалось обычной нгомой, полной стука барабана и песен, деревенские жители сидели в непрерывном кругу, касаясь друг друга ногами. Они начали впадать в транс. Многие верят, что в таком состоянии можно ожидать традиционных исцелений, но в Удугу, очевидно, случились чудеса, и левитация может быть лишь одним из них.
Бабу ли в ответе за это или его гость, молодой человек, который, по слухам, появился неизвестно откуда четыре дня назад вместе со своей матерью-американкой?
Несмотря на протесты преподобного Пола Джозефа, у которого в Удугу есть миссия, жители деревни называют мальчика тремя именами: Мунгу, Иисус и Утешитель (Мфарайя).
Жители деревни ссылаются на Библию – главы 14 и 15 Евангелия от Иоанна, в которых Бог пообещал послать Утешителя, чтобы тот остался с нами навсегда, научил нас всему и заставил вспомнить все. В главе 14, стихе 26 его называют Святым Духом.
По чистому совпадению четыре дня назад в Порлецце (Италия) пошли слухи, что этот мальчик материализовался ниоткуда, отчего чернокожая женщина упала в обморок. Эта женщина тоже была американкой и, говорят, его матерью. Мальчик, по некоторым сведениям, продемонстрировал чудо исцеления.
Если верить жителям деревни, Иисус Христос и Святой Дух сейчас в Удугу. Что это? Второе пришествие и конец света?
Когда Феликс кончил читать, Кевин сказал:
–Дайте бде! – и выхватил у него газету.
Он и его спутник сами прочли статью с приоткрытыми ртами.
–Кто еще бог устроить наб такое, как не тот donder, фотограф Нзури!
–Но посмотрите на женщину на фотографии, – сказал Махфуру.
–Это какой-то трюк! – заявил Кевин.
Феликс решил воспользоваться шансом и иронически сказал:
–Кто-то должен что-то сделать!
Ван дер Линден поднял глаза:
–Не бесбокойтесь, бы сделаеб!
–Хорошо. Я сам направляюсь в Удугу, чтобы навестить преподобного Джозефа. Наверное, все эти события его потрясли.
И снова двое переглянулись.
–Я доктор, – сказал Феликс. – Я могу помочь деревне.
–Божет, вы наб бригодитесь, – сказал Кевин. – Божете болететь с наби.
–Спасибо, вы очень добры.
Они добрались до терминала в аэропорту Джулиуса Ньерере. Гостиничный «шаттл» остановился под высокими елями с перевернутыми иголками.
–Как называются эти деревья? – спросил Феликс, показав на них.
–Они называются асока, – гордо ответил Махфуру.
В терминале Махфуру предъявил документы, и их провели через отдельную дверь в коридор, из которого вела другая дверь. На шоссе их ожидал джип. Феликс пришел к выводу, что Махфуру связан с правительством, которое, наверное, благоволило к интересам разработок «Амер-кан» в Удугу.
Едва они сели в джип, он рванулся вперед и оставил позади строящуюся вторую, более короткую, взлетную полосу аэропорта.
Когда они оказались по другую сторону полосы, у Феликса отвисла челюсть. Там выстроились в ряд три амерканских военно-транспортных вертолета; в кабине каждого уже сидел пилот. Когда джип остановился, на вертолеты стали грузиться войска. Феликс никогда не бывал в Удугу, но догадывался, что три чудовищных вертолета легко смогут перевезти всю деревню. Почему правительство США поддерживает эвакуацию Удугу?
–Что это? – спросил Феликс.
–Если никого в Удугу не будет, все кончится, ясно? – сказал Кевин. – Рад, что с наби будет доктор на случай, если какой-нибудь бошенник поранится.
Феликс забрался в первый вертолет вместе с ван дер Линденом и Махфуру, сел и пристегнулся. Кроме него, двух его спутников и пилотов на борту разместилась дюжина солдат, и все равно в массивной железной птице оставалось еще много места. Примерно по столько же людей погрузилось на другие вертолеты. Итого в Удугу готовилось вторгнуться тридцать-сорок человек. Феликс не знал наверняка, были ли солдаты вооружены, если не считать того, который держал мощное ружье с телескопическим прицелом.
Бабу сидел вместе с Джессом под смоковницей, созывая деревню барабанным боем. Он играл на большой нгоме, Джесс – на барабане поменьше из шкуры антилопы. Бабу научил его, как на нем играть. Они мысленно разговаривали друг с другом, обмениваясь образами и знаниями.
