Вернувшиеся Мотт Джейсон
Беллами кивнул головой.
— Жаль, что вы оставляете ее здесь.
— Моя мать умерла, — пожав плечами, ответил Беллами. — Та женщина лишь ее копия. Вы знаете это не хуже меня.
Харольд неодобрительно хмыкнул.
— Вы намекаете на моего паренька?
— Мы с вами похожи в этом, — сказал Беллами. — Мы знаем, что мертвые остались мертвыми. И здесь не может быть альтернативы.
— Тогда почему вы привели ее ко мне? Почему пошли на такой большой риск?
— По той же причине, по которой вы остались с сыном.
Всю остальную часть дня воздух был душным, а небо — непроницаемо синим. Двое мужчин перемещались то на одну половину игрового поля, то на другую. Они не вели счет очков и не знали точно, сколько подходов выиграли или проиграли. Они лишь вращались вокруг колышка посреди города, который уже не являлся городом — в мире, переставшем быть таким, каким ему полагалось быть. И, возможно, только это вращение сохраняло планету на той же орбите, со всеми словами, жужжавшими в воздухе вокруг них.
Наступивший вечер застал Люсиль у письменного стола. В доме Харгрейвов пахло оружейным маслом. Эхо разносило по комнатам скрипучие звуки шомпола, терзавшего сталь. Копаясь в шкафу, Люсиль нашла не только патроны к пистолету, но и небольшой инструментальный набор для чистки и смазки оружия, который почти не использовался Харольдом. К набору прилагалась инструкция. Единственной трудной частью оказалась разборка пистолета.
Сначала она очищала ствол с помощью шомпола и втулки, выполненной в виде ершика. Затем настал черед втулки с креплением для ветоши. Все это время ее тревожил ствол, направленный в лицо. Когда она начала разбирать оружие, страх рассеялся. Ей приходилось помнить о пружинках и мелких деталях, которые нельзя было терять. Люсиль раз за разом напоминала себе, что оружие было не заряжено — что она не выстрелит в себя, как глупая дура.
Она выбрала из магазина патроны и расставила их в одну линию на дальней стороне стола. Протерев их ветошью и проволочной щеткой, Люсиль не стала применять очиститель. Она боялась, что жидкость похожего на скипидар растворителя может попасть на порох внутри патронов и вызвать какую-то взрывную химическую реакцию. Наверное, она была излишне осторожной, но бдительность при обращении с оружием еще никому не вредила.
Ей понравилось разряжать патроны — точнее, понравились звонкие гармоничные щелчки, которые они создавали, выскальзывая из тонкого стального магазина.
Клик.
Клик.
Клик.
Клик.
Клик.
Клик.
Клик.
Она держала в руке семь жизней. В ее уме возникла картина, где она, Харольд, Джейкоб и семейство Уилсонов лежали мертвыми на земле. Семь смертей. Она покатала на ладони небольшие тяжелые патроны. Сжав их в кулак, Люсиль сосредоточилась на ощущениях в руке. Гладкие закругленные концы пуль впивались в кожу. Она сжала их так сильно, что у нее побелели костяшки пальцев. Затем Люсиль заботливо и нежно расставила патроны на столе. Для нее они были маленькими тайнами. Опустив пистолет на колени, она прочитала инструкцию.
Лист бумаги показывал схему верхней части оружия. Отведенный назад затвор приоткрывал внутреннюю полость ствола. Люсиль приподняла оружие и осмотрела его. Она сжала пальцами затвор, как было показано на картинке, и нажала его вниз. Ничего не случилось. Она потянула его к себе. И вновь ничего не произошло. Люсиль еще раз взглянула на картинку. Похоже, она делала все правильно. Решившись на последнюю попытку, она потянула к себе затвор с такой силой, что у нее напряглись все вены в теле. Она скрипнула зубами и тихо застонала. Внезапно затвор оттянулся назад, и восьмой патрон, выпрыгнув из пистолета, со стуком упал на пол.
— Господи! — воскликнула она.
Ее руки начали дрожать. Какое-то время Люсиль смотрела на патрон, лежавший на полу, и думала о том, что могло произойти.
— Нужно было предусмотреть такую возможность, — сказала она.
Женщина подняла патрон, поставила его на стол и продолжила чистку оружия. Интересно, гадала она, что еще принесет ей этот вечер.
