Агрессор Дуглас Пенелопа
Оказавшись на поверхности, дестроер на скорости уходил от крейсера. Прогремел залп, и с корабля посыпались в воду противолодочные ракеты-торпеды. Фарма видел в перископ, как ракеты выскакивают из волн, взлетают, чтобы по воздуху доставить торпеду в район цели. Одна из ракет шла на высоте более ста метров, корректируя движение остальных, которые буквально стелились над поверхностью воды.
– Зимин, сделай что-нибудь! – вновь заорал Марек. – Так сейчас отвечают на ультиматумы?!
Над волнами поднялась рубка субмарины. Выдвинулась лазерная пушка. Приборы «Трояна» зацепили ракету-вожака на высоте птичьего полета, автоматически сопровождая цель низкоэнергетическим лазером. Второй «малый» лазер замерял атмосферные помехи. Зимин поймал ракету в перекрестье электронного прицела. Пушка выстрелила. Ракета, ведущая остальные, взорвалась.
С воды тотчас поднялась другая, занимая место уничтоженной, обмениваясь информацией с ведомыми. Фарма поймал ракету в перекрестье прицела, последовал тепловой удар, цель развалилась на куски.
Поздно. Ракеты нырнули в воду, скинули торпеды, и те вышли на ударную позицию, устремляясь к дестроеру. Отстреливая десятки ложных целей, «Троян» трансформировался в истребитель, выскочив из волн, когда до торпед оставалось менее сотни метров. Боевиков вновь спасла более высокая технология. Если бы у федералов было время перебросить на Аламею дестроер той же модели, что и «Троян»…
В воздухе дестроер ждали. На секунды Зимин ослеп в кабине пилота. Плазма, растекающаяся по щиту силового поля, била по глазам даже сквозь светофильтры шлема. Крейсер, штурмовики, противолодочные флаеры стреляли по цели из лазерных пушек и плазмоганов. Долго так продолжаться не могло. Бежать? Но куда?
Носовая часть крейсера продолжала содрогаться от уханья бомбометных установок. На верхней палубе кормы выдвинулся радар корабельного аннигилятора. «Троян» обреченно рухнул в океан. В воду с борта «федерала» ушли несколько ракет-торпед.
Бить торпедой крейсер, в свою очередь, было все равно что фехтовать с кузнечным молотом в руках. Погружаясь, Зимин уводил подлодку из-под удара, но на глубине ухнуло так, что палуба субмарины под ногами капитана заходила ходуном. Пробило левый борт, в один из отсеков «Трояна» хлынула вода.
Поврежденный дестроер спасался бегством. Марек с ужасом ждал второго взрыва, серии взрывов, которая их похоронит. Это было невероятно, но «Троян» оторвался. Автоматика наложила на пробоину заплату, откачала воду. Повреди мина двигатель, и…
Торпеды ушли гулять в океан. Дестроер опустился на максимальную глубину. Зимин перевел дух. В тихой ярости Марек скрипел зубами. Оказалось, что захватить и перебить образец новейшего вооружения – это еще не все. «Старье» тоже неплохо стреляло, а моряки Аламеи умели его применять.
Капитан противолодочного крейсера стоял на мостике, наблюдая за акваторией. «Троян» пропал с экранов радаров и гидролокаторов.
– Колоссальная скорость и маневренность, – произнес старший помощник. – Как думаете, мы их уничтожили?
– Сейчас выясним, – на скулах капитана заходили желваки. – Гидроакустическую систему – на предельную глубину.
– Есть! Опустили до двухсот.
Максимум. На мостик доложили с противолодочного катера, что «Троян» засекли вблизи небольшого острова. Цель находилась недалеко от берега на глубине не более сорока метров. Теперь террористам было не уйти.
– Приготовиться к атаке.
Противолодочные ракеты ушли к горизонту, корректируемые с катера, оставляя в прозрачном воздухе вспухающие полосы инверсионного следа.
Скалистый остров находился справа по курсу. На острове располагался полностью автоматизированный рыбоводческий комплекс и перерабатывающий завод. Количество жителей – четыре человека, остальные роботы. Получив от военных сигнал повышенной опасности, персонал рыбозавода скрылся в одном из подземных хранилищ.
В бинокль капитан крейсера видел лишь верхушки островных скал. К дестроеру устремились шесть противолодочных крылатых ракет. Половина из них в боевой отделяющейся части несли самонаводящиеся торпеды, остальные – глубинные бомбы. «Троян», видимо, получил повреждения, и не мог трансформироваться в истребитель. Мелководье сильно ограничивало маневр субмарины.
Все. С катера доложили, что торпеды нашли цель. В довершение разгрома на заданной глубине почти одновременно взорвались трехсоткилограммовые бомбы.
– Уничтожены, – доложил пилот противолодочного катера, кружа над местом бомбардировки. – Похоже, ничего не осталось. Вижу на поверхности маслянистые пятна. Всплывает какой-то мусор, тряпки. Развалился, как арбуз!
Глядя на монитор, на принимаемую с бортовой камеры катера картинку, на маслянистые разводы на волнах, куски пластика, какие-то обломки, всплывшую крышку контейнера, капитан не изменился в лице.
– Мы им все-таки здорово врезали! – сказал помощник.
Врезали, не то слово. Люди на острове были в панике. Атака оказалась настолько мощной, что поднявшиеся волны опрокинули, выбросили на берег промысловые боты, барки, прочие вспомогательные суда. Один из буксиров разбило о скалу, и он затонул. Судно-утилизатор лежало на береговой полосе на боку в нескольких километрах от места взрыва.
Олега накрыл кожух лабораторного резака. Специалисты из галактической службы безопасности решили снять «инопланетное» кольцо с шеи парламентера. Теоретически лазерный луч дает достаточную концентрацию энергии для того, чтобы резать любые материалы, какие бы теплофизические свойства они не имели. В целях безопасности горло и подбородок Баталова закрывала титановая накладка. Разрез будет минимальным, с минимальной зоной термического влияния. Олег молил бога, чтобы резак не отхватил ему голову.
Деформации кольца будут небольшими, уверяли специалисты, и никакого вреда носителю, как во время резки, так и впоследствии, до полного остывания части Шлема силы.
– Когда начинаем? – Баталов закрыл глаза.
– Уже режем, Олег.
Резак работал бесшумно. К горлу Баталова словно приложили горячее полотенце. Службе безопасности кровь из носу нужно было перебросить телепорт на своего агента.
«Что было бы, решись Крэкк сбить нейрошлем с собственной головы ударом камня или палки?» – в последнее время Баталов все чаще сравнивал себя с одаренным аборигеном.
Крэкк, как и Олег, получил нечто от высших существ, он тоже не знал, как этим пользоваться. Различие было лишь в том, что Крэкк был редкостным не только для Крикка, но даже для планет Федерации вундеркиндом допуска, а Баталов не считал, что чем-то отличается от других космодесантников, разве что спецподготовкой инструктора по нейтрализации. И Крэкку было легче. Не исключено, что он слышал команды андроида с «Гелиоса», автопилот «Трояна» выходил на связь при постановке и выполнении боевой задачи. И главное: дестроер являлся оружием, а Шлем силы, похоже, выполнял лишь одну функцию – транспортную. Способность к мгновенному перемещению посредством команды-мыслеобраза.
«Полотенце» на горле, несмотря на автоохлаждение, стало обжигающим. Баталов терпел. Терпел удары современного «молотка» по тому, устройства и назначения чего люди не понимали, но жителям на Аламее грозила смертельная опасность, и Олег терпел, сжав зубы.
Жар стал спадать. Резак остановили.
– Бесполезно, металл пропускает лазер сквозь себя, – сказал кто-то снаружи колпака. – Тело не является аморфным, но не является и кристаллическим.
Это было равносильно тому, если бы лед имел свойства пара и наоборот.
– Увеличьте интенсивность луча, – сказал Олег. – Должно сработать.
У них была возможность надеть обруч на сотрудника галактической службы безопасности, тогда заключенных «выпустят» из тюрьмы, дадут им корабль с командой из агентов ГСБ.
– Это опасно, неизвестно как поведет себя Шлем, – сказали ему. – Да и крайней необходимости уже нет.
Колпак резака отъехал в сторону.
– Противолодочный крейсер на Аламее обнаружил «Троян» и вступил с ним в бой, – сказал Константин. – Дестроер уничтожен. Всплыл мусор. Водолазы сейчас ищут обломки, но там сильное течение, их могло унести.
– Махину в двести тонн течением? – Баталов не понимал: крылатые ракеты разнесли корпус, но должно же хоть что-то остаться.
– Захвати террористы хоть десять «Троянов», они не смогут противостоять вооруженным силам целой планеты, – сказал Константин.
Олег хотел в это верить, но нужно было знать Зимина, чтобы понимать: перед тобой маньяк. Он не будет воевать с армией, он…
– Режьте, – сказал Баталов.
Надвинулся колпак. От воздействия луча титановая защита нагрелась мгновенно.
«Аламея», – прозвучало в голове Олега. Резко. Извне. Голос даже не прозвучал, а прорезался, словно приоткрыли глухой люк. Голос Шлема силы или того, кто…
Они вышли на связь. Впервые за все время, как Олег перенесся из Колизея на Землю, к могиле отца.
Открыв глаза, Баталов увидел, что колпак резака открыт, а над ним склонились работники лаборатории. Он не чувствовал жара. Коснувшись пальцами титановой защиты, он ощутил прохладный металл пластины.
– Что с вами? Вы не отвечали. Вы потеряли сознание. Баталов, вы нас слышите?
– Они вышли на связь, – сказал Олег. – Создатели телепорта. Я услышал одно: «Аламея». Я должен быть там! Посадите террористов на корабль, тяните время. Пусть Зимин поверит, что Земля дрогнула, пошла на уступки. Пошлите меня!
Экспериментаторы молча смотрели на Баталова, словно недоумевая, откуда у него такая экспрессия. У Олега было чувство, что его не слышат.
– Боевики скрылись в океане, – сказал он. – После атаки крейсера они нанесут удар в любой момент. Вы что, не поняли, с кем имеете дело? Совсем спятили!
Двухлетняя Мэгги прижала ладони к оконному стеклу, рассматривая озаренную полуденным солнцем гряду небоскребов с высоты четырехсот первого этажа. Прозрачный воздух, словно промытый после короткого, но плотного летнего дождя, делал панораму открывающегося мегаполиса еще прекрасней, грани небоскребов невесомыми и более четкими.
Концы маленьких сандалий уперлись в табурет, который тут же, стоило девочке встать на носки, добавил высоты своим телескопическим ножкам.
– Стул, стой. – Мэгги расплющила о стекло нос. – Хватит расти.
Завыла сирена. На коммуникаторе девочки появился портрет мамы, анимационная картинка: женщина ведет ребенка за руку из квартиры к лифту.
– Мэгги! Ты где? – В комнату вбежала мама. Сирена учебной тревоги застала ее за сенсорным экраном стиральной машины. – Пойдем скорее!
Женщина заставила себя улыбнуться. На лице – тревога. Накинув на дочь легкую полупрозрачную курточку, а на себя такой же полупрозрачный плащ, прихватив два контейнера ЖБ – двухнедельного жизнеобеспечения, или «жителя бункера», как их еще называли, женщина вывела дочь из квартиры на лестничную площадку. Соседи столпились у скоростного лифта, который в случае настоящей опасности должен был опустить их в подземное помещение под небоскребом, спешно оборудованное под бункер. Вообще военные, городские власти все делали хоть и спешно, но слишком медленно. Контейнеры ЖБ, например, раздали жильцам только час назад.
Мэгги прижимала к себе красного робота-дестроера – игрушку своего старшего брата Роджера, который с отцом гостил у родственников на Новой Земле.
– Бренда, зря вы положили коммуникатор в карман.
– Что? – молодая мама обернулась.
К ней обращался сосед по этажу. Через прозрачный карман плаща был виден экран коммуникатора женщины, индикатор силы сигнала упал до ноля.
– Все забываю, что ткань поглощает излучение. – Бренда повесила коммуникатор на шею. – Теперь мы как животные с колокольчиками!
– А я чуть не спустился в убежище в тапочках. – Мужчина посмотрел на Мэгги с пластмассовой игрушкой в руках. У малышки с коммуникатором все было в порядке.
– Мой! – Мэгги прижала дестроер к себе.
– Конечно, твой, – согласился сосед. – Он всех нас защитит. Тебя, маму, всех. – Он перевел взгляд на Бренду. – Я слышал, на вооружение уже поступили боевые дестроеры – могут превращаться в истребитель, корабль и субмарину. Один такой должны прислать к нам, на Аламею. У террористов нет шансов, поверьте мне. Говорят, моряки выпустили несколько ракет в районе островов и потопили их подлодку. Их всех скоро прикончат.
Мужчина и не подозревал, что дестроер уже на Аламее, захваченный тиграми космоса. Чтобы избежать массовой паники, военные скрыли от населения часть информации.
– Мы потом сами будем вспоминать выходы к лифту как досадное приключение, – сказал сосед. – Вот увидите.
Бренда пожала плечами, улыбнулась. В зрачках женщины застыл страх. Информация о подлодке, голограммы выброшенных волной промысловых кораблей гуляли по коммуникаторам, но это было неофициально. Им, ей и Мэгги, нужно было улететь на Новую Землю вместе с мужем и Роджером.
Сканер на входе в кабину лифта считывал данные с пассажиров, домовой компьютер сверял их со списками жильцов – стопроцентная явка. Вскоре на лестничной площадке не осталось никого. Меньше чем за минуту людей с пакетами, в поглощающих излучение плащах опустили на нулевой уровень, там им предложили надеть противогазы и пройти в импровизированный бункер. Затем жильцов подняли обратно на этаж. Учебная тревога закончилась.
Вернувшись в квартиру, Бренда поставила контейнеры ЖБ у шкафа с одеждой и сняла с дочери плащ. Мэгги сразу затопала по комнатам. Смеясь, она убегала от робота-няньки, который носился за девочкой, притормаживая на поворотах. Бренда вернулась в ванную. Пока жильцы отрабатывали спуск в импровизированное убежище, стиральная машина прополоскала, отжала и отправила в гладильный шкаф белье.
Бренда прошла на кухню и сама заварила себе чай. На ее лице решимость то и дело сменялась полной растерянностью. В руке женщина теребила брелок от флаера. В душе скребло нехорошее предчувствие. Нажав на кнопку брелка, Бренда включила двигатели прогулочного флаера, стоявшего на парковке десятью этажами выше. Выключила. Включила. Выключила. Она и не представляла, что большинство флаеров на парковках всего дома шумели двигателями, оставаясь пустыми.
А куда бежать? Учебные сирены выли во всех мегаполисах, городах, поселках Аламеи. Они сверлили мозг. И даже смолкнув, надолго оставляли в душе чувство угрозы, ощущение близкой беды.
Бренда не хотела, чтобы атаке террористов подверглась какая-нибудь другая планета, но почему именно они? И почему именно сейчас?
– Мэгги, хватит, дай Робику отдохнуть, аккумуляторы посадишь! Иди, сейчас я приготовлю твой любимый…
Завыла сирена. В два раза громче. Оглушительно. Звук шел, переливаясь, то нарастая, то падая. Учебная тревога звучала иначе. Коммуникатор надрывался, вибрируя и пища, на все лады сообщая о максимальном, «красном», уровне опасности.
– Мэгги!
Схватив контейнеры жизнеобеспечения, Бренда швырнула их к автоматически открывшейся двери. Надев на заплакавшую Мэгги курточку, поверх завернув дочь в свой плащ, женщина подняла ее на руки, оглядывая детскую комнату в поисках соски.
Окно в детской занимало половину стены и выходило на центральные районы мегаполиса. Дом, в котором жила семья Бренды, стоял практически на периферии, поэтому три километровых меганебоскреба были видны как на ладони. Соска лежала на подоконнике. Надрывно ревела сирена. Лифт! Бренда на мгновение замешкалась.
У подножия трех гигантов ослепительно вспыхнул огненный шар. Грянул грохот ни с чем не сравнимой, чудовищной силы. Бренда никогда не слышала ничего подобного, у нее было чувство, будто раскололось, лопнуло небо. Мегаполис затопило нестерпимое белое сияние. Световая волна, обесцветив бетон и сталь, вмиг превратила высотные кварталы в призраки. В следующее мгновение свет погас.
Бренда застыла. От поверхности земли поднимался, возрастая краями, гигантский огненный полукруг. Стремительно расширяясь, он занял все видимое пространство. Словно вставало над мегаполисом необъятное раскаленное солнце.
– Мама!
Бренда бросилась из квартиры. После новой вспышки и неимоверного грохота гигантский огненный шар, поглотивший меганебоскребы, вдруг обесцветился и погас. Кварталы сгорели, испарились, исчезли, словно их и не было. Из эпицентра взрыва рос, поднимался в небо многокилометровый белоснежный гриб. От его основания стремительно расходилось, разбегалось кольцо взрывной волны.
Бренда бежала к двери.
– Мама!
Пройдя за секунды несколько километров, сметая здания улицу за улицей, ударная волна достигла небоскреба Бренды. Страшная сила в десятки тонн на квадратный метр на излете утратила часть разрушительной мощи, поэтому, когда небоскреб Бренды настигла невидимая лавина, он устоял. В спину женщине ударили потоки брызнувших, выбитых стекол, куски пенобетона, расколотых рам. Пол дернуло из-под ног в сторону. Небоскреб закачался, словно при землетрясении.
Люди на площадке у скоростного лифта кричали от ужаса. Спасительная кабина двигалась сверху. Через выбитые ударной волной панели внешней стены белел поднимающийся над землей термоядерный гриб. Текучая ножка вытягивалась, вбирая, всасывая в себя сотни тысяч тонн грунта, потоки которых заставляла течь вверх неведомая страшная сила. Кто-то кричал Бренде, чтобы она надела плащ, что это опасно, но она лишь прижимала ревущую Мэгги к себе. Тогда чьи-то руки натянули на женщину плащ силой. Бренда молилась. Она просила, чтобы сейчас они спустились под землю, на глубину, где их не достанет никакой огонь, где они укроются, спрячутся за сталь и бетон.
