Я была здесь Форман Гейл

26

All_BS отвечает быстро, хотя не так, как я ожидала: то есть не высылает мне те же файлы, что я нашла у Мэг. Вместо этого он цитирует Мартина Лютера Кинга Младшего[34]: «Вера – это сделать первый шаг, когда не видишь, где кончается лестница». И еще: «Приняв решение, ты уже сделала первый шаг». После этого он высылает мне ссылку на различные варианты: принять таблетки, яды, застрелиться, задушиться, утопиться, надышаться угарным газом, спрыгнуть, повеситься. По ссылкам открываются подробные – очень подробные – описания с плюсами и минусами, а также статистика успешности каждого из вариантов. Похоже на документ, который был у Мэг в корзине, но не то же самое.

На следующей неделе приходят новые сообщения:

«Когда понимаешь, что все меняется, видишь и то, что держаться не за что. Когда не боишься смерти, можешь добиться всего», – Лао-Цзы.

Понимаешь, что это означает? Отпустить страх? Смерть – это не конец, это начало. Я все думаю о твоем имени: «Еще Раз». Полагаю, оно не случайно. Но ты должна понимать, что ты как раз делаешь то же самое еще раз. А жизнь изменится только тогда, когда сделаешь что-то дерзкое и отличающееся от всего предыдущего.

Он мной гордится. Это видно. И я благодаря этому тоже собой горжусь. Хотя и знаю, что не следует. Но все равно.

Я жду, когда он начнет задавать конкретные вопросы. Я часами пялилась на список покупок всего необходимого для самоубийцы, так что ненамеренно как бы все спланировала – точнее, решила сделать это так же, как Мэг. Завладеть фальшивой лицензией. Заказать яд. Чтобы его доставили на почту до востребования. Составить завещание. Убрать в комнате. Пойти в банк и снять пятьдесят баксов на чаевые уборщице. Написать письмо. Настроить его отсроченную доставку. Поселиться в мотеле.

Информация на сайтах, куда меня отправил All_BS, очень подробная, и я знаю, что будет, если я приму этот яд. Жжение в горле, потом в животе, покалывание в ногах подскажет мне, что он начал действовать, затем судороги, после которых я похолодею и начнется цианоз.

Я уже столько раз прокручивала в голове этот сценарий, сначала с Мэг в главной роли, потом с собой, и так было всегда, когда я не отличала нас друг от друга – не хотела.

Вот я и мечтаю, чтобы он спросил, выбрала ли я способ, я ему расскажу, и он, наверное, будет доволен.

Но он не спрашивает.

Так что я планирую дальше.

Как-то раз после обеда я собираюсь в душ после работы. Роясь в шкафчике в поисках новой бритвы, я натыкаюсь на огромную банку тайленола, который Триша берет на складе. А я уже знаю, что тайленол – ужасный и страшно болезненный вариант, хотя и недорогой. Я выключаю воду. Иду в свою комнату. Высыпаю белые таблетки на покрывало. Сколько надо? Сколько я проглочу за раз? Что сделать, чтобы не вырвало?

Когда я смотрю на таблетки, кажется, что это так просто. Как будто я вполне на это способна. Прямо сейчас. Могу проглотить их. Спрыгнуть с эстакады над шоссе. Взять чей-нибудь заряженный пистолет. Ты же умирать не хочешь, – напоминаю я себе. – А если бы хотела, – отвечает какой-то голосок, – только представь, насколько это было бы просто…

Звонят в дверь, я пугаюсь и немедленно краснею от стыда. Поспешно собираю таблетки в пузырек, а его убираю в шкафчик. Снова звенит звонок.

Это оказывается Скотти с Самсоном на поводке, он пинает застрявшие под ковриком сухие листья. Затем смотрит на мою мятую и не особо хорошо пахнущую футболку.

– Ты что, спала? – спрашивает он.

– Нет, – я в последнее время так мало сплю, что всегда выгляжу так, будто меня только что разбудили. Ну, и после эпизода с тайленолом еще не отошла, так что, когда Скотти приглашает меня прогуляться с ними, я чуть не выпрыгиваю из дома.