Если бы не обострившееся сознание, они бы приняли этот обмен за собственные мысли, но Бабу знал, как все обстоит на самом деле, и Джесс тоже знал. Много лет прошло с тех пор, как Бабу говорил с кем-нибудь подобным образом. Встреча с Джессом, помощь в его священной миссии стала кульминацией жизни старика. Он знал, почему явился Джесс. Когда человечество расселилось за пределами Африки, оно оставило здесь часть своего сознания – силы, считавшиеся ужасными и темными. Чтобы вновь обрести цельность, которой некогда обладали Фиолетовые люди, ушедшие должны были вернуться в Африку, по крайней мере, душой. Не случайно африканские ритмы теперь доминировали в музыке всего мира.
Вся жизнь Бабу готовила его к этому дню. Он и Джесс стали единым целым с барабанами, создавая в воздухе нужную частоту, извлекая звуковые волны, с которыми могли радостно синхронизироваться светлые мысли. Для Бабу это всегда было первой ступенькой в открытии себя богу.
Чтобы найти остальных, они с Джессом распростерли свои души и увидели, как юная Ариэль, потерявшая ребенка, покинула кирпичный дом Зении Данлоп. Зения перестала играть с детьми Ватенде, Киломо и Коко, и уставилась на девочку, негодуя на нее за воображаемое оскорбление.
–Зения, спасибо за помощь. Теперь я пойду. Вы идете? – спросила Ариэль.
–Куда ты?
–Они созывают новый священный круг у дома Бабу.
Чего девушка не сказала, поскольку думала, что Зения ей не поверит, – это того, что, когда Ариэль сидела вчера, касаясь ногами ног соседей, и слушала барабан Бабу, его нсанзу и пение, ее сознание расширилось, и она внезапно оказалась одновременно здесь и не здесь. В «нездешнем месте», как она мысленно его называла, ей все мгновенно стало ясно. Ариэль поняла, как понимали Джесс и Бабу, что человечество должно спасти себя само и что время для этого быстро истекает.
–Не знаю, – сказала Зения. – Туземные штучки – не моя стихия.
–Вы в курсе, что Зак считает это концом света? – спросила Ариэль.
Зения остро посмотрела на нее и подошла:
–Милая, учитывая мое положение, я не собираюсь обвинять тебя в том, что случилось между тобой и моим мужем, но…
Ариэль широко раскрыла глаза:
–Случилось?
–Ну, вы путешествовали вместе…
–А? Нет! Я имею в виду…
Зения положила ладонь на руку Ариэли:
–Дорогая, я взрослая женщина, и…
–Ну, а я не взрослая! – огрызнулась та, выдернув руку. – Я всего лишь ребенок! Я даже не закончила школу! Мы встретились в самолете! Он просто был добр ко мне!
Зения громко выдохнула, скрестила руки на груди и, притоптывая ногой, стала разглядывать Ариэль.
–Ты еще совсем дитя, верно?
–Не настолько, чтобы не понимать, что к чему. Зак помог спасти жизнь клону Иисуса, когда тот родился, верно?
–Я это знаю.
–А вы знаете, что мой папа – ученый, который создал клона? Уж не знаю, как и почему, но мы все неспроста встретились здесь. Я спросила Джесса, и он сказал, что самые важные события на земле сейчас происходят здесь, в священном кругу!
–Хм-м. Ну и что с того?
–Судя по всему, даже от одного человека очень многое зависит. Джесс так сказал. Идите и помогите нам, Зения!
Женщина возвела глаза к небу.
Потеряв терпение, Ариэль схватила ее за руку и потащила в сторону жилища Бабу.
Когда они появились, люди уже усаживались на землю. Барабаны помогали им погружаться в транс. Ариэль ввела Зению в круг и показала ей, как нужно сидеть, а когда та запротестовала, ответила:
–Почему бы и нет? Мы же просто сидим. Вы ведь не хотите быть человеком, из-за которого настанет конец света?
Джесс и Бабу сообща помогли Ариэль расправить душу.
Оглянувшись и увидев, что Сумы нет, Ариэль встала и пошла в ее хижину. Зак только что сел на циновке, поддерживаемый Ахмедом и Сумой.
–Пора идти в круг, – сказала Ариэль.
Зак улыбнулся:
–Могу я спросить, что за круг, малышка Ариэль?
–Джесс сказал, что нам нужно составить круг или может наступить конец света.
Зак приподнял брови:
–Ну, тогда можете на меня рассчитывать.
С помощью Сумы он встал и пошел к двери, но Ахмед и Аджия медлили.
Ариэль обратила на них умоляющий взгляд:
–Один человек и вправду может все изменить! Вы же не хотите рисковать концом света?
–Мы – мусульмане, – сказал Ахмед.
Зак повернулся:
–Если не ошибаюсь, вы оба у меня в долгу?
Аджия опустила глаза. Ахмед взял ее за руку. И все, впятером, они вышли из хижины Сумы и уселись в священный круг, нога к ноге.
Людей собралось так много, что им пришлось составить два круга – один внутри другого. Если не считать Ватенде и его матери, тут собралась вся деревня.
