Ответ Империи Измеров Олег

— Я???

— Ну да, вы. Человек из будущего.

— И чем я могу воздействовать на американцев?

— Вы не знаете?

— Нет. Честно, нет.

— Вот. И американцы не знают. Значит, будут исходить из худшего.

— Потому я и должен был показаться Галлахеру и Бруксу?

— Да. Честно говоря, мы здорово боялись, что вас ликвидируют.

Виктор вдруг почувствовал, что Светлана словно старается его поддеть, вывести из себя. Нет, вряд ли бы они так легко хроноагентом швырнулись. Момент истины прощупывает.

— Меня бы похоронили, как неизвестного солдата?

— Как павшего смертью храбрых. Создали бы легенду. А для вас это важно.

— Слышал, что для самураев важно правильно умереть. Вот если плохо живешь, это еще можно исправить, а если умер, как гнида, тут уж… Кстати, а что там с Болгарией?

— Нормально с Болгарией. Стоянов почувствовал, что американцы его не прикроют, и дал коридор.

— И ничего, не порвал отношения?

— Виктор Сергеевич, — вставил слово Момышев, — уж нам-то не знать, что Европа любит голых и брутальных.

— А НАТО?

— Силы НАТО свертывают операцию, — продолжала Семиверстова, — и спешно мотают нах… как там, в 'Освобождении'? нах хаус.

— Что, и это все?

Обыденность, с которой Светлана сообщила, что война за югов, оказывается, уже выиграна, совершенно обескуражила Виктора. Это, знаете, как в кино, где нагнетается, нагнетается, а потом бах — и наши танки подоспели, с надписью 'Конец фильма'.

— А вы что, большой войны хотели?

— Нет.

— И американцы нет. Нет информационного повода для войны с СССР. У вас там Барри Левинсон снимал 'Wag the Dog'?

— Да. Кстати, практически про Югославию.

— Ну, вот. Нужны террористы или пленный солдат, или что-то в этом духе. А этого нет. Гейм овер.

— Твою мать!!! — дико заорал Гаспарян, стукнул кулаком по крышке стола и схватился обеими руками за голову.

— Что??? — в унисон воскликнули Виктор, Светлана и Момышев.

— Они его сбили!!!

28. Падение черного козодоя

— Кого сбили? — на этот раз Виктор Сергеевич успел первым.

— Козодоя сбили! Локхид F-117A Найтхок!

— Сербы?

— Какие сербы? Наши!!!

Впрочем, через секунду Гаспарян снова взял над собой контроль.

— Все повернули, он полез по-тихому, то ли они хотели проверить его малозаметность, то ли в эту малозаметность сдуру поверили, то ли провоцировали. И по нашим расчетам, должен был выйти на детский приют вместо радара ПВО. Наши не выдержали и грохнули, не согласовывая. 'Кортиком', с орбиты, лазером. Сами не думали, что такое получится, 'Кортик', она же противоспутниковый, его ж никто по наземным и воздушным не применял. Американцы даже не поняли, откуда. Но это неважно. Все, все псу под хвост!

— Как это могло произойти? — спросила Светлана.

— Как, как… Да никак! В данном месте ни наши не могли его сбить, ни сербы. Даже если бы хотели. Никто и не думал за 'Кортик', не делали его для этого.

— Что теперь будет? — Виктор почувствовал, что этот банальный вопрос неожиданно стал очень уместен.

— Эскалация военных действий. Термин вам знакомый, надеюсь?

— И ничего нельзя сделать? Меня, например, Клинтону показать?

— Да что вы, кузькина мать, что ли? Чем меньше он вас видел, тем больше боится!

Запищал зуммер системника.

— Все! Тотальный мозговой штурм! — воскликнул Гаспарян. — Через пять минут Руцкой говорит по телефону с Клинтоном за инцидент. Срочно придумать причину, почему мы его сбили, так, чтобы СССР ни в чем нельзя было обвинить. Насчет того, куда ДКХП перенаправляло ракеты нашей электроникой, ни звука! Все, все думают. Почему мы его сбили? Почему мы его сбили?

— Не заметили, вот и сбили, — машинально выпалил Виктор.