Небо над городом враз почернело, словно кто-то выключил свет. Вспухающая бело-серая шапка гриба с алыми прожилками, раздвинувшись, закрыла собой облака. Внизу кипело огненное море сплошного пожара.
На потолке замигали аварийные осветительные панели. Небоскреб качнуло. Кабина лифта застряла между этажами, коммуникаторы фиксировали частичную деформацию шахты. Люди вокруг Бренды закричали все как один. Они вопили страшно, как загнанные в ловушку звери. Приятный женский голос предлагал дождаться аварийной кабины… Мужчины бросились ломать, выворачивать створки лифта. Частичная деформация шахты… Никто никого не слушал. Люди в панике бросились вниз – туда, где было спасение.
Бренда побежала по ступеням наверх. Она сама не понимала, почему решила не спрятаться, а улететь. Может быть, потому, что боялась, что ее и Мэгги опрокинут, затопчут в толпе. То, что флаеры, скорее всего, разбиты взрывной волной, ей и в голову не приходило.
Десяток этажей Бренда преодолела на одном дыхании. Посадочная площадка была завалена опрокинувшимися машинами. Корпус одной навалился на флаер Бренды, закрывая его собой. От ударной волны у машин осыпались стекла, у многих деформировались корпуса, но благодаря «щиту» флаер Бренды остался цел.
Ветер нес черные хлопья сажи, дозиметр выдавал дозу радиации, превышающую допустимую в сотни раз. Центр мегаполиса исчез в море огня. Сероватый, в алых всполохах зловещий гриб – теперь его шляпка окрасилась по краям бурым свечением – был в два раза выше уничтоженных небоскребов-гигантов и продолжал расти.
В одиночку, откуда только силы взялись, Бренда раскачала, столкнула со своей машины искореженный флаер. Сев в машину, положив Мэгги на колени, Бренда взлетела, набрала высоту, уходя от гриба с подветренной стороны.
День превратился в ночь. Пролетая над руинами высотного аквапарка, над горящими аллеями на гидропонике, полуразрушенными корпусами научного центра, в котором она работала, Бренда буквально цепенела от ужаса. Женщину била крупная дрожь, но, взглянув на дочь, она лишь крепче сжала штурвал. Бренда начала, наконец, понимать, что спаслась.
Машина дернулась. Двигатель замолчал. Некоторое время женщина просто планировала над полыхающими улицами, теряя высоту, и дергала штурвал на себя, не зная, что предпринять. Затем раздалось пыхтение, сам собой мотор ожил. Бренда вспомнила, что муж в случае поломки давил всегда на одну и ту же кнопку. Впечатав палец в сенсорную панель, женщина молила бога-покровителя всех летающих средств, чтобы флаер остался на ходу.
Сама того не зная, она провела экстренную диагностику флаера. Отмечающий износ движущихся деталей датчик сигнализировал о неполадках в камере сгорания. Флаер самостоятельно пошел на посадку. Бренда перешла на ручное управление, но машину вновь перехватил автопилот.
– Необходимо остановить агрегаты для частичной разборки и измерения износа, – сообщила машина. – Возможно смещение от сильной вибрации.
– Стой! Ты не можешь нас здесь бросить!
Автопилот не мог «подвергать жизнь пассажиров опасности», флаер опустился на прогулочный тротуар второго уровня. Бортовой компьютер настоятельно рекомендовал обратиться в ближайший сервис, он даже отправил заявку на экстренный ремонт.
По улице бежали люди. В защитной одежде и без нее. Небо над домами заполнил поток машин – оставшиеся на ходу флаеры, пассажирские катера городского сообщения, туристические экскурсионные капсулы. Перегруженные, забитые под завязку, все они стремились прочь из зоны поражения. Люди спасались бегством, кто как мог. Никто и не думал, вернее, не предполагал, что импровизированных убежищ и бункеров на скорую руку всем не хватит. Мыслимо ли разместить под землей несколько миллионов за несколько часов, пока действовал ультиматум?
Планетарная служба спасения не отвечала. Подхватив дочь на руки, Бренда стала выбираться из машины, чтобы бежать за остальными.
Небо над головой, усеченное громадами полуразрушенных, но уцелевших зданий, резко стало огненным, нестерпимо ярким, вспыхнуло ослепительной полосой, уничтожающей все иные краски. Бренда поняла, что произошел второй взрыв. Сжимая Мэгги, она прыгнула обратно в салон флаера.
С оглушительным грохотом над районом разверзся огненный шар. По улице пронеслась волна раскаленного ветра. В следующий момент, в наступившей после вселенского грохота тишине, вздрогнула земля, зашатались от ударной волны здания. Бренда с дочерью укрылись во флаере, и это их спасло, потому что все вокруг вспыхнуло, затрещало в разгорающемся пламени.
Бренда увидела, как с толпы обезумевших людей спала вспыхнувшая одежда. От нестерпимого жара на руках, ногах, лицах, туловищах вздувалась кожа, лопалась багровыми волдырями. Люди падали, но некоторые продолжали стоять, лохмотья кожи и волос сползали на землю.
Автопилот включил охлаждение корпуса и переместил машину на сто метров вперед, подальше от горящего кафе, но это было все, взлететь Бренда не могла.
Вместо людей вокруг флаера бродили дымящиеся привидения. Закрывая дочь собой, отодвигаясь, отворачиваясь от стекла кабины, Бренда мычала, словно умалишенная. Люди уже не бежали, они шли, шатаясь, с поднятыми руками, крича от боли.
Бренда выбралась из флаера. Из окон домов с гудением вырывалось пламя. Густо повалил пепел. С неба падали радиоактивные хлопья. Черные, крупные, смертельно опасные, они ложились на головы, плечи, устилали собой тротуар. Чувствуя во всем теле, на коже, в горле, в глазах иссушающий испепеляющий жар, Бренда только сейчас заметила, что ее руки вздулись и покраснели, а плечи и ноги – обожжены. От плаща остались лохмотья. Спину прорезала острая боль. Видимо, Бренда тоже получила тепловой удар, прыгая во флаер.
Женщина не могла вздохнуть. Нечем было дышать, воздух наполнил удушливый смрад.
– Горячо! – плакала Мэгги.
Развернув плащ, Бренда увидела, что лоб, щеки, нос дочери, ее ручки – все вспухло. Девочка кричала от боли. В колени Бренды уткнулась головой ползущая женщина. Бренда увидела перед собой почерневшее лицо с вытекшими от жара глазами. Обожженная что-то шептала. Кажется, она искала бассейн.
Бренде и Мэгги повезло, они вновь оказалась вдали от места, где произошел взрыв. В радиусе трех километров от эпицентра люди просто испарились, оставив на тротуарах выжженные тени, дальше лежал пепел и обгорелые кучи костей, еще дальше – смертельно раненные. Ближе к центру сгорело все: сгорел бетон, сгорели железо и сталь.
Вокруг Бренды кричали раненые. Огибая ползущих по земле, она добралась все-таки до бассейна. В почерневшей воде стояли десятки людей, обожженные до такой степени, что Бренда не могла разобрать, мужчины перед ней или женщины. Положив визжащую от боли Мэгги на край бассейна, мать стала плескать воду на вспухшее лицо дочери…
Бренда понимала, что сходит с ума, что ей больше не выдержать. Солнце не могло пробиться сквозь пепел, полыхали дома. Мегаполис превратился в море стонов, дыма, огня, криков о помощи.
Кто-то принес аптечки. Хоть какое-то обезболивающее. После укола Мэгги лишь тихо стонала. Бренда брела по улице, оглушенная, не замечая, что кожа с ее щиколоток свисает лохмотьями.
Уцелели лишь окраины. Мегаполис превратился в пустыню. Груды пепла, обломки, оплавленные стальные конструкции. На месте центральных меганебоскребов простиралась мертвая равнина – оплавленная, спекшаяся корка.
Мэгги перестала стонать, Бренда не знала, уснула дочь или потеряла сознание.
На древнем городском кладбище взрывной волной перевернуло, оторвало надгробные плиты, ни один обелиск или стела не уцелели. Наземный блок крематория был частично разрушен. Десятки грузовых флаеров кружили над переполненной посадочной площадкой. Плазменные печи крематория не справлялись, и трупы хоронили в прямоугольных общих могилах. Впервые за сотни лет.
«Троян» опустился на четырехкилометровую глубину в одну из океанических впадин.
– Результаты атаки превзошли все ожидания, – заявил Зимин на одном из экстремистских сайтов. – Этот мир или изменится, или умрет, третьего не дано. Мы уничтожим следующий город Аламеи через пять часов, если правительство Крэмберга не одумается и не начнет выполнять наши требования!
Глава 5
Земля
Гуревич стоял перед офицерами навытяжку, в генеральском мундире. Тесный с некоторых пор китель он застегнул на все пуговицы. На лице – смесь осознания важности момента и поистине каменной печали. Руки опущены, пальцы сжаты в кулаки.
– Господа, нас не прослушивают и не записывают, – произнес генерал-лейтенант, обводя собравшихся в его загородном особняке офицеров галактического штаба вооруженных сил Федерации. – Дом защищен от любых сканирующих устройств, просьба отключить коммуникаторы. Это делается для вашей же безопасности, чтобы не ставить под удар солдат ССД.
Солдатами ССД – свободными солдатами допуска – Гуревич гордо называл тех, кто симпатизировал идее «свободного оружия для спецотрядов». Офицерские коммуникаторы легли на стол. Их обладатели ждали продолжения. После двух ударов по курортному мегаполису на Аламее и гибели более десяти миллионов человек все были растеряны, шокированы, испытывали подспудный страх.
– ДОК дал слабину, – произнес Гуревич, и лицо его еще более отвердело. – Я не сказал: дискредитировал себя, нет. Система допуска к оружию Крэмберга показала свою частичную неэффективность. Увы, она далеко не совершенна.
Слова были произнесены. Они, которые жили допуском, дышали ДОКом, верили в него, сейчас…
– Я не могу! Нет, я так не могу! – вскочил с места командующий одним из планетарных округов. – У меня семья. Присяга. Я… Я ничего не скажу. Я не могу!
Генерал выбежал, схватив со стола коммуникатор и закрыв им лицо.
– Кто еще хочет уйти? – спросил Гуревич. – Если кто не в силах отвечать за свои решения, дверь открыта. Никто никогда не узнает о факте вашего присутствия здесь. Но прежде чем уйти, подумайте о погибших миллионах и о тех, кого террористы похоронят не сегодня, так завтра.
Из комнаты молча вышли еще два офицера.
– Система допуска требует дополнения, – продолжил Гуревич. – Это нелегко: усомниться в том, на чем стоит наша цивилизация, понять, что фундамент дал трещину. Это требует мужества. Сам я не сразу пришел к такому решению. Мы навсегда останемся верны Крэмбергу, но необходима поправка. Именно сейчас, когда из-за нашей мягкости, преступной склонности к всепрощению, мы все оказались под прицелом фанатиков, нужно проявить волю и искоренить саму возможность терактов по всему космосу, вырвать нечисть без промедления, без колебаний! Я не снимаю ответственности с комиссии, что расследовала обстоятельства исчезновения в гиперпространстве межзвездного транспортника «Гелиос» с дестроером на борту, не снимаю ответственности с себя лично за то, что был введен комиссией в заблуждение. В том, что «Троян» атаковал Аламею, моя большая вина. Я готов понести наказание, но прежде я хочу исправить ошибку.
Офицеры слушали молча.