День заканчивается, стоят сумерки. Я перевозбудилась и трещу сама с собой ни о чем, как автомат. Когда я спрашиваю у Скотти, как дела в школе, он лишь напоминает мне, что сейчас каникулы. Я интересуюсь, какие у него планы на лето, он напоминает, что лагерь. Я бы должна это знать, потому что у него каждое лето одно и то же, как и у Мэг в его возрасте. Я в то время умоляла Тришу, чтобы она и меня отдала, но она отказывалась тратить на лагеря деньги, поскольку целый день дома, так что летом я лишь считала часы до того момента, когда вернутся Гарсиасы.

Мы идем, я продолжаю задавать Скотти всякие бессмысленные вопросы, а когда они кончаются, уже готова поинтересоваться, не сочинил ли он хороших новых шуток на тему «Тук-тук». Раньше они с Мэг выдумывали всякий совершенный бред типа: «Тук-тук». – «Кто там?» – «Лежи». – «Лежи кто?» – «Лежебока». И сами хохотали и хохотали до тех пор, пока кто-нибудь не заплачет или не пернет. Когда я качала головой и говорила «фу», они отвечали, что у меня нет того гена суперюмора, которым наделены они, и я, хоть и знала, что они лишь придуриваются, все равно почему-то расстраивалась.

Так что об этом я не спрашиваю, и вдруг тем для пустого трепа у меня не остается. К этому времени мы, петляя, проходим уже весь город, Самсон успевает посрать два раза, а Скотти – стоически собрать все какашки в пакетик.

– Ты его ищешь? – спрашивает он.

– Его? – переспрашиваю я.

– Того человека. О котором говорилось в письме. Который ей помог.

Не знаю, почему меня так удивляет, что он об этом догадался. Скотти ведь давно это заподозрил.

Наверное, он прочитал по лицу, легонько кивнул, словно все понял.

– Хорошо.

На углу Скотти спускает Самсона с поводка.

– Лови его, – говорит он. Я сначала думаю, что псу, а потом понимаю, что мне.

Вернувшись домой, я достаю из шкафчика тайленол, смываю его в унитаз и закапываю пузырек поглубже в мусорное ведро. Через несколько дней у Триши начинаются месячные, и она неистово пытается отыскать обезболивающее, а я прикидываюсь дурочкой.

27

Когда я в следующий раз прихожу в библиотеку, дверь заперта. Что странно. Я знаю график наизусть. Воскресенье и понедельник выходной. Во вторник открыто с часу до шести. Я смотрю на телефон. Вторник, полчетвертого. Я трясу дверь, потом, разозлившись, пинаю ее.

Я возвращаюсь снова на следующий день, библиотека должна быть открыта с утра до вечера, но все то же самое. Хотя миссис Бэнкс в здании. И я стучу в дверь.

– Что происходит? – спрашиваю я, когда она открывает.

– У нас на выходных было небольшое возгорание, – рассказывает она. – Теперь надо менять проводку, и пока все не доделают, в здании не будет света. Причем мы их годами предупреждали, что это может произойти, – она вздыхает и качает головой. – Но они экономили.

– И что же мне делать? – восклицаю я. Я завишу от библиотеки, в ней вся моя связь с All_BS. Мы не разговаривали уже четыре дня, у меня ломка.

Миссис Бэнкс улыбается.

– Не переживай. Я об этом уже подумала, – она уходит, а затем возвращается с пакетом книг. – Можешь взять до тех пор, пока мы снова не откроемся. Вряд ли это затянется больше чем на неделю-другую. – Эти книги, так сказать, не под запись, – говорит миссис Бэнкс и подмигивает. – А под честное слово. Но я тебе доверяю.

Возможность вылезти в Интернет появляется только в пятницу у миссис Чендлер. Но она сама дома, так что сделать это тайком возможности нет. Мне ужасно не терпится узнать, не написал ли мне All_BS, настолько ужасно, что я даже рассказываю миссис Чендлер о пожаре в библиотеке и прошу разрешения проверить почту у нее. Она сначала долго смотрит на меня.

– А дома у вас Интернета нет? – спрашивает она.

Я смущенно качаю головой.

– Тогда разумеется, – говорит она, – пользуйся, когда надо.

Когда я взволнованно запускаю комп, у меня буквально руки чешутся. А что, если All_BS мной уже не интересуется? Но я вижу кучу непрочитанных сообщений от него. Молчание даже сыграло мне на руку. Он же привык, что я пишу каждый день за исключением выходных, так что он явно обеспокоился, когда я пропала почти на целую неделю. Сообщения становятся все более и более взволнованными, хотя я не знаю, чего он боится – что я покончила с собой, ему не сказав, или что передумала.

Триша всегда говорит, что, если мужчина боится, что не сможет тебя получить, ему хочется лишь сильнее.

Я уверяю его, что просто Интернета не было. Тут я вспоминаю, как заволновалась миссис Чендлер, и мне в голову приходит мысль.

«Боюсь, я какое-то время не смогу регулярно выходить в Сеть, – пишу я, решив воспользоваться ситуацией. – Но не знаю, справлюсь ли я без твоей помощи. Я маршрут уже выбрала, но, если мне в ближайшее время не удастся сесть на автобус, я вообще могу на него опоздать. Можем ли как-то еще разговаривать? По телефону, например?»

По моим ощущениям, ответа приходится ждать целый час, хотя на самом деле он приходит всего через пять минут.

«Это неразумно», – говорит All_BS.

Я заставляю себя выждать десять минут.

«Другого выхода я не вижу, – и оставляю номер своего мобильника. – Если будет возможность, позвони».

Но он не звонит, и без Интернета переписываться мы тоже не можем. Мне даже самой себе в этом признаваться противно, но я скучаю по этим разговорам. А это означает, что, по сути, я скучаю по нему.

Работа очень утомляет. Сколько бы я ни терла, дома все равно кажутся грязными. Однажды утром, придя к Педью, я вижу перед домом его машину, и мне хочется сбежать – но куда? Я собираюсь с духом и открываю дверь ключом, который он оставляет мне под искусственным камнем.

Он влетает в кухню, когда я достаю чистящие средства из-под раковины.

– Я взял больничный, – отвечает он, хотя я вслух не спрашивала.

– Надеюсь, вам уже лучше.

– Да все нормально. Это ради сохранения психического здоровья.

Я молча направляюсь в ванную и закрываю за собой дверь, хотя в таком случае вонять будет сильнее. Я стою нагнувшись над ванной с «Хлороксом» и тут слышу, как у меня за спиной открывается дверь. У них в доме две ванные комнаты, так что ему незачем заходить именно в эту. Я жду, когда он уйдет, но он не уходит. Наоборот, подходит. Он босиком, и я слышу, как ноги шлепают по полу.

Я встаю, разворачиваюсь, «Хлорокс» все еще у меня в руках, палец на распылителе. Он делает шаг в мою сторону. Расстояние между нами и так уже неприлично маленькое, но он делает еще один шаг.

Я подношу бутылку к его лицу и чуть брызгаю, предупреждая.

– Только дайте повод, – говорю я. – Хоть малейший. – Я хочу, чтобы это прозвучало пожестче, но мне самой кажется, что я буквально умоляю.

Он поднимает руки и пятится из ванной. К тому моменту, как доносится взвизг его отъезжающей от дома машины, моя ярость уже проходит. Но, в отличие от нашей прошлой стычки, я не чувствую себя победителем, не ощущаю себя Баффи. Одно предупреждение я уже сделала, он увеличил оплату и продолжил в том же духе.

Вечер унылый. Триша с Рэймондом, у соседей вечеринка. От меня все еще пахнет хлоркой, даже после душа, и такое чувство, что на самом деле это не она не смылась, а похотливость мистера Педью.

Сил пересматривать свои записи по «Последнему решению» у меня нет, так что я пытаюсь вынудить себя заняться чем-то еще. Перелистываю пару библиотечных книг, но слова расплываются перед глазами. Затем я запускаю комп Мэг, чтобы разложить пасьянс, но в итоге снова принимаюсь читать ее почту. Уже в сотый раз пялюсь на дыру в ее почте, словно все стертое может чудесным образом восстановиться и я получу ответы на свои вопросы. Набравшись мужества, я читаю ее письма Бэну. И его ответ.

«Отстань от меня». Как он меня тогда разозлил. Но сейчас почувствовать ту же злость трудно. Ведь разве я не сказала ей то же самое, только без слов?

Злилась ли Мэг на меня? За то, что мы были слишком близки? А потом я отстранилась? За то, что не поехала в Орегон на Рождество? Я открываю письмо, которое она мне написала, когда я, нарушив молчание, рассказала ей о том, как мистер Педью в первый раз схватил меня за жопу. «Ха! Мерзкий старикан. Как жаль, что я этого не видела! Не сомневаюсь, что ты всегда будешь такой сильной и ты всегда будешь моей Баффи».