— Что? Что вы сказали?

— Он же невидимка. Мы его не заметили, вот и сбили. Югославы так шутили… у нас.

— А вот шутки они от нас не ожидают, — подметила Светлана.

— Стойте. Стойте… Невидимка, не заметили и сбили. Никто не виноват. Слушайте, полный бред какой-то, но что-то мне подсказывает… Клинтону ведь тоже эта эскалация нафиг нужна, он, небось уже после станции трясется.

Гаспарян застучал пальцами по столу.

— Если этот идиотизм прокатит, я, наверное, уйду в отпуск.

— А разговор транслировать не будете? — вежливо осведомился Виктор.

— Нет. Хватит уже с вас. Еще сглазите. Все, ждем.

…Пиксели на рабочем столе четырнадцатидюймового экрана чуть мерцали, смешиваясь с мерцанием газосветных ламп, и Виктор по привычке подумал, вызвано ли это несовершенством монитора, или же в настройках можно выставить частоту обновления повыше. И еще он подумал, что никогда не следует считать, что в этом мире от тебя ничего не зависит.

— Все, — устало произнес Гаспарян и закрыл лицо руками. На него встревожено уставились три пары глаз.

— Нет, товарищи, все, все хорошо. Клинтон перевел в такую формулировку: разведывательный полет был совершен успешно, самолет не замечен, экипаж выполнил задачу, машина попала под случайный огонь. Есть чем оправдаться перед избирателями, не взрывая мира. Вот если бы они этого героя-любовника на Маккейна заменили… Ладно. Теперь будем искать, кто нам подбросил идею 'Кортиком' сбивать.

— Слушайте, а я кажется знаю! — воскликнул Момышев.

— Что именно?

— Я вспомнил. Знаете, кто? Будете смеяться: первый хроноагент.

Лицо Светланы вытянулось.

— Вы уверены? Мне это не встречалось в архивах.

— Ну, так это почти не фиксировалось. Хроноагент откопал эту идею лазерного комплекса где-то в Интернете, ну, халтурил для желтого издания. И с чего-то решил, что он и против спутников, и самолетов. Ну, его вежливо выслушали, специалисты насчет самолетного применения посмеялись, это ж когда было, канун Олимпиады, по документам это дальше не пошло, а как байку, это молодым, допуск имевшим, в курилках рассказывали. Когда над комплексом начали работать, про хроноагента, конечно нельзя, а без байки как же, вот и переделали в то, что конструкторы якобы заложили возможность стрельбы по самолетам, но Брежнев не утвердил — 'а куда же, товарищи, мы зенитки денем?'. И боевые расчеты вот в этом виде байку-то и знали.

— Вы понимаете, что вы сказали? — воскликнула Семиверстова.

— Да ничего. Про Брежнева теперь свободно, только неинтересно.

— Нет, нет! Это же побочный эффект первого хроноагента! А второй, — и она кивнула на Виктора, — то-есть, товарищ Еремин, устраняет критическую уязвимость, созданную первым хроноагентом! Скорее всего, это то, над чем мы тут голову ломаем. Это вот его задание.

— Это же случайность, — возразил Виктор. — Я просто вспомнил.

— Да, да. И блэкаут на Восточном побережье — случайность, и атака на корневые сервера — случайность, и мелтдаун на Калверт Клифс. И то, что ракеты не туда попали.

— Живой щит, Светлана Викторовна — это не случайность. Это преступление.

— Не спорю, — вмешался Гаспарян. — Но судьей своей власти предоставим быть югославскому народу. А насчет вас, Виктор Сергеевич — действительно, в предположении товарища Семиверстовой есть мысль. Ладно. Проскочили. Ну и черный козодой в натуре есть, проверим гипотезы. Правда, в обломках.

— Американцы тела летчиков, наверное, вернуть потребуют?

— Тела живы и почти здоровы. Катапультировались. Сейчас наши спасают.

— В смысле?

— От сербов спасают… Слушайте, а давайте кофе заварим. Чтобы весело встретить все, что новые сутки нам готовят.

'А что будет?' — хотел спросить Виктор, но так и не стал. Он почувствовал, что на него незаметно, впервые за все время, навалились дикая усталость и безразличие. Его внезапно удивило то, что он так и не почувствовал ни радости победы, ни гордого чувства того, что своей фразой, возможно, спас сотни, а, может, и тысячи людей. Были обычные будни, которые он с удовольствием отдал за тот день, когда просто обжимал кримпами разъемы в корпусе 'Гипростройдормаша' и мог ни о чем не думать. Господи, как хорошо быть неизвестным трудовым мигрантом…

— Простите, я могу отсюда звонить?

Светлана уже встала из-за стола и что-то поправляла у себя на лице, глядя в зеркало косметички.

— Туда? Конечно. Вам напомнить телефон, вы не потеряли?

— Нет… нет, у меня записан. Спасибо. Впрочем, наверное, уже поздно…

— Обязательно позвоните. Вас же ждут!

Он вышел в коридор; сопровождающих на этот раз не было. Виктор вдруг заметил, как колышутся жалюзи от невидимой за тонкими алюминиевыми полосами закрытой форточки. Раньше это не допускалось, но осмыслить изменения было некогда: он достал мобильник и спешно набрал знакомый номер.

— Да, я слушаю! Ты как там? — услышал он в громком наушнике знакомый и такой приятный голос Вероники.

— Все нормально. Не разбудил?

— Нет! Я не спала! Мы на митинг ходили, на Ленина! Все так переживали! Как у тебя?

— У меня порядок! Здесь все есть, удобно!

— Что-нибудь надо?

— Нет, нет, пока ничего!

В коридор вошла уборщица в зеленоватом синтетическом халате и сером переднике, катя перед собой большой черный пылесос. 'Уралец' — разглядел Виктор надпись на рояльно — отсвечивающем пластике.

— Все отлично! Я тебе потом еще перезвоню! Спокойной ночи! Целую!

— Я тебя тоже! Счастливо!

'Ну вот, и личная жизнь почти задалась' — подумал он, 'выйду отсюда, надо будет победу отметить'.

…Когда он вернулся, в двести двенадцатой завораживающе пахло кофе. На столе Виктора стоял коричневый одноразовый стаканчик в черном, специальном меланитовом подстаканнике, чтобы не плескало, и бумажную тарелочку наполняли солнечные кружочки климовских крекеров. Виктор Сергеевич поднес пластмассовую посудинку к губам и ощутил по-детски знакомые тепло и аромат; так пах кофе, который родители заваривали в большом зеленом алюминиевом кофейнике. Он осторожно отпил глоток.

— Ну как? — спросил его Момышев. — Это я из дома принес! Называется 'Столичный буфет'. В ретро — стиле, смотрите.

И он показал красно-коричневую коробку с черными узорами и белыми надписями: 'Кофе натуральный. Первый сорт.'

— Класс, — ответил Виктор, и положил в рот крекер, почувствовав вкус картошки, жареной на сале с ветчиной. — И крекеры из дома?

— Нет, здешние.

— Я тоже люблю климовские… — Светлана задумчиво посмотрела на свой экран и поправила прядь волос, сбившую на лоб. — А давайте, пока у нас пауза и сбившийся Хеллоуин, попробуем-ка мы склонить к возвращению духов умерших.

29. Передача с того света

Гаспарян недоуменно поднял брови. Кстати, в этот момент Виктор заметил, что Гаспарян пьет кофе не из местного одноразового, а из своего дорожного. Такой потертый, алюминиевый, видать, из тех, что появились в Союзе вскоре после войны — не иначе у немцев переняли. Может быть, привычка, а может, человек пьет только из своего стакана.

— Что же это вы, Светлана Викторовна, в мистику ударились?