Вскоре барабан нгома сделал свое дело, и Бабу взял нсанзу. Ее приятные высокие ноты воодушевляли сердца. Он почувствовал, что Ариэль всеми силами старается вернуться в «нездешнее место», но безуспешно. Бабу и Джесс знали, что ее попытки сами по себе возводят перед ней барьер. Однако дар прошлого опыта удержит Ариэль на правильном пути.
Все больше и больше жителей деревни соскальзывали в блаженство, которое поджидает за пределами мыслей, и Бабу задал Джессу вопрос, который все время мучил его. Как человечество смогло уйти так далеко от источника этого блаженства? Джесс ответил, что разум, некогда бывший слугой человека, стал его господином. Таким могущественным господином, что француз Декарт сказал: «Я мыслю, следовательно, я существую». На самом деле все обстоит наоборот – я существую, следовательно, я мыслю. Человечество забыло, что его сущность заключается в сознании, а не в смертных телах. Вера двигала горы благодаря внутренней силе, дару осознания, данному богом. Сбитое с пути страхом – противоположностью веры, – человеческое сознание создало врагов и опасности, и в конце концов земля пришла в свое нынешнее состояние, оказавшись на грани самоуничтожения. Планета умирала, виды вымирали, люди каждый день убивали друг друга и сами себя. Из всех учеников Джесса только Фома уловил истину и правильно ее передал: «Но Царствие Отца распространяется по земле, и люди не видят его»[115].
«Сегодня мы это изменим?» – спросил мысленно Бабу.
«Мы с тобой здесь именно для этого», – ответил Джесс.
Их сердца обняли сидящих людей, подготовленных музыкой нанзы и стуком барабана.
Разом подумав об одном и том же, Джесс и Бабу попросили души местных жителей и гостей деревни присоединиться к их душам. И это немедленно было сделано. Многие гадали – не мерещится ли им захватывающая вибрация. Бабу улыбался недоумевающим, а Джесс в это время направлял их, побуждая подниматься в свежий воздух, оставив внизу тела, которые оседали или ложились, прислонясь друг к другу, чтобы позже души снова нашли их по еле заметным серебряным струнам.
Бабу успокоил юную Ариэль, чей разум взорался криком: «Господибожемой!» Зак, Зения, Ахмед и Аджия решили, что они уснули и видят сон. Мать Джесса Мэгги, как и ее сын, полностью осознавала происходящее.
Бабу призвал предков даровать деревне смелость. Без единого слова или движения Бабу и Джесс расширили священный круг, послав его в джунгли Мбеи, чтобы помочь тамошним людям, присутствие которых они ощущали. Их энергия радостно прогремела вниз по реке Джонгомеро, ворвалась в национальный парк Руаху, пронеслась над охотничьими угодьями в кратер Нгози, а потом – над скалистыми нагорьями и густыми зарослями.
«Царствие Божие внутри тебя», – сказал Джесс на языках племен: ближайших сафва, малила и сангу; обитавших в более отдаленных местах ньякьяса, ньяика и ньямванга, ндали, бангу и кимбу. Бабу, Джесс и священный круг понесли возбужденную вибрацию к городу Мбея по ее узкой долине, окруженной высокими горами, вратами в танзанийские южные нагорья, – и уже улыбавшиеся люди замирали посреди своих дневных забот и затягивали песню, славя того, кого считали своим богом.
В мгновение ока Джесс и остальные посетили всю Танзанию, ее города, озера, деревни, пустоши, ее людей, задержавшись на миг над Дар-эс-Саламом, Городом Мира.
Всего одна мысль – и они добрались до Конго на западе, Уганды и Кении на севере, а потом отправились на юг к Замбии, Малави, водопаду Виктории, который раньше назывался Моси-оа-Туна – «Дым и громы».
Бабу почувствовал, как Ариэль улыбается туристам, переставшим фотографировать самый огромный водопад в мире и уставившимся вверх. Они ничего там не видели, но ощущали блаженство. Их сердца открывались вибрации, которая напомнила им, кто они такие, и ноша свалилась с их плеч, а беспокойство покинуло их.
От Столовой горы Кейптауна до суетливых рынков Марракеша, над песками Сахары, самой жаркой пустыни мира, вверх по неторопливому Нилу вели священный круг Бабу и Джесс, и люди все отчетливей сознавали, что они путешествуют и что зависит от их путешествия. Юная Ариэль все еще изумлялась, но превращала свой путь в игру.
Потом, нависнув над великой египетской пирамидой, Ариэль услышала некий звук. Бабу знал, что она старается не сосредотачиваться на нем. В этом странствии она не слышала, только чувствовала – ветер, солнечный свет, сердца людей повсюду, зная, что остальные в священном кругу совершают то же странное путешествие, которое она теперь считала самым лучшим в своей жизни… А может, в жизни всех людей мира.