Я достаю телефон. Эсэмэски Бэна, которые резко прекратились после того, как я велела ему держаться подальше, я все еще храню. Палец зависает над кнопкой звонка. Я воображаю себе, как поговорю с ним, расскажу о сегодняшнем инциденте с мистером Педью и все, что творилось за последние недели.

И только услышав первый гудок, понимаю, что и в самом деле нажала на кнопку. После второго я вспоминаю, как часто звонил его телефон в тот день, когда мы смотрели телик. И воображаю, что он сегодня с другой девчонкой и это я теперь мешаю, – и мне резко становится противно от мысли, что и я стала одной из тех. Не дожидаясь третьего гудка, я вешаю трубку.

А еще у меня есть СМС от Элис с номером Дерева. «Позвони ей», – настаивала Элис. Я не стала этого делать, потому что тот таинственный друг был нужен лишь для того, чтобы выйти на All_BS. Но сегодня мне кажется, что едкость Дерева будет как раз в тему.

Самая раздражительная, пропагандирующая мир-и-любовь хиппушка берет трубку.

– Чего?

– Это Дерево? – начинаю я, хотя и так ясно, что да.

– Кто спрашивает?

– Это Коди, – и добавляю после паузы, – подруга Мэг.

Повисает недружелюбная пауза. Говорить она не собирается, так что я продолжаю сама.

– Я это, несколько недель назад видела Элис.

– Поздравляю.

Старое доброе Дерево. Ну, она хотя бы верна сама себе.

– Она сказала, что, возможно, Мэг обсуждала с тобой по секрету антидепрессанты или типа того.

– По секрету? – она то ли смеется, то ли гавкает. – С чего бы ей со мной секретничать? Мы с ней даже не настолько дружили, чтобы ногти друг другу красить.

Образ такой странный, что я едва не улыбаюсь.

– Мне это тоже показалось маловероятным, но Элис сказала, что ты говорила что-то такое. Но она не помнит что.

– Мне Мэг своих секретов не доверяла. Но кому-нибудь следовало бы споить ей целый пузырь антидепрессантов, они бы ей явно не помешали.

Моя начавшая зарождаться улыбка умирает.

– Ты о чем?

– Я не видела, чтобы хоть кто-то столько времени проводил в постели. Разве что моя мать во время приступа депрессии.

– Твоя мать?

– У нее МДП. Не знаю, может, у Мэг тоже это самое было. Хотя признаков мании я у нее не видела, только депрессию. Уж поверь мне, я знаю, как это выглядит.

Я собираюсь рассказать ей о мононуклеозе, о том, что Мэг после него иногда бывала очень уставшей и что если она и спала за пятерых, то лишь потому, что энергии тратила за десятерых. «Ей нужно время восстановить силы», – иногда говорила Сью, закрывая дверь и отправляя меня домой.

Но тут Дерево добавляет кое-что еще:

– К тому же здоровые люди так о самоубийствах не рассуждают.

У меня волосы на загривке встают дыбом.

– Что?

– Мы с ней вместе ходили на литературу феминизма, и однажды в кафе я, она и еще несколько девчонок сели заниматься за один стол, и Мэг вдруг начала расспрашивать всех, как бы они предпочли покончить с собой. Мы тогда читали Вирджинию Вулф[35], я сначала подумала, что она из-за этого. Все ответили первое, что в голову пришло. Типа застрелиться, проглотить таблетки, прыгнуть с моста. Но Мэг была крайне конкретна: «Я бы приняла яд, сняв номер в отеле, и оставила бы горничной большие чаевые».

Мы обе молчим. Ведь именно так Мэг и сделала.

– Ну, тут я ей сказала, что ей бы пора прекратить нытье, пойти к врачу и попросить уже выписать «Прозак».

Один друг посоветовал мне пойти в медцентр в кампусе и попросить что-нибудь назначить.

– Значит, это была ты, – шепотом говорю я.

Линия потрескивает от ее удивления.

– Я?

– Мэг говорила, что друг посоветовал ей пойти в медцентр, я уже с кучей народа пообщалась, и никто ничего подобного ей не рекомендовал, никому в голову не приходило. Кроме тебя.