— Я вот о чем. Сейчас все идет по плану. До краха доллара, раз война его не спасла, еще несколько часов, поскольку все правительства будут стараться оттянуть конец до последнего. В Штатах погромщиков из неимущих слоев разогнала Национальная Гвардия, сейчас, днем, на улицы пошел протестовать против жирных котов Уолл-Стрита разоряющийся средний класс, пытаются ставить палаточные городки, полиция по инерции набросилась на них, как на мародеров, есть жертвы, сотни арестованы, это вызвало новую бурю протеста. По поступающим данным, Клинтон в настоящий момент подавлен и деморализован, хотя Левински уже уговорили отказаться от обвинений, чтобы не раскачивать лодку. Тут уже никому не до Левински. Так вот, у нас есть время и момент, чтобы попытаться спровоцировать гипотетических Хранителей выйти на хроноагента.

— Почему вы считаете, что они должны выйти?

— Произошло два события, которое могут быть связаны с миссией. Во-первых, хроноагент вмешался в ход истории. Во-вторых, хроноагент узнал о новых средствах ведения войны. Это серьезные поводы для действий. Кстати, на Брянск полчаса назад обрушился необычный мощный снегопад. Валит деревья, повреждены линии связи и электропередач.

— Знаю. В Москве все на ушах, проверяют, не погодное ли это оружие. Черт, мне, наверное, уже на покой пора. Виктор Сергеевич! У вас в реальности был снегопад в начале октября? Ломал деревья, останавливалось движение, линии и прочее? Не припоминаете?

— Еще бы не помнить. Точно был, в девяностых. Просто ведьмина ночь какая-то. Я в этот день пешком на работу добирался, троллейбусы не ходили. Но дня точно не помню. Помню, желтые листья были, как сейчас.

— Так, вероятность фифти-фифти… Ладно, этим занимаются. Светлана Викторовна, как будете действовать?

— Я съезжу с товарищем Ереминым в комплекс на такси. Якобы за приемником, помните, что мы давали, чтобы голоса слушать. Таксистом поставьте нашего человека, и еще один пусть сядет на повороте на шоссе, как попутчик. По дороге будем смотреть, нет ли наблюдения, каких-то подозрительных событий.

— Рискованно, тем более в такую погоду… Но что-то мы с вами, товарищи, давно не рисковали, верно? — и Гаспарян вдруг весело и добродушно рассмеялся. — Разрешаю действовать. Да, а хроноагента-то спросили? Вдруг в отказники пойдет?

— Дайте хоть кофе допить! Конечно, съездим.

Шагнув за двери проходной, Виктор ахнул. Он не узнал местности.

Фонари на дороге не горели. Прожектора на башенках охранного периметра были развернуты наружу, и их лучи упирались в медленно колышущуюся белую стену крупных, налитых водой хлопьев снега. Земля и проезд к институту были сплошь покрыта толстым, рыхлым одеялом, и рассеянный, тонущий в густом снеговом клейстере свет прожекторов подкрашивал ее в голубоватый свет. По обе стороны от дороги высились пухлые белые стены с черными и желтыми прожилками, то там, то тут слышался треск и тупые звуки падения: белый, казавшийся невесомым снег, облепляя листья, превращался в бетонные глыбы, ветви и толстые сучья ломались, обрушиваясь в налетевший внизу покров, а время от времени с оглушительным звуком ломались, словно лопаясь, и сами деревья. Виктор шагнул вперед, и тут же услышал над головой шорох. Он отпрянул в сторону: рядом с ним сорвалась с козырька над входом и глухо ударилась о нарождающийся сугроб отяжелевший, мокрый, сероватый ком.

'Е-мое, погода сбесилась! Как же мы поедем-то?'

Лобастое желтое такси, котороткое и высокое, как лондонский кеб, с облепленной мелкими листьями четырехугольной зеленой башенкой на крыше, оставляя за собой две глубокие колеи в рыхлом одеяле и обогнув упавшую на дорогу пухлую копну, минуты назад еще бывшую желтовато-коричневой гривой осины, подрулило к проходной. Запищал линейный двигатель, и дверца салона такси отъехала назад, выбросив на тротуар холодную полосу галогенного света, и Семиверстова, шепнув 'Наш номер! Карета подана!', потянула его за рукав вперед.

Машина внутри и впрямь чем-то смахивала на карету: широкий трехместный диван и одно сиденье впереди против хода движения с откидной сидушкой, как в кинотеатрах. Вместо багажника было много места на полу.