Звук становился громче, и Ариэль не смогла больше сопротивляться. Она нехотя сосредоточилась на нем и узнала шум двигателей в небе. И тогда она споткнулась и покатилась – сквозь время, сквозь пространство, падая, падая до тех пор, пока опять не очутилась в своем теле. Открыв глаза, она увидела, что снова находится в Удугу, и все остальные тоже – задыхаясь от блаженства, вздыхая, лениво потягиваясь, как будто они внезапно потеряли свой вес или сбросили груз беспокойства.
Вокруг раздавались голоса детей, которые радостно выкрикивали:
–Ндедже! Ндедже![116] – и бежали через заросли к взлетной полосе.
Остальные в кругу тоже открыли глаза. Их сосредоточенность была нарушена, и они недовольно поднимались, чтобы последовать за детьми через джунгли.
Их остановил Джесс. Ариэль почувствовала, как он просит не обращать внимания на звуки и вернуться в круг. Все послушались его и уселись, как раньше, не только нога к ноге, но и держась за руки, создавая стену энергии.
Бабу забил в барабан нгома, и священный круг возобновился, несмотря на отрывистые жужжащие звуки, которые становились все ближе. Забыв про мысли, Ариэль слушала барабан – и внезапно вернулась в «нездешнее место», раздвоившись. Ее обычный ум желал найти способ зафиксировать происходящее, чтобы она могла потом доказать, что это на самом деле было. Но ее нездешнее «я» не обращало на такие мелочи ни малейшего внимания. Это выходило слишком далеко за пределы обыденности, было слишком нереально здорово. Более высокодуховная ее часть медлила в серой дымке бытия, не способная ничего знать или делать по команде. Как такое описать? Даже слова «полная свобода» не подошли бы, поскольку подразумевали помеху, нечто, от чего следовало избавиться. Ничего такого не существовало в «нездешнем месте». Ариэль со стопроцентной уверенностью знала, что может создавать и разрушать одними лишь словами. Единственная проблема заключалась в том, что она не знала, где находится пульт управления «нездешней» Ариэлью.
Потом она смутно увидела, как к ней направляется Джесс, переливаясь всеми когда-либо существовавшими цветами. Все в нем дышало счастьем. Ариэль хотела отправиться туда, куда отправится он, и пробыть там до конца своей жизни. Он взял ее за руку, как ребенка. Только теперь она вспомнила про священный круг. Все заняты работой, пока она тут играет в «не здесь».
Когда она присоединилась к кругу, они достигли Европы. Нависли над Трафальгарской площадью, и голуби, обезумев от дикой радости, взмыли в небо, а люди замерли – перестали идти, сидеть и обедать – и начали смотреть вверх, показывая на невидимое, хлопая в ладоши, танцуя и смеясь, хотя лондонцы обычно никогда так не поступают. Ариэль ощущала, как их обычное «я» гадает – что за одержимость их охватила. Еще секунда – и круг был уже над датским парком Тиволи. Однажды летом Ариэль побывала тут со своей школой. Жонглеры перестали жонглировать, оркестры перестали играть, актеры прервали выступления, когда круг пронесся у них над головой.
Потом были норвежские фьорды, и люди остановились у статуй парка Вигеланда и устремили взгляды вверх, бросив разговоры о погоде, а потом, что было для них совершенно нехарактерно, стали заключать в объятия незнакомцев.
Над Гренландией Ариэль услышала, как эскимосы говорят по-эскимосски о счастье, которое их внезапно посетило.
Очутившись потом над Атлантикой, направляясь к Америке, Ариэль обнаружила, что может нацелиться на любое выбранное место. Она выбрала Нью-Йорк, и ее обычному «я» захотелось заплакать из-за царящего здесь огромного страха.
А потом, ни с того ни с сего, Ариэль почувствовала, как ее нездешнее «я» сообщило ее обычному «я», что звуки в небе над Удугу прекратились.
Глава 35
Дети остались в траве по периметру взлетной полосы, не приближаясь к вертолетам. Бахари Махфуру стоял рядом с Кевином ван дер Линденом, южноафриканцем, глядя на детей, а из вертолетов высаживались войска – невинность и мощь лицом к лицу.
–Мы не должны входить в деревню без объяснений, – сказал Махфуру.
–Ну, они с сабого начала никогда ваб не доверяли, и я уже иб не нравлюсь. И кто будет объяснять?
Феликс всеми силами старался скрыть тревогу.
–Я объясню. Просто скажите, что я должен говорить.
–А вас они вообще не знают, – сказал Кевин.
Фабини не оставалось ничего другого, кроме как следовать своим инстинктам.
–Да, но моя дочь уже там. Я уверен, деревня ее любит. Все ее любят.
Оба его спутника, широко раскрыв глаза, повернулись к нему:
–Ваша дочь?
Читать бесплатно другие книги:
