Рыцарь Железного Кулака Тихомиров Артем

12

– Я могу помочь тебе, Браги, – сказал эльф. – Не смотри так. Деньги не в счет. Деньги будут, ты получишь всю потраченную сумму до монеты. Не возражай. Я дал себе слово. Но не об этом речь. Твоя проблема, считаю, вполне решаема.

– Были и те, кто говорил так же, а после разводил руками, – ответил Страшила. – К чему снова пустословить?

– Так ты хочешь стать человеком или нет? Не пойму.

– Я и сам не пойму. Было время, когда я был одержим этой идеей, теперь ответа у меня нет.

– Тем не менее. Ты поедешь со мной, рыцарь. Запасись терпением.

– Так ты что-то видишь? – спросил огр после продолжительного молчания. – Я имею в виду… как чародей.

– Я не маг, если ты об этом, – ответил Вридаль. – Назовем это интуицией… ведь о нас, эльфах, говорят, что все мы немного колдуны. Доля истины в этом утверждении есть. Если на тебе лежат чары, то они приросли к тебе очень плотно, так я думаю. Чтобы их снять, мало традиционных методов.

– Я уже обращался к чародеям-эльфам. Они не смогли.

– Есть одно место. Маги называют такие Местами Силы. Или священными местами, все равно. В одно их них я и хочу отвести тебя, Страшила. Древнее эльфийское святилище, помнящее зарю нашего народа, начало Шелианда, равно как его падение… Называется оно Крепость Мечты. Я знаю дорогу к нему, был там несколько раз. Потому что… – Эльф не мог подобрать нужного слова.

– Символ? – спросил Браги.

– Хочешь, называй это символом. Я был там и видел свою судьбу, дорогу, какая ждет меня. Мне были видения… хотя ты не поймешь… Кто ищет ответы на свои вопросы, приходят в Крепость Мечты. А после – кому меч и лук, а кому долгая спокойная жизнь без страданий и радости, без борьбы. Нет, ты не поймешь.

– Тогда зачем мне идти туда? Я чужой. Я не эльф.

– Не имеет значения. Там внутри есть Источник. Окунувшись в него, ты уже не будешь прежним.

– Это меня и пугает, Вридаль.

– Не могу поверить, что ты чего-то боишься.

– Так было… я отступал, когда видел реальную возможность изменить себя, вернуться к прежнему облику. Было… Может статься, я обыкновенный огр, что тогда?

– А как же твои сны? – спросил Наэварра.

– Что сны? Развеялись поутру.

– Я не могу принудить тебя, Страшила, но хотел бы, чтобы ты согласился. Я дал себе слово.

– А в твоих видениях не было ничего насчет меня? Или Источник не мог заглянуть так далеко в будущее?

– Никогда не знаешь, что он покажет тебе, если ты задаешь вопрос, – склонил голову эльф. – Нужно уметь разгадать его послание.

– Выходит, если я погружусь в него, то стану самим собой?

– Я не говорил этого. Но шансы, что произойдет именно это, велики. Верь мне, огр.

Страшила помолчал.

– Знаешь, для чего мне нужны были эти деньги, Вридаль?

Эльф покачал головой.

– В Албарии живет один волшебник. Волшебница, точнее. Наверняка ты слышал про нее. Пробиться к ней нелегко, она не посещает общество, редко показывается людям, во всяком случае, так говорит молва. У нее я и хотел в очередной раз попытать счастья, но для этого требовались немалые деньги. Я наводил справки два месяца и узнал сумму, за которую она согласилась бы попробовать расколдовать меня, хотя она и не знает о моем визите…

– Сто пятьдесят золотых флоринов, – сказал Наэварра. – Я знаю эту чародейку.

– Знаешь?

– Не лично, разумеется. Ее зовут Пацца Феани.

– Да.

– Тебя действительно уверили, что она способна снять чары?

– Никаких гарантий, но сведения поступили из надежных источников. Вот я и отправился в путь. Собирался сначала выступить на турнире, а уже потом попытать счастья у Пацци. А что тебе о ней известно?

– Ничего особенного. Откуда она пришла и где жила раньше, никто не знает, и то, что чурается широких контактов, тоже правда. Только, думается мне, дело несколько в другом.

– В чем?

