Я, оперуполномоченный Ветер Андрей

– Ну, функционерам, сотрудникам спецслужб… Всем, кому на людях работать придётся… В ГДР[12] заказывали.

– Прилично смотрятся?

– Ничего, светло-голубые, то ли полиэстровые, то ли что-то в этом роде. Сколько раз мерку снимали, а пришёл за костюмом – он мне жутко велик, да и не только мне. У нас всё отделение жалуется. И ботинки тоже никак не могут подобрать. Чёрт знает что! А ведь с ранней весны готовились. Наверное, старшие чины всё расхватали сразу со склада. Уж они-то небось нарядились так, чтобы сидело как влитое. А нам, операм, досталось то, что осталось…

– Да, начальство у нас у всех очень пронырливое.

– Верочка…

– Да?

– Когда я могу позвать тебя в гости? – робко попытался уточнить Смеляков. Весь его недавний задор развеялся без следа.

– Витя, не торопи события! – Девушка легонько потрепала его по плечу.

– Я кажусь тебе нахальным?

– Если бы казался, я бы так и сказала. Просто не спеши.

– Пойми… Мы знакомы уже давно и всегда оставались только друзьями. Я и помыслить не мог ни о чём ином, но сейчас я чувствую, что во мне… – Он замялся, подбирая слова. – В общем, мне с тобой уютно, спокойно, но мне этого мало, Верочка, меня тянет к тебе, и у меня нет сил сопротивляться этому чувству. Я понимаю, что ты можешь испытывать совсем противоположное…

– Ну раз ты настаиваешь на таком разговоре… Ничего противоположного, как ты изволил выразиться, я не испытываю. Ты нравишься мне, может, даже больше того…

Глаза Смелякова зажглись надеждой.

– Только, Витя, – продолжала Вера, – ты пойми, что когда мужчина и женщина, будучи друзьями, переходят определённую грань и между ними завязываются интимные отношения, то это очень легко может разрушить былую дружбу, если новые отношения вдруг порвутся.

– Почему они должны порваться? – чуть ли не возмутился Смеляков.

– Ну а вдруг? Эта сфера ведь очень необычна, там всё гораздо тоньше, чувствительнее, болезненнее. Любовная связь может и не сложиться…

– Почему же? – нахмурился Виктор. – Ты полагаешь, что я не подхожу тебе?

– Витя, ничего такого я не говорю, но давай не будем сейчас об этом…

Разговор скомкался.

– Прости, что я навязал тебе эту тему, – пробормотал Смеляков. – Обещаю больше не…

Она прервала его жестом:

– Не нужно ничего обещать, Вить, – и тут же прильнула к нему, целуя в щёку.

Он не посмел обнять её и принял поцелуй неподвижно.

– Вот ты и обиделся, – грустно улыбнулась Вера.

– Я не обиделся. – Он покачал головой. – Просто я сегодня ясно понял, что мне мало того, что есть. Мне хочется, чтобы ты всегда была рядом. Каждую минуту.

– При наших-то профессиях? – засмеялась она. – Да мы с тобой и собственным временем не очень-то распоряжаемся, а ты говоришь «каждую минуту». Или ты верёвочкой меня к себе привяжешь?

– Тем не менее…

– Ты очень хороший парень, – она перестала смеяться, – и я не исключаю того, что мы и впрямь будем вместе.

– Ты не шутишь?

– Но потерпи. Я сама скажу тебе, когда буду готова. Ладно?

– А ты будешь готова? – Смеляков взял её за плечи.

– Какой ты, оказывается, зануда. Об этой твоей стороне я и не догадывалась. Только больше я не скажу тебе ни слова. И без того уже наболтала лишнего. Наберись терпения.

Олимпиада грянула торжественно и красочно. Москва встретила иностранных гостей чистотой и безукоризненным порядком. В магазинах внезапно появилась кока-кола и финская колбаса, нарезанная и запаянная в пластиковую упаковку, а в табачных киосках стали продаваться настоящие американские сигареты – товары, невиданные для Советского Союза. Всюду на улицах трепетали цветные флаги, приветливо улыбался с плакатов смешной олимпийский Мишка – символ Олимпиады-80.

