Сопровождающие лица Фоззі

3. Облава, чуйка и мафон

Я свинья, и ты свинья, все мы, братцы, свиньи.

Самуил Маршак. Песенка поросят (мультфильм «Кошкин дом», 1958)

Филиппыч потопал на базар, а Цыпа узрел часы на «Детском мире» и понял, что до встречи с капитаном Орловым еще два с половиной часа – как раз можно было сбегать домой и чего-нибудь съесть, а то желудок совсем к спине прилип.

В голове потихонечку складывалась красивая статья про личный героизм «нашего корреспондента», который стал подопытным корейским кроликом в новом медицинском центре. Что-то типа «Вся мудрость Востока теперь дошла до улицы Фрунзе», или нет, лучше так: «Первым на опасный эксперимент решился ваш покорный слуга, и вот что произошло». А что, очень даже может быть…

В вихре светлых идей Цыпа прибыл домой и обнаружил, что к матушке с очередной душеспасительной беседой прибыл отец Валентин. Подвернув рясу на колени, священник сидел на кухне рядом с папашей и хлестал какой-то портвешок под стереоаккомпанемент радиоприемника и родителей.

Батя комментировал радио и нес что-то про Белый дом, какой именно, вашингтонский или московский, было не понять, вполне возможно, что он клял сразу обоих. Мать при пусть и чужом, но духовном пастыре исполняла роль истовой хозяйки: беспрерывно то пыль смахивала, то кружила вокруг сковородки с хлебом и кастрюли с соевым мясом, глаза б его не видели.

– Димочка, садись.

«Ага, сяду между двумя отцами, лавешки загадаю». Цыпа принес табуретку с балкона и еле-еле втиснулся за кухонный стол.

– Сейчас кушать будем.

– Годится, а то я в трудах, аки пчела.

– Это в каких? – мать малость напряглась.

– Да в газету новую пригласили корреспондентом специальным.

– «Житие мое»? – подключился папаня. – Опять жиды новые? А документ выдали тебе?

– Так вот, – не обращая на родителя внимания, продолжил Цыпа и рассказал в двух словах про корейцев и эксперимент.

– Надо тебе нормальному врачу показаться, узнать, перерос ли сердце. Был бы телефон, я бы Наталье Ильиничне позвонила, договорилась, – тонко намекнула мать.

Не, ну надо же – ты им про то, что новую работу нашел, а они каждый про свое, и чем слушают, не понятно.

Отец Валентин покосил налитым кровью глазом и подключился к дискуссии.

– Слышал я… – сказал он и завис на мысли. Глотнул из чашки и продолжил: – Слышал я, корень есть у них специальный… – опять замялся, – для функции… корня человеческого.

– Женьшень, что ли? Так то, кажись, у китайцев.

– А один хрен.

Мнения родителей разошлись: мама вставила свои пять копеек про то, что читала, мол, про иглоукалывание, но батя не дал ей договорить и поинтересовался, из какой именно Кореи эти целители – из Северной или Южной?

– Та хер их знает, по всему, они вообще из Таганрога.

Батя как будто и не слышал: «Это все заговор, чтобы нас на корню перевести!» – и осмотрел присутствующих, разделяют ли они его опасения и понимают ли, что миром правят зловредные масоны. Священник тем временем тоже не унимался:

– Хорошо, а как с десятиной у них?

– Так это ж не церковь, а медицинский центр. – Цыпа подхватил у матушки тарелки и попытался разместить их на маленьком столе.

– Все – церковь, – важно подытожил отец Валентин, размашисто перекрестился, ткнув локтями обоих соседей, схватил вилку и демонстративно уставился на вражеский баптистский календарь над холодильником.

Цыпа быстро впихнул в себя резиновую сою и откланялся. На прощанье ловко подцепил заготовку под гренку со шпротиной и сразу же отскочил, пока не получил по рукам за кражу полуфабриката.

Все равно оставался час, и Цыпа решил по дороге в управу зайти в редакцию, отчитаться в посещении корейцев и подтвердить, что в работе сразу две статьи. На ходу попытался снова настроить себя на рабочую волну, но вместо этого замурлыкал под нос: «Но если есть в кармане пачка сигарет» – и задумался о том, где бы подлохматить денег.

Родители пока кормят, сигареты можно на работе подмучивать, но деньги все равно нужны: телефон включить, одеться не мешало бы и так далее. В идеале бы получить нормально денег и вложить их, а самому получать доляшку и жить припеваючи. Самое обидное, что такой вариант был: когда батя продал то, что осталось от машины, можно было вложиться на базаре в свой товар и попробовать самому бултыхаться, а не киснуть на реализации.

Тогда на семейном совете рассматривались следующие идеи: купить доллары (хватало на сотку с гаком); вложиться в золото (скупить у соседей сережек с зубами); взять сигарет на продажу; запастись продуктами на черный день. Цыпа царапался, как мог, но по старым и вполне понятным причинам ему не доверили – родители остановились на самом простом, наименее рисковом варианте – последнем.

Матушка закупилась консервой, соей, крупами, батя – забористым винишком, чтоб оно и дешево, и вставляло стабильно. По дурости сложили все в подвал, где у каждой квартиры была своя ячейка. Недели не прошло, как добрые люди вскрыли дверь и все вынесли. В результате осталось только немного сои да шпроты, а пшенку, которую для сухости сохранения засунули на антресоли, пожрала не то моль, не то жужелица[22]. Короче, попандос.

Надо будет дождаться выхода первой статьи и поднять вопрос про лавешку. С тем и зашел. Алеши на месте не было, зато Кристина с Любовью Йосифовной начали говорить одновременно, так что пришлось их тормозить и давать высказаться по отдельности. Выяснилось, что обе жаждали услышать, как все прошло в «Линии жизни» и ждать ли материал, потому что завтра к ночи нужно сдавать первый номер и хотелось бы понимать.

Цыпа успокоил редколлегию, пообещав завтра к обеду сдать первую статью, про медицину, а к вечеру написать и о милицейской операции, если, конечно, все пойдет по плану. Рассказал им о докторе Цое, Виен и Бэле, не забыв присовокупить мысли профессора про то, что в сложное время люди доверчивы и надо быть осторожным, и, пока они не забыли, кто главный молодец, поставил вопрос о ксиве.

– Документы мне надо справить, – с ударением на второй слог, как у почтальона Печкина, гордо заявил Цыпа, поглядывая в обе стороны. – А то на спецоперацию не возьмут, порядок там такой, сами понимаете.

Йосифовна попробовала отпетлять под тем предлогом, что вот Алеша вернется и все решит, но Кристина не послушала ее и тут же напечатала справку о том, что Дмитрий Цыпердюк под псевдонимом Аристарх Катафотов является сотрудником газеты «Житие мое» и, согласно закона о печати (номер закона поставила, правда, от фонаря), просьба оказывать ему всяческое содействие.

– То есть не пиздить не при каких обстоятельствах, – подвел черту Цыпа и настоял, чтобы на ксиву тиснули какую-нибудь печать. А еще лучше – две.

На задней проходной горотдела маячил тот же старый перец, что и в прошлый раз. Цыпа прошел «на верочку», тихонько кивнув дедугану. Тот никак не среагировал, но и путь не преградил: запомнил – старая школа, выслуга лет. Орлов сидел во дворе за столиком под навесом, играл в компании толстых ментов в домино.

– А вот мы и отдуплились[23]! – заорал один из них, и все заржали.

Цыпа вежливо поздравкался и пристроился было сзади, но капитан цыкнул цитатой из Высоцкого: «Я не люблю, когда чужой читает мои письма». Пришлось отойти – менты сидели кругом, и пришлось бы стоять за спиной у кого-нибудь из игроков.

Покружив по двору, Цыпа нашел что-то типа кресла – старую покрышку со стопкой папок в качестве сидения. Присел, достал блокнот для вида, а сам думал: не выдернуть ли чего из стопочки исключительно в целях ознакомления со стилем. Не решился – так и сидел, пока конторские не доиграли и не разошлись. Орлов остался за столом один и кивнул – давай.

Цыпа подошел, еще раз поздоровался, сел и достал свеженькую справку: «Вот документы». Орлов удивился:

– А зачем они мне? Я и так знаю, кто ты.

– Мало ли, вдруг вам меня оформить надо…

– Кем? Служебным спаниелем?

– Ну, прикомандированным каким-нибудь.

– Не мели херни. – Орлов потянулся, зевнул и, резким рывком перебросив ноги через скамейку, встал. – Пошли.

В управе, несмотря на вечерний час, было людно: туда-сюда сновали менты, чаще в штатском, но точно менты – эту породу ни с кем не спутаешь.

– Я вижу, облава большая будет, – обозначил понимание происходящего Цыпа.

– Не, это смежники, проверка у нас.

«А вы в домино режетесь, вот молодцы», – подумал специальный корреспондент, но вслух ничего не сказал.

– Петеля, кабинет мой освободили? – крикнул Орлов дежурному на проходной.

– Не, сидят еще.

– Сидят – в тюрьме, чепушила, тут – работают. Мои на выезд готовы?

– Вроде да.

– Вроде не по погоде, – перекривил мента Орлов. – Посиди тут, – обратился к Цыпе и ушел.

Цыпа поискал глазами служебный чайник или кофейник, не нашел и уселся на откидное сиденье в коридоре. Достал блокнот и начал писать статью про корейцев – с этими порожними ментовскими посиделками ничего не успеешь.

Но только оформил первое предложение «Древняя азиатская цивилизация давно известна своей медициной», как со второго этажа спустился капитан в сопровождении четырех человек и окликнул его:

– Поехали.

Трое уселись в бобик, четвертый – за руль потрепанной серой «тойоты» с правым рулем. Цыпа еле втиснулся сзади: машина была рассчитана на тщедушных японцев, к тому же впереди сидели два крупных специалиста, поэтому кресла были максимально отогнаны назад.

Тронулись.

– Та-а-ак, вместо восьми – начало десятого, – протянул Орлов. – Дисциплинка-то хрома-а-ет.

– Михалыч, так эти пока стволы считали, пока патроны, чистый цирк, – водила малость шепелявил, так что последняя фраза ему особенно удалась.

– И не говори. Слышал, они у нас минимум до конца недели будут.

– Кла-а-ас. Я им объясняю, мол, одна обойма всего, мало. Как на задержание ехать?

– Ты чего, стрелять там собрался?

– Так бандиты ж. – Водила задорно хохотнул. В отличие от капитана, он явно ловил кайф от происходящего.

– Та там точка обычная, один-два упыря, только запаковались по агентурным.

– Тю, а на хера тогда стока людей, хай бы опера и брали.

– Так тогда операм и приплод, понял?

– Ааа…

Замолчали. Цыпа решил, что пора еще раз засветить собственную осведомленность о происходящем вокруг, и, откашлявшись, забросил Орлову:

– А не слышали за эту «Линию жизни»?

– Дорогу жизни знаю, линию – нет.

– Значит, новый медицинский центр открыли, на Фрунзе, за тиром, сбоку.

– И шо?

– Та корейцы с иглами со своими, по богатому развернулись…

– Это хорошо, куржи любят лечиться. И много их там? – заинтересовался Орлов.

– Двое. Ну, то есть главный один – мужик, доктор Цой, и баба при нем, как-то зовут, забыл, ихнее имя.

– Угу, и Виктор, небось?

– Кто?

– Да Цой твой.

– А, не, – засмеялся Цыпа, надо же, капитан поймал его на шутку-непонятку.

– По солидолу у них там, пальмы, прокламации, а самое прикольное, шо у них наша молодая телка диагнозы ставит заместо рентгена.

– Да ладно!

– Та бля буду, на себе проверил. Ее Бэла зовут. Она тока посмотрела на меня, сразу сказала, шо у меня с сердцем есть вопросы.

– У тебя, Цыпа, не сердцем, у тебя с головой один большой вопрос.

– А я в натуре на сердце армию косил, было за шо зацепиться.

– Бэла, не ломайся, не рассказывай мне майсы, – радостно зашепелявил водила классический мотив Розика и обернулся посмотреть на реакцию – никакой. Отвернулся, но, чтоб себя не обламывать, продолжил улыбаться, типа навеяло песней свое веселье.

– А кореец настоящий или так, просто узбек косорылый?

– Хер проссышь, по-нашему плохо ботает, может, и настоящий.

Орлов задумался.

– А от кого ж они работают?

Водила опять встрял:

– Так, а патент же де-то выдали на это дело, не?

– Да какой сейчас патент…

Цыпа гордо вставил:

– Так я написал о них репортаж, в первом номере будет.

– Не понял? – резко развернулся Орлов. – А про нас репортаж?

– Тоже в этот номер планируется… если успею, – на всякий случай подстраховался Цыпа.

– Это не ебет, мы тут партию ширева в преддверии курортного сезона накрываем, а он: «Если успею, если успею». Я тебя сам в баян задвину, если не успеешь, понял?

Водила же продолжал мыслить в своем отдельном и давно пересохшем русле:

– А я считаю, что не надо сюда никого. От сейчас татары, вот куда еще китайцев?

– Корейцев… – Орлов явно устал от компании водителя и, повернувшись назад, добавил: – А ты ж на булавке сидел?

Цыпа оторопел от неожиданности, но выдавил из себя:

– Плохо помню.

И это, кстати, была чистая правда.

– Ну, так соскочил, красавец. И шо, не тянет?

«Сука, – подумал Цыпа. – Какая ж сука».

– Вообще никак.

– От и молодец. Лучше в гроб смотреть с этой стороны.

Цыпу пробил ледяной холод, который все помнил и не собирался ничегошеньки забывать. «Сука. Суки. Все!»

За переездом повернули в частный сектор, там было ямно и темно. Минут с пять попрыгали на ухабах и притормозили. Водила закрутил головой:

– Вроде вот она – Красногвардейская. Заранее станем?

– На хера? Де газон?

– За нами, они на габаритах.

– Ищи двенадцатый дом.

– Кла-а-ас. Еще б тут номера были…

Номер обнаружился только один, и то «шестой». Стали под деревьями, вырубили фары, трое из бобика пошуршали в темноту. Через пять минут один вернулся.

– Если все по номерам правильно, то через дом туда, – сказал он и указал вперед.

– А если самострой какой втиснулся, тогда шо? – недовольно ответил Орлов.

– А если Гитлер еще живой? – нагло отшутился мент. – Мы тихонько.

– Тихонько не пролезет, у них там дверь бронированная по агентурным.

– Тем более, не спутаем.

– Ладно, собирай своих.

Начиналось самое интересное. Цыпа почувствовал, как подступает кураж, совсем как в гостях за столом, когда хозяйка поставила оливье, а хозяин взялся за первую бутылку, а ты давно хочешь выпить.

Орлов сидел в машине, открыв дверь и спустив ноги, а менты внимали, стоя вокруг.

– Значит так, двое к соседям через забор, пасете за тылом. Ты, – обратился он к старшему из бобика, – со мной, а ты, – приказал водиле, – с улицы смотришь. Погнали.

– Э, а я? – напомнил о себе специальный корреспондент.

– Ты охраняешь автопарк, а потом пишешь все со слов, понял?

Менты тихонько заржали.

– Да мне ж репортаж надо.

– Ты у нас японец, говоришь: «Я понял» – и все. Ясно?

Цыпа обиженно отвернулся и начал выбираться на улицу. К счастью, часть забора была повалена, так что крыльцо просматривалось и с улицы. Двое разбежались, а Орлов с оставшимся ментом, не скрываясь, открыли калитку и подошли к двери. Внутри было темно, но над крыльцом сиял фонарь, из дома все было видно, и при желании хозяева могли спокойно расстрелять вошедших из окон.

Орлов подергал за ручку – глухо. Стукнул ногой по двери, добавил еще раз – сильнее.

– Горспецмонтажстрой, открывайте, газ пошел! – закричал капитан.

Цыпа подвинулся поближе к водиле и шепнул:

– А чего не через окна?

– А шо мы черти, шоб по форточкам лазить? – ответил тот и отошел, будто ему компания неприятна.

В прихожей зажегся свет.

– От лохи, – пробормотал Цыпа.

Из дома что-то пробурчали.

– Утечка газа, эвакуация! – гаркнул Орлов.

Дверь открылась, в проеме показался какой-то лысый штымп в трусах. Второй мент ухватил его двумя пальцами за нос и потянул на себя. Чувак кубарем скатился с крыльца, вслед за ним спустился Орлов и наступил ему на голову. Цыпа решил, что пропустит самое интересное, и протиснулся через поваленную секцию во двор.

– Сколько внутри? – практически вежливо поинтересовался Орлов у лежащего.

Тот что-то пробормотал, но из-под капитанского ботинка было не разобрать.

– Смотри, тебе жить, – ответил Орлов, поднял хозяина с земли и, прихватив за ухо, потянул внутрь.

Второй мент дважды длинно свистнул и пошел за ними.

«Вот как это, блядь, описать?» – подумал Цыпа и пошел за ними, вытащив для наглядности блокнот.

Внутри была стандартная для точки картинка: грязь, облезлые фотообои, повсюду посуда и коты.

– Брысь, падлы, – шуганул их капитан, усадил хозяина на свободную табуретку посреди центральной комнаты и треснул ему для профилактики кулаком в бедро, туда, где больно.

Второй мент появился из кухни, коротко кивнул капитану и, отодвинув Цыпу в сторону, высунулся на крыльцо, где свистнул еще раз, на сей раз одним коротким. «Азбука Морзе, что ли?» – отложил в памяти Цыпа и принял в угол, чтобы не отсвечивать.

Через минуту зашли те двое, что были у соседей, а водила, видимо, остался следить за периметром. Все, кроме Орлова, сразу разошлись по комнатам, откуда послышался шум шмона. Капитан же скинул ногой вещи с дивана, улегся туда и закурил. Штымп был незнакомый, уже легче, не узнает, типаж обычный – крестьянин-болторез.

– Я, кстати, понятым могу, если шо, – предложил Цыпа.

– Это еще зачем?

– Ну, там, презумпция невиновности…

– А мы ему сейчас сделаем пункцию виновности, и все пойдет, правда?

Чувак активно закивал головой, соглашаясь с капитаном. Орлов приподнялся с дивана.

– Тогда давай так: ты экономишь нам время, а я оформляю как… ну, сотрудничество.

Арестованный продолжил кивать.

– На кухне, в духовке там.

– Э, знатоки! – позвал Орлов. – Сюда давайте, клиент пришел в сознание.

В духовке на газетке были разложены шишки приличных размеров.

– О, не наше, чуркестан какой-то, – заметил один из подзаборных. – Откуда дровишки?

– Из моря, вестимо, – тихонько пробормотал себе под нос Цыпа и подошел поближе.

Капитан скомандовал паковать, добавив:

– Только в три разных кулька. – Сам же он вернулся к барыге. – Это все хорошо, петеля, но где то, шо тебе позавчера из Сак привезли?

Чувак сжался в ожидании удара, но Орлов опять улегся на диван, согнав с него очередного кота.

– Слышь, придурок, нам тут чужих чертей не надо, нам своих девать некуда, понял?

В дом зашел водила, спросил:

– А чо меня не позвали? Стою там, как пугало.