Тайный мессия Лэнкфорд Дж.
–В результате перестаешь бояться других людей или завтрашнего дня, потому что знаешь – тебе нельзя причинить вред. И ты счастлив.
Я определенно была счастлива. Я была полна энергии, вибрирующего веселья, успокоенная, зная, что Бог с моим Джессом.
В конце концов он перестал возиться с телевизором и взял чашку кофе.
–Смотри, мама.
Я надела очки и посмотрела на экран телевизора. Шел какой-то репортаж. В Африку прибыли двое – мужчина и женщина; нет, священник и его прихожанка. Их встретили официальные лица. Они направлялись в деревню под названием Удугу. Деревня была в беде, и они собирались ее спасти.
Я задохнулась, когда на экране появилась фотография деревни. Разве я не смотрела все время на то же самое изображение, когда была беременна Джессом? Когда за мной ухаживал Сэм, мой первый муж? Я увидела фотографию в старом выпуске «Нэйшнл Джеографик» и невольно заплакала. Как я изнывала над этой фотографией, воображая свой потерянный африканский дом! Тамошние красавицы были похожи на меня, а не на Мэрилин Монро. Когда я думала, что потеряла Сэма из-за Корал – женщины такой хорошенькой, что Мэрилин могла бы лишь желать стать такой, – та фотография утешала мое сердце. Несколько месяцев я воображала, что живу в Удугу: слоны, красная земля, хижины под зеленым-презеленым холмом. Там у меня был шанс считаться такой же, какой Корал считалась здесь. В Удугу пухлые губы, большие ягодицы и широкие носы как пить дать являлись признаками красоты.
Это было очень давно, и я больше не чувствовала неуверенности из-за своей внешности, но в ту пору – чувствовала.
Я смотрела телевизор до тех пор, пока передача не кончилась. Тогда я вздохнула:
–Джесс, ты понятия не имеешь, как я когда-то мечтала быть в Удугу. Это был мой рай на земле.
–Тебе хотелось бы туда попасть?
Почему бы не попытаться?
–Очень хотелось бы, Джесс. Очень.
–Возьми меня за руку, мам.
Он протянул руку.
–Мы можем очутиться там в мгновение ока. Ты читала тысячи раз в своей Библии: «Если у тебя есть вера… для тебя нет ничего невозможного». Возьми меня за руку – и мы окажемся там.
Мое вибрирующее веселье исчезло.
–Но…
–Матфей действительно был со мной. Он был апостолом. Он знал меня. Я имею в виду – когда я был Иисусом. Он довольно тщательно записывал то, что я говорил. Он и Фома. Матфей написал первое Евангелие. Верь Евангелию от Матфея, мама. Верь моим словам. Лука тоже сказал это в главе первой, стихе тридцать седьмом: «Ибо у Бога не останется бессильным никакое слово».
Слеза покатилась по моей щеке.
–Ты разочарован во мне, да?
Он нежно стер слезу с моего лица.
–Ты просто человек. К счастью, то, что означает это слово, вскоре изменится. Ты поможешь мне?
–Я попытаюсь. Я помогу.
–Ты можешь поверить в себя? Можешь поверить в свою способность с помощью веры сотворить чудо?
–Мне стыдно признаться, Джесс, но не могу. В том и беда.
–А в меня ты веришь? Веришь, что я могу творить чудеса?
–Ты здесь, а это невозможно, поэтому – да. Я верю, что ты умеешь творить чудеса, Джесс Джонсон. В это я верю.
–Я могу мгновенно перенести тебя в Африку. Ты только должна поверить, что я это могу.
Мое сердце заколотилось быстрей. Я не поверила, что он такое сможет. Я закрыла глаза рукой и покачала головой.
Он похлопал меня по руке:
–Не беспокойся, Madre. Еще один вопрос.
Я посмотрела на него.
–Ты веришь в самолеты?
Мы расхохотались, как всегда. Я улыбнулась Джессу:
–В самолеты я верю.
–Хорошо.
Он с заговорщицким видом огляделся по сторонам.
–Ты веришь в мобильные телефоны и в то, что с их помощью можно найти нужный рейс?
Я слегка шлепнула его по руке и вытащила мобильник.
–Думаю, ближайший к Удугу аэропорт – Дар-эс-Салам.