Когда настало время уезжать в Аркадию, она вышла во двор и, остановившись около грузовика, оглянулась назад. Люсиль не могла оторвать взгляд от старого дома, где прошла ее замужняя жизнь. Здесь она растила и лелеяла сына, занималась хозяйством, ссорилась с ворчливым супругом. Хотя теперь когда плохие люди разлучили их, она поняла, что Харольд не был таким грубым и невоспитанным мужланом, как ей часто казалось. Он любил ее все пятьдесят лет их брака, любил каждый день. И сейчас ради этой любви она ступала на тропу войны, отдаваясь безвестности наступавшего вечера.
Если бы не образ дома — не весь тот глубинный смысл, который он пробуждал во вселенной ее трепетавшего сердца, — Люсиль упала бы в обморок. Поэтому она так медлила, удерживая образ дома перед глазами, цепляясь за ускользавший момент, вспоминая всю свою жизнь, пролетевшую, как одно дыхание. И ее томило невесть откуда взявшееся знание, что ей придется все это потерять — оставить и отпустить.
Постовым в тот вечер был веселый парень из Канзаса. Все называли его Младшим. Охраняя лагерь, юноша старался не думать о словах забавного ворчливого старика, с которым он недавно подружился. Подобно всем участникам трагедии, Младший тоже предчувствовал что-то недоброе. Встревоженный каким-то непонятным душевным дискомфортом, он уже несколько раз проверял телефон на новые входящие сообщения. Ему казалось, что он должен был получить из дома важную новость.
Услышав вдали рычание старого «Форда», парень подошел к окну караульного помещения. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, что стена, окружавшая город, заканчивалась теперь у двухполосного шоссе, которое тянулось к широким просторам. Это еще больше усиливало его предчувствие, что события, происходившие внутри ограды, за «баррикадой», в проклятом городе, тоже скоро закончатся и людей отпустят на свободу.
Грузовик с урчанием приближался к лагерным воротам. Свет его фар метался по сторонам, словно водитель испытывал трудности с управлением. Младший решил, что за рулем сидел мальчишка, угнавший машину для веселой поездки по сельским дорогам. Как-то осенним вечером, будучи в возрасте, когда молодежь совершает чудные поступки, он тоже стащил грузовик отца и едва не разбил его на одном из поворотов.
Канзас и Северная Каролина почти ничем не отличались друг от друга, подумал Младший. По крайней мере, эта часть Северной Калифорнии. Равнины, фермы, прямодушные и трудолюбивые земледельцы. Если бы не проклятая влажность, которая висела в воздухе несносным привидением, он, возможно, поселился бы здесь. Местные жители почти не знали бедствий торнадо. При их южном гостеприимстве, о котором он и раньше был наслышан, они казались вполне приятными и дружелюбными людьми.
Визг тормозов вернул его внимание к грузовику. Синий пикап попыхтел немного, затем его мотор затих, но яркие фары остались по-прежнему включенными. Младший вспомнил о том, что им говорили в центре учебной подготовки. Если водитель ослепляет патрульного, то, вероятно, он делает это намеренно, желая произвести несколько выстрелов, прежде чем его оружие будет замечено.
Младший не верил в такую возможность, и зря, потому что в данный момент он представлял собой удобную цель. Когда фары переключились на «ближний свет», он увидел, что за рулем грузовика сидела пожилая женщина — наверное, лет семидесяти, если не больше. Ее лицо было искажено гримасой ярости. Он глубоко ошибался, считая, что ему незачем бояться оружия. Надежды юноши на грозный вид своей винтовки не оправдали ожиданий. Как только женщина вышла из кабины, он заметил в ее руке пистолет.
— Мэм! — крикнул Младший, быстро выходя из сторожки. — Прошу вас бросить оружие на землю.
Его голос дрожал от волнения — как всегда, не вовремя.
— Не бойся, дитя, — ответила Люсиль. — Оно не по твою душу.
Женщина сделала несколько шагов и встала перед машиной. Фары грузовика светили ей в спину. Она была одета в старомодное синее платье, которое закрывало ее ноги до самых лодыжек. Обычно Люсиль ходила в нем к докторам, показывая своим видом, что не примет никаких предписаний, если те ей не понравятся.
Внезапно из кузова грузовика спрыгнула группа мужчин. Из кабины вышли еще несколько женщин. «Вернувшихся» было так много, что Младший вспомнил о бродячем цирке, который приезжал к ним в город каждую осень. Все эти люди выстроились в молчаливую цепь за спиной Люсиль.
— Давайте соблюдать приличия и основы правильного поведения, — сказала Люсиль, обращаясь к собравшимся людям. — Помните, как важна сейчас благопристойность.
— Сэр! — крикнул Младший, не зная точно, кого он окликал.
Ему ужасно не хотелось участвовать в тех событиях, которые назревали у лагерных ворот.
— Сэр! У нас неприятности! Сэр!
За стеной раздался топот ног, обутых в тяжелые ботинки: чамп, чамп, чамп.
— Твой жезл и Твой посох успокоят меня, — произнесла Люсиль отрывок из псалма.
— Мэм, — сказал Младший. — Я прошу вас опустить оружие.
— Мы здесь не для того, чтобы препираться с тобой, дитя, — ответила старая женщина.
Тем не менее она опустила дуло пистолета вниз.
— Мэм, вы должны бросить оружие на землю, — продолжил Младший. — Тогда мы сможем поговорить о цели вашего визита.
Из ворот выбежало несколько патрульных солдат. Они держали винтовки наперевес, хотя и не целились в Люсиль. Очевидно, у них уже был какой-то печальный опыт столкновения с «вернувшимися».
— Что за хрень тут происходит, Младший? — спросил один из солдат.
— Будь я проклят, если знаю, — ответил юноша. — Эта женщина подъехала к воротам с целой толпой мертвяков и начала размахивать своим пистолетом. Раньше с ней было только несколько «вернувшихся», а теперь посмотри…
Когда солдаты увидели огромную толпу, которая приближалась к ним, у них волосы встали дыбом. «Вернувшихся» было слишком много. Даже если бы патрульные открыли автоматический огонь, они все равно проиграли бы сражение. На них надвигалась толпа, многократно превосходящая их по численности.
— Я пришла сюда, чтобы проследить за освобождением всех узников лагеря, — прокричала Люсиль. — У меня не имеется к вам никаких претензий, ребятки. Вы просто выполняли приказы. Делали то, чему вас учили. Поэтому я не держу на вас зла. Но помните, дети! Вы несете моральную ответственность за правильность своих поступков. И даже следуя приказам начальства, вы должны оставаться честными гражданами нашей страны.
Ей хотелось пройтись перед ними, как это иногда делал пастор — хотя бы для того, чтобы собраться с мыслями. По пути в город она продумала все свои действия, но сейчас застыла на места, ежась от озноба. Солдаты перед ней ощетинились винтовками. Она боялась. Впрочем, некогда было бояться.
— Я могла бы игнорировать вас, — продолжила Люсиль. — Вы не являетесь творцами этого бедствия. Никто из вас не повинен в ужасном геноциде людей. Вы являетесь только его симптомами. А я хочу добраться до причины. Я хочу повидаться с полковником Уиллисом.
— Мэм, — сказал Младший. — Прошу вас бросить оружие на землю. Если вы хотите повидаться с полковником, вам дадут такую возможность. Но сначала бросьте оружие на землю.
Стоявший рядом солдат шепнул ему что-то в ухо.
— Бросьте оружие и передайте нам ваших «вернувшихся» друзей для надлежащего оформления.
— Я не сделаю этого, — прокричала Люсиль, приподняв ствол пистолета. — К черту ваше оформление!
Солдаты, все еще не желая целиться в пожилую женщину, навели винтовки на окружавших ее людей. «Вернувшиеся», стоявшие рядом с ней, не делали резких движений. Они доверяли Люсиль.
— Я хочу увидеть полковника, — повторила она.
Несмотря на чувство вины за свое необычное — воинственное — поведение, она не собиралась поддаваться на уговоры солдата. Она знала, что сатана обладал удивительной хитростью. Он выполнял свою злую работу, склоняя людей к крохотным уступкам, которые позже приводили к великим грехам. И она устала стоять без дела.
— Полковник Уиллис! — закричала Люсиль, призывая его к себе, словно какого-то официанта или менеджера магазина. — Я хочу видеть полковника Уиллиса!
Несмотря на напряженную обстановку, Младший старался не ударить лицом в грязь.
— Позови дежурного офицера, — прошептал он стоявшему рядом солдату.
— Зачем? Она просто старуха. Что она может сделать?
Люсиль услышала их разговор. Решив доказать, что парни оценили ситуацию неправильно, она подняла руку вверх и выстрелила в воздух. Солдаты подпрыгнули от неожиданности.
— Я немедленно должна встретиться с ним, — сказала пожилая женщина.
В ее ушах немного звенело от выстрела.
— Позовите старшего офицера! — крикнул Младший.
— Позовите старшего офицера, — повторил солдат, стоявший за воротами лагеря.
— Позовите старшего офицера! — послышался еще один окрик.
Так продолжалось некоторое время.
Кого-то наконец действительно позвали. Как правильно ожидала Люсиль, это был не полковник Уиллис, а агент Беллами. Он быстро вышел из ворот — в неизменном костюме, но с отсутствовавшим галстуком. Верный знак того, что ситуация катилась к чертям, подумала Люсиль.
— Прекрасный вечер для автомобильной прогулки, — сказал Беллами, проходя мимо солдат.
Он встал перед ней, частично прикрыв ее от множества винтовок, которые могли быть нацелены на старую женщину.
— Что происходит, миссис Харгрейв?
— Я не посылала за вами, агент Мартин Беллами.
— Да, мэм, вы не посылали. Но солдаты позвали меня, и я пришел. Так зачем вы приехали?
— Вы знаете, зачем! Вы знаете это так же хорошо, как и все остальные.
Пистолет дрожал в ее руке.
— Я разгневана, — продолжила она обиженным тоном, — и больше не собираюсь терпеть подобные издевательства.
— Да, мэм, — сказал Беллами. — Вы имеете право сердиться. Если кто и может гневаться на нас, то это именно вы.
— Не говорите так, агент Мартин Беллами. Не пытайтесь свести все к моей персоне. Речь идет о многих людях. Я хочу встретиться с полковником Уиллисом. Приведите его ко мне. Или отправьте за ним своих солдат. Меня не интересует, кто будет посыльным.
— Он, без сомнения, уже направляется к нам, — ответил Беллами. — И это, честно говоря, меня пугает.
— Я не боюсь его, — сказала Люсиль.
— Ваш пистолет только ухудшит ситуацию.
— Пистолет? Вы думаете, что моя смелость объясняется оружием?
Люсиль вздохнула.
— Она вообще не имеет отношения к оружию. Я не боюсь, потому что выбрала свой путь.
Ее прямая фигура напоминала цветок, выросший в твердом и суровом грунте.
— Слишком много людей в нашем мире дрожат от ужаса. Включая меня. Я тоже боюсь — например, тех сцен, которые показывают по телевизору. Меня страшили превратности судьбы задолго до появления «вернувшихся». И думаю, когда они исчезнут, я все равно буду бояться. Но встреча с полковником меня не пугает. Я не боюсь того, что скоро может здесь произойти. Я спокойна, потому что мои действия правильные. Хорошие люди не должны бояться праведных дел.
— Но будут последствия, — сказал Беллами, стараясь произносить эти слова не как угрозу, а как предупреждение. — Таковы правила мира. Все действия имеют последствия, и они не всегда соответствуют нашим ожиданиям. Иногда случаются события, которых мы себе представить не могли. Чем бы ни закончился этот вечер — я надеюсь на его мирное завершение, — он вызовет реальные последствия.
Агент приблизился на шаг к Люсиль. Над его головой, словно в мире не происходило ничего плохого, сияли звезды и неслись куда-то облака.
— Я знаю, что вы пытаетесь сделать, — продолжил Беллами. — Вы хотите поставить точку в конце предложения. Вам не нравится, как развивается ситуация, и я разделяю ваше мнение. Мне тоже не по душе текущее положение дел. Наверное, вы думаете, что я забрал у вас целый город и заполнил его людьми, обращаясь с ними, как с грузом — как с товаром на складе. Прошу прощения за такое сравнение.
— Вот почему я не хочу говорить с вами, агент Мартин Беллами. Вы больше ни за что не несете ответственность. Мы с вами попросту теряем время. Я хочу встретиться с полковником Уиллисом.
— Да, мэм, — ответил агент. — Но полковник Уиллис тоже ничего не решает. Он выполняет приказы вышестоящего начальства — примерно так же, как эти молодые солдаты.
— Прекратите оправдывать его! — сказала Люсиль.
— Если вы хотите закрыть лагерь, вам нужно обратиться к штабному руководству. Добраться до верхнего звена цепи.
