Орел/Решка Майерс Ю.
– Вы все еще смотрите мультфильмы? – зевнул Эфраим.
– Постоянно. А ты нет? Кстати, в кофеварке свежий кофе. Кажется, тебе он пригодится, – Джим повесил на плечо сумку с ноутбуком, взял в руки куртку. – Тебе разрешено пить кофе?
– Разрешено? Предписано. Спасибо. Значит, я теперь буду часто вас видеть?
Джим улыбнулся:
– Это зависит от твоей мамы.
– Я замолвлю за вас словечко, может пригодиться, – сказал Эфраим. Он видел, какой счастливой была мать, уходя на свидание, и оно явно прошло очень хорошо – об этом Эфраим думать не собирался. К тому же Джим пока казался вполне достойным парнем.
– Твое мнение много значит для Мэдди, – ответил тот. – Она часто говорит о тебе. Ну а мне теперь надо бежать на работу.
– Но я думал, что вы вместе работаете? Почему вы… о. Да.
Джим кивнул:
– Мне и так придется объяснять, почему я два дня подряд прихожу в одном и том же костюме, но думаю, по дороге куплю какой-нибудь дешевый галстук. Я уже давно такого не делал. Правда. Нет у меня такой привычки.
– Пока, Джим, – улыбнулся Эфраим.
Мужчина, дружески помахав, вышел из квартиры.
Эфраим заскочил в душ и быстро переоделся в чистую одежду. Пока он наливал себе кофе, на кухне появилась мама в свободном атласном халате, накинутом поверх красной кружевной комбинации, опасно сползавшей с плеч.
– Мама! – Эфраим отвел глаза.
– Ой, Эфраим, – та запахнула халат и направилась к кофеварке.
– А я встретил твоего… друга.
Она моргнула.
– Милый, мне очень жаль. Я хотела представить вас друг другу более достойным образом, – она облокотилась на стол. – Отвратительно себя чувствую. Я – худшая мать на свете.
– Нет, мам. Бывает гораздо хуже, – он видел ее в куда более жутком состоянии.
– Это урок, которым, я надеюсь, смогу тебе объяснить, что…
– Не беспокойся. Я не собираюсь приводить парней домой.
– Я как-то подозревала вас с Натаном, – улыбнулась она.
– Мам, – вздохнул Эфраим. – Мне нравятся девушки, но приводить кого-то сюда в ближайшем времени я не собираюсь.
Особенно теперь, когда Джена собралась переехать в другую часть страны.
– Хорошо, потому что, если ты так сделаешь, я запру тебя дома навечно.
– Вот так говорят настоящие родители. Спасибо.
– Джим ушел? Я даже не слышала, как он встал, – она посмотрела на часы, висевшие над холодильником, и застонала – О нет, я опаздываю на работу.
– Он тебе нравится, да? – самым непринужденным тоном спросил Эфраим.
Мать взяла из его рук чашку и отпила кофе.
– Пока что да, – она задумчиво посмотрела на сына. – Где ты пропадал прошлой ночью? Может, в конце концов, мне все-таки придется посадить тебя под домашний арест.
– Мне нужно идти.
– Да? – Она вновь взглянула на часы. – Верно, ты же сегодня начинаешь работать в библиотеке. Очень мило с твоей стороны заменить друга. Похоже, мы оба опоздаем на работу. Обсудим наши привязанности позднее, – она вылила остатки кофе из кофейника в свою чашку и вышла из кухни. За мамой хвостом летел поясок халата.
– Ты опоздал, – приветствовала его Джена.
– Прости, – Эфраим скрестил руки на столе и взглянул на нее. Она должна была радоваться и тому, что он вообще появился, так как совершенно не помнил, как согласился здесь работать.
Девушка посмотрела на него поверх очков в черной секретарской оправе. Он бы посчитал аксессуар сексуальным, но Джена была слишком раздражена.
– Слушай, ты серьезно относишься к работе или нет? – спросила она. – Я могу попросить кого-нибудь другого сменить меня, но ты же сам вызвался. Миссис Рейнольдс доверяет моей рекомендации, и я не хочу…
– Этого больше не повторится.
Сегодня она явно нервничала. Эфраим подумал, что, если бы ему пришлось в срочном порядке менять всю свою жизнь, он бы тоже сильно расстроился.
Она смягчилась:
– Хорошо.
– Так с чего мне начать?
– Нужно вернуть на полки тонну книг. Обычно мы пытаемся сделать это вечером до закрытия, но я оставила их, чтобы все показать.
Эфраим снял с плеч рюкзак:
– Звучит весело.
Джена улыбнулась:
– Ты явно не делал этого раньше. Знаком с Дьюи?[2]
– Это очень личный вопрос.
– Я хочу сказать, ты знаешь о десятичной системе Дьюи? – пояснила девушка. – Думаю, что нет. Все нормально, научишься. Очень просто запомнить, куда идет большинство книг.
Она показала, где стояли книжные тележки, и научила, как расшифровывать ярлыки. Помогла расставить несколько первых книг, а потом вернулась к столу. Чтобы разобрать все стопки, Эфраиму понадобилось больше трех часов. К тому моменту он выдохся и разозлился: толкать тележки, дотягиваться до высоких полок и сгибаться в три погибели, доставая до самых низких, оказалось делом не из легких. Но он заметил, что Джена наблюдает за его успехами, а потому не показывал, насколько устал.
Последней на полку отправилась «Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла. Точно такую же Эфраим брал в библиотеке еще в семь лет. Он пролистал томик, вспомнил, как отец вслух читал ему, его успокаивающий голос.
Джена указала Эфраиму на свободное место, когда он вернулся к столу выдачи. Парень рухнул на стул и с удовольствием вытянул руки.
– А ты довольно быстро справился, – сказала Джена. – У меня обычно уходит намного больше времени, – она постучала по раскрытой перед собой книге. – Но я легко отвлекаюсь.
– Никаких проблем. Их же надо было расставлять по алфавиту и имени автора, верно?
– Ха-ха.
– О нет! – притворно встревожился Эфраим.
– Ты ведь меня разыгрываешь, да?
– Конечно, – он потер руки, затем вытер их о джинсы. – Ощущения отвратительные.
Джена открыла боковой ящик стола и вытащила пачку влажных салфеток.
– Грязь у нас в порядке вещей, – сказала она. – И пожалуйста, без грязных библиотечных шуточек.
Сидя рядом с девушкой, Эфраим заметил, что глаза у нее покраснели. Неужели она плакала?
– Ну так, это… Спасибо за книгу, – сказал он. – Всегда хотел прочитать «Волшебника страны Оз».
– Ах да. Это я избавляюсь от старых вещей, а то нам перевозить много, – Джена отвела глаза и начала перекладывать книги со стола на тележку.
– О, – Эфраим потер библиотечную наклейку на корешке и принялся внимательно изучать цифры, только чтобы не смотреть на девушку. 702.11. – Верно. У твоего отца новая работа.
Джена положила последний томик, и книги со стороны Эфраима упали, словно костяшки домино.
– Как твое вчерашнее свидание?
– Свидание? – Он от неожиданности чуть не вскрикнул и тут же откашлялся. – Это было не свидание. – Эфраим поднял упавшие книги, подвинул их в сторону Джены и поставил металлический упор, чтобы те больше не сваливались. – Мы праздновали. День рождения. По-дружески.
– Шелли думала, что это было свидание, – возразила Джена. – И Мэри думала, что это было свидание.
Тележка отъехала прочь, гневно скрипя колесиками. Она откатилась на пару футов влево, и Джена встала, чтобы положить сверху еще больше книг.
Эфраим встал и ухватился за ручку тележки:
– Я согласился пойти только потому, что Натан хотел увидеть Шелли.
– Им понравился ваш подарок.
– Они фактически приказали мне – нам – купить его.
– Ты попал в точку. Не знала, что ты любишь «Шоу Пэтти Дьюк»[3], – сказала она.
– Угу, – отозвался он, не зная, о чем идет речь. – Нет. Я не смотрел его. Что за шоу?
– «Пара одинаковых упоров, разных, как день и ночь», – пропела она. – Это главная тема из сериала. Он о двух кузинах-близнецах.
– Кузинах-близнецах? Звучит неправдоподобно.
– Ну их отцы были близнецами… это невозможно, как мне кажется, но если забыть о логике, то в общем шоу довольно забавное.
– Верно. Твой отец любит все эти старые передачи.
– На самом деле это довольно неплохая комедия. Я тебе покажу как-нибудь. – Тут она резко опустила руки, словно марионетке обрезали нити. – Точнее, показала бы, если бы мне не нужно было уезжать. Боже, так нечестно. У нас даже шанса не было…
– Ты не хочешь уезжать, да? – спросил Эфраим.
– Это хорошая возможность для отца, – ответила Джена. – И для семьи так будет лучше.
– Конечно, – Эфраим крепче сжал ручку тележки. – Но только знаешь, о себе думать тоже нормально. Дело же не только в твоем отце. У тебя тут вся жизнь. А что со школой? С кружками?
– Эфраим, в Лос-Анджелесе тоже есть школы. На самом деле время для переезда идеальное. Через год я собираюсь в колледж; семье нет смысла оставаться тут только ради меня одной, если я все равно уеду рано или поздно. И так папа будет больше зарабатывать, родители смогут больше отложить мне на обучение, – она пожала плечами. – Я сумасшедшая, раз не радуюсь переезду в Лос-Анджелес. Саммерсайд, он же такой сонный. Да и смог вечно стоит такой… Похлеще, чем в Нью-Йорке. Да и тут я вписываюсь в компанию только потому, что притворяюсь кем-то другим.
– Ты сможешь осветлить волосы, – сказал Эфраим. – Сделать стильную татуировку, пирсинг. Да, могу себе представить.
Джена воззрилась на него поверх очков:
– О, от твоих слов мне сейчас стало намного лучше.
– Слушай, ты могла бы вернуться обратно на восток, поступить здесь в колледж, разве нет? – сказал Эфраим. – Ты же все равно хочешь куда-нибудь в Лигу Плюща, верно? А тут Колумбийский университет, Йель, Принстон. Твои друзья все еще будут здесь, когда ты вернешься.
– Не уверена.
– Да ладно. Это же всего лишь год. Мэри и Шелли всегда были твоими лучшими подругами.
– Думаю, они справятся без меня, – сказала она. – И, скорее всего, даже моего отъезда ждать не станут.
Эфраим нахмурился:
– Ты расстроена, потому что я встречался с ними прошлым вечером?
– Ты милый, но иногда медленно соображаешь, Эфраим, – она повернулась и потащила с собой тележку.
Эф не отпустил ручку и потянул обратно, заставив девушку остановиться.
– Ой, – сказала Джена, обернулась и потерла запястье. – Мне нужно работать. Нам нужно работать.
– Значит, я милый? – спросил Эфраим.
– Как я уже сказала, ты медленно соображаешь, – она вздохнула, положила руки на тележку, облокотилась на нее и посмотрела на парня. – Но это не имеет значения, потому что я уезжаю. И моим «друзьям», возможно, будет лучше без меня.
– Да мне не нужна Мэри, – сказал он. – Я же сказал, что пошел на двойное свидание только ради Натана.
– Вот видишь, сам сказал: свидание!
– Джена…
– Тебе не нужно извиняться. Я, наверное, сейчас веду себя глупо. Может, слишком близко все принимаю к сердцу. Просто я чувствую, что, когда уеду, мы решим оставаться на связи, но по мне не будут особенно скучать. Получится так, словно меня никогда и не существовало. Все пойдет своим чередом, мои друзья найдут себе новых приятелей, я тоже. Будет совершенно другая жизнь, – ее голос задрожал. – Но я не хочу другой жизни. Мне нравится та, что есть сейчас. Я хочу учиться с людьми, с которыми выросла.
– Ты хотела бы изменить что-то в своей жизни, если бы получила такую возможность? – спросил Эфраим.
Она пристально посмотрела ему в глаза:
– Что ты имеешь в виду?
– У меня есть немало того, что я хотел бы изменить, понимаешь? Мой отец ушел, моя мама… ну у нее есть проблемы. Были проблемы.
Говорят, что лучше думать об удачах, но Эфраим куда чаще вспоминал о проблемах. Пусть он не был единственным в мире, кто вырос в неполной семье, но казалось, все его друзья выросли в счастливых, стабильных семьях. Он не знал никого, у кого бы мать постоянно пила и работала в супермаркете.
Эфраим хорошо учился, но не особенно любил школу. И теперь, когда Джена уедет, он лишится самой яркой части своей жизни, которая помогла бы ему протянуть выпускной год.
– Эфраим? Что с тобой?
Он сжал монетку в пластиковом пакетике, лежащую в кармане.
– Неважно. Все уладится.
– Я знаю, – Джена выпрямилась и глубоко вздохнула. – Я ничего не могу поделать, так что нет смысла расстраиваться, – она вновь потянула тележку на себя, и в этот раз Эфраим отпустил ручку. Джена пошла к полкам, но вдруг повернулась и ослепительно улыбнулась, ее глаза сияли. – Если когда-нибудь будешь в Лос-Анджелесе, навести меня, ладно?
– Когда ты уезжаешь?
– Через неделю.
Эфраим кивнул.
«Не уедешь, если я все изменю».
Глава 11
Когда Эфраим вернулся домой, Натан лежал на полу у его кровати и листал старые журналы «Плейбой», которые Эфраим спас от гибели в мусорке, после того как отец ушел.
– Как ты сюда пробрался?
– Меня впустила Мадлен, – отозвался Натан. – Это потрясающе.
Он как раз читал статью, обещавшую научить «32 надежным способам разогреть женщину». Наверняка ни в одном из них помощь волшебной монетки не упоминалась.
Эфраим кинул рюкзак на пол и заметил на столе тарелку овсяного печенья и пустой стакан молока.
– Это мама тебе дала?
Раньше она никогда не разрешала Эфраиму есть до ужина, особенно в комнате. Он запихнул в рот целое печенье.
– Она приманила меня им, – сказал Натан. – Я не смог устоять.
– Слушай, не говори так, звучит гадко. Ты о моей матери говоришь, – Эфраим рухнул в кресло у стола и пробудил из спячки компьютер. – Кстати, где она?
Натан закрыл журнал и отложил в сторону:
– Ушла. И должен сказать, выглядела она по-настоящему здорово.
Должно быть, снова пошла на свидание.
– Ты ведь не стал ее фотографировать, да?
– За кого ты меня принимаешь? – спросил Натан.
– Дай камеру.
– Там нет снимков!
– Натан, – сказал Эфраим.
– Как работа? Повеселился с Дженой? – спросил друг. Все, что он говорил, словно содержало двойной смысл. Натан казался еще большим извращенцем, чем обычно.
– Зачем ты пришел, если знал, что меня нет дома? – спросил Эфраим.
Натан не мог оторвать глаз от платиновой блондинки, которая наклонилась вперед, сжимая грудь ладонями.
– Хотел поблагодарить тебя за прошлый вечер, – он поиграл бровями.
– Ладно, но тебе надо вырезать эту картинку.
Натан бросил журнал на пол и взял другой.
– Ты действительно нравишься Мэри, – заметил он. – Зачем нужно было так ее игнорировать?
– Я просто не мог думать ни о чем, кроме отъезда Джены, – ответил Эфраим.
– Почему она вдруг стала нравиться тебе больше Мэри?
– Потому что. Почему тебе нравится Шелли?
Натан ухмыльнулся.
– Ладно, не считая ее явных достоинств.
– Что такого в том, чтобы любить девушку из-за ее привлекательности? – Натан перевернулся на спину и вновь принялся разглядывать журнал.
– Потому что дело не только в привлекательности. Почему тебе нравится Шелли, а не ее сестра? Они же выглядят одинаково.
– Потому что я нравлюсь ей, – Натан поднял журнал и посмотрел на Эфраима. – Благодаря тебе. Думаю, она бы не интересовалась мной без твоей монетки.
Эфраим ухмыльнулся.
– Значит, теперь ты мне веришь.
– Думаю, мне нужно больше доказательств. И что монетка выкинет в следующий раз?
– То есть?
– Ну это ведь было просто начало. Мы можем получить все, что захотим.
– Мне все еще не по себе от того, что мы сделали с Шелли.
– А что мы с ней сделали? – Натан сел и уронил журнал на колени.
– Эй, будь поаккуратнее, – Эфраим начал собирать журналы в стопку.
– Значит, ты думаешь, что без монетки я бы ей никогда не понравился? – спросил Натан.
– Я этого не говорил. Но мы заставили ее полюбить тебя, так что теперь никогда не узнаем, как было бы на самом деле.
Друг явно рассердился:
– Ты сделал то же самое с Дженой.
– Это совсем другое.
– Ну конечно, – Натан спрыгнул с кровати и устроился в кресле у стола. Эфраим оставил журналы на полу и сел напротив него.
– Я сделал это случайно.
– Но ты не почувствовал себя дурно, когда узнал, что случилось, так? Правда же?
Эфраим тяжело вздохнул:
– Нет.
– Видишь?
– Я думаю, что нам больше не стоит с помощью монеты манипулировать людьми. Это неправильно.
Неожиданно Натан грубо и неприятно захохотал.
– В чем дело? – спросил Эфраим.
– Потому что именно я получил девушку?
– Нет, дело не в…
– Я думал, мы собираемся поделить монетку.
– Не было такого…
– Если бы я первым нашел ее, то обязательно поделился бы с тобой, – Натан скрестил руки на груди.
– Я и так делюсь, – возразил Эфраим.
– Слушай, как думаешь, зачем она вообще нужна? Как считаешь, что мы можем пожелать? Мир во всем мире?
– Возможно, – нахмурился Эфраим. Он слишком сильно старался помочь себе и не нашел даже минуты подумать о том, что мог бы совершить для общего блага. Может, Натан прав, и не стоило всю эту историю держать при себе. – Но мы на самом деле не знаем, как работает монета. Думаю, стоит притормозить и попытаться выяснить границы ее действия. Она не всегда делает в точности то, что я хочу. Если мы захотим мира во всем мире, то можем с одинаковым успехом или заставить всех сложить оружие, или же стереть человечество с лица Земли. Похоже, монета произвольно добавляет плюсы или минусы при исполнении желания.
Именно так желание Натана привело к отъезду Джены из Саммерсайда.
Друг кивнул:
– Хорошо. Притормозим. Сосредоточимся на мелочах.
– И мы не будем использовать монету для того, чтобы изменять чувства людей или заставлять делать их что-то против собственной воли, – сказал Эфраим.
Натан хмыкнул:
– Да какая разница. Люди каждый день манипулируют друг другом без помощи всякой магии, но раз уж ты хочешь играть честно…
Эфраим вытащил монетку:
– Надо убедиться, что мы касаемся друг друга, когда я загадываю желание.
– Ну и кто теперь извращенец? – ухмыльнулся Натан. – Ну так что будем делать дальше, босс?
– Я хочу, чтобы Джене не пришлось уезжать.
– Лицемер, – закашлялся Натан.
– Так я же не пытаюсь манипулировать ее чувствами. Я действительно не хочу потерять ее, только не теперь, когда что-то стало получаться. И Джена тоже не хочет уезжать.
– Ладно, давай сделаем это, – зевнул Натан.
Эфраим схватил друга за левую руку и загадал желание:
– Я хочу, чтобы Джене не пришлось переезжать.
Эфраим говорил себе, что делал это ради Джены, а не ради себя. Он подбросил монетку правой рукой и поймал:
– Решка.
Его качнуло в сторону, словно он ехал на поезде, и тот внезапно затормозил. Воздух вокруг зарябил, и через мгновение Эфраим уже не стоял в своей комнате, а сидел за столиком в кафе. И за руку его держал не Натан, а Мэри, очутившаяся перед ним.
– Ой, – выдавил Эфраим.
Глава 12
Мэри вздрогнула от удивления и воззрилась на него. Эфраим спрятал монетку в ладони.
– Ты чего это? – спросила она.