– Но подругами мы с ней не были.

– Ну, а мы были. Лучшими подругами, и я не только ей такого не советовала, но ничего и не подозревала.

– Значит, мы обе ничего не смогли для нее сделать, – говорит Дерево. В ее голосе звучит злость. И тут я понимаю. Причину ее враждебности. Это из-за Мэг. Ее смерть словно отрастила щупальца и вцепилась ими в людей, которые ее едва знали.

– Мне очень жаль, – едва слышно произносит Дерево.

– Она тебя послушала. И сходила к врачу.

– И что? Препараты не помогли?

– Насколько я понимаю, чтобы они помогали, их надо было принимать.

– А она не стала?

– Кто-то ее отговорил.

– Почему? Лекарства моей маме жизнь спасли.

Я вспоминаю, что писали на форуме о том, что препараты омертвляют душу. Но не это сыграло ключевую роль. Главная проблема в том, что кто-то убедил Мэг, что ее жизнь – не нужна. Что смерть будет лучше. И в том, что в самый важный момент, когда я должна была шептать ей на ухо, какая она классная, как прекрасна ее жизнь была и еще будет, на моем месте оказался All_BS.

Дерево права, мы ничего для Мэг не сделали. Хотя это не она ее подвела. А я. Я оставила ее в жизни. Но я не оставлю ее в смерти.

28

На следующий день, когда я пылесосила у миссис Дриггз, завибрировал телефон, который лежал у меня в кармане. Достав его, я узнаю региональный код 206, но звонок уже перевели на голосовую почту. Через несколько секунд приходит оповещение о входящем сообщении.

Я стою и смотрю на лежащий на ладони телефон, а мотор пылесоса все гудит. Зачем он перезвонил? Он хоть понял, что это была я? Кто знает, может, он уже стер мой номер. А сообщение на автоответчике у меня сейчас стандартное, на случай, если позвонит All_BS.

Что бы он там ни сказал – «Это кто?» или еще что, – я слышать не желаю. Я перехожу в меню, чтобы стереть сообщение, но замираю, в этот миг снова звонит телефон, и я одновременно испытываю стыд и облегчение.

– Привет, – говорю я, а сердце стучит.

Повисает недлинная пауза.

– Еще Раз? – говорит голос. Пылесос я так и не выключила, так что даже не сразу понимаю, что это не Бэн. Я смотрю на телефон – на номер. Но на этот раз это не то 206. Звонят с заблокированного номера. – Еще Раз? – повторяет голос, и тут я понимаю, что это мое имя.

– Да.

– Ты поняла, кто это?

– Поняла.

– А что за шум?

– А, я на работе.

– Я тоже, – со смешком говорит он.

Голос у него не такой, как я представляла. Молодой, как-то даже расслабляет. И такое чувство, что мы уже знакомы.

Пылесос все гудит, я выключаю.

– Вот. Так лучше?

– Да, – снова смеется он. – Если бы у меня так легко все выключалось. Но я отыскал тихий уголок. Извини, что сразу не мог позвонить.

Я прислушиваюсь, на фоне у него какое-то дзиньканье. Может, кассовые аппараты?

– Надо оценивать риск и стараться его минимизировать.

– Да, – соглашаюсь я.

– К слову, о рисках и выборах – ты определилась?

– Да.

– Смело, – говорит он.

– Но мне страшно, – вылетает у меня. И это чистая правда. All_BS из меня ее как будто вытянул. Это, в некотором смысле, иронично.

– Знаешь, что говорил Джордж Паттон?[36] «Все умные мужики боятся. И чем они умнее, тем больше боятся». Я бы сказал, это и женщин касается.

Я молчу.

– Ты уже выбрала способ? – спрашивает он.

– Да, я решила…

– Нет, – перебивает он. – Это дело личное.

– А. Ну извини, – я не просто разочарована. Я подавлена. Мне так страшно хочется ему рассказать.

– Дела все уладила?

Уладить дела. Так было сказано на одном из сайтов, ссылки на которые он мне присылал. С инструкциями – написать прощальное письмо, составить завещание у нотариуса.

– Да, – тупо отвечаю я.

– И запомни, что антоним смелости не трусость, а подчинение. Выбрать свой собственный путь – это все равно что бросить вызов.

В глубине души я понимаю, что, если он говорил такое Мэг, ей наверняка понравилось. Она любила бросать вызовы – до последнего.

– Теперь главное – довести дело до конца. Лишь натяни решимость…

– …как струну, – не подумав, заканчиваю я.

Повисает пауза. Словно он взвешивает. Я допустила ошибку.

Затем я слышу какую-то суету, фоновые звуки становятся громче. Электронный писк и звон мелочи. Это игровые автоматы – и их там много. Я бывала в казино, этот звук мне знаком.

– Я же запер дверь, – рявкает он уже другим голосом.

– Извини, Смит, но замок уже несколько недель как сломан.

Хлопает дверь, шум снова стихает.

– Пора заканчивать разговор, – строгим тоном говорит он. – Успехов тебе.

– Погоди, – начинаю я. Мне бы хотелось, чтобы он послал мне все то же, что и Мэг: закодированные файлы, которые я нашла в ее корзине, список, доказательства против него.

Но он уже повесил трубку.

29

Вечером я звоню Гарри Кангу.

– Гарри? Это Коди.

– Привет… – гудит машина, помимо которой слышится громкая какофония голосов.

– Ты где? – спрашиваю я.

– В Корее, у бабушки. Погоди, – я слышу, как он прикрывает телефон, затем звенит электронный дверной звонок, после которого становится тише. – Ну вот, я зашел в чайный магазин. В Сеуле просто безумие. Что случилось?

– Кажется, я собрала достаточно информации. Или просто все, что могла, – в ушах стоят последние слова All_BS. Успехов тебе. Словно речь шла о школьном выпускном. Или как будто он знал, что это наш последний разговор.

– Что у тебя есть?

– Вот что я знаю точно. Хотя точно я ничего не знаю. В общем, что есть. Я почти уверена, что он живет где-то на западном побережье. Вроде бы обедает постоянно в то же время, что и я.

– Поиск сужается до нескольких сотен миллионов человек.

– Это не все. Работает, по-моему, в казино. Казино на западном побережье – Лас-Вегас?

– В нем тоже сколько – миллион жителей? Если он вообще там. Может же где угодно в Неваде быть, – говорит Гарри. – Казино по всему штату разрешены.

– Да, он и в любом индейском казино может работать, – добавляю я.

– Вот именно. Что есть еще?

– Возможно, его фамилия Смит. Его так кто-то назвал.

– Да, фамилия вещь полезная, даже если она самая распространенная. А еще что есть?

– Нет. Он повесил трубку.

– Повесил? Так он тебе звонил?

– Да.

– Со стационарного или мобильного?

– Не знаю. Номер заблокирован. Но звонил с работы, так что, наверное, с сотового.

– Тебе на сотовый или городской?

– На сотовый. Я была на работе, к тому же от стационарного мы отказались.

– Когда?

– Отказались?

– Да нет, Коди. Звонил когда.

– Сегодня.

– Серьезно? – голос у Гарри меняется.

– Да. А что, это плохо?

– Как беспечно.

– Значит, для него плохо, а для нас хорошо?

– Возможно, – даже по телефону слышно, что он улыбается. – Тебе придется предоставить мне полный доступ к твоей мобильной учетной записи.

– Хорошо.

– И пришли мне все, что у тебя есть на этого Смита. Юзернеймы. Все ваши каналы связи. Все, что знаешь. Любые электронные следы. Отправь по мылу.

Я готова, даже если ради этого придется покрутиться около дома миссис Чендлер, чтобы поймать сигнал. Хотя, по словам миссис Бэнкс, и библиотека может заново открыться со дня на день.

– Хорошо.

– И имей в виду, что я буду делать не совсем легальные вещи.

– Во благо, – напоминаю я.

– Это точно. Я тут у бабушки с ума схожу, так что полезно будет чем-нибудь заняться. Когда что-нибудь найду, выйду на связь.

После обеда я останавливаюсь у дома Чендлеров, когда там никого нет, подключаюсь к их Сети и отправляю Гарри все, что у меня есть. На следующий день открывается библиотека. Там я проверяю анонимный мессенджер, через который мы переписывались с All_BS, но ничего нет. Я читаю форум «Последнего решения», но и там он не писал. Я почти уверена, что больше мне с ним пообщаться не доведется. Но, может, это и не важно. Возможно, я уже не мышка, а сама стала змеей.

Через три дня звонит Гарри.