— Не считайте меня идиоткой, агент Мартин Беллами.
— Над каждым полковником стоит какой-нибудь генерал, а тот, в свою очередь, подчиняется маршалу. Я не совсем уверен в правильной цепочке команд. Мне не доводилось служить в армии, поэтому я черпаю свои знания из телевизионных передач и художественных фильмов. Но я знаю, что ни один солдат не выходит за рамки приказов и, фактически, не несет ответственность за свои действия. Все указания исходят от президента, однако нам с вами известно, миссис Харгрейв, что президент ничего не решает. Он подчиняется воле своих избирателей. На него влияют владельцы крупных компаний и политики, лоббирующие индустрию. Эта иерархическая пирамида не имеет вершины.
Агент сделал еще один шаг вперед. Ему оставалось лишь несколько ярдов, и тогда он мог бы выбить пистолет из рук Люсиль.
— Немедленно отойдите назад! — вскричала пожилая женщина.
— Неужели вы считаете полковника Уиллиса тем человеком, который несет ответственность за это безобразие?
Беллами указал подбородком на спящую Аркадию, которая, перестав быть городом, превратилась в раздувшийся «ГУЛАГ».
— Нет, мэм! Я не стал бы возлагать на него вину за создание лагеря. Наоборот, при такой неустойчивой и двусмысленной ситуации он делает все возможное для защиты людей и «вернувшихся».
Еще один шаг вперед.
— Мартин Беллами!
— Поймите, мы играем за одну команду! Вы, я, полковник Уиллис, Харольд и Джейкоб.
Прозвучал выстрел. Затем, едва удерживая в руке тяжелый пистолет, Люсиль еще раз выстрелила в воздух. Она навела оружие на своего собеседника.
— Я не имею ничего против вас, Мартин Беллами, — сказала она. — Вы знаете это. Но вам не удастся сбить меня с пути. Мне нужен мой сын.
— Нет, мэм, — раздался голос за спиной напуганного агента, который шаг за шагом пятился назад.
Это был полковник. Рядом с ним стояли Харольд и Джейкоб.
— Вас никто не сбивает с пути, — продолжил полковник Уиллис. — Наоборот, нам хочется оказать вам помощь. Смотрите, что мы тут нашли.
Вид Харольда и Джейкоба застал Люсиль врасплох, хотя теперь, увидев их рядом с полковником, она поняла, что ожидала этого. Она тут же навела пистолет на полковника. Солдаты ощетинились винтовками, но полковник жестом велел им сохранять спокойствие. Глаза Джейкоба расширились. Он никогда не видел мать с оружием.
— Люсиль — окликнул ее Харольд.
— Не говори со мной таким тоном, Харольд Харгрейв.
— Что ты, черт возьми, задумала, женщина?
— Я делаю то, что давно уже пора было сделать!
— Люсиль!
— Замолчи! Ты и сам поступил бы так, если бы мы поменялись местами. Скажешь, я не права?
Харольд посмотрел на пистолет в руке Люсиль.
— Возможно, — ответил он. — Но теперь мне приходится поступать так, как это делала бы ты, если бы мы поменялись местами. Потому что наш гребаный пистолет сейчас у тебя.
— Не ругайся матом!
— Послушайте вашего мужа, миссис Харгрейв, — сказал полковник Уиллис.
Несмотря на оружие Люсиль, направленное в его грудь, он выглядел совершенно расслабленным.
— Если вы и ваши мертвые друзья не сдадитесь, дело примет плохой оборот.
— Вы тоже замолчите! — грозно ответила женщина.
— Послушай его, Люсиль, — взмолился Харольд. — Посмотри на всех этих парней с винтовками.
У ворот находилось, по крайней мере, двадцать солдат — что-то подобное она и ожидала. Судя по опущенным винтовкам, парни были расстроенными. Им не хотелось, чтобы все закончилось стрельбой. Потому что перед ними стояла старая женщина в старомодном платье, с трудом скрывавшая свой страх.
Затем Люсиль вспомнила о «вернувшихся», которые решили оказать ей поддержку. Она оглянулась и посмотрела назад. Ее взгляд скользнул по огромной толпе молчаливых людей, наблюдавших за ней — ожидавших, когда она решит их судьбу. Она не планировала этого. Никто не ожидал такого. Она лишь хотела подъехать к воротам и изложить свое мнение полковнику, чтобы тот подумал о Господе и выпустил заключенных из лагеря.
Подъезжая к городу, она увидела нескольких «вернувшихся». Они шли вдоль шоссе, угрюмые и напуганные. В кустах прятались еще какие-то люди. Чуть поодаль на поле виднелись большие группы, наблюдавшие за ней. Возможно, они больше не боялись Бюро. Или решили стать пленниками. Или они были посланы ей Богом. Люсиль остановилась и попросила у них помощи. «Вернувшиеся», один за другим, забрались в грузовик. Не так много, хотя и полный кузов. Но теперь они подходили с трех сторон — дюжинами, сотнями, — словно некий зов пронесся по округе, посланный каждому таинственным способом. И все они ответили на него.
Они, наверное, прятались поблизости, подумала женщина. Или, возможно, это действительно было Божьим чудом.
— Люсиль, — окликнул ее Харольд.
Забыв о своих размышлениях, она посмотрела на мужа.
— Ты помнишь то время? 66-й год? Вечер перед днем рождения Джейкоба? Как раз перед тем, как он покинул нас? Мы тогда возвращались от Шарлотты. Дождь был таким сильным, что нам хотелось повернуть назад и отсидеться до окончания бури.
— Да, я помню это, — ответила Люсиль.
— Та чертова собака выскочила прямо перед грузовиком, — продолжил Харольд. — У меня даже не было времени уклониться. Просто бам, и все! Звук металла, врезавшегося в живую плоть.
— Тот случай никак не связан с нашей нынешней ситуацией, — ответила Люсиль.
— Я не успел бы сложить дважды два, а ты уже плакала. Я не успел даже понять, что случилось, а ты рыдала, словно мы сбили ребенка. Рыдала и повторяла: «О Боже, Боже, Боже!» Снова и снова. Я перепугался до смерти — подумал, что мы действительно сбили какого-то подростка. Но кто мог оказаться на дороге при такой погоде? В такое позднее время? И мне вдруг представилось, что под колесами лежит мертвый Джейкоб…
— Замолчи! — закричала Люсиль дрожащим голосом.
— Там была эта чертова собака. Чья-то сбежавшая собака. Наверное, шла по запаху и сбилась с пути из-за дождя. Дождь лил как из ведра. Однако я вылез из кабины и нашел ее — всю в крови, с переломанными ногами. Я уложил собаку в кузове, и мы повезли ее домой.
— Харольд!
— Мы занесли ее в дом, но ничем не могли ей помочь. Собака уже умирала, а ее тело еще не понимало этого. Мне пришлось взять оружие — то самое чертово оружие, которое ты держишь теперь. Я велел тебе оставаться дома, но ты не послушалась. Не знаю, почему ты решила пойти вместе со мной.
Харольд помолчал пару секунд и прочистил мокроту, собравшуюся в горле.
— Я пристрелил собаку, — сказал он. — Ты помнишь, Люсиль, как это выглядело? Я знаю, ты помнишь.
Харольд посмотрел на солдат, стоявших у ворот, — точнее, на их винтовки. Он поднял Джейкоба на руки.
Пистолет обрел новый вес в руке Люсиль. Дрожь, начавшаяся в ее плече, прошла через локоть к запястью, затем к пальцам. У нее не было другого выбора, поэтому она опустила оружие.
— Очень хорошо, — сказал полковник Уиллис. — Это правильное решение.
— Нам нужно поговорить о том, что здесь творится, — сказала Люсиль, внезапно почувствовав себя очень усталой.
— Мы с вами можем говорить на любые темы, миссис Харгрейв.
— Необходимо изменить ситуацию, — продолжила она. — Перестаньте удерживать людей в вашем лагере. Они не заслужили этого заточения.
Хотя пистолет был опущен, он по-прежнему находился в ее руке.
— Возможно, вы правы, — сказал Уиллис.
Он взглянул на своих солдат, среди которых был парень из Топики. Полковник кивнул головой, указывая ему на Люсиль. Затем он снова повернулся к ней.
— Я не собираюсь стоять здесь и притворяться, что все идет как надо. Вы создали необычную и, можно сказать, неуместную ситуацию.
— Неуместную, — эхом повторила Люсиль.
Ей всегда нравились такие слова, как уместность. Она оглянулась через плечо. За ее спиной по-прежнему покачивалась огромная толпа «вернувшихся». Они с надеждой смотрели на нее — на единственное существо, стоявшее между ними и солдатами.
— Что будет с ними? — спросила Люсиль.
Она повернулась как раз вовремя. Младший почти приблизился к ней. Он даже вытянул руку, чтобы забрать у нее оружие. Парень застыл на месте. Его пистолет был в кобуре. Ему не нравилось насилие. Как и все остальные молодые солдаты, он хотел лишь вернуться домой — живым и невредимым.
— Вы о чем, миссис Харгрейв? — спросил полковник Уиллис.
Лучи прожекторов у южных ворот создавали сияние за его спиной.
— Меня интересует, что будет с этими людьми.
Ее пальцы сжали рукоятку пистолета.
— Предполагая мое возможное сложение полномочий…
— О, черт! — презрительно сплюнув, выругался Харольд.
Он опустил Джейкоба на землю и взял мальчика за руку.
Голос Люсиль вновь обрел жесткие тона.
— Что будет с ними?
Она указала на «вернувшихся».
Младший не слышал прежде слово полномочия. У него возникло чувство, что оно было предвестником не очень хороших поступков, поэтому он отступил на шаг от вооруженной женщины.
— Стой на месте! — рявкнул полковник Уиллис.
Младший выполнил приказ.
— Вы не ответили, — сказала Люсиль, четко произнося каждое слово.
Она шагнула влево, чтобы молодой солдат, которого послали для ее разоружения, не закрывал ей обзор.
— Их арестуют и конвоируют в лагерь, — с усмешкой произнес полковник.
Он выпрямил спину и по-военному поместил руки за спину.
— Неприемлемо, — сказала Люсиль.
Ее голос стал еще тверже, чем был.
— Черт! — тихо выругался Харольд.
Джейкоб со страхом в глазах посмотрел на него. Мальчик понимал, что отец боялся за мать не меньше, чем он. Харольд взглянул на Беллами, надеясь на его поддержку. Агенту полагалось знать, что Люсиль прошла критическую точку. Теперь ее уже нельзя было успокоить. Но Беллами, как и все остальные, был поглощен драматической сценой, которая разворачивалась перед ними.
— Отвратительно! — вскричала Люсиль. — Просто патовая ситуация!
Харольд вздрогнул. Самые худшие споры, которые бывали у них с женой, начинались после слов о патовой ситуации. Это был ее боевой клич. Старик начал медленно отступать к открытым воротам, уходя с места, которое при худшем варианте событий могло простреливаться пулями. А он был уверен, что без пуль тут не обойдется.
— Мы уходим, — сказала Люсиль.
Ее голос был смертельно ровным и спокойным.
— Моя семья и Уилсоны пойдут с нами.
На лице полковника не дрогнул ни один мускул. Он выглядел серьезным и решительным.
— Вряд ли такое может случиться, — ответил он.
— Уилсоны жили в моем доме! Я хочу забрать их отсюда.
— Миссис Харгрейв…
— Я понимаю, что вам нужно сохранить лицо. Ваши люди должны уважать вас, как начальника. Конечно, если семидесятитрехлетняя женщина придет сюда с маленькой хлопушкой и уведет с собой всех заключенных, запертых в стенах этого города, вас посчитают трусом. Вы не желаете этого. Здесь и стратегом быть не нужно, чтобы понимать вашу позицию.
— Миссис Харгрейв! — повторил полковник Уиллис.
— Я не требую лишнего. Но вы должны отдать все то, что принадлежало мне — мою семью и людей, которые находились под моей защитой. Поймите, я выполняю задание Бога!
— Задание Бога?
Харольд подтянул к себе Джейкоба. Казалось, что все заключенные Аркадии собрались у ограждения. Люди молчали. Они ловили каждое слово Люсиль. Старик осмотрел толпу, надеясь увидеть Уилсонов. Если ситуация закончится так, как он ожидал, ему придется взять их под свою опеку.
— Да, задание Бога, — повторила Люсиль. — Не бога Ветхого завета, который раздвинул море для Моисея и уничтожил армии фараона. Нет, того бога больше нет. Возможно, мы сами прогнали его.
Младший сделал еще один шаг назад.
— Стой где стоишь, солдат! — рявкнул полковник Уиллис.
— Харольд, отведи Джейкоба в безопасное место, — крикнула Люсиль.