Невеста из коробки Куликова Галина

Глава 27

В отличие от него, Мила знала, куда ей хочется кинуться. И наутро первым делом отправилась на ту улицу, где до недавнего времени проживала Вика Ступавина. Адрес она выписала из ее паспорта. Кстати, судя по паспорту, она все еще была там прописана. Однако сначала Мила решила зайти к Викиной тетке, Раисе Петровне Синяковой, чтобы выслушать ее версию случившегося с племянницей. Леночка Егорова сказала, что ничего от нее не добилась, и Миле захотелось составить собственное мнение об этой женщине. Пусть Вихров раскалывает то, что он считает нужным. Труд Милы тоже даром не пропадет. Возможно, они просто подойдут к разгадке с разных сторон.

Мила подготовила для тетки несколько «легенд», объясняющих ее интерес к Вике Ступавиной. И когда увидела Раису Петровну воочию, мгновенно поняла, что ее легко можно поймать на свой деловой вид вкупе с простенькой ложью.

— Здравствуйте! — сказала она уставшим голосом, когда Раиса Синякова открыла дверь. — Я занимаюсь аудиторской проверкой на фирме, где до недавнего времени работала ваша племянница. Чтобы у аудиторов не было к ней претензий, необходимо кое-что прояснить…

— Она ничего этой фирме не должна! — категоричным тоном заявила хозяйка квартиры.

Это была высокая худая женщина с длинным носом и скандальным характером. Говорила она громко и слегка визгливо, считая, что от всего мира нужно обороняться. Впрочем, к Миле она отнеслась довольно благосклонно.

— Вам ведь уже задавали вопросы по поводу Викиного отъезда? — спросила та, снимая сапоги на коврике в коридоре.

— Была, была у меня та штучка, чьего мужа моя Викуша к рукам прибрала! — гордо сказала Раиса Синякова, усадив Милу пить чай. — Мой-то козел от нее сразу голову потерял. Расскажи ей, говорит, все, как на духу. А я не стала!

Муж Раисы был тут же, на кухне, подклеивал рассохшиеся ящики буфета. Когда его обозвали, он даже не покраснел и не покосился на жену. Мила с любопытством приглядывалась к нему, пытаясь решить для себя, кто он есть на самом деле: действительно козел, возведенный в ранг счастливого супруга, или несчастный супруг, низведенный до ранга козла. На носу у него сидели очки с толстыми линзами, дужки которых цеплялись за тонкие оттопыренные уши, похожие на капустные листья.

— Я все закончил, — проблеял он, поднимаясь с колен и взирая на жену бесстрастным взглядом.

— Тогда убирайся прочь, не порти вид! — Раиса захохотала, показав два золотых зуба, вмонтированных в верхнюю челюсть,

Ее супруг покорно ретировался в комнату.

— Вы ведь, наверное, тоже Вику искали, — предположила Мила, глотая невкусный чай, отдававший бумагой. Спрашивать в лоб, что за сведения хозяйка утаила от Леночки Егоровой, не хотелось.

— Чего мне ее искать! Она всегда была девка не промах. Когда мне объяснили, что она исчезла вместе с одним из своих боссов, я мысленно пожелала ей доброго пути и всех благ.

— А Егорова… — не выдержала Мила.

— Эта финтифлюшка? Зачем бы я стала наводить ее на след моей умненькой племянницы, а? Скажите на милость?

— А у вас есть след? — осторожно поинтересовалась Мила.

— Ха! — радостно ответила Раиса. — Раньше были догадки, а теперь появилось их подтверждение. Семен! — внезапно завопила она. — Принеси Викино письмо!

— Рая, может, не надо? — испуганно спросил Семен, появляясь на пороге кухни с конвертом в руках.

— Иди отсюда! — прикрикнула на него та, выхватывая конверт из его мягких пальцев. — Советчик выискался!

— Вика прислала вам письмо?! — не сдержала своих эмоций Мила.

— А то! Любит она тетку свою. Поди, единственная родственница. Не считая этого… — Она мотнула головой в сторону комнаты. — Хотя какой он, к едреной фене, родственник? Глист доморощенный. Самой стыдно, что живу с такой образиной и половой тряпкой!

Произнося эти слова, Раиса, впрочем, выглядела не слишком удрученной. Мила же не сводила жадного взгляда с конверта. Ей страсть как хотелось подержать его в руках. Однако вместо того, чтобы расстаться с письмом, Раиса решила прочесть его Миле самостоятельно. Впрочем, на самом деле это оказалось не письмо, а открытка.

— «Дорогая тетечка Раечка! — громко прочла Синякова. — Пишу, чтобы тебя успокоить. Не волнуйся за свою племянницу, у меня все тип-топ. Живем на широкую ногу, перспективы отличные, климат благодатный. Он меня обожает и буквально носит на руках. Я совершенно счастлива, тетечка! Кстати: поздравляю с днем рождения и желаю всего самого наилучшего. Твоя племянница Вика».

— Когда же вы получили это послание? — поинтересовалась Мила с огромным интересом.

— Неделю назад, — тотчас же ответила Синякова. — У меня неделю назад был день рождения, вот она и вспомнила про тетку Раису.

— Можно посмотреть открытку? — спросила Мила, робко протянув руку. Она бы не удивилась, если бы хозяйка треснула ее конвертом по пальцам.

Раиса, впрочем, была настроена миролюбиво. Она без колебаний подала Миле конверт и открытку, сложенные вместе.

— Испания… — выдохнула та. — Надо же, куда их унесло!

— Уносит только нечисть, — снова хохотнула Раиса. — А моя Викуша уехала как гранд-дама!

— А… А вы уверены, что это ее почерк? — осторожно поинтересовалась Мила, разглядывая крупные круглые буквы с завиточками сверху.

— Уверена ли я? — обиделась Раиса. — Конечно, уверена! Семен! — снова завопила она, заставив Милу подпрыгнуть на табуретке. — Принеси коробку со старыми открытками! Да пошевеливайся!

Когда Семен появился с картонной коробкой, оклеенной пестрыми обоями, Раиса выхватила доставленную вещь у него из рук:

— Вечно тебя приходится ждать, болван ты эдакий!

Болван и козел в одном лице попятился. Вид у него был виноватый и слегка испуганный. Словно он боялся, что за гневными словами жены последует физическая расправа. Мила ничуть не удивилась бы, узнай, что Синякова поколачивает своего благоверного.

— Вот, глядите! — Раиса принялась ожесточенно копаться в коробке. Наконец она вытащила оттуда несколько открыток, начинавшихся теми же словами, которые Мила только что прочитала: «Дорогая тетечка Раечка!»

На первый взгляд почерк на всех открытках был один и тот же. Перебирая их, Мила глубоко задумалась. Итак, если открытку прислала Вика Ступавина чуть больше недели назад, значит… Значит, она уехала в Испанию с другим, поддельным паспортом. Кто такой «он», упоминаемый в открытке, было ясно без слов. Конечно, это Егоров. Получается, что бегство парочкой было задумано давно и тщательно подготовлено.

Мила все больше склонялась к мысли, что Орехов участвовал во всей этой афере с внезапным исчезновением партнера. Может быть, он действительно позарился на Леночку, и ему было выгодно сплавить Пашку на край света, чтобы закрутить роман с его женой? Впрочем, Гулливерша Лариса в эту схему никак не вписывалась.

Глава 28

Мила распрощалась с семейством Синяковых и отыскала телефон-автомат, чтобы позвонить Борису.

— Знаете, что выяснил Вихров? — воскликнул тот, едва заслышав в трубке ее голос.

— Рассказывайте, рассказывайте! — поторопила Мила, охваченная азартом расследования.

— Таксист, который должен был везти Вику на Рижский вокзал, соврал тому частному детективу, раскручивавшему это дело для Леночки Егоровой.

— Соврал? Но зачем?

— Черт его знает! — отмахнулся Борис. — Главное не в этом! Главное в другом! Вихрову-то таксист врать не посмел: прокуратура все-таки! И рассказал, что действительно приехал по вызову на улицу Константинова, и женщина, соответствующая описанию Вики Ступавиной, действительно села в его машину. Только ни на какой Рижский вокзал они не поехали.

— Да? — подала голос Мила, с нетерпением ожидая продолжения. Ей казалось, что Борис слишком уж тянет с рассказом.

— Не проехали они и двухсот метров, как навстречу им попалась иномарка. Из-за лужи во дворе им было трудно разъехаться, и таксист сбавил скорость до минимальной. Тут шофер иномарки принялся гудеть. Вика, посмотрела, кто там, да и говорит: «Все, дальше, мол, не поеду. Заказ свой полностью оплачу, так что не волнуйтесь». Достала из кошелька деньги, попросила шофера выгрузить ее чемодан на тротуар и отпустила с наилучшими пожеланиями. Описание иномарки соответствовало машине Орехова. «Значит, Илья все-таки принимал участие в этой афере с бегством партнера», — тут же подумала Мила, а вслух спросила:

— А в той машине, которая сигналила, находился один человек?

— Да, только водитель. Ну, и что вы думаете по этому поводу?

— Думаю, что я потратила утро впустую. Скорее всего, Егоров вместе с Викой по поддельным паспортам выехали в Испанию, а подлый Орехов прекрасно знает, где они находятся. По какой-то причине всем им было выгоднее обставить разрыв партнерского соглашения именно таким образом. Уж не знаю почему. Может быть, в этом разберется прокуратура или налоговая полиция?

— Очень может быть, — согласился Борис и тут же поинтересовался:

— Вы едете домой?

— Да, только потрачу еще пятнадцать минут, пройдусь до дома Вики — и назад.

— Ладно, мы с Мухой будем ждать. Кстати, она достала косточку из помойки, — внезапно добавил он.

— И что? — удивилась Мила.

Борис помолчал и хмуро признался:

— Я не смог ее отобрать… Поэтому, когда вы вернетесь, ковер будет не таким чистым.

Мила легко нашла дом с нужным номером и немножко постояла перед подъездом, где проживала Вика. Сегодня ей не повезло — ни одной словоохотливой старушки в обозримом пространстве не наблюдалось. Люди ходили мимо, но дверь подъезда, запертая на кодовый замок, оставалась неприступной. Впрочем, у Милы не было никакого желания проникать в Викину квартиру и шарить там. Достаточно того, что она покопалась в ее чемодане,

Сообразив, в какой стороне метро, Мила медленно пошла по тротуару. Дома стояли близко друг к другу. На повороте, где машины сворачивали на шоссе, Мила обратила внимание на огромную выбоину в асфальте, наполненную стылой водой. На ее взгляд, лужа была глубокой. «Вот здесь, вероятно, и произошла встреча такси с иномаркой», — подумала она, не сбавляя шага. В паре метров от лужи, на краю двора стояла безымянная будочка, за стеклом которой торчала растрепанная седая голова в очках.

«Ладно, — подумала Мила. — За вопрос не строгий спрос. Раз уж я здесь, переброшусь парой слов с человеком. Авось узнаю что-то интересное!» Как выяснилось через некоторое время, в будочке сидел сухонький старичок, промышлявший заточкой ножей и ремонтом простейшей бытовой техники. Мила принялась ходить вокруг будки, разглядывая мастера и прикидывая, чем можно его задобрить. Бутылкой? А вдруг ему нельзя пить? Обидится и расстроится, будет только хуже.

— Эй, девка! — задорно выкрикнул старик, которому, по всей видимости, надоела мельтешащая Мила. — Тебе не я, случайно, нужен?

— Вы? — обрадовалась та. — Только если вы наблюдательный.

Судя по тону, дед был типом довольно веселым и общительным.

— А зачем тебе моя наблюдательность? — поинтересовался он. — Ищешь, что ли, кого?

— Точно! — Мила подошла к будочке и несмело улыбнулась. — А вы, когда работаете, очень увлекаетесь?

— Ты говори, чего надо, там и видно будет, — ответил дед.

— Недавно сценка тут одна разыгралась, — Мила махнула рукой в сторону лужи. — Проезжало такси на малой скорости, а навстречу — серая иномарка. Водитель иномарки начал гудеть. Тогда такси остановилось, из него вышла красивая девушка. Шофер достал ее чемодан из багажника и поставил его на тротуар.

— Ну? — нетерпеливо спросил дед. — И чего тебя интересует?

— Меня интересует, что дальше было.

— Дальше? — Дед снял очки и поскреб переносицу. — Дальше таксист поехал, а серая машина, вместо того, чтобы дождаться, пока путь освободится, въехала прямо в лужу. Проплыла по ней, как корабль — аж пена из-под бортов. Когда шофер из машины вышел, я даже не выдержал, крикнул ему: «Эй, морячок, не боишься утопить свое плавсредство?» Он ведь прямо напротив меня встал, вот тут, у тротуара. Девчонка-то тоже поблизости стояла. Он у нее чемодан взял.

— Она обрадовалась, когда увидела водителя иномарки?

— Да вроде нет. Они даже парой слов не перекинулись. Тот тип вышел — барин барином. Темно-зеленое пальто до полу, шляпа серая. Видно, что богатый, и франт к тому же.

«Орехов! — тут же поняла Мила, узнавшая одежду по описанию. — Итак, именно он увез Вику в тот день. Значит, Леночка на сто процентов права: Орехов в курсе того, как, почему и куда уехали его партнер и секретарша». Подтверждал эту версию и тот факт, что накануне на даче у них был мальчишник, который застала Мила. Судя по всему, вся компания устроила Егорову проводы.

— А дальше что было? — с любопытством поинтересовалась она у старичка, возвращаясь к реальности.

— А что дальше? Дальше ничего. Сели в машину да уехали, — пожал плечами дед. — А зачем ты все это выспрашиваешь?

— Это личное, — ответила Мила, не желая вдаваться в подробности и придумывать для дедушки какую-нибудь ложь. Еще догадается о том, что она лапшу ему на уши вешает, да не на шутку оскорбится. А зачем оскорблять человека, который тебе помог?

— Спасибо вам, — поблагодарила его Мила. — Были бы все такие наблюдательные!

Стоило ей только добраться до дома и ступить на лестничную площадку, как Борис, остававшийся в ее квартире, распахнул дверь.

— Слава богу, что вы вовремя пришли! — воскликнул он.

— А что такое? — заволновалась Мила.

— Во-первых, Вихров считает, что вам необходимо пробраться к Капитолине Захаровне и выкрасть у нее трость.

— Но это же незаконно и не будет считаться уликой! — воскликнула Мила. — Капитолина Захаровна потом запросто отопрется. Скажет, трость нашлась вне дома, она ничего не знает ни про какую кровь! Что другой виноват, тот, кто ее и украл, то есть я!

— Тогда соскоблите немножко крови в пакетик! — тотчас же парировал Борис. — И если она совпадет с кровью Саши Листопадова, к Капитолине Захаровне придут официальные лица.

— Но почему я? — возмутилась Мила. — Вот уж воистину инициатива наказуема. Промолчи я про эти пятна, никто бы меня в стан врага засылать не стал!

— Так уж и врага! — засмущался Борис. — Кстати, я тут все у вас обыскал, как и договорились. Никаких наркотиков, ничего подозрительного, хоть плачь!

В душе Борис был почему-то уверен, что все беды Милы проистекают из-за того, что некто спрятал в ее квартире партию изобретенного дедом Глубоковым наркотика. Потом что-то случилось, и за Милой началась охота. Что конкретно случилось, Борис не придумал.

— Может быть, вы выбросили наркотик и сами не заметили? — приставал он к ней, не желая смириться с поражением. — Сахарный песок, который показался вам слишком старым, или диванную подушечку, на которой потускнела вышивка? Или радиоприемник, который перестал работать, потому что его начинили пакетиками с порошком?

— Ничего я не выбрасывала! — отпиралась Мила, которая не делала настоящей генеральной уборки уже невесть сколько месяцев. — Кстати, вы сказали: во-первых. Во-первых, надо выкрасть трость у Капитолины Захаровны. А во-вторых?

— А во-вторых, — оживился Борис, — сегодня у вашего Гуркина день свиданий.

— Ну и что?

— Вечером он придет сюда.

— Ну и придет, и что? — снова спросила Мила.

— Вы не должны показывать, что в чем-то его подозреваете!

— Я ни в чем его не подозреваю, — отмахнулась Мила. — Я всего лишь хочу знать, зачем он изображает из себя казанскую сироту? Зачем вообще согласился на мое предложение? Возможно, богатая жена не дает ему денег на мелкие расходы, и его это страшно задевает?

— Да-да, хотелось бы выяснить, — поддержал ее возмущение Борис. — Но только не сегодня. Вихров четко предупредил, что сегодня все должно быть как всегда.

— Чего он там мутит, этот ваш Вихров? Обещал ведь держать нас в курсе дела. Но я так и знала, что начнет темнить. Разве прокурорский работник поделится информацией с простым смертным?

— Обещайте, что сегодня не устроите Гуркину скандал!

— Обещаю, — неохотно согласилась Мила. — Надо так надо. И вообще, давайте ищите мне пакетик, в который можно соскоблить кровь. Пойду к Капитолине Захаровне.

— Надо вам и лезвие взять, чтобы сподручнее было соскабливать! — засуетился Борис.

— Лезвие? Да вы в своем уме? Для того чтобы научиться незаметно орудовать лезвием, нужно лет десять резать сумочки в троллейбусах. У меня, простите, такой выучки нет.

— Тогда просто ногтем! — нашелся Борис.

— Да? — завредничала Мила. — Меня вывернет от страха и отвращения! А потом, не дай бог, если у меня из-под ногтей добудут человеческую кровь и осудят на всю оставшуюся жизнь.

— Но как же? — растерялся Борис. — Надо ведь, чтобы соседка ничего не заметила!

Мила на некоторое время задумалась, потом внезапно ожила:

— Идея! — воскликнула она. — У меня есть накладные ногти. Сейчас приклею себе на указательный палец большой пластмассовый ноготь и буду пользоваться им как скребком.

Она притащила клей и коробочку с фальшивыми ногтями, подобрала нужный, подпилила и, капнув на обратную сторону специальный клей, сильно прижала к поверхности своего ногтя. Через полминуты в ее распоряжении оказался отличный сыщицкий инструмент. Правда, искусственный ноготь был гораздо длиннее остальных Милиных ногтей, на что Борис не преминул указать.

— Подумаешь! Зато он замечательно твердый. Им вообще можно пользоваться как секретным оружием. Запросто проткну кому-нибудь глаз или горло.

Миролюбивый Борис даже побледнел от такого зверства. Мила заметила это и мрачно добавила:

— Шучу.

— А что вы скажете Капитолине Захаровне?

— Да уж найду что сказать! Поинтересуюсь, выбрала ли она цвет, в который окрасит кухню. И вообще — как у нее двигаются дела с ремонтом. Я ведь заплатила ей. Отдала почти все, что у меня осталось от той выручки за мою чудесную мазь. Кстати, вы ею пользовались? — с любопытством спросила она у Бориса. — Все говорят, что это просто панацея, а не мазь.

— Вам пора идти, — проигнорировал Борис ее вопрос. — До Гуркина уже мало времени осталось.

— Мало? Что вы врете? Времени еще вагон!

Тем не менее она накинула кофточку и поплелась на лестницу.

— Закройте за мной! — велела она Борису, будто бы он уже попал к ней в услужение. — А пакетик-то, пакетик!

Зажав пакетик в кулаке, она позвонила в дверь соседки.

— Кто там? — спросил прозрачный голосок медсестры Жанны.

— Это Людмила Лютикова, соседка сверху, — ответила Мила, переминаясь с ноги на ногу. — Мне бы с Капитолиной Захаровной переброситься парой слов!

Жанна открыла дверь и впустила ее в коридор.

— Сейчас я ее предупрежу о вашем приходе, — улыбнулась медсестра. — Подождите минутку.

Мила была и рада подождать минутку. Ей хотелось внимательно осмотреться. Вдруг трость поставили, допустим, под вешалку? Тогда рукоятку можно было бы раскорябать без свидетелей. Однако ей не повезло, и трости в коридоре не оказалось.

— Где ты там, радость моя? — раздался между тем из комнаты громовой голос Капитолины Захаровны. — Заходи скорее!

Мила вошла и сразу же увидела трость. Та стояла возле кровати, прислоненная к стене. Насколько Мила могла судить, рукоятку никто не чистил. «Если это кровь, то ни Капитолина Захаровна, ни Жанна, конечно, об этом не знают. Иначе кто-то из них давно бы ликвидировал следы». Однако раз она обещала принести пакетик — принесет. Правда, сделать это оказалось нелегко. Капитолина Захаровна усадила ее на стул и принялась говорить и говорить, с такой непрерывностью, будто накануне проглотила радио. Слова шли часто, но в целом речь была плавной, и Мила почувствовала, что еще немного — и она начнет клевать носом. Чтобы этого не случилось, Мила принялась щипать себя за коленку.

— Капитолина Захаровна! — наконец не выдержала она. — Извините, что перебиваю, но мне на минуточку нужно в туалет. Можно, я воспользуюсь вашим? У меня что-то так нога заболела, просто сил нет подняться к себе.

— Конечно, Милочка! — пробасила старуха, взмахнув великанской рукой. — Пользуйтесь!

— Ой-ой! — запричитала Мила, встав со стула и припадая на правую ногу. — Как больно! Просто не знаю, что и придумать. Можно, Капитолина Захаровна, я вашу трость возьму?

— Конечно, берите! — разрешила хозяйка и потянулась за тростью, чтобы подать ее Миле. И тут она увидела пятна на рукоятке.

— Ой! — сказала она смущенно. — Рукоятка в чем-то испачкалась! Подождите, я протру!

— Да что вы, Капитолина Захаровна! — закричала Мила таким тоном, словно ее оскорбили до глубины души. — Разве это грязь? Это так, сущая ерунда!

Она подскочила к кровати, совершенно забыв о «больной» ноге и выхватила у старухи из рук носовой платок, которым та уже вознамерилась оттереть пятна. Опершись на палку, Мила захромала в туалет. Там, закрывшись на задвижку, она начала соскребать бурое вещество, превращавшееся в пыль и аккуратно падавшее в пакетик.

И вот миссия ее уже была выполнена, а Капитолина Захаровна снова принялась за старое — она говорила и говорила, как будто бы Мила зашла специально, чтобы посидеть напротив нее в качестве безмолвной болванки. Мила отключилась, не закрывая глаз, и стала внезапно валиться на бок.

— Дорогая, что с тобой? — воскликнула Капитолина Захаровна. Мила подумала, что, окажись ее соседка на месте Шехерезады, падишах застрелился бы сам еще задолго до окончания тысячи первой ночи. Потому что старухины рассказы были нудными и касались только ее и ее родственников. Опутанная именами и родственными связями, Мила едва не свалилась без чувств на пол.

— Может быть, попросить, чтобы Жанночка сделала тебе укольчик со снотворным? Поспишь, проснешься свеженькая, как младенец!

— Да нет, не нужно, — отказалась Мила. — Я лучше водочки хряпну. Говорят, отлично помогает заснуть. Впрочем, что там — говорят! Я на собственном опыте уже проверяла.

— Если выпить много, то конечно! Я, бывало, глотну пару стаканов — сплю, словно сурок. Одно плохо — утром голова болит. Так что если тебе с утра дела делать, лучше укольчик.

— Я, пожалуй, вообще без снотворного обойдусь, — решила Мила. — Сейчас поднимусь к себе, сосну часочек…

Она попятилась к двери, надеясь, что старуха не остановит ее очередной побасенкой, которых у нее в арсенале было видимо-невидимо.

Борис тем временем весь извелся от нетерпения.

— Что, не удавалось завладеть тростью? — спросил он, как только за Милой закрылась дверь.

— Это было самой легкой частью задания. Сложнее всего — отвязаться от Капитолины Захаровны и уйти.

— Сказала бы, что у тебя живот заболел!

— У меня уже нога заболела. И потом я захотела спать. Если еще и живот — вообще анекдот бы получился.

Едва Мила отошла от двери, как за ней объявились гости. Звонок тренькнул два раза, словно кто-то подавал сигнал. Мила посмотрела в глазок и увидела двух мужчин в рабочих комбинезонах.

— Вы ко мне? — спросила она удивленно.

— Нас Вихров прислал, — понизив голос, сказал один.

— Открывайте скорее! — забеспокоился Борис. — А то скоро Гуркин придет. Будет плохо, если он застанет здесь незнакомцев.

— Мне мешочек от Капитолины Захаровны им отдать? — внезапно спохватилась Мила. — Или Вихров сам за ним явится?

— Сам, сам! — прошипел Борис.

Дядьки в комбинезонах тем временем зашли в комнату. Не обращая никакого внимания на Милу и Бориса, они расковыряли плинтус и лазили под потолок, чтобы обследовать кромку обоев.

— Что это они делают? — шепотом спросила Мила.

— Я не знаю, — пожал плечами Борис. — Вероятно, что-то важное и секретное. По крайней мере, Гуркин об этом знать не должен.

Когда люди Вихрова собрались уходить, Борис тоже засуетился.

— Я буду наверху, — пообещал он. — Если что — кричите что есть мочи.

— Пока еще у меня есть овчарка, не забыли?

— А что овчарка? Овчарку можно того…

Оставшись одна, Мила начала изводить себя мыс лями о Татьяне и через некоторое время поняла, что ей необходимо чем-то заняться. Впрочем, до прихода Гуркина оставалось совсем немного времени. Она и глазом не успела моргнуть, как он очутился на пороге.

— Здравствуй, Тыквочка! — радостно сказал Гуркин и протянул ей целлофановый пакет. В пакете обнаружилось грамм двести польских леденцов «Зебра». — Это тебе, — смущенно добавил тот и стал снимать верхнюю одежду.

«Может быть, жена и в самом деле обеспечивает его всем необходимым, но денег не дает? — подумала Мила. — А как же тогда его научная работа? Она ведь не совсем бесплатная. На карманные расходы зарплаты должно было бы хватать». Пока Гуркин копошился в ванной комнате, умывая лицо и руки, Мила бестрепетно обыскала его одежду, но не нашла ровным счетом ничего подозрительного. Тогда, махнув на него рукой, она отправилась готовить пищу, а заодно замочила в тазике кухонные полотенца.