Под покровом небес Боулз Пол
Она чувствовала, что с каждой минутой боль все ближе. Еще, конечно, много минут пройдет, прежде чем боль действительно нахлынет, но от этого не легче. Приближение может быть долгим, может быть быстрым, но конец все равно один. Вдруг она напряглась, попробовала вырваться, освободиться.
– Raoul! Ici![167] – крикнул мужчина рядом.
Кто-то схватил ее за другую руку. Но она все равно боролась, выкручивалась, при этом сползла между ними почти до земли. Всю спину оцарапала о железную полосу, скреплявшую ящик, на котором они сидели.
– Elle est costaude, cette grace![168]
Она сдалась, опять была поднята и посажена на ящик. И так и осталась сидеть с запрокинутой назад головой. Внезапно раздавшийся сзади рев авиационного двигателя разнес вдребезги стены убежища, в котором она таилась. Перед ее глазами оказалось яростно-синее небо и ничего больше. В течение бесконечно долгого мгновенья она в него вглядывалась. Как и тот необоримый звук, что заставил ее открыть глаза, вид неба выбил из ее сознания все, что там было, просто парализовал ее. Кто-то когда-то сказал ей, что небеса прячут за собою ночь, защищая нас своим покровом от ужаса, который царит над ними. Не мигая, она уставилась в эту твердую пустоту, гипнотизируя ее, удерживая от распада и даже забыв ненадолго про боль, которая – вот, она уже это чувствует – зашевелилась в ней, зацарапалась. В любой момент может произойти разрыв, края раздернутся в стороны, и за дырой окажется гигантская пасть.
– Allez! En marche![169]
Ее опять поставили на ноги, повернули и повели к подрагивающему старому «юнкерсу». Уже в кабине, усаженную на место второго пилота, чьи-то крепкие руки пристегнули ее к креслу, сдавив ремнями грудь и руки. Процесс пристегивания длился долго; она лишь отстраненно наблюдала.
Самолет летел медленно. Вечером приземлились в Тессалите, ночь провели в каком-то домике рядом с летным полем. От еды она отказалась.
На следующий день прилетели в Адрар, но уже ближе к закату: очень мешал встречный ветер. Приземлились. К этому времени она стала послушной, ела все, что предложат, но давать ей свободу опасались, руки ей не развязывали. В гостинице ухаживать за ней пришлось жене хозяина, которая была этим крайне недовольна: за время перелета Кит успела сходить под себя.
На третий день вылетели на рассвете и к закату были на средиземноморском побережье.
XXX
Встречать ее послали мисс Ферри, которая этому поручению была совсем не рада. Аэропорт от города довольно далеко, на такси ехать долго, да по жаре, да и дорога тяжелая. Перед этим мистер Кларк сказал ей:
– Завтра тебе предстоит небольшое дельце. Это насчет той чокнутой, которую угораздило застрять в Судане. Ее сюда самолетом отправили. Пытаюсь сейчас договориться, чтобы ее взяли на «Америкен трейдер». Отплытие в понедельник. Она там то ли заболела, то ли у нее срыв какой-то, непонятно. Отвезешь ее в «Мажестик».
Предыдущим утром мистер Эванс связался из Алжира с родственниками женщины в Балтиморе и обо всем договорился – что ж, значит, это уже не нужно будет делать мисс Ферри.
Когда такси выехало за город, край солнечного диска касался бастионов форта Санта-Крус на горе, но до заката оставалось еще не менее часа.
«Чертов старый дурак!» – ругалась про себя мисс Ферри. Уже не первый раз он посылает ее проявить официальную заботу о заболевшей или попавшей в трудное положение соотечественнице. Такие поручения выпадали на ее долю примерно раз в год и вызывали у нее дикое раздражение. Она им и с мистером Кларком не преминула поделиться: «Есть чтото отталкивающее в американце, у которого карман не набит деньгами», – сказала она. При всем желании мисс Ферри не могла понять: ну что интересного может найти для себя цивилизованный человек на выжженных просторах континентальной Африки! Сама она однажды провела уик-энд в Бу-Сааде и от жары постоянно там чуть в обморок не падала.
Когда подъезжали к аэропорту, горы уже становились закатно-красными. Порылась в сумочке – где та бумажка, которую дал мистер Кларк? – ага, вот. Миссис Кетрайн Морсби. Прочитав, бросила обратно в сумочку. Самолет к тому времени уже сел – вон стоит, единственный на летном поле. Мисс Ферри вышла из такси, велела водителю ждать и торопливо прошла в дверь с надписью: «Salle d’Attente».[170] Там сразу же ей в глаза бросилась женщина, понуро сидящая на скамье рядом с настороженным мужчиной в форме механика «Трансафриканских авиалиний», цепко держащим ее за локоть. На женщине невзрачное платьице в бело-голубенькую клетку – в таких обычно ходят частично европеизированные служанки; даже Азиза, ее уборщица, и то покупала себе в еврейском квартале нечто получше.
«Да, – подумала мисс Ферри, – похоже, дамочка дошла до ручки». В то же время – надо же! – женщина оказалась значительно моложе, чем она ожидала.
Мисс Ферри пересекла небольшой зальчик, гордясь при этом своим нарядом: платье она купила в Париже во время прошлого отпуска. Остановилась перед странной парой и с улыбкой обратилась к женщине.
– Миссис Морсби? – (Механик и женщина встали одновременно: мужчина все еще держал ее за локоть.) – Я из американского консульства. – Она протянула руку; женщина несмело улыбнулась и ответила на пожатие. – Вы, наверное, ужасно устали. Сколько вы добирались? Три дня?
– Да. – Женщина посмотрела на нее затравленным взглядом.
– Полный кошмар! – сказала мисс Ферри.
Повернулась к механику, церемонно протянула ему руку и поблагодарила на своем почти непригодном для общения французском. Чтобы пожать ей руку, он отпустил локоть подопечной, но потом сразу снова в него вцепился. Ферри досадливо нахмурилась: подчас французы проявляют все-таки жуткую неотесанность. Небрежно взяла женщину за другую руку, и все втроем они пошли к двери.
– Merci,[171] – снова сказала она мужчине (как она надеялась, язвительно), а затем обратилась к женщине: – А что же ваш багаж? Таможню уже прошли?
– У меня нет багажа, – сказала миссис Морсби, глядя ей прямо в глаза.
– Как? Совсем нет? – Других слов у мисс Ферри не нашлось.
– Все потерялось, – тихо сказала миссис Морсби.
Впереди была дверь. Механик отворил ее, выпустил руку подопечной и отступил в сторону, пропуская женщин.
«Ну наконец-то», – злорадно подумала мисс Ферри и заторопилась, подталкивая миссис Морсби к машине. А вслух сказала:
– Ну, это жаль. Ужас какой! Но вам, конечно же, все вернут.
Водитель открыл дверцу, и они сели. Механик с беспокойством наблюдал за ними с тротуара.
– Между прочим, как ни странно, – продолжила мисс Ферри, – пустыня велика, а ничего там никогда не пропадает. – (Хлопнула дверца.) – Пусть через много месяцев, но все потерянное где-нибудь да объявится. Надо признать, правда, что сейчас вам от этого не легче. – Она бросила взгляд на черные хлопчатобумажные чулки и стоптанные, потерявшие форму коричневые туфли подопечной. – Au revoir et merci,[172] – бросила она на прощание механику, и машина тронулась.
Вырулив на шоссе, водитель дал полный газ. Миссис Морсби втянула голову в плечи и умоляюще посмотрела на провожатую.
– Pas si vite![173] – повысив голос, бросила та водителю.
«Бедная вы бедная», – хотела она сказать подопечной, но решила, что все-таки не стоит.
– Да уж, представляю, через что вам пришлось пройти, – проговорила она. – Не завидую. Да и сейчас тут… Пока доедешь…
– Да, – скорее догадалась, чем услышала она в ответ.