'А это, в принципе, удобнее' — отметил для себя Виктор. 'Какого черта у нас так не сделали?'

Дверь поехала по пазам и захлопнулась; они мягко тронулись в ночь. В акустике на волнах эфирного прибоя закачался мягкий, неизвестный Виктору отечественный нео-соул.

На повороте к ним подсел сухощавый молодой человек, чем-то похожий на нынешних амбициозных помощников боссов.

— Покрашин, Игнатий Иванович, — представился он Виктору, — Светлана Викторовна, как?

— Пока тихо.

Дорогой они молчали; Виктор тоже пялился в окно. Впрочем, они, скорее, не ехали, а осторожно прокрадывались по скользкому, словно намыленному шоссе, и свет их фар вырезал в полночной тьме два белых, бурлящих хлопьями снега, конуса. Время от времени им попадались аварийные бригады: вспыхивали синие мигалки, люди в мокрых оранжевых жилетах пилили упавшие на полосы движения деревья, и длинные костлявые руки автовышек поднимали их, чтобы соединить оборванные сухожилия проводов.

— Тринадцать миллиметров уже выпало, — нарушил тревожное молчание Покрашин, — к рассвету обещали все двадцать.

— …Амба. Дальше танк нужен. — обернулся к ним шофер.

Они уже были в Старом Аэропорту и свернули в проезд, ведущий к 'Парусу'. Поперек проезда, как шлагбаум, в лучах фар виднелась наклоненная до земли молодая ель, чей ствол был согнут непогодой в тугой лук.

— Ладно, — решила Светлана, — тут уже недалеко. Пойдем втроем, вы, Игнатий Иванович, остаетесь внизу у подъезда. Визеры не работают. Черт, сэкономили на воздушке, надо будет все на подземный кабель переделывать.

С неба медленно опускалась снежная лавина. Треск сучьев и глухие удары падающих глыб были слышны и здесь.

Они перелезли через палисадник спортплощадки и пошли гуськом в обход дерева: впереди Семиверстова, за ней, стараясь попадать след в след, двишался Виктор, и замыкал цепочку Покрашин, все время озираясь по сторонам. Сзади светили фары такси.

'Ведьмин лес' — почему-то подумал Виктор. Позади раздался сухой, громкий треск, похожий на выстрел; все трое моментально оглянулись, и увидели, как в метрах пятнадцати от такси, к концу проезда, обрывая уже бездействующие провода фонарей, на дорогу рухнула осина.

— Отрезали.

Светлана достала зябнущими руками мобильник из сумочки:

— Говорит 'Весна'. Такси заблокировало у комплекса падающими деревьями. Пришлите машины, лучше три, с разных проездов. И машину разграждения.

— Идемте, не останавливаемся, — добавила она уже спутникам. — Держаться открытых мест, под деревья не лезть.

'Как там у Винни-Пуха — самое лучшее место для засад?' — мелькнуло в голове у Виктора.

— Виктор Сергеевич, — смотрите лучше под ноги, — заметила ему Светлана, когда он, споткнувшись, чуть на нее не свалился. — а вертеть головами будем мы, ладно?

Как ни странно, до 'Паруса' они доплелись без приключений. На подветренных сторонах здания висели прилипшие комки снега, делая стены похожими на шкуру леопарда. Ну, конечно, если бывают снежные леопарды. Покрашина оставили в фойе. Виктор привычно направился к двери лифта, но Светлана его остановила.

— Еще свет отключат. Не будем искать приключений.

Риденко прохаживался в коридоре в тренировочном костюме. На руке его почему-то висело легкое стеганое полупальто из синтетики.

— А, сосед, — нарочито громко начал он, чтобы было слышно в кухонные форточки, — из командировки, что ли?

— Да, — ответил Виктор. — сейчас, знаете, в любой момент могут сорвать и отправить.

— Это точно… За цветочки ваши не волнуйтесь, я их тут поливаю. А сегодня бессонница замучила, так вот хожу, международные события пережевываю. Теперь Клинтона точно прищучат. Не оправдал доверия монополий.