Совместной оперативной группой КГБ-МВД, в составе которой Смеляков дежурил в «Спутнике», руководил офицер госбезопасности, туда же прикомандировывались участковые, постовая служба, уголовный розыск, БХСС и сотрудники КГБ. Группе было выделено два гостиничных номера, один из которых служил дежурной частью, другой – комнатой отдыха. Дежурства проходили в абсолютно спокойной обстановке, никаких происшествий не случалось, да и не могло, пожалуй, случиться из-за обилия спецслужб в столице.

«Валяем здесь дурака, – недовольно размышлял Смеляков, глядя, как члены оперативной группы в течение всего дня играли в шахматы или читали книги. – У меня на участке дел полным-полно, а приходится тут время впустую тратить, баклуши бить. Впрочем, не было бы нас тут в таком количестве, может, и порядка такого не было, и чрезвычайные ситуации случались бы».

– Семён Николаевич, – заговорил он однажды с руководителем группы, – почему не создаются какие-нибудь специальные подразделения на случай захвата заложников? Ведь если такое произойдет, будет очень сложно. Мы же ничего не умеем. Нужны специалисты.

Чекист усмехнулся, раскуривая сигарету:

– Ну, во-первых, у вас же создан ОМОН.

– Какой ОМОН?

– Отряд милиции особого назначения.

– Никогда не слышал о таком.

– Есть такой на Петровке. Это боевые ребята. Но только совсем не обязательно нужны такие отряды. Вон капитан Попрядухин, вспомни. Получил Героя Советского Союза за то, что в самолёте обезвредил террористов. В одиночку справился! Самбист, мастер спорта, ворвался в самолёт через нижний люк и разоружил бандитов. И никакого спецподразделения… Да ведь у вас каждый день кто-нибудь задерживает преступников. А специалисты есть, уверяю тебя, и в МВД есть, и в КГБ тоже…

Если в «Спутнике» царило спокойствие, то на основной работе Виктор едва успевал справляться с валом обрушившихся на него дел. Каждый день что-то происходило. Конечно, крупных преступлений во время Олимпиады не было, но мелочёвка никуда не делась. Особенно одолевали Смелякова карманники, незримо присутствовавшие всюду. И если на прежнем участке Виктор сталкивался с ними редко, то теперь он отвечал не только за рынок, но также за крупный универмаг и за ресторан, где воры-щипачи очищали карманы зазевавшихся граждан по многу раз на день.

«И ведь не увидишь этих проныр, – думал Виктор. – Пётр Алексеич как-то ловко вычисляет их, а я пока не научился…»

Как-то раз Смеляков вместе с Сидоровым стоял в универмаге «Весна», и вдруг Сидоров очень тихо шепнул на ухо Виктору:

– Не оборачивайся. У тебя за спиной в двух шагах карманник. Сейчас будем брать его. Как только он вытащит у женщины кошелёк, я тебя толкну. Ты сразу разворачивайся и хватай мужика.

– Какого?

– Увидишь. Пожилой такой. Там только один мужик, остальные женщины.

Виктор напрягся в ожидании. Вниз по затылку побежала капля пота.

И тут Сидоров легонько пихнул его в грудь.

Виктор развернулся и увидел перед собой невозмутимое лицо пожилого мужчины. Смеляков буквально сгрёб его в охапку.

«Тот ли? – мелькнуло в голове Смелякова. – Тот ли?»

– Держи его, Витя! – угрожающе закричал за спиной Сидоров.

Мужичок забился в крепких объятиях Смелякова, пытаясь высвободить свои руки, но Виктор плотно прижимал их к своей груди, не позволяя вору выпустить кошелёк. Он чувствовал, как металлический замочек больно упирался ему в грудь.

«Здесь, тут он, миленький!»

– Гражданка, у вас украли кошелёк! – загремел Сидоров, тыча пальцем в раскрытую дамскую сумочку. – Всех остальных прошу засвидетельствовать.

– Не я, не я, – брыкался схваченный вор.

– Спокойно, братец, – весело погрозил ему Сидоров. – Витя, а ну-ка освободи его чуток, покажи, что он вытащил у гражданочки.