– Некоторым, конечно, вся эта грязь и жара как с гуся вода. Домой потом возвращаются в полном восторге. Но лично я вот уже год добиваюсь, чтобы меня перевели в Копенгаген.
Мисс Ферри помолчала, выглянула в окно – как раз когда они обгоняли тяжко переваливающийся с боку на бок местный автобус. Какой-то запашок еще… Или показалось? А, ну понятно: это, наверное, от сидящей рядом подопечной. Небось, каких только болезней она там не нахваталась. Понаблюдала немного за женщиной краем глаза, потом спрашивает:
– И долго вы там пробыли?
– Долго.
– А нездоровится вам давно? – (Женщина непонимающе на нее посмотрела.) – В телеграмме было сказано, что вы больны.
Не удостоив ее ответом, миссис Морсби уставилась в окно на проносящийся мимо темнеющий пейзаж. Впереди, все еще в отдалении, сиял огнями большой город. «Значит, вот оно что, – думала она. – Вот же в чем дело-то. Я была больна, и, может быть, не один год. Но как же я тогда могу здесь сидеть и не знать об этом?»
Потом за окном потянулись городские улицы, мимо понеслись дома, народ и машины, и все вроде такое обыкновенное, естественное – ей даже показалось, что город ей знаком. Но что-то все же явно не в порядке: иначе бы она знала точно, бывала она здесь прежде или нет.
– Мы вас пока поселим в «Мажестик». Там вам будет удобнее. Гостиница, конечно, не высший класс, но в ней вам будет все-таки лучше, чем в тамошних ваших… пенатах.
Мисс Ферри даже усмехнулась: какой удачный получился эвфемизм! «Это тебе, милочка, еще чертовски повезло, что с тобой тут так возятся, – думала она про себя. – А вот в гостиницу зайдешь, и все: там с тебя пылинки сдувать уже будет некому».
Когда такси остановилось у входа в отель и к ним шагнул швейцар, чтобы открыть дверцу, мисс Ферри заговорила снова.
– Да, кстати! Какой-то ваш приятель, некий мистер Таннер, просто забросал нас телеграммами. Телеграммами, письмами, непрерывно. Месяцами нас изводил. Просто непрекращающийся шквал на нас гнал из пустыни. Это он все о вас беспокоился! – Она бросила взгляд на лицо женщины рядом, и как раз в этот миг дверца машины распахнулась; на секунду выхваченное из темноты, лицо женщины показалось ей таким белым и странным, на нем так явно отразилось противоборство самых взаимоисключающих эмоций, что мисс Ферри подумалось, уж не сболтнула ли она лишнего. – Может быть, мы что-то сделали не так, – продолжила она тоном уже куда менее самонадеянным, – но вы и нас поймите: мы обещали этому джентльмену, что, как только установим с вами связь, известим его. Если установим. Я, кстати, никогда не сомневалась, что нам это удастся. Сахара – тесный мирок. Нет, правда-правда, когда как следует вникнешь… Там люди просто так не исчезают. Не то что здесь, в большом городе, и особенно это касается касбы, этих старых, средневековых трущоб.
Сотрудница консульства чувствовала себя все более неловко. А миссис Морсби продолжала сидеть, казалось не замечая ни швейцара, готового помочь ей выйти, ни вообще чего бы то ни было.
– В общем, когда мы уже точно знали, что вы нашлись, – торопливо продолжила мисс Ферри, – я послала мистеру Таннеру телеграмму, так что не удивлюсь, если он уже здесь, в городе и, скорей всего, в одной гостинице с вами. А вы можете у портье спросить. – Она протянула руку попрощаться. – Вы уж извините, что я не выхожу из машины: на этом же такси домой поеду, если не возражаете, – сказала она. – Отель из консульства о вас предупрежден, так что все будет нормально. А если завтра с утра вы еще и к нам заскочите…
Ее рука висела в воздухе, и никакой реакции. Миссис Морсби сидела как каменное изваяние. Ее лицо – то в мимолетной тени случайного прохожего, то освещенное электрической вывеской отеля – изменилось так разительно, что мисс Ферри пришла в ужас. Несколько секунд она вглядывалась в расширенные, остекленевшие глаза. «Господи, да она же сумасшедшая!» – сказала себе сотрудница консульства. Торопливо открыла дверцу, выскочила и кинулась к стойке регистрации. Добиться от портье, чтобы он уяснил ситуацию, удалось не сразу.
Через несколько минут с крыльца гостиницы на тротуар спустились двое мужчин, подошли к такси. Заглянули внутрь, потом обвели глазами улицу – туда взглядом, сюда… О чем-то спросили водителя, тот пожал плечами. В это время мимо проезжал переполненный трамвай, набитый главным образом местными портовыми рабочими, – некоторые прямо в синих спецовках. Внутри мигающий скудный свет, качающиеся фигуры едущих стоя. Вагон завернул за угол и, позванивая, пошел взбираться на холм мимо «Кафе д’Экмюль-Нуазу» с его хлопающими на вечернем ветерке маркизами, бара «Метрополь» с вечно орущим радио и «Кафе де Франс», сверкающего бронзой и зеркалами. Громыхающий и неторопливый, трамвай шел вперед, еле пробиваясь сквозь толпу, целиком заполонившую улицу; потом опять со скрежетом завернул и начал медленный подъем по авеню Гальени. Внизу открылась гавань, в ней огоньки и тут же их отражения, дрожащие на тихо колышущейся воде. Здания вокруг пошли поплоше, света на улицах стало меньше. На границе арабского квартала вагон, все еще полный народу, сделал на кольце разворот и остановился: здесь был конец маршрута.
Фес, Баб эль-Хадид
Теннесси Уильямс
Роман-аллегория: Человек и его Сахара
(«Нью-Йорк таймс бук ревью», 4 декабря 1949 г.)
После того как несколько литературных сезонов подряд почти целиком были отданы ужимкам резвящихся деток – пусть не по годам развитых, умненьких и необычайно милых, но вряд ли наделенных тем, что приходит только с опытом, в результате размышлений действительно зрелого ума, – нынче, видимо, пришло время явиться писателю, который привлечет наше внимание как раз таким своим умом. Именно этим радует появление первого романа Пола Боулза «Под покровом небес».
Давненько уже не выходило в Америке первых романов у людей, которым под сорок или хотя бы далеко за тридцать (Полу Боулзу сейчас тридцать восемь). Уже не одно десятилетие как-то так оказывается, что первый роман писателем выпущен в первые же годы по окончании колледжа. Более того, поскольку успех и публичность действуют как что-то вроде скороварки (иногда – морозильника), наметилась обескураживающая тенденция: талант доводится до готовности (или костенеет), не достигнув должной внутренней зрелости.
Карьера в Америке почти непременно приобретает характер одержимости. Принцип продвижения вперед, стремления к успеху, доведенный до крайности, побуждает наших писателей работать с невероятным напряжением. Кровь из носу, каждый год должна выходить новая книга. В противном случае человек впадает в панику, и вот уже узнаешь, что он записан в Анонимные Алкоголики, ударился в религию или с головой ушел в политику, притом что за душой у него нет ничего, кроме неосознанных эмоций, а значит ни что-то дать, ни самому извлечь из такой деятельности он ничего не может. Думаю, это происходит от непонимания того, что значит быть писателем, да и вообще человеком творческой профессии. Таким писателям кажется, что их карьера – это нечто такое, что они выбрали вместо подлинной жизни; они не понимают, что искусство – это побочный продукт бытия.