Виктор в ответ молча кивнул и отпер дверь. Когда они вошли в прихожую, и он хотел ее закрыть, Семиверстова остановила его движением руки: она поставила защелку на предохранитель и лишь чуть-чуть прикрыла полотно, так, чтобы в коридор оставалась маленькая шель.

— Вроде все на месте, — облегченно вздохнула она, когда Виктор зажег свет в комнате, — приемник не забудьте, мы же за ним сюда по легенде. А я еще со своими свяжусь.

Она открыла секретер. Виктор взял 'Турист' в руки, повертел, для проверки, щелкнул регулятором громкости.

— Не трогайте терминала, — прорезал тишину странный, неживой, искаженный компьютерными фильтрами голос, — не трогайте терминала, не трогайте терминала…

— Светлана! — закричал Виктор. Семиверстова стояла у уже включенного монитора.

— Вам письмо… — растерянно произнесла она. На мониторе разворачивалось какое-то изображение, вроде открытки.

— Не трогайте терминала, — повторял мертвый голос из приемника, — не трогайте терминала, не трогайте терминала…

В комнату влетел Риденко и потянул Виктора за собой. Последнее, что успел заметить Виктор — это Светлану, которая стояла у монитора и целилась в экран радиофотиком.

Они неслись вниз по лестнице, и топот их ног гулко отдавался на все этажи. Но вот запищал какой-то двухтональный гудок, и из динамиков, что торчали над каждой из дверей на лестничной клетке, донеслось:

— Граждане, пожарная тревога! Пожарная тревога! Просим всех срочно одеться, взять документы, деньги и ценности, и не создавая паники, выйти из здания. Не забудьте выключить свет, газовые и электроприборы, закрыть воду…

'Пожар? А взрыва не слышно было…'

В вестибюле за их спиной зашумели двери лифта: из них выскочила Семиверстова в распахнутом пальто и бросилась вдогонку.

— Стойте. Отдышитесь, — сказал Риденко, когда они оказались на дорожке. В комплексе светомузыкой вспыхивали и гасли окна.

— А что загорелось?

— Ничего. Сам терминал не могли заминировать, в комнате визер. Это на случай, если весь дом взорвать хотели.

— Успела, — выдохнула подбежавшая Семиверстова. — Все, с сегодняшнего дня перехожу на сапоги с низкими каблуками. Сфотографировала и передала. Письмо ликвидировалось отправляющим.

— А разве в электронной почте так можно? — спросил Виктор.

— Это специальная функция, для писем, которые положено уничтожать после ознакомления. Они еще и не кассируются… Быстро на северную сторону, машина туда подойдет. — Виктор заметил в ухе у Семиверстовой крохотный наушник.

Он втайне надеялся, что на этот раз ж точно пришлют супер-машину, однако с северной стороны их ждал большой угловатый внедорожник, напоминавший 'Хаммер'. Надо сказать, в такую погоду это было куда более разумно.

— Сюда! Скорее! — Из дверцы высунулся круглолицый водитель с короткой стрижкой, ну очень похожий на типичных российских владельцев крутых джипов, — сейчас аварийки подъедут, не выедем!

— Я останусь! — крикнул Риденко. — За народом присмотрю, и чтобы в квартиру не влезли, пользуясь суматохой!

Виктор даже не успел крикнуть ему 'до свидания', как его впихнули во внедорожник, взревел мотор и они таранили заснеженные кусты, освобождая дорогу пожарке. Их несколько раз тряхнуло; Светлана ухватла протянутую ей водителем трубку автомобильного телефона и быстро говорила с кем-то.

— Да. Да. Это точно? Да. Нет. Нет, исключено. По приемнику. Откуда? Ясно. Ясно. Сейчас на Бульваре Информатики. Будем.

— Ну что, — продолжила она, уже отняв трубку от телефона, — похоже, что радиопередача была блефом, чтобы дать возможность уничтожить письмо до того, как мы его прочтем. Конечно, наши специалисты обследуют комплекс, но процентов на девяносто никаких мин там нет. Потом, оказывается пару часов назад неизвестный пытался взломать серверный шкаф Домолинии в будке у комплекса под видом ремонтника. Нам, черти, не доложили, сочли за попытку кражи. Но самое интересное, что в неизвестном узнали того самого человека, который попал под машину на Советской.