У меня совершенно не было практики в поиске рейсов с помощью мобильника, но я открыла поисковую систему и ввела: «Рейсы от Милана до…»
–Как, ты сказал, называется город, Джесс?
Он повторил, и я ввела: «Дар-эс-Салам». Кликнула на первую же ссылку – и на меня обрушилось множество сведений о рейсах.
–Мы не полетим одним из утренних, милый. И… Ух ты! Два беспересадочных рейса из аэропорта Мальпенса в Милане. К примеру, рейс в шестнадцать двадцать восемь. Мы приземлимся в Дар-эс-Саламе в девять двадцать утра по местному времени.
Джесс встал:
–Пошли.
–Но, милый, мы еще не расплатились по счету.
Я подозвала официанта, который выжидающе маячил неподалеку. Он немедленно подскочил:
–Si, signora?
–Per piacere, – сказала я. – Quanto costa?[73]
Официант с расстроенным видом сделал шаг назад, подняв руки в итальянском жесте, который в данном случае означал: я не притронусь к вашим деньгам.
Джесс лучезарно улыбнулся и пожал ему руку.
Мы без проблем выписались из отеля «Парко Сан-Марко» и взяли такси до Лугано, Швейцария, чтобы сесть на поезд. Вода и небо неземной красоты проплывали слева от нас, зеленые холмы – справа. Нам предстояло проехать всего семь миль. Возле северо-западных итальянских озер встречались границы двух стран.
Мы остановились на станции с отделанным ярко-розовой штукатуркой зданием, сверкающим чистотой, как всегда у швейцарцев. Там я купила билеты до самого большого аэропорта Милана, в двух часах езды отсюда. Мы пересели на Центральном вокзале Милана на Мальпенсо-экспресс[74].
Во время поездки Джесс был на удивление тихим.
Он злился на меня за то, что я в него не поверила? А какой благоразумный человек поверил бы? Мысль о том, чтобы в мгновение ока перенестись в Африку, была сродни мысли о том, чтобы вызвать джинна, потерев лампу.
Почему Иисус сказал: «Просите – и дастся вам», когда есть то, что явно нельзя получить? Или Библия, джинны и магические лампы имели между собой нечто общее?
Джесс сказал, что правда написана везде.
Я попыталась, как он посоветовал, перестать думать. В конце концов, сын был рядом со мной. Мне плевать, вернулся он с помощью чуда или с помощью волшебной лампы. Мне просто хотелось бы, чтобы он разговаривал со мной, вместо того чтобы спокойно глядеть в окно, как будто для него не было разницы между тем, говорить со мной или не говорить, быть со мной или не быть.
Всю дорогу, стоило мне начать беседу, он отвечал лишь:
–Да, adre.
Или:
–Неужто?
Или:
–В самом деле?
А потом снова замолкал.
В Милане я подумала, что мы пропустили Мальпенсо-экспресс на 2.55 ночи, но мы не пропустили его. Он опоздал, как это случается иногда с итальянскими поездами. Наконец мы прибыли в аэропорт Мальпенса и сошли с поезда.
Конечно, у остальных людей на платформе имелся багаж. Нам нечего было катить или тащить, и мы, быстро миновав локомотив, спустились на нижний уровень первого терминала. Отсюда мы полетим в Амстердам. Хотя Африка была на юге, нам придется полететь на север, чтобы до нее добраться, пересесть на рейс KLM, Королевской Авиационной Компании, до Найроби, а потом – рейсом Precision Air[75] попасть в Дар-эс-Салам. Раньше я никогда не слышала об авиакомпании Precision Air и надеялась, что она действительно точная.
Мы поднялись на лифте на уровень для отбывающих. Было уже почти 4 часа утра. Первый терминал, хотя и просторный, был полон народа. Люди стояли в очереди за билетами, сидели на рядах оранжевых стульев или на своем багаже. Свет лился из уходящих под потолок застекленных окон.
В стороне, в зелено-черном отделении под вывеской «Упаковка багажа», человек в черном управлял машиной, которая за плату заворачивала багаж в зеленую пленку. Наверху указатели направляли к выходам А и Б. На стенах показывали информацию массивные табло.
Мы остановились под меньшим табло, на котором значилось: «PARTENZE» – «Отбытие». Когда начиналась посадка на рейс, строчка мигала. Нашего рейса в списке не было. Было еще слишком рано.
