Дорога в Омаху Ладлэм Роберт

То, что произошло потом, походило скорее всего на мелодраматическое представление. Арон Пинкус и Сайрус Эм отодвинулись тактично в сторону, а Дженнифер Редуинг Восходящее Солнце со слезами на глазах бросилась по покрытому ковром полу навстречу Сэму. Дивероу, двинувшийся было неуверенно в гостиную, остановился. Девушка ринулась в его объятия, и губы их соединились в восторженном порыве.

— Сэм! — вскрикнула она, прижимая его крепко к себе. — О Сэм, Сэм, Сэм! Повторилось то же, что уже было в Швейцарии, ведь верно? Мак все рассказал мне! Ты поступил так, потому что был уверен в своей правоте! Ты исходил из нравственных принципов и законодательных норм! Прыгнуть в лодку, проплыть по морю многие мили в бурю, чтобы не дать свершиться неправому делу! О Боже, как люблю я тебя! По-настоящему люблю!

Так, сама того не заметив, она перешла в разговоре с ним на «ты», чему тогда же последовал и Сэм.

— Ну, я проплыл не так уж много миль, всего-то четыре или пять!

— Но и это подвиг! Я так горжусь тобой!

— Ерунда все это!

— Вовсе нет!

— Я проиграл: пленка погибла.

— Но ты-то цел, мои дорогой! И это главное! Внезапно по радиотелефону Сайруса послышалась сперва спокойная, а потом с визгливыми нотками испанская речь:

— Послушай, парень, к дому несется большой лимузино! Ну как, разнести его на куски?

— Пока еще нет, Дези, — откликнулся наемник. — Держи под прицелом входную дверь, гостей же пусть встретит Роман! Оружие держать наготове!

Несколькими минутами позже раздался среднеевропейский говор Романа Зет:

— Не считая водителя, там только один старый седовласый человек... Идет к дому. Шофер в машине. Включил радио. Музыка дерьмовая.

— Оставайся на месте, — приказал Сайрус, вытаскивая пистолет из кобуры. — Если услышите, что я стреляю, попытайтесь пробиться ко мне.

— Если... Что?

— Оснований для тревоги нет: старик не вооружен.

— Будьте готовы!

— К чему?

— Разговор закончен! Установить наружное наблюдение!

— Что?

Зазвучал дверной звонок. Сайрус махнул рукой Пинкусу, Дженни и Дивероу, чтобы они удалились с возможной линии огня. Когда же он, с пистолетом в руке, распахнул резко дверь, то увидел перед собой высокого, худощавого пожилого джентльмена.

— Вы, должно быть, дворецкий, — высказал предположение Р. Куксон Фрейзер, на чьей природной учтивости никоим образом не отразилось испытываемое им волнение. — Я хотел бы как можно быстрее поговорить с вашим хозяином по делу первостатейной важности.

— Куксон! — воскликнул Арон, выходя из ниши французского окна, обращенного на пляж. — Какими судьбами вы здесь?

— Это невероятно, Арон! Уму непостижимо! — произнес Фрейзер, размахивая какой-то бумагой. Затем он воздел руки вверх, демонстрируя охватившее его отчаяние, чреватое апоплексическим ударом. — Мы с вами, как и весь Бостон, одурачены, старина! Нас определенно подставили!

— Что означает сие в переводе на английский, Куксон?

— О, поглядите только! — Фрейзер протянул было Арону бумагу, но, заметив внезапно Дженнифер и Сэма, обнимавшихся в затененном правом углу, завопил: — А это кто такие, черт бы их побрал?

— Молодой человек в одной тапочке и потрепанной одежде — Сэмюел Дивероу, Куксон...

— О, так вы — сын Лансинга! Чертовски славным человеком был ваш отец! Как жаль, что он умер так рано!

— А это наш друг, леди Дженнифер... Дженнифер Редуинг... Перед вами же — Куксон Фрейзер.

