Рыцарь Железного Кулака Тихомиров Артем

19

– Ну что, мессир чародей? – спросил Обжора. – Будет из нашей экспедиции толк какой-нибудь? Или вернемся в замок и доложим Гретолю, что ни хрена не вышло?

– Не торопись. Скоро сказка сказывается, – ответил Астенфор.

– Оно, конечно, так, – отозвался Гитад. – Но уж больно вы темните, мессир, все что-то водите нас, словно деток неразумных… А я знаю, что доведись нам одним, без волшебской подмоги, выслеживать Наэварру, мы бы уж давно…

– Точно, – подхватил своим монотонным тяжелым голосом сутулый. Вирза смотрел чародею в спину. Он давно уже наметил, куда всадит корд… если представится случай. Это может случиться в самое ближайшее время – если этот чародейский дегенерат не перестанет мутить воду… – Шанс прижать их в харчевне мы, образно выражаясь, просрали. А теперь прем в лес на ночь глядя…

Астенфор развернул свою лошадь так, чтобы оказаться лицом к наемникам. Группа затаилась в зарослях, примерно в полусотне шагов от Могильного Камня, и чародей укрыл себя и наемников иллюзорной маскировочной сферой. У фрилаков острый слух и острый глаз – может выдать малейшая неосторожность. В этих лесах хозяйничают не люди.

Кануль взмахнул рукой, отгоняя обнаглевших с наступлением темноты комаров.

– Что ж это выходит? – спросил он, разглядывая Астенфора. Чародей не сомневался, что именно такую гримасу видели жертвы Кануля на дорогах и в домах, куда он врывался в поисках добычи. Последнее, что видели несчастные перед тем, как попробовать грязного разбойничьего меча. – Мы полдня гоняемся… за кем, чем? Фантомы? Не понимаю! Откуда ж они взялися? Эльфья магия, что ли?

– Нету здесь наших овечек, – сказал орк. – Зря время теряем. Они уж далеко, так что не схватим и не обогреем, как собирались.

Чародей посмотрел на их руки, постоянно лежащие на рукоятях мечей и кинжалов. Намерения убийц Астенфор хорошо знал, их желания не составляли для него тайны. Сделать работу быстро, грубо, эффективно и без сантиментов. Они так привыкли. Наскоком, напролом, ошеломляя жертву и лишая ее воли к сопротивлению. Вероятно, с кем-то другим это бы и сработало, но не с фрилаками. Гретоль Майн сказал Астенфору, что хотя четверка ни разу не ходила на эльфов, сомнений в том, что Обжора справится, нет никаких. У чародея были. Однако он смолчал.

Выехав из замка, где у Астенфора состоялась задушевная беседа с виконтом Шардэ, группа направилась по свежему следу. Шпики советника заполонили округу, и хотя результат, при таком количестве слухачей и остроглазов, мог быть куда лучше, указать верное направление они все-таки смогли. Обжора предлагал с ходу ворваться в харчевню «Под луной» и устроить огру и эльфу кровавую баню, но чародей отверг это предложение. Во-первых, было слишком светло и даже отсутствие других посетителей не давало налетчикам преимущества. Во-вторых, дело почти сразу осложнилось вмешательством новой фигуры. Не просто осложнилось, а сделало атаку практически невозможной. Волшебница в харчевне использовала чары всевидения и сканировала окрестности. Ничто не могло ускользнуть от ее взора… Еще раньше, наблюдая за дорогой, группа приметила нескольких ничего не значащих путников. Рыцарь с оруженосцем. Небольшой караван, охраняемый вооруженными топорами и палицами кобольдами. Никто из них, проезжая мимо харчевни, не остановился. Казалось, момент самый подходящий. Астенфор уже почти поддался на уговоры орка – и как раз в этот момент появилась чародейка…

Вагант ездил в Лиссон, переодетый и неузнанный. Астенфор упустил его и только потом сообразил, какой совершил промах. Задержи он студиозуса, тот не смог бы связаться с местным эльфьим подпольем и получить помощь. Когда Астенфор осознал, что теперь против него действует сильная магия, сумевшая в решающий момент запутать его и перехватить инициативу, он пришел в ярость. Он видел их – прекрасную незнакомку и по-шутовски разряженного Зирвента. Парочка мило беседовала, словно была знакома много лет. Какое-то время ушло на то, чтобы распознать, какую иллюзию использовала чародейка, – и для этого ему потребовалось пустить в ход все свое умение. Конкурент, с которым маг из Монналинга столкнулся столь неожиданно для себя, был сильнее его. Расшифровать маскировочный флер из заклятий оказалось непросто.

Обжора ни о чем не узнал. Он и его головорезы видели только богато одетую даму, что подъезжает к харчевне в сопровождении слуги, а потом скрывается внутри. «Вы дождались, мессир, – прорычал орк, – теперь там целая толпа. Прикажете прирезать и этих двоих?» Астенфор не приказал. Нужно было срочно что-то придумать. Чародейка дала понять, что знает о его существовании и не намерена с этим мириться. Округу наполнили фантомы. Группа из четырех всадников появилась на дороге спустя полчаса. Они двигались на восток, неспешно, словно на прогулке. Осторожно, чтобы не дать себя засечь, Астенфор прощупал их. Оказалось – иллюзия. Высококачественная. Такие он сам делать не мог, никто из знакомых ему в Албарии, да и во всем королевстве – тоже. Кроме одной-единственной женщины, известной под именем Пацца Феани. Но с этим тоже возникали трудности. Молва однозначно утверждала, что Пацца – страшная старуха, живущая у себя в берлоге и почти не выходящая в свет. Для выхода же она как раз и пользуется обширными познаниями в магии иллюзий. Люди смеялись, что нужно это лишь для того, чтобы не пугать честных подданных монарха. Слухи. Только слухи… Либо здесь сама Пацца, каким-то образом связанная с эльфами, либо совсем другая чародейка, с которой Астенфор не знаком. Ни та, ни другая версия не давали, впрочем, ответ на вопрос: что делать?..

Банда Обжоры, сделав большой круг, вернулась к харчевне. Именно тогда и возник первый мираж, изображающий всадников – Страшилу, Наэварру, чародейку с черными волосами и студиозуса. Означать это могло что угодно. Подойти к «Под луной» незамеченным было нельзя – если враг внутри, он сразу обо всем узнает. Следовать за фантомами тоже не имело смысла.

Чародей из Монналинга понял, что уткнулся в тупик. У него не было нужной сноровки для таких дел. Тогда, прикинув наименьшее из зол, Астенфор повел группу на северо-восток. Именно там находилось место, куда, вероятнее всего, отправится Наэварра. Место, о котором помнят и знают только эльфы. Ну и, конечно, интересующиеся историей маги…

По пути Астенфору и наемникам встретилось еще несколько фантомов – та же самая компания, только ехала она в других направлениях. Ни разу они не были настоящими.

Наемники нервничали, обвиняя во всем чародея, и в какой-то степени были правы. Он упустил след, полагаться приходилось теперь только на интуицию. Открыто колдовать опасно – чародейка, помогающая фрилакам, способна в любой момент перейти от пассивной обороны к нападению. Скорее всего, она ждала своего шанса, и думать об этом было неприятно…

– Слушайте внимательно, – сказал Астенфор, глядя сквозь лунный сумрак на бандитов. – И не думайте, что я от вас что-то скрываю. Инспектор Майн дал мне поручение обеспечить вам поддержку, и значит, на то были свои причины. Женщина, которую вы видели, волшебница. Вагант вызвал ее из Лиссона. Теперь она обеспечивает прикрытие огру и Наэварре. Скорее всего, ей известно о нас, иначе она не стала бы создавать так много фантомов.

Кануль выстрелил слюной через передние зубы.

– Так выдайте ей на орехи каким-то своим колдовским способом, – прогнусил он. – А мы займемся остальными.

– Нет. Этим я испорчу все дело. Ведь для этого нужно хотя бы знать, где находится противник…

– Боитесь? – хмыкнул орк. – Стало быть, она вас сильнее, мессир.

– Не надо поспешных выводов. Я не учу вас, как затачивать клинки и куда лучше целиться, бросая нож!

– Ну еще бы, – буркнул Вирза.

Четверка смотрела на чародея недружелюбно. Недружелюбность неуклонно повышалась в градусе с каждой минутой.

– Вы можете прямо сейчас ринуться на прочесывание леса, если вам не терпится. Но это ничего вам не даст. Вы вспугнете фрилаков, и только. Тогда можете распрощаться с наградой, – отрезал Астенфор.

– Значит, вы ни хрена не знаете. Так и сказано было: упустили…

– Я знаю, где они будут сегодня ночью. Туда же поедем и мы. С соблюдением крайней осторожности.

Раскричались козодои.

– Повторяю…

– Понятно, мессир, – поднял широкую длань Обжора. – Крайнейшая осторожность. Понимаем, что ж. Не вчера на дорогу с мечом-то вышли… Но. Не вздумайте водить нас за нос, Астенфор. Даже в мыслях не держите. Мы подлого звания, в отличие от вас, – да и не претендуем, наше дело маленькое, – но держать нас за недоумков последних не позволим! След потерян – что ж, не впервой. Знаете, куда ехать, – отлично. Приятственно на душе, не могу не отметить. Мы следуем вашим приказам с надеждой, что от них будет толк. Но. Не советую пудрить нам мозги! Мы тоже кое-чего соображаем и не учим вас бормотать всякие сукровенные формулы из магии, ага?

– Не учим, – отозвался Кануль.

– Это радует, – сказал чародей, тщательно скрывая свою ярость. – Если бы что-то подобное было у меня в мыслях, господа… уверяю, я не стал бы ждать так долго и непременно сделал бы что-нибудь очень неприятное.

– Для нас? – спросил Вирза.

– Для вас. Но я не сделал этого раньше, не сделаю и теперь. Мы компаньоны и должны друг другу доверять. Не будь с Наэваррой чародейки, мы давно бы вернулись и получили причитающееся. Но раз она есть, позвольте мне заняться ею. От вас я требую внимательности. И профессионализма. Надеюсь, на последнее я могу рассчитывать в полной мере.

Его укол попал в точку и разрядил обстановку. Честолюбие у головорезов было на высоте. Орк клацнул зубами.

– Можете рассчитывать. В этом мы дадим фору хоть кому, верно, парни?

Парни засверкали улыбками, их глазки горели в полумраке, словно у бешеных собак. Четверка лучилась самодовольством.

– Хорошо, – сказал чародей.

«На какое-то время это усыпит их бдительность. Они будут упиваться тем, как высоко их ценит ставленник самого виконта Шардэ. А пока я составлю свой план».

Астенфор развернул коня и двинул его в ложбину, края которой поросли ольхой. Четверка цепочкой последовала за ним. Обжора ехал впереди, Гитад замыкал шествие. Полугном прислушивался к ночным звукам, слух у него был острым, а глаза привычны к отсутствию света, так что лунный полумрак не доставлял ему особых хлопот. Чем дальше всадники углублялись в лес, тем тревожней вели себя птицы и животные. Гитад хорошо слышал перестук оленьих копыт в чаще, скрежет когтей рыси на ветвях, шумное ворчание какого-то хищника в берлоге. Козодои то вдруг принимались орать, то замолкали, совы ухали и что-то неопределимое пищало, а иной раз писк этот превращался в нечто похожее на детский плач. Гитад таращился по сторонам, держа в пределах досягаемости взведенный арбалет. Спата[4] рядом. Дерни за рукоять – и она с тобой. Через несколько десятков метров молчаливой поездки Гитад обернулся. Затылок его жгло, спину словно медленно и расчетливо дырявили широким сверлом. Бандит схватился за талисман-оберег, который надел поверх куртки, и стал произносить про себя заклинания, какие знал от отца-гнома. На нижней ветке дерева позади Гитада сидела большая белоснежная сова. Ее глаза-линзы уставились на полугнома, немигающие, жуткие. Они заглядывали прямо в сердце. Наемник моргнул, обливаясь потом. Он никогда не видел в этих краях белых сов. Таких больших белых сов, которые, по его представлению, должны водиться на севере.

Ветка была слишком тонкой, чтобы удержать это белое чудовище, но сова сидела на ней как ни в чем не бывало. Полугном следил за совой, пока у него не заболела шея. Потом птица расправила крылья и без единого звука взмыла вверх. Исчезла, словно призрак. Гитад сомневался, что это было живое создание.

Наемник посчитал это очень скверным знаком.

20

За время своих странствий Браги из Шидама ни разу не обращался к прорицательницам и оракулам. Ему не хотелось знать свое будущее, а настоящее было известно и так. Беспокоило прошлое и его истоки. Начало. Момент рождения и обстоятельства, этому сопутствующие. Все это внушало ему, не боящемуся никого и ничего, мутный, почти тошнотворный страх. Он хотел быть человеком и думал о себе по большей части именно так. Мысли эти были настолько привычны, что иной раз Браги вспоминал о том, что он большой и устрашающий монстр, лишь по подсказке со стороны. Когда, к примеру, чуть не сбрасывал с моста телегу с людьми и получал от них хорошую порцию брани, когда наступал на ногу какому-нибудь честному обывателю и слышал его дикие вопли, когда ломал очередную слишком хлипкую для него скамейку в трактире или стукался лбом о притолоку. Судьба огра в мире, где подобные существа являются избыточными по весу и габаритам, не очень легкая. Прямо сказать, не безоблачная. Невзирая на свои подвиги, совершаемые во имя безопасности людей и прочих разумных созданий, Страшила не переставал подвергаться насмешкам. Он постоянно чувствовал скрытую иронию и затаенный страх. Таковы они, существа ниже ростом, их атавистический страх перед чудовищем побороть невозможно. И Браги с этим смирился. Почти. Даже те, кого он освобождал от кровожадных разбойников и чудовищ, кому своей силой помогал убрать камень, перегораживающий реку или ручей, или построить дом, старались избавиться от его общества как можно быстрее. Браги брал плату с тех, кто мог себе это позволить, и не задерживался дольше, чем надо. Страшила усвоил правила.

Иной раз желание сбросить с себя этот груз и стать таким, как все, было настолько сильным, что Браги терял почву под ногами. В голове его начиналось нездоровое брожение. Огр боялся, что в таком состоянии он способен кому-нибудь навредить, и тогда сбегал. В глухие непосещаемые места. В горы, в лесную чащу, в пустыню. Там он коротал свои черные одинокие дни.

Бывало и по-другому. Случалось, что даже его, немало повидавшего на своем веку, поражала скаредность, мелочность и злоба людей. Представляя себе, что в один прекрасный день он станет таким же, Страшила говорил себе твердое «нет». Уж лучше так – чудовищем со своими слабостями, но чудовищем честным. Пускай чересчур правильным, но все-таки. В такие минуты Браги радовался, что он огр, и верил всем легендам, которые слышал про себя, всем обрывочным воспоминаниям о своих предках… Верил, подозревая, что это обман.

«Я – монстр!» – говорил себе Страшила. И, казалось, никакой другой истины для него во вселенной больше нет.

Он ошибался. Как всегда, когда думал, что в мире существует нечто устоявшееся и раз и навсегда определенное. Вновь наступали дни, когда единственным выходом для Браги из Шидама было бегство в пустыню. Все возвращалось к исходной точке. Коловорот. Вечный цикл движения. «Да» и «нет», сменяющие друг друга, как луна и солнце.

А теперь Браги принял решение. Твердое. Окончательное, как ему казалось. Достойное настоящего героя. Он пытался представить себе, что будет потом. Зирвент предостерегал его, пугал слабостью и болью, какие навалятся на него и скрутят так, что мало не покажется. Человек не огр, это даже лепрекону понятно. Нет людей, обладающих такой же силой, крепостью и размерами. Нет и не будет. А это значит, что ему предстоит сравняться с ними, существами, которых он порой презирал и даже ненавидел в глубине души. Браги не мог не думать об этом. Готов ли он отказаться от всего, что имеет, и стать по-настоящему другим?

«Пожалуй, да, – отвечал себе Браги. – Во всяком случае, отступать поздно».

Типично рыцарский выбор. Много ли в нем разумного, неизвестно, но уж отваги – точно хоть отбавляй…

Когда Сибилла вдруг заговорила об этом, Страшила подумал, что Зирвент, болван, все-таки успел с нею пооткровенничать.

– Ты помнишь некоего Эшена по прозвищу Сиреневый Москит? – спросила Сибилла. – Он волшебник. Живет на окраине Гульбеймы, в башенке, что стоит в городе Чост…

Страшила рылся в недрах своей памяти. Дальние уголки ее напоминали темные пыльные шкафы, в которых весьма трудно было что-то отыскать.

– Это случилось не меньше пяти лет назад, Браги из Шидама, – подсказала чародейка.

Их лошади ехали бок о бок по тропе. Позади огра топал пристяжной, волокущий на спине его рыцарское вооружение. За ним, на некотором расстоянии, о чем-то беседуя, двигались Зирвент и Вридаль Наэварра.

– Кажется, помню, – ответил Браги. – Хотя не ручаюсь за детали.

Этот эпизод был для него не более чем заурядной легендой минувших времен. Все, что делал Браги, так или иначе превращалось в легенду. В сказку, в которую мало верили даже дети.

– Все чародеи тем или иным образом связаны между собой. Профессиональная специфика. Как связаны странствующие и не только рыцари, ваганты, купцы и создания сомнительных профессий, – сказала Сибилла, проделав руками какую-то манипуляцию. Заметив интерес огра, она пояснила: – Чтобы нас не подслушали. Твой друг не в меру любопытен…

– Госпожа…

– Если не возражаешь, давай будем разговаривать исключительно на «ты».

– Не возражаю.

– Отлично. Не люблю формальностей. В общем, я знакома с Эшеном, хотя и не очень близко. Довольно большой брюзга этот маг, ты не находишь?

– Да. – Честно говоря, Браги почти не помнил Сиреневого Москита. Слишком многих волшебников встречал он на своем пути.

– От Эшена о твоем визите узнал другой чародей, с которым у меня более близкие отношения. Лурдан из Сурри. Вряд ли тебе знакомо это имя.

– Вряд ли.

– В общем, Лурдан рассказал мне. Он заинтересовался этой историей. Странствующий рыцарь, огр, который считает себя зачарованным человеком! Лурдан заключил, что все услышанное не более чем забавный анекдот… Что сам вышеозначенный огр, Рыцарь Железного Кулака, просто обладает специфическим чувством юмора и желает таким образом привлечь к себе внимание. Монстр с амбициями, так сказать. Лурдану показалось это весьма смешным.

Страшила смотрел перед собой. Дорога через лес была достаточно широкой, но чем дальше они забирались, тем заросли по обеим сторонам становились гуще. Скоро придется наклонять голову всякий раз, когда деревья подступят слишком близко к краю.

– Это и правда смешно… Сибилла.

– Нет, не смешно, – отозвалась чародейка.

Огр удивленно покосился на нее. Сибилла не отводила взгляда. Браги мог чувствовать ее сильную, упругую колдовскую ауру. Она щекотала его нервы, как щекочет нос изысканный аромат редкого сорта духов. Впрочем, с духами у Сибиллы все было в ажуре.

– Ты страдаешь от невозможности сделать выбор, – сказала чародейка. – Не возражай, меня не обмануть грозной огрской физиономией.

– Я его уже сделал, – ответил Страшила. – Страдания закончились.

– Считаешь? Послушай. Я бываю весьма навязчивой и часто высказываю свое мнение вопреки желанию окружающих. Такая уж есть и буду, меняться поздно. Когда я училась Искусству, не было ни дня, чтобы я не повздорила с кем-либо из своих учителей. Мне никогда ничего не нравилось, я придиралась ко всему, доводя умудренных опытом магов до белого каления. Мои вопросы приводили их в ужас. Когда они были молодыми, ни один из них не осмеливался бросать вызов старшим. Лет этак четыреста назад. Меня в глаза не стеснялись называть «юной стервой», «чокнутой», «дщерью драконовой». Сейчас я думаю над тем, почему меня не выгнали взашей на первом же году обучения, и ответа не нахожу. Талант? Ну талант. А что еще? Ни у кого в закрытом Магриорском Институте не было причин терпеть меня – ни у ректора, ни у преподавателей. У меня не было подруг. Девочки меня просто боялись. На последнем курсе появились приятельницы, но между нами были скорее отношения вооруженного паритета, нежели душевная связь. Может быть, дело опять же в специфике профессии. Маг магу конкурент.

– Зачем же мне все это знать? – спросил Страшила.

– Вижу, ты считаешь себя изгоем. Наверное, хотелось приободрить. Сказать, что ты не один такой.

– Я знаю, что в мире полным-полно изгоев и каждый из них держится обособленно, не желая менять свой статус. Здесь, наверное, тоже специфика профессии.

– Браво! – восхитилась чародейка. – Вот откуда Зирвент взял эту свою манерку саркастически язвить!

Браги пожал плечами.

– Ладно. Не будем углубляться в травмирующие воспоминания.

– Не будем. Учитывая то, что вспоминать мне о собственном детстве нечего.

– Значит, ты ничего не помнишь. Это правда?

– Да, если говорю.

– Хм. Я слышала о тебе и после того, как Лурдан рассказал мне этот, по его мнению, забавный анекдот. Мне было интересно. Хотелось посмотреть на тебя, взглянуть в глаза, проверить. Опровергнуть или подтвердить версию коллеги.

– Ну и?

Сибилла склонила голову, к чему-то прислушиваясь. Лес волновался. Крики козодоев наводили на мрачные мысли.

– Позволь, я пока помолчу. Я не готова вынести вердикт, потому как сама не уверена.

– Сложный случай?

– Несомненно, не простой.

– Тебе случалось заниматься снятием зловредных чар?

– Случалось. В моей практике это не редкость. Но каждый раз это по-разному.

– Один маг сказал, что все безнадежно, – произнес Браги, вдыхая прохладный ночной воздух. – Что порча, так он назвал мой случай, слишком сильно вросла в мою сущность.

– Кто это выискался такой умный? – фыркнула Сибилла, продолжая творить какие-то заклинания. Со стороны могло показаться, что она разговаривает с кем-то на языке жестов.

– Кажется, его звали Кетракс Оммей. Я встретился с ним в Лазбарии, в дыре, которая называлась Гусиное Горло. Чародей остановился там по пути в Кимизиллу, а так как был в скверном состоянии духа и тела – с похмелья, – долго со мной не церемонился. На вонючем постоялом дворе он произвел осмотр, сделал пару-тройку тестов при помощи каких-то там Зеркал Девяти Миров, поколдовал немного, попутно заглатывая холодную водку, а потом сказал, чтобы я выметался и не смел с ним шутки шутить.

– Кетракс Оммей. Гнусный тип, алкоголик. Скандалист еще хуже меня. Его выгнали изо всех цеховых объединений за ненадлежащее поведение. Попросту хамское.

– Хамское. Настолько, что он отказался от ста золотых пибадурскими кронами, – сказал Страшила. – Я не вымелся сразу, как только он приказал. Я упирался и был убедителен. Кажется, волшебник струхнул. Мне надо было узнать причину. Вот он и объяснил, что порчу снять уже нельзя, что это и не порча вовсе, а самое настоящее проклятье.

– Кетракс идиот, – заключила Сибилла. – Но, надо отдать ему должное, – он хотя бы не отрицал наличие постороннего воздействия.

– Многие отмечали. Но, подозреваю, только затем, чтобы от меня отделаться. Как вышепоименованный алкоголик. Одни откровенно брезговали, другие разводили руками – мол, ничего не понимаю и не возьмусь, третьи не хотели даже пускать меня на порог, четвертые не давали разъяснений, а просто отказывали.

– А для чего ты приехал в Лорансаль, этот край куртуазности и поэтического вдохновения? – спросила чародейка. – На турнир? Это я знаю. А еще?

– Этого не было в черепушке у Зирвента? – сверкнул зубами огр.

– Не было, – не смутившись, ответила Сибилла.

– Деньги, которые я отдал за Наэварру, предназначались для гонорара одной чародейке… предположительно, – сказал Браги.

– Продолжай…

– Ну а теперь этих денег у меня нет. Я согласился на предложение Наэварры. Зирвент отговаривает, а я все равно пру, как бык на ворота. Не знаю, есть ли в этом смысл…

– Душевные метания… – произнесла Сибилла тихо. – Если бы мне сказали десять лет назад, что такое чудовище способно испытывать душевные муки, я бы лопнула со смеху.

– Не надо преувеличивать. Какие там муки? Буриданов осел просто не знает, какую из возможностей выбрать… Обе одинаково соблазнительны.

– Браги из Шидама, ты поражаешь меня все сильнее! Ну и как же зовут ту чародейку, с которой у тебя было связано столько надежд?

– Пацца Фиани. Говорили, она может, ибо зело великомудрая и опытная в подобных делах, – сказал Страшила, имитируя чью-то речь, очевидно принадлежащую «надежным источникам».

Сибилла уставилась на Браги, потом отвела взгляд, словно поняла, что позволяет себе слишком много. Ее руки, как бы невзначай, совершали некие движения.

– Пацца Феани, значит.

– Ты ее знаешь? – спросил огр.

– Знаю? В некотором роде. Пацца Феани – это я.

– О!

Это все, что Страшила смог сказать.

– Та страшная, как твердит молва, колдунья, живущая в мрачном замке Мраккмор, это я и есть. Сибилла из Геденбю.