– Чародейку хорошо знают под каким-то иным именем. Каким – другой вопрос, – сказал эльф. – Пацца Фиани, вероятно, только вывеска. А что из этого следует, не имею представления, Браги. Вроде бы кто-то из наших имел с ней дело. Могу поинтересоваться, если тебе интересно.

– Не стоит, – ответил огр, махнув рукой. – Все равно платить нечем.

– Ну так что ты скажешь? Согласен ли ты попробовать?

– В конце концов, я ничего не теряю… – пробормотал Страшила, подумав. – Наверное, стоит согласиться.

– Стоит, – улыбнулся эльф. – Итак, дождемся возвращения Зирвента. А пока я намерен привести себя в порядок. Эй, хозяин…

Хозяин появился не сразу, заспанный и недовольный, в покрытой жирными пятнами одежде. Ему не нравился запах, исходящий от этого типа в капюшоне, и его морда с большими синими глазами тоже. «Эльфья морда», – подумал повелитель харчевни, надув толстые губы.

Не успел Наэварра объяснить суть своей просьбы, как послышался быстрый стук копыт. Браги пристроил руку на рукоять большого кинжала. Кто-то остановил коня, спрыгнул, и через мгновенье в дверях появился Зирвент. Покрытый пылью.

Увидев огра и эльфа, вагант выпучил глаза, потом перевел взгляд на хозяина. Тот еще больше выпятил губы.

– Я позову тебя, – сказал ему эльф, – иди.

С таким лицом, будто сейчас его стошнит, губошлеп удалился. Зирвент подошел к столу, уперся в его крышку кулаками и произнес, словно истинный заговорщик:

– Поблизости крутятся какие-то подозрительные личности. Троих из них я видел дважды, они увязались за мной. Я доехал до реки и деревушки неподалеку, а они за мной. Дальше – глухомань, пришлось повернуть сюда. Еще двое рыщут поблизости от харчевни. Притворяются местными, но это не крестьяне! Если это крестьяне, то я, я…

– Спокойно, – прошептал Браги. – Значит, пятеро?

– Да.

– Как думаешь, кто такие? Вооружены?

– Кто? Не знаю. Может, раубриттеры местечковые, а оружие разве долго спрятать под плащ или куртку? – побледнев, зашипел Зирвент. Чтобы быть как можно дальше от дверей, вагант пододвинулся ближе к огру.

– Люди виконта, – сказал эльф. – Я должен был предвидеть… Теперь у него развязаны руки. Никаких обычаев и традиций, кроме единственного: доброго старого ножа по горлу где-нибудь в глухом закоулке!

– Что же делать? – задергался Зирвент. – Что, и нас тоже… ножом… и меня?

– Свидетелей надо прикончить, – подтвердил Страшила.

Глаза ваганта оказались чуть ли не на лбу, ноги подкосились. Огр схватил его за шиворот и слегка встряхнул. Голова студиозуса моталась из стороны в сторону.

– Зирвент, тебе придется кое-куда съездить, – сказал эльф.

– Нет, нет, нет… – в полуобморочном состоянии пробормотал тот.

– Да я пошутил, – прорычал Страшила. – Никого не прикончат, остолоп.

– Да?

– Уверен. Я же с тобой.

– Ах, тогда конечно. – Зирвент плюхнулся тощим задом на стул. – Если ты, то… Эй, а куда это я должен ехать? Что за глупости?

– Не глупости. Так нужно.

– Кому?

– Всем нам, – сказал Наэварра.

– Еще чего!

– Если ты не поедешь, нам всем крышка… Слушай, в семи милях отсюда есть городок, называется Лиссон, там ты найдешь некоего купца Данэтира по прозвищу Хорь, понятно?

– Зачем? – простонал вагант.

– Нам нужны деньги. Не меньше трехсот флоринов. Кроме того, необходимо передать кое-кому кое-какие сведения.

– Меня колесуют, – сказал Зирвент.

– Они должны знать, что я вернулся.

– Я закончу жизнь на дне смрадной ямы…

– Все, что я скажу, ты запомнишь наизусть…

– Меня посадят на кол, а потом сдерут кожу, – заключил студиозус, то бледнея, то краснея. – Или наоборот. Можно мне написать письмо мамочке и папочке?

Он поглядел на огра и эльфа. Те молча покачали головой.

