Пламя Яхве. Сексуальность в Библии Дэвидсон Ричард

Закон в Числ 5:11–31 предусматривает два возможных случая, четко обозначенных во введении (стихи 12–14).

Первая ситуация (стихи 12–14): у мужа возникают подозрения («и найдет на него дух ревности») после измены жены. Она «изменила» (a, отсюда раввинистический термин «подозреваемая Sotah») и «неверна» (mal); у нее был секс с другим мужчиной, и она «осквернилась» (m в нифале).

Вторая ситуация (стих 14б): муж полон подозрений, хотя жена ему не изменяла. «Ревность», о которой здесь идет речь, представляет собой «не эгоистичное, грешное и мелочное чувство зависти (как в Быт 30:1; 37:11), достойное лишь порицания, а справедливое желание защитить близкие отношения, установленные Богом для брака».[1259]

Ключевой момент состоит в том, что в обоих случаях у мужа нет доказательств. Это четырежды подчеркивается в Числ 5:13: «скрыто от глаз мужа»; «она осквернится тайно»; «и не будет на нее свидетеля»; «и не будет уличена». С поличным женщину не поймали, поэтому о человеческом суде речи быть не может. Согласно Втор 17:6–7, для смертного приговора вину должны засвидетельствовать как минимум двое. Отметим, что заповедь не называет грех женщины «прелюбодеянием» (nap): библейское наказание за доказанное прелюбодеяние – смерть.

В то же время можно видеть, сколь серьезно подходит Господь к нарушению брачных обетов: это грех против самого Всевышнего! Да, свидетелей не было, а потому смертный приговор невозможен. Однако под угрозой оказалась социальная структура дома (а с ней и отношения сообщества с Богом), и Израиль предает ситуацию Творцу, который берет «испытание» и наказание в свои руки. «Общество уступило контроль над женщиной Богу, который явит свой суд и накажет ее, если она виновна. Бог не только решает, виновна ли она: сао право наказания отнято у общества и отдано Богу».[1260]

То, что данный грех есть преступление против Бога, видно еще из контекста. Вспомним кодекс Хаммурапи: аналогичный закон следовал сразу за другими законами, связанными с прелюбодеянием.[1261] Однако в Библии данный устав помещен не среди заповедей, связанных с прелюбодеянием (они сосредоточены во Втор 22; см. ниже), а в корпусе ритуальных практик (Лев 1 – Числ 6). Чем это обусловлено? Судя по всему, дело в том, что испытание проводил священник (Числ 5:15) в святилище (стих 17), причем совершались ритуальные приношения (стихи 15, 18, 25–26). Таким образом, перед нами один из обрядов святилища. Он исполнялся в присутствии самого Яхве и под непосредственным его контролем.[1262]

Центр устава формирует клятва (стихи 19–24), как видно из ее расположения в центре хиазма. Эта клятва, которую давала женщина перед питьем «горькой воды/воды откровения», возможно, напоминала о брачных обетах женщины,[1263] а вкупе с сопутствующим проклятием – и о коллективном «обете» Израиля повиноваться заповедям Декалога (Исх 19:8; 24:7) под угрозой проклятья за непослушание (Лев 26).[1264]

Вердикт выказывает заботу Всевышнего о справедливом воздаянии (lex talionis): если женщина позволила другому мужчине ввести (ntan в породе каль) в себя свой пенис (kbet) (Числ 5: 20), Господь поставит (ntan в породе каль) ее проклятием среди народа, наведя (ntan в породе каль) физические болезни на ее репродуктивные органы.[1265] «Прелюбодейка, которая согласилась принять запретное семя, обречена на бесплодие всю оставшуюся жизнь».[1266] Фраймер-Кенски детально анализирует выражение wbt binh wnpl yrkh («и опухнет чрево ее, и опадет лоно ее») в стихе 27 и заключает, что речь идет о выпадении матки, когда «имеет место недостаточность тазового дна… и матка в буквальном смысле выпадает. Матка может остаться в пределах влагалища, а может и полностью выходить из тела. В последнем случае она отекает и набухает подобно воздушному шарику. Зачатье становится невозможным, и способность женщины к рождению ребенка заканчивается».[1267]

Это единственный библейский закон, где результат зависит от чуда. И неслучайно уникальный случай божественной юриспруденции, в котором ситуацию решает прямое вмешательство Господа, касается супружеской неверности. Отсюда видно, сколь высоко ставит Бог чистоту брачных отношений.

В то же время заповедь защищает женщину от унижений и несправедливости (независимо от ее виновности или невиновности). Дело решает не человек, а сам Судья мироздания, который обещает судить справедливо и лично вынести приговор сверхъестественным образом. «Право на такой Высший Суд имеет только женщина».[1268] Мильгром отмечает, что тем самым исключается возможность «линчевания женщины через самосуд или судебной расправы с ней».[1269] Если женщина невиновна, «горькая вода/вода откровения» не повредит ей (это же не яд!) и обвинители не смогут ее наказать. Если она виновна, Бог воздаст ей по заслугам, и человеческий суд не вправе добавлять к этому смертный приговор.

Описанное здесь испытание гораздо мягче и гуманнее, чем аналогичные процедуры в других древних ближневосточных законодательствах. Например, согласно кодексу Хаммурапи, при испытании женщина должна броситься в священную реку: утонет – виновна, выплывет – невиновна.[1270] Если «горькая вода/вода откровения» требовала чуда, чтобы осудить женщину, река требовала чуда, чтобы женщина спаслась. Таким образом, библейская заповедь о подозрении в супружеской измене предполагала невиновность, пока не доказано обратное, а месопотамский закон исходил скорее из виновности.[1271]

Более того, в месопотамских испытаниях решение божества проявлялось немедленно (утонула – виновна), а в библейском законодательстве вердикт становился ясен позже, из беременности или бесплодия женщины.[1272] Кроме того, в отличие от многих древних ближневосточных религиозных обрядов, «горькая вода/вода откровения» не предполагает колдовства. Текст недвусмысленно говорит: «ГОСПОДЬ сделает лоно твое опавшим и живот твой опухшим» (стих 21). В свете этих различий «необоснованно и ошибочно» квалифицировать Числ 5:11–31 как судебную ордалию.[1273] Перед нами «обрядовое испытание», которое больше всего похоже на «классическую очистительную клятву, когда клянущийся отдает себя в божественную юрисдикцию, ожидая наказания в случае виновности».[1274]

Как мы уже отмечали в связи со статусом женщин (глава 6), феминистки часто усматривают в данном отрывке вопиющий пример ветхозаветного сексизма. Однако Мильгром правильно пишет, что в качестве доказательства сексизма отрывок совершенно не годится, ибо «публичное испытание женщины было призвано не унизить, а защитить ее; не наказать, а уберечь» – от «гордыни мужа и предрассудков толпы».[1275] Более того, последний стих заповеди (стих 31) подчеркивает защиту как подозреваемой (даже в случае ее виновности), так и ее подозрительного супруга. Ибо «будет муж чист от греха». Иными словами, он не согрешит ложным обвинением. А если женщина виновна, она «понесет на себе грех свой» (ti el-wnh). Вопреки широкому мнению здесь имеется в виду не смертная казнь, а, как и в других аналогичных местах Торы, «предоставление наказания Богу».[1276]

Судя по всему, данный устав, как и запреты на прелюбодеяние, предназначен вселить страх перед самой мыслью об измене и дать стимул беречь брак. Поэтому возникает вопрос, часто ли прелюбодеяние наказывалось в древнем Израиле. Возможно, смертные казни за него и имели место, но в Библии такие случаи не упомянуты. Не будем забывать, что для смертного приговора требовались как минимум два свидетеля обвинения (Втор 17:6–7), а значит, инициировать процесс было нелегко. Отсюда и востребованность процедуры в Числ 5. Однако даже она предполагала наличие подозрений мужа и его решения довести дело до суда. Более того, как мы покажем в заключительном разделе главы, в законодательстве Пятикнижия (и других местах ВЗ), по-видимому, есть намеки на смягчение наказания в случае большинства сексуальных грехов. Таким образом, на практике случаи казни прелюбодеек были достаточно редкими, так же, как испытания на верность.

Законы Пятикнижия против добрачного секса

Несколько заповедей Пятикнижия напрямую касаются добрачного секса. Во Втор 22:13–29 – цельном отрывке законов,[1277] разрабатывающих седьмую заповедь и касающихся недолжного секса[1278] – все стихи, кроме одного (стих 22), говорят о ситуациях, которые мы в наши дни называем добрачным сексом.[1279] Законы приведены в порядке снижения степени серьезности наказания.

Добрачный секс с обрученной девственницей (Втор 22:23–27). После заповеди, касающейся супружеской измены в современном смысле слова (Втор 22:22) – связи мужчины с женой другого мужчины, – идет устав о сексе с обрученной девственницей. По нашим меркам это добрачный секс, но в библейской культуре он, видимо, приравнивался к прелюбодеянию, хотя выражение «совершать прелюбодеяние» и не используется применительно к этим ситуациям.[1280]

<>Втор 22:23–27 рассматривает секс между мужчиной и девственницей, обрученной с другим мужчиной. В этом случае мужчина бесчестит девственницу, за которую уже выплачен калым (mhar), но она еще живет в доме отца, ожидая официального заключения брака.[1281] В данном случае наказание зависит от того, добровольно ли женщина пошла на этот секс. Если дело было в городе, она считается виновной (не звала на помощь!), и обоих следует побить камнями: «…девушку – за то, что она не кричала в городе, а мужчину за то, что он обесчестил жену ближнего своего; и так истреби зло из среды себя» (стих 24). Если же дело было вне города, предполагается, что мужчина «заставил» (zaq в гифиле) ее (т. е. изнасиловал), и тогда женщина невиновна: «…он встретился с ней в поле, и даже если обрученная девушка кричала, то некому было спасти ее» (стих 27).[1282] В последнем случае законодательство использует пять отдельных предложений, чтобы подчеркнуть невиновность женщины.[1283] Некоторые ученые высказывают следующую правдоподобную версию: этот общий принцип (где именно имел место секс) применялся не только к обрученным женщинам, но и к замужним.[1284]

Случай с оклеветанной невестой (Втор 22:13–21). Согласно этой заповеди, если мужчина женится и ляжет с женой, а потом «возненавидит» (n) ее и станет распространять о ней ложные слухи («худую молву»),[1285] – мол, взял ее не девственницей, – родители женщины должны принести старейшинам к городским воротам «доказательство девственности» (btlm, то есть испачканную кровью брачную простыню).[1286] В этом случае мужа «вразумляют» (ysar),[1287] штрафуют на сто сиклей серебра (которые выплачиваются отцу женщины) и запрещают разводиться с ней «во всю жизнь свою». Если же обвинение справедливо, женщину должны побить камнями у дверей отцовского дома: «…ибо она сделала срамное дело среди Израиля, блудодействовала в доме отца своего; и так истреби зло из среды себя» (Втор 22:21).[1288]

В ситуации, когда мужчина оклеветал невесту, штраф в сто сиклей – вдвое больше обычного калыма (ср. 28–29) – показывает, что у заповеди есть финансовый аспект. Согласно другим древним ближневосточным законам, при нарушении договора тестем (т. е. если дочь не отдана в супруги) жених имеет право затребовать сумму, вдвое превышающую брачное приношение.[1289] По-видимому, нарушение договора предполагается и в ситуации, когда невеста не девственница (см. стихи 28–29). Если муж оклеветал невесту, его штрафуют на сумму, которую пришлось бы выплатить тестю в случае справедливости обвинений. Судя по тому, что штраф выплачивается отцу девушки, он считается пострадавшей стороной.

Однако санкции не ограничиваются финансовой компенсацией. Распространяя худые слухи, муж «оклеветал деву Израилеву» (стих 19). Отныне закон запрещает мужу разводиться с женой, которую оклеветал, и тем самым обеспечивает ей социальную и экономическую безопасность. В обществе, в котором муж относительно легко мог дать развод жене (хотя это и противоречило воле Божьей: см. главу 9), «данный запрет следует рассматривать как наказание мужу и защиту жены. Таким образом, девушка также считается пострадавшей стороной… Наказание клеветнику состоит в том, что он должен обеспечивать женщину всю оставшуюся жизнь».[1290]

Если же невеста виновна, она тяжело согрешила. На это указывают несколько обстоятельств. Во-первых, за данный грех полагается смертная казнь. Во-вторых, женщину должны казнить все мужи города. Стало быть, она сделала плохо не только мужу и отцу, но и социальному устройству всего общества.[1291] На всю общину легло бесчестье.[1292] В-третьих, ее поступок назван словом nbl. Так именуются серьезные акты непослушания, угрожающие общественному порядку.[1293] В-четвертых, сказано, что женщина «блудодействовала» (zn) в доме отца своего (т. е. под его юридической защитой). В-пятых, существенна формула в стихе 21: «И так истреби зло из среды себя».

Закон не уточняет, когда имел место добрачный секс: до или после обручения. Поскольку глава содержит предписания на случай и того, и другого, имеются в виду обе возможности. Наказание носит гораздо более строгий характер, чем за добровольный добрачный секс с незамужней и необрученной девушкой (см. ниже): как если бы речь шла об измене со стороны замужней или обрученной женщины. Но почему ситуация уравнивается по строгости с прелюбодеянием, хотя секс мог иметь место до обручения? По-видимому, смысл состоит в следующем: даже если секс имел место до обручения, девушка утаила его от мужа, а в таком случае ситуация рассматривается как секс после обручения. Сам по себе добрачный секс – грех серьезный, но за него не казнили. Смертная казнь вводилась из-за обмана и ложных притязаний на добрачную чистоту: женщина вышла замуж, не признавшись, что она уже не девственница.[1294]

Соблазнение одинокой женщины [Втор 22:28–29; ср. Исх 22: 15–16 (СП 22:16–17)]. В главе о многобрачии мы уже касались заповеди в Втор 22:28–29 и ее параллели в Исх 22:15–16 (СП 22: 16–17). Исх 22:15–16 содержит базовое установление относительно соблазнения одинокой (необрученной) женщины: «Если обольстит (pt) кто девицу (btl) необрученную и переспит с ней, пусть даст ей вено (mhar) и возьмет себе в жену; а если отец не согласится выдать ее за него, пусть заплатит столько серебра, сколько полагается на вено (mhar) девицам». По-видимому, Втор 22:28–29 развивает и расширяет эту заповедь: «Если кто-нибудь встретится с девицей (btl) необрученной и схватит (tpa) ее и ляжет с ней, и застанут их, то лежавший с ней должен дать отцу отроковицы пятьдесят сиклей серебра, а она пусть будет его женой, потому что он обесчестил ее (n в пиэле. – Р. Д.); во всю жизнь свою он не может развестись (la) с ней». Здесь не говорится о насильнике, который уже женат, но сравнительные данные из более подробного устава о наказаниях для насильников в среднеассирийских законах (приблизительно той же эпохи) содержат исключение для насильника, который уже женат.[1295]

Скорее всего, в Исх 22:15–16 (СП 22:16–17) имеется в виду ситуация словесного убеждения или обольщения (смысл глагола pt), но среди толкователей нет единодушия в том, описывает ли Втор 22:28–29 изнасилование или соблазнение (изнасилование по статутному праву).[1296] В последнем отрывке мужчина «хватает» (tpa) и «бесчестит» (n в пиэле) женщину. Глагол tpa обычно предполагает взятие насильственное, а глагол n в пиэле («смирять», но также «угнетать», «притеснять») в ВЗ несколько раз описывает изнасилование.[1297] Однако создается впечатление, что женщина согласилась и была добровольным партнером: «…и застанут (wnim) их» (стих 28), а не «…и застанут его».