Пол Боулз решительно отвергает такого рода оголтелый профессионализм. Более известный как композитор, чем как писатель, он не позволяет своей страсти к обеим этим формам самовыражения помешать его росту как целостной личности. Эту книгу он выпустил, будучи в расцвете человеческой и художнической зрелости. И, что самое для меня потрясающее, его книга дает читателю внезапную, даже пугающую возможность общения с талантом подлинно взрослым и умудренным, причем таким талантом, какие в наши дни, я думал, можно встретить разве что среди мятежных романистов Франции – таких, как Жан Жене, Альбер Камю или Жан-Поль Сартр.
За исключением, может быть, только одной или двух книг о войне, написанных вернувшимися солдатами, «Под покровом небес» – это единственная из всех за последнее время прочитанных мною книг американских авторов, на которой был бы запечатлен духовный оттиск новейшей истории Западного мира. С первого, поверхностного взгляда этот оттиск незаметен. Но в некоей философской ауре, окружающей роман, он существует, и это знаменательно.
Интересно, что роман воспринимается на двух уровнях. На поверхностном уровне это увлекательное повествование. Впечатляющая проза. Но над поверхностью витает уже упомянутая мною аура: неуловимая и мощная, она напоминает тучу, какие можно увидеть летом, – такая туча висит почти над самым горизонтом и время от времени начинает беззвучно пульсировать, озаряясь внутренними вспышками огня. Именно этот уровень романа исполнил меня особенным воодушевлением.
Рассказанная в нем история – это хроника страшноватого приключения, изложенная на фоне Сахары и других населенных арабами регионов африканского континента, то есть той части света, на которую редко обращают свои взоры первоклассные писатели, действительно хорошо ее знающие. А Пол Боулз и впрямь знает ее, причем гораздо лучше, например, чем тот же Андре Жид. И может быть, даже лучше, чем Альбер Камю! Потому что регулярно наведываться в Африку Пол Боулз начал еще году в тридцатом. Африка волнует его, но почему-то не выводит из нервного равновесия. И он не ограничивается прибрежными городами. А неоднократно и часто предпринимает путешествия в самые загадочные уголки пустынных и горных районов Северной Африки, где не только терпит лишения, но и подвергает себя опасностям.
«Под покровом небес» – это хроника одного из таких путешествий. Если бы не тот факт, что главный мужской персонаж романа, Порт Морсби, гибнет от инфекционной болезни в середине книги, был бы велик соблазн отождествить его с самим мистером Боулзом. Подобно мистеру Боулзу, он выходец из нью-йоркской интеллигенции, которому эта среда сделалась чуждой, и он бежит от нее как можно дальше. И побег удается. Все аксессуары современной цивилизованной жизни им отринуты. Балансируя между очарованностью и ужасом, он все глубже и глубже уходит в даль, похожую на сон.
С момента, когда он уходит окончательно, повествование фокусируется на продолжающихся и все более удивительных приключениях его жены Кит – она движется дальше, становясь телом, в котором механизмы рациональности и сознания постепенно выходят из строя и разрушаются. Ее освобождение слишком всеобъемлюще, оно доведено до крайности, которую не способна вынести личность, воспитанная в цивилизованном заточении и для такового. Ее первобытная природа, мало-помалу выходящая из-под власти искусственных сдержек и препон, связанных с робостью и неуверенностью в себе, в итоге ее ошеломляет, а конец романа исполнен дикой прелести и ужасает так же, как вся та панорама, на фоне которой происходят передвижения героев.
Таким образом, внешняя оболочка романа представляет собой отчет о рискованном приключении. Что касается внутреннего ядра, то «Под покровом небес» – это аллегория, изображающая духовную авантюру полностью сознающей себя личности, обретающей опыт в современном мире. Тем способом, который избран автором, описать это не так-то просто. Казалось бы, для такого описания требуется появление романа, совершенно противоположного тому, который написан Полом Боулзом. Но в действительности мотив этой сверхзадачи явным образом не вторгается в повествование – во всяком случае, не в такой форме, которая отвлекала бы читателя от великого наслаждения слушать первоклассную приключенческую историю в изложении действительно высококлассного автора.
Надеюсь, эту книгу прочтут очень многие, и многие будут ею очарованы, даже не заподозрив, что она зеркало, отражающее все то ужасное и загадочное, что содержит в себе Сахара морального нигилизма, в которую, похоже, слепо углубляется современное человечество.
Примечания В. Бошняк
Фес – город в Марокко.
…Оран (город в Алжире)… уахрэйнский порт… – Согласно легенде, название города Оран происходит от более старого топонима Уахрэйн – по-арабски «два льва». Два льва изображены на гербе Орана и являются символом города.
Однако чем меньше тут будет сказано о фильме, тем лучше. – Есть сведения, что за фильм Боулз получил только 5000 долларов, которые ему заплатили за авторские права в 1952 г., и больше ни гроша ему не дали. (И это при миллионных гонорарах актеров!) В свете этой информации понятно, что ожидать от него хорошего отношения к фильму было бы странно.
…когда сам болел брюшным тифом, перитонита удалось избегнуть… – Перфоративный перитонит как следствие прободения язвы кишечника – довольно типичное опасное осложнение брюшного тифа.
…американском госпитале в Нёйи… – Больница в богатом пригороде Парижа.
…послал машинописную рукопись Джеймсу Лафлину из «Нью дайрекшнз»… – Джеймс Лафлин (1914–1997) – сын стального магната, поэт и основатель издательства «New Directions».
«Паблишерз уикли» – профессиональный еженедельник, ориентированный на издателей, библиотекарей, книготорговцев и литературных агентов.
Эдуардо Маллеа (1903–1982) – аргентинский писатель, критик и дипломат.
На террасе «Кафе д’Экмюль-Нуазу»… – Как поясняет сам Боулз в письме с Ямайки Брюсу Моррисетту (02.01.1930), Экмюль-Нуазу – это один из пригородов Орана. Ни в Африке, ни на Востоке Пол Боулз к тому времени еще не побывал, однако его осведомленность объяснима: надо полагать, он и сам, подобно своему герою, любил разглядывать географические карты.
«Ульмес» – марокканская марка газированной минеральной воды.
Вдарим еще по перно? – Легендарный французский анисовый аперитив Pernod, созданный Анри-Луи Перно более двухсот лет назад, является потомком абсента – напитка парижской богемы. Напитки типа перно принято разбавлять четырьмя-пятью частями воды и подавать со льдом.
С. 28–29. Да, это он и есть – тот самый ветер, что, налетая прямо с юга, перепрыгивает голые горы (сейчас невидимые, они высятся где-то там, впереди), пробегает над плоским ложем пересыхающего соленого озера (себхи, если по-местному)… – Имеется в виду самое крупное в Алжире озеро Шотт-эш-Шерги (в переводе с арабского «впадина, откуда дует сирокко»), расположенное на высоте 1000 м к северу от Атласского хребта. Строго говоря, Шотт-эш-Шерги – это 150-километровая цепь из трех озер, соединенных проливами, большую часть года пересохшими. (Сирокко, в свою очередь, это юго-восточный ураганный ветер, несущий песок из Сахары.)
Шешия – осовремененный вариант фески. Сегодня в странах Магриба феску предпочитают пожилые люди, склонные к соблюдению традиций старины. Но чаще всего на голове у местного мужчины шешия, небольшая фетровая шапочка, пришедшая на смену феске. В свою очередь эль-Магриб («там, где закат») – это название, данное средневековыми арабскими географами и историками странам, расположенным к западу от Египта. То есть это Тунис, Алжир и Марокко.
…уда, этого предшественника европейской лютни… – Само слово «лютня» (lute), возможно, происходит от арабского «аль-уд».
Bled (фр.) – родные места, деревня либо хутор в Северной Африке; от bild (родина) на дариже (мароккано-алжирском диалекте арабского).
…испятнанных хной пальцев… – В Северной Африке у женщин некоторых племен существует традиция наносить хной на лицо и руки рисунки («менди»), иногда довольно тонкие. Ислам строго запрещает татуировки, но этот запрет не распространяется на узоры, нанесенные на тело хной. Цель менди – помочь женщине нравиться мужу, поэтому незамужним женщинам делать их крайне нежелательно.
Несколько раз попробовав чай на вкус, в конце концов она осталась им довольна и с видом торжественного священнодействия налила каждому по полной стопке. – Для приготовления чая по-сахарски обычно применяют два небольших чайника с узкими и длинными носами. В одном заваривается крепкий и очень сладкий чай с мятой, после чего жидкость переливают из одного чайника в другой, добиваясь образования густой пены. Если двух чайников нет, чай переливают из стакана в стакан с большой высоты, потом заливают обратно в чайник и уже из чайника с высоты более полуметра попадают струей в стаканчик. Напиток получается очень терпкий. Ароматнейший и крепкий чай быстро восстанавливает силы, а пьют его крошечными стопками, а не «чайными» стаканами.
Мзаб – долина в северной части Сахары, примерно в 500 км от столицы Алжира. В долине крупный оазис, обитаемый с древних времен.
Гардая – название города и вилайета, то есть провинции, где расположен оазис Мзаб.
…они все еще в Мзабе и им очень, очень грустно, потому что все мужчины там жутко страшные. – Вплоть до середины ХХ в. женщины обитающего в горной части Сахары туарегского племени улед-наиль отправлялись в города, расположенные в оазисах, и занимались там проституцией до тех пор, пока не соберут столько, сколько необходимо, чтобы, вернувшись домой, купить стадо верблюдов и найти богатого мужа. Это им часто удавалось, так как прошлое жены мало волновало сынов пустыни. В то время как большинство женщин Алжира носили закрытую одежду, представительницы племени улед-наиль ходили с непокрытой головой, курили табак и киф и спали с кем хотели, хотя порой за свои тяжелые золотые украшения им приходилось расплачиваться жизнью.
Он выговаривал его как «СаХраа», с яростным всхрапом на согласных, замыкающих первый слог. – «СаХраа» по-арабски «пустыня». При этом «саХхаараа» – множ. число.
…однажды к ним туда заехал туарег… – Воинственных туарегов (они же берберы), вечно кочующих по самым отдаленным и необитаемым районам Сахары, называют «синими призраками». Цвет их одежды, точнее, верхней накидки («эресуи») всегда один и тот же, густо-синий. Да плюс еще синее покрывало (тагельмуст или литам), выкрашенное специальным составом, который за время долгой носки постепенно въедается в кожу. Тагельмуст, закрывающий лицо так, что остается лишь полоска для глаз, юноша получает на семейном празднике, когда ему исполняется восемнадцать лет. С этого момента он становится мужчиной, и больше никогда в жизни, ни днем ни ночью, он не снимает покрывало с лица и будет лишь чуточку отодвигать его ото рта во время еды. А вот женщины туарегов ходят как раз с открытыми лицами. Между прочим, сами туареги избегают слов «туарег» и «бербер». Пошедшее от римлян слово «бербер» значит «варвар», а они – кель тагельмуст, народ покрывала. Еще они называют себя тамазигтами, тамазигийцами, амазигитами (по названию родного языка). Надо иметь в виду, что они не арабы, а потомки более древнего народа – гарамантов, людей почти белой расы, живших в Северной Африке еще в XVII–XV вв. до н. э.
…на прекрасном светлом боевом мехари… – Мехари – это порода очень резвых дромадеров. Боевые верблюды туарегов всегда были именно мехари. Дороже всего ценились хеджины (верховые верблюды) мехари светлой масти.
Эль-Голеа – оазис и городок в центральной части алжирской Сахары. В нескольких километрах от этого поселения начинается самый протяженный район сплошных песчаных барханов.
Башхамар – Здесь: вожатый каравана. На самом деле этим турецко-арабским словом в Северной Африке называют ишака, идущего во главе каравана верблюдов. (Ишаки обладают необычайной способностью находить дорогу к дому, поэтому их часто пускают впереди каравана.) То есть это действительно вожатый каравана, но есть опасение, что какой-то он все-таки осел. Над Боулзом, мне кажется, подшутили, сказав, что вожатый каравана – это башхамар. Восточный (да и не восточный тоже) человек обидится, если его назовут ишаком, пусть даже главным. Пусть даже начальником над ишаками: ишак – он и в Африке ишак, а верблюд (джемал) на кораническом арабском значит «божественная красота». Разница очевидна.
Ин-Салах – оазис в центральном Алжире. Хотя его название значит «хороший колодец», вода там имеет неприятный солоноватый вкус.
Таманрассет – то место, где живет наш туарег. – Таманрассет – главный город туарегов. От столицы государства Алжир, города Алжир, который арабы называют аль-Джазаир, он находится в 1900 км, на нагорье Ахаггар. С середины XVIII в. там существовало туарегское государство Кель-Ахаггар в 1903 г. ставшее протекторатом Франции. Затем протекторат над ним перешел к Алжиру (после обретения последним независимости), и в 1977 г. оно было уничтожено. Во время написания романа Алжир еще был французской колонией, и официальным названием г. Таманрассета было Форт-Ляперрин. В начале нового тысячелетия Таманрассет заполонили джипы, отчасти заменившие туарегам верблюдов. Интересно отметить, что популярностью у туарегов пользуются джипы исключительно «тойота-лендкрузер» (не важно, какого года выпуска, но обязательно с высокими, до крыши поднятыми воздухозаборниками – видимо, чтобы меньше попадало в мотор песка и пыли). Кстати, верблюды у туарегов тоже были не всегда: по некоторым сведениям, они появились в Сахаре только в начале нашей эры, когда римляне завезли их в свои североафриканские провинции с Ближнего Востока.
Георг VI (1895–1952) – король Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, Канады, Австралии и Южной Африки с 1936 по 1952 г.
«Tio Pepe» – испанский херес: прозрачное, очень светлое сухое вино с содержанием алкоголя 15–18 %.
Он похож на Вашев юности… Ну, на того, который бродил по Франции и резал на куски детишек, помнишь? – Жозеф Ваше (1869–1898) – «французский Потрошитель», серийный убийца и насильник. Говорят, что он пил кровь своих жертв. Скорее всего, был душевнобольным, но его гильотинировали как здорового.
«Виттель» – минеральная вода из источника близ города Виттель (Франция).
…забрел в «писчую комнату»… – Были такие в эпоху писания писем вставочками, которые надо окунать в чернила, – что-то вроде малой гостиной с письменными принадлежностями на столах, где расставлены, а иногда и вделаны в них чернильницы (часто непроливайки, то есть такие, которые хоть переворачивай и тряси, чернилами не обольешься).
…вместительный «мерседес» с откидным верхом… – Скорее всего, имеется в виду шестиместный фаэтон «нюрбург». Багажника как такового у таких машин не было, как нет его, например, у современных «универсалов». Выпускался с 1929 по 1939 г.
Я довольно много поездил по ее северной и западной части. Где-то примерно от Триполи до Дакара. – Триполи – столица Ливии. Дакар – столица и крупнейший город Сенегала, расположенный на побережье Атлантического океана. В те времена он был административным центром Французской Западной Африки.
Момбаса – второй по величине город Кении.
Дурбан – центр третьей по населению агломерации ЮАР после Йоханнесбурга и Кейптауна. Крупнейший порт в регионе.
Лагос – портовый город на юго-западе Нигерии, самый большой город страны.
Командно-штабная машина – тяжелый крытый грузовик-тягач с различным оборудованием в фургоне. В те годы это мог быть, наверное, какой-нибудь «Студебеккер US 6 6».
Казаманс – регион на юго-западе Сенегала. Там живет древнейший народ диола, который непрерывно, уже не одно столетие борется за независимость. Вооруженный конфликт, доходящий до геноцида, не утихает там и сейчас. Это особенно печально в связи с тем, что диола – уникальный народ: в отличие почти от всех других народов мира народ диола не является иерархическим. У него изначально нет таких социальных страт, как рабы, дворяне, рабочие и т. д. Эгалитарная природа общества, ограниченного деревенской средой, позволила народу диола создать политическую систему, основанную на всеобщем самосознании, что-то вроде протосоциализма.
Дуала – крупнейший город Камеруна, расположен вблизи устья реки Вури. Западный Камерун в конце 1940-х гг. был протекторатом Великобритании (Восточный – Франции).
Секонди-Такоради – город в Гане, на побережье Гвинейского залива. Во времена работы Боулза над книгой страна называлась Золотой Берег и только боролась за обретение независимости от Британии, получив таковую в 1957 г.
Гао – город в Мали, расположенный на левом берегу реки Нигер, в 320 км к юго-востоку от г. Тимбукту, то есть от края Сахары. В описываемые времена территория Мали была колонией и входила во Французский Судан (в статусе заморской территории Франции).
Форт-Шарле – поселение в Сахаре; с тех пор оно сменило название, теперь это Джане. В 1911 г. французы, завладевшие оазисом Джане, построили там форт, возведением которого руководил капитан Эдуар Шарле.
…поездом в Бусиф… – Ин-Бусиф – город в Алжире, центр округа в провинции (вилайете) Медеа. («Ин» или «айн» – по-арабски значит «колодец», «источник».)
Мистер Портер Морсби. – Внимательный читатель не может не отметить, что своего героя Боулз наделил именем, практически идентичным названию столицы Новой Гвинеи: Порт-Морсби.
Однажды в Могадоре… – Могадором во времена французского владычества (1912–1956) назывался городок Эссауира (или Эс-Сувейра) на побережье Атлантического океана в западной части Марокко.
Кордова – старинный город в Андалусии, столица провинции Кордова.
…по улице под названием Худерия. Там у них и синагога расположена. – Худерией (от исп. judo – иудейский, еврейский) называется еврейский квартал в Кордове. А сама улица, на которой расположено знаменитое здание средневековой синагоги, называется Calle de los Judios, то есть Еврейская улица.
А на экскурсии по синагоге гид утверждал, что никаких служб там не ведется с пятнадцатого века. Боюсь, что я была чересчур груба с ним. Просто расхохоталась ему в лицо. – Здание синагоги в Кордове является единственным сохранившимся в первозданном виде такого рода памятником в Андалусии. Построенное в 1315 г., оно находится прямо у ворот еврейского квартала Худерия. В 1492 г. после изгнания евреев из Кордовы синагога была превращена в христианскую церковь, позже использовалась как больница. Сейчас там музей. Евреи понемногу возвращаются в Испанию, но первая со времен инквизиции еврейская религиозная служба в этой стране была совершена в 1965 г. на острове Майорка. А вот в Кордове до сих пор нет ни раввина, ни действующей синагоги.
Кислотная вонь каменноугольного дыма… – При сгорании каменного угля выделяется сернистый газ. Попадая на слизистую оболочку, он производит сернистую кислоту, которая и раздражает дыхательные пути.
…добрый старый «Мумм»! – Шампанское «Мумм» производится с 1827 г. фирмой, основанной братьями Мумм; сейчас оно стоит около $100 за бутылку.
Куфия (гутра) – арабский традиционный головной платок.
…аналогия с львиной мордой… – Львиное лицо – признак лепроматозной проказы. Кожа утолщена, образует грубые складки.
Каид – чиновник из туземного населения в колониальной Северной Африке, ведавший административными вопросами, полицией и т. д.
Айн-Крорфа, Сфиссифа – крошечные поселения в западном Алжире.
Уже и так битком набитый пассажирами… все кружит и кружит по базарной площади, а мальчик, стоящий на его задней площадке, ритмично бьет в его гулкий железный бок и без конца кричит: – Arf! Arf! Arf! Arf!.. – Скорее всего, мальчик работает кондуктором и выкликает название конечной остановки автобусного маршрута, зазывая пассажиров.
…чтобы явилась какая-нибудь фатима и помыла пол. – Здесь: фатима – восточная женщина вообще, а в особенности местная прислуга.
Человечество – это другие. – «Ад – это другие» – реплика одного из персонажей пьесы Ж.-П. Сартра «Другие» («Взаперти») (1943). Находящиеся в аду персонажи пьесы пытаются избежать осознания преступлений, совершенных ими в их прошедшей жизни, но благодаря присутствию рядом Других это оказывается невозможным.
Айн-Крорфа – крошечный поселок в алжирской Сахаре неподалеку от Ин-Шухады – поселка едва ли много большего, но все-таки имеющегося на картах. Автор, правда, изображает эту деревушку как довольно крупный, стоящий в окружении более мелких, населенный пункт.
Бордж (от араб. «бурдж» – «башня») – крохотный укрепленный блок-пост, редут. Типовой бордж представляет собой обнесенный стенами прямоугольник 32 4 м с выступающими за этот размер двумя квадратными оборонительными башнями, встроенными в углы на одной из диагоналей; по высоте башни чуть выше стен периметра. Такие борджи – как полуразрушенные, так и целехонькие, до сих пор, видимо, играющие роль блокпостов – разбросаны по всей Сахаре. Гарнизоном борджа обычно служит взвод пехоты, вблизи каждого имеется колодец. Около некоторых – грунтовые аэродромы.
…сидя дома и глядя в окно на водохранилище в Центральном парке. – Огромный пруд, вырытый в 1862 г. в Центральном парке Нью-Йорка, перестал служить водохранилищем, снабжающим водой весь Манхэттен, только в 1993 г., когда были проложены новые магистральные трубопроводы, а главное, возникли опасения, что воду в таком общедоступном резервуаре могут отравить террористы. Вид из окна на пруд в Центральном парке – деталь, свидетельствующая о том, что родители героя миллионеры.
Это вам надо спросить в Айн-Крорфе. …Вроде бы есть автобус на Бунуру… – Бунура – городок в оазисе Мзаб, много южнее Айн-Крорфы.
Мессад – город в южной части алжирской провинции Джельфа. (Он рядом, чуть восточнее Айн-Крорфы.)
…глубокие и полные воды сегьи… – Сегья – оросительный канал в Северной Африке (фр.). То же, что в Азии арык.
Мош! Imshi! – «Imshi!» – по-арабски «кыш!» «Мош» на некоторых диалектах арабского означает «нет», но Боулз, видимо, имел в виду не это, ибо, по его замыслу, слово должно быть вообще ни к селу ни к городу: как выяснится позже, женщина думала, что говорит по-французски.
…французского суверенитета над этими территориями мы не признаем. – После капитуляции Франции и появления коллаборационистского правительства Виши большинство французских колоний признали его и стали работать на немцев. В результате во время Второй мировой войны американо-британским войскам в Африке пришлось повоевать в том числе и с французами (главным образом с флотом и ВВС). Это не могло не отразиться и на послевоенных отношениях британцев и французов в Северной Африке. Но чтобы так категорически? Не признаем суверенитета? Дама, надо полагать, опять во власти свойственных ей ксенофобских фантазий.
Да ну тебя, мама, здесь же не Риф. К тому же власть там в руках испанцев. – Эр-Риф – это горный район, лежащий параллельно средиземноморскому побережью Марокко. Похоже, Эрик, как и положено этому персонажу, несет околесицу, упоминая о двадцатилетней давности событиях в Рифе. Испано-франко-марокканская война 1921–1926 гг. в Рифе была карательной операцией Испании и (с 1925 г.) Франции против берберского эмирата Риф, созданного в результате восстания в Северном Марокко. Завершилась ликвидацией эмирата. Вообще же в то время, когда Боулз писал свой роман, территория Марокко была разделена на три зоны: протектораты Франции и Испании и международный – Танжер. Но… помимо всего прочего, мы же в Алжире! При чем здесь Марокко с его эр-Рифом?
Абдель Вахаб (1907–1991) – выдающийся египетский актер, певец и композитор. Сочинил больше тысячи песен, а также гимны трех стран: Ливии, Туниса и ОАЭ.
ДДТ (дихлордифенилтрихлорэтан) – весьма распространенный в середине ХХ в. инсектицид. За открытие в 1939 г. инсектицидного действия этого вещества швейцарский химик Пауль Мюллер получил Нобелевскую премию 1948 г. по медицине. Другое название – дуст (от англ. «порошок», «пыль»). Накапливается в организме животных и человека. Сейчас запрещен. При этом в сороковые и пятидесятые годы, помогая в борьбе с малярией, тифом, лейшманиозом и т. п., он спас миллионы жизней.
Спаи (спаги) – род легкой кавалерии в составе французской армии; личный состав подразделений этих войск набирали из местного населения Алжира, Туниса и Марокко. Термин представляет собой французскую транскрипцию именования турецких кавалеристов – «сипахи». Практически тем же (персидским по происхождению) словом назывались наемные солдаты из местного населения в колониальной Индии – «сипаи», – но сипаи служили не обязательно в кавалерии.
…джигитующие на великолепных белых конях и в развевающихся по ветру голубых накидках. – Голубые накидки были у марокканских спаи, а не у алжирских. У алжирских были голубые фуражки, а бурнусы белые. Сидя над книгой в Марокко, Боулз думал, что в Алжире все то же самое. По большому счету – да, но вот с мелочами выходят накладки.
…привез с собой переносной радиоприемник… – Имеется в виду ламповый переносной приемник размером (и весом) со средних размеров хорошо нагруженный чемоданчик. Портативных в теперешнем понимании приемников в сороковые годы не было, потому что не было транзисторов. Первый в мире портативный приемник на транзисторах появился в ноябре 1954 г.
…слушать, как этот свежий побег человечества производит из себя музыку столь недетски унылую и даже едва ли гуманную. – Здесь Боулз, по всей видимости, иронически переиначивает несколько вычурное высказывание Уоллеса Стивенса: «Главным принципом музыки было бы привитие человечеству свежих побегов гуманности, если бы музыка сама не была средоточием гуманности, пусть и в иной, не человеческой форме, что, конечно, является гиперболой, причем для многих наверняка отталкивающей, но уместной».
Раита (и родственные ей мизмар и зурна) – деревянные духовые инструменты с двойным язычком, что-то вроде гобоя. Раита звучит очень громко и редко требует усилитель.
…двигались у нее исключительно шея и плечи (надо сказать, очень подвижные). – Американский танцор Тед Шон с отвращением описывал, как эти берберские танцовщицы вращают грудью, каждой в отдельности. Он говорил: «Этот танец не соблазняет просто потому, что ничего не оставляет воображению. Бесстыдный и животный, он отталкивает белого зрителя настолько, что тот уже не в состоянии оценить феноменальное мастерство, с которым эти женщины владеют теми частями тела, которыми мы не в состоянии даже пошевелить».
Триполитания – старое название северо-западной провинции Ливии. Собственно Триполитанией она называлась в ХХ в. до Второй мировой войны, когда эта территория была итальянской колонией. В 1947 г., когда Боулз писал свою книгу, Триполитания находилась уже под британским правлением, так что это похоже на некий намек на порядки, царившие там уже при англичанах.
Дело было у самых стен Игермы, которую он всегда посещал сразу после Тольфы… – Игермы в оазисе Мзаб нет, есть Ммерма, и Тольфы тоже нет (это пригород Рима), зато есть Тафилельта.
Бени-Изген – известное место: один из пяти главных городов оазиса Мзаб. Между прочим, посетители туда по сию пору допускаются только в сопровождении гида. Не пускают туда и собак – настолько свято там блюдут традиции средневекового ислама. А замужние женщины там носят никабы, полностью закрывающие от посторонних глаз не только волосы, шею, руки и ноги, но и один глаз. Так и ходят, подсматривая в дырочку одним глазом.
«Белые отцы» (тж. «Миссионеры Африки») – католическое миссионерское общество. Официально было учреждено папой римским Пием X в 1908 г.
Зауйя – в исламе начальная религиозная школа.
…пачку «Плейерз». – «Player’s» – английские сигареты «Джон Плейер энд санз».
…о рынке сбыта паспортов среди солдат Иностранного легиона… – Во французский Иностранный легион нанимают иностранцев, которые несут боевую службу в интересах Франции. За это им со временем дают гражданство. Естественно, среди таких солдат много людей с темным прошлым, которые хотят не столько служить, сколько затеряться и сменить личину.
…доберемся до Эль-Гаа… – Города с названием Эль-Гаа не существует. Эрбейэб Эль-Гаа слишком далеко на западе, у самого Атлантического океана, на территории Западной Сахары (бывшая Испанская Сахара); это не Алжир и даже как бы не Марокко. Думаю, что под Эль-Гаа автор имеет в виду (или маскирует зачем-то) Эль-Голеа. Есть, правда, неподалеку бордж с похожим названием: Бордж Хасси-эль-Гаа. Но это бордж – отдельное строение, застава, блокпост, а не город.
Тимбукту – город в Республике Мали на южной границе Сахары. Это довольно старый город: поселение на том месте сделалось постоянным еще в начале XII в.
Хаммам – общественная баня (турецкая).
…араб родом из эрга. – Эрг, или эрег, – это один из типов пустыни. Типы пустынь: а) каменные, или хамады; б) щебеночно-галечные, или реги; в) песчано-галечные – сериры; г) песчаные – эрги или эреги; д) сухие долины рек – вади или уэды; е) солончаковые – себхи; а еще существуют дайи и шотты – впадины с осевшими в них глинистыми отложениями. Целые большие районы в Сахаре называются Большой Восточный Эрг и Большой Западный Эрг. Эрги занимают примерно 20 % площади Сахары.
А Судан – это так далеко… – Имеется в виду Французский Судан, который в те времена (до 1960 г.) располагался на территории современной Республики Мали, Нигера, Мавритании, Сенегала и пр. и к современному Судану отношения не имеет. Французский Судан находился в Западной Африке, а нынешний – это бывший Британский (точнее, англо-египетский) и расположен в Восточной. С нынешним Суданом Алжир даже не граничит.
«Газельи рожки» – марокканское печенье.
Хасси-Инифель! – Как ни странно, такой населенный пункт действительно есть. Однако это не бордж, а нечто гораздо большее. Построенная французами в 1893 г., крепость Хасси-Инифель расположена на западной границе Большого Восточного Эрга, в 120 км к юго-востоку от Эль-Голеа. А от Бунуры это километров семьсот по прямой к юго-юго-востоку. В общем, Хасси-Инифель в реальности не лежит на пути у наших героев. Что же касается борджей, которые им действительно пришлось бы проезжать, то у старой дороги, ведущей на юг от оазиса Мзаб к оазису Эль-Голеа, их семь, все построены в 1895 г. и расположены на расстоянии одного ночного перехода друг от друга. Это была дорога без покрытия, проложенная вдоль караванной тропы. Она проходит немного западнее современного шоссе Хоггар. Подлинные названия борджей:
1. Бордж Себсеб; после него хорошая дорога заканчивается.
2. Бордж Хасси-эль-Гаа.
3. Бордж Хасси-эль-Абйод.
4. Бордж Хасси-эль-Хададра.
5. Бордж Хасси-эль-Саадна.
6. Бордж Зизара.
7. Бордж Хасси-эль-Хуа.
Так что, вообще-то, бордж должен быть какой-то из этих.
…соль в брусках… – У дромедаров повышенная потребность в соли (в шесть-восемь раз больше, чем у других животных, обитающих в пустыне), поэтому домашним верблюдам необходимо обеспечивать постоянное наличие соляных брусков.
Постоялый двор при базаре. – Обычно в таком заведении на первом этаже располагаются животные, а люди на втором.
…круглых, как каштаны, катышков верблюжьего помета… – Верблюжий навоз хорошо оформлен в виде продолговатых катышков размером 4 2 см. Его сушат и используют как топливо для приготовления пищи.
Отель «Ксар». – Слово «ксар» на языке туарегов (тамазигте) означает «укрепленное поселение». Такие поселения часто бывают объединены в систему, этакие соты с общей наружной стеной, и тогда это называется «ксур».
…что за эпидемия? / Менингит! – В Африке, к югу от Сахары, находится так называемый «пояс менингита», где случаются крупные эпидемии менингококковой этиологии. Правда, герои книги находятся не только не «к югу от», но даже не в центре Сахары. Одна ночь на автобусе по плохой дороге от оазиса Мзаб – это сколько? 300, 400 км? По расстоянию самое большее – оазис Эль-Голеа.
«Марк Кросс», «Карон», «Элена Рубинштейн»… – Названия фирм. «Марк Кросс» – дорогие изделия из кожи. Владелец этой фирмы Джеральд Мёрфи с женой Сарой Виборг оказали значительное влияние на культуру ХХ в.: поддерживали Хемингуэя, Фицджеральда, Дягилева, Пикассо и пр. «Карон» – старый французский парфюмерный дом. Элена Рубинштейн (1872–1965) – знаменитая предпринимательница, основательница косметической линии и сети магазинов в США, Франции и Великобритании. Родилась в Кракове, Австро-Венгрия; настоящее имя Хая. Первая классифицировала кожу по типам – сухая, нормальная, жирная. Она создала для женщин первую тушь с автоматической подзарядкой и водостойкую тушь, первое в мире средство для глубокого очищения кожи, первый крем с витаминами, увлажняющий жидкий крем.
Лихорадка дум-дум (висцеральный лейшманиоз) – природно-очаговое тропическое заболевание. Вызывается паразитирующими простейшими; переносчиком служат москиты. Относится к так называемым забытым болезням, для которых характерно то, что методы их профилактики и лечения известны, но недоступны в беднейших странах, где они наиболее распространены. «Забытые болезни» поражают более миллиарда человек и вызывают около полумиллиона смертей ежегодно.
Сиди-бель-Аббес – город и провинция (вилайет) в северо-западной части Алжира.
Капитан Бруссар нахмурился. – Возможно, Боулз и не имел этого в виду, но упоминание «капитана Бруссара» волей-неволей отсылает ко временам геноцида и насильственной депортации англичанами франко-акадцев из Атлантической Канады (1755–1763), когда вооруженное сопротивление захватчикам, пытавшимся переселить всех франкоязычных канадцев на остров Доминика (Малые Антильские острова), возглавил некий Жозеф Бруссар (1702–1765), ставший впоследствии (после плена и тюрьмы) капитаном ополчения в Луизиане (тогда французской). Всего было депортировано свыше 11 тысяч человек, более половины из которых погибло в трюмах кораблей, на которых ни в чем не повинных людей отправляли в британские тюрьмы на территории современных США, на Антильские острова и даже на Фолкленды.
Галазон – антисептик, то же, что пантоцид. Используется для дезинфекции воды в полевых условиях. Каждая таблетка содержит 3 мг активного хлора.
Зажгла лампу, которая, с тех пор как она ее задула, стала вонять, похоже, еще сильнее… – Разумеется, сильнее, если она ее только задула, не перекрыв краник доступа воды к карбиду. Карбид кальция (CaC2) получают прокаливанием смеси оксида кальция с коксом. Полученный таким образом продукт содержит примеси фосфида и сульфида кальция, вследствие чего карбид кальция и полученный из него в результате взаимодействия с водой ацетилен (C2H2) обычно имеют неприятный специфический запах.
Тут в трех отдельных частях поселка послышались призывы муэдзинов, и на ее глазах еще остававшиеся на рынке мужчины, как по команде, приступили к вечерней молитве. – Речь идет о молитве под названием «магриб», она возносится на закате. В тех местах это около шести вечера. Вообще же мусульмане молятся пять раз в сутки. Например, в Гардае в 6:14 – фаджр, рассветная молитва, в 12:52 – зухр, полуденная (она возносится на пятнадцать минут позже астрономического полдня, чтобы молящийся не уподобился солнцепоклоннику), 15:36 – аср, предвечерняя, в 17:55 – магриб, закатная, и в 19:20 – иша, знаменует приход ночи. (Расписание молитв на 6 января, время местное.)
Чтобы научиться жить, не боясь, вам надо было бы побыть еврейкой в Сба! По крайней мере, вы бы научились не бояться Бога. Убедились бы в том, что даже когда Бог до крайности разгневан, Он не бывает жесток, а люди бывают. / Эти слова, тем более из уст еврея, показались ей дикими и нелепыми. – Странная рекомендация. В Торе действительно содержится множество призывов к бесстрашию, но все они относятся к человеческой боязни и смущению перед сражением, каким-либо делом, которое кажется непосильным, или иными сложностями мирского порядка. И наоборот, по отношению к Богу заповедуется «страх Божий» (на иврите Йират Адонаи или Йират Ашем). «Какой страх, охватывая человека всецело, уничтожает в нем все прочие страхи – боязнь неудачи, бедности, одиночества, отверженности, старости или болезни? Только страх Божий!» («Redemption, Prayer, Talmud Torah», J. B. Soloveitchik, Tradition, Spring, vol. 17, no. 2, 1978, pp. 62–63.) Впрочем, все то же, что и в христианстве. Или в исламе. Учить не бояться Бога может только атеист, то есть либеральный интеллектуал вроде Боулза.
Кускус – национальное блюдо жителей Магриба и Сахары. Для кускуса размолотые зерна пшеницы увлажняют, скатывают в маленькие шарики и высушивают. Кускус готовят в специалной посуде – кускусире, где в нижней части тушится мясо с овощами, а крупа готовится в верхней части на пару. Бывает и вегетарианский кускус с овощами.
Они удивительные люди, эти арабы. Ну, здесь, конечно, они сильно уже смешались с суданцами – еще со времен рабства… – Суданцами (suwdn – «черные южане» на дарижа) в странах Магриба до сих пор именуют всех чернокожих африканцев, потому что южнее Алжира в колониальную эпоху был сплошной Судан – на востоке англо-египетский, на западе французский. Этот «сплошной Судан» с тех пор превратился в несколько независимых стран – Нигер, Мали, Мавританию, Чад и пр., – населенных разными в современном понимании народами, тогда как нынешний Судан (часть бывшего англо-египетского Судана), оказавшийся от Алжира и Марокко на довольно значительном расстоянии, с Магрибом даже не граничит.
«Мысль в себе»… – Отсылка к кантовской «вещи в себе». Термин «вещь в себе» был использован Кантом в работах о теории познания: «Пролегомены к метафизике», «Критика чистого разума» и др. Речь там идет о том, что человеку невозможно узнать, что присуще вещам самим по себе, то есть чем сами вещи определяются в своем существовании вне нашего понятия о них.
Атар – город в Мавритании.
Коломб-Бешар – город на западе Алжира.
С. 288–289. …в открыточно-яркую Игерму на холме, в довольно многолюдный Бени-Изген, расположенный ниже по долине, в Таджмут… – Таджмут – это небольшой населенный пункт в Алжире рядом с Лагуатом, что гораздо севернее Гардаи, в пределах которой расположены и Бунура, и Бени-Изген. В той же Гардае есть Ммерма, а не Игерма (см. прим. к с. 169), и Адж-Месау, а не Таджмут.