– Не понимаю.

– Скажем, для того, чтобы замаскироваться таким образом, у меня были причины.

– Связь с эльфьим подпольем? – предположил Страшила.

– Отчасти.

– Хорошо. Не можешь, не говори. Остается вопрос. Могла бы Пацца сделать то, о чем пока однозначно не может сказать Сибилла из Геденбю? Вдруг окажется, что страшная ведьма знает больше прекрасной женщины с золотистыми волосами?

Чародейка покачала головой.

– Даже если бы ты приехал ко мне в Мраккмор, я бы не дала тебе однозначного ответа так быстро.

– Понимаю. Честно говоря, я устал от всех этих разговоров. Я доберусь до Источника, до Крепости Мечты, или как там ее еще называют. Сделаю то, что скажет Наэварра. А потом… Если останусь таким же, поеду в Блендибог, авось повезет попасть на турнир, грамота-пропуск до сих пор у меня. На турнире я, как всегда, надаю всем доблестным рыцарям по б*!*о*!*шкам, за что меня засудят, но ввиду очевидного преимущества не посмеют не дать приз и деньги. Я обрету еще некоторое количество потенциальных недругов, особенно из числа молодых и амбициозных рыцарей. И тех, кто считает, что нелюдям не место на турнире и в воинском сословии в частности. Я уеду в дальнейшие странствия – снова сворачивать шеи чудищам, с которыми не могут справиться люди или эльфы, истреблять разбойников и спасать принцесс. Кстати, давненько я этого не делал, соскучился. Все вернется на круги своя.

– А если не останешься прежним? – спросила Сибилла.

– Не хочу ломать над этим голову. Это причиняет лишние душевные муки. Когда состоится мое возвращение в человеческий облик, я буду думать, как поступить. Не раньше.

– Здраво. Но что бы ты сказал, если бы я, Пацца Феани, предложила тебе свои услуги? И тебе не пришлось бы платить сто пятьдесят флоринов золотом. Вообще нисколько.

– Зачем?

– Ну, предположим, старая страшная ведьма захотела бы помочь кому-то бескорыстно.

– Верю. Раз в год и палка стреляет. И ведьм ни с того ни с сего поражает мания совершать добрые дела. – Огр махнул рукой. – Нет, Сибилла, не надо жалости. Не хочу.

– При чем тут жалость?

– Мне кажется, ты вздумала пожалеть несчастное чудище, сходящее с ума от душевных мук.

– Ты так считаешь? – Сибилла сбросила свою иллюзию. Голубые глаза чародейки сделались злыми.

– Предполагаю. Наэварра хочет отплатить мне за то, что я помог ему. Я понимаю его мотивы. И принимаю их. В твоем случае, Сибилла, я не понимаю и не верю. Прости.

– Ты действительно ничего не понял, огр, – сказала чародейка.

– Я никогда не учился в Университете. Умом не блещу.

– По-моему, привычку изворачиваться ты приобрел у своего друга. Нет?

– Может быть.

– Я сниму с тебя чары, если ты согласишься.

– Но я еду к Источнику.

– Это эльфья магия, древняя, реликтовая. По-настоящему в ней разбираются только они, а Наэварра не чародей, он не сможет удержать ситуацию под контролем. Поверь, эта сила может тебе только навредить, ведь ты не эльф. Кто знает, что произойдет, когда ты переступишь черту? Ты… ты можешь попросту исчезнуть.

– Серьезно? – приподнял бровь Страшила.

Сибилла вздернула голову. «Похоже, я смог ее разозлить», – подумал рыцарь.

– Я не могу предсказать последствия, – сказала она.

– И не надо. Я привык к тому, что они непредсказуемы.

– Разве? Это относится и к случаю с Наэваррой? Что ты намеревался делать дальше? Взять его в странствия по свету?

– Мысль не из самых плохих. Если бы он согласился.

– Не верю. Он бандит и разбойник…

– С точки зрения сытых бюргеров.

– Интересы которых ты представляешь.

– Отчасти.

– Тем не менее свой меч он, не раздумывая, обратит против тех, кого ты привычно защищаешь от разбойников и страшных монстров. В их глазах Наэварра именно тот, о ком я сказала. Какое дело купцу, чей караван он разграбил и сжег, что эльф борется за свободу и независимость? Какое дело малолетней дочери барона, которую пригвоздили к дереву стрелой, когда она пыталась убежать в лес, видя, что на ее карету напали средь бела дня?

– Я спас Наэварру и должен был убедиться, что…

– Знаю. Мы в ответе за тех, кого приручили, – чуть не сплюнула Сибилла.

– Согласен.

– Не думала, что ты настолько банален. И настолько недальновиден. Все, кого Вридаль отправит в будущем к праотцам, будут на твоей совести, Браги из Шидама.

Огр помолчал.

– И на твоей тоже, чародейка, помогающая фрилакам.

Ее глаза сыпанули искрами ярости.

– Верно подмечено. Однако я не претендую на статус защитницы несправедливо обиженных и угнетенных. Я не езжу по дорогам, ведя учет героическим подвигам. Мне нет до этого никакого дела. Я помогаю, когда мне платят. Когда мне платят, я насылаю проклятья, демонов, злых духов, говорю с черными божествами, обитающими в подземном мире, и направляю их гнев на того, кто указан в качестве жертвы в договоре. У меня нет твоих принципов, Страшила. Я – чародейка, черная ведьма. Острие моего меча может повернуться в любую сторону, но особенно охотно оно склоняется туда, где больше платят, туда, где монета звонче.

– Зачем же тебе помогать какому-то огру бесплатно? – спросил Браги.

– Профессиональная специфика, наверное. – Лицо Сибиллы на миг превратилось в страшную маску. Проглянула кошмарная старуха, ведьма в черном колпаке и длинной оборванной хламиде. Именно так представляют себе колдуний маленькие дети. – Вызов. Поиск ответа на вопрос: могу ли я?

Сибилла вновь стала прежней. Страшила подумал, какая же из них настоящая – эта или Пацца Феани из замка Мраккмор.

– Я не хочу быть подопытной морской свинкой, – сказал огр.

– Для меня. Но не для эльфа.

– Что сказал бы Наэварра, услышав, как его обзывают разбойником и убийцей? – спросил Страшила.

– Ему не привыкать.

– Но не слышать такое из уст соратницы.

– Я ему не соратница! – прошипела Сибилла.

– В чем же тогда дело?

– Тебе не понять. Тут… интересы многих.

– Что с того? Все едино – эльф верит тебе. А потому всецело положился сейчас на твою магическую протекцию. Он и в мыслях не держит, что ты способна завести его в ловушку.

– Не переходи границы, чудовище. Никакой ловушки нет. Более того, лишь благодаря мне нас еще не настигли эти темные личности, что следуют за нами по пятам.

– Как же так? Ты колдуешь, а они все равно идут?

– Они не знают, по какой мы движемся тропе. У них чародей, но, кажется, он не может подобрать ключик к моим заклятьям.

– Но они идут за нами…

– Не за нами, – ответила Сибилла. – Они едут туда же, куда и мы. К Источнику.

– Становится совсем интересно, – отозвался Страшила. – И ты так спокойно об этом говоришь?

– Спокойно.

– Сделай что-нибудь.

– Не время. Они считают, что могут застигнуть нас врасплох. Не будем развеивать их иллюзии раньше времени.

– Сколько их?

– Пятеро, включая мага.

– Ты его знаешь?

– Нет. Он мне не представился.

– Я считал, что вы способны почуять друг друга, по запаху или вроде того.

– За кого ты нас принимаешь, огр? За бродячих собак, что ли?

– Нет. За тех, кого не проведешь.

– Это ближе к истине. Я видела, что вспыхнуло в твоих глазах, когда я озвучила свое предложение. Меня не обманешь, Браги, в этом все дело. Ты не отбросил эту возможность – встретиться с Паццой Феани. Может быть, настанет момент, когда ты поймешь, что нам обоим было бы выгодно сотрудничество.

– Я устал от нашей изысканной беседы, – проговорил Браги наконец. Минуты три они ехали молча. – И все менее понимаю, к чему она нас приведет. Разве что к ссоре. Похоже, это и есть ссора.

– То, что мы не сошлись во мнении по ключевым вопросам, ничего не означает.

– Значит, объявим перемирие?

– Мы не объявляли войны…

Рука Сибиллы поднялась. На этот раз предостерегающе. Браги остановил своего першерона. Впереди клубились лунные сумерки, Страшила мог видеть, как лесная дорога начинает резкий спуск к открытому месту. Там, во мгле, кто-то был.