Зверлинги. В тени другого мира де Линт Чарльз

Марина

Дописав пост, я присоединилась к mam, которая смотрела телевизор в гостиной.

Легок на помине! Похоже, Хаусхолдер завербовал под свои знамена и религиозный канал. Он оказался высоким грузным мужчиной пятидесяти с чем-то лет. Пожалуй, старшее поколение сочло бы его привлекательным, но я видела только отвратительного старого фанатика, который дорвался до чересчур большой власти.

– Мы живем в рекрасном мире, – вещал Хаусхолдер с экрана, – в самой прекрасной стране. Но сейчас Соединенные Штаты охватила чума, которая угрожает всему, что нам дорого. Пока вирус затаился во мраке, но готовится напасть, как змей в Саду. Дьявол отравляет невинность наших детей и превращает их в монстров, которые только и ждут возможности перегрызть глотки родителям. Наш священный долг – изгнать этого змея из Божьего сада…

– Mam, – перебила я его разглагольствования, – ты же в это не веришь, правда?

– Я уже не знаю, что думать, mija[9]. Этот человек отмечен Богом. Хотя мне и сложно поверить, что в тех бедных ребятишек вселился дьявол.

– Сомневаюсь, что Бог или дьявол имеют к этому отношение. Зверлинги не выбирали такую судьбу. Нельзя осуждать их за то, в чем они не виноваты. Никто не знает, почему превратились именно эти ребята – по крайней мере, пока, – но я уверена, что это не проклятие. И уж точно не болезнь.

– Ничто не совершается без воли Господа, – вздохнула mam. – Думаю, он взял Лору на небеса, но конгрессмен Хаусхолдер тоже в чем-то прав. Только дьявол мог превратить бедную девочку в крысу и потом подстроить такое ужасное убийство. Мне страшно за тебя и Ампору. Ты не забываешь молиться?

Мы с mam не сходились в религиозных взглядах, но все же были очень близки. В отличие от нас с Ампорой.

Развод родителей в буквальном смысле расколол семью. Ампора осталась с pap и с тех пор не желала со мной разговаривать – хотя я носила отцовскую фамилию и мы ходили в одну школу. Она безумно гордилась нашими мексиканскими корнями – и я, в общем-то, тоже, хотя ничего о них толком не знала. После развода mam словно задернула свое прошлое темной шторой.

– Мы американцы, а не мексиканцы, – не уставала подчеркивать она. Теперь mam всеми силами старалась перенять культуру гринго, чтобы соответствовать моему новому отчиму – хотя это ничуть не умерило ее религиозный пыл.

До развода родителей мы жили в испанском квартале. Я тогда была совсем крохой и помнила только, что порой там становилось по-настоящему страшно. А вот Ампора чувствовала себя там, как рыба в воде. Насколько я знаю, ей удалось избежать связей с криминальным миром, зато она сутками слушала гангста-рэп и одевалась, как подружка какого-нибудь бандита. Еще она считала, что серфинг – развлечение для тупых мужланов; нетрудно вообразить, что она думала обо мне. Зная категоричность сестры, я не питала особых иллюзий по поводу ее отношения к Зверлингам. Здесь они наверняка сходились с Хаусхолдером, хоть и по разным причинам.

– Конечно, mam, – ответила я, чтобы ее успокоить. – Но я все равно думаю, что к случившемуся с Лорой не причастны ни Бог, ни дьявол. Просто она оказалась не в то время и не в том месте. Это не ее вина.

– Как знать, mija, как знать. Надеюсь, ты молишься за ее душу.

– Разумеется. Но то, за что ратует конгрессмен Хаусхолдер, – чистой воды расизм. Если мы станем относиться к Зверлингам как к людям второго сорта, чем мы будем лучше испанцев, которые убивали и загоняли индейцев в резервации?

– Но они правда могут быть опасны, – покачала головой mam. – А конгрессмен Хаусхолдер – человек от Бога.

– Он фанатик, – твердо сказала я. – Карантин запрет нас всех в Санта-Фелисе. Представь, ты больше не увидишь бабушку с дедушкой или тетю Розу.

– Я об этом не подумала…

– Пожалуйста, позвони нашему представителю в Конгрессе и скажи, что мы не согласны с законопроектом Хаусхолдера. С этой ересью надо бороться.

Между бровями mam пролегла глубокая складка. Похоже, она тоже была не в восторге от идеи карантина.

– Сегодня я попрошу Господа направить меня, – сказала она наконец. – Не преуменьшай Его мудрость, милая. И не забывай молиться за своих сводных сестренок, чтобы их тоже не постигла эта страшная болезнь.

У меня на лице не дрогнул ни один мускул. Конечно, mam не знала, что я Зверлинг, и все же ее слова причинили мне немалую боль.

– Разумеется, – сказала я. – И за тебя я буду молиться тоже. Надеюсь, Господь напомнит тебе, что осуждать невинных – грех. Пожалуйста, позвони конгрессмену Коэну. И попроси о том же pap.

Джош

Когда я проснулся на следующее утро, Элзи уже не было. Я не знал, когда она ушла, а записки она не оставила. Внезапно мое внимание привлек мигающий телефон. Я дотянулся до него с кровати и открыл новое сообщение.

«Ушла до рассвета. Скоро позвоню. Целую моего мальчика!»

Принимая душ, я не мог согнать с лица дурацкую улыбку. Я никогда не спрашивал Элзи, где она ночует или чем занимается днем, но сейчас это было неважно. Даже копы, сидевшие в засаде в конце улицы, не смогли испортить мне настроения. Когда мы встретились с Мариной и Дезмондом, чтобы вместе идти в школу, я по-прежнему улыбался, как идиот.

– Знаю эту улыбку, – с видом эксперта заявил Дезмонд. – Кому-то вчера перепало.

Марина уже привычно пихнула его локтем.

– Не груби! – и она бросила на меня встревоженный взгляд. – Как Элзи? Я так понимаю, она получила твое сообщение. Копы ее не засекли?

Я покачал головой и быстро пересказал им историю, как агенты нагрянули под эстакаду, надеясь отловить там стаю Зверлингов.

– Это просто свинство, – нахмурилась Марина. – И противозаконно!

– Думаешь, ФБР это волнует?

– Так она живет там? – спросил Дезмонд. – Под эстакадой?

– Понятия не имею. Если честно, ни разу не спрашивал.

– А стоило бы.

– Ты знаешь, когда мы вместе, голова как-то другими вещами забита.

Дезмонд ухмыльнулся.

– И вчера тебе забили ее настолько, что ты оставил дома скейт.

Я опустил взгляд под ноги и понял, что он прав. Похоже, я от счастья летел всю дорогу по воздуху.

– А где живет Синди? – поинтересовался я, чтобы сменить тему.

– Она… Гм, я еще не спрашивал. Окей, 1:1.

– Ну хватит уже болтать, – вмешалась Марина. – Дез, можно оставить доску у тебя в гараже?

– Не вопрос. Только я, если позволите, со своей не расстанусь. Топать всю дорогу – еще чего не хватало!

– Слабак, – хмыкнула Марина. – Если ты не в курсе, люди иногда ходят пешком. Это называется «прогулка».

В конце концов они оба оставили скейты в гараже, и мы чуть быстрее обычного отправились в школу. Уже через несколько домов стало понятно, что мы не одни.

– Как же меня бесят эти парни, – процедила сквозь зубы Марина. – Им что, нечем заняться, кроме как шпионить за школьниками?

– Видимо, нет, – ответил Дезмонд и повернулся ко мне: – Ну что, раскусил ту девчонку-выдру?

Марина почему-то уставилась в землю. Я покачал головой.

– Еще нет, но вчера я целый час читал ее блог. Знаете, она мне все больше нравится. Может, послать ей личное сообщение?

– Забудь, – отмахнулся Дезмонд. – Она наверняка не ответит. Решит, что ты коп или извращенец.

– А еще я бы не советовала писать в Интернете ничего личного, – добавила Марина. – Если, конечно, ты не хакер 99-го уровня, который умеет заметать следы. Думаю, ФБР вполне способно отследить твою переписку.

– И про блог знает?

– А ты как думаешь? Если они выслеживают Зверлингов и похищают детей, то уж блоги точно мониторят.

Внезапно Дезмонд постучал меня по плечу.

– Эй, Джеймс Бонд, включи свое лазерное зрение. Чего там за толпа?