Когда я двинулась к очереди за билетами, Джесс сказал:
–Я подожду здесь.
–Ладно, но подойди, когда я тебе помашу.
Он кивнул.
Очередь была длинной, и ждать пришлось долго, но никто как будто не торопился. Я завязала беседу с женщиной, стоявшей передо мной. Она носила золотые серьги в виде колец, на ней была шаль и красочная одежда в цыганском стиле.
–Очередь длинная, но это же утро, – сказала она, сунув руку в сумочку и достав паспорт.
Паспорта! Почему я о них не подумала? Учитывая, сколько странного произошло в моей жизни, я всегда держала свой паспорт в сумочке. Но у Джесса паспорта не было. Я привезла его в Италию младенцем, и вплоть до того дня, когда он умер у меня на руках на озере Маджоре, он никогда не покидал страну. Сможет ли он загипнотизировать кассира билетной кассы так же, как официанта?
Я оглянулась, ища его взглядом. Он стоял на широком свободном пространстве позади окруженных канатом очередей. Маленькая девочка, держась за ручку розового чемодана на колесиках, смотрела на него снизу вверх. Волосы ее были завязаны в длинный хвост, на ней была белая блузка, юбка с оборочками, свободной рукой она обнимала плюшевого мишку. Они что, разговаривают? Я не могла этого разглядеть.
Слава богу, Джесс не светился. И все равно он был каким-то другим. Его как будто окружала невидимая аура, словно солнце сияло там, где он был, а все вокруг затянули облака. Вот почему девочка с розовым чемоданчиком улыбалась ему. Джесса окружала аура, которая позволяла людям забыть все свои заботы.
Я попросила женщину покараулить мое место и покинула очередь, собираясь пробраться к сыну. Я неопределенно говорила себе, что предупрежу его насчет ауры, не признаваясь, что сама хочу очутиться в ней.
Я заметила, что ряды сидений в главном зале уже не так полны. Куда ушли люди? И внезапно я поняла, что, как и я сама, они идут к Джессу и девочке. Что-то происходило. Почему я оставила его там?
Маленькая девочка подняла руки, Джесс подхватил ее и посадил себе на плечо. Краешком глаза я увидела, как к ним побежала длинноволосая женщина. На ней была такая же юбка с оборками, как на девочке. Наверное, мать. Сперва женщина выглядела встревоженной, но, приблизившись, улыбнулась. Я видела, как беспокойство покинуло ее. Она тоже направлялась туда, где находилось счастье. В следующий миг еще четверо детей оказались рядом с Джессом, ни один из них – из озорства. Потом их стало уже пять человек, потом – десять. Место было многолюдным. Я сделала всего шагов восемь, а число детей росло прямо у меня на глазах; к ним с очарованным видом присоединялись и взрослые, как будто посреди первого терминала начался карнавал.
Что происходит?
Пока я пыталась добраться до Джесса, группка стала толпой, а толпа – сонмом, и все стремились к нему.
Там, где был Джесс, существовала иная реальность.
–Scusimi, scusimi per favore[76], – сказала я и стала пробиваться вперед.
Но люди, проталкиваясь к нему, не обращали на меня внимания. Добравшиеся до Джесса тянулись, чтобы к нему прикоснуться. Что касается меня, вскоре я не смогла больше двигаться. Не могла перевести дыхание. Со всех сторон меня окружали люди, которые не желали причинять мне зла, – но душили меня.
Я услышала вдалеке музыку.
–Pie Jesu…
«Милостивый Иисус».
–Ты – тот, кто забирает грехи из мира, – пела маленькая светловолосая девочка, которая выиграла бы конкурс в Америке.
–Pie Jesu, Pie Jesu.
Я не могла дышать. Я должна была сделать хотя бы один вдох. Если я его не сделаю – потеряю сознание. Это казалось нелепым. Минуту назад со мной все было в порядке. А теперь я как в капкане и не могу двигаться, не могу позвать моего Джесса и дать ему знать, что я в беде. Я потеряю сознание, если сейчас же не вдохну.
–Возьми меня за руку.
Кто это сказал?
Ах да, должно быть, Джесс. Он все время так говорит. «Возьми меня за руку. Возьми меня за руку». На самом деле он имеет в виду – поверь в невозможное, что горы и вправду могут сдвинуться, что я могу летать по воздуху, что я могу сделать все, что угодно, если попрошу, веря в это.