Смеляков отступил на шаг от карманника. Тот разжал пальцы, и кошелёк упал на пол.

– Мой! – воскликнула женщина. – Товарищи, это мой кошелёк! Ах ты ворюга! Ах ты дрянь такая!

Она растерянно смотрела на лежавший у ног карманника кошелёк, не решаясь поднять его.

– Вот и славненько! – Сидоров похлопал Виктора по плечу. – Волоки его в кабинет директора. Только крепче держи.

– У меня не вырвется, – усмехнулся Смеляков, всё ещё не до конца осознав, что они взяли вора с поличным.

– Товарищи, пройдёмте с нами, надо составить протокол.

Пока Виктор шёл по залу, заломив вору руку за спину, и перед ним расступались шушукающиеся покупатели, он снова и снова возвращался к тому мгновению, когда он развернулся и схватил мужчину. И опять в его голове проносился вопрос: «Тот ли?» Это было похоже на испуг, от которого никак не получалось избавиться…

– Я почему-то жутко переволновался из-за этого карманника, – признался он вечером Сидорову.

– Что так?

– Не знаю. До сих пор сердце ёкает. Это как после сна бывает, когда возвращаешься к сцене, где на краю обрыва стоял. Во мне всё нормально, а потом, вспоминая про обрыв, почему-то дух ужасно захватывает. Страшно до смерти. Так и тут: мужик этот попался, а мне всё мерещится, что я мог не того сцапать и, стало быть, упустить вора.

– Не упустил же, – ухмыльнулся Сидоров.

Секретно экз.№ 1

Агент «Корвуазье» местовстречи: условленное принял: Смеляков. 10.07.80 г.

Бар ресторана «Гавана» на Ленинском проспекте иногда посещают молодые ребята, 20–23 лет, по кличкам Андрюха, Кучер и Груздь. Известно, что они нигде не работают, но свободно располагают деньгами. В начале лета Груздь продал в баре транзисторный приёмник «Спидола» поляку-студенту за 25 рублей. Несколько дней назад Кучер предложил официанту Никифорову Владимиру цветной малогабаритный телевизор «Юность» за 80 рублей, но по какой-то причине сделка не состоялась. Груздь оставил Никифорову свой номер телефона 134-71-43, однако последний выбросил листок с записью в урну.

«Корвуазье».

Задание: Продолжайте наблюдение за поведением этой группы лиц. Фиксируйте их контакты. При случае попытайтесь установить с ними контакт. Если появится возможность, постарайтесь взять на комиссию предлагаемые ими вещи или запомнить номер (если имеется) либо особые приметы.

Задание усвоил: «Корвуазье».

Справка: А/с на Андрюху, Кучера, Груздя первичное. Фигуранты неизвестны.

Мероприятия: Установить адрес, по которому установлен т. 134–71–43. Провести оперативную установку в адресе, с целью установления Груздя. Проверить его по оперативным учётам и на наличие агентурных подходов.

Инспектор УР 96 о/мил. г. Москвы,

лейтенант милиции В.А.Смеляков.

10.07.80 г.

Справка

Тел. 134-71-43 установлен по адресу: г. Москва, ул. Удальцова, д. 48,кв. 516.

В адресе прописаны:

1) Груздиков Виктор Фёдорович, 12.01.1937 г.р. уроженец г. Можайска, Московской обл. пенсионер МВД, ответственный квартиросъёмщик.

2) Груздиков Фёдор Викторович, 21.09.1962 г.р. уроженец г. Москвы, работает электриком во 2-м Медицинском институте им. Н.И.Пирогова.

Примечание: ранее в адрес была прописана Груздикова Елена Николаевна, 05.08.1937 г.р. уроженка г. Можайска, Московской обл. пенсионерка, выписана из адреса 30.05.1980 г. в связи со смертью.

Инспектор УР 96 о/мил. г. Москвы,

лейтенант милиции В.А.Смеляков.

1.08.80 г.

На следующий день после дежурства в гостинице «Спутник» Смелякова вызвал Болдырев.

– Как настроение? Боевое?

– Вполне.