Перед школой образовалась целая пробка – видимо, ребят не пускали внутрь. Их было уже так много, что половина не поместилась на асфальтовой дорожке и залезла на клумбы по сторонам ворот. Когда мы подошли ближе, стало понятно, что они спорят с директором Хейденом. Школьники словно вырядились на Хэллоуин: у каждого в одежде был какой-то элемент звериного костюма. В толпе тут и там мелькали ободки с кошачьими ушами, плюшевые перчатки в виде лап и такое разнообразие хвостов, что они могли бы составить конкуренцию карнавальному магазину. У одной девочки была куртка под леопарда. Другая, несмотря на жару, надела полосатый желто-черный свитер, который придавал ей сходство с огромной тощей пчелой.

– Да они свихнулись, – сказал Дезмонд. – Тут что, конвент мохнатиков?

– Ты хотел сказать – пуистиков, – поправила его Марина.

– Один фиг, – и Дез постучал по плечу Терри Силса. – Чувак, что тут творится?

– А вы разве не слышали?

– Что слышали?

– Диллон Харнер покончил с собой. Повесился ночью в отцовском гараже.

– Вот дерьмо, – пробормотал Дезмонд.

Я слышал, о чем они говорят, но слова будто не доходили до моего сознания, оставаясь бессмысленным набором звуков. Диллон никогда бы такого не сделал. Он слишком любил жизнь и был лучшим музыкантом из всех, кого я знал. Мы зависали в музыкальном классе минимум дважды в неделю – как только у обоих появлялось «окно». Он приносил свою классическую гитару, а мне приходилось довольствоваться раздолбанным школьным «Стратокастером». Он помог мне переложить Сеговию[10] и Джилардино[11] на электрику, а я приобщил его к волшебному миру «Венчерз» и Дику Дейлу[12], который неожиданно хорошо лег на акустику. По крайней мере, на акустику Диллона. Он фанател от музыки, как и я, но при этом был музыкантом от Бога.

Все выходные он проводил в Лонг-Бич с матерью, а по будням жил с отцом в Санта-Фелисе. Тот был профессиональным гитаристом. Казалось, он пытался загладить вину за развод, устраивая с сыном бесконечные джем-сейшны. Поэтому я видел Диллона только в школе. Если не считать нелюбви к Зверлингам, он был мировым парнем. Ничто не могло его огорчить.

Тогда какого черта он полез в петлю?!

– Это не объясняет, зачем вы устроили карнавал, – сказал Дезмонд Терри.

– Ты в порядке? – тихо спросила Марина, коснувшись моей руки.

Я покачал головой. День был теплым, но меня бил озноб.

Внезапно к нам подошла Сьюзи Вонг. Глаза у нее покраснели от слез.

– Перед этим он написал паре человек, – объяснила она Дезмонду. – Сказал, что Зверлинг. И боится того, что надвигается.

– Он был Зверлингом? – непонимающе переспросил я.

Он же ненавидел Зверлингов. Как он мог быть одним из них? Почему я ничего не заметил? Мы только на прошлой неделе репетировали «Baja» «Астронавтов». Мы даже болтали про случай с пумой – хотя я не сказал ему правду, конечно. Мы вообще больше играли, чем говорили.

Какого черта молчал мой звер-радар? Я бы отговорил его от этой глупости!

– А что надвигается? – спросила Марина.

Сьюзи пожала плечами.

– Не знаю. Я не получила сообщения, мне рассказала Нэнси Хайир. Похоже, он боялся разоблачения.

– До такой степени, что решил повеситься?!

– Шутишь? – невесело усмехнулся Терри. – Из Зверлингов устроили шоу фриков. Папарацци жаждут свежей крови, а в последнее время все затаились, писать не о чем. На одном ролике с ястребом денег не сделаешь.

Я поймал себя на том, что киваю, – хотя и сам был причастен к затишью в новостях.

Сьюзи поправила ободок с кошачьими ушками.

– Нэнси предложила надеть звериные костюмы, чтобы почтить память Диллона и выразить поддержку другим Зверлингам. Но директор Хейден не пускает в них в школу.

– И грозит исключением, – кивнул Терри.

– Поэтому мы уговариваем нарядиться всех. Хейден же не сможет исключить всю школу?

У меня до сих пор не укладывалось в голове, что Диллон был Зверлингом. Я бросил взгляд вниз по улице – туда, где, по моим подсчетам, ждали агенты. На долю секунды мне показалось, что они отстали, но потом я разглядел припаркованный на обочине черный автомобиль. Мужчина в темном костюме нагнулся к окну возле пассажирского сиденья. Заметив мой взгляд, он тут же отшатнулся. Через несколько секунд мотор глухо взрыкнул, и машина исчезла за поворотом.

Благодаря пуме я отчетливо слышал, что говорит ребятам Хейден. Тот предлагал снять звериные костюмы и устроить вместо первого урока собрание в актовом зале.

Постепенно большинство школьников сняли уши и хвосты и цепочкой потянулись к парадному входу. Я не мог двинуться с места. Марина постучала меня по плечу.

– Надо идти.

Я покачал головой.

– Не сейчас. Мне нужна еще пара минут.

– Джош, мне очень жаль. Я знаю, что он был твоим другом, но ты ничего бы не смог изменить.

– Да ну? Я мог учуять в нем Зверлинга. Мог отговорить от этой дряни.

– Мне кажется, если человек решил покончить с собой, это не так просто.

Как знать. Он ненавидел Зверлингов – значит, и себя тоже. Если бы я ему открылся… Если бы не отмахнулся тогда в коридоре…

– Мы этого уже не узнаем.

– Джош, пожалуйста….

– Не волнуйся. Я не собираюсь делать никаких глупостей.

Я думал, Марина скажет «Ну конечно, не собираешься!», но она только смерила меня долгим взглядом и кивнула.

– Что вы там застряли? – спросил Дезмонд, заметив, что мы не идем за ним и Терри.

– Ничего, – и Марина торопливо взяла его под локоть. – Пойдем, собрание уже началось.

– А Джош?

– Он нас догонит, – ответила Марина, прежде чем я успел открыть рот. – Через пару минут.

И она с силой потянула Дезмонда вперед, так что ему пришлось подчиниться.

Я остался во дворе один – если не считать нескольких опоздунов, которые спешили к центральному входу. Проходя мимо, они бросали на меня любопытные взгляды, но никто не остановился. Я придирчиво осмотрел улицу. Нигде и намека на ФБР.

Мне отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь из родичей, но Элзи и Кори были сейчас далеко, а других Зверлингов я не знал. Или думал, что не знаю, – раз уж не смог почуять Диллона. Бесполезный кусок дерьма! Конечно, можно позвонить Элзи, но что толку от телефонных разговоров? Что она мне скажет? Она даже не знает Диллона. Точнее, не знала. Теперь и навсегда – в прошедшем времени. Поверить не могу.

Мой взгляд задержался на обеденных столиках под пальмами и эвкалиптами. Что ж, по крайней мере, в школе был еще один Зверлинг.

Я сомневался, захочет ли Каторжник снова со мной говорить, – он же сам сказал, что у нас не будет сборищ. Но еще он сказал, что всегда протянет мне руку помощи. И хотя он вряд ли имел в виду душеспасительные беседы, к кому еще я мог обратиться? Как бы там ни было, он вроде не собирался меня бить или натравливать свою банду.

Когда я подошел к столу, Каторжник поднял квадратную голову, но выражение его лица осталось для меня непроницаемым. Глаза, как обычно, были скрыты за стеклами солнцезащитных очков. Вблизи он почему-то оказался больше, чем мне помнилось.

– Есть пара минут? – спросил я.

– Что ж, ты хотя бы дождался, пока свалят федералы. Знаешь, что их спугнуло?

Я только пожал плечами, но Каторжник кивнул, будто я сказал что-то существенное.

– Надо понимать, в городе наметилась добыча покрупнее. Или они просто решили не светиться рядом с детьми. Неудачники. Даже зашифроваться толком не могут.

– Ты слышал о Диллоне? Диллоне Гарнере?

– Угу. Не лучшие новости с утра.

– Поверить не могу. В школе говорят, что он покончил с собой, потому что был Зверлингом.

– В том числе. А еще – что он связался с федералами и признался во всех грехах. Знаешь, позвонил в эту гребаную программу адаптации, как послушный мальчик. А потом узнал, что его увезут сегодня утром.