–Если в тебе есть вера с горчичное зерно.
Кто это сказал? Должно быть, Джесс. Он знает, что я не могу дышать? Он знает, что толпа, которую он призвал своим счастьем, выжимает из меня жизнь?
–Pie Jesu.
Один вдох. Всего один. Если бы я могла вдохнуть, все было бы в порядке. Вместо этого у меня перед глазами плыли разноцветные пятна. Я теряла сознание. Я не очнусь. Я знала это. Я умру. Как глупо. Но это и вправду происходило, и никто об этом не знал.
–Возьми меня за руку.
Что проку в вере, когда реальность заключается в том, что моему телу нужно дышать? Разве вера породит воздух, наполнит легкие, предотвратит смерть? Я умирала. Еще несколько мгновений – и я умру, окруженная счастливыми людьми, которые давили меня.
–Pie Jesu, Pie Jesu…
–Возьми меня за руку.
Поскольку выбора у меня не было, стоило попытаться. Я сказала себе, что могу летать, и – почему бы нет? – поверила в это. Я могла сдвинуть горы. Я взяла его за руку.
Мгновение спустя я очутилась под шишковатыми распростертыми ветвями древней смоковницы.
Солнце касалось горизонта. Полный чувства собственного достоинства старик с короткими седеющими волосами приподнял мою голову и заставил меня выпить из тыквенной бутыли. У него были сильные руки, он носил бусы из раковин каури[77] поверх завязанной поперек груди одежды. Он выглядел африканцем.
Он улыбнулся, и улыбка его проникла прямо в мое сердце.
–Карибу, мама.
«Добро пожаловать, мама».
Откуда я знала, что именно он сказал?
Джесс подошел к смоковнице, посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся.
Старик взял палку и ударил в большой барабан. Потом опустился на землю у ног Джесса, наигрывая большими пальцами на каком-то музыкальном инструменте. С сияющими глазами он запел:
–Саути йя Мунгу…
«Голос Бога».
Очевидно, мне снился сон.
Глава 16
С 19.30 до 21.00 во всех корпусах общежития, в том числе в спальнях шестого класса, должны были царить тишина и атмосфера, благоприятствующая учебе.
Ариэль, Джессика, Николь, Эмили, Крис, Брэндон, Джон и Кайл, которые называли себя «Хасайеа», что означало «восемь» на змеином языке в книгах про Гарри Поттера, были шестиклассниками. Им н требовалось находиться в общежитии до 11 вечера, и они решили встретиться перед ЦСС – Центром студенческой самодеятельности – и отправиться покататься на лонгбордах. Лонгборды длиннее скейтбордов, отсюда и их название, колеса у них мягче, поэтому кажется, что ты занимаешься серфингом на суше.
Начиная с первого года обучения во время обеденных перерывов и в конце каждого дня Хасайеа регулярно видели в розарии Чоата, где они носились на своих лонгбордах через кампус – один за другим, потом вниз по проходу, через лужайки, перепрыгивая через скамейки и столики для пикников; перестраивались в изящные узоры и снова вытягивались в линию. Они въезжали в классы и выезжали из них. Они по очереди возглавляли строй. Кайл научил их перепрыгивать через препятствия. Он научил их синхронизировать свои действия. От демона скорости Криса они научились четкости и контролю. Эмили научила их кататься восьмеркой, похожей на змею. Они научились бесстрашию у Ариэли, играя друг с другом и с быстро приближающимися стенами в игру на выдержку. Недавно они принялись танцевать на движущихся досках. На уик-эндах они принимались кататься в более сложных местах в городе. Часто, если один из них падал, падали все остальные.
Все они были из хороших семей и ожидали, что после окончания Чоата поступят в Гарвард или в другой из семи колледжей Лиги Плюща[78] и станут, к примеру, президентом Соединенных Штатов, как выпускник Чоата Джон Фицджеральд Кеннеди. Главой Госдепартамента тоже бы подошло, как и губернатором или сенатором; хотя, наверное, это было бы не так здорово. Они собирались основать следующий «Фейсбук» или компанию «Эпл», получить Нобелевскую премию. Можно было смириться и с карьерой в Голливуде, если тебе дадут «Оскар».