– Несчастный я человек, самый наинесчастнейший из несчастных…

– Так будет, если мы попадем в лапы к головорезам Шардэ, – сказал Наэварра.

– А по-другому никак нельзя? – спросил Зирвент, содрогаясь от ужаса.

– Нет, – ответил эльф.

Страшила представил, как Вридаль отдает приказания своим воинам – таким же не терпящим возражений тоном, спокойным и холодным, точно сталь клинка, вынесенного на мороз. Так говорят прирожденные лидеры, не склонные задумываться над мелочами.

«Выходит, – подумал Браги, – Наэварра действительно больше чем разбойник, забивающий себе голову всякой дурью. Кто он такой на самом деле? Сумасшедший? Почему он так уверен в том, что говорит?»

Страшила ожидал от Наэварры пламенных речей, призывов, бешеного фанатичного блеска в глазах, но его постигло разочарование. От эльфа веяло непробиваемой уверенностью – и только. Вридаль оказался крепким орешком.

– Запоминай. Ты поедешь на лошади, взятой у харчевника, наденешь какие-нибудь обноски, чтобы изобразить из себя местного жителя, – сказал эльф Зирвенту. – И чем лучше ты будешь играть свою роль, тем больше у тебя шансов выполнить задание.

Шляпа Зирвента приподнялась. Его волосы встали дыбом. Страшила поправил шляпу, чуть надавив на тулью пальцем.

– А если я не смогу? – пропищал студиозус.

– Сможешь. Ваганты любят представления, театр, так?

– Так.

– Выступать обожают, как я слышал.

– Обож… ну и что?

– То, что я сказал ранее. Представь, что это твоя лучшая роль.

– А если меня прикончат?

– Значит, такова твоя судьба. Веришь в судьбу, человек?

– Нет.

– Тем хуже для тебя. Зато, видимо, веришь в деньги.

– Верю.

– Это очень по-человечески… За свою поездку ты получишь пятнадцать золотых флоринов.

– Двадцать? – пискнул студиозус.

– Нет, пятнадцать.

– Ладно, но это грабеж средь бела дня!

– А я разбойник и злодей, разве ты не слышал?

Зирвент вытаращился на него.

– Хватит говорильню устраивать. Слушай то, что должен запомнить.

Воля студиозуса к сопротивлению была сломлена. «В любом случае с Наэваррой этот номер не прошел бы, – подумал Страшила. – Вридаль из тех, кто добивается своего».

Огр взял кружку с пивом и допил остатки.

Эльф и вагант сидели рядом за столом, склонив головы друг к другу. Один говорил, другой слушал, напрягая память, закаленную в нелегких академических баталиях. Страшила поднялся, хрустнул пальцами и совершил небольшой вояж по грязному залу пустой харчевни. Передвигаться приходилось, склонив голову, чтобы не брякнуться о потолок. Как бы невзначай огр выглянул через открытую дверь во двор. За забором можно было увидеть дорогу и дальние холмы, поросшие островками деревьев.

Ни души. Ни пешего. Ни конного. В тишине стрекотали, спрятавшись в нагретой солнцем траве, кузнечики. Лошади, стоящие под навесом, изредка постукивали копытами и фыркали.

– Я никогда этого не запомню, – простонал Зирвент, хватаясь за голову. – Боги, никогда!

– Хозяин, подойди, добрый человек.

Губошлеп вышел в зал, покосился на огра и потрусил к столу. Его отвращение как рукой сняло.

– У меня к тебе деловое предложение, о милейший, – сказал эльф.

13

Подбодренный стопкой крепкого самогона, Зирвент отправился в путь. Со стороны он выглядел типичным местным жителем. Дешевые грязные сапоги, штаны, перетянутые широким поясом, короткий плащ, рубаха и шляпа с ободранными полями. Лошадь хозяин харчевни выдал ему на вид паршивей некуда, но выяснилось, что бегает она резво. Зирвенту же хотелось нестись со скоростью ветра – прибыть на место и выполнить приказ Наэварры… ну и, конечно, получить свои кровные. Именно обещанная награда решила внутреннюю дилемму студиозуса в пользу эльфа.

«Я крестьянин, я простой крестьянин», – твердил про себя вагант, сутулясь и выглядывая из-под полей шляпы. Лошадь шла умеренно быстрым шагом. Пусти он ее в галоп, у потенциальных шпионов это могло бы вызвать подозрение. В Лиссон надо прибыть чистым, без «хвоста». Таково условие Наэварры.