30. Клинтон оттягивает свой конец

— Выходит, он жив? — спросил Виктор.

— Здесь и сейчас — возможно. Что не мешает ему погибнуть тогда.

— Думаете, может организовать нападение?

— Вряд ли. Настоящие шпионы-одиночки обычно действуют исподтишка.

— А на вокзале?

— Неужели вы до сих пор думаете, что он мог промахнуться? Я же вам тогда говорила, это информационное воздействие.

Джип, как слаломист, вилял по улице, на которой то с одной, то с другой стороны вспыхивали синие мигалки и сновали оранжевые жилеты. Как после бомбежки, подумал Виктор. Город вступил в войну со слепой стихией.

— Ну вот и искатели приключений! — воскликнул Гаспарян, едва они появились на пороге двести двенадцатой. — Насчет воскресшего покойника мне уже доложили. А у нас тут тоже — материализация духов и раздача слонов.

— И что за дух?

— Поздравим себя: в результате двадцатилетнего хода операции произошло сошествие на землю духа Сталина.

— Ничего не понимаю, — Светлана села за свой столик, одернула платье и поправила мокрые от налетевшего снега волосы, взглянув в защитный экран, как в зеркало, — боже, какой у меня вид! Андроник Михайлович, что вы имели в виду?

— Так вы тут опоздали к началу. Билли по CNN такую мощную речугу толкает…

В самом деле, на экране был Клинтон на трибуне, на фоне американского флага. 'Впрямь, барашек' — мелькнуло в голове у Виктора. Вид у любовника-неудачника был такой, словно у него на лице посидели. Под глазами нависли огромные мешки, верхние веки вспухли, нос повис, как огромная слива, и нижняя губа как-то криво отвисла по диагонали влево, постоянно обнажая нижние зубы. Однако его резкий, скрипучий голос звучал как-то особенно жестко и энергично.

Гаспарян прибавил звук со своего места. Шел синхронный перевод.

— …Сегодня мы вновь говорим об угрозе демократии. Нет, на этот раз она исходит не со стороны коммунистических режимов. Различные группы в нашей стране, пользуясь демократией, начали борьбу за такие права и привилегии, на которые ранее никогда не претендовали, и эти эксцессы демократии являются вызовом существующей системе правления. Источник угрозы — внутренняя динамика самой демократии в высокообразованном, мобильном обществе, характеризующемся высокой степенью политического участия. Во многих случаях необходимость в экспертном знании, превосходстве в положении и ранге, опыте и особых способностях могут перевешивать притязания демократии как способа конституирования власти…

'Что он несет?' — подумал Виктор. 'Для кого это?.. Стоп. Да он же говорит так же, как Муссолини в 'Доктрине фашизма', только другими словами! 'Фашизм… утверждает, что неравенство неизбежно, благотворно и благодетельно для людей, которые не могут быть уравнены механическим и внешним фактом, каковым является всеобщее голосование.' Только Муссолини рубил с плеча, а этот — с оговорочками: 'во многих случаях', 'могут перевешивать'… Смысл-то один: народ до власти рылом не вышел, вот те, у кого превосходство в ранге, положении, бабле, да, вот они не твари дрожащие, они право имеют. Могут перевешать, а могут и не перевешать…'

— Ну, и как вам нравится? — хмыкнул Гаспарян.

— Если я правильно понял, он хочет демократию принудить к сожительству? Как Монику?

— Долго ли умеючи? Правда, демократия дама почтенная, но тут уж, как у канатоходцев — главное, вниз не глядеть… Короче: предлагается восстановление контроля над банками, как при Рузвельте, а через систему кредита — и над другим бизнесом. Создается совет губернаторов, якобы орган консультативный, но на самом деле — координировать силовиков для борьбы с массовыми акциями протеста. То-есть, не допустить, как у вас, майданной демократии. Ну и принятие 'Национального Акта', который резко расширяет права правительства на сбор информации о частных лицах и бизнесе. Причем собирать могут не только по вопросам госбезопасности, а вообще на лиц, которые могут умышленно или по халатности нанести значительный ущерб.

— Вредителей, что ли, сажать будут?

— Именно. Предусмотрено превентивное заключение по внесудебным решениям.

— И как же это все через конгресс протащат? Конституцию у них пока никто не отменял.

— Для давления на конгрессменов после выступления будет устроен телефонный и Интернет-опрос.

— И что, американцы проголосуют? Это же бред какой-то.

— Похоже, это ход конем. Клинтон предложил сталинизм, сейчас американский народ красиво от него откажется, и Билли скажет: my fellow Americans, вы сами сделали этот выбор, я исполняю вашу волю и будем затягивать пояса и отказываться от социальной сферы. Это плата за демократию. Тоже шанс для Штатов вырулить.

— Хочу кофе, — призналась Светлана, — а то промерзла, сыро, и с этими покойниками дрожь пробирает. Я сама заварю.

Она прошла за креслом Виктора, случайно, а, может, и не совсем случайно коснувшись своими тонкими пальцами его плеча. Он обернулся направо, наблюдая, как Светлана грациозно управляется с кофематом; теплый пуловер сегодня как-то по особенному соблазнительно обтягивал ее бюст, а ямочки на подколенках, затянутые в шоколадную лайкру, дышали затаенной слабостью. А может, ему так показалось. В конце концов, почему бы после мировых катаклизмов просто не посмотреть на красивую женщину.

По CNN тем временем пошли комментарии и мнения людей из толпы на улицах. Инициативу Клинтона однозначно не поддерживали. 'Демократия', 'ценность', 'нельзя отказываться' и все такое прочее. Короче, массовая обработка общественного мнения. Разве что мультиков не успели наготовить.

— Ну вот, — с удовольствием потер руки Гаспарян, — распад глобального мира произойдет в назначенное время. Клинтону нужна только реакция масс, как и Руцкому. Массы диктуют волю власти, а массам такое всегда приятно. Сейчас начнут передавать данные.

Внизу кадра показались быстро сменяющиеся цифры; Виктору показалось, что это чем-то похоже на СМС-голосование в телешоу. Впрочем, это и было телешоу.

— Ваш кофе, Виктор Сергеевич.

— Большое вам спасибо. Принять его из ваших заботливых рук особенно приятно.

— Что-то вы решили на меня психологически влиять, — ее большой, но чувственный рот растянулся в загадочной улыбке, — к чему бы это… Ой, смотрите! Смотрите!

Ее глаза, широко раскрытые от удивления, устремились на экран. Виктор обернулся влево.

Количество голосов 'ЗА', что была в первые минуты опроса ничтожно малой, догнало количество 'ПРОТИВ'; обе величины продолжали свой бег, поочередно вырываясь одна вперед другой и снова выравниваясь нос к носу.

— Вот вы сейчас видите случайное событие, — пояснил диктор, — видимо, было протестное голосование крупной социальной группы…

Цифра 'ЗА' подпрыгнула вверх и пошла на отрыв, спокойно, уверенно; через пару минут разрыв уже был в разы.

Второй стаканчик в руках Светланы наклонился, и кофе чуть не пролился на стол; Виктор вовремя подхватил пластмассовую посудинку и переставил на ее рабочее место.

— Виктор Сергеевич, — несколько ошеломленно спросил Момышев, — вы как-то связаны с этим? С результатом?

Страницы: «« ... 2425262728293031 »»

Читать бесплатно другие книги:

Информативные ответы на все вопросы курса «Нервные болезни» в соответствии с Государственным образов...
Большая часть попаданцев в прошлое знает, что творилось тогда, до минуты, и они легко в управленческ...
Халлея – страна сильных духом людей и могущественных драконов. И как покоряющий небо ящер никогда не...
Люк и Клаудия выросли вместе – на берегу океана, в роскошных номерах старомодного отеля «Ночи Тропик...
Угораздило меня попасть из 2010 года в 1965-й! С ноутбуком, RAVчиком и трагическим послезнанием о да...
Маленький городок у моря.Три женщины, мечтающие о счастье.Джемма собирает материал для газетной стат...