– Необходима силовая, стоящая на службе у допуска структура. – Наклонившись, Гуревич воткнул кулаки в стол. Оперся на них. – Цепной пес допуска, охранник ДОКа, гарантия его чистоты. Безотказное оружие возмездия! Специальные войска из самых лучших, проверенных, идейно несгибаемых бойцов Крэмберга. – Генерал понизил голос. – Спецотряды, вооруженные свободным оружием. Глубоко засекреченные, не проходящие ни по одному галактическому архиву, ни по одной общевойсковой базе данных, они будут появляться стремительно, из ниоткуда, карать и исчезать бесследно. Никто никогда не наградит такого бойца, не назовет его имени. Никто никогда не узнает о выполненных миссиях и зачистках. Анонимный подвиг. Навсегда неизвестные герои. Сделав свое дело, спецотряды будут расформированы. Поправка, секретные протоколы к ДОКу – аннулированы, свободное оружие – уничтожено.
Офицеры молчали. Их настораживала, а после Аламеи пугала перспектива дальнейшего развития цивилизации по пунктирной линии несгибаемого Крэмберга: допуск для всех и в любых условиях. Моральная безупречность или смерть. Почему, связанные допуском, они должны встречаться в бою со «свободными»? Как тот же крейсер на Аламее? Но бесконтрольное оружие пугало людей, привыкших начинать свой день с показаний агрмометра, не меньше, чем взрыв термоядерной боеголовки. Сейчас в их кобурах бластеры с допуском, но что произойдет, если его изъять? Кто-то из компании спокойно может встать сейчас и перестрелять всех.
Ясно, что Крэмберг не пойдет ни на какие поправки к допуску. Убеждать его в необходимости создания спецотрядов со свободным оружием – все равно что резать пальцем камень, но они могли объявить межпланетный референдум и тогда… После Аламеи простые граждане, не искушенные в тонкостях допуска, окажутся в оппозиции к Крэмбергу. Военным так и не удалось связать допуском некоторые взрывчатые вещества, яды, холодное и бактериологическое оружие. Тигры космоса перебивали бластеры, танки, флаеры, мины, а теперь принялись и за дестроеры – оружие массового поражения.
– Судьба цивилизации в наших руках, – произнес Гуревич. – Я знаю, на что мы идем, но кто из нас не совершил бы кражу, предотвращая убийство? Не пошел бы на преступление, чтобы предотвратить еще большее зло? Я не боюсь стать агриком, не боюсь замараться, чтобы навсегда очистить космос. Свободное оружие – это зло. Возможно, взявший его, разрушит сам себя. Пусть так. Мы возьмем на себя эту ношу во имя будущих поколений – станем могильщиками зла, похоронив его вместе с собой. Останемся по ту сторону крышки гроба.
«По ту сторону крышки»…
– Кто за поправку к допуску Крэмберга?
Командующие космическими флотами, планетарными округами, орбитальными армиями голосовали. Просто поднимая руки, как это делали их предки в далекой древности. К удивлению Гуревича, собравшиеся у него шестнадцать офицеров проголосовали почти единогласно. Лишь двое были против, и один воздержался.
– Мы отправимся к Крэмбергу немедленно, – сказал генерал. – Мы добьемся того, чтобы вопрос о поправке был вынесен на всеобщий референдум. Сейчас идет подготовка к немедленной ликвидации на Аламее Зимина, свободное оружие пришлось бы здесь очень кстати.
Баталову сообщили, что мегаполис на Аламее уничтожен. До истечения ультиматума оставалось двадцать шесть минут, до отправки Олега в радиоактивную пустыню чуть больше. Обратный отсчет на руке обладателя Шлема силы мигал цифрами, но шокированный известием Баталов не обращал на него внимания.
Все шло к этому, но сейчас в то, что мегаполис уничтожен, не верилось. Это было за гранью понимания нормального человека. Как можно взять и убить ни в чем не повинных людей? Во имя какой высшей цели? Как должны чувствовать себя люди, виновные в массовом убийстве? У Баталова в голове не укладывалось, почему, по какой такой причине, Илья Зимин все еще не сошел с ума? Перечеркнуты миллионы жизней, а Фарма продолжал гнуть свое. Следующий пуск ракеты намечен им через пять часов!
Вторым шоком стал всеобщий референдум. Гражданам Федерации предлагали сделать поправку к закону о ДОКе – вооружить часть армии свободным оружием. Замараться, чтобы очистить космос, как выразился Гуревич. Свободные солдаты по ту сторону крышки гроба…
Баталов проголосовал против, а потом вновь потребовал усиленный экзоскелет и аннигилятор. Мир катился в бездну. Допуск – его основание, поддерживающий стержень, еще немного и он мог надломиться.
– Экзоскелет и аннигилятор! – орал Баталов, барабаня в дверь помещения, в котором его держали. – Я остановлю Зимина!
И без этого спецслужбы видели каждый его шаг, движение, слышали каждое слово, но они опять медлили. Наконец дверь открылась, вошел Константин. Без экзоскелета и без оружия.
– В чем вы теперь меня подозреваете? – спросил Олег.
– Как вы намерены противодействовать Зимину?
– Окажусь на Аламее, представлю борт дестроера Фарму. – Баталов понял опасения сотрудника ГСБ. – Если бы я хотел убить президента или кого-то еще, я бы сделал это и без вашего аннигилятора. У Зимина горы перебитого оружия, снарядить убийцу для него не проблема.
Вошел Гуревич.
– Одно дело перебросить через десятки световых лет желтый цветок, совсем другое – экзоскелет, боеприпасы и аннигилятор, – сказал он. – Если бы Шлем силы был на это способен, Зимин наведался бы к Крэмбергу лично, а так послал вас. Вы очень опасны, Баталов.
Олег взглянул на Константина. Всякие слова сейчас были бессмысленны, Гуревич убедил всех, что к ним прибыл киллер.
– Предатель! – выдохнул Баталов. – Зимин убивает, потому что он одержим местью, ты – ради власти. Я вернусь за тобой! Вернусь с того света!
Баталова схватили за руки вбежавшие охранники.
– Плевать на оружие, дайте мне защитный костюм, снабдите его радиомаяком, – вырывался Олег. – А лучше – вживите его в меня. Я приведу вас к Фарме! Останется только ударить ракетой.
Живое наведение на цель. Пусть безоружный, но Баталов окажется на борту «Трояна», и тогда дестроеру не уйти. Константин еле заметно кивнул Гуревичу.
– Без костюма, – сказал генерал. – Чтобы не вызывать у террористов подозрений. Я уверен, Зимин не стал бы атаковать город, в который должен вернуться его парламентарий – терять телепорт.
Гуревич разом убивал двух зайцев. По прибытии Баталов получит смертельную дозу радиации. Перед тем как умереть, у Олега будет время только на то, чтобы навести планетарные силы на Зимина, для того, чтобы вернуться на Землю сил уже не останется. Гуревич избавлялся от свидетеля и Фармы, получал свободное оружие и неплохой пример жертвенного героизма для будущих подразделений ССД – «живую торпеду».
– Согласен? – спросил генерал. – Времени у тебя в запасе, – он взглянул на таймер на руке Баталова, – семь с половиной минут.
Константин побледнел, покраснел, потом отвернулся. Спорить с Гуревичем он не мог. Или уже не смел. По предварительным результатам референдума, человечество проголосовало за поправку к ДОКу. Кто возглавит службу свободного оружия, догадаться было нетрудно.
Послужить «живой торпедой»?
Олегу не исполнилось еще и тридцати. Идти на смерть, когда в тебя стреляет танк-невидимка или рубит сплеча абориген в Колизее, оказывается, легче, чем принять решение, сидя хоть и в относительной, но безопасности.
До телепортации на Аламею оставалось семь минут.
– Я согласен, – сказал Олег и повернулся к Гуревичу спиной.
Вызвали врача, последовал короткий укол. Радиомаячок имплантировали под правую лопатку. «Живая торпеда» готова к запуску.
Пошла третья минута.
Неожиданно правая рука Баталова быстро по локоть покрылась серебристым веществом. Волна пошла с запястья, казалось, вещество нарастает прямо из воздуха. Так могли работать триллионы нанороботов, создавая нечто зримое и осязаемое из ничего. Сенсорная шкала напоминала шкалу на левой руке, но Баталов понял, что это все, что угодно, но не дублирующая функция. И не он один.
– Это не телепорт! – закричал Гуревич, выхватывая бластер. – Это оружие! Огонь на поражение!
С оружием Баталов обращался быстро, на автомате. Даже с незнакомым, инопланетным. Он решительно сдвинул значок на шкале до максимума. Оружие – на максимум. Шлем силы в очередной раз выбрал Баталова, наделяя его новой неведомой возможностью. Иному устройству в арсенале Шлема, видимо, требовался и свой допуск. Олег экзамен сдал. Какой? Баталову было не до отгадывания загадок, но одно носитель Шлема уяснил четко: как только он в очередной раз распрощался с жизнью, сразу же последовал «подарок». Одна проблема: после активизации устройства на правой руке ровным счетом ничего не изменилось.
Гуревич нажал на спуск. Один из охранников выстрелил в Баталова из армейского BL-0,8, но в обоих случаях сработала блокировка допуска, спасибо Крэмбергу. Шлем силы здесь был ни при чем.
Они забыли: Баталов хоть и стоял перед ними со странными накладками на руках, но все же оставался безоружным. Получить отказ бластера в присутствии Константина и других, накануне высокого назначения – это очень серьезный минус, генерал-лейтенант понял, что сделал большую ошибку, так лихо применив оружие. Гуревич тут же поставил бластер на предохранитель, он быстро овладел собой.
Через мгновение Олег исчез. Испарился. При этом на таймере телепорта парламентера еще мигали цифры, но Баталов унесся бог знает куда, опередив время возврата. Это видели все.
– Кто еще сомневается в поправке? – спросил Гуревич. – Только что благодаря допуску мы упустили террориста, который, возможно, готовит покушение на президента, а то и на самого Крэмберга. Шлем силы, инопланетный допуск! Все это время он вешал нам лапшу на уши, а сам управляет этой штукой! Неужели не ясно?
Угроза пришла, откуда не ждали, вернее, противники ДОКа давно предостерегали: «Осторожно! Во всей остальной Вселенной допуска нет!» И вот теперь они, представители самой мощной силовой структуры, были связаны Крэмбергом по рукам и ногам.
– Мораль моралью, все мы ценим высокие устремления души, – произнес Гуревич. – Но не слишком ли хорош Крэмберг для своей собственной пользы? Не слишком ли хороший мир мы создали?
Олег очнулся в теплой грязи, почти жиже. Он лежал на спине, раскинув руки, над ним голубело небо с одиноким кучевым облаком. Рядом шумел прибой. Поднявшись и тут же провалившись по колено в коричневую грязь, Баталов увидел океан. Накатывали на берег волны, но это мало походило на курортную зону, на привычный аккуратный прибрежный песок. Обычно на пляжах его пропускали через отделяющую крупные фракции циклонную пушку. Здесь прибой упирался в болото. Корни, гнилые кривые кустарники, раскидистые шапки какой-то травы. На благоустроенной Аламее в принципе не должно было быть подобных местечек. Дышалось тяжело, воздух был пропитан испарениями, влагой, ветер и тот словно вырвался из прелой парной.
Не курорт. Но на радиоактивную пустыню местность походила еще меньше. Олег глянул на левую, потом на правую руку, он почему-то сразу понял, что обратного отсчета больше не будет. Телепортация на Аламею состоялась, просто Шлем силы скорректировал зону доставки, чтобы не подвергать жизнь носителя опасности радиоактивного заражения.
Заповедник?
Хватаясь за кочки, Баталов выбрался на более-менее стабильный участок, где на берег намыло серой гальки, окунул в набегающую волну руки, умылся. Плечи и затылок жгло солнце. Вода не просто была теплая и не освежала; мутная из-за зеленоватой взвеси, похожей на мельчайшие водоросли, она была словно парной кисель.
Неожиданно волна перед Олегом вспучилась. Из воды поднялись, разворачиваясь, метровые блестящие кольца с присосками. На Баталова полз гигантский осьминог. Отпрянув, Олег упал, перекатился на живот. Перебирая щупальцами, осьминог очень быстро надвигался на космодесантника. Что-то ударило Баталова по спине, словно тяжелой мягкой доской, ожгло сквозь одежду.