«Купец по прозвищу Хорь… Наверное, один из этих, заговорщиков, фрилаков… Он должен сделать все, о чем его просит Вридаль… А если не сделает, а… если чего-нибудь сделает со мной?»

Ориентируясь по указателям, студиозус свернул после развилки направо, к северу. Теперь до Лиссона всего четыре с половиной мили. Впереди грохотала телега, груженная пустыми бочками. Ею правил прикладывающийся к плетеной бутыли гном. Он приветствовал Зирвента хриплым, отнюдь не музыкальным воплем, и тот подумал: «Ни на грош куртуазии… Ну, ладно, это гном, ему нет никакого дела до утонченности и высоких идеалов… Но… То, что сегодня было на Площади… Куда я попал, в какое королевство, скажите? Дверью ошибся, что ли?»

Зирвент осмотрелся. Подозрительных личностей поблизости не было. В первый раз он здорово струхнул, когда понял, что за ним следят. Кто знает, чем бы все обернулось, не приди ему в голову светлая мысль перебороть обиду и вернуться в харчевню. Раскаленные клещи, кнут, «железная дева» – какие подарки приготовил ему виконт Шардэ?.. Студиозус представил себя дающим показания на полу вонючего каземата.

«Какие показания? Что я знаю? Ничего! – подумал Зирвент, заставляя лошаденку бежать быстрее. – Не знаю и знать не хочу… Решено – как только все это закончится, я хватаю деньги и сматываюсь в Амаланту. Или в Сальдегору. Меня ждет университет. Вот где я устроюсь, надолго, может быть, даже до самого конца, пока не получу диплом и патент бакалавра. Пожалуй, хватит бродяжничать. Рано или поздно это кончится плохо, я окажусь в канаве с ножом в спине или на дне реки с камнем, привязанным к ногам».

От таких мыслей волосы шевелились на голове. Ваганту казалось, что изнутри его обмазали чем-то липким, жгучим и отвратительным.

Вопреки тому, что он сказал Наэварре, студиозус верил в судьбу. Особенно в то, что искушать ее до бесконечности вредно для здоровья. У Зирвента было много приятелей в своей среде, а также в среде разного рода деятелей из области музыки и театра. Собираясь по случаю тут и там, бродяги-ваганты, жонглеры, менестрели и артисты рассказывали друг другу разные истории. Бывало, и жуткие. Такие, в частности, где говорилось о решительных королях и их наместниках, желающих навести порядок в своих владениях раз и навсегда. Было бы желание, а заговор всегда найдется, как сказал один жонглер. Охота на ведьм собирала богатые урожаи, и всегда во всех королевствах шла она по одному сценарию. В первых эшелонах, как правило, отправлялись на плаху не только сами смутьяны и мятежники, но и нежелательные элементы, «крысиные хвосты», как прозвали Зирвента и ему подобных бродяг. Попадали друзья Зирвента под горячую руку в Даймории, Мароозе, Тенаскевале и Брилезии, повисали за шею в Хатании, горели на площадях в Сперфе и Длаветрине. В половине случаев никакого реального заговора не существовало, а вот в Лорансале очень даже существует. Глядя в синие глаза Наэварры, Зирвент понял, что дело не просто в разбойничьих налетах, прикрываемых высокими словами. Дело гораздо серьезней.

«А потому мне нечего тут делать… Но Амаланта – тоже Лорансаль, владения Гуннфина Албарского, вассала и наместника Родерлика! О беда! Однако если я поступлю в Амалантский Университет, разве не сумею я затеряться в его сумрачных аудиториях и библиотеках? Не сумею слиться со своими, чтобы исчезнуть из поля зрения шпионов?»

Зирвент проехал мимо указателя, на котором крупными рунами было написано: «Три мили до Лиссона».

«Давай, лошадка, давай, – мысленно подогнал животину вагант. – Нам надо быстрее. – Он обернулся. Позади никого. Наверное, ему все-таки удалось обмануть лазутчиков. – Я участвую в темных эльфийских делишках. Вот страшная правда, господа! И за это меня по головке не погладят, а пятнадцать флоринов не спасут шею от веревки… Здесь не просто профилактические меры по наведению порядка – ищейки виконта рыщут всюду и вынюхивают, вынюхивают!»

Навстречу Зирвенту неслись во весь опор два всадника. Плащи их развевались за спинами, будто крылья диковинных птиц. Вагант застыл в седле ни жив ни мертв. Кровь в самом прямом смысле остановилась в его жилах, в голове стало мутно и почти темно.

«Только не обморок! Если это конец, я должен встретить его лицом к лицу, как подобает мужчине. Или с песней на устах, как гибли мои братья на виселицах и кострах!»

Насчет песен студиозус не был уверен, но хотелось так думать. Что смерть их не была грязной и мучительной. Что зеваки изумились мужеству приговоренных и потребовали у палача прекратить свой жуткий промысел…

Вагант крепко зажмурился.

Всадники поравнялись с ним и пронеслись мимо, обдав облаком пыли. Стук копыт удалялся. Зирвент уже видел себя, измученного и истерзанного, но умирающего с достоинством…

Открыв глаза, он увидел, что по другой стороне дороги навстречу ему идет женщина в длинной юбке. Она смотрела на него странно. Зирвент выдавил улыбку и даже помахал ей рукой. Женщина не оценила любезности и прибавила шагу.

«Дружище Зирвент, по-моему, ты просто трус и паникер! Браги прав, ты просто дурилка картонная. С твоим характером надо сидеть круглые сутки в закрытой конторе и переписывать бумажки… Больше ты ни на что не способен!»

Этот голос, звучавший внутри, студиозусу вовсе не понравился.

«Я никогда не был связным у эльфьего подполья, – жалобно подумал Зирвент. – У самых настоящих повстанцев. Они… они… В других землях эльфы не такие, даже в Лагероне они отличаются от здешних, хотя и живут обособленно! Там все было иначе. Они не желают войны».

«Эра невинности на исходе, – провозгласил неприятный внутренний голос. Вагант едва не уверился, что окончательно сошел с ума. Со страха такое бывает. – Так сказал чародей, помнишь? Нынешние сказки заканчиваются скверно, у них нет счастливого конца, разве ты до сих пор не понял?»

«Сказки? Кто говорит о сказках?»

«Ты думаешь, что живешь в сказке, где рыцари сплошь благородны, а дамы целомудренны, где эльфы – неизменно мудры, живут вечно и не воняют, как пьянчуга, выспавшийся в хлеву вместе со свиньями. Ты много ездил и многое видел, но до сих пор тешишь себя иллюзиями! Однако в глубине души ты знаешь правду. И поэтому ты так боишься. Ты не хочешь иметь дело с убийцами, которые разбивают головы младенцам, сжигают деревни и варят в котлах людей. Ты боишься их, чужих, поднявших руку на твоих соплеменников».

Лошадь бежала, весело помахивая хвостом. Вагант сплюнул в пыль.

– Я не верю тебе, – сказал он вслух.

«От страха, дружище Зирвент, ты окончательно тронулся умом, – заключил внутренний голос. – Разговариваешь сам с собой. Что и требовалось доказать».

Лиссон оказался хуже, чем Ферюзина, где у ваганта стянули честно выигранный кошелек.

14

Проехав по улице Суконщиков, Зирвент свернул направо и оказался в квартале, где стояли более-менее приличные дома. Каменные заборы, чугунные ворота, ухоженные садики, в которых щебетали беззаботные птички. Такое соседство с довольно грязной частью Лиссона казалось странным. Вагант, не переставая оборачиваться и искать в каждом встречном-поперечном лазутчика, доехал до четвертого по счету дома. По описаниям это был именно он – темно-зеленая черепица на крыше, стрельчатые окна. Светло-оранжевый кирпич. Спешившись, студиозус собрал всю свою волю в кулак и принялся звонить в колокольчик у ворот.

Долго никто не появлялся, а потом Зирвент увидел привратника-эльфа, одетого в черное. Он посмотрел на гостя холодными змеиными глазами на кукольном лице без возраста и спросил, чего ему нужно.

Зирвент не сразу вспомнил, как должна формулироваться секретная конспиративная фраза, но протараторил ее быстро. Эльф нахмурился, сделал ему знак подождать, а сам ушел. Через некоторое время из дома вышел сам Данэтир, в бархатной мантии с меховым воротником. Волосы его поддерживала перевязь из кожи с тисненым узором. Точь-в-точь как говорил Наэварра.

Зирвент повторил купцу все, что сказал привратнику. Смысл был один – Вридаль вернулся и просит о помощи. «Вышел на связь», – как выразился фрилак…

– Впусти его, – приказал Данэтир эльфу со змеиными глазами. Зирвент, чувствуя жар, заливающий голову, проскользнул вместе с лошадью в щель между чугунными створками ворот. Животиной сразу занялись двое конюших, а Хорь пригласил ваганта в дом. Говорил купец мало. Пока они добирались до внутренних покоев, он задал студиозусу несколько коротких вопросов. Зирвенту показалось, что эльф не верит ему. Да и с чего бы верить?

«Сейчас меня начнут пытать. Заведут в подвал, и поехало, стало быть… Заставят признаться, что я шпион Шардэ, а потом…»

В доме Хоря повсюду царил сумрак, интерьер словно специально создавался, чтобы поглощать как можно больше света.

Проникнув за тяжелый матерчатый полог в углублении стены, Данэтир и Зирвент спустились по лесенке ниже уровня пола, но не в подвал. Во всяком случае, не в сырой, холодный и страшный. Этот был хорошо обставлен – диванчик, два кресла, небольшой камин, круглый стол. Почти уютно. Почти домашняя обстановка.

Пока Зирвент, пригнувшись, переступал через порог, свет в комнате зажигала таинственная фигура. Вооруженный коротким мечом и кинжалом эльф подносил лучину к светильникам, укрепленным на стене. Мрак отступал. Вагант увидел, что эльф одет в кожаную, характерного покроя куртку, облегающие лосины, высокие сапоги. Именно контуры тела ниже пояса таинственной фигуры позволили Зирвенту сделать вывод, что перед ним женщина.

Лица ее студиозус не разглядел, голову целиком скрывала черная шапка-маска, напоминающая палаческую. Из двух прорезей уставились на Зирвента светло-серые, почти сливающиеся с белком глазищи.

Слегка вздрогнув, вагант снял шляпу, неуклюже поклонился и сел в указанное кресло. Эльфийка с мечом и кинжалом осталась стоять в углу, наблюдая за ним. Следуя привычке, Зирвент хотел подарить несомненной красавице в маске какой-нибудь изысканный комплимент, но понял, что это ни к чему.

«Подполье! Конспирация! Они закрывают лица! – подумал Зирвент с колотящимся сердцем. – Никто не поверит, если расскажу… тьфу, мне вечно никто не верит, будто я все сочиняю!»

Не в силах оторвать взгляд от стройной, гибкой и высокой фигуры эльфийки, вагант глотал слюну. Вспомнились красавицы из кланов Лагероны. Те были такими же, опасными и невыразимо очаровательными произведениями искусства. При взгляде на них думаешь не о ночи, полной неги и любви, а о росчерках клинков и алой крови, что сверкает на ослепительном солнце драгоценными рубинами…

– Итак, Зирвент из Фингабора, начните сначала, – сказал Данэтир. – Прошу. Дело, как я понимаю, важное.

– Да, настолько, что я, совершенно посторонний человек, рискую своей шкурой. Заметьте, мне нет дела до вашего конфликта с властями…

– Было бы странно, если бы все происходило наоборот, – ответил Хорь.

Кстати, почему эльф получил такое прозвище, студиозус так и не смог понять.

– Угу. Вот я и говорю. Меня попросту заставили, ваш этот… ну, вы соображаете.

Зирвент мог гордиться, что не забыл сообщения, и повторил слово в слово. Смысл половины из секретных выражений он, правда, не понимал, но заключил, что это к лучшему. Меньше знаешь – лучше спишь.

Когда Зирвент закончил свой рассказ, Хорь посмотрел на эльфийку, что стояла в углу. Та молча кивнула и вышла из комнаты. Вагант гадал, что бы это значило.

– Надеюсь, вы не подозреваете меня в шпионаже, – забеспокоился Зирвент.

– Невероятно, чтобы виконт действовал так топорно. Мы знаем, что Наэварра на свободе, и ждали, когда он пошлет весть кому-нибудь из нас. Но он не прибег к более традиционным способам, и это настораживает.

– Настораживает? Ладно, дело ваше. Я выполнил свою работу! – Зирвент положил ногу на ногу, скрестил руки на груди. Мина, впрочем, у него была не слишком героическая, хотя он и очень старался.

Эльф смотрел на него, казалось бы без труда заглядывая в самое нутро. Вагант сидел словно на иголках.

– Шардэ настаивает на создании новой, наделенной широчайшими полномочиями специальной службы. Вероятно, он добьется своего, потому что трезво оценивает степень нашей угрозы. Его методы грязны и не грешат однообразием, но вряд ли он стал бы посылать к нам такого дилетанта и не внушающую доверия личность.

– Вот именно – не стал бы… Эй, что значит «дилетант» и «не внушающая доверия личность»?.. Я…

Данэтир смотрел не моргая.

«Проклятье, они специально отрабатывают эти свои взгляды, что ли? Мороз по коже!»

Зирвент хотел казаться как можно более мужественным, но с каждой минутой это было все труднее. Атмосфера дома давила на него. В какой-то момент вагант решил, что здесь плетется колдовство.

– Вы не покинете этот дом, пока я все не проверю, – сказал Хорь.

– А Наэварра? Харчевню, может быть, уже взяли штурмом!

Дверь полуподвальной комнатки распахнулась. Зирвент обернулся. Он всегда считал, что знает толк в красивых женщинах, но тут его словно ударили под дых. Прекрасный образ пронесся перед его глазами, вскружил, заставил на мгновенье остановиться дыхание. Позже студиозус думал, что, возможно, незнакомка его попросту ошеломила каким-то заклинанием.

Где-то Зирвент читал, что красота банальна. И разве могут быть не банальны эти золотистые волосы и голубые глаза? Красивой посадки голова? Низко открытая грудь? Матовая кожа? Румянец? Банальней некуда, прав был эстетствующий автор. Он знал, о чем писал.

Женщина в бархатном бордовом платье вошла в комнату, проплыла мимо студиозуса, обдав терпким запахом духов.

Внутри у Зирвента какой-то страдалец взвыл в голос. Он сожалел, что не может сочинять песни, как Дюнкероль Албарский, Фильен Зуммар или Дакелот Верный… Имей он хоть чуточку таланта хоть кого-нибудь из этих лорансальских Жрецов Поэзии, он бы восславил в веках красоту этой женщины… Хоть чуточку!

– Не думала, что он настолько глупо выглядит, – заметила незнакомка. – Посмотри на него, Данэтир. Что за лицо? Что за наряд?

Зирвент улыбался. Он забыл, что куртуазия требует встать перед дамой, когда она входит.

– Этот наряд для маскировки, он утверждает, что за ним могла быть слежка, – сказал эльф.

Блондинка присела на диванчик. Бриллиантовое колье на ее груди преломляло лучики света.

– А что касается лица, то… Сибилла, ты сразила его наповал, разве не видишь? – Хорь впервые позволил себе улыбку.

Женщина в бордовом платье проделала несколько жестов. Зирвент почувствовал себя словно в тумане. Любовная нега поглотила его полностью, он ушел в нее с головой. Комната плыла в неизвестность.

– Мне надо знать, говорит ли он правду, – сказал купец.

Сибилла кивнула. Зирвент мысленно пробовал ее имя на вкус.

Сибилла. Сибилла. Сибилла…

Словно раскусываешь дольку апельсина.

Интересно, а кто она такая?

Вознамерившись тут же, не мешкая, создать в уме лучшую любовную кансону всех времен, студиозус получил укол в зад. Подскочив и вскрикнув, Зирвент почувствовал, как проясняется голова, как пропадает с глаз дымка и окружающие предметы приобретают четкость.

– Прошу прощения, благородная госпожа, – пробормотал вагант, поднимаясь и кланяясь, чтобы обмахнуть своей кошмарной шляпой сапоги. – Я, право, виноват, что не соблюл… правила и…

– Довольно, – сказала Сибилла. Из крошечной сумочки, прикрепленной к поясу, она достала кольцо из темного металла и надела его на средний палец правой руки. – Если не желаете укол посильней, сядьте и выполняйте приказы!

Зирвент оторопел.

– Дайте свою руку, – потребовала блондинка.

– Я, право, не смею, – пробурчал, краснея, вагант.

– Идиот, дурак набитый! – прошипела Сибилла. – Не воображай себе невесть что!

– Я? Да что вы?