Получается, что ситуация в обеих заповедях сходная (хотя и не идентичная): сексуальное соблазнение девственницы (btl), которая еще не обручена (ra в пуале). Первая делает акцент на давлении психологическом [ «обольстит» (pt)], а вторая – на давлении физическом [ «схватит» (tpa)].[1298] Эти заповеди дополняют друг друга (отрывок во Второзаконии развивает заповедь в Книге Исход) и, вместе взятые, создают целостную картину обстоятельств и юридических последствий.[1299] Смысл в том, что женщина ещене замужем и не обручена: соблазнение включает добрачный секс, а стало быть, секс незаконный.[1300]

Наказанием за такое искажение Божьего замысла о сексуальности не является смерть или krt («отрезание»): ведь разрыва отношений (как в случае супружеской измены) здесь нет. Однако ситуация серьезная.[1301] «Никакого мимолетного романа: дело дошло до постели – женись. Причем надо уплатить обычную сумму: не получится добыть девушку легким путем (переспав и тем самым обесчестив, уменьшив сумму калыма)».[1302] Втор 22:29 называет сумму в пятьдесят сиклей и добавляет, что «во всю жизнь свою он не может развестись с ней». Такое лишение мужчины права на развод (как и в Втор 22:13–19) защищает права женщины, обеспечивает ей социальную и финансовую безопасность. В то же время характер наказания – круглая сумма денег и невозможность развестись – заставляли неженатых людей, мужчин и женщин, серьезно задуматься, прежде чем заняться сексом до брака.

Исх 22:16 (СП 22:17): отец обесчещенной девушки не обязан выдавать дочь за соблазнителя. Что если тот уже женат? (Вспомним ближневосточную параллель с женатым насильником.) Да и вообще такой брак может быть неразумным. Кстати, не надо думать, что соблазненная и утратившая девственность женщина не имела возможности выйти замуж (на это в Библии нет ни намека), – просто ее отец обычно не мог затребовать полную сумму калыма. Однако в описанном случае отцу еще полагается денежная сумма, которая обычно предназначалась дочери (см. главы 6 и 9 данной книги).[1303] Тем самым девушка защищалась и от сексуальных посягательств человека, который попытался бы соблазнить ее, чтобы вынудить выйти за себя замуж. Аналогичным образом закон оберегал незамужнюю девушку от ее собственной незрелости: на случай, если бы она захотела обойти опеку отца и импульсивно выбрать себе мужа, занявшись с ним сексом.

Возможность для отца не выдавать дочь за насильника – еще одно библейское свидетельство в пользу того, что секс как таковой не составляет брака. Как и в случае с райским идеалом, сначала нужно «прилепиться» (заключить брачный союз) и уже затем «стать одной плотью» (заниматься сексом). Но даже если секс предшествует оформлению брачного договора, это не означает автоматически, что сексуальные партнеры женаты.

В заповедях Пятикнижия (в отличие от некоторых древних ближневосточных юридических систем) ничего не сказано о ситуации, когда девственница соблазняет мужчину. Судя по всему, согласно библейскому закону, в любом случае основную ответст-венность несет мужчина. Таким образом Библия защищает женщин, более уязвимых в плане сексуальной репутации, чем мужчины: ведь в обществе была тенденция к господству мужчин и девство ценилось очень высоко.

Законодательство Пятикнижия о добрачном сексе преследует те же цели, что и схожие законы древнего Ближнего Востока: защитить экономические интересы отца (если девушка еще не замужем или обручена) и защитить права мужа на невесту. Однако Библия этим не ограничивается. Снова и снова она возлагает на людей всю полноту ответственности за их сексуальное поведение и справедливо проводит грань между сексом по согласию (в том числе с необрученной девой) и изнасилованием (в том числе изнасилованием по статутному праву).[1304]

Секс с обрученной рабыней (Лев 19:20–22). И наконец, Лев 19: 20–22 содержит следующий устав о добрачной сексуальности:

Если кто переспит с женщиной, а она раба, обрученная мужу, но еще не выкупленная, или свобода еще не дана ей, необходимо расследование. Не следует наказывать их смертью: ведь она несвободная. Пусть приведет он Господу ко входу в скинию собрания жертву повинности, овна в жертву повинности своей; и очистит его священник овном повинности пред Господом от греха, которым он согрешил, и прощен будет ему грех, которым он согрешил.

В случае, когда у мужчины был секс с рабыней обрученной (nerepet – «предназначенной»),[1305] необходимо «расследование» (biqret – не «наказание», «компенсация», «дифференциация» или «возмещение»).[1306] Ни обрученную рабыню, ни ее любовника не казнят за незаконный секс. Причина указана: «ведь она несвободная». Отсюда часто делают вывод, что обычный закон о прелюбодеянии не применяется, ибо речь идет о рабыне, и, как и в других древних ближневосточных кодексах, «обесчестить рабыню значит нанести ущерб собственности ее хозяина, за которую тот востребует компенсацию».[1307] По-видимому, расследование определяло точный статус женщины и, возможно, размер компенсации (хотя заповедь не упоминает напрямую о компенсации).

Защита уязвимой женщины, видимо, предполагается и в упоминании о ее рабстве. «Заповедь в Лев 19:2–21 защищает женщину более низкого юридического статуса, делая поправку на то, что у нее не всегда есть возможность отказаться. Ее не наказывают независимо от того, хочет она секса или только уступает сексуальным домогательствам».[1308] Судя по всему, принцип защиты (и презумпции невиновности) уязвимых женщин, подвергающихся домогательствам, действует в рассказе о Давиде и Вирсавии (см. главу 12): такое поведение со стороны царя – фактически изнасилование.

Итак, в данном случае виновные не наказаны, а компенсация не упомянута. Значит, коль скоро вопросы собственности и отцовства здесь несущественны или не обсуждаются, заповедь показывает – еще яснее, чем любая другая заповедь, касающаяся прелюбодеяния, – что прелюбодеяние богопротивно и отвратительно. Тем более, что есть возможность искупить его жертвой. «Соблазнитель обрученной рабыни виновен в прелюбодеянии, и хотя ее статус делает невозможным смертный приговор, «великий грех» перед Богом должен быть искуплен. Как и во всех случаях осквернения, где допускается искупление жертвой, согрешивший должен принести m (т. е. жертву за вину. – Р. Д.)».[1309] Соблазнитель приводит барана к святилищу, и «очистит его священник овном повинности пред Господом от греха, которым он согрешил, и прощен будет ему грех, которым он согрешил» (Лев 19:22).

Двойной стандарт сексуальной морали в Пятикнижии?

Часто можно услышать, что Моисеевы заповеди, касающиеся прелюбодеяния, отражают двойной стандарт: свобода женщины ограничена, а муж волен вступать во внебрачные связи.[1310] С этим трудно согласиться, хотя Пятикнижие действительно делает акцент на верности или неверности жены. Но с чем связан такой акцент? По-видимому, в израильском обществе, с его патриархальной ориентацией и центральной ролью Завета, была важна забота о потомстве; строгостью в вопросе отцовства оберегалась чистота мужской линии.[1311] Или такое практическое соображение: гораздо легче регулировать женщин, сексуальные связи которых имеют доказуемые, наблюдаемые и физические результаты.

Все же Закон Моисеев ограничивает и внебрачные связи мужа. Как мы уже сказали (глава 5), полигамия запрещена. Более того, мужчине нельзя вступать в связь с незамужней девой (разве только он затем женится на ней и заплатит калым), с девой, обрученной с другим мужчиной, а также с чужой женой. Культовая и обычная проституция находятся вне закона (см. главу 7), причем этот запрет (как и прочие заповеди Моисеевы) применимы и к чужеземцам в Израиле.[1312] Как мы увидим в главе 10, на всем древнем Ближнем Востоке, включая Израиль, вводились запреты на инцест. Вместе взятые, упомянутые заповеди оберегали святость секса в браке не только со стороны жены, но и со стороны мужа. Необходимо заключить, что, «хотя Закон не касается напрямую вопроса о неразборчивом в связях мужчине, он и н оставляет ему законного партнера.[1313]

Прелюбодеяние и добрачный секс посягают на богоустановленный священный круг нуклеарной семьи (Быт 2:18–24). Фраймер-Кенски правильно пишет об уставах, касающихся прелюбодеяния: «Требование сексуальной верности от жен не только помогало защитить имущество и ясность в вопросах отцовства, но и не давало замужним женщинам устанавливать узы, ослабляющие семью».[1314] Добавлю: Закон Моисеев требовал верности и от мужей, мешая им вступать во внебрачные связи, способные ослабить семью. Более того, налагались наказания за секс до брака. Библейские санкции против прелюбодеяния и прочего добрачного и внебрачного секса отражают желание Всевышнего защитить исключительные священные узы, которые, согласно райскому установлению о браке, должны соединять мужа и жену.

Прелюбодеяние у Пророков

Самый яркий пример прелюбодеяния у Пророков – история Давида и Вирсавии. (Подробнее мы поговорим о ней в главе 12, поскольку в ней описано не только прелюбодеяние, но и изнасилование.) Хотя в рассказе не использовано еврейское слово nap («прелюбодействовать»), изнасилование Давидом жены Урии, без сомнения, следует считать прелюбодеянием.[1315] Давид заслуживал смерти, но, судя по словам Нафана, смерть постигла лишь плод этого прелюбодейного союза.[1316] Давид глубоко раскаялся и осознал свой великий грех перед Господом, и Господь даровал ему прощение, – данная тема развивается в Пс 51 (СП 50; см. ниже).

Глагол nap («прелюбодействовать») и производные от него существительные встречаются у Пророков 24 раза. В основном они сосредоточены в Книгах Осии, Иеремии и Иезекииля – тех самых трех книгах, которые содержат образы проституции (см. главу 7).[1317] Отметим, что духовный «блуд» Израиля/Иудеи, столь живо описанный в этих аллегориях, был не только проституцией (тема фрагментации сексуальности), но и прелюбодеянием, нарушением верности договору. Бог говорит Осии, что Гомерь совершила прелюбодеяние подобно израильтянам, которые «обращаются к другим богам» (Ос 3:1). Сходные вещи сказаны у Иезекииля: «…прелюбодейная жена, принимающая вместо своего мужа чужих» (Иез 16:32). Наказание, которое суждено неверному Израилю, соответствует наказанию Пятикнижия за прелюбодеяние: «Я буду судить тебя судом прелюбодейц… И созовут на тебя собрание, и побьют тебя камнями, и разрубят тебя мечами своими» (Иез 16:38, 40). По-видимому, во времена разделенной монархии существовал и такой обычай: муж публично обнажал наготу своей неверной жены. На сей счет показательны древние ближневосточные параллели,[1318] а некоторые пророки используют данный образ, чтобы возвестить о суде Божьем на неверный Израиль.[1319] Как мы подчеркнем в последнем разделе главы, во всех этих аллегориях теме наказания/суда Божьего сопутствует тема божественной милости, прощения и восстановления.

В последнее время некоторые феминистские авторы подвергли деконструкции эти и другие обличения духовного блуда Израиля. Используя «герменевтику подозрительности», они заключили, что в данных отрывках Яхве подвергает супругу физическим и психологическим издевательствам.[1320] Мол, в первых трех главах Книги Осии изображена самостоятельная женщина, которой не дает покоя опасный и нездоровый субъект (Яхве), «деспотический божок-угнетатель», «ревнивый собственник и мучитель».[1321] Казалось бы, есть романтическая любовь: Яхве любит свою неверную жену. Однако даже такие отрывки толкуют негативно: дескать, сначала поиздевался, а потом задумался о романтике, – как ни крути, сплошной андроцентризм и подчинение женского начала мужскому (мужчинам и мужскому Богу) вкупе с идеей, что от женщин исходит зло и осквернение. Особую неприязнь вызывает образ Яхве в Иез 16 и 23 из-за публичного посрамления жены и «сексуализированой ярости против женщин»,[1322] в чем усматривают имплицитную санкцию на сходное обращение мужей с женами в человеческом обществе.

В ответ на феминистскую деконструкцию темы духовного блуда у Пророков в целом и в Иез 23 в частности уместно процитировать Моше Гринберга. Его слова не только обосновывают его собственный подход, но замечательно выражают мои собственные ощущения от радикального феминистского проекта:

Без сомнения, подобные толкования отражают боль и возмущение феминисток, которые ищут в Писании отражение собственного взгляда на реальность и находят Оголу и Оголиву. Их феминистский проект, пропагандирующий новую женскую реальность, неизбежно идет вразрез с Писанием: ведь Писание порождало реальность, от которой они хотят отказаться. По сути, феминистки ругают не то, что текст означал для его авторов и его аудитории, а то, что он означает в нынешних условиях… Феминисткам нужен текст, который отражает их идентичность, а Иезекииль для этой цели не подходит. Поэтому они всячески обличают его андроцентризм с позиции современных ценностей, современной психологии и современной антропологии.

Независимо от того, хотят ли феминистки спасти Писание или разделаться с ним, они выносят оценочные суждения. Они одобряют или осуждают, хвалят или ругают. Они хотят создать новую гендерную реальность.