– Я тебя вот по какому вопросу выдернул. Ты все запланированные на обеденное время мероприятия отложи. Я тебе должен представить нашего резидента. Пора тебе агентов передавать, оставшихся от твоего предшественника.

Резидентом был бывший офицер уголовного розыска, проживавший на улице Вавилова, почти напротив Черёмушкинского рынка. Он давно вышел на пенсию, вёл тихую жизнь, не привлекал к себе внимания, не вызывал подозрения у представителей преступного мира, поэтому легко поддерживал связь с агентами, получал от них информацию и сразу передавал её соответствующему оперативному работнику уголовного розыска, чья агентура находилась у него на связи.

– Владимир Петрович, – представился он Смелякову.

Он держался бодрячком, хотя возраст наложил на его облик неизгладимую печать: морщины глубоко изрезали лицо, кожа на шее провисла, из крупных мясистых ноздрей торчали пучки седых волос. Чуть прихрамывая на правую ногу, Владимир Петрович провёл гостей на кухню.

– Это ему пуля сухожилие перебила, – пояснил Болдырев.

– А вторая здесь прошла, – добавил не без гордости резидент, потыкав длинным узловатым пальцем себе в основание шеи. – Чуть-чуть в сторонку – и мне бы каюк настал. Ха-ха-ха! Значит, Виктор Андреевич, будем работать вместе?

– Будем.

Смеляков с интересом разглядывал Владимира Петровича. И впрямь никто никогда не подумал бы, что этот сухонький старик был резидентом и имел на связи полтора десятка глубоко законспирированных агентов, от информации которых порой зависел успех многих оперативных мероприятий.

– Присаживайтесь. Я приготовил к вашему приходу крепкий чай. Вчера купил две пачки индийского… Никак не могу привыкнуть, что нет моей Нины Семёновны.

– Месяц назад он похоронил свою жену, – шепнул Болдырев Смелякову.

– Теперь придётся на старости лет учиться жить в одиночку, – проговорил Владимир Петрович спокойно, но в глазах его задрожали слёзы.

Эта сцена произвела на Виктора сильное впечатление. Когда деловые вопросы были обсуждены и Болдырев со Смеляковым вернулись в отделение, Виктор снова и снова вспоминал о резиденте, но не как о своём коллеге, а как об одиноком человеке. Сразу в голове возникли лица родителей.

«Чёрт меня подери! Я же давно ничего не посылал им! И на последнее письмо матери не ответил. Надо накупить побольше финской колбасы в нарезке, они удивятся, никогда таких упаковок не видели. Отец-то, конечно, скажет, что это баловство, что колбаса должна быть толстыми ломтями нарезана, иначе ей рот не радуется. Но пусть всё-таки побалуются этим сервелатом…»

Ближе к вечеру к Смелякову пришли две азербайджанки, одной было лет под тридцать, другая казалась совсем молоденькой девушкой.

– Нам сказали заявление написать, – громко начала старшая. – Сказали, что к вам надо…

– У вас что-то случилось?

– Нас обманули, товарищ милиционер!

– Где? Как?

– В магазине «Весна». Подсунули не тот товар. Мы брали итальянские батнички, а нам всучили обыкновенные майки. Самые дешёвые советские майки.

– С рук покупали? – догадался Виктор.

– Да.

– Понятно. Что же вы так? Разве не понимаете, что с рук ничего покупать нельзя?

– С виду приличный такой мужчина был, – присоединилась к разговору девушка. – Дал сперва посмотреть на кофточки. Мы их пощупали. Очень хорошие кофточки. Очень красивые. Мягкие, нежные, трогать – просто наслаждение.

– Много купили?

– Господи, пять упаковок, – возмутилась старшая. – Хотели в Баку подарки привезти. А тут на тебе! Купили такое…

– Понятно. Мошенников там много. Они это ловко умеют.

– Да, очень ловко. Мы с ним к его машине спустились, он спросил, сколько нам надо, мы расплатились, и он сунул нам пять упаковок. Они закрыты были, заклеены. Мы сразу-то не стали распечатывать их, на улице-то неудобно. Пока лавочку нашли, пока устроились. А когда увидели, что внутри, то просто ахнули! Дешёвые тряпки! Но ведь заплатили-то мы за импортные батники, а не за чёртовы майки, которые и на половую тряпку не сгодятся. Это совсем другие деньги, товарищ следователь.