А вот с тем, чтобы сделать девушке ребенка, смириться было нельзя.
Один за другим они приехали на своих досках к ЦСС. Ариэль явилась первой, потом – длинноволосая брюнетка Эмили и Николь с толстыми светлыми афрокосичками, после – мрачная и серьезная Джессика и, наконец, – мальчики, державшиеся тесной группкой, как будто они слишком поздно взялись за ум.
То была единственная компания лонгбордистов в кампусе, в которую входили и мальчики, и девочки. Обычно девочки не катались на лонгбордах, а если даже катались, парни не желали кататься вместе с цыпочками. Ариэль была первой. Она подговорила на это своих подружек. Поскольку девочки не скулили и не плакали из-за ссадин – это Ариэль велела им не скулить, – парни позволили им кататься вместе с ними. Ариэль гадала, переживет ли их дружба новый кризис, но они появились все до единого. Хасайеа молча выстроились в линию.
Обычное место Ариэль было за Кайлом, как первой среди девочек. Она заметила, что сегодня по велению случая они с Кайлом явились в джинсах и фуфайках Чоата с капюшонами. Джон, Крис и Брэндон были в штанах цвета хаки. Неужели бог говорил ей, что отец ребенка – Кайл? Ариэль почувствовала, что стала более религиозной после того, как узнала, что беременна, и часто начинала молча молиться, начиная молитву словами: «О Господи!»
Они ехали молча, без шуток, без радостных криков. Когда они были вместе в последний раз, они проснулись среди ночного кошмара, Ариэль плакала и спрашивала, кто занимался с ней сексом. Если никто ничего не будет говорить, может, все это исчезнет.
Крис возглавил строй, и они миновали фонари и лужайки, дубы и ели, спортивные площадки и пруды, кирпичные и деревянные здания кампуса, проносясь по асфальту и кирпичу, через мосты, вниз по холмам. Ветер в волосах, хлопающая одежда, оранжевый и голубой закат, драпирующий горизонт.
Никто не падал. Ариэль казалось, что они твердо решили держаться сегодня прямо. Когда Крис поднял руку и показал на часовню Сеймура Сент-Джона[79], они устремились туда, и фонарь над газоном осветил им дорогу. Они уселись под огромными старыми деревьями, окружавшими белый портик.
Все посмотрели на колокольню часовни, когда колокола прозвонили восемь раз. Никто не произнес ни слова. Ариэль знала – остальные ждут, пока она заговорит первой.
Она откашлялась.
–Ну, как все мы знаем, моя вагина была скомпрометирована.
Брэндон захихикал. Остальные – нет.
–И в результате я забеременела.
–Чувак, вот тошнотина! – воскликнул Кайл.
Ариэль скорчила гримасу:
–Именно это со мной и происходит, Кайл. И я не чувак. Я женского рода и забеременела от одного из вас.
Хасайеа уставились на нее. Погубленные наследники хороших семей; надежды на президентский пост, испаряющиеся в облачках дурного наркотика.
–И зачем мы только курили ту траву? – спросила Эмили. – Мы же знали, что этого делать нельзя.
–То была не трава, – сказала Ариэль.
–Думаю, так и есть, – пробормотал Брэндон.
–Кто-нибудь что-нибудь помнит? – спросила Ариэль. – Хоть что-нибудь? Хотя бы сны насчет секса?
Мальчики переглянулись.
–Мы видим их каждую ночь, Ариэль, – сказал Кайл. – Это, типа…
Он запнулся.
–Ты знаешь, что общество ожидает от парней хорошего поведения?
–Да, и что же?
–Все это лажа, Ариэль. На самом деле мы не такие.
У Николь с самого начала был перепуганный вид. Николь, с ее светлыми африканскими косичками, с самым большим трастовым фондом[80] среди них, спросила:
–Ты имеешь в виду, что это и в самом деле мог быть один из вас? В самом деле?
Кайл кивнул, и его примеру нехотя последовали Крис, Брэндон и Джон.
Они начали разговаривать, вернее, шепотом кричать друг на друга.
Кайл, который был членом капеллы Майерос, вывалился из спора и начал петь «Yesterday» «Битлз». То была его манера переживать разные ситуации, в том числе стрессовые. Он был их портативным саундтреком. Начиналась перебранка – и Кайл начинал петь «Come Together». Они ехали на лонгбордах в изумительный закат – и он пел «Here Comes the Sun», только вместо «заходит солнце» пел «восходит солнце». Он любил «Битлз». В этот день он запел лишь теперь.