Их проект глубоко отличается от (дон-кихотского?) историко-филологического поиска первоначального, контекстуально обусловленного смысла Писания, которому посвящен данный комментарий. Поэтому на последующих страницах столь же мало отсылок к феминистской критике, сколь и на предыдущих страницах.[1323]

Коррин Паттон дала вдумчивый ответ на феминистскую критику в адрес Иез 23 и других библейских текстов, возвещающих наказание Израилю за духовный блуд.[1324] Как и у Гринберга, богословские предпосылки Паттон очень далеки от феминисткой критики. Под ее словами я готов подписаться: «Я рассматриваю данный текст (Иез 23. – Р. Д.) как часть канона и не разделяю феминистских стратегий прочтения, лишающих его авторитетного статуса».[1325] Паттон отмечает, что подобные феминистские штудии «категорически отвергают понимание этого текста лишь как метафоры, обусловленной историческими событиями» и по большому счету не пытаются определить, что это за события. Изучив исторический контекст Иез 23, Паттон делает вывод: «Никакое бытовое издевательство здесь не поощряется, и ученые, учителя и проповедники должны неустанно напоминать несведущим читателям, что такая интерпретация ошибочна». Ведь «богословская цель отрывка состоит в том, чтобы Яхве не был обманутым мужем, то есть посрамленным, беззащитным и бессильным богом… Здесь говорится о Боге, который дает надежду на исцеление и искупление после любых трагедий, даже изнасилований и увечий военного времени».[1326]

Некоторые ученые пытаются доказать, что тема прелюбодеяния в пророческих обличениях имеет в виду неверность Завету в связи с культами плодородия. Однако речь идет не только о ритуале, но и о нарушении Завета с Яхве. Например, говоря о тяжбе Яхве со своим народом Израилем, пророк Осия (VIII век до н. э.) перечисляет «прелюбодейство» вместе с другими нарушениями второй части Декалога (Ос 4:2). Пророк Иеремия называет жителей Иудеи «откормленными и похотливыми жеребцами; каждый из них ржет на жену другого» (Иер 5:8), а в последующей великой «храмовой проповеди» и других местах относит прелюбодеяние к преступлениям Иудеи, которые нарушают Завет со Всевышним (Иер 7:8; ср. 13:27; 29:23). В своем обличении Иерусалима пророк Иезекииль упоминает обрядовые и социальные нечестия, а в одном отрывке перечисляет такие сексуальные грехи, как прелюбодеяние и инцест с атерью, снохой и сестрой (Иез 22:9–11; ср. 33:26). У Малахии мы также находим весть о наказании свыше за прелюбодеяние (причем явно в контексте грехов, не связанных с культом): «И приду к Вам для суда и буду скорым обличителем чародеев и прелюбодеев и тех, которые клянутся ложно и удерживают плату у наемника, притесняют вдову и сироту» (Мал 3:5). Вывод Кэрролла Штульмюллера представляется обоснованным: «Религиозный Завет дает трещину, когда Израиль нарушает в своей секулярной жизни аподиктические законы… Многие секулярные преступления осуждаются как безнравственные сами по себе и безотносительно культа… Пророки обличали всякое прелюбодеяние и всякую проституцию».[1327]

А вот отрывок, который называют одним из «рубежей в истории нравственности, – в плане отказа подходить к мужским сексуальным грехам снисходительнее, чем к женским».[1328] Осия сообщает волю Божью: «Я не буду наказывать (лишь) дочерей ваших, когда они блудодействуют, и невесток ваших, когда они прелюбодействуют, потому что вы сами ходите к блудницам и с храмовыми проститутками приносите жертвы; тем самым невежественный народ гибнет» (Ос 4:14).[1329] Здесь не отменяется запрет на прелюбодеяние (или кара за него): лишь сказано, что мужчины столь же ответственны за верность брачным обетам, сколь и женщины.[1330] Данный отрывок опровергает тезис о двойной морали ВЗ в области сексуальной нравственности.

Прелюбодеяние в Писаниях

Псалмы. Гимническая литература Псалмов повышает требования по линии седьмой и десятой заповедей Декалога. Пс 50:18 (СП 49:18) обличает тех, кто водится с прелюбодеями. А в следующем псалме это усилено. Согласно Пс 51 (СП 50), прелюбодеяние – не только сексуальный грех против человека. Давид осознает чудовищность своего поступка с Вирсавией: он согрешил против самого Творца. Вместе с тем он видит, что Бог желает «истины в сердце» [51:8 (СП 50:8)], а не внешнего лишь поведения. Оказывается, похотливое желание уже есть грех. И Давид просит Бога изменить его природу: «Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня» [51:12 (СП 50:12)]. Сравним с Пс 24 (СП 23), где лишь «тот, у которого руки неповинны и сердце чисто» может «взойти на гору Господню» [24:3–4 (СП 23:3–4); ср. Пс 15:1–2 (СП 14:1–2)]. Два пути в сексуальности – грех и чистота – включают и соответствующее состояние сознания.

Книга Иова. Книга Иова подчеркивает, что в сексуальных вопросах следует не только воздерживаться от нечестивых действий, но и соблюдать чистоту мысли и устремлений. Описывая нечестие на земле, Иов касается и прелюбодейства: «И око прелюбодея ждет сумерков, говоря: «Ничей глаз не увидит меня, – и закрывает лицо»» (Иов 24:15). Согласно Иов 31, прелюбодеяние может происходить не только через внешний акт. Отчаянно утверждая свою невинность перед Богом и друзьями,[1331] Иов говорит, что не грешил с незамужними (31:1–4) и замужними женщинами (стихи 9–12). Он клятвенно утверждает: «Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять о девице» (стих 1). Глаголом «помышлять» здесь переведено еврейское слово etbnn, означающее «обращать внимание», «мысленно сосредоточиваться на чем-либо»[1332] или «высматривать».[1333] По словам Иова, он не вожделел замужних женщин.[1334] И опять-таки в стихе 9–10 он призывает проклятие на себя, если виновен в прелюбодеянии:

  • Если сердце мое прельщалось женщиной,
  • и я строил ковы у дверей моего ближнего, –
  • пусть моя жена мелет для другого,
  • и пусть другие мужчины ложатся с ней.

Говоря о своей невинности, Иов особенно чуток в вопросах внутренней сексуальной чистоты (опять-таки перед нами радикализация седьмой и десятой заповедей). Сексуальная чистота означает чистоту ума, чистоту взора и чистоту помыслов, а не только отсутствие аморальных поступков. Сексуальная нечистота рассматривается как «преступление» (стих 11) и «огонь, поедающий до истребления, который искоренил бы весь мой урожай» (стих 12).

Книга Притчей. Ранее мы уже говорили, что Книга Притчей придает большое значение супружеской верности (особенно 2:17; 5:15–18). Еще раз подчеркнем, что, вопреки расхожему мнению, в разделе Писаний (как и в Пятикнижии и у Пророков) ни один текст не придерживается двойного стандарта и не содержит утверждения, что лишь жена должна хранить верность мужу. Изучив ветхозаветные отрывки, в которых усматривали указание на обратное, Гордон Хугенбергер справедливо констатирует: «Ни один текст не потворствует сексуальной неверности мужа».[1335] Особенно хорошо это видно в Книге Притчей, где мужу адресованы предостережения против промискуитета.

Книга Притчей подчеркивает, что прелюбодеяние есть не только телесный акт, но и желание сердца. Поэтому запрещено даже вожделеть прелюбодейную женщину: «Не пожелай красоты ее в сердце твоем, и да не увлечет она тебя ресницами своими» (Притч 6:25). Глаголом «пожелать» здесь переведено слово mad, которое мы находим и в десятой заповеди Декалога (Исх 20:17). От похоти особенно сильно предостерегаются мужчины.

В Притч 7:13 прелюбодейка названа бесстыдной (zaz в гифиле). Согласно Притч 7:13–14, она принимает вид благочестия, чтобы завлечь добычу: якобы ей не обойтись без секса за плату, чтобы заплатить за свои религиозные обеты.[1336] «Без сомнения, данную ситуацию (выдуманную?) женщина использует лишь как предлог для чувственного наслаждения. Однако судя по всему, на потенциального спутника ее доводы производят впечатление. Да, прелюбодействовать нельзя, но разве цель не оправдывает средства? Он же не просто купит удовольствие, а сделает доброе дело».[1337]

Сказано об отсутствии совести у подобных женщин: «Таков путь и жены прелюбодейной; поела и обтерла рот свой (эвфемизм, обозначающий секс. – Р. Д.),[1338] и говорит: «Я ничего худого не сделала»» (30:20). Другие ее качества: «коварная/скрытная» (nar в породе каль, пассивное причастие) (7:10), «шумливая» (m в породе каль, причастие) (7:11; 9:13), «дерзкая (в духовном смысле)» (srar) (7:11), «подстерегающая» (rab) (7:12).[1339] Ей же свойственны «глупость» (kslt) (9:13) и «бездумность/недостаток понимания» (ptayyt) (9:13).[1340]

Очень ярко Книга Притчей описывает обольстительность (leq, 7:21) распутной женщины. Для природных импульсов и склонностей мужчины путь прелюбодейства соблазнителен (см. главу 12). Ведь «ласковые речи» (2:16) стекают с ее уст подобно меду (5:3); ресницы чаруют, и красота сладострастна (6:25); она проявляет инициативу (7:13) и льстит (7:15), искушает запретным удовольствием (6:16–18) и уверяет в секретности (7:19–20). Не менее живо описано, как юноша теряет голову и от страсти поддается соблазнительным речам (7:21–23).

Седьмая заповедь подчеркивается через указание на ужасные плоды прелюбодеяния. Впадать в сексуальный грех значит разбазаривать честь и годы жизни (5:9, 11; 6:33), силу и здоровье (5:10–11), собственность (6:26; 29:3) и свободу (23:27–28). Путь прелюбодеяния может выглядеть соблазнительным, но на самом деле – лишь «пародия на подлинную близость» (см. 5:19–20 и главу 12).[1341] На миг краденые воды распутной женщины могут показаться сладкими (9:17), но «последствия от нее горьки как полынь» (5:4). В конце концов огненная страсть беззаконного секса спалит прелюбодея (6:27–29). Путь сексуального греха погибелен.

Дом ее ведет к смерти,
  • и стези ее – к мертвецам;
  • никто из вошедших к ней не возвращается
  • и не вступает на путь жизни.
    • (2:18–19)
    • Ноги ее нисходят к смерти,
    • стопы ее достигают преисподней.
    (5:5)
    • …потому что из-за жены блудной
    • обнищевают до куска хлеба,
    • а замужняя жена уловляет дорогую душу.
    (6:26)[1342]
    • Тотчас он пошел за ней,
    • как вол идет на убой,
    • и как олень на выстрел,
    • доколе стрела не пронзит печени его;
    • как птичка кидается в силки
    • и не знает, что они – на погибель ее…
    • потому что многих повергла она ранеными,
    • и много сильных убиты ею:
    • дом ее – пути в преисподнюю,
    • нисходящие во внутренние жилища смерти.
    (7:22–23, 26–27)
    • Кто прелюбодействует с женщиной, у того нет ума;
    • тот губит душу свою, кто делает это.
    (6:32)

    Поскольку сексуальный грех погибелен, мудрец всячески советует «сыну» удерживаться от него. Он всячески живописует смертоносные плоды сексуальной безнравственности и напоминает, что Бог все видит: «Ибо пред очами ГОСПОДА пути человека, и Он измеряет все стези его» (5:21). Важно не только воздерживаться от нечестивого акта как такового, но и блюсти чистоту сердца (22:11). Нельзя позволить сердцу «уклониться на пути ее» (7:25) и «пожелать красоты ее» (6:25).[1343]

    Прелюбодеяние, внебрачный секс и милость Божья

    Пятикнижие предельно ясно говорит, что прелюбодеи заслуживают смерти, и предписывает справедливые наказания за случаи внебрачного секса. Однако похоже, что не все так просто: существовала и возможность «жалости» (s), «сострадания» (mal). Намек на это содержится во Второзаконии. Вчитаемся в отрывки со следующим указанием: «и да не выкажет жалости (s) глаз твой» или «не выказывай сострадания (mal)», к человеку, которому выдвинуты обвинения в уголовном преступлении. Эти абсолютные запреты на жалость/сострадание (т. е. на смягчение приговора) сопутствуют уставам о наказании за идолопоклонство [Втор 7:16; 13:9 (СП 13:8)], предумышленное убийство (19:11), ложные показания (19:21) и хватание женщиной чужого мужчины за гениталии, когда он дерется с ее мужем (25:12; см. главу 11). Лишь в этих случаях смягчать приговоры нельзя. А насчет других преступлений (в частности, супружеских измен и внебрачного секса) ничего не сказано. Притч 6:35, видимо, намекает на это: ревнивый и разгневанный муж, узнав о неверности супруги, «не примет никакого выкупа (kper) и не удовольствуется, сколько бы ты не умножал даров». Само упоминание об отказе от денежной компенсации наводит на мысль, что теоретически закон допускал возможность такой компенсации.[1344]

    Возможность помиловать изменницу видна из истории с Гомерью: Бог заповедует Осии простить свою блудную жену и принять ее обратно (Ос 3:1–3). В новозаветные времена Иосиф – «праведник» (Мф 1:19), то есть человек неколебимый в своей верности Закону Божьему – хотел лишь отпустить Марию, узнав о ее беременности. А значит, снисходительность дозволялась. Вообще похоже, что такие вопросы семейного права отдавались на частное усмотрение.

    Даже когда на сексуальные грехи смотрели строго, наказывая их смертью в рамках гражданского права и теократии, и когда эти грехи оставляли шрамы в жизни виновника и/или пострадавших, кающийся грешник мог быть прощен (Исх 34:6–7). Рассказ о прелюбодеянии Давида с Вирсавией и особенно вдохновенная молитва Давида в Пс 51 (СП 50), показывают милость Божью и возможность прощения и очищения для человека, раскаивающегося во грехе, пусть даже очень тяжелом. Псалом хорошо описывает путь прелюбодея, – а к этой категории относятся и все, кто духовно изменил своему небесному Супругу – от покаяния к прощению, очищению, радости, свидетельству, еще более глубокому покаянию и поклонению Богу.[1345]

    У Поздних Пророков мы находим яркие образы духовного блуда. Творец и сам нередко становился жертвой прелюбодеяния: «жена» (Израиль) изменяла Ему. И Он может понять душевную боль людей, которым нанесли подобную рану. «Для Осии было важно пережить боль предательства. Только так он осознал страдание Бога от израильской неверности Завету, идолопоклонства и отказа следовать Закону. Осию предали, и его призыв к покаянию и верности в своей силе передал душевную боль Творца. Страдания Осии отразили горечь Бога от непостоянства Израиля».[1346]

    Бог судит за брачную неверность, но и дает образец прощения. Он сам прощает свою прелюбодейную жену и готов простить людей, которые не соблюли верность в браке. У Пророков мы находим немало обещаний кающимся грешникам (в том числе блудникам и прелюбодеям). Например: «Да оставит нечестивый путь свой и беззаконник – помыслы свои, и да обратится к ГОСПОДУ, и Он помилует его, и к Богу нашему, ибо Он многомилостив» (Ис 55:7). Судя по всему, обетования неверному Израилю о том, что за «смертным приговором» (вавилонским пленом) последует воскрешение к новой жизни (Иез 37) и обновление брака с Яхве в вечной верности [Ис 54:5–10; Иер 3:14–25; Иез 16:6–63; Ос 2:16–25 (СП 2:14–23)], содержат намек: если преступник в ветхозаветном Израиле раскается, то даже за смертным приговором его могут ждать воскресение и жизнь вечная.