– Я не следователь, а инспектор уголовного розыска, сыщик.

– Это хорошо, что сыщик, – опять затараторила девушка. – Вы уж нам помогите, товарищ сыщик. Очень просим вас.

– А вы запомнили того мужчину?

– Мужчина как мужчина, обычный русский мужчина, – пожала плечами старшая.

– У него вот тут над бровью родинка, – воскликнула девушка, – большая родинка!

– Ладно, вот вам бланк объяснения, пишите всё подробно, – распорядился Смеляков. – Что помните, то и пишите. Какая машина, какого этот мужчина возраста, его приметы… Вообще, как можно подробнее о том, что с вами произошло…

Утром Виктор отправился в универмаг «Весна» и расспросил продавщиц, не обратил ли кто-нибудь из них вчера внимания на толкавшегося среди покупательниц мужчину.

– Был тут один, – вспомнила какая-то из продавщиц. – Всё предлагал что-то. На машине приезжал.

– Почему вы думаете, что на машине?

– А я в окно видела. Он тут подцепил двух дамочек с Кавказа и к машине повёл. Машина, как у моего мужа.

– Какая?

– «Москвич-412» бежевого цвета.

– А номер не запомнили?

– Всего номера не помню, но буквы были «МКГ».

– Спасибо…

Вычислить машину по заданным параметрам оказалось несложно, и уже через два дня Смеляков появился на квартире владельца «москвича». Его встретил молодой человек, взлохмаченный, небритый, в линялой тельняшке. Его звали Илья.

«А родинки-то никакой у него нет над бровью», – отметил для себя Виктор.

После недолгого разговора выяснилось, что Илья дважды предоставлял машину своему приятелю.

– Зачем? – спросил Смеляков.

– Ему машина была нужна, а мне деньги. У меня жена сейчас в больнице. С финансами трудно. Я же художник, а профессия у меня такая, что сегодня денег полно, а завтра – фига с маслом. А тут появился Гоша…

– Тот самый приятель?

– Да. И сказал, что ему иногда будет нужна машина. Предложил по двадцатке за каждый день. Двадцать рублей! Разве я мог отказаться?

– А вам не пришло в голову поинтересоваться, для чего вашему приятелю понадобилась ваша машина? Не спросили вы, с какой такой щедрости он вам сразу двадцать рублей выложил?

– Да нет мне дела, чем Гоша занимается. Мне деньги сейчас нужны до зарезу. Разве я мог отказаться?

– Всё с вами ясно, Илья. Так, давайте-ка вы мне напишете объяснение, чтобы задокументировать факт передачи вами автомобиля во временное пользование вашему другу. Как его полное имя?

– Игорь Семёнович Руденко, – проговорил Илья, переминаясь с ноги на ногу.

– Машина сейчас где?

– Во дворе стоит.

– Хорошо. Прошу вас больше никому не давать её.

– Товарищ лейтенант, а что Гоша натворил-то? Я же ничего не знаю.

– Похоже, что ваш дружок – жулик, мошенник. А вы в некотором смысле соучастник его мошенничества. Впрочем, соучастник, похоже, невольный. Ладно, с этим разберётся следователь.

– Послушайте, но я же ни сном ни духом… Я же не знал ничего!

– Где живёт ваш Гоша? Адрес знаете?

Час спустя Смеляков сидел за столом в квартире Игоря Руденко.

Квартира не отличалась ни изяществом обстановки, ни роскошью. «На дворец крупного воротилы не тянет», – подумал Виктор. Игорь был совершенно подавлен появлением сотрудника уголовного розыска, весь съёжился, облокотившись на край стола.

– Как же вы меня нашли? – растерянно проговорил он, не поднимая головы.

– Видите ли, гражданин Руденко, милиция у нас на высоте. Это про неё только говорят, что она ничего не делает, но вот вы на собственном примере имеете возможность убедиться, что мы раскрываем преступления очень быстро, – сказал, стараясь не выдавать своего торжества, Смеляков.

– Что же теперь будет?

– Статья 147 Уголовного кодекса, мошенничество.

Серьёзное преступление. В деталях будет разбираться суд.

– Послушайте, я же раньше этим не промышлял.

– Вы полагаете, что я в это поверю? Надо иметь талант, чтобы всучить целую пачку отечественных маек вместо импортных кофточек. И не кому-нибудь впихнуть, не мужику, а бабам! У женщин-то глаза на тряпки ох какие острые!

– Да дуры они полные! – воскликнул Руденко. Он поднял глаза на Смелякова, наморщил лоб, и чёрная родинка над бровью выразительно шевельнулась, словно жила своей отдельной жизнью.

– А вы так запросто определяете, что представляет собой человек? – усмехнулся Виктор. – Впрочем, что я с вами время трачу. Я вас нашёл, а дальше – не моё дело. Суд определит степень вашей вины.

– Суд… – обречённо пробормотал Руденко. – Неужели нельзя без суда?

Виктор поднялся и развёл руками:

– Любишь кататься, люби и саночки возить. Слышали такую поговорку, гражданин Руденко?

Тот молча кивнул.

И тут Виктора что-то толкнуло изнутри. Такую вселенскую беззащитность источала сгорбившаяся фигура Игоря, такую обречённость, что Смеляков не выдержал.

– Послушайте, Игорь Семёнович, – заговорил он. – Могу предложить вам одно очень лёгкое решение этого дела. Но вам придётся раскошелиться.

– Заплатить? Кому? Штраф? Или лично вам?

– Э-эх! Гражданин Руденко, а я-то решил с вами по-человечески, – махнул рукой Смеляков.

– Простите, товарищ лейтенант… Я просто не понял…

– Не мне заплатить, а женщинам, которых вы обманули. У меня есть их адреса. Если вернёте им почтовым переводом их деньги, думаю, они вас простят.

– Согласен! – Руденко вскочил со стула и едва не бросился к Смелякову, чтобы обнять его, но заставил себя остановиться.

– Вот и хорошо, что согласны. В таком случае я даю вам два дня. Если через два дня не принесёте мне квитанцию и копию телеграммы, в которой вы приносите ваши извинения этим женщинам, то я возбуждаю уголовное дело.

– Господи, да я сегодня же… Я прямо сию минуту…

– Только не подумайте, что вы разжалобили меня. Просто мне не хочется заниматься бумажной вознёй.

– Я сегодня же всё сделаю! – с жаром повторил Ру-денко.

Виктор чувствовал себя удовлетворённым. А на следующий день Руденко приехал к нему в отделение и привёз квитанцию почтового перевода.

– Вот и славно! – скупо улыбнулся ему Смеляков. – Будем считать этот инцидент исчерпанным.

– И всё? – уточнил на всякий случай Игорь. – Я могу идти?

– Да. Ступайте, Игорь Семёнович…

Смеляков долго смотрел на квитанцию. Дело было закончено, не успев начаться.

«А здорово он испугался! Только вот не верю я, что он впервые занимался мошенничеством. И пачки у него были аккуратно склеены, и за машину щедро приятелю заплатил, то есть твёрдо знал, какой навар будет у него за день… Нет, парень промышляет этим. Может, не развернулся во всю мощь, но работает профессионально… По какому он адресу живёт? Так-так… Надо предложить его операм из Бауманского отделения, раз он в их районе проживает. Кажется, из него может получиться неплохой агент…»

Смеляков поднял телефонную трубку и неторопливо покрутил диск, набирая нужный номер. Выяснив, кто из оперативников отвечал за участок, где проживал Руден-ко, Виктор связался с нужным ему сотрудником.

– Заявления этих азербайджанок лежат у меня. Объяснительная от Руденко тоже у меня, – сказал Смеляков. – Так что могу дать тебе всё это добро, если заинтересуешься. А ты уж распоряжайся всем по собственному усмотрению. План по приобретению небось горит? А на этой ком-пре ты легко исправишь ситуацию.

– Дорогой мой, я к тебе сегодня же приеду. Такой подарок! Вы меня порадовали!

– С тебя бутылка.

– О чём разговор! У меня есть классный коньяк.

– Тогда прямо у меня и обмоем. Только я сегодня засиживаться допоздна не могу, потому что мне завтра дежурить. Так что ты постарайся не позже семи.

– Буду… Ещё раз спасибо за помощь…

Между тем московская Олимпиада заканчивала триумфальное шествие. Медали сыпались в копилку олимпийской сборной СССР золотым потоком. Люди радовались атмосфере доброжелательности весёлого праздника и красивого зрелища. В один из тех дней в отделение поступила сводка об оперативной обстановке в городе, где было сказано, что в Москве не зарегистрировано ни одного преступления: ни разбоев, ни угонов автомобилей, ни изнасилований.

«Оно, конечно, понятно, – подумал Смеляков, – нагнали милиции со всей страны! Когда на каждого гражданина приходится по два милиционера, трудно совершить преступление. К тому же основную массу неблагонадёжных лиц выперли из столицы месяца за два до начала Олимпиады. А многие, как я думаю, и сами выехали на время, чтобы избежать неприятностей. Только сводка эта – фикция. У меня за вчерашний день две кражи было в „Ингури“, только я не зарегистрировал их, а потому их вроде как и не было. Потому и сводка чистенькая получилась. Хотя, конечно, сейчас, во время Олимпиады, обстановка почти райская. Кстати, за „Ингури“ надо браться всерьёз. Там кто-то активно шурует, и наверняка не один человек, пора выявить эту братву…»

В воскресенье, 3 августа, состоялось закрытие Олимпиады. В тот день Смеляков дежурил в «Спутнике». С четырнадцатого этажа он любовался красочной церемонией завершения спортивного праздника. Перед ним почти как на ладони лежал стадион «Лужники», в заходящих лучах солнца сверкала золотистая чаша для олимпийского огня, обрамлённая лозунгом: «Быстрее, выше, сильнее!», пестрели бесчисленные разноцветные флаги.

Когда небо над Москвой начало незаметно угасать, погружая город в тонкую вечернюю синеву, над стадионом плавно взмыла гигантская кукла олимпийского Мишки, мягко подталкиваемая яркими лучами прожекторов. Зрелище было завораживающим. Виктора охватила острое, щемящее чувство печали. Казалось, весь город в те минуты был переполнен нежностью и любовью. Откуда-то из репродукторов доносились звуки прямой трансляции со стадиона, Лев Лещенко и Татьяна Анциферова нежно исполняли прощальную песню: «На трибунах становится тихо… До свиданья, до скорых встреч…» Небо продолжало затухать, и в подкрадывающихся сумерках залитое светом пространство «Лужников» приобретало всё более сказочный вид. Улыбчивый олимпийский Мишка поднимался выше и выше, постепенно теряясь в розоватой бездне засыпающего небосвода, лучи прожекторов уже не доставали его. А на телевизионных экранах в те минуты проплывали ряды зрителей на стадионе, нескончаемой чередой появлялись умилённые плачущие лица. Все были искренне растроганы и счастливы…

«Вот и кончился праздник, – подумал Виктор. – А у меня его словно и вовсе не было. Теперь-то режим станет поспокойнее, можно будет в следующие выходные наконец-то отдохнуть».

Он подумал о Вере и живо представил её лицо. За время Олимпиады он ни разу не созванивался с Верой, и теперь почувствовал, как сильно ему не хватало её.

«Верочка, милая Верочка…»

А через несколько дней после закрытия Олимпиады из Баку прибыла большущая почтовая посылка на адрес 96-го отделения милиции, но на имя Смелякова. Виктор не сразу догадался, кто был отправителем, несмотря на указанное имя. Он уже успел забыть двух азербайджанок, которым пронырливый гражданин Руденко подсунул советские майки вместо итальянских кофточек. В посылке оказались душистые фрукты.

– Ёлки-палки! – воскликнул Смеляков, стоя над раскрытой коробкой. – Пётр Алексеич, вы только гляньте, что мне прислали: тут персики, абрикосы, груши…