Гараманты – древний народ Сахары. Впервые упоминаются Геродотом (ок. 500 г. до н. э.) как «очень великий народ». Судя по археологическим данным, их государство возникло намного ранее, в конце II тысячелетия до н. э. Имели европеоидный облик. Государство гарамантов безуспешно пыталась завоевать Римская империя в конце I в. до н. э. Впервые были завоеваны арабами в VII в. н. э. Столица гарамантов г. Гарама ныне известен как Джерма (в Ливии). Потомками гарамантов считают себя туареги.
…телеграмму, текст которой был написан почему-то от руки фиолетовыми чернилами и таким почерком, что поди еще разбери. – Обычно почта доставляла получателю телеграфный бланк с наклеенными на него кусочками бумажной ленты, на которой напечатан текст сообщения. Исходящие писали от руки и сдавали на телеграф, но получателю телеграмму приносили всегда в печатном виде.
…вирированный в сепию… – Вирирование – способ химической обработки черно-белых фотографий. «Вирированная в сепию» фотография приобретала коричневатый тон. Натуральную сепию, получаемую из каракатицы или кальмара, для этого не использовали, применяли тиосульфат натрия или гексацианоферрат калия. В результате фотография не только получалась похожей на цветную, но и становилась более стойкой к выцветанию (за счет превращения металлического серебра в сульфид).
…пеулки-водоноши… – Пеулы – одно из самоназваний африканской народности фульбе. Фульбе отличаются особым внешним видом, переходным от европеоидного к негроидному. Они высокие и худощавые, имеют светлую кожу со слегка красноватым оттенком и тонкие черты лица. Женщины этого племени необыкновенно стройны и красивы; особенно грациозна красавица-пеулка, когда несет на голове воду в калебасе, сосуде из тыквы.
…знаменитой «Красной мечети» в Дженне… – Дженне – один из древнейших городов в Африке южнее Сахары. Построенный между реками Нигер и Бани, он возник в XIII в. на торговом пути через Сахару как место обмена товаров (в первую очередь соли) между суданскими купцами-мусульманами и жителями тропических лесов Гвинеи. Речным путем он соединялся с Тимбукту, а лесными тропами – с Золотым Берегом. Сейчас находится в центральной части Мали, но во время написания романа вся эта страна была колонией и входила во Французский Судан. Мечеть в Дженне многими считается наибольшим достижением судано-сахельского архитектурного стиля. Построенная из глины на деревянном каркасе, она возведена в 1907 г. на платформе высотой 3 метра строго в том месте, где располагалась соборная мечеть еще в XIII–XIV вв. Размеры сооружения 75 75 метров, а высота минаретов достигает 50 метров.
Начиная с определенной точки, возврат уже невозможен. Этой точки надо достичь. – Ф. Кафка. Размышления об истинном пути. Перевод С. Апта.
…верблюдов, груженных набитыми битком шерстяными мешками. – У туарегов вся жизнь была связана с верблюдами; из материалов, которыми снабжал человека верблюд, изготавливалась утварь, делались шатры и, может быть, даже мешки.
Замыкали процессию двое всадников на высоких хеджинах мехари, которые из-за кольца в носу и поводьев выглядели еще более надменно, чем вьючные верблюды, шедшие впереди. – Кольцо в носу имеется у всех верблюдов – как хеджинов, то есть верховых, так и вьючных: иначе с ними было бы не справиться. Правым поводом хеджина служит обыкновенный аркан, несколько раз обвивающийся вокруг головы животного в виде недоуздка и при натягивании сжимающий ему морду; левая вожжа состоит из тонкого шнурка, свитого из ремней и продетого сквозь кольцо в ноздре. Удил у хеджинов нет. Стремян тоже. Всадник сидит на сердже (седле) как на стуле, ужасно высоко над верблюдом; ему постоянно приходится соблюдать равновесие, балансировать и крепко держаться за торчащий над передней лукой специально предназначенный для этого длинный рожок, кончающийся чем-то вроде растопыренной трехпалой птичьей лапы. Ноги всадник при этом держит скрещенными на затылке и шее животного.
Громко ворчащий могучий мехари был поставлен на колени, она села на него боком в нескольких дюймах впереди всадника. – Это невозможно в силу особенностей конструкции верблюжьего седла и строения тела животного. Посадить девушку на верблюда вместе с собой всадник мог только позади себя. Всадник и так сидит, пятками упираясь в загривок, а то и в затылок верблюда. Стремян-то нет! (В фильме Бертолуччи всадник сажает девушку позади себя.)
…мудрыми советами амрара. – Амрар у туарегов то же, что у арабов шейх: начальник, старший.
…блеянье верблюдов… – Одногорбые верблюды блеют, как овцы.
Мешерья – город в Алжире; находится в северных предгорьях Атласских гор.
Даже в Тессалите уже нужны АОФ-франки. – Тессалит – поселок в Мали в 70 км от границы с Алжиром. В те времена территория нынешней Мали, Мавритании и т. п. принадлежала к так называемой Французской Западной Африке (Afrique Occidentale Franaise, AOF).
Консул в Дакаре советует отослать ее обратно в Оран. Вот, ждем ответа из Алжира. – Судя по тому, что «консул в Дакаре», Боулз позволил туарегам завезти бедняжку в Мали, Нигер, Сенегал или Мавританию (Дакар в те времена был общим административным центром всей Французской Западной Африки). Между тем текст книги позволяет точно установить, где именно закончилось путешествие Кит. Странные на первый взгляд упоминания о «рабынях» с определенностью указывают на Мавританию, которая была последней страной мира, где рабство оставалось официально узаконенным. Кроме того, в тексте есть намек на то, что караван, с которым Кит ушла из Сба, шел в Атар (Мавритания): «…Внизу, в поселке, на рыночной площади расположился караван, недавно пришедший в оазис; караван готовился к отходу на Атар…» Значит, городом, где она жила в гареме, есть основания считать Атар.
Рабство существует в Мавритании до сих пор, а первая серьезная попытка его отмены была предпринята лишь в 1981 г. До обретения в 1960 г. независимости страна многие десятилетия была французской колонией, но французы рабство не запрещали. Несмотря на такую, мягко говоря, необычность своего законодательства, в 1946 г. Мавритания получила статус «заморской территории Франции». (В Сенегале рабство было отменено еще в 1848 г.) Таким образом, можно с полным на то основанием утверждать, что последней европейской страной с официально узаконенным рабством была Франция (с 946 по 1960 г.). Рабство в Мавритании продолжает существовать, несмотря на отрицание его со стороны властей и попытки государства запретить его законодательно в 1981 и 2007 (!) гг. Правительство Мавритании сумело добиться всего лишь запрета на использование слова «раб» в СМИ. За всю историю государства ответственность по статье о рабовладении понес всего один рабовладелец. Потомки порабощенных много поколений назад негров составляют касту харатин – рабов, которыми владеют арабы и туареги. Рабство передается по наследству: дети рабов принадлежат хозяевам их родителей, и даже рабы, де-юре освободившиеся, продолжают фактически рабское существование, не имея возможности распоряжаться заработанными деньгами. На данный момент (2015) количество рабов в стране оценивается в 600 тыс. человек, что составляет 20 % населения. С рабством борются многие местные и международные организации, а вот правительство США, по сообщениям президента организации «Free the Slaves» Кевина Бейлза, напротив, стремится данную проблему всячески замалчивать. С подачи США прием Мавритании в полноправные члены ООН состоялся еще в 1961 г.
Консул согласился оплатить ей перелет «Трансафриканской». – «Rseau Arien Transafricain» – «Трансафриканская сеть авиалиний» (фр.). Французская компания, осуществлявшая авиаперевозки в Северной Африке в течение почти всей второй четверти ХХ в. Уже в год написания романа ее сменила «Эр-Алжери» («Air Algrie»).