Олег на четвереньках уполз в болото, потом побежал. Спрут следовал за ним. Олег знал, что осьминоги могут некоторое время передвигаться по суше, но чтобы так резво! Земные самцы достигали в длину максимум полутора метров, этот же был в несколько раз больше. Просто огромный!
Спрут побагровел, что, видимо, не предвещало ничего хорошего, но неожиданно остановился. Тяжело дыша, Баталов издали рассматривал великана, который отлично бегал кроссы не только по дну, но и по суше.
«Что, дружище, жабры подсохли? – Олег отдал бы сейчас пять лет жизни за простой вибронож. – Что-то ты очень агрессивен. Сезон спаривания? Убирайся назад, каракатица».
Назад. К тем биологам, которые экспериментировали на Аламее с генами головоногих и не кормили их, придурки.
«Ну, проваливай!»
Осьминог приподнялся на конечностях, словно осматриваясь. Олег вжался в грязь, понимая, что если монстр ринется, то по болоту от него не убежать. Чувствовать себя добычей, в этом вообще было мало приятного, Олегу вспомнились времена до молекулярного репликатора, когда японцы, например, ели осьминогов на завтрак, обед и ужин.
Выпустить многотонного спрута без чипа-идентификатора, оснащенного дистанционным парализатором? Без элементарной радиометки, которая на цивилизованных планетах была у всех хищников! Будь у осьминога чип, нападение на человека сразу бы засек лабораторный спутник. А так чудовище гоняло его, Баталова, по болоту, а на горизонте – ни одного флаера!
Раздался рев. Подняв голову, Олег понял, почему спрут остановился. Гигантская черепаха размером со слона и без панциря, взамен которого на спине животного блестела мягкая костяная чешуя, двигалась мимо Баталова.
«Нет, это не Аламея!» – в ужасе глядя на плоскую морду черепахи, пепельную шкуру гигантской рептилии, Баталов понимал, что никакая генная инженерия, никакие мутации неспособны за столь короткий срок превратить обычную сухопутную черепаху в десятитонный экземпляр.
Черепаха легко несла свою тушу, чуть пружиня на мощных лапах-столбах. У Баталова было чувство, что мимо него пролетел двухъярусный пассажирский флаер. Но созданные людьми металлические громады перемещались в четко указанных границах, животное же двигалось непредсказуемо.
Черепаха неслась на спрута, который вместо того, чтобы броситься в океан или зарыться в болото, застыл, приподнялся и выбросил навстречу приближающейся плоской морде с глубоко посаженными черными глазками клубок щупалец. В океане спруты выпускают в лицо врагу чернильное облако, здесь, видимо, перепуганный осьминог прыснул неким жгучим ядом. Черепаха отдернула голову, затем навалилась, прижала осьминога к земле передней ногой, схватила за мантию, рванула челюстями, разорвав спрута надвое.
Морда черепахи покрылась пятнами, взревев, животное понеслось прочь, поднимая водопады брызг, с прытью, которой от него трудно было ожидать. Олег ничего не понимал. Пресмыкающееся неслось прямо на него. Щупалец у космодесантника не было, ни отравленных, ни обычных. Рептилию мог остановить разве что плазмоган или аннигилятор; даже бластер, убив черепаху, вряд ли застопорил бы ее бег. Животное с громадным телом сотрясало землю. Баталова окатило грязью, черепаха промчалсь мимо. Как, однако, быстро она носится!
Изувечить, убить спрута и не съесть? Черепаха имела колоссальный желудок и при этом – ни клыков, ни мощных когтей. Рептилия была явно травоядной, но она нападала! Атаковала, оглушительно гудя, что за земными черепахами не водилось, по крайней мере, Олег никогда не слышал их воплей.
Ответный трубный вой огласил болото. Вдали показалась живая гора под коричневым более мощным костяным панцирем. На Баталова охотился детеныш! На спрута напал малыш. Он играл. Из любопытства сунул морду, куда не следует, и получил по ней. Наступил, разорвал игрушку, которая оказалась противной, и ускакал, заревев от боли.
Мама-черепаха и ее неспокойное дитя удалялись. Медленней, чем Баталову хотелось бы, но две горы скрылись из виду. Олега била мелкая дрожь. На Крикке, стоя перед танком-невидимкой, он держал в руках оружие, он мог изменить ситуацию, а сейчас…
Что это за мир такой, где ты всего лишь беззащитный малек? Корм.
Гигантский осьминог затих, лишь одно из щупалец продолжало судорожно скручиваться в кольца. Движимый скорее желанием выжить, чем любопытством ученого-естествоиспытателя, космодесантник подкрался к раздавленному спруту, желая понять, по какой причине тот бегал по суше на восьми ногах. Много вы пробегаете, задержав дыхание? А ведь спруты, которых Олег видел в школьном аквазоопарке, не могли дышать вне воды.
Баталов решил взглянуть на жабры, чтобы знать, кто еще может выползти на него из океанских глубин, какой агрессор-амфибия.
Спрут распластался в грязи. Голова с черными глазами величиной с блюдце, мантия были залиты кровью. За телом осьминога дрожали листья метрового бледно-желтого цветка, в глубокой чаше которого скопилась вода и кто-то копошился. Раздвинув плотные широкие листья, Баталов увидел рыбьи кости и извивающихся, ползающих друг по другу маленьких нежно-розовых осьминожков. Погибший осьминог был самкой. Мать защищала выводок от космодесантника, потом от детеныша черепахи. До последнего.
Одно радовало: животные не нападали здесь просто так. Агрессия самых свирепых хищников, как и во всей остальной Вселенной, ограничивалась зоной инстинкта – природа ввела свой допуск к клыкам и когтям. Можно было ручаться, что тигр на Земле, на Крикке, да и в любой точке галактики не лишит вас жизни, просто упражняя боевой дух. А вот тигр космоса, пожалуйста, лишит. Только потому, что вы не понравились ему лично с самого начала. Или ему срочно понадобился ваш скальп, выменять на порцию классной дури.
Читать бесплатно другие книги:
