Мозаика Парсифаля Ладлэм Роберт

— Я имею в виду по возможности дословную передачу его слов.

— Это сделать нетрудно; он чертовски лаконичен. Как вы и предполагали, он заявил, что я не имею права втягивать его в это дело. Такова была наша договоренность. Он просто доложил мне о результатах вскрытия, и за то, как я изменил их, несу ответственность я, а не он. На это я ответил, что хоть и не являюсь юристом, но знаю, что он не кто иной, как сообщник, и ему не отвертеться от подписания документа, потому что я ни при каких условиях не допущу, чтобы у Мидж Маккензи и ее ребятишек отняли то, что им принадлежит по праву.

— Пока все очень хорошо. Что он на это ответил?

— Ничего. Я продолжал дожимать, заявив, что он идиот, если полагает, что четыре месяца назад был невидимкой, и полный кретин, если считает, что кто-либо из персонала поверит в то, что я в одиночестве провел несколько часов, препарируя тело своего друга.

— Замечательно.

Тут он разинул пасть и ледяным тоном поинтересовался, кто конкретно мог его видеть.

У Хейвелока внутри все оборвалось. Перед ним возник призрак новых смертей. Затаив дыхание, он спросил:

— И что же вы ответили, доктор? Назвали чьи-то имена?

— Черта с два. Я сказал — «кто угодно».

Майкл вздохнул с облегчением.

— Вас следует зачислить в наш штат, доктор.

— У вас, сынок, не хватит средств на мою зарплату.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Тут я немного сдал назад, сказал, что он поднимет шум из-за ничего, что посетивший меня представитель страховой компании говорил о второй подписи как о пустой формальности, необходимой перед высылкой чека семье. Я даже предложил, чтобы он, если так волнуется, позвонил Бену Джексону в страховую компанию «Тэлбот». Бен — мой старый приятель...

— Вы назвали имя?

— А что здесь такого? Бен — мой старый друг, и он занимался страховкой Мака. Я подумал: если кто-нибудь позвонит Бену, то он сразу же перезвонит мне узнать, что за чертовщина происходит.

— И что же вы собираетесь ответить вашему Бену?

— Что тот, кто ему звонил, ничего не понял. Подпись требуется мне, для моих собственных документов.

— Хорошо, так что же сказал Шипперс?

— Всего несколько слов, да и то тоном замороженного компьютера. Он спросил, называл ли я его имя Бену или кому-нибудь другому из страховой компании.

— Так...

— Я ответил, что не называл. Честно — так честно, и я полагаю, что лучший способ — это уладить все тихо-мирно. В данном случае это означает, что ему надо просто приехать ко мне и без всякого шума подписать проклятый протокол.

— И что он ответил?

— Ноль эмоций. «Это все, что вы хотели мне сообщить?» — процедил сквозь зубы Рандолф, очевидно имитируя Шипперса. — Я же говорил вам, что он зомби, — добавил доктор своим обычным голосом.

— Ну а вы?

— Я сказал: «Да, все». Тут он и заявил, что перезвонит. Этаким замогильным голосом: «Я вам позвоню».

Хейвелок глубоко вздохнул, взгляд невольно остановился на одной из фамилий пентагоновского списка.

— Доктор, молитесь, чтобы все обошлось. В противном случае я снесу вашу чересчур умную голову.

— Что вы, черт вас возьми, говорите?

— Если бы вы действовали по моему указанию и назвали бы только страховую компанию без упоминания имен, ваш друг Шипперс решил бы, что обстоятельства смерти Маккензи расследуются третьей стороной, которая не вводит вас в курс дела. Теперь же, если он позвонит Джексону, то сразу поймет, что вы солгали.

— Ну и что? Результат будет все равно тот же, не так ли?

— Но не для вас, доктор. К сожалению, мы ничего не можем сказать вашему другу, не имеем права рисковать. Молю Бога, чтобы он сейчас где-то далеко на природе ловил рыбку. Все это весьма серьезно. Если из-за вас возникнут дополнительные осложнения, я лично прослежу, чтобы ваша голова валялась в пыли.

— Поосторожнее, молодой человек. Я тоже кое-что соображаю. В пыли будет валяться не одна голова. Ко мне является некое чучело из Белого дома и сообщает, что наше уважаемое правительство пытается утаить жестокое убийство героя-ветерана, сотрудника ЦРУ. Кто я по сравнению с вами? Простой деревенский лекарь, который стремится защитить интересы безутешной вдовы и детей-сироток. Интересы семьи, страдавшей безмерно ради блага своей страны и все положившей на ее алтарь... Нет, негодяй, не вам тягаться со мной.

— Хорошо, хорошо, доктор. Позвоните, как только что-нибудь узнаете.

Выполняющий специальное задание сотрудник Управления консульских операций Чарлз Лоринг расположился на переднем сиденье непримечательной серой машины. В очередной раз протерев глаза, он поднес к губам термос с крепчайшим кофе.

С водителем Лоринг практически не был знаком. Они встретились впервые вчера около десяти вечера, во время сбора группы, состав которой подобрал лично Хейвелок из более чем трех десятков личных дел, предоставленных Федеральным бюро расследований по просьбе министерства юстиции. Лоринг должен был ее возглавить. Задание формулировалось просто: постоянное наружное наблюдение, причины не объяснялись. Последнее не очень мудро, если имеешь дело с искушенным противником.

Несмотря на слабую, очень слабую попытку со стороны Хейвелока польстить ему, Чарли ворчал про себя, зная, что бывший сотрудник Консульских операций утаивает важные факты. Он сказал лишь, что этот Шипперс имеет отношение к острову Пул. Пришлось, скрепя сердце, ограничиться лишь этим. Хейвелок, конечно, скотина, и бьет ниже пояса, и он выставил идиотами всю их службу в Саванне, но если он ведет часть вашингтонского «Мэттиас-шоу», ему не позавидуешь. Проблем у него больше, чем у всех служб вместе взятых, и Лоринг сделает все, чтобы помочь ему. Бывают времена и обстоятельства, когда симпатии и антипатии перестают иметь значение. Катастрофа, или, вернее, трагедия на острове Пул — как раз такой случай.

Группа собралась в десять вечера в Одиннадцатом стерильном районе Куантико. До четырех утра они обсуждали технологию слежки и варианты взаимодействия... Ничего не зная об объекте, кроме фотографии и весьма неполного описания, данного Рандолфом. Фотография являла собой увеличенное воспроизведение снимка из Ежегодника 1971 года Медицинской школы Джефферсона, который удалось раздобыть при помощи отделения ФБР в Филадельфии. Агенту, который попросту стибрил Ежегодник из университетской библиотеки, ничего не объяснили, но потребовали хранить все в строжайшей тайне.

Изучая крупнозернистое изображение, члены должны были представить себе более старое лицо. При этом нельзя исключить, что за последние четыре месяца на этом лице не могли появиться борода и усы.

Им было запрещено говорить с кем-либо о докторе Колине Шипперсе. Абсолютно ни с кем. Таков был приказ Хейвелока.

Уже первые результаты наблюдения отмели подозрения о том, что лицо объекта обогатилось дополнительными признаками. Единственным отличием от фотографии оказались слегка затемненные очки в массивной оправе. Члены группы, работающие внутри здания «Ридженси-Фонда», выходили на связь дважды. Шипперс был под наблюдением. Один из агентов расположился в холле неподалеку от лаборатории, где работал патологоанатом, второй — этажом ниже, рядом с его кабинетом. Ожидание началось, подумал Лоринг. Но ожидание чего?

Время покажет. Единственное, в чем Чарлз Лоринг не сомневался, так это в том, что расположил свою команду наилучшим образом; все заняли оптимальные позиции, рассредоточились, и между ними установлена постоянная радиосвязь. Машины стояли у перекрестков на улицах с односторонним движением; его автомобиль — в глубине улицы напротив исследовательского центра, так, чтобы держать в поле зрения главный вход и гараж для машин персонала фонда.

Из-под приборной доски раздался резкий высокий звук — вызов на связь. Лоринг взял микрофон, нажал кнопку и произнес:

— "Эс-пяты". В чем дело?

— "Эс-три", — услышал он позывной одного из агентов внутри здания. Он вышел из лаборатории, похоже, очень спешит.

— Предположения?

— Несколько минут назад я слышал звонок телефона. Он один, и поэтому мог свободно говорить. Но это предположение. Я разговора не слышал.

— Звонка вполне достаточно. Оставайтесь на месте и постарайтесь никому не попасться на глаза.

Лоринг возвратил микрофон на место, но новый сигнал прозвучал раньше, чем он успел откинуться на спинку сиденья.

— "Эс-пять".

— "Эс-два". Объект прошел в свой кабинет. Если судить по походке, по общему виду — он крайне возбужден.

— Хорошо. Ваши слова подтверждают сообщение сверху. Возможно, придется действовать быстрее, чем мы...

— Стоп! Оставайтесь на связи, — предупредил «Эс-два» сквозь внезапно возникший шорох помех. Агент спрятал радио под одеждой, не выключая его. Через несколько секунд его голос зазвучал вновь. — Прошу прощения. Объект проходил мимо, и пришлось отвернуться. Он снял белый халат и сейчас в уличной одежде. Тот же бежевый плащ, та же мягкая шляпа. Полагаю, теперь он ваш.

— Похоже на то. Конец связи. — Лоринг, вставляя микрофон на место, обратился к водителю. — Готовьтесь, товар отгружен. Если мне придется поработать ногами, принимайте команду. Я буду на связи.

Он сунул руку за борт пиджака, достал миниатюрное переговорное устройство и проверил по привычке заряд батарей. Затем он приподнял левый рукав, обнажив маленькую скоростную фотокамеру, прикрепленную к запястью. Лоринг повернул руку, послышался щелчок. Затвор фотоаппарата был взведен.

— Интересно, кто же такой этот Шипперс, — пробормотал он себе под нос, не сводя глаз со входа в «Ридженси-Фонд».

Телефонный звонок прервал размышления Хейвелока над бумагой из Пентагона. Он поднял трубку.

— Да?

— Кросс?

Майкл непроизвольно сглотнул, узнав скрипучий голос Рандолфа.

— Да, доктор.

— Возможно, нам обоим удастся сохранить головы на плечах. Только что звонил Бен Джексон. Он был страшно зол и верещал, как недорезанный.

— По какому поводу?

— Ему позвонил некий адвокат и поинтересовался причиной задержки последнего взноса по страховке Маккензи.

— Шипперс, — сказал Хейвелок.

— Вы чрезвычайно догадливы, а Бен рвал и метал. Не могло быть никакого последнего взноса, вся сумма единовременно восемь недель назад была переведена адвокату Мидж.

— Но почему Джексон позвонил вам, не адвокату миссис Маккензи?

— Потому что Шипперс — я думаю, что это был Шипперс или кто-то по его поручению, — заявил возмущенно, что возникла какая-то путаница с медицинским заключением, и спросил, знает ли об этом Бен. Бен натурально ответил, что ему ничего не известно, деньги выплачены, проведены через страховую компанию, и вопрос исчерпан. Он также заявил, что его репутация...

— Слушайте меня, — перебил его Хейвелок. — Я, может, и сохраню свою голову, но свою-то вы определенно подставили под удар. Я хочу, чтобы вы не выходили из кабинета и никого не принимали до тех пор, пока я не пришлю к вам пару человек. Если кто-то захочет встретиться с вами, путь в приемной скажут, что вы на операции.

— И не думайте! — воскликнул Рандолф. — Неужели вы полагаете, что я испугался такого вонючего сопляка, как Шипперс? Как только он появится, я прикажу охране немедленно бросить его в палату с пробковыми стенами.

— Если он появится, и вы так поступите с ним, я поцелую ваши туфли. Но это будет не Шипперс. Если вам повезет и он позвонит еще раз, скажите, что вы сожалеете о том, что без злого умысла пришлось солгать. На самом деле после долгих раздумий вы захотели лично подстраховаться и получить вторую подпись под этим проклятым протоколом.

— Он не поверит.

— Я бы тоже не поверил, но это единственная возможная отговорка. Людей к вам я сейчас же вышлю.

— Мне они не нужны!

— У вас нет выбора, доктор Рандолф, — жестко сказал Майкл и положил трубку.

— Ты и вправду считаешь, что Шипперс может попытаться убить доктора? — спросила Дженна от окна, пока он искал нужный номер телефона.

— Он — нет. Туда пошлют других, и не для того, чтобы убить, а с целью захвата. Захватить, доставить в укромное место и вышибить из него признание в том, с кем связан и ради кого лжет. Убийство по сравнению с тем, что может его ожидать, — благо. — Хейвелок потянулся к телефонной трубке.

— С другой стороны, — заметила Дженна, — Шипперс, узнав о том, что Рандолф лжет и, видимо, действует не один, начнет действовать поспешнее, чем мы полагали. Когда последний раз звонил Лоринг?

— Примерно час назад. Шипперс на такси отправился в центр. Сейчас они, очевидно, следят за ним на своих двоих. Скоро узнаем. — Майкл набрал нужный номер. Ответ последовал незамедлительно. — Говорит Пятый стерильный, Фейрфакс, — произнес Хейвелок. — Вчера под этим кодовым именем я с сопровождением ездил в Медицинский центр Рандолфа — графство Тэлбот, Мэриленд, Восточное побережье. Подтвердите, пожалуйста. — Ожидая ответа, Майкл прикрыл трубку ладонью. — Мне только что пришла в голову новая мысль. При удачном раскладе минусы могут обратиться в плюсы... Да, да, — заговорил он в трубку. — Группа из трех человек, отъезд ровно в одиннадцать. Вы готовы получить дальнейшие инструкции?.. Немедленно направьте двух человек по тому же адресу. Объект — доктор Мэтью Рандолф. Ему должна быть обеспечена постоянная охрана. Он все время должен находиться в поле зрения. Но имеется одна тонкость. Мне хотелось бы, чтобы ваши люди вписались в окружающую обстановку под видом интернов или сотрудников центра; это будет зависеть от того, как я договорюсь с Рандолфом. Попросите их по дороге связаться со мной по радио — скажем, минут через двадцать. — Майкл опять прикрыл трубку, ожидая, пока диспетчер сделает нужные заметки, и сказал Дженне: — Рандолф сослужил нам еще одну службу, рискнув своей жизнью. Правда, он об этом и не догадывается.

— Если он согласится на охрану.

— У него нет выбора. Я не шучу.

Диспетчер вновь заговорил. Майкл выслушал его и сказал:

— Нет, очень, хорошо. Я даже предпочитаю, чтобы это были не те люди, что вчера. Да, кстати, паролем будет... — Майкл замолчал, мысленно вернувшись на Палатинский холм, к человеку, слова которого привели его в конечном итоге в Мэриленд. — ...Апачи. Было такое племя охотников. Попросите «апачей» выйти на связь со мной через двадцать минут.

Доктор Мэтью Рандолф возражал яростно, но безуспешно. Хейвелок заявил, что или доктор пойдет на сотрудничество, или им придется «рискнуть» и испытать свои шансы со всеми возможными последствиями. «Мистер Кросс» готов идти до конца, если для этого даже придется заявить об убийстве агента ЦРУ по имени Стивен Маккензи и о роли доктора во всем этом деле. Наконец Рандолф понял, что оказался меж двух огней, и принял условия игры, даже проявив при этом незаурядную изобретательность. Команда «апачей» превращается в кардиологов из Калифорнии, при этом «апачи» получают боевые наряды в виде белых халатов и стетоскопов.

Хейвелок выдал четкие распоряжения. Ошибок быть не должно. Любого, кто придет к доктору Рандолфу — а кто-то придет обязательно, — следует брать живым. Или живыми. Ранения разрешались — в руки, в ноги, но не выше пояса.

Это был приказ под кодом четыре ноля. В Секретной службе нет кода более сильного.

— Хейвелок, это Лоринг.

— Как дела?

— Водитель говорит, что не мог связаться с вами.

— Я беседовал с весьма нервным доктором. Но водителю известно: в случае необходимости он может прервать любой мой разговор.

— Пока такой необходимости не было, да и сейчас нет. Просто нечто странное происходит. Шипперс на такси приехал к универсальному магазину Гарфинкеля. Он вошел внутрь, с первого этажа позвонил по телефону, там есть несколько автоматов, и уже примерно с час слоняется по пятому этажу. Я оттуда и звоню. Шипперс маячит перед глазами.

— Он кого-то ждет.

— Если это так, то это довольно странный способ ожидания.

— Поясните, пожалуйста.

— Он покупает одежду так, словно собирается в круиз. Примеряет вещи, болтает с продавцами. Похоже, что он в одиночку решил обеспечить дневной доход Гарфинкеля.

— Это действительно странно, но наберитесь терпения. Главное — он позвонил. Сделал свой первый шаг во внешний мир. Вы работаете хорошо.

— Кто же он такой, черт побери?

Хейвелок задумался. Лоринг заслуживал того, чтобы знать больше. Настало время приблизить его к познанию истины, ведь от этого прямого и жесткого сотрудника Консопа сейчас зависело очень многое.

— Глубоко законспирированный агент, который собирается встретиться с человеком, способным взорвать остров Пул вместе с гаванью. Я рад, Чарли, что вы сейчас там. Мы должны узнать, кто этот второй.

— Резонно. И большое спасибо. Все этажи и выходы перекрыты, между нами устойчивая связь, фотоаппараты наготове... Если возникнет проблема выбора, должны ли мы бросить Шипперса и следовать за его контактом?

— Возможно, вам это не потребуется. Не исключено, что вы его узнаете. Другие нет, а вы — да.

— Господи! Неужели госдеп?

— Именно. Предполагаю, что это будет сотрудник достаточно высокого ранга в возрасте от сорока пяти до пятидесяти пяти, специалист по одной из крупных проблем. Если вы его узнаете, оставайтесь в тени, пока они не расстанутся, затем забирайте Шипперса и доставляйте сюда. Но когда будете брать, действуйте очень быстро и очень осторожно, не исключено, что у него где-нибудь вшита капсула с ядом.

— Шипперс сидит так глубоко? Господи, и как они только делают это?

— Употребляйте прошедшее время, Чарли. Сделали. Много лет тому назад.

Ожидание стало бы совершенно непереносимым, если бы у Хейвелока вдруг не возник все возрастающий интерес к капитан-лейтенанту Томасу Деккеру, выпускнику 1961 года Академии ВМС в Аннаполисе, бывшему командиру подводной лодки «Старфайр», а ныне члену Комитета ядерного планирования Пентагона. Деккер лгал, не имея на то видимой причины.

Майкл разговаривал по телефону со всеми пятнадцатью членами комитета. Нескольким он звонил дважды, а некоторым даже и трижды якобы для того, чтобы составить ясную картину методов работы комитета и представить президенту исчерпывающий доклад на эту тему. Первоначальная реакция членов комитета была настороженной. Каждый, разумеется, перезванивал через коммутатор Белого дома, перепроверяя личность собеседника, но постепенно, видя, что Хейвелок понимает то, о чем спрашивает, они становились более откровенными, оставаясь тем не менее в рамках требований максимальной степени секретности. Комитет вырабатывал возможные ответы на все гипотетические ситуации. Его деятельность произвела на Майкла глубокое впечатление. Если законы физики всего лишь гласили, что на всякое действие имеется противодействие, то сотрудники комитета разрабатывали более сложные и глубокие уравнения. На каждое действие противника, связанное с ядерным оружием, планировалось не просто более сильное, но превосходящее по всем статьям противодействие. Даже то, что сказал капитан-лейтенант Деккер, внушало уважение. Он сообщил, что атомные субмарины, несущие боевую вахту, обладают таким ракетным вооружением, что способны за считанные минуты уничтожить все военные базы противника от Арктики до Черного моря. Здесь Деккер не врал, он врал по другому поводу. Капитан-лейтенант утверждал, что никогда не встречался с государственным секретарем Энтони Мэттиасом.

Его имя трижды за последние шесть месяцев упоминалось в журнале телефонных переговоров Мэттиаса.

Не исключено, конечно, что заявление Деккера было по форме правдой — он действительно не встречался с государственным секретарем лично, а всего лишь разговаривал с ним по телефону. Но почему в таком случае он ничего не сообщил об этом? Любой человек, которого спросили бы, знаком ли он с великим государственным деятелем, охотно и с удовольствием признался бы в этом, добавив, что знает его лишь по телефонным разговорам. Это было неестественно и больше того — противоречило характеру честолюбивого офицера флота, быстро поднимающегося по служебной пентагоновской лестнице. Для него было бы логичнее покрепче уцепиться за фалды такого человека, как Энтони Мэттиас.

Томас Деккер из военно-морских сил Соединенных Штатов лгал. Он знал Энтони Мэттиаса, но по неизвестным причинам отказывался этот факт признавать.

Придется позвонить капитан-лейтенанту Деккеру в четвертый раз.

— Понимаете, мистер Кросс, я сообщил вам практически все, что могу или на что имею право в данных обстоятельствах. Я уверен в том, что вы знаете о тех ограничениях, которые наложены на меня. Есть некоторые вещи, которые я могу сообщить только президенту или третьему лицу в его присутствии.

— Мне это известно, капитан, но меня смущает одна из моих записей. Вполне вероятно, что она не имеет никакого отношения к теме наших разговоров, но государственный секретарь тоже не совсем понимает. Вы сказали, что не знакомы с ним, никогда с ним не встречались.

Ответ Деккера был столь же впечатляющим, как и данные о подводной мощи страны, которые он приводил ранее.

— Это его собственное пожелание, — спокойно ответил офицер. — Он хотел, чтобы никто не знал о нашем знакомстве.

— Благодарю, капитан. Госсекретарь, кстати, пытался припомнить о ваших встречах. Никак не мог сообразить, где вы в последний раз встречались.

— В охотничьем домике, естественно. В августе или сентябре, как мне кажется.

— Да, конечно. В охотничьем домике в Шенандоа.

— Мы встречались только там. Об этом никто не знал. Мы беседовали тет-а-тет. Как он мог этого не вспомнить?

— Благодарю вас, капитан. Всего хорошего. Итак, Шенандоа.

Оглушительный резкий непрерывный телефонный звонок заставил Майкла, расхаживающего в размышлении по кабинету, броситься со всех ног к телефону. Это не обычная связь. Коммутатор извещал о возникновении чрезвычайной ситуации. Звонил Лоринг.

— Режьте меня на куски и ешьте меня с маслом, Хейвелок! Нет мне прощения!

— Вы его потеряли, — произнес Майкл внезапно охрипшим голосом.

— Боже. Я выхожу из игры и бросаю все свои карты! Все до единой!

— Успокойтесь, Чарли. Как это произошло?

— Подмена. Элементарная подмена, будь она трижды проклята! Я... я просто не предусмотрел такую возможность! Должен был... но не сделал!

— Расскажите, как это произошло, — повторил Майкл, усаживаясь.

Дженна поднялась и подошла к письменному столу.

— Шипперс заплатил за покупки и, очевидно, за доставку, потому что оставил при себе лишь пару коробок. Он зашел в примерочную кабину и вышел оттуда в своем уличном наряде — тот же плащ, та же мягкая шляпа, в руках коробки.

— И держал он их высоко перед собой, — заметил Хейвелок. Его вновь охватило чувство безнадежности всех усилий.

— Само собой, — уныло ответил Лоринг. — Я проследил за ним до самого лифта.

Честно говоря, я больше смотрел по сторонам, вычисляя в толпе того сукина сына, который нам нужен. Какого-нибудь вшивого сукина сына, который мог приклеиться к Шипперсу хоть на мгновение, чтобы получить передачу... но тот вошел в лифт. Когда двери закрылись, я тут же предупредил своих людей; они перекрыли все выходы на этажах. Они должны были спускаться вниз по мере движения кабины.

«Эс-9» заметил его у выхода на Четырнадцатую улицу и пошел следом, известив по радио остальных о своем местонахождении. Часть группы разместилась в машинах, часть осталась пешей. Господи!

— Когда это случилось?

— Из универмага я вышел последним. Ровно через четыре минуты после этого на углу Одиннадцатой улицы объект остановил такси и кинул туда коробки. Перед тем, как сесть самому, он на секунду снял шляпу. И тут мой «девятый» обнаружил, что это вовсе не Шипперс. Этот тип был лыс и лет на десять — пятнадцать старше.

— И что сделал ваш «девятый»?

— Он сделал все, что мог. Он попытался задержать такси, но не успел. Тот отвалил очень быстро. «Девятый» по рации сообщил номер и цвет машины, описал этого человека. Пятерых я тут же послал обратно к универмагу, на всякий случай проверить все выходы, но, в общем-то, я уже понял, что мы его потеряли. «Эс-11» и «Эс-12» бросились в погоню за машиной, я приказал им догнать ее, даже если для этого придется ехать по встречной полосе. Поскольку мы потеряли объект, следовало обязательно схватить «подставку». Они остановили машину в шести кварталах к западу от универмага. Но пассажира в ней не оказалось. Только плащ, шляпа и обе коробки.

— Как водитель?

— Он сказал, что какой-то псих сел к нему, стащил с себя плащ, сунул пять долларов и выпрыгнул из машины у первого светофора. Коробки взяты на предмет поисков отпечатков пальцев.

— Бьюсь об заклад, что в компьютере ФБР нет ничего похожего.

— Я виноват, Хейвелок. Действительно виноват. Все действия Шипперса были отвлекающим маневром, и я на него купился. Первый раз в жизни подвела интуиция, и это случилось как раз тогда, когда она была нужнее всего.

Майкл отрицательно покачал головой и задумчиво произнес:

— Интуиция вас не подвела, Чарли. Просто я внушил вам неверный ход мыслей. Вы почувствовали странность в его поведении, отклонение от нормы, а я посоветовал вам не обращать на это внимания. Я рекомендовал вам запастись терпением и сосредоточиться на поисках человека, который вовсе не должен был там появиться.

— Вам не следует принимать вину на себя, — ответил Лоринг. — Я бы на вашем месте вел себя по-другому.

— Вы этого не знаете. Кроме того, вы мне очень нужны. Вам от меня не отделаться, Чарли. И ваша интуиция нам еще пригодится. В Пентагоне служит один морской офицер — капитан-лейтенант Томас Деккер. В условиях максимальной секретности узнайте о нем все, что возможно. Подчеркиваю: все!

— Агент?

— Нет. Всего-навсего лжец.

Дженна Каррас, опершись обеими руками о крышку письменного стола, наблюдала, как Майкл изучает имена и краткие характеристики людей, которые она отобрала из документов ЦРУ, Консопа и Армейской разведки — из тех ста тридцати имен потенциальных советских перебежчиков, которые так и не появились на Западе и чье местонахождение было неизвестно. Она остановилась на восьми, которых следовало изучить в первую очередь.

Майкл просмотрел список, отложил его и неторопливо повернулся к ней.

— День сегодня — хуже не придумаешь, и шутки твои, по-моему, совершенно неуместны.

— Я вовсе не собираюсь шутить, Михаил, — обиделась Дженна.

— Здесь нет ни одного специалиста по вооружениям, ни одного высокого чина из военных, ни единого ученого-ядерщика. Только врачи и ученые-медики, причем довольно пожилые уже и даже отдаленно не связанные со стратегическим планированием или проблемами ядерной войны.

— Парсифаль не нуждается в такого рода людях.

— В таком случае я, видимо, не очень ясно объяснил, о чем говорится в тех договорах. В них четко сказано о последовательной серии шагов в ядерной войне — первых и вторых ударах, перехватах контрударов, нейтрализации территорий и дезактивации с помощью роботов — одним словом, подробнейший план, который мог быть разработан только профессионалами.

— Да, ты говорил, что Мэттиас не держит все эти подробности в голове.

— Конечно нет. Именно поэтому я работаю с людьми из Комитета по ядерному планированию — в частности, с одним из них. Но Парсифаль все держал в голове. Все детали, все частности были ему известны. Эти сведения — фишки в их безумной игре.

— Тогда мы кого-то упустили из виду, — стояла на своем Дженна. Она обошла вокруг стола и внимательно посмотрела на Майкла. — Кто выступал за Китайскую Народную Республику? Кто предоставил информацию по Китаю? Кто предоставил его концепцию, его стратегические планы? Если следовать твоей теории, должен быть третий.

— Ничего подобного. Не должен. Их совместных знаний вполне хватило на то, чтобы построить абсолютно убедительную версию китайской стратегии. В нашей разведке убеждены, что если объединить знания наши и советские о ядерном потенциале Китая, то мы могли бы иметь более подробную картину, чем сами китайцы.

— Убедительную версию?

— Абсолютно.

— Совместных знаний, Михаил? Но каким образом, почему?

Хейвелок изучал ее лицо, постепенно понимая, что она хочет выразить.

— Один общий источник?.. Хм... А почему бы и нет? Резко зазвонил телефон. Майкл, напрягшись, снял трубку. Ему еще ни разу не доводилось слышать от президента Беркуиста такого зловещего тона, которым тот произнес первые фразы.

— Русские узнали о Мэттиасе. Следующий их шаг непредсказуем.

— Парсифаль? — выдохнул Майкл.

— Они его чуют, его запах бьет им в ноздри. Они близки к панике.

— Как вам удалось это узнать?

— Русские связались с одним из наших высокопоставленных дипломатов и заявили, что готовы разоблачить Мэттиаса. Наша единственная надежда, что дипломат, с которым они вступили в контакт, принадлежит к лучшим умам госдепа. Советские его уважают, он единственный, кто может их как-то успокоить. Я включил его в нашу команду. Он заменит Брэдфорда. Его полностью введут в курс дела.

— Кто этот человек?

— Его фамилия Пирс. Артур Пирс.