    Обетование о милости Божьей, которая выше смертного приговора, особенно акцентировано в Книге Осии. Хотя большей частью в ней говорится о тяжбе Бога с Израилем (см. понятие rb в Ос 4:1 и 12:3 [СП 12:2]), цель тяжбы – не осудить, а «вернуть Израиль к Яхве. Ключевой текст – 11:8, где переворачивается сердце Бога и обращается к Израилю, несмотря на его непослушание».[1347] В 2:16–25 (СП 2:14–23) сказано об удивительной трансформации: Яхве как бы предлагает своей прелюбодейной супруге «ревиргинизацию». Такой подход со стороны Яхве, проиллюстрированный и на примере Осии с Гомерью (см. выше), дает образец людям, столкнувшимся с неверностью супруга/супруги. Бог показывает, что способен сотворить чудо и обновить «неиспорченную новизну их союза. Ужасное прошлое будет забыто, и они начнут все заново, словно ничего плохого не случалось».[1348]

    Мы уже знаем, что Книга Притчей противопоставляет законную сексуальность в браке прелюбодейству. В ней сказано и как быть с человеческой склонностью ко греху: уповать на милостью Божью. Мудрец понимает: своими усилиями невозможно сохранить верность в браке (на уровне не только поступков, но и мысли). Однако человек не оставлен на произвол своих природных наклонностей. Подобно другим произведениям ветхозаветной гимнической литературы/литературы Премудрости, Книга Притчей дает «подспорье в послушании» Торе, особенно в плане возможности не впасть в прелюбодеяние.[1349] Господь не только видит все пути человека (Притч 5:21), но и свободно дает мудрость (2:6) тому, кто всячески ищет ее и просит о ней (2:1–5). Эта мудрость, которую доносит до нас Закон Божий, поможет уберечься от сексуального греха (2:16; ср. 6:24; 7:4–5).[1350]

    Глава 9

    Постоянство против развода/повторного брака

    Утверждение божественного идеала

    Согласно райской модели брака, муж и жена должны «прилепиться» (dbaq) друг к другу в постоянных отношениях (Быт 2:24). «Прилепиться» значит, в частности, установить прочный союз: термин dbaq применялся к союзам, и показательна клятва Адама относительно Евы в Быт 2:23 («вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей»).[1351]

    К этому идеалу обращает нас весь Ветхий Завет. Брак есть вечный союз мужа и жены. В монографии «Брак как завет» Гордон Хугенбергер называет ряд текстов, в которых содержится данная концепция.[1352] Самым непосредственным образом об этом сказано в Мал 2:14 в контексте тяжбы Бога с репатриантами, которые (см. ниже) разводились с иудейскими женами и женились на язычницах: «ГОСПОДЬ был свидетелем между тобой и женой юности твоей, против которой ты поступил вероломно (bgad), между тем как она подруга твоя и жена твоя в соответствии с договором (brt)». Согласно Хугенбергеру, отсюда можно вывести (1) природу брака как договора, (2) установление союза между мужем и женой без всяких третьих лиц и (3) роль Яхве как свидетеля в брачных обетах.[1353] Все три аспекта подчеркивают торжественное обязательство хранить постоянство отношений. Что же касается Мал 2:14, в слове bgad («предавать», «поступать вероломно») предполагается нарушение договора о верности.[1354]

    Есть в ВЗ и другие упоминания о брачном договоре между мужем и женой.[1355] В Притч 2:17 Премудрость говорит, что безнравственная женщина «оставила друга юности своей и забыла завет Бога своего». Концепция постоянства очень важна у Пророков: Бог уподобляет свой Завет с Израилем завету брачному.[1356] Книга Осии [2:18–22 (СП 2:16–20)] сообщает о желании Всевышнего заново утвердить Завет с Израилем после неверности послед-него. Отметим, что формулировка напоминает договор: «И обручу тебя Мне навек» [2:21 (СП 2:19)]. Еще один пророк VIII века до н. э., Исайя, также высказывается о вечности брачного завета между Небесным Мужем и Его невестой: «Ибо твой творец есть супруг твой; ГОСПОДЬ воинств – имя Его… Горы сдвинутся и холмы поколеблются, – а милость (esed) Моя не отступит от тебя, и завет мира Моего не поколеблется» (Ис 54:5, 10).

    В Иез 16:8 Яхве упоминает о своих брачных обетах, данных Израилю (при Синае): «И вступил в союз с тобой, говорит ГОСПОДЬ Бог, – и ты стала Моей». Без сомнения, если Бог клянется, Его клятва нерушима. И хотя Израиль оказывается неверным (стихи 15–43) и «нарушает союз» (стих 59), Бог вновь повторяет свое намерение установить вечные брачные узы: «Но я вспомню союз Мой с тобой во дни юности твоей и восстановлю с тобой вечный союз… Я восстановлю союз Мой с тобой, и узнаешь, что Я ГОСПОДЬ» (стихи 60, 62).

    Понимание брака как договора характерно не только для Библии, но и для всего древнего Ближнего Востока.[1357] Древний ближневосточный брачный контракт включал плату, условия контракта и наказания в случае нарушения условий. Плата в ветхозаветные времена варьировалась, но в целом существовали два ее вида (имеющие аналоги и в старовавилонских документах).[1358] Первый из них – плата от жениха за невесту (старовавилонское teratu; евр. mhar), в целом примерно равная зарплате за десять месяцев (десяти сиклям). Отдавалась отцу невесты и фиксировала обручение.[1359] Такая немалая сумма денег способствовала тому, что в брак вступали не бездумно.

    Второй вид платы – приданое (старовавилонское iriktu). Обычно оно значительно превосходило плату за невесту и выплачивалось невесте ее отцом – «эквивалент доли дочери в семейном достоянии, который сберегался для нее мужем».[1360] Приданое обеспечивало невесте личную финансовую безопасность, ибо оставалось за ней, даже если брак распадался: невеста могла пользоваться им для поддержки себя и детей в случае смерти мужа или развода. Обе выплаты не только придавали браку финансовую стабильность, но и юридически запечатывали брачный договор.

    Что касается условий, на древнем Ближнем Востоке они иногда вписывались в официальный договор (особенно когда речь шла о крупных суммах денег или необычных условиях), но чаще всего письменного документа не было, а условия оговаривались перед свидетелями.[1361]

    Помимо этих условий, существовали неписаные права, которые предполагались в каждом браке (в частности, необходимость хранить супружескую верность). В письменных брачных документах Вавилона (VII–III века до н. э.) одно из обычных условий состояло в том, что в случае взятия второй жены первая не должна быть пренебрегаема.[1362] Иногда обозначались условия развода (см. ниже).

    Еще одно часто упоминаемое условие в древних ближневосточных брачных документах: муж должен заботиться о пище, одежде и масле для жены.[1363] Ниже мы рассмотрим видимое сходство формулировок этой обязанности с Исх 21:10, а пока отметим четкую параллель с дарами Израилю от любовников:

    • Ибо говорила: «Пойду за любовниками моими,
    • которые дают мне хлеб и воду,
    • шерсть и лен, елей и напитки».
    [Ос 2:7 (СП 2:5)]

    По-видимому, брачный договор, будь то письменный или устный, утверждался во время публичной церемонии бракосочетания. Хотя у нас мало данных о том, как протекала на Ближнем Востоке типичная церемония бракосочетания, отчасти свет проливают среднеассирийские законы (правда, в цитируемом отрывке речь идет лишь о наложнице):

    Если человек желает закрыть свою наложницу, он должен созвать пять или шесть соседей и закрыть ее в их присутствии, говоря: «Она – моя жена». После этого она – его жена. Наложница, которая не была закрыта при свидетелях, чей муж не сказал: «Она – моя жена», – не супруга, но наложница.[1364] (A§ 41)

    По-видимому, в случае женитьбы на свободной женщине церемония была несколько иной и включала соглашение с родителями жены. Необходимость родительского согласия четко обозначена в законах Эшнунны:

    § 27 Если человек женится на дочери другого человека без согласия ее отца и матери и более того, не проведет брачный пир и соглашение для (?) ее отца и матери, она не должна жить в его доме даже в течение одного полного года; она не жена.

    § 28 Если он заключит соглашение и устроит брачный пир для (?) ее отца и матери и женится на ней, она его жена.[1365]

    Процитированные законы показывают, что брак был возможен лишь в случае публичной церемонии и юридического договора. Вопреки мнению некоторых авторов секс между мужчиной и женщиной без формального договора и церемонии бракосочетания не делал их автоматически мужем и женой. Вспомним и кодекс Хаммурапи: «Если человек взял жену и не заключил с ней договора, то эта женщина – не жена».[1366]

    Были попытки оспорить существование verba solemnia (т. е. декларации наподобие наших брачных обетов) в типичных ближневосточных брачных церемониях. Однако массив данных показывает «высокую вероятность того, что verba solemnia широко использовались в израильских браках» и на всем древнем Ближнем Востоке.[1367] Ученые пытаются воссоздать первоначальную (или типичную) устную формулировку в брачных договорах;[1368] в свете среднеассирийских законов (A§ 41) и особенно параллели с утверж-дениями, касающимися развода в брачных договорах [ср. также Ос 2:4 (СП 2:2)], похоже, что verba solemnia включали фразу «она – моя жена» (ее произносил жених).

    Письменные договоры изложены с позиции мужчины но, вполне возможно, женщина также участвовала в устной церемонии.[1369] В свете многих ближневосточных формулировок развода, произносимых мужчиной и женщиной («она – не моя жена, и я – не ее уж», «он – не мой муж, и я – не его жена»; см. ниже), типичные verba solemnia на ближневосточных свадьбах могли представлять собой позитивный эквивалент формулировок развода. Возможно, жених объявлял: «Я (такой-то) буду твоим мужем, а ты (такая-то) будешь моей женой». Аналогичным образом, жена говорила: «Я (такая-то) буду твоей женой, а ты (такой-то) будешь моим мужем».[1370] Судя по некоторым данным, к этим словам добавлялась фраза «ныне и навеки»,[1371] указывавшая на стремление к нерушимости брачного союза. Возможно, на уча-стие жены в утверждении вечности брака намекает и Ос 2:16–22 (СП 2:14–20).[1372]

    Словесные формулировки могли иногда сопровождаться клятвой, утверждавшей брак в присутствии божества. Или они рассматривались как эквивалент клятвы и сами по себе являлись брачными verba solemnia.[1373] По-видимому, слова Адама в Быт 2:23 – это verba solemnia и даже клятва перед Богом (см. главу 1 и ранее в данной главе). Хугенбергер обсуждает и другие ветхозаветные отрывки, которые могут содержать прямые и косвенные указания на verba solemnia или клятвы при брачной церемонии: Ос 2:4 (СП 2:2); Ос 2:17–19 (СП 2:15–17); Притч 7:4–5 и Песн 2:16; 6:3; 7:11.[1374]

    На основе древних ближневосточных материалов в целом и образного описания брака Израиля/Иудеи с Яхве в частности (Иез 16:8–13) Дэниэл Блок выделяет следующие элементы свадьбы ветхозаветных времен:[1375]

    1) жених покрывает невесту своей одеждой, обозначая свое намерение защищать ее и заботиться о ней в их новых отношениях (ср. Руфь 3:9);

    2) жених (добавлю: возможно, и невеста) дает клятву верности; при этом он, видимо, поднимает правую руку, призывая божество в свидетели и гаранты брачного договора;

    3) жених (добавлю: видимо, и невеста) вступает в брачный договор с verba solemnia;

    4) жених омывает невесту и помазывает маслом, выражая ей свою любовь и преданность;

    5) жених облачает невесту в самые лучшие одежды и украшения, какие он только может себе позволить [ср. Пс 45 (СП 44); Ис 61:10];

    6) жених устраивает у себя дома роскошный пир (ср. Быт 29:22; Суд 14:10).

    Пир мог продолжаться целую неделю (Быт 29:27; Суд 14:12) или даже две недели (Тов 8:20–9:2; 10:7). Ему сопутствовали пение и танцы, хвалы жениху и невесте; все радовались [Пс 78:63 (СП 77:63); Ис 5:1; Иез 33:32; Песн 4–7; ср. Мф 9:15; Мк 2:19; Лк 5:34]. Судя по всему, в день свадьбы муж надевал венец (Песн 3:11). Невеста оставалась покрытой, пока не уединялась с женихом в брачных покоях (eder), где на брачной постели под пологом они доводили свой союз до физической полноты (Быт 29:23; Песн 3:4; 4:16; 5:1).[1376] Доказательством невесты девственницы служила запачканная кровью простыня, оставшаяся после первой сексуальной связи новобрачных. Судя по всему, родители невесты оставляли ее у себя на случай, если в будущем на сей счет появятся сомнения (Втор 22:13–21).

    Блок упоминает, хотя и не подчеркивает, еще один важный аспект брачного ритуала: под музыку, пение и танцы жених торжественно приводил невесту из дома ее отца в свой собственный [Пс 24:67; Пс 45 (СП 44); 1 Макк 9:39; Иер 7:34; 16:9; 25:10; Песн 3:6–11]. Из ВЗ не вполне ясно, в какой момент это происходило, но новозаветные тексты создают впечатление, что это было после формальной церемонии бракосочетания (т. е. после клятв верности/verba solemnia) и обычно вечером. Жених вел невесту к себе домой на брачный пир и для физической полноты брака (Мф 25:1–13; Лк 12:35–38).

    Все это следует рассматривать в общем контексте формирования и цементирования брачного союза мужчины и женщины. Сэмюэль Грингус выделил как минимум пять стадий этого более широкого процесса в старовавилонских законах:

    «Совещательная» стадия: семьи планируют брак и ведут переговоры о нем;

    «досвадебная» стадия: муж посылает вено в дом невесты;

    «свадебная» стадия: процедура бракосочетания и празднества, включая формальный договор, брачный пир, доведение брака до физической полноты и медовый месяц;

    «брачная» стадия: после медового месяца муж приводит невесту в их новый дом;

    «семейная» стадия: рождение первого ребенка.[1377]

    Эти стадии хорошо прослеживаются на примере различных ветхозаветных пар. Судя по всему, ключевой момент начала брачного союза – это момент произнесения перед Богом и людьми verba solemnia как взаимного обязательства/клятвы.

    Говоря о супружеских парах в ВЗ, мы уже видели, что всюду предполагается: брак должен быть нерушимым.[1378] Библия зовет супругов хранить верность друг другу. Вопреки расхожему научному мнению Библия не дает мужу большего права разрушать этот союз неверностью брачным обетам.[1379]

    Искажение божественного идеала: развод/повторный брак

    Бог хочет, чтобы брак был нерушимым. Искажение воли Божьей приводит к разводу. Широкий спектр ветхозаветных отрывков, касающихся развода и повторного брака, включает минимум шесть еврейских терминов, обозначающих развод и встречающихся в общей сложности около 27 раз,[1380] плюс несколько указаний на повторный брак.[1381] Но, несмотря на многочисленные случаи употребления понятий, имеющих отношение к разводу, удивительно, что ВЗ не содержит устава о разводе как такового. В Законе Божьем развод попускается, допускается и разрешается, но никогда не заповедуется, не рекомендуется и не одобряется. Это можно сказать даже о ключевом отрывке для данной темы – Втор 24:1–4.

    В остальной части главы мы сначала рассмотрим древний ближневосточный контекст, затем перейдем к отрывкам, имеющим отношение к разводу и повторному браку в повествованиях и заповедях Пятикнижия, и наконец, обсудим соответствующие места у Пророков и в разделе ветхозаветных Писаний.

    Древний ближневосточный контекст

    Конкретные ближневосточные законы и обычаи, касающиеся развода, мы обсудим далее в связи с соответствующими библейскими отрывками, на которые они проливают свет. А пока ограничимся общим обзором: что представляли собой древние ближневосточные законы и обычаи, не имеющие прямых параллелей в Библии, и в чем состояли главные различия между библейскими и внебиблейскими уставами.

    Древние ближневосточные правовые кодексы оговаривали причины развода, но на практике часто хватало лишь желания мужа. Многие брачные контракты содержат формулировки развода и предусматривают наказание, если у инициатора развода нет законного основания.[1382] Одна из главных функций ближневосточных уставов о разводе состояла, как и в наши дни, в том, чтобы регулировать вопросы, связанные с деньгами и собственностью. Основным осложняющим фактором было наличие или отсутствие детей. Если у жены родились дети, муж обычно наказывался за инициацию развода строже.[1383]

    Как мы уже сказали, стандартные формулировки развода были такими: «Ты – не моя жена», и «ты – не мой муж». Если на свадьбе жених облачает невесту, при разводе муж отрезал кромку одежды жены, «тем самым разрывая связь между ними и давая им возможность создать новые брачные узы».[1384] Существовали и более решительные символические действия, если жена серьезно нарушила брачный договор: ее выгоняли из дома нагой».[1385]

    Часто можно услышать, что на Ближнем Востоке до персидского периода женщины не имели возможности инициировать развод, и лишь в V веке до н. э. стуация изменилась: еврейские брачные контракты в Элефантине содержат взаимные права на развод. На самом деле это не так. Липински показал, что у семитов древнего Ближнего Востока в течение всего библейского периода существовала сильная юридическая тенденция давать право на развод как мужу, так и жене (при наличии уважительных оснований), и назначать им равные наказания.[1386] Липински прослеживает эту традицию на материале широкого спектра ближневосточных семитских источников: новошумерских, староассирийских, старовавилонских, западносемитских (Хана, Алалах), среднеассирийских и новоассирийских (помимо арамейских брачных контрактов из Элефантина V века до н. э.).[1387] Также создается впечатление, что у хеттов женщины имели сходные с мужчинами права на развод.[1388] В свете этой сильной древней ближневосточной традиции следует всерьез считаться с возможностью, что и в израильском обществе женщины имели такие права (см. аргументы ниже).

    Согласно кодексу Хаммурапи, женщина имела право на развод, если муж пренебрегал ею: допустим, его взяли в плен, а он заранее не позаботился о ее благополучии. Но если он вернулся из плена, то мог взять ее себе, даже если она вступила в новый брак.[1389] В среднеассирийских законах существовало такое правило: если муж удалился от жены и не оставил ей средств, то, даже если его не взяли в плен, до истечения пяти лет она не имеет права развестись с ним и искать другого мужа.[1390] Некоторые ученые усматривают в Исх 21:10–11 параллель с этими ближневосточными законами, дающими женщине возможность инициировать развод в случае пренебрежения ею. По их мнению, библейский закон здесь более гуманно подходит к женщине, чем прочие ближневосточные уложения.[1391] Все же, как мы сказали в главе 5 (и как покажем ниже), Исх 21:10–11 вообще не затрагивает тему развода. Поэтому сопоставлять с древними ближневосточными законами здесь нечего.

    Однако есть как минимум две области, в которых библейские законы, касающиеся развода, дают женщинам больше равенства с мужчинами, чем сопоставимые законы других стран древнего Ближнего Востока (см. также ниже в связи с релевантными библейскими отрывками). Первое – право женщины оставаться замужней. По среднеассирийским законам наказание насильнику могло состоять в том, что его жену насиловали и разлучали с ним, а сам он женился на своей жертве (при согласии ее отца), вносил плату как за девственницу и не имел права разводиться.[1392] В Библии есть похожая заповедь (Втор 22:28–29), но в ней нет воздаяния «изнасилованием за изнасилование» и санкции отобрать у насильника первую жену. Библейское законодательство сберегает честь женщины, хотя она и оказалась замужем за насильником, и не наказывает ее за вину супруга.

    В связи с правом женщины оставаться замужней Библия вклю-чает еще одно правило, не имеющее аналога в других древних ближневосточных законах. Это право женщины, обвиненной в от-сутствии девственности в брачную ночь, доказать свою невиновность: если ее родители демонстрировали запачканную кровью простыню, оставшуюся от брачной ночи (Втор 22:13–19), она оставалась замужем, посрамив безосновательные обвинения мужа.

    Вторая сфера, в которой библейские заповеди, касающиеся развода, дают женщинам больше равенства с мужчинами, чем другие древние ближневосточные законы, – право женщины на повторный брак. Как мы увидим в главе 12, левиратный брак (Втор 25:5–9) гарантировал это право всем вдовам. Ничего подобного левиратному браку мы не находим больше нигде на Ближнем Востоке (возможно, за исключением хеттов). Однако Библия давала возможность повторного брака и всем разведенным женщинам – путем документа о разводе. В израильском обществе выдача такого документа была обязательной, что «уникально для древних ближневосточных источников» (см. анализ Втор 24:1–4).[1393] Поскольку «право женщины на документ о разводе было равнозначно праву женщины на повторный брак»,[1394] такая обязательная практика в израильском обществе (ее предполагает заповедь в 24:1–4) давала женщинам бльшую свободу и безопасность в повторном браке, чем любое другое ближнево-сточное законодательство.

    В отличие от других ближневосточных законов, которые позволяли мужчине удалиться от жены на целых пять лет, не оставив ей средств (см. выше), а затем спокойно затребовать ее назад, даже если она стала жить с другим человеком, заповедь в 24:1–4 «предоставляла женщинам документарное подтверждение развода, позволявшее им выходить замуж, не опасаясь, что бывшие мужья потребуют их обратно».[1395] Таким образом, 24:1–4 «разительно отличается от прочих древних ближневосточных законов. Заповедь запрещает мужчине снова жениться на женщине, с которой он развелся. Это обеспечивало женщине право оставаться замужем за своим вторым мужем». Документ о разводе, «который в некоторых ближневосточных правовых системах был правом лишь немногих привилегированных женщин, Пятикнижие распространило на всех разведенных женщин».[1396]

    А сейчас мы перейдем к библейским повествованиям и заповедям, касающимся развода. Основное внимание будет уделено отрывку Втор 24:1–4.

    Развод в повествованиях Пятикнижия

    «Развод» у патриархов: Бытие 21:9–14. Некоторые толкователи усматривают «развод» в истории Авраама и Агари (о полигамных отношениях Авраама с Агарью, служанкой Сарры, см. главу 5). Полигамный брак нарушил гармонию семейного очага. Родив Измаила, Агарь «стала презирать госпожу свою» (Быт 16:4). В свою очередь Сарра «стала притеснять ее, и она убежала от нее» (16:6). А в Быт 21 мы читаем, что впоследствии, во исполнение божественных обетований, Сарра и сама родила сына – Исаака.

    Исаак родился и рос, и Измаил «насмехался» над ним. Тогда Сарра сказала Аврааму: «Выгони (gra) эту рабыню и сына ее, ибо не наследует сын этой рабыни с сыном моим Исааком» (21:10). Авраам колебался, а потом получил от Всевышнего такое указание: «Не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее, ибо в Исааке наречется тебе семя» (21:12). Авраам исполнил волю Божью и, снабдив Агарь едой и водой, «отослал» (la) ее. По сути, он дал ей развод.

    Возникает вопрос: не одобряет ли здесь Бог развод? Или даже: не заповедует ли его? Заметим, однако, что рассказчик ясно дает понять (см. главу 5): Бог никогда не считал отношения Авраама и Агари легитимным браком. С точки зрения Бога, у Авраама была лишь одна жена – Сарра. Поэтому Бог не приказывает Аврааму «развестись» с Агарью, но высказывается более обтекаемо: «Во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее». Да, если смотреть на ситуацию глазами Авраама, он дал развод Агари: «выгнал» (gra) и «отослал» (la) ее. Однако в очах Божьих это не был реальный брак. Соответственно, случился не развод, а закончились незаконные полигамные отношения. Бог снисходил к Аврааму, но постепенно подвел его к осознанию своего замысла о браке (см. главу 5).

    Повторный брак у патриархов: Бытие 25:1. Авраам – один из ярких ветхозаветных примеров женитьбы после смерти первой жены. Согласно Быт 23, Сарра умерла в возрасте 127 лет и была погребена с почетом. Далее, согласно 25:1, «взял Авраам еще жену, по имени Кетура». Поскольку первая жена умерла, ни из чего не видно, что новый брак был необычным или противным Божьей воле. Судя по всему, в ветхозаветные времена жениться после смерти супруга считалось нормальным и приемлемым.

    Законодательство Пятикнижия: Второзаконие 24:1–4

    В современных дискуссиях о разводе особенно много внимания уделяют отрывку Втор 24:1–4. Он и в самом деле очень важендля понимания воли Божьей о разводе. К сожалению, многие ученые прошли мимо существенных особенностей грамматики и синтаксиса и не заметили аллюзий, которые дают ключ к правильной интерпретации: заповедь Пятикнижия намекает на богопротивность развода.[1397]

    Перевод. Приведем сначала текст Втор 24:1–4, обозначив и номера стихов.

    1 Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, 2 и она выйдет из дома его, пойдет, и выйдет за другого мужа, 3 но и сей последний муж возненавидит ее и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, или умрет сей последний муж ее, взявший ее себе в жену, – 4 то не может первый ее муж, отпустивший ее, опять взять ее себе в жены, после того как она осквернена, ибо сие есть мерзость пред ГОСПОДОМ, и не порочь земли, которую ГОСПОДЬ Бог твой дает тебе в удел.

    Литературная форма и структура. В плане литературной формы законы Пятикнижия можно разделить на аподиктические и казуистические. Аподиктические законы представляют собой абсолютные заповеди и запреты («делай то-то», «не делай того-то»). Казуистические законы содержат протасис (описание условий, обычно начинающихся с «если» или «когда») и аподосис (заповедь как таковую, введенную словом «тогда»). Кроме того, в казуистических законах иногда приводится объяснение причин, по которым они были даны.

    Втор 24:1–4 – это казуистический закон, который содержит все три вышеописанных элемента.

    Протасис (стихи 1–3) с несколькими условиями: основания для развода и процедура развода (стих 1), повторный брак женщины (стих 2), развод или смерть второго мужа (стих 3).

    Аподосис: заповедь как таковая (стих 4а). Первому мужу женщины запрещено брать ее обратно при обстоятельствах, описанных в стихах 1–3.[1398] Ни из чего не видно, что Всевышний одобряет развод. Более того, вполне возможно, что перед нами намек на богопротивность развода, хотя Бог и попускает развод. (Последующий наш анализ покажет, что так оно и есть.)

    Обоснование (стих 4б). И наконец, следуют обоснования запрета: женщина была «осквернена»; такое поведение было бы «мерзостью» пред Господом; нельзя «порочить» землю. Чтобы осмыслить заповедь, необходимо тщательно вдуматься в эти причины.

    Основания для развода (стих 1а). Втор 24:1 описывает два условия, которые заставляют мужа «отпустить/отослать» (la) жену, то есть развестись с ней. Первое условие: «она не найдет благоволения/милости (n) в глазах его» (СП). В иврите фраза «(не) находить благоволение в чьих-либо очах» означает «(не) нравиться». Она описывает субъективную ситуацию: жена разонравилась мужу.

    Однако основания для развода не ограничиваются субъективным элементом. Жена не просто «разонравилась», но муж нашел в ней «что-нибудь противное (erwat dbr)». Еврейское выражение erwat dbr буквально означает «нагота дела». Но что имеется в виду? Этот вопрос оживленно дискутировался древними и современными комментаторами. В других местах ВЗ слово erwat («нагота») чаще всего обозначает наготу половых органов человека, которая вообще не должна быть обнажена (gl) перед теми, кто не должен их видеть; обнажение наготы обычно имеет сексуальные коннотации.[1399] Слово dbr означает «слово/речь/высказывание» или «дело/вещь»,[1400] и в контексте Втор 24:1 явно должно пониматься как «дело», «вещь».

    Помимо 24:1, фраза erwat dbr встречается в ВЗ лишь один раз – во Втор 23:15 (СП 23:14). Там речь идет о фекалиях, которые следует зарывать, чтобы Господь «не увидел у тебя чего срамного (erwat dbr) и не отступил от тебя». «Нагота дела/вещи» есть нечто открытое, что должно быть закрытым, и что неприлично, отвратительно, стыдно открывать. Судя по всему, в 24:1 фраза erwat dbr имеет сходный смысл, но эта «нагота» связана с женой. С учетом предыдущего контекста и обычных сексуаль-ных коннотаций понятия erw применительно к женщине, фраза в 24:1 описывает непристойное обнажение (гениталий) женщиной.[1401] Теоретически фраза может включать незаконную сексуальную связь (т. е. прелюбодеяние), аналогично фразе «открывать наготу» (gill erw) в Лев 18:6–19 и 20:11–21.[1402] Однако, согласно Втор 22:22 и Лев 20:10–18, за прелюбодеяние (и другие незаконные сексуальные связи) полагается смертная казнь (или «отрезание» от конгрегации). Поэтому сексуальный проступок, упомянутый во Втор 24:1,[1403] должен быть чем-то менее тяжким, хотя и достаточно серьезным.[1404] Таким образом, фраза erwat dbr в 24:1 описывает какое-то серьезное, постыдное и позорное поведение сексуального плана, но не незаконную сексуальную связь как таковую.

    Процедура развода (стих 1б). Согласно 24:1б, процедура развода состояла из трех основных элементов. Прежде всего, муж писал «разводное письмо» (буквально «свиток об отрезании»; sper krtut). В ВЗ упомянуты и другие юридические «свитки»,[1405] а тексты, к которым мы вскоре перейдем, также содержат аллюзии на документ о разводе. ВЗ не сообщает, как формулировалось разводное письмо, но есть версия, что его центральная формула отражена в Ос 2:4 (СП 2:2): «Она не жена Моя, и Я не муж ее». (Согласно мнению ряда комментаторов, в данном стихе Яхве говорит о своем «разводе» с Израилем.[1406]) Тем самым конец брака фиксировался столь же надежно, сколь он фиксировался бы смертью супруга. Без сомнения, письмо требовалось правильно оформить и заверить во избежание скороспелых разводов.

    Возможно, документ содержал и формулировку, которую в раввинистические времена считали «существенным текстом» разводного письма: «Ты дозволена для всякого человека».[1407] Это давало женщине свободу и право снова выйти замуж. Получалось, что, хотя она повела себя неприлично, ей не ставится в вину прелюбодеяние или другой незаконный секс. И на будущее она защищена от дурного обращения и ложных обвинений со стороны мужа или других людей.

    Дэвид Инстон-Бруэр приводит случаи подобных правил в ближневосточных документах о разводе за пределами ВЗ и иудаизма, но отмечает: в прочих местах Ближнего Востока документ о разводе с правом женщины снова выйти замуж был редкостью, а библейское законодательство (и основанная на нем иудейская практика) обязывает мужчину выдать при разводе соответствующий документ.[1408] Инстон-Бруэр пишет об «абсолютной уникальности» библейского разводного письма: «Ни одна древняя ближневосточная культура за пределами иудаизма не знает эквивалента разводному письму».[1409] В израильском обществе разводное письмо давало женщине после развода свободу и защиту, немыслимые в других странах древнего Ближнего Востока. Параллели из кодекса Хаммурапи и еврейской Мишны также наводят на мысль, что разводное письмо оговаривало денежную компенсацию, если женщина не была виновной.[1410] По-видимому, последний вариант (отсутствие денежной компенсации) предполагается и во Втор 24:1.

    Второй шаг в процедуре развода: «…и даст ей в руки (разводное письмо)» (24:1). Чтобы документ был действителен, женщина должна получить его лично. В мишнаитском трактате «Гиттин» обсуждаются различные коллизии, которые в связи с этим могли возникнуть.[1411] Опять-таки делалось это с целью защиты жены: чтобы у нее был доступ к разводнму письму, чтобы оно было у нее на руках.

    Третий шаг: «…отпустит ее из дома своего» (24:1). В других местах ВЗ глагол la в пиэле, переведенный здесь как «отпустит», практически эквивалентен понятию «развод».[1412] Отослать жену значит завершить процесс развода. Отныне разрыв носит полный и окончательный характер.

    Повторный брак и второй развод или смерть второго мужа (стих 2–3). Третье условие, обозначенное в протасисе Втор 24:1–3, состоит в том, что разведенная женщина вступает в новый брак, если потом ее второй муж либо разводится с ней, либо умирает. Реймонд Уэстбрук попытался доказать, что основания для второго развода здесь не идентичны основаниям для первого развода. Ведь сказано, что второй муж «возненавидит» (n) ее.[1413] Однако некоторые данные, на которые ссылается Уэстбрук, свидетельствуют против его собственного тезиса. А именно в древних ближневосточных текстах и более поздних иудейских материалах (например, элефантинских брачных контрактах) формула «я ненавижу (n) моего мужа/мою жену» обобщала более длинную формулу развода «я ненавижу и развожусь с моим мужем/моей женой».

    Гипотеза Уэстбрука, что слово «ненавидеть» в 24:3 предполагает развод без объективных причин, в отличие от развода по объективным причинам в 24:1, имеет право на существование, но неубедительна. Во-первых, она отчасти построена на домыслах: будто заповедь решает вопрос о деньгах (хотя из текста это не следует) и будто в первом разводе денежной компенсации нет, а во втором есть. Во-вторых, сама идея, что цель заповеди – помешать первому мужу дважды нажиться на женщине, не слишком вяжется с суровыми выражениями, которые описывают «мерзость» поступка. О них пойдет речь ниже.

    Поскольку n используется в других ближневосточных материалах как технический термин, обозначающий основания для развода, лучше связывать слово «ненавидеть» (n) с той же ситуацией, что и в случае с первым разводом (ср. 24:1). В пользу данной интерпретации свидетельствует и Иер 3:1, где Втор 24:1–4 осмыслено как запрет женщине разведенной и снова вышедшей замуж возвращаться к первому мужу, а не как различие между двумя видами развода (относительно Иер 3 см. ниже). Процедура развода во Втор 24:3 – такая, как и в 24:1: муж выписывает жене разводное письмо, вручает ей и отсылает из своего дома. Альтернативная ситуация: второй муж умирает.

    Заповедь: аподосис (стих 4а). После подробного перечисления условий сам закон излагается коротко и просто: «…не может (l ykal) первый ее муж, отпустивший ее (ilh), опять взять ее себе в жены после того, как она осквернена» (Втор 24:4а). Обоснование, правда, ясным не назовешь. Но уже в самом законе оно частично приведено: «…после того, как она осквернена». Два дальнейших аспекта обоснования появятся далее (см. ниже).

    Обоснование заповеди (стихи 4а – г). Прежде всего, называется такая причина: «…после того, как она осквернена» [Втор 24:4а (СП)]. Еврейский оригинал здесь предельно короток: huamm, от глагола m («быть/сделаться нечистым, оскверненным»). Но грамматическая форма (готпааль) очень редкая для ВЗ: с m она больше нигде не используется, а с другим глаголом – лишь трижды.[1414] Это пассивная форма от породы гитпаэль. Поскольку гитпаэль обычно обозначает возвратное действие и в ВЗ гитпаэль глагола m всегда имеет возвратное значение («осквернять себя»),[1415] готпааль во Втор 24:4 лучше всего перевести следующим образом: «…ее заставили оскверниться».[1416] Что это означает, мы увидим, когда рассмотрим характер осквернения.

    Здесь очень важно учесть аллюзии на другие тексты. Сразу вспомним Лев 18, где содержится не только возвратная форма глагола m (18:24, 30), но и два других понятия, использованных в обоснованиях из Втор 24:4: понятия «мерзости» (tb; Лев 18:22, 26, 29) и навлечения скверны/греха на землю (18:25, 27–28). Лев 18 – единственная глава в ВЗ, которая сочетает в одном контексте эти три понятия/идеи и явно образует интертекстуальную связь с Втор 24:4 в окончательной форме Пятикнижия.

    В Лев 18 человек «оскверняет себя» незаконным сексом (стихи 20, 24, в том числе прелюбодеянием, скотоложством и гомосексуализмом). Еще возможна аллюзия на Числ 5:13–14, 20, где жена «оскверняет себя» (нифаль от m) незаконным сексом с мужчиной, который не ее муж. Подтекст взаимосвязей между Втор 24:4, Лев 18 и Втор 5 ясен: секс разведенной женщины со вторым мужем равнозначен прелюбодеянию или другому незаконному сексу, хотя, в отличие от Лев 18, за него не полагается смертный приговор или другие виды наказания.

    На эту особенность обращали внимание разные толкователи. К. Ф. Кайль и Франц Делич пишут о Втор 24:4: «Имплицитно второй брак разведенной женщины ставится на одну доску с прелюбодеянием».[1417] С.Р.Драйвер: «Союз разведенной женщины с другим мужчиной – с точки зрения ее первого мужа – попадает в ту же категорию, что и прелюбодеяние».[1418] Аналогичным образом, Питер Крейги: «Повторный брак женщины после первого развода сходен с прелюбодеянием в том смысле, что женщина сожительствует с другим мужчиной».[1419] Эрл Калланд: «Здесь (Втор 24:4. – Р. Д.) речь идет об осквернении, связанном с прелюбодеянием».[1420]

    Если секс женщины со вторым мужем оскверняет ее и равнозначен прелюбодеянию, почему она свободна от наказания? Ответ мы находим в значении формы готпааль: «…ее заставили оскверниться» (перевод мой). Не второй муж – источник ее осквернения (тогда был бы использован нифаль или даже гитпаэль).[1421] Поскольку перед нами редкая форма готпааль (пассивная, возвратная), речь идет о чем-то другом. Это особенно ясно видно, если сравнить данный готпааль с другими случаями его использования в ВЗ, где мы наблюдаем сходную динамику.[1422] Причина осквернения – первый муж. Заповедь говорит о том, что решение первого мужа было предосудительным. Да, он не нарушил Закон и не подлежит наказанию, но его действие предосудительно в моральном смысле и противно воле Божьей. Отослав свою первую жену, он по сути заставил ее оскверниться во втором браке, как если бы она совершила прелюбодеяние.[1423]

    Итак, Втор 24:1–4 попускает развод даже на менее серьезных основаниях, чем незаконный секс, но учит, что такой развод влечет за собой состояние, равносильное прелюбодеянию, и не согласуется с волей Божьей. Развод не противоречит Закону, но не угоден Богу. Уже 24:4 дает понять, что разрывать брачные узы по менее серьезным причинам, чем незаконный секс, значит толкать женщину на осквернение и по сути – на прелюбодеяние. Намекая на богопротивность развода, 24:1–4 возвращает нас к райскому идеалу – нерушимости брака. Бог делает уступку с учетом далеко не идеальной ситуации в Израиле, но не отменяет своей воли, изложенной в Быт 2:24. Эта заповедь согласуется и со словами Яхве в Книге Малахии (о них см. ниже): «Я ненавижу развод» (Мал 2:16).

    Переходим ко второму обоснованию заповеди: «…ибо сие есть мерзость пред ГОСПОДОМ» [Втор 24:4 (СП)]. Как мы уже сказали, понятие «мерзость» (tb), упомянутое здесь, явно отсылает нас к Лев 18. «Мерзостями» (tbt) названы в Лев 18 незаконные виды секса; «мерзость» – и возвращение жены к первому мужу после повторного брака. Крейги верно пишет, что если повторный брак женщины после первого развода подобен прелюбодеянию, тем более сродни прелюбодеянию – ее возвращение к первому мужу: «Если женщина, разведясь со вторым мужем, снова выйдет замуж за первого мужа, аналогия с прелюбодеянием станет еще более полной; женщина живет сначала с одним мужчиой, потом с другим, потом возвращается к первому».[1424]

    Более того, похоже, что предполагается наказание первому мужу за развод. Казалось бы, напрямую на сей счет не сказано. Однако поскольку поступок мужа толкнул женщину на осквернение, предусмотрено косвенное наказание: отныне ему нельзя взять ее в жены. Такая новая женитьба была бы «мерзостью». Правда, текст не оговаривает наказание за нарушение данного запрета, но надо полагать, что эта мерзость не только уподоблялась прелюбодеянию, но и наказывалась как прелюбодеяние.

    И третье обоснование: «…не порочь земли» [Втор 24:4 г (СП)]. Опять-таки перед нами аллюзия на Лев 18. Представление о том, что незаконный секс оскверняет землю, трижды встречается в Лев 18 (стихи 25, 27–28). Поскольку земля осквернена, Бог говорит в стихе 25: «Я воззрел на беззаконие (wn) ее, и выплюнула земля живущих на ней». Ту же концепцию мы находим во Втор 24:4б, но чуть в иной формулировке: говорится не о «беззаконии» (wn), а об опасности «порочить» землю, буквально – навлекать «грех» на землю ( в гифиле). Возможно, глагольный корень «грешить» («промахиваться мимо цели», «сбиваться с пути»)[1425] использован, поскольку речь идет о явлении менее серьезном, чем «беззаконие» (wn; «извращение»)[1426] в Лев 18. А может быть, перед нами почти полные синонимы.[1427]

    Мужчине запрещено повторно жениться на своей бывшей жене после того, как она побывала замужем за другим человеком, по той же причине, по которой Израилю возбранены другие незаконные сексуальные связи. Как мы уже сказали, такое поведение оскверняет землю и неизбежно ведет к небесной каре: земля «выплюнет» живущих на ней. И как мы отметили в предыдущих главах, аллюзии на осквернение земли в Лев 18 предполагают универсальное действие заповеди. «Мерзости», упомянутые в Лев 18 (и снова в Лев 20), запрещены не только урожденным израильтянам, но и неизраильским «пришельцам» (герам), обитающим среди детей Израилевых. Более того, именно из-за этих мерзостей язычники, населявшие Ханаан до Израиля, были извергнуты с земли. Следовательно, понятия «мерзости» и «осквернения», о которых здесь идет речь, не носят лишь ритуальный характер и применимы не только к Израилю: от них предостерегаются все люди, где бы и когда бы они ни жили. Поскольку Втор 24:4 можно отнести к той же категории, что и обычаи в Лев 18, запрет повторно жениться на бывшей жене, которая успела еще раз побывать замужем, также носит универсальный характер и актуален поныне. Нарушение данного запрета навлекает скверну и грех не только на Землю Израилеву, которую Бог дал своему народу в наследие, но и на любую землю.

    Общая цель заповеди. Относительно общей цели Втор 24:1–4 существует множество версий. Перечислим основные из них.[1428]

    Обеспечить должную законную процедуру развода. Это предполагает перевод, данный, в частности, в «Библии короля Якова», где аподосис начинается уже в стихе 1а.

    Помешать поспешным разводам (защитить первый брак). Так думают, например, Джон Мюррей и С. Р. Драйвер.[1429] «Все четыре стиха нацелены на то, чтобы люди не спешили, ведь ситуации нельзя будет дать обратный ход после развода и повторного брака».[1430]

    Помешать повторному браку (избежать узаконенного прелюбодеяния). С точки зрения Крейги, повторные браки понимаются как осквернения, сходные с супружеской изменой, а erwat dbr – возможно, лишь «какой-то физический недостаток женщины». Заповедь ограничивает число разводов, чтобы развод не стал «узаконенной формой прелюбодеяния».[1431]

    Защитить второй брак. Реувен Ярон полагает, что заповедь препятствует социальным конфликтам, которые могут возникать из-за «любовного треугольника».[1432]

    Предотвратить «своего рода инцест». Гордон Уэнем пытается доказать, что брак создает неразрывные «узы родства» между мужем и женой, поэтому вернуться к первому мужу после развода и повторного брака значит совершить инцест, запрещенный в Лев 18:6–18.[1433]

    «Защитить заклейменную женщину от дальнейшего дурного обращения со стороны первого мужа».[1434] По мнению Уильяма Лака, «Второзаконие говорит не о грешной жене, а о грешном муже».[1435] С его точки зрения, erwat dbr – это не сексуальное прегрешение, а лишь что-то «неловкое», и муж «настолько жестокосерден, что выгоняет жену» и настолько «не желает каяться, что позволяет ей сексуально сочетаться с другим мужчиной».[1436]

    Кодифицировать «естественное отвращение» к сексу (или даже табу на секс) с женщиной, которая сожительствовала с другим мужчиной. Сторонник этой гипотезы – Кэлам Кармайкл. Он пытается показать, что такое отношение существовало в древнем Израиле.[1437]

    Воспрепятствовать нещепетильной попытке первого мужа нажиться (через энстоппель).[1438] Реймонд Уэстбрук считает, что речь идет о собственности. При первом разводе (Втор 24:1) затрагивались вопросы морали и жена не получала финансовой компенсации, а при втором разводе (24:3), где о морали речь не идет, ей полагается финансовая компенсация. Заповедь мешает первому мужу дважды получить выгоду: сначала дав женщине развод (и отпустив ни с чем), потом, снова женившись на ней (и тем самым прибрав к рукам ее компенсацию, полученную от первого мужа). Уэстбрук замечает, что данная интерпретация хорошо учитывает особенности композиции: заповедь находится в том разделе Второзакония, где речь идет о кражах.[1439]

    В свете вышеизложенного анализа отрывка, оценим теперь эти гипотезы: насколько они следуют библейскому тексту и насколько противоречат ему?[1440]

    Первая гипотеза (будто заповедь обеспечивает должную процедуру развода) основана на ошибочном понимании структуры отрывка. Как мы уже сказали, 24:1–4 вовсе не дает добро на развод. Заповедь лишь запрещает повторный брак с первым мужем после того, как жена побывала во втором браке. Впрочем, здравое зерно здесь есть: показательно упоминание условий развода. Развод при определенных условиях допускается, а значит, в какой-то степени признается установленная процедура развода (в частности, обязательная выдача разводного письма).

    Более приемлема вторая гипотеза (что заповедь мешает поспеш-ному разводу). Особенности процедуры развода в протасисе оказывают сдерживающий эффект, и аподосис еще больше подчеркивает данный момент. Задумываясь о разводе, первый муж должен считаться с фактом: если женщина снова выйдет замуж, обратно он ее не получит. Поздно будет сокрушаться и улещивать ее вернуться. Однако Уэстбрук правильно объясняет, почему это не может быть единственной целью заповеди: «Разводящийся муж едва ли будет иметь в виду возможные обстоятельства после расторжения следующего брака своей жены».[1441]

    Третья гипотеза (что заповедь мешает повторному браку) имеет определенную опору в тексте. Крейги прав: повторный брак женщины (после развода по причинам, менее веским, чем внебрачная сексуальная связь) понимается как нечто равносильное прелюбодеянию, ибо женщина «оскверняет себя» (хотя и не подлежит наказанию). Можно согласиться и с тем, что заповедь не позволяет разводу стать «узаконенным прелюбодеянием». Однако Крейги слишком широко трактует понятие erwat dbr (как «физический недостаток, а не «непристойное обнажение»). Еще он не учитывает, что именно первый муж в конечном счете несет ответственность за осквернение жены вторым браком.

    Четвертая гипотеза (что заповедь защищает второй брак) также имеет свои достоинства. Если разведенная женщина, которая вновь вышла замуж, знает, что не может вернуться к первому мужу, у нее нет оснований плести интриги против второго мужа с целью спровоцировать его на развод. Аналогичным образом, первый муж не будет пытаться вернуть бывшую супругу. Эффект заповеди налицо. Однако эта гипотеза «не объясняет, почему данное правило работает даже после смерти второго мужа, когда второму браку уже ничто не угрожает».[1442]

    Пятая гипотеза (будто запрещается инцест), как мы уже сказали, не имеет основы в тексте и контексте. «Основной минус этой точки зрения состоит в том, что она очень натянутая. Возникает вопрос, многие ли израильтяне усмотрели бы связь между «единой плотью» брачного союза и запретами на инцест в Лев 18:6–18».[1443] Уэстбрук ближе подходит к основному возражению против тезиса Уэнема: анализ Уэнема «не применим к девтерономическому закону, ибо полностью игнорирует промежуточный брак. Вопреки Уэнему заповедь не запрещает повторный брак как таковой, и ни из чего не видно, что второй брак способствует созданию инцестных уз».[1444] Гипотеза Уэнема плоха прежде всего тем, что основана на ложном понимании брачного договора. Уэнем думает, что отношения «единой плоти» в браке не могут быть расторгнуты даже разводом и повторным браком. Однако эта теория не находит поддержки ни в Быт 1–3, ни в других местах Библии.[1445]

    Шестая гипотеза (что заповедь защищает жену от дальнейшего дурного обращения со стороны первого мужа) во многом согласуется с нашим анализом. Иным путем, чем я, Лак приходит к верному выводу: первый муж мыслится виновным.[1446] Лак пишет: «Клеймо («осквернения». – Р. Д.) женщины во Втор 24 не означает моральную порочность ее браков с другими мужчинами. Обличение направлено лишь против человека, который спровоцировал проблему, а именно первого мужа».[1447] К сожалению, подчеркивая виновность первого мужа, Лак преуменьшает основания для развода: дескать, erwat dbr в 24:1, относится лишь к чему-то «неловкому», а не к «непристойному обнажению» (как гласят наши выводы).[1448]

    Седьмая гипотеза [что заповедь отражает «естественное отвращение» к сексу (или даже табу на секс) с женщиной, которая сожительствовала с другим мужчиной] не выдерживает критики. Изучив аргументы Кармайкла в пользу наличия такого табу в ВЗ, Уэстбрук приходит к выводу, что фактура здесь весьма слабая.[1449] «Какое уж там естественное отвращение: и библейские, и древние ближневосточные источники не видят ничего неподобающего в том, что мужчина возобновляет отношения с женой после того, как у нее были отношения с другим мужчиной, вплоть до брака, если только другие факторы не препятствуют возобновлению брака».[1450]

    Восьмая гипотеза (что заповедь мешает первому мужу наживаться) делает шаг в верном направлении, но и у нее проблемы с фактурой. Возможно, попытка Уэстбрука выделить два типа развода в 24:1–3 (один – основанный на моральном факторе, второй – на отвращении) находит поддержку в параллелях из кодекса Хаммурапи и Мишны,[1451] но, по-моему, ее нельзя обосновать ничем в самом библейском тексте. Как мы уже сказали, формула развода в 24:3 представляет собой сокращенный вариант формулы в 24:1.

    В гипотезе Уэстбрука слишком много домыслов, и она недостаточно учитывает, что запрещенный поступок назван «мерзостью» (tb) и навлечением «греха» на землю ( в гифиле) (Втор 24:4). Если перед нами чисто имущественный вопрос, почему использованы столь резкие выражения? Далее, Уэстбрук полагает, что первый развод не только законен, но и не содержит ничего богопротивного, – однако на обратное указывает фраза «…ее заставили оскверниться» (перевод мой). И наконец, гипотетическое разграничение между двумя видами развода в данном отрывке не вяжется с более поздней канонической отсылкой к нему в Иер 3:1, где Втор 24:1–4 явно понимается как общий принцип (женщине нельзя возвращаться к первому мужу после замужества за другим человеком), а не как разграничение между уважительными и неуважительными основаниями для развода. Помимо всех этих частностей, Уэстбрук не учитывает, что заповедь расположена в том разделе Втор 12–26, который касается темы воровства. А более широкий богословский контекст заповеди обязательно надо учитывать.

    Ключ к общей цели 24:1–4 содержится в контексте отрывка. Как мы уже сказали, вопреки ожидаемому, он помещен не в тот раздел Второзакония, который развивает седьмую заповедь, но в раздел, где развивается заповедь «не укради». И здесь дело значительно более тонкое, чем думает Уэстбрук. Заповедь в 24:1–4 не позволяет мужчине рассматривать женщину как собственность, от которой можно по своей прихоти отказаться, а потом взять обратно.[1452] Она защищает достоинство и ценность женщины как личности. Она составлена таким образом, что первый муж не может взять женщину в жены снова после того, как он дал ей развод, а она побывала замужем за другим человеком. Более того, судя по готпаалю глагола m в 24:4а, первый муж, толкнувший разводом жену на осквернение, фактически толкает ее на прелюбодеяние, а это противно воле Божьей, хотя юридически и попускается. Если учесть контекст заповеди, становится ясно, что она защищает женщину как личность.

    В пользу такого понимания говорит и следующая заповедь данного раздела Второзакония: «Если кто взял жену недавно, то пусть не идет на войну, и ничего не должно возлагать на него; пусть он остается свободен в доме своем в продолжение одного года и увеселяет жену свою, которую взял» (Втор 24:5). Закон защищает радость и интимное общение новобрачных, а особенно – счастье жены.

    Осталось сказать о месте 24:1–4 в разделе Второзакония, по-священного восьмой заповеди («не укради»). Как отмечает Стивен Кауфман относительно композиции заповедей, они «приведены в соответствие с наблюдаемыми принципами приоритета».[1453] В своем глубоком анализе уставов, касающихся разработки восьмой заповеди, он пишет, что раздел состоит из шести параграфов (которые он обозначает буквами от A до E). Сначала идет речь о краже имущества: параграфы A [23:20–21 (СП 23:19–20)], B [23:22–24 (СП 23:21–23)] и C [23:25–26 (СП 23:24–25)]. Затем мы читаем о краже «жизни» (nepe) в образном смысле слова: параграфы D (24:1–4 и 5) и E (24:6). И наконец, сказано о краже физической nepe (похищении человека): параграф F (24:7).

    Кауфман справедливо отмечает, что 24:1–4 и 5 представляют собой один параграф, объединенный общей темой. «Возможно, нынешнее положение параграфа D в Слове VII (разделе о восьмой заповеди. – Р. Д.) позволяет понять, как видел компилятор (или автор) суть обоих уставов. Судя по всему, оба устава, как и далее параграфы E и F, предотвращали кражу «нефеша», – служения и преданности жениха невесте, а также самоуважения разведенной женщины».[1454]

    Не отрицая других возможных мотивов заповеди, с учетом общего контекста 24:1–4 во Второзаконии следует сделать вывод: перед нами защита прав женщин. И дело не только в том, что женщина имеет право вновь выйти замуж и не опасаться посягательств со стороны бывшего супруга. Заповедь оберегает ее достоинство и самоуважение, особенно в обстоятельствах, когда женщина может казаться беззащитной. В своем имплицитном неодобрении неравенства (которое лишь временно попускается) запведь устремлена в будущее, ко дню, когда неравенства больше не будет и произойдет возврат к райскому замыслу о браке.

    Иисус возвещает такой день в своем учении о разводе. Отрывок Втор 24:1–4 чрезвычайно важен для понимания высказываний Иисуса о разводе в Мф 5 и 19, а также герменевтической взаимосвязи между ветхозаветным и новозаветным уложениями о разводе и повторном браке (см. Послесловие).

    Судя по всему, потенциально опасные и шовинистические обычаи вроде развода следует понимать в том же ключе, что и рабство, которое Бог регулировал посредством законодательства, но полностью не отменял в социальной жизни ветхозаветного Израиля. По «жестокосердию» израильтян Бог попускал определенные ситуации, но предельно ясно показывал (и в Быт 1–3, и в контексте заповедей), что «сначала не было так» (Мф 19:8). В своем великом терпении и милосердии Бог снисходил к Израилю, но и звал его духовно возвыситься. Для своего времени Закон Моисеев был революционным. Он существенно поднял этическую планку (например, в плане подхода к сексуальности и положению женщин) в сравнении с той, которая существовала в Египте (откуда израильтяне вышли) и Ханаане (куда они направлялись). А над иллюстративными заповедями Моисеева кодекса стоят общие принципы Декалога, полное применение которых к сфере сексуальности должно вернуть просвещенный Израиль к райскому идеалу.

    Другие законы Пятикнижия

    Запреты на развод. Два отрывка из Второзакония – оба в разделе, посвященном седьмой заповеди,[1455] – запрещают развод при определенных обстоятельствах. Первый отрывок (Втор 22:13–19) говорит о клевете мужа на жену: якобы она скрыла от него, что он взял ее не девственницей (см. главу 8). Если эти обвинения опровергнуты демонстрацией «доказательства девственности» (то есть испачканной кровью брачной простыни), мужа штрафуют, и «она пусть останется его женой, и он не может развестись с ней во всю жизнь свою» 22:19). Тем самым новобрачная защищалась от капризов и клеветы мужа.[1456]

    Второй отрывок запрещает развод, если мужчину застали насилующим/соблазняющим необрученную/незамужнюю девственницу (22:28–29): «Если кто-нибудь встретится с девицей необрученной, и схватит (tpa) ее, и ляжет с ней, и застанут их, то лежавший с ней должен дать отцу отроковицы пятьдесят сиклей серебра, а она пусть будет его женой, потому что он обесчестил ее (n в пиэле. – Р. Д.); во всю жизнь свою он не может развестись (la) с ней». Этот закон развивает параллельный закон в Исх 22:15–16 (СП 22:16–17); оба имеют отношение к тому, что мы сейчас называем «изнасилованием по статутному праву», когда незамужняя женщина дает согласие и выступает в качестве добровольного сексуального партнера (см. главу 8 о добрачном сексе). Очень похожее правило мы находим в среднеассирийских законах, включая постановление, что насильник «должен взять ее в жены и не может ее отвергнуть», если только не возражает отец жертвы.[1457] Однако, как мы уже отмечали в обзоре развода на древнем Ближнем Востоке, среднеассирийское право давало разрешение изнасиловать жену насильника и не отдать ее обратно насильнику. Напротив, Библия не санкционирует изнасилования даже в качестве наказания насильнику. Библейский закон защищает личность женщины, хотя она и замужем за насильником. Она не наказывается за преступление насильника.

    Однако возникает вопрос: о каком уважении к личности женщины можно говорить, если ей придется выйти замуж за насильника, да еще провести с ним всю жизнь?

    Первое. Эти два библейских отрывка говорят не об изнасиловании в нашем обычном понимании, но об «изнасиловании по статутному праву». Иными словами, мужчина и женщина – партнеры добровольные (хотя он ее и соблазнил). Поэтому нельзя сказать, что женщину заставляют выбрать в спутники жизни мужчину, который набросился на нее и изнасиловал. Она выходит замуж за человека, с которым добровольно вступила в сексуальную связь. Такое наказание было призвано отбить охоту от добрачного секса и подчеркнуть серьезность ситуации.

    Второе. Как мы отметили в главе 8, Исх 22:16 (СП 22:17) делает оговорку: отец девушки может не согласиться выдать ее замуж за соблазнителя. Ведь соблазнитель мог быть уже женат или из него не вышел бы хороший муж.

    Третье. Ограничение права мужчины на развод защищало женщину от прихотей мужчины, который мог пожелать лишь мимолетного романа. Мужчина должен понимать: если он пошел на добрачный секс, он обязан теперь жениться на девушке и обеспечивать ее в социальном и финансовом плане.

    Четвертое. Хотя мужу нельзя давать женщине развод, ей самой не запрещено инициировать развод (при наличии уважительных обстоятельств). Как мы увидим, такое «право» женщины, хотя и не проговорено напрямую в Пятикнижии, скорее всего, предполагается, и существовало как практика в древнеизраильском обществе.

    Запреты на брак с разведенными женщинами. Лев 21 содержит два особых запрета на брак священников с разведенными женщинами. Стих 7 говорит об обычных священниках: «Они не должны брать за себя блудницу (zn) или оскверненную (или «изнасилованную»: wll. – Р. Д.);[1458] не должны брать и жену, отверженную мужем своим, ибо они святы Богу своему». Стих 14 говорит о первосвященнике: «Вдову, или отверженную (gra в пассиве каль. – Р. Д.), или опороченную, или блудницу, не должен он брать, но девицу из народа своего должен он брать в жену».

    Отметим динамику: обычный человек, видимо, мог жениться на любой из вышеупомянутых женщин. Рядовой священник не имел права жениться на проститутке и разведенной, но имел право жениться на вдове. Первосвященник мог взять в жены лишь девственницу из своего дома, которая никогда ранее не была замужем. «Здесь (в ВЗ. – Р. Д.) мы видим повышение планки требований к особым служителям Божьим, что мы увидим и в Новом Завете».[1459]

    Запрет брать в жены разведенных необязательно означал, что на них было какое-то особое клеймо. Мильгром отмечает, что в списке женщин, на которых нельзя жениться рядовым священникам, – он составлен в порядке убывания дефектов – разведенные упомянуты последними. Аналогичным образом в списке женщин, на которых нельзя жениться первосвященнику, – он составлен в порядке возрастания дефектов (перед нами хиазм) – разведенные упомянуты вторыми, после вдов.[1460] Таким образом, разведенные наименее нежелательны для рядовых священников и почти наименее – для первосвященников. Почему же в случае с первосвященниками первыми упомянуты вдовы? Видимо, дело в том, что «главное здесь – репутация, а не девство».[1461] Более того, не исключено, что разграничение между вдовой (на которой мог жениться рядовой священник) и разведенной (на которой он не мог жениться) намекает на богопротивность развода, который попускается лишь юридически (во Втор 24:1–4).

    Сходные ограничения для священников повторены в законодательстве Иез 44:22 для служения в новом Храме: «Ни вдовы, ни разведенной с мужем они не должны брать себе в жены, а только могут брать себе девиц из племени дома Израилева и вдову, оставшуюся вдовой от священника».

    Права разведенных женщин. Вопроса о правах разведенных жен-щин касаются два отрывка Пятикнижия.

    Лев 22:12–13: «Если дочь священника выйдет в замужество за постороннего, то она не должна есть приносимых святынь; когда же дочь священника будет вдова, или разведенная (gra в пассиве каль, буквально «изгнанная». – Р. Д.), и детей нет у нее, и возвратится в дом отца своего, как была в юности своей, тогда она может есть хлеб отца своего; а посторонний никто не должен есть его». Значит, если у разведенной женщины нет детей, она вправе возвратиться к своему добрачному статусу в отцовском доме. Заповедь явно дана с цель заботы о разведенной женщине (на случай, если она лишена других средств поддержки).

    Числ 30:10: «Обет же вдовы или разведенной (gra в пассиве каль. – Р. Д.), какой бы она ни возложила зарок на душу свою, состоится». (Это часть главы, которая содержит установления о клятвах.) Тем самым утверждается право разведенной женщины отвечать за себя в юридических вопросах, – тогда как женщина замужняя находилась под юридической защитой отца или мужа (ср. Числ 30:4–9).

    Право женщины на развод. Судя по всему, как минимум два отрывка намекают на право женщины разводиться. Однако эти казуистические законы касаются очень специфических обстоятельств: когда хозяин женат на рабыне. Первый из них гласит: «Если кто раба своего ударит в глаз, или служанку свою в глаз, и повредит его, пусть отпустит их на волю (laop yallen) за глаз; и если выбьет зуб рабу своему, или рабе своей, пусть отпустит их на волю (laop yallen) за зуб» (Исх 21:26–27). С виду здесь говорится лишь о правах рабов и рабынь на свободу, если хозяин нанесет им постоянное физическое увечье. Однако, без сомнения, здесь есть и подтекст: «Заповедь включала и рабыню, которая подверглась подобным издевательствам, будучи замужем за своим хозяином. Свобода полагала конец не только ее рабству, но и ее браку».[1462] В этом контексте глагол la, видимо, подразумевает выход женщины из брака (т. е. право на развод) и из рабства (т. е. право на свободу).

    Следующий отрывок – Втор 21:10–14. Он идет под общей рубрикой законов, касающихся человекоубийства (видимо, из-за контекста, где говорится об обращении с военнопленными).[1463] Заповедь гласит, что, если после битвы мужчина увидит среди невольников женщину и пожелает на ней жениться, он должен привести ее к себе домой и позволить ей оплакать своих родителей в течение месяца, – и лишь потом может взять ее в жены. «Если же она не понравится тебе, то отпусти ее, куда она захочет (illath lnaph), но не продавай ее за серебро и не обращай ее в рабство (или «не наживайся на ней»: mar в гитпаэле. – Р. Д.),[1464] потому что ты обесчестил (n) ее» (21:14).

    Эта заповедь защищает беспомощную пленницу-рабыню. Муж-чина не имеет права сразу жениться на ней или вступить в сексуальные отношения. И это должно умерить желание солдата немедленно овладеть женщиной. Ей необходимо дать месяц, чтобы справить траур по родителям (видимо, погибшим) и приспособиться к новой жизни на новой земле. После таких оговорок израильские солдаты уже не стали бы спешить с женитьбой. Правило о разводе также способствует этой цели, утверждая два права женщин. А именно здесь, как и в Исх 21:26–27, глагол la, видимо, подразумевает как выход женщины из брака (т. е. право на развод), так и выход из рабства (т. е. право на свободу). Понятно, что мужчина задумается перед тем, как жениться на пленнице и перед тем как разводиться с ней: если он даст ей развод, то потеряет ее и как рабыню, а с ней и любой денежный доход. Такие правила дают пленнице частичную защиту и потенциальную компенсацию за то, что ее «обесчестили» (то есть насильно выдали замуж, а потом развелись).

    Есть версия, что еще один отрывок указывает на обстоятельства, при которых рабыня может развестись с хозяином: будто бы Исх 21:7–11 утверждает право рабыни покинуть рабство и брак (стих 11), если ее хозяин/муж женится на другой женщине, а ее саму не обеспечит «пищей, одеждой и супружеским сожитием» (стих 10). Однако вспомним наш анализ в главе 5: слово в стихе 10, которое часто переводят как «супружеское сожитие» (n) – hapax legomenon в ВЗ и должно пониматься иначе («масло» или «жилище»). Более того, в отрывке речь вообще не идет о браке рабыни и ее праве на развод из-за пренебрежения (нежелания ее обеспечить). Дело в том, что в стихе 8 многие переводчики следуют Септуагинте: «Если… он обручит ее с собой (l)». На самом деле лучше следовать большинству еврейских рукописей: «Если… он не (l) обручит ее…». Тогда фраза «если другую возьмет себе» (стих 10) означает не вторую жену в дополнение к рабыне, а «другую вместо» нее. Получается следующая ситуация: хозяин не обручается с женщиной сам и не сожительствует с ней, а берет себе в жены другую женщину. Стало быть, о разводе и повторном браке здесь не сказано.

    В Пятикнижии нет отрывков, которые упоминали бы право свободной женщины на развод. Однако категорически отрицать наличие его не стоит, и даже весьма вероятно, что оно существовало. Как мы уже говорили в предыдущих главах, большинство заповедей Пятикнижия сформулированы в мужском роде, но сплошь и рядом применимы и к мужчинам, и к женщинам. Почему не считать, что так обстоит дело и с заповедями о разводе? Без сомнения, так понимала ситуацию еврейская община Элефантина (V век до н. э.), где жены могли разводиться с мужьями (см. вывод в главе 6). И как мы сказали в связи с древними ближневосточными обычаями, касающимися развода, сильная семитская традиция в течение всего периода библейской истории (со второго тысячелетия до н. э.) предоставляла жене равное с мужем право инициировать развод (при наличии оснований). По-видимому, так было и у хеттов. В свете сильной древней ближневосточной традиции обоюдного права на развод весьма вероятно, что аналогичная ситуация имела место в израильской культуре. В то же время, как мы говорили в связи с Втор 24:1–4, любое «право» на развод (будь то мужчины или женщины) лишь попускается в юридической системе Израиля. Но, по сути, развод противоречит воле Божьей.

    Развод/повторный брак у допленных Пророков

    У допленных Пророков понятие «развод» упоминается в двух отрывках: Ис 50:1 и Иер 3:1, 6–8. В обоих случаях перед нами аллюзия на Втор 24:1–4. Здесь мы обсудим данные тексты, делая основной упор на том, что нового в них говорится (если говорится) в сравнении с заповедями Второзакония. Еще один отрывок у Пророков, возможно, намекает на развод, хотя сам этот термин здесь не используется: Ос 2:4 (СП 2:2). Два дополнительных отрывка у Ранних Пророков (1 Цар 25:44; Суд 14:20–15:2) дают повествовательное свидетельство о повторном браке женщины, оставленной мужем. Мы сначала рассмотрим возможные отрывки о разводе (начиная с Ос 2:4, поскольку в хронологическом плане он самый ранний из трех), с особым акцентом на фразеологию, которая вроде бы указывает на процедуру развода и/или повторный брак. Затем мы коротко поговорим о случаях повторного брака женщины, оставленной мужем.

    Осия 2:4. Мы уже касались второй главы Книги Осии в связи с культами плодородия (см. главы 3 и 7). А сейчас нас интересует следующее: повествует ли она о разводе Бога с Израилем? Мнения комментаторов разошлись, и в пользу обоих толкований есть веские доводы.[1465] Мария Дасс, изучив формулы бракосочетаний и разводов на древнем Ближнем Востоке и в иудаизме Второго храма, показала: формула в Ос 2:4а (СП 2:2а) не имеет точной параллели ни в одном из этих источников и не должна рассматриваться как формула развода. Скорее, перед нами отрицание формулы брака, сродни тому, что мы находим в элефантинских текстах. Дасс предпочитает говорить о «формуле разделения».[1466] «В юридическом плане эта формула не ведет к разводу, но является актом доюридическим и внеюридическим. Она обозначает временный разрыв отношений, который лишь впоследствии может вылиться в нечто юридическое».[1467] С учетом общего контекста Ос 2 выводы Дасс убедительны. Бог пригрозил Израилю разводом, но не сделал этого. Осия же не развелся с Гомерью.

    Как Небесный Муж Израиля и истец в судебном процессе, Бог рассматривает развод в качестве одной из возможностей, но не осуществляет ее. Он ищет не развода, а примирения; не смертной казни, но верности Израиля. Бог идет на временное разделение, но устремляется к обновленным отношениям и новому началу отношений со своей зблудшей невестой.[1468]

    Итак, во второй главе Книги Осии развода нет. Однако, по-видимому, в последующей тяжбе (начиная с 4:1) дело обстоит иначе: Северное царство (названное Ефремом) отвергает все увещевания Божьи, а потому не остается ничего, кроме развода. На развод может намекать следующая фраза: «Привязался к идолам Ефрем; оставь его!» (Ос 4:17). Также 11:8 описывает терзания Бога как Возлюбленного, вынужденного отпустить спутницу: «Как поступлю с тобой, Ефрем? Как предам тебя, Израиль?» Неизбежность «развода» Бога с Северным царством подтверждается и другими местами у Пророков (в частности, Иеремией – см. ниже).

    Страницы: «« 23456789 »»

    Читать бесплатно другие книги:

    Любовь вне правил
    Любовь вне правил
    Крауновер Джей
    Хорошие девочки любят плохих парней, – так было, и так будет. И Шоу Лэндон, влюбившаяся в Рула Арчер...
    Спасенная любовью
    Спасенная любовью
    Хауэлл Ханна
    Отважный горец Брайан Макфингэл спас жизнь чудом уцелевшей во время кораблекрушения Арианне Марри и ...
    Любовь неукротимая
    Любовь неукротимая
    Сноу Хизер
    Молодая вдова Пенелопа Мантон, посвятившая себя заботам о солдатах, страдающих душевными расстройств...
    Супертренировки мозга для обретения сверхвозможностей
    Супертренировки мозга для обретения сверхвозможностей
    Могучий Антон
    Перед вами – уникальная книга-тренажер для развития интеллектуальных способностей, принцип действия ...
    47 отголосков тьмы (сборник)
    47 отголосков тьмы (сборник)
    Вавикин Виталий
    «47 отголосков тьмы» – это 47 точек зрения, 47 фантазий, 47 маленьких миров от пока не самых знамени...
    В путь
    В путь
    Газиев Фатых
    Вся слава нашему Господу Иисусу Христу! На протяжении существования человечества на этой грешной Зем...