— Прекрасный загар, дитя мое! Вне всякого сомнения, карибский. У меня есть дом на Барбадосе. Вы с сыном Лансинга должны как-нибудь приехать туда и насладиться красотой тех мест... Хотя сам я, признаюсь, не был там уже многие годы.

— Так что же представляется вам столь невероятным, Куксон?

— Я говорю вот об этом... — Старый джентльмен ткнул в Пинкуса бумагой. — Это сообщение поступило по моему факсу, не имеющему ни принимающего, ни передающего устройства, подключенного к Вашингтону... Минутку, здесь всем можно доверять?

— Безусловно, Куксон! И о чем там речь?

— Прочтите сами: я еще в состоянии шока. Арон принял тонкий листок и, взглянув на него, опустился в изумлении в ближайшее кресло:

— Это выше моего разумения!

— Что «это»? — поинтересовался Дивероу, обнимая покровительственно за плечи Дженнифер. — Там говорится... Впрочем, я лучше прочту: «Этот текст носит исключительно конфиденциальный характер и по ознакомлении с ним должен быть уничтожен. Предназначается только для ответственных сотрудников правоохранительных органов. Джеффри С. Фрейзер, кодовое имя — Рамдам, — чрезвычайно ценный, глубоко законспирированный, неоднократно удостаивавшийся государственных наград тайный агент федерального правительства. Ни в коем случае не допустить раскрытия подлинного статуса офицера Фрейзера и принять все необходимые меры для обеспечения его безопасности»... Подписано директором управления по контролю за соблюдением законов о наркотиках. Ну, скажу я вам! — И, бросаясь в кресло, стоявшее рядом с креслом Арона, Куксон Фрейзер воскликнул с недоумением: — А мальчик-то, черт возьми, оказался с перчиком! Посоветуйте, ради Бога, что мне предпринять?

— Прежде всего, полагаю я, у вас есть все основания искренне гордиться своим внуком и в то же время испытывать и известное облегчение. Вы ведь сами говорили, что в нем скрыт еще один человек, и оказались правы! Вместо никчемной личности перед нами преуспевающий в своем деле профессионал, удостоенный высоких наград.

— Так-то оно так, мой друг, но, видит Бог, до тех пор, пока он остается в живых, продолжая успешно заниматься своей работой, наша семья по-прежнему будет отмечена печатью бесчестья.

— Ну, я бы не воспринимал все это столь трагически, — ответил, хмурясь, Пинкус. — В конце концов придет же такой день, когда правда станет достоянием общественности и бостонских Фрейзеров увенчает слава!

— Если этот день действительно наступит, Арон, то последнему отпрыску бостонских Фрейзеров придется удрать в Тасманию или Тьерра-дель-Фуэго[199], чтобы скрываться там под чужим именем: он же окажется высвеченным!

— Да, этого я не принял во внимание!

— Обеспечить, и к тому же весьма надежно, личную безопасность не столь уж хитрое дело, когда есть деньги, — произнес Сайрус, спускаясь по лестнице в холл.

— Ох, простите меня, Куксон!.. Это полковник Сайрус, специалист по вопросам безопасности.

— Боже милостивый, тысяча извинений, полковник! Это было очень глупо с моей стороны, когда, увидев вас у двери, я принял вас за дворецкого!

— Не стоит извиняться: в столь фешенебельном районе это вполне понятная ошибка. И позвольте мне сказать вам, что в действительности я не полковник.

— То есть?

— Сайрус имел в виду, — закричал Сэм, буравя глазами наемника, — что он ушел из вооруженных сил и ни в какой армии в данный момент не служит!

— О, понимаю, — промолвил Фрейзер, снова поворачиваясь к сбитому с толку Сайрусу. — И, судя по всему, вы не новичок в своем деле: ведь Арон нанимает только лучших. Кстати — хотя, вероятно, вам это не очень интересно, — у меня в доме наличествует целая сеть охранных устройств, причиняющих мне массу неприятностей. Ну и я, как правило, отключаю их все.

— Вероятно, контакты не в порядке — их следует почистить, а может, электросхема составлена неправильно, — небрежно заметил Сайрус, поглядывая сердито на Дивероу. — Позвоните в свое управление безопасности и попросите проверить точечные реле.

— Право?.. Всего-то делов?

— Это обычная вещь в охранных устройствах, устанавливаемых в жилых помещениях, — пояснил наемник, так и не поняв, чего хочет Сэм. — Даже короткое замыкание может вывести из строя все эти приспособления.

— Я уверен, полковник не откажется взглянуть на вашу систему безопасности... Не так ли, полковник Сайрус? — изрек Дивероу, гримасничая наемнику из-за спины Куксона Фрейзера.

— Ну, разве что после того, как мистер Пинкус не будет более нуждаться во мне, — отозвался нерешительно солдат удачи и он же — химик. — Может быть, как-нибудь на следующей неделе!

— Славный малый! — воскликнул Фрейзер, хлопая рукой по подлокотнику кресла. И вдруг снова ощутил замешательство. — Я никак не могу прийти в себя после этого известия о своем внуке! Все это кажется мне просто невероятным!

— Я все время вспоминаю «безумного Фрейзи» в съехавшей набок капитанской фуражке. Он подмигивает мне, прихлебывая из бутылки — якобы с шампанским, а в действительности, вероятно, с сельтерской водой, — проговорил Сэм. — Я никогда не видел, чтобы кто-то вел так лихо катер, даже в кино.

И тут же, будто приведенный в действие словом «кино», зазвонил телефон. Полковник Сайрус, стоявший возле антикварного белого столика, снял трубку.

— Да? — произнес он негромко.

— Штурм начался, солдат! — донесся до него из Нью-Йорка голос Маккензи Хаукинза. — План "А" отклонен нами: в силу сложившихся обстоятельств он слишком рискован. Поэтому будем ориентироваться на план "Б", который мы обсудили час назад. Есть какие-нибудь известия о лейтенанте Дивероу?

— Он здесь, генерал, — ответил Сайрус, прикрывая микрофон ладонью, в то время как остальные оживленно обсуждали морские приключения Сэма и тайного агента Джеффри Фрейзера. — Вернулся несколько минут назад и в ужасном виде. Хотите с ним поговорить?

— Боже упаси! Догадываюсь, в каком он сейчас состоянии! В подобных случаях я всегда называю его про себя Праведным Кроликом. Ну и что там Сэм учинил?

— Судя по всему, он вернулся ни с чем: никто ему не поверил. А вот пленка, по-видимому, погибла.

— Слава Ганнибалу за явленные им милости, большие и малые! Я так и знал, что он никуда не денется: такие вещи никогда ему не удавались... Вы еще не обсуждали с ним ни одного из наших планов?

— Я их еще ни с кем не обсуждал: не было времени. С того момента, когда береговая охрана сообщила по радио, что засекла катер, на котором был Сэм, мистер Пинкус поддерживал по телефону постоянную связь с бостонской полицией.

— Катер?.. Береговая охрана?..

— Мы догадывались, что на него устроили настоящую охоту, и вид вашего лейтенанта подтвердил наше предположение. Он заявился сюда в мокрой одежде и в одной только тапочке. Ну и остальное все в том же роде!

— Черт возьми, опять та же Швейцария!

— Мы тоже так подумали — во всяком случае, подобную мысль выразила его подружка. Она хлопочет вокруг него, словно он вернулся с войны с одной ногой: вероятно, потому что у него осталась лишь одна тапочка.

— Хорошо! Постарайтесь довести до ее сознания суть нашего плана, полковник. Если вы убедите ее, то она убедит и его. Я знаю, как ведет себя этот мальчик, когда войдет в раж. Мои жены рассказывали мне об этом.

— Я не вполне понимаю вас, генерал.

— Это не столь уж важно. Запомните одно: наши враги загнаны в угол, и им не остается ничего иного в борьбе с нами, кроме как не допустить нашего появления в Верховном суде. Ведь это единственное во всем Городе Чудес место, где Сэм сможет подняться на трибуну, чтобы громогласно рассказать обо всем, что мучает душу, и вывести на чистую воду всех, кто, по его мнению, творит зло. Наши противники, спасая свои головы, уничтожат его, если только это окажется им под силу, поскольку он слишком уж много шумит.

— Так как организацией отпора Вашингтону ведаю я, то мне не составит особого труда перетянуть юную мисс на нашу сторону, — заверил Хаука Сайрус. — Но почему все же вы отдали предпочтение плану "Б"? Ведь мы с вами, как я полагал, сошлись во мнении, что план "А" является наиболее реалистичным.

— Не знаю, кто за этим стоит, но мой осведомитель — я уже упоминал о нем...

— Это тот высокопоставленный чиновник, которого все считают мертвым? — перебил генерала наемник.

— Совершенно верно. И, позвольте сказать вам, этот босс жаждет крови. Говоря об этом, он прямо заявил, что нам грозит смертельная опасность... Подчеркиваю, полковник: смертельная!

— Боже мой, неужели они зайдут так далеко?

— У них нет выбора, солдат. Осуществляя слияние компаний и скупая акции, эта свора завладела семьюдесятью процентами оборонной промышленности, долги же ее исчисляются многими миллиардами, и для погашения их потребовалась бы третья мировая война, и то при условии, что продлится она бесконечно долго, чего, понятно, не произойдет.

— Почему вы предполагаете так, генерал?

— Мне не надо предполагать: я знаю! Чтобы «нейтрализовать» нас, они наняли всякое отребье — разных там психов-головорезов. Короче, тех, кто готов на все ради денег. Возможно, таких же, как вы, наемников.

— У нас — свободная экономика, — произнес Сайрус шепотом, поглядывая на Арона, Дженни и Сэма, которые, в свою очередь, теперь уж смотрели на него. — И в этом деле многое замыкается на ней... Больше я не могу разговаривать. Скажите только, а вам не удалось узнать от своего якобы почившего осведомителя, когда и где соберутся эти мерзавцы?

— Они будут везде — в толпе, среди охранников Верховного суда и даже в служебных помещениях!

— Во всем этом — мало хорошего, генерал!

— Планом "Б" предусмотрена подобная ситуация, полковник. Конечно, никого не радует сложившееся положение, и особенно уопотами, но иного нам не дано. И мои индейцы, все как один, готовы исполнить свой долг.

— А как относится к предстоящей битве этот псих Саттон? Я не очень-то симпатизирую этому сукину сыну, но, признаю, актер он бесподобный!

— Что могу я вам сказать? Он говорит, что разыграет величайший в своей жизни спектакль!

— Дай Бог дожить ему до момента, когда в печати появятся отзывы на его игру... В общем, утром увидимся с вами, генерал!

— А как там оба Дези и Роман Зет? — спросил внезапно Хаукинз. — Дело в том, что «смертоносной шестерке» не нашлось места в моем сценарии...

— Если вы решили, что я позволю бить баклуши этим Дези и Роману, то вам, генерал, лучше бы уж чистить нужники!

— Отличный ответ, полковник!

— Конец связи!

Как громом пораженный, Р. Куксон Фрейзер вернулся в своем лимузине в Луисбург-Сквер. Ну а в доме на берегу океана разыгралась немая сцена. Сайрус, главное действующее лицо, стоял возле антикварного белого столика. Напротив него, разинув рты и устремив глаза на призванного на ратное поле полковника, расположились шестеро его сотоварищей, ждавших разъяснений: устроившаяся на кушетке Дженнифер Редуинг, усевшиеся по обе стороны от нее Арон Пинкус и Сэм Дивероу, стоявшие за их спинами оба Дези и втиснувшийся между ними Роман Зет.

— Скажу вам все как есть, ребята, — нарушил молчание импозантный чернокожий наемник. — Будучи связным генерала, я заявляю, что желающие могут еще выйти из игры. Однако как человек, неоднократно проникавший в тыл врага, я могу смело утверждать, что нашим противникам не удастся сорвать замысел генерала Хаукинза, ставшего легендой вовсе не благодаря рекламе, а потому, что он воистину великий стратег. Вы знаете, я не расточаю зря комплиментов!

— Как говорить мисс Эрин, он сказать очень хорошо для черный брат, да, Ди-Один?

— Заткнись, Ди-Два!

— Благодарю за лестный отзыв обо мне, Дези!

— Ты понять, что я иметь в виду?

— Если мне будет позволено высказать свое суждение, — произнес Арон Пинкус, слегка подвинувшись вперед, — то эта услышанная нами шарада, сколь бы хитроумной она ни была, произвела на меня впечатление искусственно усложненной, чрезмерно театрализованной. Действительно ли это диктовалось необходимостью?

— Если отвечать на ваш вопрос в терминах затронутого вами жанра, мистер Пинкус, то сложное театральное действо — наилучшее средство отвлечения внимания.

— Это нам ясно, Сайрус, — молвила Дженнифер, сжимая левой рукой правую руку Дивероу. — Но, как только что сказал мистер Пинкус, действительно ли необходимо усложнять все так? Я думаю, мы могли бы вполне обойтись и планом Сэма, то есть сойти с самолета и сразу же отправиться в Верховный суд на такси — без всяких там лимузинов, не привлекая к себе ничьего внимания.

— Этот план мог бы сработать в обычных условиях, нам же приходится действовать в особо сложной обстановке. Ваш противник обладает большой властью и огромными возможностями. Недаром ради того, чтобы вывести его из состава правительства, ваш друг Сэм готов пожертвовать своей жизнью, в чем мы все убедились сегодня.

— Он был великолепен! — выкрикнула Дженнифер, целуя Дивероу в щеку. — Проплыть столько миль в шторм!..

— Какие там мили! — заскромничал Сэм. — Не более шести-семи, ну, может быть, восемь... Если я правильно вас понял, Сайрус, то это «отвлечение внимания», как выразились вы, необходимо нам потому, что наш могущественный противник вознамерился перехватить нас где-то по пути к зданию Верховного суда и насильственно воспрепятствовать нашему выступлению перед судьями?

— В основном да.

— В основном? А что же еще?

— Так, кое-какие частности, — ответил наемник кратко.

— Не буду делать вид, будто я понимаю все, о чем здесь говорится, но если у нас имеются все основания полагать, что нам что-то угрожает, то почему бы не обратиться за защитой в полицию? И если еще ваши парни будут на нашей стороне, то мы сможем чувствовать себя в полной безопасности, — высказался Пинкус.

— Видите ли, есть ряд обстоятельств, о коих я не упомянул.

— А именно?

— Я не юрист, как вы трое, и все же мне ясно, что к чему. Вашингтон — это не Бостон, где бифштексы и капуста мистера Пинкуса оказывают положительное воздействие на правоохранительные органы. Для того чтобы обратиться за защитой к синим мундирам в округе Колумбия, необходимы весьма веские причины: у них и без того дел невпроворот.

— Ну а чтобы сослаться на веские причины, нам пришлось бы назвать кое-кого из тех, кто занимает высшие государственные посты, — заметила Дженни. — И будь у нас даже еще одна копия злополучной пленки, мы все равно не посмели бы предъявить ее в подтверждение своих слов.

— Почему? — возмутился Дивероу. Мне надоело ходить вокруг да около! Общественные устои попираются, законы нарушаются, а мы должны молчать, да?

— Кошачьи лапки не зря созданы, Сэм! — попытался урезонить его Пинкус.

— О, этого только мне не хватало! Мой босс — пенджабский пророк с Гималаев!. Не будете ли любезны спуститься с высот и объяснить, что хотите вы этим сказать, Арон?

— Ты не в себе, мой дорогой!

— Это мне и без вас известно!.. Вы думаете, легко мне дались эти десять миль? К тому же в бурю? Ведь я попал чуть ли не в настоящий ураган, говорят, сила ветра достигала сорока девяти, не знаю точно, как оно там называется.

— Я хочу вам сказать только то, — произнес холодно Пинкус, пожирая огненным взглядом Дивероу, — что выдержка во время охоты приносит обычно более богатую добычу, чем азартная погоня за дичью.

— Позвольте мне добавить в этой связи еще кое-что, — вмешался Сайрус. — Будет ли кассета у нас или нет, все равно ни одно учреждение в Вашингтоне не допустит никакого компромата на государственного секретаря.

— Но он же в сумасшедшем доме!

— Тем больше оснований для госдепартамента хранить все в тайне, — заявил наемник-химик. — Поверьте, я знаю, что говорю!

— Это же пример всеобщего разложения чиновничества! — взревел Сэм.

— Из чиновников лишь немногие коррумпированы, — возразила Дженнифер. — Большинство же их завалено работой, а платят им гроши. Это преданные своему делу бюрократы в лучшем смысле этого слова — и мужчины и женщины. Они прилагают все свои силы к тому, чтобы решить стоящие перед их бесчисленными отделами проблемы, порожденные борьбой политиканов за голоса, а это нелегко, дорогой.

Дивероу вытащил свою руку из-под руки Редуинг, поднес ее ко лбу и снова откинулся на спинку кушетки.

— Ладно, — проговорил он устало. — Выходит, я по сравнению с вами — тупой идиот! Вокруг творятся ужасные вещи, а все молчат, будто воды в рот набрали! Словно и нет такой вещи, как чувство долга!

— Ты не прав, Сэм, — сказал Арон. — Я знаю, ты никогда не стал бы пороть такую горячку, ведя в суде дело. Прежде чем обратиться в судебные инстанции с заявлением, ты всегда тщательным образом пытался выявить возможные камни преткновения и заранее готовил контраргументы на возражения противной стороны. Вот почему я считаю тебя лучшим юристом в моей фирме. Но здраво ты ведешь себя лишь тогда, когда держишь себя в руках.

— Хорошо, хорошо! Завтра мы будем как клоуны на цирковой арене... Итак, о чем еще не рассказали вы нам, Сайрус?

— О пуленепробиваемых жилетах и стальных касках под вашими головными уборами, — ответил наемник таким тоном, словно перечислял ингредиенты шоколадного печенья.

— Что?

— Только то, что вы слышали. Нам предстоит серьезная игра, адвокат. Завтра после полудня вашим розыском займется великое множество агентов — столько, сколько не сможете вы представить себе, даже обладая таким не в меру богатым воображением.

— Карамба! — завопил Дези-Два. — Разве он не прекрасно говорить!

— Заткнись! Мы можем оказаться мертвый!

— Наплевать на это! Он правильно сказать!

— Я тоже согласный с тобой, ну и что? Мы оба ведь психи!

— В Румынии есть специальные карты для гадания, друг мой Сайрус! — заорал Роман Зет, заерзав на месте, и вытащил длинный нож, скрытый от взора присутствующих обвивавшим оранжевую рубашку синим кушаком. — Румынское лезвие перережет глотку каждому, кто посягнет на наше святое дело, кем бы он ни был!

— Будь по-вашему, Сайрус! — крикнул Дивероу. — Но, учитывая обстановку, я не допущу участия в этом ни Дженни, ни Арона!

— Не смей отвечать за меня! — возмутилась Афродита его мечты.

— И за меня тоже! — присоединился к ней Пинкус, поднимаясь с кушетки. — Ты забыл, вероятно, что я был в Омаха-Бич! Может, я и не играл там большой роли, но труса не праздновал, доказательство чему — полученный мною осколок шрапнели. То было святое дело, и здесь — прямая параллель с ним. Когда одни люди силой лишают прав других, то единственное, чем может кончиться подобное, — это тиранией. И я не собираюсь мириться с этим, поскольку мне не безразлична судьба моей страны!

— Ладно, ладно...