Сопровождающие лица Фоззі

– Это мозги тебе травили. Кстати, знаешь, есть село такое, Констанция, сокращенно от конной станции?

– Та ну тебя с твоими селами, – Цыпа хмыкнул и неожиданно придумал новую шнягу: надо разнообразить программку – сделать рекомендацию, что лучше смотреть вечером с кратким комментарием. А для понта присобачить фотографию какого-нибудь Джигарханяна, хай лохи думают, что в богатой газете звезды рекомендуют им лично от себя. О, и еще – страницы с программкой надо отмечать не «Житие мое», а «Житие ТВое».

Цыпа записал идеи на обороте блокнота, чтобы не забыть, и засел за облаву. Нес из головы, придумывая на ходу. Так как это была не научная фантастика, то клепалось быстро; оказывается, придумывать проще, чем описывать. Туда-сюда, через пару перекуров справился и остался доволен написанным – выходило не хуже, чем по телевизору.

– Написал?

– Ага, вродь ничего.

– Ну, так почитай вслух.

– Та не хер там читать, – застеснялся Цыпа и отказался от предложенного Филиппычем подарочного полтишка коньяка «Десна»: – Не могу, дел еще до жопы.

Тут же поймал себя на мысли, что второй раз подряд закосил бухло, и подумал: «Неужели для того чтобы не бухать, надо просто заняться каким-то делом?»

– Гляди, какая деловая колбаса, – профессор разочарованно закрутил пробку, и Цыпа решил поддержать старика:

– Что-то здесь как-то зябко. Аркадий Варламыч, а не хлопнуть ли вам рюмашку?[28]

– Заметьте, – обрадовался проф и налил себе, – не я это предложил. – Выпил и зачем-то добавил: – Искусство по-прежнему в большом долгу.

В редакцию Цыпа несся как на крыльях – еще бы, сразу две статьи написал, одна другой краше. Более того, уложился в сжатые сроки. Надо еще не забыть рассказать им идею с программкой и Джигарханяном и, воспользовавшись удачной диспозицией, резко поднять вопрос о вознаграждении. Все складывалось как нельзя лучше, «тьфу-тьфу-тьфу». Цыпа, не останавливаясь, перекинул магнитофон в другую руку, трижды постучал по встречному дереву и попер дальше.

Как выяснилось по прибытии, Кристина отсутствовала: бегала по городу, развешивала афишки. Любовь Йосифовна сидела за своим столом, только вместо печатной машинки там стоял здоровенный компьютер. «Однако технический прогресс добрался и до наших широт», – бодро стартовал Цыпа и замахал в воздухе своими заветными листочками – принимайте.

Йосифовна недовольно покосилась, вполголоса чертыхнулась, но было понятно, что это она не Цыпе, а компьютеру. Сняла очки и сфокусировалась на вошедшем.

– Принес?

– Да, обе. Успел?

– Да уж, успел. Тем более некоторые запороли материал, так что как раз все садится на вторую полосу.

Любовь Йосифовна кивнула затылком в сторону балкона, оттуда, как живое подтверждение, ввалился Алеша. Был он порядком угашенный, а в руках держал еле початую бутылку мартини. На профессиональный Цыпин взгляд, он с утра полировал старые дрожжи и добился на этом благодарном поприще больших успехов, то есть передвигался с нехилым креном.

– О, кто пришел! – Редактор криво улыбался. – Это ж наше молодое дарование! А мы тут первый номер отмечаем.

«Сам-то ты ненамного старше», – подумал Цыпа обиженно.

– Вообще-то номер еще в верстке… – заметила Йосифовна и протянула руку за Цыпиными листочками. – И два материала только подошли. Если мы хотим успеть, надо до вечера уложиться.

– Успеем. Спокуха, старуха!

Алеша развернулся к Цыпе:

– Ты на колесах?

Цыпа вздрогнул и завис, как компьютер «Спектрум» посреди запуска космической леталки.

– Шо?

– За рулем, в смысле?

– А… нет, продали машину.

– А то мне к мэру надо, он прессу собирает, хочет о планах на Первомай рассказать, представляешь?

Йосифовна оторвалась от Цыпиной письменности и рявкнула:

– Куда тебе к мэру, бестолочь? Ты ж пьян как сапожник. – И добавила: – Так, валите на балкон, оба. – Она напялила очки и продолжила читать.

– Никакого уважения к служебной иерархии, – хохотнул Алеша и по пути к балкону качнул бутылкой в руке. – Будешь чуть?

Цыпе пришлось отказаться в очередной раз от дармового бухла:

– Не, мне к ментам еще, за следующий репортаж договариваться, а там надо базар фильтровать.

Сели на балконе, Алеша стрельнул сигарету, закурили. Цыпа решил, что пора запускать идею про телепрограммку:

– Я вот спросить хотел, программка ж будет в газете?

Редактор хохотнул:

– А без нее мы на хер никому не нужны.

– Так вот, я подумал, можно дополнить программку рекомендациями короткими, назвать это «Житие ТВое».

– И что?

– А то, что они привыкли к «Здравнице», а там тупо порожняк. И на рекомендации поведутся. И еще замутить такую тему, что типа какая-то звезда рекомендует лоху посмотреть вот это. Ну, фотку Джигарханяна прилепить для понта, а можно и каждую неделю новую звезду вешать, – рационализировал идею в процессе изложения Цыпа.

– Ха. Прикольно. В «Теленеделе» подсмотрел?

– Не. А шо это?

– Не важно.

– Ты понимаешь… – Алеша отхлебнул из бутылки и внезапно напрягся. – А как тебя, кстати, зовут?

«Ни хера се, приплыли…»

– Дима.

– Алексей, – протянул редактор руку для повторного знакомства и продолжил: – Ты понимаешь, телеканалы верстают свою программу на следующую неделю во вторник, кто первый ее в среду опубликует, у того и купят. При условии, что цена одинаковая. Программка приходит впритык к верстке, иначе можно опоздать. И писать аннотации нужно срочно. А для этого нужен большой мобильный штат, понял?

Дважды обиженный – за дарование и знакомство, – Цыпа не сдавался:

– А если впрок написать…

– Можно, только заманаешься. Займешься?

– Подумаю.

Алеша отхлебнул из бутылки, взял без спросу еще сигарету из пачки и продолжил лекцию:

– С программкой вообще сложно. Ее ж покупать надо.

– У кого?

– У больших газет, они сами с теликами решают.

– И скоко денег?

– Эээ, – заржал Алеша. – Скока б ни было, для нас это много. Наш инвестор на это не подписывался.

Цыпа хотел интеллигентно пробить, а кто такой этот инвестор, но редактор внезапно придвинулся вплотную и спросил нечто невообразимое:

– Вот ты бабушек тягал по делу?

– В смысле?

– Все ты понял.

– Не.

– Ладно. – Алеша откинулся назад. – Короче, Симфер ворует программку в Киеве, а мы у Симфера. И для этого мне приходится плясать вокруг одной мадам.

– Катафотов, сюда! – позвала громко из комнаты Йосифовна, видать, дошла до подписи.

– Не, не ее, – ответил Алеша на немой вопрос корреспондента. – Хуже.

Любовь Йосифовна встала, как судья, оглашающая приговор, и заявила:

– Коряво местами, надо править, но берем.

– Это если еще я дам.

– Не поняла…

– Мы ж по деньгам еще ничего не решили.

– А, так Кристина ничего вам не сказала?

– А я ее не видел с тех пор. – Цыпа сложил руки на груди, стараясь зримо не нервничать.

– Надо же вам… – Тетка, видимо, разозлилась.

Цыпа по себе знал, что люди ненавидят вести переговоры о вознаграждении: кто-то смущается, кто-то боится лохануться, но не любят эти ситуации все, причем с обеих сторон.

– Обождите… Аристарх, – протянула Йосифовна и, гордо покачивая широкой жопой, отчалила на балкон советоваться с главредом.

Цыпа подошел к компьютеру и глянул на экран – там был кроссворд. Вряд ли Йосифовна его разгадывала, скорее, в газете он тоже будет, и, как у всех, на последней странице.

В школе учили информатику, но дальше бессмысленного вычисления каких-то котангенсов на модных калькуляторах дело не пошло. Надо будет подумать на эту тему, а еще лучше завести свой компьютер. Цыпа сладко представил, как с сигаретой в зубах управляет прыгающим викингом – вот это было бы круто.

Хлопнула балконная дверь, Йосифовна вернулась.

– Так, а ну брысь от машины! Я тут с пейджмейкером[29] разбираюсь, а оно лезет!

– Да я только посмотреть, какая система, себе собираюсь брать.

– Значит, Дима, он же Аристарх, ситуация вот какая…

Вот он, важнейший момент, сердечко застучало. «С богом», – приготовился Цыпа.

– Пока мы еженедельник…

– Ага.

– Потом планируем выходить дважды в неделю.

– Это радует.

– Так вот… – Йосифовна отдаляла момент оглашения суммы, как могла, но дальше тянуть было некуда. – В среднем материал садится на четверть полосы, то есть одна колонка – пять долларов.

– А на круг двадцать?

– То есть?

– В месяц?

– Если по колонке в каждый номер, то да.

Цыпа сделал вид, что считает что-то в уме, и после надлежащей паузы согласился:

– Ладно, только плата именно в долларах.

– Хорошо, но это при условии резонансных материалов, – парировала заместительница главного.

– За это не беспокойтесь, этого я вам настрогаю, сколько нужно. – Цыпа улыбнулся, кураж не покидал свежеиспеченного сотрудника, а уверенность в себе только росла.

– И еще два момента.

– Да хоть три.

– Во-первых, мы для связи заведем вам бипер[30] и будем его сами оплачивать.

– Прекрасно.

– Во-вторых, нужно срочно уточнить у ваших медиков, пойдут ли они на повтор эксперимента с экспресс-диагнозом, но для наших читателей.

– Это как?

– Это так, что мы сейчас добавляем к вашей колонке врезку, в которой пишем, что ждем писем от читателей. Выберем человек пять и бесплатно продиагностируем в «Линии жизни». Им реклама, нам – шумиха.

– О, это круто, – Цыпа пожалел, что такая явная идея не пришла к нему первому. Йосифовна, оказывается, тоже соображает.

– И еще. В пять надо будет пойти в мэрию, послушать, что там расскажут. А то Алеша совсем не в форме.

– Готовый в сраку, – подтвердил Цыпа.

– Да, что-то вроде того. Значит, спрашивать у мэра ничего не нужно. Просто запишите, что он скажет. И все это нужно сегодня к вечеру, придется ставить на первую полосу, просто напасть какая-то… Все понятно?

– Натюрлих, Маргарита Павловна.

– Попрошу без шуточек. Все очень серьезно и важно, – нахмурилась Йосифовна и открыла ящик стола. – Вот диктофон, кассета внутри, можно тереть. Разберетесь?

– Так а чего там разбираться? «Рек» нажал, и все.

– Смотрите. И про «Линию жизни» не забудьте, добро от них нужно до вечера. Запишите наш телефон, жду от вас сигнала. И помните: это срочно.

– Самым срочным срочняком, – подтвердил Цыпа понимание задачи, запихнул диктофон «Сони» в карман курточки и, записав телефон редакции, побежал. Он так обрадовался, что чуть магнитофон не забыл. Но чуть-чуть не считается.

Еще дома Цыпа пробил, есть ли в магнитофоне батарейки – оказалось, голяк. А жаль, можно было бы положить мафон на плечо и идти не спеша по городу, слушая музыку, как счастливый американский студент, у которого по жизни нет проблем. Вот тупо никаких.

Жизнь начинала налаживаться, и это было так неожиданно, так удивительно, что при других обстоятельствах следовало бы сесть, покумекать: за какие такие достоинства судьба решила вывести Диму Цыпердюка в люди. Только времени на пустые умозаключения не было – сейчас надо было смотаться к корейцам, а потом к Орлову – потолковать, о чем писать на следующей неделе. Цыпе нравилась такая напряженка, да что там – он просто тащился оттого, что у него внезапно образовались насущные дела, которые без его участия никак не могли разрулиться.

Он посмотрел на собственное отражение в витрине фотосалона и пожалел, что нет ни денег, ни времени сфотографироваться. Вот таким, с магнитофоном и счастливым, пусть даже в старой курточке и подубитых кроссовках. А что? Телки, например, обязательно фоткаются, когда довольны собой. Не единожды слышал от них, что надо обязательно для внучек запечатлеть, «какая баба тогда была». Чем он хуже, на пике куража?

Цыпа так широко улыбался, что встречные прохожие шарахались в сторону. Вот через месяцок появятся первые курортники, может, они бы и поняли момент Цыпиного абсолютного счастья, а местные – нет, местные шугались, потому что кто будет улыбаться на улице в здравом уме? Да никто, только опасный маньяк.

– Хэви-метал, бабушка! – вытянул радостный Цыпа «козу» встречной старушенции с кравчучкой, так она, бедная, с перепугу перешла на противоположную сторону, от греха подальше. – Назовем их просто: Клара и Роза, – брякнул зачем-то ей вслед корреспондент с диктофоном и окладом, после чего продолжил свой путь к улице Фрунзе, пугая окрестных голубей резвой походкой в стиле «внучатый племянник Рокфеллера спешит приобрести новый самолет».

На перекрестке у «Линии жизни» наблюдалась движуха: работяги устанавливали новый рекламный щит, через дорогу от прежнего. На нем значилась какая-то мрачная престарелая торговка цыганского вида и надпись: «Кодировка от пьянства, снятие сглаза и прочее. Целительница Агафена». Жирная стрелка указывала в сторону здания, облюбованного корейцами.

«Однако», – подивился Цыпа. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что в следующем за «Линией жизни» здании по улице, которое, по правде говоря, больше смахивало на пристроечку, эта самая Агафена и размещается. Развалюху побелили, а у дверей вкопали такой же щит, как на углу, только же и без стрелки.

«У них тут шо, гнездо?» – подивился Цыпа и вернулся к корейцам. Внутри было человек пять жаждущих исцеления, они стояли в очереди к стойке, где царила кореянка, чье имя Цыпа забыл. Вспомнил о заветном блокноте – Виен, точно, надо запомнить, что похоже на Вивьен, как у той бабенки, шо в «Унесенных ветром»[31]. Однако имени не понадобилось, Виен узнала Цыпу и замахала рукой – проходи, мол, дальше, не видишь, у меня тут горячка.

Коридор вел во двор, по сторонам были двери, но закрытые, а на улице – какой-то шум вроде спора, туда Цыпа и направился. В небольшом внутреннем дворике висела вместо качелей покрышка, на ней сидела Бэла, а перед ней стоял доктор Цой и что-то быстро говорил, Цыпа уловил только «нет, нет, много, много больше», как тут его и заметили.

– То хотель? – традиционно радушно уточнил доктор, зато Бэла улыбнулась, и Цыпа решил обращаться к ней, раз этот косорылый Айболит включает строгого начальника.

– Здравствуйте, Бэла.

– Здравствуйте, Дима, – в тон ему ответила Бэла. – Или лучше – Аристарх?

– Лучше – мое солнышко, – пошутил Цыпа, лихорадочно пытаясь вспомнить, откуда Бэла знает его настоящее имя, и протянул руку доктору, будто только что его заметив. – Мы к вам, профессор, и вот по какому делу.

– Мы? – кореец бросил взгляд Цыпе за плечо и, никого не увидев, повторил свое заветное: – То хотель?

Цыпа решил не обижаться, раз уж день так хорошо складывался, и медленно, как дебилу, разъяснил идею редакции, особо подчеркнув бесплатные выгоды, которые приобретала «Линия жизни» в результате сотрудничества.

– Пять человек всего, – повторил Цыпа главную замануху и развел руками, как проповедник в матушкином храме, когда недоансамбль затянул про «Вандерфул лайф».

– Не нада реклама, все, все уже, – высек Цой и резко повернулся к Бэле за одобрением.

– Что все? Всех вылечили?

– Так, подождите. – Бэла встала. – Мы сейчас с доктором обсудим ваше предложение. Посидишь пока?

– Вас, миледи, я готов ждать вечно, – кивнул Цыпа и освободил им дорогу к дому. Сам поставил магнитофон на землю и встромился в шину. Вытянул ноги и начал раскачиваться. Сейчас Бэлка укатает косорылого, никуда они не денутся, им надо подыматься, без рекламы это будет долго, а сезон, как известно, недолог, все всё хотят успеть до сентября.

За домом было тихо. Раскачиваясь на качельке, Цыпа думал о том, что в скором времени надо будет съезжать от родыков. Пока не началась летняя горячка, хорошо бы снять персональное жилье, в котором можно и бухнуть спокойно, и телку привести. И лучше бы в частном секторе, чтоб обязательно с двориком, где в халате, сеточке для волос и с сигарой можно будет писать сенсационные статьи.

Посреди этих сладких размышлений о ближайшем будущем подошла Виен в неизменном халате и спросила, не надо ли чаю.

Цыпа радостно воспроизвел ее имя – зря что ли смотрел в блокноте, согласился на чайковского и пробил, что это у них за новая соседка, Аграфена или как ее там?

– Это наша новая сотрудница.

– Да вы не уйметесь, я смотрю.

– Она ведунья хорошая, из Булгарии.

– Из Болгарии, – поправил Цыпа. – Булгария – то другое.

Виен согласно поклонилась и ушла. «Хм, интересно девки пляшут, значит, корейцы еще и ведьму-гадалку запускают». Не стань Цыпа подопытным больным, он бы усомнился в чистоте замыслов – дело пахло шнейером[32]. Но личный опыт говорил о том, что он действительно почувствовал теплую волну от взгляда, будто его просветили рентгеновским лучом, и диагноз ведь был точен, не так ли?

Из дома вышла Бэла в легком шелковом халате, без драконов, но тоже ничего, и специальный корреспондент окончательно уверовал в свою счастливую звезду – для него ведь переоделась. Для одного. Бэла шла к Цыпе в лучах солнца, бивших поверх крыши, красивая и лакомая, веля отбросить все глупые мысли, потому что такая девушка, еще и с божьим даром, просто не могла быть причастной к плохому.

Цыпа уступил ей место на качели, сам сел на траву. Бэла достала из карманчика сигареты (ишь ты, красные «More») и прикурила от какой-то красивой зажигалки. «Мы тоже не лохи», – подумал Цыпа, достал «Мальборо» и небрежно бросил на траву.

– Ну что, Дима, прости, но реклама нам не нужна, – аккуратно начала Бэла.

Это было неожиданно, впервые за день что-то пошло не так, и у Цыпы вырвалось:

– С херов ли?

– Доктор Цой говорил с мэром, предложил ему большой сеанс на стадионе. На майские, для местных.

– А, вот оно шо, – после паузы на обиду допетрил Цыпа. – То-то они сегодня собирают прессу…

– Ты там тоже будешь?

Ишь ты подишь ты, «тоже»…

– Да, на пять. Вот и диктофон с собой, – оттопырил карман Цыпа.

– Я смотрю, ты вообще по технике мастак, – Бэла кивнула на магнитофон.

– А у нас тут без музыки – как в тюрьме…

И Цыпа наконец-то понял, кого она напоминает: чистая Констанция Бонасье, только малость поплотнее, зато улыбка поприятнее. Сердечко застучало чаще, и Цыпа резко почувствовал безудержное желание совершить какой-то героический поступок ради этой девушки. А то сидеть ему на собственном заднем дворе одному.

– На, подарок. – Он подвинул ногой магнитофон к качельке.

– Да ладно?

– Та мне отломился на задании редакционном, бери, дарю.

Бэла поступила так, как Цыпа и ожидал: взвизгнула от радости, соскочила с качели и, бухнувшись на колени, обняла Цыпу (он сидел полубокм, чтобы ненароком ничего из штанов не выперло) и чмокнула в щеку.

– Ой, спасибо! – Она быстро подскочила, не дав шанса развернуться губами к губам, и, схватив «Грюндиг», вернулась в качельку. Поклацала кнопками, подорвалась в дом, оттуда вернулась со жменей тухлых батареек и, затусовав их в обойму, наконец заставила магнитофон заиграть какашечный мотивчик «Дельфина и русалки»[33].

Не успел Цыпа засвидетельствовать фырканьем свой утонченный музыкальный вкус, как Бэла взвизгнула еще раз:

– Ой, моя любимая песня! – И сделала погромче.

«Брешет, зараза», – понадеялся Цыпа, но в этой ситуации оставалось только глупо улыбаться, и он улыбался, конечно же, вплоть до отсутствующих коренных зубов.

– Ира! – позвали от дома.

Там обнаружилась смущенная Виен, прижавшая ладони к лицу.

– Ой, простите.

Она поставила поднос на траву и добавила:

– Простите… Бэла, тебя доктор зовет.

– Подождет, – парировала Бэла и разъяснила непонятку, пока Цыпа наливал в единственную чашку из высокого тонкого чайничка. – Прикинь, у них в языке слово «Бэла» – плохое, поэтому они меня в Иру перекрестили. Чисто для себя.

– И что значит?

– Что значит?

– Ну, «Бэла» по-ихнему.

– Не знаю, не говорят. Просто плохое слово.

– Это они еще в деберц не играли, – парировал Цыпа. – Слышь, а ты на цыганку не похожа, откуда ж Бэла?

– А, это… в честь писательницы Ахмадулиной назвали, родыки торчали на ней, они КСПшники были.

«Были… Значит, сейчас нет», – отложил в памяти Цыпа.

– Это типа в походы с гитарами ходили?

– Ага, «Лыжи у печки стоят»[34] и все такое…

– Знаю, «Гаснет закат за горой»… У меня брат в горы ходил.

Нависла молчанка, Цыпа понял, что больше сегодня поцелуйчиков не будет.

– Ладно, – подорвался он и тщательно обтрусился от травы (девушки любят чистюль, это и ежу понятно). – Погнал я по делам, потом еще ж в мэрию.

– Доктор тоже туда собирается с Виен.

– Ага, хай у мэра тоже спросит, то он хотель.

Цыпе, если посудить, спортом и не надо было заниматься, он и так пешкарусом накручивал такие круги по городу, что хоть выставляйся на первенство области по спортивной ходьбе. Теперь ему предстояло снова вернуться в центр, чтобы доложить Орлову, что статья написана и ушла в печать. А что не успел показать перед сдачей в редакцию – так мало времени было.

К пяти надо топать в горсовет, посему на эту часть марлезонского балета оставалось меньше часа. Цыпа, как мог, выбрасывал из головы грезы о том, куда будет тратить зарплату и что купит в первую очередь, после того как включит телефон. «Так, не забыть бы позвонить в газету, дать отбой по косорылым, и забросить Орлову про какую-нибудь следующую статью, у него ж проверка, ему надо», – думал Цыпа на ходу, стараясь ничего не упустить. Надо, наверное, вести учет дневных вопросов, расписание себе какое-то писать, что ли, а то можно что-то забыть и серьезно прилипнуть.

На задних воротах стоял не давешний дедушка, а новый суровый пенсионер, которому никакие маяки были не указ – не положено, и все тут. Пришлось идти через главный ход. «Так, попросить позвонить сразу», – напомнил себе Цыпа и вошел на проходную. Там было шумно и людно, как в сезон: менты привезли какую-то залетную пьяную компашку, которая, видимо, не захотела решить вопрос на месте по-хорошему и теперь открывала для себя все прелести метода «а вот смотри, как будет по-плохому» – одного положили на пол, еще двое, возмущаясь, стояли лицом к стене.

Цыпа протиснулся к проходной, держа перед собой в двух руках блокнот в доказательство того, что пришел сам и по важному делу. В коридоре мелькнул Орлов в сопровождении какого-то толстого красномордого мента с седым ежиком. Цыпа махнул блокнотом – свои, мол, а Орлов оттуда рявкнул:

– Мальчик, эй, мальчик!

Из Цыпы как будто весь воздух выбили: «Он что, забыл, как меня зовут?» Орлов шел через проходную навстречу, а Цыпа тупо не знал, как отреагировать на происшедшее: обидеться или проглотить?

Орлов прошел мимо, внятно шепнув: «Шашлычная» – и крикнул еще раз:

– Мальчик!

И тут, к немалому Цыпиному облегчению, выяснилось, что капитан обращался к старшему патруля, который приволок компашку.

– Вы что тут за Бухенвальд устроили?

Теперь обижался патрульный:

– Товарищ капитан, так это… хулиганка.

– Это горотдел, петеля, сюда бухих не везут. Ты б еще в комитет их повел оформлять. В район их, быстро. А то развели в управлении не пойми шо, позорите нас перед главком. Пошел!

Орлов развернулся и пошел обратно к багровому менту, который наблюдал за произошедшим, выкатив чичи. Цыпа подумал, что этот типаж идеально подходит под описание классического дореволюционного городового, и, для понта кивнув дежурному, отошел в сторонку посмотреть на дальнейшее развитие событий – всегда приятно наблюдать за тем, как менты обосрались.

Бухой компашке не повезло во второй раз: теперь патруль на них срывал прилюдное унижение от капитана – лежащего подняли «с ноги», стоявшим профилактически отвесили по печени и потянули всех на улицу. Сдерживая улыбку, вслед за ними вышел и Цыпа.

Прикинув хрен к носу, он решил не заходить в шашлычную к Ашоту – меню принесут, заманают вопросом «чего изволите?», а вдруг капитан задержится? Оставалось надеяться, что Орлов выйдет быстро – мэрия совсем рядом, но время уже поджимало, а опаздывать на свою первую пресс-конференцию не хотелось. Цыпа решил подождать в сторонке, сел на бордюр тестировать диктофон.

– Жопа, – сказал Цыпа.

– Жопа, – повторил диктофон после перемотки.

Вот и славненько.