Ариэль, наверное, впервые в жизни рассматривала своих друзей объективно, потому что внезапно стала не такой, как они. Когда они говорили, на их лицах отражалось осознание своей привилегированности и, как она теперь поняла, скрытого страха. Он всегда там был. Чего они боялись? Аутсайдеров, которые их не поймут? Боялись, что их примут за дураков? Что семьи будут стыдиться их? Чоат и родители учили их, как должным образом себя вести. Они не ожидали, что среди них разразится такая беда.
На лице Эмили, на лице Николь, на лице Джессики Ариэль видела также сочувствие к подруге, угодившей в такой переплет: они печально приподнимали брови, но время от времени сводили их в неприкрытом ужасе. Они сидели чуть в стороне, словно хотели отстраниться от невообразимого.
Мальчики вели себя по-другому. У них был просто испуганный вид, круглые глаза, сузившиеся зрачки. Один из них станет отцом.
–Кайл, прекрати петь про вчера! – огрызнулась Ариэль. – Что сделано, то сделано, нам придется с этим смириться.
–Мы все пройдем тесты ДНК, верно, парни? – сказал Кайл. – Мы не должны рассказывать своим родителям до тех пор, пока… Ну, вы понимаете.
Брэндон и Джон кивнули. Крис огляделся по сторонам, словно ища путь к спасению, и девочки последовали его примеру.
Ариэль встала:
–Нет! Я с вами так не поступлю. Я всех вас слишком люблю. Если вы хотите забыть о том, что были со мной знакомы, вставайте и уходите. Я пойму.
Крис встал, но остальные продолжали сидеть. В конце концов он снова сел и уткнулся в своей смартфон.
–Тебя исключат из школы, – сказала Эмили.
–Знаю, – ответила Ариэль.
–Эй, чуваки! – сказал Крис, внезапно засмеявшись.
–Что?
–Что? – с облегчением стали спрашивать остальные.
–Сегодня кое-что произошло в аэропорту Милана.
–Что произошло?
Крис продолжал смеяться.
–Да полная хрень! Люди всерьез утверждают, будто там побывал Христос.
Ариэль выхватила смартфон у Криса и начала читать.
–Господи, ребята! Я должнатуда попасть!
Все уставились на нее.
–Но Иисуса… Я имею в виду, того парня… Его там больше нет, – сказал Крис. – В смысле – в аэропорту. Кто-то сказал, что он был с женщиной, покупавшей билет до Африки.
–До какого именно места в Африке, Крис?
–Откуда я знаю?
Ариэль отдала ему смартфон и воспользовалась собственным, чтобы позвонить домой. Ответил отец.
–Папа, это я.
–Здравствуй, милая. Как ты себя чувствуешь?
–Папа, ты видел новости?
–Э-э… Нет, нынче вечером не видел. Мы с твоей мамой разговаривали о тебе, ты понимаешь.
–Что ты знаешь о клоне и Африке?
–Африке?
–Да.
–Ничего, Ариэль. А почему ты спрашиваешь?
–Подумай, папа, вспомни. Тут есть вообще какая-нибудь связь? Что-нибудь насчет Мэгги?
–Даже не знаю. В ту пору, когда я был с ней знаком, она там никогда не бывала. Она просто… Ну, обычно носила с собой фотографию африканской деревни. Похоже, она для нее многое значила.
–Деревни? Какой деревни?
–Ну, названия я не припомню. Я… Прошли годы… Я… Что-то вроде Удугу. А в чем дело?
–Включи новости, папа. На твоем месте я заказала бы билет на самолет.
Ариэль дала отбой и сказала:
–Уж я-то наверняка так и поступлю.
Потом она поискала «Удугу» в браузере своего смартфона и заявила:
–Там говорят на суахили.
Никто не ответил, и она продолжала читать:
–Белых они называют вазунгу. Это множественное число. Единственное – мзунгу. Думаю, это я.
–Куда ты отправляешься? – спросила Николь.
–В Африку, – не отрываясь от смартфона, ответила Ариэль. – Иисус вернулся.
–О? – отозвалась Эмили.
Читать бесплатно другие книги:
